А. Н. Островский в воспоминаниях современников. Серия литературных мемуаров
Под общей редакцией В. В. Григоренко, С. А. Макашина, С. И. Машинского, Б. С. Рюрикова
М., "Художественная литература", 1966
Подготовка текста, вступительная статья и примечания А. И. РЕВЯКИНА
<...> Говоря об Островском, нельзя не вспомнить о его достолюбезной личности. Очерк его головы, на мой взгляд, имел сходство с головой Софокла, как тот изображен на одном из бюстов Капитолийского музея. В его лице самое привлекательное были глаза: они умели и думать, и слушать, и улыбаться, и смеяться самым задушевным образом. Как у всех смертных, у Александра Николаевича были, конечно, свои странности и недостатки; но они как-то шли к нему: так иной раз родимые пятнышки увеличивают миловидность. Оттого у всех близких к покойному людей даже к ним установилось какое-то любовное отношение.
Трудно вообразить себе человека добродушнее покойного. Однажды при мне он спросил у одного актера:
- Отчего N. у меня не бывает?
Актер замялся.
- Знаю, - продолжал Александр Николаевич, - он мне гадость сделал. Ну, да бог простит; я не сержусь. Скажите, чтоб он по-прежнему ходил ко мне.
Из личных воспоминаний приведу еще взгляд Островского на драматургическое дело...
- Драматург не изобретает сюжетов, - говорил Островский, - все наши сюжеты заимствованы {Конечно, не в том смысле, как это пишется на афишах тех авторов, у которых своего разве имена действующих; все же остальное - чужое. (Прим. Д. В. Аверкиева.)}. Их дает жизнь, история, рассказ знакомого, порою газетная заметка. У меня, по крайней мере, все сюжеты заимствованные. Что случилось, драматург не должен придумывать; его дело написать, как оно случилось или могло случиться. Тут вся его работа. При обращении внимания в эту сторону у него явятся живые люди и сами заговорят.
Кроме этого общего воззрения, он упоминал о случае, когда перед драматургом является живое лицо, создается характер, ради выяснения которого он ставит действующего в различные положения. Оба эти объяснения соответствуют еще аристотелевскому делению драм на такие, где преобладает действие, и на такие, где главное внимание обращено на изображение характера.
В заключение несколько слов об Островском как о начальнике репертуара московских театров. Он занимал эту должность так недолго: что трудно сказать о нем в этом отношении что-либо положительное. Заслуга его перед московским театром велика, и именно в том, что, благодаря его настояниям и ходатайствам, московские театры получили самостоятельное бытие. Не следует думать, что устроить это было легко для Островского; тут потребовалось целых пять лет неустанных усилий 1. Дело это в высшей степени полезное и настоятельно необходимое; этим оно отличается от обычных театральных реформ, в последнее время столь обильных. Малый театр всегда был литературнее Александрийского, и начальствование из Петербурга не могло идти ему впрок.
Выражались опасения, что Островский за последнее время отстал от театра и знает актеров только по репетициям своих пиес, а потому будет пристрастен к известному актерскому кружку. В последний приезд Александра Николаевича из Москвы мне пришлось долго с ним беседовать именно о театре. Не было и тени пристрастия в его суждениях об актерах, он отдавал всем должное; он восстановил считки, о важности чего мне уже доводилось говорить; 2 по случаю "внезапной болезни" артистов, он сумел отдать роли вторым актерам, исполнившим их удачно. В великом посту он допустил к пробе всех желающих 3, и между массой негодных подметил талантливую ingenue {роль простушки (франц.).} и весьма приличного jeune premier {первого любовника (франц.).} 4. Он не верил, что актерские таланты выродились на Руси.
- Беда в том, - говорил он, - что у нас уж давно не дают хода молодым. Некому было их выдвигать.
Конечно, и против Островского, как против всякого начальника, уже начинали поговаривать. Когда Лаубе приглашали на подобную должность в Hof-Burg-Theater 5 то он просил заключить с ним контракт на пять лет.
- Почему именно на пять? - спросили его.
- Потому что первые три года у меня в театре будут только враги, а в остальные два найдутся уж и друзья.
Такова доля умного репертуарного начальства. И вот мне довелось слышать порицания Островскому за то, что он начал говорить о необходимости дисциплины в театре; есть ведь господа, полагающие, что писателям подобает проповедовать распущенность...
Вообще в последний приезд речи Островского звучали как-то особенна мудро и бодро, точно он желал с полной свободой высказать давно и много обдуманное. Только необычайная бледность лица не гармонизовала с душевной бодростью. Увы! блеск его ума был уже блеском заката...
Дмитрий Васильевич Аверкиев (1836-1905) - драматург, публицист, театральный критик.
Знакомство Аверкиева с Островским началось осенью 1864 года, когда Аверкиев обратился к драматургу с письмом в связи со смертью А. А. Григорьева (Письма, стр. 7). С 1871 года они часто встречались по делам Общества русских драматических писателей, а в 1881-1882 годах участвовали в заседаниях "Комиссии для пересмотра законоположений по всем частям театрального ведомства" (см. прим. 11 к воспоминаниям П. М. Невежина, стр. 562).
Воспоминания представляют собой отрывок из статьи, посвященной Островскому и написанной вскоре после его смерти. Опубликовано в "Дневнике писателя. Ежемесячное издание Д. В. Аверкиева", 1886, июнь - август.
1 Стр. 490. В восьмидесятых годах А. Н. Островский активно выступал за самостоятельное существование московских императорских театров и за то, чтобы во главе их стояли истинные знатоки сцены (см.: Островский, т. XII, стр. 101, 132 и др.).
2 Стр. 490. В заметке "Считки", напечатанной в "Дневнике писателя", 1886, апрель, стр. 141-142.
3 Стр. 490. См. прим. 7 к воспоминаниям А. А. Нильского, стр. 580.
4 Стр. 491. Талантливая ingenue - возможно, Е. П. Александрова (Островский, т. XII, стр. 307), вскоре принятая в труппу Малого театра. Из числа испытуемых на роли jeune premier Островский выделил Дмитриева-Сабурова (там же, стр. 308), но в театр он принят не был.
5 Стр. 491. Лаубе Генрих (1806-1884) - немецкий драматург. С 1849 по 1867 год стоял во главе крупнейшего в Австрии Венского придворного театра (Бургтеатра).