Донъ-Карлосъ, инфантъ Испанск³й.
Собран³е сочинен³й Шиллера въ переводѣ русскихъ писателей. Подъ ред. С. А. Венгерова. Томъ II. С.-Пб., 1901
Истор³я происхожден³я "Донъ-Карлоса" Шиллера весьма поучительна. Если примѣнить къ оцѣнкѣ этого произведен³я критер³й классическаго единства типа, правило, высказанное Ла-Брюеромъ: "есть только одно настоящее выражен³е", правило, къ которому примыкаетъ и опредѣлен³е Льва Н. Толстого: "въ настоящемъ художественномъ произведен³и... нельзя вынуть одинъ стихъ, одну сцену, одну фигуру... не нарушивъ значен³я всего произведен³я", - то драму Шиллера отнюдь нельзя причислить къ совершеннымъ создан³ямъ искусства: она подвергалась нѣсколькимъ передѣлкамъ такъ же, впрочемъ, какъ и два друг³я ранн³я его драматическ³я произведен³я,- "Разбойники" и "Коварство и Любовь". "Донъ Карлосъ" былъ изданъ авторомъ въ нѣсколькихъ редакц³яхъ въ стихахъ и прозѣ; мног³е стихи были имъ .вынуты", сцены сокращены, фигуры переставлены, и въ окончательной своей редакц³и стихотворный текстъ драмы, который все же остается главнымъ, основнымъ (пересказъ прозою обусловленъ соображен³ями сценической постановки пьесы, въ виду того, что актерамъ стихотворная форма представлялась затруднительной), врядъ ли оправдался отъ тѣхъ упрековъ критики, которые были направлены противъ нея, со времени обнародован³я первыхъ отрывковъ въ журналѣ "Тал³я", въ 1785 г. Они были напечатаны спустя три года послѣ того, какъ Шиллеръ принялся за обработку сюжета "исторической драмы", по указан³ю директора театра въ Маннгеймѣ, Герберта фонъ-Дальберга. Первымъ критикомъ Шиллера выступилъ поэтъ Виландъ; за нимъ послѣдовали друг³е, и авторъ счелъ своимъ долгомъ самъ отвѣтить на возражен³я противъ его пьесы (въ 1788 году), разъясняя ея настоящее значен³е со своей точки зрѣн³я. Однако, хотя рецензенты пьесы Шиллера были во многомъ неправы, хотя сужден³я ихъ представляются часто весьма близорукими,тогда какъ авторъ "Писемъ о Донъ Карлосѣ", даже въ этихъ критическихъ статьяхъ, по поводу собственнаго произведен³я высказываетъ глубок³я мысли и проницательныя сужден³я, придающ³я даннымъ "письмамъ" самостоятельное значен³е,- Шиллеръ, какъ нынѣ болѣе или менѣе общепринято думать, выступилъ на защиту проиграннаго дѣла. Его произведен³е въ цѣломъ остается подъ гнетомъ критическихъ замѣчан³й, - правда нѣсколько внѣшняго характера, но все же существенныхъ, неопровержимыхъ, при оцѣнкѣ произведен³я въ немъ самомъ, съ объективной точки зрѣн³я: "Донъ Карлосъ" не представляется намъ со всею законченностью шедевра, въ которомъ бы всѣ отдѣльныя части пр³обрѣли значен³е органической неотдѣлимости, въ стройной координац³и съ цѣлымъ. И тѣмъ не менѣе "Донъ Карлосъ" - одно изъ замѣчательнѣйшихъ произведен³й современной намъ эпохи; маркизъ Поза сталъ по праву нарицательнымъ именемъ извѣстнаго м³росозерцан³я, стоящаго въ тѣсной связи со свойствами характера, котораго основная черта - душевное благородство; трагическ³й конфликтъ, происходящ³й въ душѣ донъ Карлоса, показатель величайшей жертвы, которую приноситъ личность принципамъ чести, долга и служен³я общему дѣлу; Елизавета - воплощенный символъ той женственности, которая въ своемъ самопожертвован³и вдохновляетъ на подвиги; Филиппъ II, со своимъ неизлѣчимымъ пессимизмомъ "охранителя" - показатель того прошлаго, которое во многомъ является еще и настоящимъ, но въ своемъ колебан³и, подъ впечатлѣн³емъ пламенной вѣры Позы, открывающ³й намъ просвѣтъ къ разрѣшен³ю соц³альныхъ проблемъ будущаго. Пьеса Шиллера, при всей непослѣдовательности отдѣльныхъ сценъ и при своей недодѣланности въ отношен³яхъ частнаго къ цѣлому, есть глубокая драма личная и общественная, съ рельефно очерченными характерами,драма - одновременно и психологическая и философская и этико-соц³альная, которая затрогиваетъ основные вопросы жизни и дѣятельности. Въ ихъ широтѣ и непорѣшенности - быть можетъ одна изъ причинъ формальныхъ несовершенствъ пьесы. Но во всякомъ случаѣ, для надлежащей оцѣнки ея значен³я, мы должны встать на другую точку зрѣн³я, чѣмъ требован³я абсолютной законченности формы, согласно воззрѣн³ямъ классической поэтики.
"Донъ Карлосъ" создавался исподволь. Когда Шиллеръ обратился впервые, въ . 1782 году, по совѣту Дальберга, къ исторической повѣсти Сенъ-Реаля, французскаго писателя XVII вѣка {St. Real. "Dom. Carlos. Nouvelle historique", 1672 г.}, и въ этой романической обработкѣ эпизода изъ царствован³я испанскаго короля Филиппа II призналъ благодарный сюжетъ для драмы, онъ еще самъ не отдавалъ себѣ яснаго отчета въ томъ значен³и, которое онъ со временемъ долженъ былъ придать данной темѣ. Пока, для него повѣсть Сенъ-Реаля представлялась лишь удобной канвой для картины изъ семейной жизни при дворѣ. Онъ бойко набросалъ планъ драмы, гдѣ любовь и ревность, соперничество отца съ сыномъ, сложная интрига, въ которой замѣшаны - отверженный любовникъ (донъ-Жуанъ, впослѣдств³и совершенно выпущенный изъ пьесы) и мстительная принцесса (Эболи), тоже потерпѣвшая неудачу въ привлечен³и возлюбленнаго, происки придворныхъ и слухи о далекомъ мятежѣ,- должны были составить главный узелъ пьесы. Въ такомъ видѣ Шиллеръ представилъ свой замыселъ на одобрен³е Дальберга. Онъ нѣсколько разъ повторяетъ категорически, что задуманная драма - лишь картина семейныхъ отношен³й и не затрогиваетъ вопросовъ общественаго и политическаго характера. Главное вниман³е поэта сосредоточено на личности донъ-Карлоса, y котораго отецъ отбилъ невѣсту. Ему рисуется также суровый образъ Филиппа II, семейнаго деспота, и трогательный обликъ королевы Елизаветы, жертвы условныхъ отношен³й. Въ тѣни выростаетъ фигура коварнаго Альбы. На разработкѣ этихъ четырехъ характеровъ должна была быть построена вся драма. Но Шиллеръ медлилъ съ ея выполнен³емъ. Дальбергъ, одобривш³й первоначальный планъ и выражавш³й сочувств³е автору, послѣ нѣсколькихъ отсрочекъ, потерялъ терпѣн³е получить пьесу и иронически посовѣтовалъ Шиллеру - вернуться къ занят³ямъ медициной, отказавшись отъ зван³я драматическаго писателя. Тогда Шиллеръ рѣшился на свой страхъ издать начало своей драмы въ вышеупомянутомъ журналѣ "Тал³я". Напечатанные отрывки вызвали горяч³е споры. Шиллеръ самъ разсказываетъ намъ въ своихъ "Письмахъ о Д. К." - въ какомъ направлен³и онъ продолжалъ свою работу надъ пьесой, какъ мало-по-малу въ немъ самомъ измѣнилось отношен³е къ сюжету, какъ и самъ онъ измѣнился, и первоначальный герой драмы уступилъ мѣсто новому дѣйствующему лицу, т. е. маркизу Поза, хотя намѣченному и Сенъ-Реалемъ въ его повѣсти, но первоначально оставленному въ пренебрежен³и Шиллеромъ; теперь это вводное лицо, о которомъ Шиллеръ даже не упоминалъ въ письмѣ къ Дальбергу, при составлен³и плана своей драмы, выростаетъ въ центральную фигуру, выписанную во весь ростъ.
На новой редакц³и пьесы невольно отразились слѣды колебан³й автора, пережитыхъ имъ различныхъ настроен³й, которыя ложились какъ рядъ наслоен³й на загрунтованное полотно картины. Въ чемъ была ошибка Шиллера: въ томъ-ли, что онъ сразу не соразмѣрилъ всего, что можно было извлечь изъ даннаго сюжета, и посему невѣрно набросилъ контуры задуманнаго произведен³я, или ему лишь позже пришли на умъ мысли, которыя вторглись, какъ посторонн³й элементъ, въ первоначальный замыселъ. нарушивъ его цѣльность? Сюжетъ ли подсказалъ ему его новыя мысли, или же его разработка содѣйствовала лишь прояснен³ю тѣхъ идей, которыя были присущи самому автору, но дремали въ немъ, какъ подспудныя силы: случайный толчекъ ихъ вызвалъ наружу и непосредственное творчество изъ глубины души мощно вторглось въ искусственныя рамки и перегородки, въ которыя юный авторъ невольно самъ себя хотѣлъ заключить? Въ томъ возрастѣ, въ которомъ, Шиллеръ работалъ надъ "Донъ Карлосомъ", отъ 23-28 лѣтъ, человѣкъ еще складывается; основныя черты его м³росозерцан³я уже намѣчены, но, конечно, онѣ еще не пр³обрѣли полной стройности и устойчивости, при едва пробудившемся самосознан³и. Конечно, не новелла Сенъ-Реаля подсказала Шиллеру его гуманитарные идеалы, которые послужили главнымъ содержан³емъ послѣдней обработки "Донъ Карлоса", но именно занят³я мрачной эпохой господства инквизиц³и и деспотичнаго монарха способствовали тому, что юный поэтъ прояснилъ себѣ свои положительныя воззрѣн³я, работая надъ изучен³емъ явлен³й отрицательнаго характера. Мы видѣли, что выборъ сюжета былъ случайнымъ, съ чужого голоса. Если бы Шиллеръ остался при своемъ первоначальномъ планѣ, онъ можетъ быть создалъ бы болѣе стройное, болѣе законченное произведен³е, отвѣчающее требован³ямъ формальной цѣнности: историческую трагед³ю на почвѣ семейныхъ отношен³й, съ дѣйствующими лицами, носящими историческ³я имена, но изображенными съ точки зрѣн³я ихъ частной жизни, въ проявлен³и чисточеловѣческихъ чувствъ и страстей. Однако, насколько менѣе при этомъ поэтъ вложилъ бы "самого себя" въ обработкѣ заданной темы. Пьеса, правда, не была бы и въ этомъ случаѣ вполнѣ "сочиненной", ибо Шиллеръ взялся за предложенный сюжетъ, лишь почувствовавъ сильное влечен³е къ характеру донъ-Карлоса, отчасти даже аналог³ю съ собственными свойствами и стремлен³ями, но только съ одной стороны - страстнаго темперамента и интенсивности чувства. Другой, идейной стороны поэта-философа данный сюжетъ не затрогивалъ. Между тѣмъ для Шиллера эта область была весьма существенна. Для воплощен³я ея потребовалось новое лицо, въ которомъ, какъ принято предполагать, онъ отчасти выставилъ своего друга Кернера, но только отчасти, a въ цѣломъ создалъ образъ, который отвѣчалъ его личнымъ идеаламъ; образъ, въ которомъ онъ могъ полнѣе и рельефнѣе очертить свои личныя воззрѣн³я, параллельно другому образу юноши, безнадежно влюбленнаго, съ жаждой жизни и дѣятельности, но обреченнаго судьбой на бездѣйств³е, въ томительной замкнутости придворной атмосферы. Шиллеръ весьма скоро почувствовалъ, что первоначальный планъ "семейной картины" его не можетъ удовлетворить. Еще не отступивъ отъ своего намѣрен³я не касаться политики, онъ уже мечталъ о "высокой трагед³и" и сѣтовалъ, что чуть было не замкнулся въ области "мѣщанскихъ котурнъ", тогда какъ тема исторической трагед³и можетъ доставить ему случай съ большимъ блескомъ выказать свои силы. Онъ мечталъ о нѣмецкой трагед³и, которая совмѣщала бы въ себѣ качества французской классической трагед³и съ преимуществами свободнаго размаха театра Шекспира. Уже Виландъ указывалъ на то, что нѣмецкая литература не имѣетъ ни одного произведен³я, которое можно было бы противопоставить " Сиду", " Циннѣ", "Федрѣ ", "Британнику", "Атал³и", "Катилинѣ", "Магомету" и т. д. "Я желалъ бы," писалъ Виландъ, "чтобы мнѣ назвали хоть одно печатное произведен³е (по нѣмецки), которое во всѣхъ отношен³яхъ могло бы быть признано образцовымъ и поставлено на ряду съ любой пьесой Расина". Шиллера подстрекало чувство нац³ональной гордости обработать съ наивозможной тщательностью избранный сюжетъ исторической трагед³и; но еще сильнѣе заговорила потребность высказаться въ томъ духѣ, въ которомъ направлены были его мечты и думы, и онъ это сдѣлалъ, нарушивъ цѣльность первоначальнаго плана, расширивъ свою задачу, допустивъ нѣкоторую непослѣдовательность въ изображен³и характеровъ и ситуац³й, но вложивъ себя въ свое произведен³е и давъ намъ почувствовать ту внутреннюю работу души, которая является самымъ драгоцѣннымъ качествомъ настоящаго художественнаго произведен³я, хотя бы оно и было лишено нѣкоторыхъ формальныхъ совершенствъ.
Изучен³ю отношен³я драмы Шиллера къ различнымъ источникамъ, которыми авторъ пользовался, и взаимоотношен³я различныхъ верс³й ея - посвященъ рядъ спец³альныхъ работъ, въ которыхъ данный вопросъ изученъ до мелочей {Одноврѳменно вышли двѣ нѣмецк³я диссертац³и, посвященныя тому же вопросу: Тишлера (H. Tischler,- Die Doppelboarbeitungen der "Räuber", des "Fiesco" und des "Don Karlos" von Schiller. Lpzg., 1888), и Эрнеста Эльстера (Ernet Elster, Zur Entstehungsgeschichte des Don Karlos, Halle, 1888). Вторая работа содержательнѣе. Подробный разборъ Д. К. и сопоставлен³е различныхъ верс³й пьесы см. также y Дюнцера въ сер³и Erlänlerungen zu dor Deutschen Klassikern bd. 55-56, Schiller's Don Kurlos, Erläutert von Heinrich Düntzer, 1886. Изложен³е обстоятельно, но крайне тяжелое и безъ рельефныхъ выводовъ. Прекрасыый анализъ пьесы, съ указан³емъ литературныхъ образцовъ Шиллера, въ обширномъ и незаконченномъ еще трудѣ вѣнскаго профессора Минора: J. Minor, Schiller, Sein Leben u. seine Werke, Bd. II. 1890. Тутъ-же библ³ографическ³й указатсль. Всѣ три редакц³и "Донъ Карлоса" переизданы въ собран³и сочинен³й Кюршнера, Deutsche National-litteratur, bd. 121, ed. Boxberger, и въ общемъ собран³и сочинен³й Шиллера, изд. подъ редакц³ей К. Гедеке. Назван³е "Домъ-Карлосъ" (вм. Донъ), оставленное въ прозаической верс³и, измѣнено при позднѣйшихъ издан³яхъ стихотворнаго текста (впервые въ изд. 1801 г.) на болѣе обычную форму донъ-Карлоса. Проф. Миноръ отстаиваетъ форму "Домъ" (какъ извѣстно, изъ лат. Dominus), стоявшую и въ источникѣ Шиллера, т. е. y Сенъ-Геаля, заимствовавшаго португальскую форму dom. Противъ нея возразилъ Виландъ и, хотя на ошибочныхъ основан³яхъ, онъ все же, на нашъ взглядъ, правъ, отстоявъ кастильскую форму. Послѣ прозаической передѣлки Д. К. Шиллеръ обработалъ и сокращенную стихотворную, спец³ально для сцены, ибо за преимущества драматич. произвед. въ стихахъ (безъ риѳмъ) онъ высказывался съ самаго начала.}. Нынѣ также установлено, что историческ³я событ³я представлены были Сенъ-Реалемъ въ весьма искаженной формѣ. Приводимъ по Дюнцеру (в. ук., стр. 34-41), резюмэ историческихъ фактовъ въ томъ видѣ, какъ они установлены современною наукою:
"Въ дѣйствительности не было никакой романической истор³и между донъ-Карлосомъ и его мачихой. Когда послѣдняя его увидѣла въ первый разъ, она почувствовала къ 15-ти-лѣтнему мальчику лишь глубокое сострадан³е, ибо принцъ былъ маленькаго роста, болѣзненный и невзрачный, кривобок³й, съ неровными плечами, горбатый и одна нога была y него короче другой; говорилъ онъ тихимъ голосомъ, слегка заикаясь; рѣзк³й и своенравный въ обхожден³и съ людьми, непр³ятно прожорливый въ ѣдѣ и питьѣ, онъ отнюдь не былъ созданъ, чтобы привлечь къ себѣ расположен³е королевы. Съ ранняго дѣтства его дик³й нравъ и упорное отвращен³е къ занят³ямъ - доставили не мало горькихъ заботъ его отцу, такъ-же какъ и его нерадивое отношен³е къ религ³и. Филиппъ опасался, что его сынъ не будетъ въ состоян³и управлять съ достаточной энерг³ей государствомъ; которое должно было перейти въ его власть, и оградить ту вѣру, которую онъ считалъ незыблемой основой своего могущества. Во время одного любовнаго похожден³я, принцъ неосторожно упалъ съ лѣстницы и ушибъ себѣ голову, вслѣдств³е чего долгое время пролежалъ. Получилъ ли онъ при этомъ сотрясен³е мозга - остается подъ сомнѣн³емъ, но достовѣрно, что съ этого времени принцъ началъ вести крайне необузданный образъ жизни и отнюдь не выказывалъ благородныхъ стремлен³й. Несмотря на плох³я надежды, которыя онъ подавалъ, король заставилъ въ 1560 г. присягать ему, какъ наслѣднику престола, a четыре года спустя, ему назначенъ былъ полный придворный штатъ; онъ также былъ приглашенъ присутствовать на засѣдан³яхъ государственнаго совѣта. Живымъ обсужден³ямъ подвергся и вопросъ о выборѣ невѣсты для принца. Въ концѣ концовъ остановились на дочери римскаго императора Максимил³ана, но заключен³е брака было поставлено подъ услов³емъ, чтобы Карлосъ исправился и велъ себя соотвѣтственно требован³ямъ своего зван³я. Надежды эти не сбылись; принцъ не только порицалъ всѣ распоряжен³я своего отца и вышучивалъ ихъ, но дерзко обращался и съ наиболѣе высокопоставленными сановниками.Тѣмъ не менѣе, въ началѣ 1567 года, Филиппъ предоставилъ принцу предсѣдательство въ государственномъ совѣтѣ, разсчитывая, что столь отвѣтственная дѣятельность заставитъ Карлоса возвыситься духомъ и смягчитъ его недовольство и безпорядочныя страсти. Карлосъ же выражалъ нетерпѣн³е по поводу задержекъ его вступлен³я въ бракъ съ нѣмецкой принцессой и того, что не давали достаточной свободы дѣятельному проявлен³ю его силъ. Филиппъ терялъ надежду, чтобы его сынъ сталъ когда либо способенъ къ управлен³ю страной или даже просто къ упорядоченной жизни; болѣе же всего онъ сомнѣвался, чтобы принцъ сталъ оплотомъ католической церкви,твердую защиту которой отъ еретиковъ онъ считалъ обязанностью испанскаго правителя. Живое участье, которое высказалъ принцъ къ событ³ямъ въ Нидерландахъ, должно было не мало озабочивать Филиппа, тѣмъ не менѣе онъ обѣщалъ сыну взять его съ собой въ предположенную поѣздку. Хотя до сихъ поръ еще не представлено документальнаго доказательства, что Карлосъ находился въ непосредственныхъ сношен³яхъ съ нидерландскими повстанцами, но немаловажное значен³е представляетъ свидѣтельство современнаго даннымъ событ³ямъ историка Луиса Кабреры о томъ, что переговоры принца съ Монтиньи и Бергеномъ привели къ соглашен³ю между ними. Когда въ 1566 г., послѣ разгрома католическихъ иконъ, король рѣшилъ послать герцога Альбу съ войскомъ въ Нидерланды, Карлосъ сталъ грубо противорѣчить волѣ короля. Произошла бурная сцена. Въ собран³и кортесовъ, гдѣ было выражено желан³е, чтобы король оставилъ дома принца, послѣдн³й велъ себя насмѣшливо и съ вызывающими угрозами.Филиппъ, въ виду буйныхъ проявлен³й своенрав³я Карлоса, снова рѣшился отсрочить его помолвку, вопросъ о которой долженъ былъ быть окончательно выясненъ. лишь весною 1568 г. послѣ переговоровъ при личномъ свидан³и съ Максимил³аномъ. Карлосъ, разгнѣванный мѣшкотностью своего отца и отсрсчками, рѣшился бѣжать, доставши себѣ на это нужныя средства. Но его дядя, ²оаннъ Австр³йск³й, которому онъ сообщилъ о своихъ планахъ 23 дек. 1567 г., выдалъ его отцу, признавшему необходимымъ, по здравому размышлен³ю, заключить принца въ темницу. ²оаннъ промедлилъ и это задержало Карлоса выполнить свой планъ; когда же 17 января 1568 г., принцъ сталъ угрожать своему дядѣ, не выражавшему сочувств³я его плану, королю показалось, что настало время привести свои намѣрен³я въ исполнен³е. Восемнадцатаго числа, въ 11-мъ часу ночи, король направился въ аппартаменты принца, въ сопровожден³и нѣсколькихъ вооруженныхъ людей, арестовалъ его, захватилъ его бумаги и объявилъ ему о строжайшемъ заключен³и. О томъ, что было далѣе съ принцемъ, до его смерти, мы знаемъ лишь то немногое, что оповѣстилъ король. Достовѣрно, тѣмъ не менѣе, что, хотя донъ Карлосъ не имѣлъ права выйти изъ своей комнаты, король озаботился объ его приличномъ содержан³и и даже объ обществѣ для его развлечен³я. Главный надзоръ порученъ былъ Рюи Гомезу; для охраны, прислуживан³я и общества принца назначено было еще пять человѣкъ, помимо дружественно къ нему расположеннаго графа Лермы. Филиппъ представилъ дѣло на обсужден³е нѣкоторыхъ своихъ государственныхъ совѣтниковъ, подъ предсѣдательствомъ кардинала Эспинозы, не въ качествѣ великаго инквизитора, a какъ президента совѣта; никакого приговора не было произнесено, по крайней мѣрѣ, со стороны инквизиц³и, которая, вопреки долго державшемуся мнѣн³ю, не имѣла никакого отношен³я къ дѣлу. Филиппъ хотѣлъ лишь удостовѣриться, что онъ имѣетъ право или даже обязанъ держать своего сына въ заключен³и, такъ какъ принцъ былъ совершенно неспособенъ къ правлен³ю, a также, чтобы задержать его побѣгъ, могущ³й представить опасность для государства. Слухи объ отравлен³и принца основываются лишь на догадкахъ, которымъ легко давала поводъ тайна, соблюдаемая при его пребыван³и подъ арестомъ. Въ донесен³яхъ иностранныхъ пословъ къ ихъ правительствамъ сообщается только, что донъ Карлосъ сначала бушевалъ и покушался на голодную смерть, впослѣдств³и же неумѣреннымъ употреблен³емъ пищи и питья хотѣлъ лишить себя жизни. Къ Пасхѣ онъ сталъ вести себя тише и послѣ исповѣди причастился; лѣтомъ онъ заболѣлъ и 24 ³юля, примирившись со всѣмъ м³ромъ, почилъ "въ лонѣ католической церкви". Таковъ выводъ современныхъ историковъ о дѣйствительныхъ обстоятельствахъ жизни испанскаго наслѣднаго принца, изъ которыхъ Сенъ-Реаль создалъ героя романа, предположивъ, что онъ былъ влюбленъ въ свою мачиху. Шиллеръ пошелъ еще далѣе, надѣливъ строптиваго и необузданнаго въ своихъ увлечен³яхъ инфанта благородными стремлен³ями и мечтами о счастьи человѣческаго рода, которыя, благодаря вл³ян³ю маркиза Позы, побѣждаютъ въ пылкомъ юношѣ голосъ эгоистической страсти къ женщинѣ и побуждаютъ къ высокимъ подвигамъ.
Несомнѣнно Шиллеръ многимъ обязанъ Сенъ-Реалю, такъ какъ фактическая правда истор³и (которой, впрочемъ, онъ и не могъ знать въ то время) не давала такого благодарнаго матер³ала для поэтическаго творчества, какъ "романическая новелла" Сенъ-Реаля. Далѣе, Шиллеръ воспользовался также нѣкоторыми данными изъ французской драматической обработки того же источника, т. е. повѣсти Сенъ-Реаля, обработки, исполненной во второй половинѣ XVIII вѣка Мерсье {Еще раньше Мерсье во Франц³и сюжетъ повѣсти С.-Реаля бытъ передѣланъ въ трагед³ю Кампистрононъ (1685), a въ Англ³и Танасомъ Отуей (Th. Otway), но обѣ эти обработки не имѣютъ отношен³я къ пьесѣ Шиллера. Мерсье писать одновременно съ Шиллеромъ, a около того же времени, т. е. въ 1783 г., появилась итальянская трагед³я Альф³ери на ту же тему "Filippo". Знакомство Шиллера съ драмой Мерсье - предположен³е Минора.}. Затѣмъ, при разложен³и драмы Шиллера на ея составные элементы, раскрывается цѣлый рядъ литературныхъ вл³ян³й и даже позаимствован³й - y Шекспира, Лейзевица (признаваемыхъ и самимъ Шиллеромъ {Въ письмѣ къ Рейнвальду Шиллеръ писалъ, что его Карлосъ обладаетъ душою Гамлета Шекспира, плотью и кровью Юл³я Тарентскаго Лейзевица, и "пульсомъ" его самого. См: Минора в. ук., 547-50.}, Лессинга ("Натанъ Мудрый") и повторен³я ситуац³й, уже намѣченныхъ въ двухъ болѣе раннихъ драмахъ Шиллера. Главные упреки критиковъ направлены противъ непослѣдовательности въ характеристикѣ маркиза Позы, который отчасти неожиданно для самого себя играетъ двойную игру, измѣнивъ Карлосу и повѣривъ въ возможное обращен³е на путь истины Филиппа,- и противъ слабости развязки, при чемъ Шиллеръ какъ-бы и самъ не съумѣлъ разобраться въ интригѣ,представляющейся крайне осложненной и слабо мотивированной въ двухъ послѣднихъ дѣйств³яхъ. Всѣ эти замѣчан³я обстоятельно разъяснены въ выше указанныхъ трудахъ по поводу произведен³я Шиллера, a въ защиту его приводятся слова поэта Геббеля: "Драма "Донъ Карлосъ" заслуживаетъ признан³я во всемъ въ отдѣльности, но не въ цѣломъ". Помимо этого несоотвѣтств³я частностей съ цѣлымъ, противъ характера маркиза Позы высказанъ былъ еще упрекъ съ точки зрѣн³я исторической критики: возможенъ ли былъ такой образъ мыслей, который присущъ Позѣ, y испанскаго гранда XVI вѣка? Конечно, идеи, высказываемыя маркизомъ, стоятъ въ непосредственной связи съ просвѣтительной философ³ей XVIII вѣка и Шиллеръ устами Позы выражалъ главнымъ образомъ свои личные взгляды и идеалы, навѣянные чтен³емъ Монтескье и Руссо. Но никто не можетъ осудить Шиллера за этотъ "идейный анахронизмъ", допущенный въ поэтическомъ произведен³и. Мы замѣтили бы только, что по вопросу о возможности въ XVI вѣкѣ миросозерцан³я въ духѣ тѣхъ взглядовъ, которые исповѣдуетъ Поза, критики Шиллера быть можетъ слишкомъ рѣшительно отрицаютъ ее, опираясь на фактическ³я данныя истор³и Испан³и. Что историческ³й Поза не игралъ той роли, которую приписалъ ему Шиллеръ, въ этомъ нѣтъ сомнѣн³я; но уже въ XVI вѣкѣ во Франц³и и въ Англ³и возникли соц³альныя утоп³и, которыя во многомъ являются прообразомъ теор³й Руссо; этимъ утоп³ямъ отдалъ дань даже Монтэнь, и испанецъ, побывавш³й, какъ Поза, въ разныхъ странахъ, изучая людей и знакомясь съ ихъ произведен³ями, могъ выработать себѣ нѣкоторые гуманитарные идеалы, которыхъ трактатъ Ла-Боэси "Contr'un" служитъ примѣрнымъ показателемъ и для XVI вѣка. Отъ Ла-Боэси къ Руссо переходъ, несмотря на два столѣт³я, отдѣляющ³я ихъ, совсѣмъ не такой рѣзк³й; сущность воззрѣн³й та же, и Шиллеръ лишь придалъ больше зрѣлости, по сравнен³ю съ разсужден³ями Ла-Боэси, планамъ маркиза Позы, если признавать показателемъ этой зрѣлости между прочимъ и признан³е, что человѣчество еще не созрѣло для такой организац³и, которая гарантировала бы полную справедливость отношен³й между людьми и индивидуальную свободу гражданъ: ближайшимъ идеаломъ Позы пока представляется просвѣщенный монархъ. И этотъ идеалъ былъ не новъ: онъ является въ тѣсномъ преемствѣ къ трактатамъ гуманистовъ о "воспитан³и правителей", примыкающимъ къ еще болѣе раннимъ богословскимъ разсужден³ямъ на ту же тему въ средн³е вѣка {См. у Минора, в. ук., стр. 551-56.}. Классической книгой даннаго типа на рубежѣ XVII-XVIII вв. представляется романъ Фенелона "Телемакъ". Миноръ въ вышеуказанномъ трудѣ, цитируя нѣмецкое переложен³е въ стихахъ произведен³я Фенелона, напоминаетъ далѣе слова Виланда (въ "Золотомъ Зеркалѣ"), что правильное наблюден³е за воспитан³емъ царскаго сына представляется наилучшей формой конституц³и. Шиллеръ придерживался того же взгляда, и въ своей пьесѣ, когда она приняла уже вполнѣ опредѣленную политическую окраску, онъ поручаетъ роль воспитателя дона-Карлоса его другу и товарищу дѣтства - маркизу Позѣ. Послѣдн³й долженъ былъ подготовить его къ гуманитарной дѣятельности, при чемъ даже любовь Карлоса къ королевѣ представляется Позѣ воспитательнымъ средствомъ, чтобы направить принца къ высокой цѣли. Происходитъ это нѣсколько поспѣшно: маркизъ только что вернулся въ Испан³ю послѣ долгаго путешеств³я; онъ всего "два дня" въ Мадритѣ, едва встрѣтилъ своего пр³ятеля и узналъ объ его несчастной любви, и тотчасъ въ его головѣ создается цѣлый планъ - какъ использовать чувство принца для его будущей дѣятельности во Фландр³и. Положимъ, почва была подготовлена прежней дружбой Позы съ Карлосомъ, ихъ юношескими мечтами человѣколюбиваго характера. Но далѣе Поза выступаетъ въ роли какъ бы дѣйствительнаго наставника инфанта и подвергаетъ его предварительному испктан³ю: онъ ставитъ вопросъ - съумѣетъ ли донъ-Карлосъ удержаться на высотѣ своего настоящаго образа мыслей, когда онъ вступитъ на престолъ? Король Филиппъ умретъ; Карлосъ станетъ во главѣ могущественнѣйшаго изъ христ³анскихъ царствъ. Необозримая пропасть отдѣлитъ его отъ обыкновенныхъ смертныхъ. Знаетъ ли онъ, какимъ искушен³ямъ подвергаются неограниченные правители? Поза даетъ так³я же предостережен³я Карлосу, какъ въ "Атал³и" Расина первосвященникъ Жоадъ юному царевичу, котораго онъ спасъ отъ смерти и тайно воспиталъ, готовя въ немъ преемника престола. Шиллеръ, повидимому, вдохновился этой сценой въ трагед³и Расина, и создалъ совершенно аналогичную ей ситуац³ю между Карлосомъ и Позой (Д, I, явл. IX), съ тою разницей, конечно, что Карлосъ уже не дитя, какъ Жоасъ (въ "Атал³и"), a 23-лѣтн³й юноша, и что его "наставникъ" всего на два года его старше и представляется одновременно его другомъ и товарищемъ. Какъ бы то ни было, друзья договорились; они ударили по рукамъ; союзъ заключенъ и Карлосъ долженъ быть исполнителемъ высокихъ предначертан³й Позы. И тутъ послѣдовала неожиданная "измѣна" маркиза: знаменитая сцена его съ королемъ Филиппомъ II, представляющаяся самымъ яркимъ эпизодомъ въ драмѣ Шиллера, оказывается въ противорѣч³и съ основнымъ характеромъ маркиза, съ его первоначальными планами, съ его союзомъ дружбы, только что заключеннымъ съ донъ Карлосомъ! Возможно ли допустить такую непослѣдовательность, такое внезапное ослѣплен³е y человѣка, который, призванный Филиппомъ, шелъ къ нему на ауд³енц³ю съ улыбкой недовѣр³я на устахъ, объясняя требован³е короля простымъ любопытствомъ и жалѣя о потраченныхъ минутахъ: "жизнь такъ коротка". Большинство критиковъ считаютъ внезапный поворотъ въ настроен³и маркиза Позы, неожиданное довѣр³е, которое онъ выказываетъ королю - фактомъ невѣроятнымъ. Противъ этого трудно спорить и самооправдан³е Шиллера (въ его "Письмахъ") не убѣдительно. Однако и невѣроятное не есть абсолютно невозможное, и логическая непослѣдовательность поступка Позы не представляется намъ психологически немыслимой. Шиллеръ обставилъ этотъ переходъ маркиза отъ Карлоса къ королю достаточными пояснен³ями, которыя, не оправдывая вполнѣ поступка маркиза, все же служатъ къ раскрыт³ю психологической возможности его временной "измѣны" своему другу. A как³я выгоды авторъ извлекъ изъ этой капитальной сцены Филиппа съ Позой - для характеристики короля, для прояснен³я идеаловъ Позы, для раскрыт³я, вообще, м³росозерцан³я, котораго основной чертой является забота о благѣ всѣхъ людей,- все это настолько очевидно, что мы могли бы помириться и съ еще большими натяжками въ ситуац³и, давшей поводъ Шиллеру высказать съ такою яркостью свои задушевныя думы. Существеннѣе упреки, направленные противъ двухъ послѣднихъ дѣйств³й, гдѣ нить интриги дѣйствительно запутана до нельзя, и самопожертвован³е Позы въ видѣ искуплен³я за свой проступокъ передъ другомъ, таинственное свидан³е Карлоса съ королевой, гдѣ вплетаются отзвуки сцены съ тѣнью короля въ "Гамлетѣ" Шекспира, заключительная сцена съ великимъ инквизиторомъ, заимствованная изъ повѣсти Сенъ Реаля, но разработанная подъ вл³ян³емъ Лессинга.- Весь этотъ финалъ трагед³и, сведенной на "нѣтъ", нѣсколько туманенъ и представляетъ рядъ формальныхъ недочетовъ, которые болѣе или менѣе общепризнаны. Но, конечно, не въ нихъ суть дѣла: по своему внутреннему значен³ю,- для довершен³я характеристики главныхъ дѣйствующихъ лицъ и картины эпохи, въ которой утоп³я маркиза Позы могла лишь промелькнуть, какъ смутное предвидѣн³е далекаго будущаго, закрытаго завѣсой тяжелаго настоящаго,- нужны были и добровольное самопожертвован³е Позы, и рѣзк³й поворотъ назадъ Филиппа, и приговоръ надъ Карлосомъ, и даже появлен³е великаго инквизитора - "этого слѣпца" ,служащаго символомъ упорнаго отказа поборниковъ "желѣзнаго жезла правителей" - вѣрить въ возможный и дѣйствительно наступивш³й въ Европѣ, въ эпоху Шиллера, восходъ зари "свободы просвѣщенной".
Сопоставляя сцену Саладина съ рыцаремъ въ "Натанѣ" Лессинга со сценою между Позой и Филиппомъ y Шиллера, Миноръ указываетъ, что съ точки зрѣн³я чисто драматической обѣ онѣ представляются какъ бы излишними: "въ одномъ случаѣ сцена превращается въ канцеляр³ю, въ другомъ театръ становится парламентомъ". Онъ объясняетъ ихъ возникновен³е тѣмъ обстоятельствомъ, что авторы, т. е. Лессингъ и Шиллеръ, временно отстранились отъ театра: Лессингъ весь отдался изучен³ю богослов³я и создалъ "Натана" подъ впечатлѣн³емъ своихъ книжныхъ занят³й; Шиллеръ, разойдясь съ Дальбергомъ, также временно удалился отъ непосредственнаго отношен³я къ театру, и только этимъ, по мнѣн³ю Минора, объясняется, что онъ "прервалъ естественный ходъ дѣйств³я и пожертвовалъ имъ для того, чтобы отдаться своему энтуз³азму къ высокимъ идеямъ просвѣщеннаго вѣка" (571). Тотъ же Шиллеръ, однако, высказалъ упрекъ Лессингу, что въ "Натанѣ" онъ забылъ наставлен³я своей "Драматург³и": драматическ³й писатель, какъ училъ Лессингъ, не долженъ пользоваться формой трагед³и ни для какой иной посторонней цѣли. Лессингъ не соблюлъ этого правила въ "Натанѣ", но и Шиллеръ, какъ оказалось, въ равной мѣрѣ погрѣшилъ въ "Донъ Карлосѣ" противъ задачъ чистаго искусства: упрекъ "Натану" являлся косвеннымъ упрекомъ и противъ его собственнаго произведен³я. Шиллеръ это почувствовалъ и потихоньку вычеркнулъ свое возражен³е Лессингу, которое онъ сперва помѣстилъ въ "Тал³и", въ видѣ подстрочнаго примѣчан³я ко второму акту "Донъ Карлоса". Въ то же время Шиллеръ настаивалъ на томъ соображен³и, что его драма не предназначена для театра {Въ первой редакц³и двухъ первыхъ дѣйств³й ея, обнародованныхъ въ "Тал³и", въ одномъ первомъ актѣ свыше четырехъ тысячъ стиховъ. Дѣйствительно, такая пьеса не годилась для сцены. Въ издан³и 1785 года Шиллеръ впервые нашелъ подходящее опредѣлен³е для своего произведен³я - "драматическая поэма" (dramatischo Dichtung).}. Онъ возстаетъ противъ ограничен³й, налагаемыхъ внѣшними услов³ями сценическаго представлен³я, и видитъ задачу поэта въ томъ лишь, чтобы достичь высшаго воздѣйств³я, которое только можно себѣ представить. Если это "высшее воздѣйств³е" достижимо въ предѣлахъ даннаго рода литературы, то требован³я относительнаго и абсолютнаго совершенства совпадаютъ: Если-же однимъ (изъ этихъ категор³й) надо пожертвовать, то жертва родомъ - наименьшая. И Шиллеръ смѣло пожертвовалъ "родомъ", a также пожертвовалъ и нѣкоторыми требован³ями формы и, наперекоръ девизу классическаго искусства, по которому форма и содержан³е представляются какъ бы неотдѣлимыми, онъ отдалъ перевѣсъ содержан³ю, повидимому усумнился въ возможности абсолютнаго совершенства формы, которая всегда является лишь условнымъ и неполнымъ выражен³емъ внутренняго содержан³я. Въ одной сценѣ изъ "Донъ Карлоса", впослѣдств³и выпущенной авторомъ, Шиллеръ помѣстилъ слѣдующ³я строки:
Schlimm, das der Gedanke
Erst in die Elemente trokner Silben
Zersplittern muss, die Seele zum Gerippe
Verdorren muss, derSeelezu erscheinen {*}.
{* Дурно, что мысль сначала должна распасться на сух³е слоги, a душа должна высохнуть въ скелетъ, чтобы предстать предъ душою.}
Это замѣчан³е весьма подходитъ и къ внѣшней истор³и произведен³я поэта, въ которомъ думы, чувства и настроен³я зарождались съ такой интенсивностью, что не укладывались въ "сух³е слоги", изъ которыхъ составляются слова, не поддавались "расчленен³ю" для того, чтобы найти себѣ подходящее выражен³е. Такъ Лермонтовъ юношей писалъ:
Холодной буквой трудно объяснить
Боренье думъ.
Шиллеръ одинъ изъ первыхъ поэтовъ новѣйшей эпохи ощутилъ этотъ разладъ между формой и содержан³емъ, которое не умѣщалось въ опредѣленныя рамки. Онъ былъ иниц³аторомъ новой формы драмы и стремился подчинить форму содержан³ю, но не достигъ законченности формы потому, что содержан³е представлялось слишкомъ живымъ, колеблющимся, захватывающимъ сокровенныя думы и чувства поэта, который хотѣлъ бы "сказаться безъ словъ" и не могъ сразу обнять все сложное содержан³е, которое въ немъ накоплялось по мѣрѣ того, какъ онъ вдумывался въ намѣченный сюжетъ.
Мы назвали истор³ю возникновен³я "Донъ Карлоса" поучительной: дѣйствительно она представляется таковой, если принять во вниман³е тотъ процессъ ассоц³ац³и мыслей, которыя постепенно возникали въ авторѣ, наперекоръ его первоначальному желан³ю ограничить свою задачу. Не слѣдуетъ упускать изъ виду, что стройная законченность французскихъ классическихъ трагед³й, на которыя Виландъ указывалъ какъ на образцы, достойные подражан³я, въ значительной мѣрѣ была обусловлена тѣмъ, что изображались отдѣльныя чувства, одна страсть, одинъ душевный кризисъ, одна борьба двухъ противоположныхъ стремлен³й. Такое выдѣлен³е отдѣльныхъ моментовъ психической жизни человѣка во многомъ облегчало задачу поэта для достижен³я искомой гармон³и формы и содержан³я, при наивозможной полнотѣ и совершенствѣ формы. Простыя чувства выражались проще. Но законно ли такое расчленен³е внутренней жизни человѣка? Вправѣ ли мы останавливаться лишь на разсмотрѣн³и изолированныхъ чувствъ? Гдѣ грань между индивидуальной жизнью и областью общественныхъ интересовъ? Мы видѣли, что Шиллеръ сперва попробовалъ установить эту грань и хотѣлъ представить "семейную картину" безъ политики. Однако, обойти вопросы общественности ему не удалось: жизнь каждаго отдѣльнаго человѣка представилась ему въ слишкомъ тѣсной связи съ услов³ями общественной организац³и и образъ дѣйств³я каждаго лица въ зависимости отъ того или другого усвоеннаго имъ м³росозерцан³я. Изображен³е отдѣльныхъ чувствъ приводило къ раскрыт³ю основныхъ принциповъ, которыми человѣкъ руководствуется въ жизни; "семейная картина" неизбѣжно, съ точки зрѣн³я Шиллера, должна была обратиться въ общую картину эпохи, и прошлое рисовалось въ борьбѣ съ настоящимъ, которое было озарено просвѣтами на будущее. Пожертвовавъ "классической", но все же условной законченностью формы, Шиллеръ раскрылъ намъ то высшее, идеальное содержан³е духовной жизни человѣка, которое безконечно по своей сущности и приводитъ къ основнымъ проблемамъ добра и правды.