Белинский Виссарион Григорьевич - Жизнь, как она есть. Записки неизвестного, изданные Л. Брантом...

беспрестанно обижается. Если ему холодно, вы обидите его смертельно, сказав, что вам жарко. О чем бы вы ни заговорили с ним, он сейчас своротит на литературу, на свои труды, на несправедливость критики. Особенно он стал раздражителен в последнее время, увидев, что журналисты не перестают над ним смеяться, а к себе его решительно не пускают, оставив с ним всякие церемонии. Для утешения своего он пишет на них пасквили, над которыми они сами смеются первые, потому что злость бессильного врага всегда забавна. Он всегда носит с собою какое-нибудь новое свое маранье. Видите ли, у него из бокового кармана торчит бумага: это рассуждение о том, что критику надо запретить, потому что она ведет к безбожию, мятежам и явному неуважению... плохих стихов и глупых романов и повестей... Замечайте: он с кем-то заговорил; румянец ярче вспыхнул на его животно-мясистом лице; слышите ли, голос его поднялся целою октавою выше, и он кричит: "Конечно, милостивый государь, я не принадлежу к числу таких гениальных писателей, как г. Гюго, или г. Бальзак, или г. Ламартин, или г. Жанен, к числу которых, может быть, принадлежите вы; но все-таки мои сочинения - смею надеяться - заслуживают некоторого внимания, и вы очень ошибаетесь, думая, что я позволю вам оскорблять меня... Я понимаю, почему вы хвалите фельетоны г. Жанена: вы знаете, как недобросовестно он отозвался о моей поэме... Он переписал мои стихи сперва снизу вверх, а потом нарвал по стиху из каждой страницы... я не виноват, что смысл выходит все такой же, как если б мои стихи читались и сверху вниз, по порядку"... Вот вам образчик его пошлого самолюбия,- продолжала герцогиня. - А жаль, по человечеству жаль: несмотря на свою глупость, он мог бы быть порядочным писцом в канцелярии или порядочным корректором и мог бы последнею из этих должностей добывать себе хорошие деньги. Он необразован, без всяких сведений, ничего не читал, кроме своих сочинений; но он порядочно знает грамматику и достаточно силен в орфографии. Был бы славный корректор. Но, вместо того, он разоряется на издание своих глупых сочинений. Если опять не сойдет с ума, то ему придется умереть с голода...

  

   Из этого отрывка да убедится г. Брант, что и мы знаем салон г-жи Жюно по крайней мере не хуже его, г. Бранта, который во всех французских герцогских салонах, как у себя дома...

   Поступив в домашние секретари к графу, Евгений свел связь с графинею. Знаменитое это событие воспоследовало в карете (стр. 153). Потом Евгений влюбился в дочь графа. Эту любовь его г. Брант называет "истинною", а мы назвали бы ее приторно-сытовою, даже не сахарною, потому что сахар все-таки материал слишком дорогой и благородный для идеальности людей с низкими чувствами, каков был Евгений (см. стр. 130 второй части). Дочь графа оказалась кузиною Евгения, дочерью сестры его матери. Ее выдали за какого-то престарелого герцога. Но чрез несколько лет, овдовев, она явилась к Евгению, говоря ему, что вышла за старика из крайности и по расчету, потому что "супруг более молодой... был для нее опаснее... Произнеся последние слова, Елена покраснела и потупила взоры..." (стр. 258). Затем они, к несказанному удовольствию г. Бранта, сочетались законным браком. Евгению тогда было уже сорок лет, и ему ничего не оставалось больше, как жениться. - И вот вам жизнь, как она есть!..

   Ух! позвольте отдохнуть! Мы не только прочли роман г. Бранта, но и пересказали вам его содержание, - а это подвиг немаловажный! До сих пор мы шутили, а теперь скажем серьезно, что, несмотря на грамматически правильные, несмотря на реторические, по старинному манеру обточенные и облизанные фразы этого романа, трудно вообразить себе что-нибудь более пошлое, нелепое. Отсутствие фантазии совершенное, бедность воображения непостижимая. Это просто сцепление небывалых происшествий на небывалой земле с небывалыми людьми. Все эти люди - как две капли воды похожи друг на друга, то есть все в одинаковой степени невыносимо нелепы, все, не выключая ни Наполеона, ни Гете, ни герцогини д'Абрантес, бог весть зачем приплетенных к грязным похождениям глупого мальчишки. И самые эти похождения лишены того качества, которым думал сочинитель польстить плотоугодничеству известного класса читателей: они мертвы и холодны, как и та фальшивая мораль, с которою они переболтаны, как вода с салом. И к какой стати тут Наполеон и Гете? Не только эти люди, но даже и герцогиня д'Абрантес слишком не по плечу таким сочинителям, как г. Брант. Но такие-то сочинители особенно и храбры и ни перед чем не останавливаются. Они понимают все просто и думают, что Наполеон и Гете думали и чувствовали точно так же, как и они, горемычные писаки...

   Мы пересказали все содержание романа г. Бранта, все... как оно есть, не упустив почти ни одной черты; остальное в нем - болтовня, водяное, многоглаголивое и бесцветное распространение пересказанного нами. Мертво, вяло, скучно, пошло!

   Г-ну Бранту не удалась критика, не удались повести, и он вздумал написать роман с "веселенькими" похожденьицами и - очень кстати - с Наполеоном и Гете; но и этого не сумел сделать... такое несчастие! Роман его принадлежит к той литературе, которая называется по-латыне literatura obscena; {непристойная литература (лат.). - Ред.} но, если б в этой грязи было хоть сколько-нибудь дарования, мы бы поздравили г. Бранта и с таким успехом...

   Неужели и после этого г. Брант будет продолжать забавлять публику на свой счет нападками на зависть и недоброжелательство журналистов, будто бы убивающих таланты? От сотворения мира по сие время ни один журнал не убил ни одного истинного таланта и не отвадил ни одного плохого писателя от дурной привычки пачкать бумагу. Улика налицо - сам г. Брант: если в нем, г-не Бранте, есть талант, насмешки журналов не ослабили же его таланта и не помешали ему, после "Аристократки", написать "Жизнь, как она есть"; если же в нем, г-не Бранте, нет таланта - все равно: насмешки журналов не прекратили его охоты истреблять попусту бумагу, и после всеми осмеянных повестей, рецензий, "Аристократки" он вот издал же всеми же осмеиваемую "Жизнь, как она есть"...¹⁹

  

  

  

   В тексте примечаний приняты следующие сокращения:

   Анненков - П. В. Анненков. Литературные воспоминания. Гослитиздат, 1960.

   БАН - Библиотека Академии наук СССР в Ленинграде.

   Белинский, АН СССР - В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. I-XIII. М., Изд-во АН СССР, 1953-1959.

   Герцен - А. И. Герцен. Собр. соч. в 30-ти томах. М., Изд-во АН СССР, 1954-1966.

   ГПБ - Государственная публичная библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина.

   Добролюбов - Н. А. Добролюбов. Собр. соч., т. 1-9. М.-Л., 1961-1964.

   Киреевский - Полн. собр. соч. И. В. Киреевского в двух томах под редакцией М. Гершензона. М., 1911.

   КСсБ - В. Г. Белинский. Соч., ч. I-XII. М., Изд-во К. Солдатенкова и Н. Щепкина, 1859-1862 (составление и редактирование издания осуществлено Н. X. Кетчером).

   КСсБ, Список I, II... - Приложенный к каждой из первых десяти частей список рецензий Белинского, не вошедших в данное издание "по незначительности своей".

   ЛН - "Литературное наследство". М., Изд-во АН СССР.

   Ломоносов - М. В. Ломоносов. Полн. собр. соч., т. 1-10. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1950-1959.

   Панаев - И. И. Панаев. Литературные воспоминания. М., Гослитиздат, 1950.

   ПссБ - Полн. собр. соч. В. Г. Белинского под редакцией С. А. Венгерова (т. I-XI) и В. С. Спиридонова (т. XII-XIII), 1900-1948.

   Пушкин - Пушкин. Полн. собр. соч., т. I-XVI. М., Изд-во АН СССР, 1937-1949.

   Чернышевский - Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч. в 15-ти томах. М., Гослитиздат, 1939-1953.

  

   Жизнь, как она есть. Записки неизвестного, изданные Л. Брантом... (с. 436-451). Впервые - "Отечественные записки", 1844, т. XXXII, No 2, отд. VI "Библиографическая хроника", с. 88-101 (ц. р. 31 января; вып. в свет 3 февраля). Без подписи. Вошло в КСсБ, ч. IX, с. 83-100.

  

   Ознакомившись с полученной от А. В. Никитенко корректурой рецензии, 31 января 1844 г. Краевский обратился к нему с письмом, в котором протестовал против попыток цензуры выбросить из нее часть текста (см. письмо: Белинский, АН СССР, т. VIII, с. 663). Судя по журнальному тексту рецензии, Никитенко в целом благожелательно отнесся к просьбе Краевского. Тем не менее весьма вероятно, что некоторые исключения и поправки были им все же сделаны.

   Л. В. Брант - беллетрист и критик конца 1830-1840-х гг., в течение ряда лет фельетонист "Северной пчелы" (под псевдонимом: Я. Я. Я.). Одержимый, по выражению Белинского, страстью "сочинять во что бы то ни стало", Брант перепробовал себя во многих родах - в повести, романе, критических статьях и библиографических обзорах и т. д., публикуя книжки и брошюры за свой счет. Все это неизменно вызывало насмешку в журналах самых разных направлений.

   "Жизнь, как она есть" эклектически сочетала приемы авантюрного романа старого типа с эффектами популярного романа-фельетона французской школы. Страстью Л. Бранта также было изображать "свет", хотя, по замечанию Белинского (в восьмой статье о Пушкине), сочинителям этого рода "гораздо знакомее нравы кондитерских и чиновничьих гостиных, чем аристократических салонов" (см. наст. изд., т. 6, с. 378). Наконец, подражая шаблонам худших "исторических романов" 1830-х гг., Брант в "Жизни, как она есть" сводил своих мелких "героев" с действительными историческими личностями. Но особенно резкие, уничтожающие отзывы критиков и в первую очередь Белинского в этой рецензии на роман были вызваны тем, что, "обиженный критикой", Брант предпринял все, чтобы очернить и оклеветать своих противников, давая им памфлетные, легко раскрываемые читателем характеристики. С реакционных позиций в первую голову осуждалось направление "Отечественных записок" и при этом высказывалось пожелание, чтобы преследования печати со стороны правительства были еще усилены, дабы искоренить всякую "неблагонамеренность".

   В рецензии Белинский приводит без каких-либо изменений и сокращений все, что было сказано по этому поводу автором романа, а затем кончает своеобразной пародией на эти его выпады, пародией, заключающей убийственную характеристику самого Бранта.

   ¹ Название романа Л. Бранта затем часто применялось в пародийных целях и Белинским, и другими критиками 1840-х гг.

   ² Иронический перифраз строк из XXV строфы главы седьмой "Евгения Онегина":

  

   Ужель загадку разрешила?

   Ужели слово найдено?

  

   ³ Речь идет о составленных Л. Брантом брошюрках: "Опыт библиографического обозрения, или Очерк последнего полугодия русской литературы с октября 1841 по апрель 1842" и "Несколько слов о периодических изданиях русских", которые он выпустил в 1842 г. и рассылал "при газетах безденежно". Рецензию на них см.: Белинскпй, АН СССР, т. VI, с. 189-194, где они едко характеризованы как "новые холостые выстрелы в поле" (с. 192), как пустые оценки книг без "какого-нибудь критического кодекса", но "с невыразимыми претензиями на красноречие". В брошюрах содержались отрицательные характеристики критических статей Белинского.

   ⁴ Брошюра Л. Бранта "Петербургские критики и русские писатели. Несколько мыслей о современном состоянии русской литературы в отношении к критике" (СПб., 1840) представляла собой раздраженный ответ "сочинителя" на критику ранее изданной им книги "Воспоминания и очерки жизни" (1839, в 2-х томах). На эту брошюру Белинский тогда же откликнулся двумя краткими рецензиями в "Отечественных записках" и в "Литературной газете" (см.: Белинский, АН СССР, т. IV, с. 62-63 и 19-20).

   ⁵ См. рецензию Белинского на "Аристократку" - наст. изд., т. 5. Большая издевательская рецензия на эту бездарную "светскую повесть" была помещена также О. И. Сенковским в "Библиотеке для чтения" (1843, т. LVII, отд. VI, с. 1-11).

   ⁶ Курсив в цитатах здесь и далее (за немногими исключениями) принадлежит Белинскому.

   ⁷ Имеется в виду период так называемых "Ста дней".

   ⁸ Беттина - Элизабет фон Арним (1785-1859), жена немецкого поэта-романтика Ахима фон Арнима и сестра другого поэта-романтика - Клеменса Брентано. Сама поэтесса, восторженно настроенная, девушкой была влюблена в Гете. Переписка между ними была издана Беттиной под названием "Переписка Гете с ребенком" (1835).

   ⁹ На отмеченных страницах описано, как "герой" насильно овладевает любимой женщиной, и в заключении следуют такие "пассажи": "Так бьется бедная птнчка, пойманная маленьким шалуном, тщетно силясь вырваться нз рук его на свободу... Так благороднейшие стремления душевные и страсти сердца умолкают в человеке, гнетомом извне враждующими обстоятельствами земного существования..."

   ¹⁰ Книгу В. М. Строева "Париж в 1838 и 1839 годах" (в 2-х частях, СПб., 1841-1842) высоко оценил за богатство фактов и живое изложение Белинский в специальной рецензии (см. наст. изд., т. 4).

   ¹¹ Имя героя многотомного романа французского писателя Ж.-Б. Луве де Кувре "Любовные похождения кавалера де Фобласа" (1787-1790).

   ¹² Карикатурное изображение редактора журнала "Библиотека для чтения" О. И. Сенковского.

   ¹³ Современники видели здесь карикатурный портрет Ф. А. Кони, драматурга и журналиста, редактора-издателя "Литературной газеты" в 1841-1843 гг., редактора журнала "Пантеон русского и всех европейских театров" (1840-1841 гг.).

   ¹⁴ Весь этот длинный абзац посвящен А. А. Краевскому и "Отечественным запискам". Следует учесть, что основные статьи журнала, принадлежавшие Белинскому, приписывались иногда публикой издателю-редактору журнала, и сам Краевский стремился создать такое впечатление.

   ¹⁵ Карикатурное изображение В. Г. Белинского.

   ¹⁶ Другой... желающий казаться львом - И. И. Панаев, постоянпо сотрудничавший в "Отечественных записках"; автор повестей, бытовых очерков и так называемых "типов". В "Отечественных записках" печатались также его обозрения французской литературы. В упомянутом выше письме Краевского к Никитенко в числе изображенных у Бранта лиц указывается и Н. А. Некрасов. Однако явных данных для подобного предположения в цитируемом эпизоде романа нет.

   ¹⁷ Национальный институт - наименование Парижской академии наук.

   ¹⁸ Далее, указав на мнимый источник "фактов", преподносимых Брантом (мемуары герцогини д'Абрантес), Белинский под видом отрывка из записок одного из посетителей салона герцогини дает сатирнко-пародийное изображение самого Л. Бранта.

   ¹⁹ Среди отзывов на этот роман Бранта, помимо рецензии Белинского, особенно выделялись сатирические отзывы в "Библиотеке для чтения" (1844, т. LXII) и "Москвитянине" (1844, No 4).