Современные славянофилы.- Начало Русскаго собран³я.
Годы перелома (1895-1906). Сборникъ критическихъ статей.
Книгоиздательство "М³ръ Бож³й", Спб., 1908
"Благословите, братцы, старину сказать.
"Въ великой книгѣ Бож³ей написана судьба нашей родины,- такъ вѣрили въ старину на Руси, и древняя родная мысль наша тревожно и страстно всматривалась въ темныя дали будущаго, тѣ дали, гдѣ листъ за листомъ будетъ раскрываться великая харт³я судебъ вселенной..."
Откуда это? Что значитъ этотъ величаво-гаерск³й тонъ, смѣсь раешника съ дьячкомъ?- спроситъ изумленный читатель. Это - "благовѣстъ" о "возрожден³и" Росс³и, ни больше ни меньше, какъ возвѣщаютъ намъ два сборника, вышедш³е одинъ въ началѣ года, другой недавно - "Заря" и "Москва", въ которыхъ провозглашается всему м³ру русскому о новомъ чудѣ добромъ и радостномъ, о славянофильскомъ походѣ на всякаго врага и супостата, заполонившаго нынѣ "святую Русь". Ударяя въ бубны и тимпаны, или по московски, "во всѣ колокола", кучка до сихъ поръ невѣдомыхъ м³ру славянофиловъ, какимъ-то чудомъ уцѣлѣвшихъ отъ общаго разгрома, постигшаго (по ихъ словамъ) "святую Русь", собралась вкупѣ и влюбѣ и, "напрягши умъ, наморщивши чело", съ потугами и усильями, отвѣчающими важности задачи, выпустила два сборника, полные предостережен³й, мудрыхъ указан³й и восторженныхъ откровен³й.
Читатели не должны сѣтовать, если м³ръ, который имъ откроется, покажется имъ страненъ, напомнитъ имъ "чудище обло, озорно, стозѣвно и лаяй": все надо знать, тѣмъ болѣе свое, родное, въ которомъ какъ никакъ звучатъ несомнѣнно отголоски современности.
Оживлен³е славянофильства - вотъ что прежде всего знаменуютъ эти сборники, которые не стоятъ одиноко, но къ нимъ примыкаютъ и друг³я однозначущ³я явлен³я, какъ увидимъ ниже. Признаемся, - мы думали, что славянофильство теперь есть мертвый историческ³й терминъ, обозначающ³й давно отжившее историческое явлен³е. Оказывается, - это далеко не такъ; оно, по крайней мѣрѣ, само заявляетъ, что живо и несетъ въ себѣ не что-нибудь иное, какъ "возрожден³е Росс³и". Уже ради одной этой великой "мисс³и", возлагаемой имъ на свои рамена, оно заслуживаетъ если не вниман³я, то хотя бы нѣкотораго знакомства. Правда, матер³алъ для этого, - мы должны предупредить читателей, очень скуденъ. Въ обоихъ сборникахъ фигурируютъ все интересные незнакомцы, скрывающ³е свои велик³я имена подъ многообѣщающими псевдонимами или скромными иниц³алами: Апокрифъ, Славяноборъ, Македонецъ, Русск³й, Востоковѣдъ, Г. Е. Р. У-ск³й, В-евъ. Остальныя имена, пропечатанныя полностью, также мало говорятъ уму и сердцу: Недолинъ, Ягодынск³й, Московцевъ. Къ великому нашему стыду, мы съ ними нигдѣ не встрѣчались въ печати и ничего не можемъ сказать о ихъ дѣятельности. Но, пожалуй, оно и лучше: съ тѣмъ большей свободой могутъ говорить они, не будучи связаны прошлымъ, которое обязываетъ.
И дѣйствительно, прошлаго для нихъ не существуетъ. "Заря". Выпускъ I,- читаемъ на обложкѣ перваго сборника, что знаменуетъ и выпускъ второй, стало быть дѣло, разсчитанное на будущее если не процвѣтан³е, то продолжен³е. Открывается сборникъ статьей "Гр. Л. Н. Толстой и вопросъ жизни" Н. Апокрифа, въ которой нѣтъ собственно ничего славянофильскаго.
Но эта статья, должно быть, попала сюда по недоразумѣн³ю, ибо далѣе въ сборникахъ идетъ настоящая славянофильская свистопляска съ обычными для современнаго славянофильства неуклюжими движен³ями. Начинаетъ ее г. Недолинъ, обрушиваясь сразу на весь западъ, которому онъ грозитъ "жупеломъ и металломъ", если тотъ вовремя не опомнится и не признаетъ добровольно единою "святую русскую правду". Наступитъ моментъ, вопитъ въ торжественномъ порывѣ г. Недолинъ, когда "по пятамъ изгнанныхъ насильниковъ можетъ послѣдовать месть освободившихся народовъ, не менѣе сильныхъ, окрѣпшихъ, но не забывшихъ многовѣковаго рабства. Тогда могла бы наступить такая всем³рная революц³я, такое страшное потрясен³е стараго европейскаго м³ра, подобнаго чему не видала подлунная. Росс³я въ тотъ часъ должна быть страшно сильна и грозна,- грозна гнѣвомъ Бога, чтобы дать народамъ правду, судъ и свободу". Словомъ, трепещите, языцы, и покоряйтесь. Въ "Задачѣ современности" г. А. М. У-ск³й раскрываетъ идею возрожден³я славянофильской школы, предупреждая, что "не плакать, не смѣяться, но понимать" надо его статью. Итакъ, воздержимся на время. Хотя статья трактуетъ о школѣ вообще, но рѣчь по существу идетъ о поднят³и "издревле служилаго сослов³я", или проще - "нашего вѣрнаго дворянства". "Есть серьезныя основан³я утверждать,- говоритъ авторъ вначалѣ, - что за освобожден³емъ крестьянъ установившаяся система образован³я была главною причиной экономическаго паден³я помѣстнаго дворянства". "Въ силу своихъ особенныхъ традиц³й,- поучаетъ авторъ,- дворянство не имѣло навыка къ трудовому пр³обрѣтен³ю матер³альныхъ средствъ, считая все подобное занят³емъ, не приличествующимъ дворянству, и вслѣдств³е этого, естественно, не имѣло ни надлежащихъ знан³й, ни практической подготовки, необходимыхъ для самостоятельнаго, трудового пр³обрѣтен³я средствъ, что требовалось уже новою эпохою". Надо было создать "новое питан³е", путь къ которому долженъ лежать черезъ школу. А для этого надо сдѣлать школу "земледѣльческою", такъ какъ дворянство имѣетъ (или имѣло) землю, но не умѣло съ нею обращаться. "Программа русской школы должна быть существенно опредѣлена программой русской жизни: послѣ русской азбуки - азбука землевѣдѣн³я; послѣ православнаго катехизиса - катехизисъ земледѣл³я, среди молитвъ къ Богу - теплыя молитвы къ землѣ: въ этомъ основан³е нац³ональной программы русской школы". Далѣе рекомендуется внушить дворянству "уважен³е къ рублю", который дворянство раньше презирало, теперь же къ оному вожделѣетъ, но недостаточно уважаетъ. Въ заключен³е "вопросъ о правительственномъ поощрен³и". Росс³я страна земледѣльческая, а потому "каждая постановка кѣмъ либо въ Росс³и образцоваго, въ смыслѣ экономическомъ и культурномъ, хозяйства... подлежитъ публичной отмѣткѣ тѣмъ или другимъ способомъ въ законодательномъ порядкѣ. Въ большинствѣ случаевъ так³е дѣльные хозяева тзъ лучшихъ земскихъ людей отличаются здравымъ умомъ и яснымъ пониман³емъ мѣстныхъ услов³й экономической жизни и народныхъ нуждъ, и поэтому только черезъ такихъ дѣятелей, людей трезваго сужден³я, обширнаго ума и большого опыта, возстановится плодотворная связь между Землей и Властью. Кстати припоминается поучительный для насъ разсказъ. Въ одной старой земледѣльческой странѣ былъ слѣдующ³й интересный обычай: первый вельможа въ государствѣ при вступлен³и своемъ въ должность обязанъ былъ при устроенныхъ въ честь этого событ³я празднествахъ всенародно пройти борозду въ полѣ съ сохой... Хорош³й бы обычай для Росс³и", глубокомысленно заключаетъ г. У-ск³й. Обычай ничего себѣ, замѣтимъ и мы, главное, недорогой и ни для кого не обидный - ни для "бархатника", ни для "пахотника", и сверхъ того символизирующ³й "плодотворную связь земли съ властью". Хорошо пишутъ господа славянофилы о воспособлен³и дворянству: дворянская школа, законодательнымъ порядкомъ отмѣтка и - связь съ землей. Въ особенности нравится намъ идея автора внушить дворянскому юношеству уважен³е къ рублю. По времени этотъ совѣтъ важнѣе прочихъ, такъ какъ съ каждымъ днемъ рублей у насъ становится все меньше и меньше, какъ объ этомъ докладываетъ намъ постоянно тоже "славянофилъ" г. Сергѣй Шараповъ.
Столько о школѣ. Авторъ ни мало не смущается вопросомъ, каковъ долженъ быть "земледѣльческ³й катехизисъ", что это за земледѣльческая азбука. Все это не суть важно, ибо важно одно - изыскать новый способъ "питан³я" для обиженнаго судьбою сослов³я, которое, по своимъ традиц³ямъ имѣя склонность къ питан³ю, не обладаетъ для онаго средствами. Столь же простъ въ разрѣшен³и нац³ональнаго вопроса г. Недолинъ, который полемизируетъ съ Вл. Соловьевымъ объ нац³онализмѣ. "Не пристало Росс³и искать, т. е. вѣрнѣе заискивать какого-то фантастическаго примирен³я съ Европой, какъ это надлежитъ намъ сдѣлать, слѣдуя политическимъ идеямъ Вл. Соловьева, - пора самой Европѣ сознать всѣ свои вины передъ Росс³ей, а тѣмъ народамъ, которые, давно уже и навсегда побѣжденные Росс³ей, вошли въ составъ ея населен³я, но все еще въ лицѣ шумливыхъ газетныхъ фразеровъ "враждуютъ" съ нами заднимъ числомъ, понять смыслъ своихъ предательскихъ чувствъ, а подчасъ и дѣйств³й, по отношен³ю къ росс³йскому государству". Любопытнѣе всего въ этой тирадѣ "всѣ вины" Европы. Жаль, что дальше мы не находимъ ихъ перечислен³я, а то г. Недолинъ внесъ бы очень полезную графу въ нашу долговую книгу: "а за всѣ вины столько-то". Счетъ этотъ славянофилы ведутъ издавна, со времени Петра, и до сихъ поръ не могутъ подвести итоговъ. Европа съ своей стороны могла бы предъявить болѣе существенный счетъ, въ видѣ нѣсколькихъ милл³ардовъ рублей, данныхъ ею въ займы на разныя мѣропр³ят³я, въ томъ числѣ и на воспособлен³е дворянскому сослов³ю, о нуждахъ котораго современные славянофилы такъ пекутся. Право, за это одно она заслуживаетъ спасиба. Что было бы съ ними, если бы по ихъ желан³ю Европа снялась съ мѣста и исчезла, какъ щедринск³й мужикъ, который улетучился по молитвѣ глупаго помѣщика, ненавидѣвшаго мужич³й духъ? Г. Недолинъ, надѣемся, помнитъ, что случилось съ глупымъ помѣщикомъ, котораго и начальство за это не одобрило.
Европу, конечно, пугать можно, но достать ее трудно, и потому г. Недолинъ всю свою энерг³ю направляетъ на чуждыя нац³ональности, "давно уже побѣжденныя", и обращается къ евреямъ. Отрицая цѣликомъ мысль Соловьева о необходимости равноправности, авторъ съ паѳосомъ восклицаетъ: "Что же будетъ, если евреи, какъ того требуютъ ихъ защитники, стали бы "равноправными" съ русскимъ народомъ въ русской землѣ, если даже теперь, когда цѣпк³я руки евреевъ все-жъ-таки не вполнѣ еще развязаны, они со своимъ ген³альнымъ пролазничествомъ забираются всюду, умѣютъ находить самыя вл³ятельныя связи, легко и незамѣтно подбираютъ къ своимъ рукамъ не только богатства русской земли, но, заполняя свободныя професс³и, постепенно, но неуклонно, и послѣдовательно захватываютъ и русскую литературу... Наша государственная власть... защищаетъ "малыхъ силъ", русск³й народъ, отъ позорнаго еврейскаго ига". Также рѣшаетъ славянофилъ г. Недолинъ и всѣ остальные нац³ональные вопросы, все сводя къ "единой святорусской правдѣ": все, что не русское, да трепещетъ... "Нац³онализмъ въ политикѣ, нац³онализац³я гражданской жизни" - альфа и омега, ея же не прейдеши.
Есть одно достоинство въ современномъ славянофильствѣ, это - его откровенность. Читая статьи обоихъ сборниковъ отнюдь не впадешь въ сентиментализмъ стараго славянофильства, что-то, хотя и смутно, говорившаго объ идеальномъ братствѣ, о единен³и душъ, хотя бы и въ маниловскомъ тонѣ, и проч. Нынѣ всему этому конецъ, - какой-то почти свирѣпой ненавистью ко всему чужому несетъ отъ этихъ рѣчей о приведен³и всѣхъ къ одному знаменателю. Достается жестоко и печати въ статьѣ нѣкоего г. Московцева. Вся печать, если вѣрить этому суровому стражу "нац³ональнаго русскаго слова", прогнила, заполонена еврействомъ (и дались имъ эти евреи!) и источаетъ тлѣтворный ядъ, отъ котораго погибаетъ все истинно-русское. Авторъ даже не задумывается, отчего-же, если справедливы его нападки, эта истинно-русская печать, представляемая имъ купно съ братьей, такъ по существу ничтожна, слаба и неподвижна, что можетъ только вопить? Что же мѣшаетъ ей проявить свою силу, коренную русскую мощь, истый духъ, по ихъ словамъ, непобѣдимый и непереносный ни для кого, кромѣ истинно-русскихъ? Кажется, по ихъ же слову, время теперь самое для нихъ распрекрасное: всѣ излюбленныя ими исконныя начала "святорусской правды" въ полномъ ходу, инородцы и иновѣрцы поставлены въ надлежащ³е предѣлы, а если Европа еще не повинилась, то все же и не наскакиваетъ. Между тѣмъ, г. Московцевъ вопитъ "караулъ!" и требуетъ "нац³онализац³и русской печати". Опять таки, какъ это сдѣлать, онъ не задумывается, хотя тутъ же, какъ истинно не унывающ³й росс³янинъ, и замѣчаетъ вскользь: "Если наше законодательство не позволяетъ евреямъ занимать мѣста на государственной службѣ, то нѣтъ никакихъ основан³й допускать и сосредоточен³е печати въ еврейскихъ рукахъ". И такъ говорятъ и пишутъ люди, осмѣливающ³еся считать себя "наслѣдниками" Аксакова, того самаго славянофила, который воспѣлъ гимнъ "свободному слову", который съ чисто религ³ознымъ паѳосомъ писалъ о свободѣ слова: "Мысль, слово! Это та неотъемлемая принадлежность человѣка, безъ которой онъ не человѣкъ, а животное. Безсмысленны и безсловесны только скоты, и только разумъ, иначе слово, уподобляетъ человѣка Богу. Мы, христ³ане, называемъ самого Бога Словомъ. Посягать на жизнь разума и слова въ человѣкѣ - не только совершать святотатство Божьихъ даровъ, но посягать на божественную сторону человѣка, на на самый Духъ Бож³й, пребывающ³й въ человѣкѣ, на то, чѣмъ человѣкъ - человѣкъ. Свобода жизни разума и слова - такая свобода, которую по настоящему даже смѣшно и странно формулировать юридически или называть правомъ. Это такое же право, какъ право быть человѣкомъ, дышать воздухомъ, двигать руками и ногами. Эта свобода вовсе не какая-либо политическая, а есть необходимое услов³е самого человѣческаго быт³я,- при нарушен³и этой свободы нельзя и требовать отъ человѣка никакихъ правильныхъ отправлен³й человѣческаго духа, ни вмѣнять что-либо ему въ преступлен³е; умерщвлен³е жизни, мысли и слова - самое страшное изъ всѣхъ душегубствъ". ("День", 23-го января 1863 г.).
Замѣтимъ, однако, въ поучен³е г. Московцеву, что русское законодательство нигдѣ не воспрещаетъ евреямъ занимать мѣста на государственной службѣ, такого спец³альнаго закона противъ евреевъ пока еще нѣтъ. Что же касается сосредоточен³я печати въ еврейскихъ рукахъ, то это чистѣйш³й вздоръ, не въ обиду евреямъ будь оказано. Въ столичной ежедневной печати нѣтъ ни одного органа еврейскаго. Правда, есть одна газета, редактировавшаяся евреемъ, но и тотъ, по сообщен³ю "Московскихъ Вѣдомостей", недавно крестился. Но, охотно уступая этого недавно крещенаго еврея г. Московцеву, все же не можемъ не возразить, что какъ одна ласточка не дѣлаетъ весны, такъ одинъ еврей, притомъ же "немножко" православный, еще не въ силахъ сдѣлать всю русскую печать еврейской. Переходя къ журналистикѣ, можемъ констатировать, что въ ней, кромѣ одного спец³ально-еврейскаго издан³я ("Восходъ"), нѣтъ ни одного журнала, издаваемаго или редактируемаго евреемъ. Къ этому можемъ добавить къ вящему утѣшен³ю г. Московцева, что и громадное число сотрудниковъ въ журналахъ тоже искони русск³е люди. Поэтому, сѣтовать на сосредоточен³е прессы въ еврейскихъ рукахъ ему нечего, тѣмъ болѣе нечего задумываться объ особыхъ мѣрахъ для огражден³я невинности русской печати, которая и такъ достаточно ограждена всякими писанными и неписанными законами.
Да и зачѣмъ? Если вѣрить авторамъ "Зари" и "Москвы", нынѣ это во всякомъ случаѣ излишне, такъ какъ наше время есть моментъ "нац³ональнаго возрожден³я Росс³и*. Объ этомъ свидѣтельствуютъ не только два эти сборника, но... русск³я общества, прототипомъ которыхъ служитъ "Русское собран³е" въ "Петроградѣ". Задача этихъ "разсадниковъ" истинно-русскаго духа во вкусѣ современнаго славянофильства понимается слѣдующимъ образомъ: "Путь къ объединен³ю русскихъ, патр³отически настроенныхъ людей лежитъ въ организац³и русскихъ обществъ по примѣру Петербургскаго Русскаго Собран³я. Ставя основною задачей поднят³е въ нашемъ обществѣ чувства своего нац³ональнаго достоинства, русск³я общества равностороннимъ образомъ и публичными чтен³ями, и нужною книгой, и патр³отической газетой стремились бы освѣтить лучш³я черты нашего нац³ональнаго характера, выяснить прекрасныя стороны нашей истор³и и быта, освѣтить дѣйствительность, возбуждая среди русскихъ людей энерг³ю и предпр³имчивость на пользу русскаго дѣла; публичною отмѣткою антинац³ональныхъ течен³й въ нашей жизни и литературѣ общества въ самомъ корнѣ подсѣкали бы (!) всякаго рода инородческ³я интриги; ознакомляли бы болѣе широк³е слои русскаго общества съ мало оцѣненными сокровищами русской религ³озной и гражданской мысли". Далѣе идетъ перечислен³е еще цѣлаго ряда задачъ вплоть до поощрен³я нац³ональной русской промышленности. Словомъ, если бы "Русское собран³е" въ "Петроградѣ" прониклось какъ слѣдуетъ важностью своей мисс³и, то ему пришлось бы стать чѣмъ-то въ родѣ особаго государственнаго департамента, охватывающаго всѣ стороны и проявлен³я русской жизни.
Таковы мечты, но, къ счастью для насъ, не имѣющихъ чести состоять членами "Русскаго собран³я", послѣднее весьма далеко и отъ сотой части этихъ задачъ. По крайней мѣрѣ, живя въ "Петроградѣ" и имѣя полную возможность слѣдить за дѣятельностью упомянутаго общества, мы рѣшительно ничего о ней сказать не можемъ. Прошло уже больше года, какъ это общество возникло, и если на первыхъ порахъ еще слышались отголоски его жизни на страницахъ пер³одической печати, то затѣмъ очень быстро общество со страницъ печати стушевалось. Очень вѣроятно, что члены его услаждаютъ другъ друга душеполезными бесѣдами во вкусѣ вышеприведеннаго рецепта и дѣятельно "подсѣкаютъ въ корнѣ инородческ³я интриги", но за стѣнами "Русскаго собран³я" это не отдается. Мы подчеркиваемъ эту безжизненность Русскаго собран³я, какъ лишнее доказательство того, что почвы для его работы нѣтъ, нѣтъ той дружественной атмосферы внѣ его, которая живо воспринимала бы мысли собран³я, такъ или иначе откликалась бы на нихъ, установляя живую связь между Собран³емъ и остальнымъ русскимъ обществомъ. Вѣдь какъ-никакъ, а послѣднее все же живетъ, волнуется, работаетъ, но ему рѣшительно все равно до того, чѣмъ занято "Русское собран³е". И выходитъ на дѣлѣ, что послѣднее просто мертворожденный плодъ "любви несчастной" къ исключительному нац³онализму, всегда чуждому и русскому народу, и русской интеллигенц³и. Редакторы "Зари" и "Москвы" обнадеживаютъ себя, что это лишь пока, а вотъ со временемъ вся Росс³я покроется цѣлой сѣтью такихъ русскихъ собран³й, и тогда "пойдетъ ужъ музыка не та". "Какъ мы слышали,- заявляетъ редакц³я "Москвы",- въ Харьковѣ возникаетъ русское общество по почину проф. А. С. Вязигина, редактора "Мирнаго Труда". Эти слова побудили насъ поинтересоваться, что это за журналъ, первый номеръ котораго мы получили еще весною, но дальнѣйшихъ номеровъ такъ и не видѣли, почему и не можемъ съ достаточной достовѣрностью утверждать, что "Мирный Трудъ" въ Харьковѣ продолжается. На обложкѣ этого перваго номера значатся, въ качествѣ сотрудниковъ, чуть не всѣ профессора Харьковскаго университета и около нихъ нѣсколько хотя въ литературѣ и неизвѣстныхъ, но несомнѣнно почтенныхъ именъ, въ "Мирномъ Трудѣ" надѣющихся снискать эту недостающую имъ пока популярность въ м³рѣ читателей. Журналъ открывается заявлен³емъ отъ редактора, проф. Вязигина, излагающаго profession de foi новаго издан³я. Скромно, но твердо, какъ подобаетъ истинному сыну своего отечества, редакторъ провозглашаетъ хвалу родному языку и выражаетъ увѣренность, что народъ, создавш³й такой языкъ, не погибнетъ, съ чѣмъ, навѣрное, согласятся всѣ, даже и вольтер³анцы. Далѣе слѣдуетъ заявлен³е, что достаточно мы созрѣли и "вошли уже, не какъ этнографическая величина, а какъ полноправный членъ въ среду культурныхъ народовъ". Отсюда слѣдуетъ, что, не отворачиваясь отъ Запада, "страны святыхъ чудесъ", по выражен³ю Хомякова, намъ слѣдуетъ внимательно изучить то хорошее, что тамъ есть, но главное - оставаться на родной почвѣ. Въ особенности теперь, когда, "къ сожалѣн³ю, въ наше общество далеко еще не проникли твердые и ясные выводы современной науки. Оно еще недостаточно знаетъ свое родное и легковѣрно усваиваетъ обобщен³я, безъ дальнихъ доказательствъ, какъ непреложную истину, какъ своего рода откровен³е. Западъ попрежнему остается поставщикомъ вѣян³й и идей, заимствуемыхъ безъ провѣрки и порождающихъ только умственный и нравственный сумбуръ. Крайности и извращен³я, встрѣчаюц³я стойк³й отпоръ и дружное опровержен³е на мѣстѣ своего происхожден³я, у насъ принимаются за руководящ³я начала, за новыя слова, вливающ³я жизнь въ одряхлѣвш³й м³ръ. Поклонники новизны пытаются водворить у насъ культъ силы, настроен³я и страсти, объявляютъ безпощадную войну "обанкротившемуся" разуму и суровой логикѣ, усматриваютъ спасен³е отъ нашихъ болѣзней въ скорѣйшемъ усвоен³и прелестей капитализма и кадятъ передъ новымъ кумиромъ - босяками, выдавая ихъ за носителей обновляющихъ идеаловъ". Такому нежелательному настроен³ю проф. Вязигинъ желаетъ противопоставить "не пустыя и звонк³я слова, не боевые кличи и громк³я рѣчи, способныя сладкимъ дурманомъ опьянить юныя головы", а - "Мирный Трудъ", ибо "наше отечество прежде всего нуждается въ скромныхъ труженикахъ, дѣлающихъ свое "маленькое дѣло" ради подъема общаго культурнаго уровня, являющагося слѣдств³емъ настойчивой работы каждаго надъ самимъ собой, а не туманныхъ стремлен³й къ насильственнымъ и кореннымъ переворотамъ, заранѣе осужденнымъ истор³ей на полную неудачу".
Тотъ нац³онализмъ, образчикомъ котораго служатъ "Заря", "Москва" и "Русское собран³е" въ "Петроградѣ", настолько чуждъ нашему обществу, что всякая попытка привить его намъ заранѣе осуждена на смерть. Славянофилы перваго призыва, Хомяковъ, Кирѣевск³й, затѣмъ И. С. Аксаковъ, ихъ наиболѣе видный наслѣдникъ, были, дѣйствительно, люди выдающагося ума, таланта и благородной души, и тѣмъ не менѣе ничего не сдѣлали. Они дали нѣсколько интересныхъ образцовъ, лучше сказать попытокъ своеобразной философ³и, которыя прошли почти безслѣдно для русской культуры - въ наукѣ, искусствѣ и еще менѣе въ русскомъ общественномъ сознан³и. Думать, что маленьк³е эпигоны этихъ дѣйствительно большихъ людей смогутъ болѣе удачно справиться съ задачей обособлен³я Росс³и отъ всего европейскаго, просто смѣшно, когда читаешь "выкликан³я" такихъ "мыслителей", какъ всѣ упоминаемые выше гг. Московцы, У-ск³е, Славяноборы и Востоковѣды. Могутъ возразить, что время было тогда неблагопр³ятное для дѣла Хомяковыхъ и Кирѣевскихъ, а теперь именно такой моментъ, когда и общественное мнѣн³е болѣе склонно къ нац³онализму, и услов³я общ³я - тоже. Это глубоко ошибочно, такъ какъ услов³я современной жизни меньше всего могутъ поощрять всяк³я нац³оналистическ³я попытки, и въ этомъ вся суть. Росс³я такъ тѣсно связана теперь съ общеевропейскими интересами и матер³ально, и идейно, что отдѣлить насъ отъ Запада не смогъ бы и второй Петръ Велик³й, буде такой феноменъ вторично бы повторился въ истор³и. И развѣ только г. Меньшиковъ можетъ договориться до "китайской стѣны" въ своемъ ³удушкиномъ пустослов³и. Въ одномъ изъ послѣднихъ номеровъ "Нов. Времени" (отъ 14-го ³юля) онъ разработалъ даже цѣлую программу "Росс³и для русскихъ", обнаруживъ въ ней поистинѣ пошехонское невѣжество въ народномъ хозяйствѣ и финансахъ. Пусть читатели простятъ намъ небольшую выдержку изъ этихъ ³удушкиныхъ рѣчей о "Росс³и для русскихъ",- онѣ очень характерны не только для г. Меньшикова.
"Допустимте на минуту,- пустословитъ г. Меньшиковъ,- что это возможно, что это уже случилось, что европейск³я границы закрыты для нашего хлѣба. Разъ нѣтъ вывоза - нѣтъ и ввоза; все то, что наше образованное общество получаетъ на Западѣ, оно будетъ вынуждено покупать дома. Какъ вы думаете - будетъ-ли это большимъ несчастьемъ?"- вопрошаетъ нововременск³й Порфир³й Владим³ровичъ Головлевъ, и продолжаетъ съ наслажден³емъ пустословить: "Мнѣ кажется, первымъ послѣдств³емъ закрыт³я границы, будетъ стремительный подъемъ русскихъ производствъ. Къ намъ точно съ неба упадетъ тотъ рынокъ, отсутств³е котораго угнетаетъ всѣ промыслы и котораго мы напрасно ищемъ въ Перс³и, Туркестанѣ, Турц³и. Къ намъ вернется изъ-за границы нашъ русск³й покупатель - все образованное общество, весь богатый классъ. Спросъ на внутренн³е товары подымется на сумму теперешняго ввоза: подумайте, какой это электрическ³й толчокъ для "предложен³я"!.. Что же касается избытка хлѣба, прежде вывозившагося, то "и съ хлѣбомъ не будетъ большой бѣды. Не станутъ его покупать у насъ - хлѣбъ останется дома. Онъ тотчасъ упадетъ въ цѣнѣ и сдѣлается болѣе доступнымъ народной массѣ. Исчезнетъ эта страшная язва - недоѣдан³е; можетъ быть, исчезнутъ и голодовки: ихъ не было, или они не были столь острыми до той эпохи, когда Росс³я стала выбрасывать за границу цѣлыя горы зерна. Въ старинныя времена въ каждой усадьбѣ и у каждаго зажиточнаго мужика бывали многолѣтн³е запасы хлѣба, иногда прямо сгнивавш³е за отсутств³емъ сбыта. Эти запасы застраховывали отъ неурожаевъ, засухъ, гессенскихъ мухъ, саранчи и т. п... Если вновь появится избытокъ хлѣба въ странѣ, народъ поздоровѣетъ, отъѣстся, говоря грубо,- соберется съ силами для борьбы со стих³йными бѣдств³ями" и т. д., и т. д.
Можно ли возражать противъ такого безпримѣрнаго пустослов³я, обезоруживающаго своимъ наивнымъ невѣжествомъ? Въ невинности души своей г. Меньшиковъ увѣренъ, что изъ-за границы Росс³я получаетъ только дорог³я вина, сигары и бархатъ. Только одинъ щедринск³й ²удушка могъ бы побѣдоносно выступить противъ и потопить словоизвержен³е г. Меньшикова въ собственномъ пустослов³и, въ родѣ, напр., такой реплики: "Ахъ, ахъ, ахъ! А я еще думалъ, что вы, г. Меньшиковъ, справедливый человѣкъ, степенный! Ну, а мнѣ-то, скажите, чѣмъ мнѣ-то жить прикажете? Я-то откуда свои расходы долженъ удовлетворить? Вѣдь у меня сколько расходовъ - знаете ли вы? Конца краю, голубчикъ, расходамъ у меня не видно! Я и тому дай, и другого удовлетвори, и третьему вынь да положь! Всѣмъ надо, всѣ Порфир³я Владим³ровича теребятъ, а Порфир³й Владим³ровичъ отдувайся за нихъ! Опять и то: кабы я купцу рожь продалъ - я бы денежки сейчасъ на столъ получилъ. Деньги, братъ, святое дѣло. Съ деньгами накуплю я себѣ билетовъ, положу въ вѣрное мѣсто и стану пользоваться процентами! Ни заботушки мнѣ, ни горюшка; отрѣзалъ купончикъ - пожалуйте денежки. А за рожью-то я еще походи, да похлопочи около нея, да постарайся! Сколько ея усохнетъ, сколько на розсыпь пойдетъ, сколько мышь съѣстъ! Нѣтъ, братъ, деньги какъ можно!" и т. д., и т. д. до безконечности, какъ и г. Меньшиковъ, неутомимо истощающ³й свои рѣчи о мужикѣ, о Росс³и для русскихъ и проч.
Столь же основательны и утвержден³я нашихъ славянофиловъ современнаго толка объ особомъ нац³ональномъ духѣ, который имъ только однимъ удалось узрѣть и, по мѣткому выражен³ю г. Струве (въ его статьѣ "Въ чемъ же истинный нац³онализмъ?", напечатанной первоначально въ "Вопросахъ философ³и и психолог³и"), "снять съ него даже не одну фотограф³ю въ разныхъ позахъ - религ³озной, государственной, общественной". Каждый изъ нихъ вкладываетъ въ эти формы свое содержан³е и требуетъ затѣмъ общаго преклонен³я, отметая все, что не укладывается въ его формочку, яко ересь, и взывая къ охранѣ. Они желали бы остановить самую жизнь и заковать ее въ излюбленныя оковы "нац³ональнаго духа". "Практически это - грубое посягательство на естественное право "искан³я",- говорится въ упомянутой статьѣ,- на право и обязанность человѣка, какъ такового, безконечно совершенствовать культуру". Отсюда проистекаетъ та мертвенность, которою отдаютъ всѣ славянофильск³я современныя рѣчи. Тамъ, гдѣ все въ движен³и, въ искан³и, въ творчествѣ новыхъ и новыхъ идей, они желали бы внести нѣчто незыблемое, утвердить на вѣки вѣчные нѣкоторое status quo, какъ раскольники - букву вмѣсто духа. Между тѣмъ, "нац³ональный духъ созидается въ вѣчно творческомъ процессѣ народной жизни, онъ не застываетъ никогда ни въ какую сущность до тѣхъ поръ, пока не превращается этотъ процессъ; поэтому нац³ональный духъ не соизмѣримъ съ тѣми формулами, въ которыя его стремятся втиснуть отдѣльныя лица, направлен³я и поколѣн³я, онъ не тождественъ съ тѣми содержан³ями, которыя нац³оналисты всѣхъ сортовъ такъ старательно пытаются одѣть его соблазнительною, вѣчно юною и пышною тканью. Никто и ничто, никакая формула, ни трехчленная, ни двухчленная, ни одночленная, не можетъ и не имѣетъ права сказать: нац³ональный духъ - это я.
"Мы рѣшительно отвергаемъ, - говоритъ г. Струве въ томъ же мѣстѣ упомянутой статьи,- какъ нелѣпое и - да будетъ позволено такъ выразиться - наглое притязан³е присвоить какимъ-нибудь содержан³емъ величество нац³ональнаго духа. Но мы знаемъ, какъ можно "въ духѣ и истинѣ" служитъ этому величеству. Для этого нужно не указывать властной рукой творческому процессу жизни его путей, а пролагать и расчищать ихъ для свободнаго искан³я, памятуя, что только свобода творчества обезпечиваетъ нац³ональной культурѣ полноту и богатство содержан³я, красоту и изящество формы" {Цитируемъ по сборнику "На разныя темы", стр. 636 и слѣдующ³я.}.
Свѣжестью повѣяло на насъ отъ этихъ словъ послѣ того, какъ намъ пришлось одолѣть "Зарю" и "Москву" съ ихъ специфическимъ духомъ, отъ котораго, что называется, не продохнешь. Духъ этотъ, однако, не опасенъ, такъ какъ ютится онъ всегда на задворкахъ культуры и, по мѣрѣ роста послѣдней, все болѣе и болѣе вытѣсняется за предѣлы общественнаго сознан³я. Правда, по временамъ онъ какъ будто оживляется, крѣпнетъ и овладѣваетъ болѣе слабыми умами, какъ, напр., въ недавн³е годы во Франц³и. Это всегда совпадаетъ съ какимъ-нибудь важнымъ кризисомъ въ ростѣ общества и вмѣстѣ съ минован³емъ его исчезаетъ. Но еще никогда не бывало, чтобы окончательная побѣда принадлежала узкому нац³онализму, и его непремѣннымъ членамъ - шовинизму, антисемитизму и прочимъ его исключительнымъ качествамъ,- такая побѣда означала бы смерть культурѣ, смерть человѣку, какъ существу, имѣющему право "на самочинное мышлен³е и дѣйствован³е*.
"Если вѣрно, что "нац³я есть начало духовное",- говоритъ г. Струве въ заключен³е упомянутой статьи о нац³онализмѣ,- то истинный нац³онализмъ не можетъ быть ни чѣмъ инымъ, какъ безусловнымъ уважен³емъ къ единственному реальному носителю и субъекту духовнаго начала на землѣ - къ человѣку. Провозгласить такое уважен³е принципомъ развит³я нац³ональнаго духа не значить бросить громкую фразу. Это значитъ выговорить точное и строгое нравственное правило, вѣрность которому налагаетъ тяжелыя и отвѣтственныя обязательства".
Въ этихъ словахъ лучш³й отвѣтъ современнымъ славянофиламъ съ ихъ программой ограничительныхъ мѣръ, образчики которой мы приведи выше. Ростъ личности - вотъ отличительный признакъ нашихъ дней, и ни въ как³я рамки больше не уложишь ее, кромѣ тѣхъ, которыя она сама себѣ выберетъ, какъ наиболѣе отвѣчающ³я именно этому росту. Все, что способствуетъ ему, имѣетъ будущее,- и потому нац³онально; все, что его задерживаетъ - осуждено жизнью на гибель,- и потому противно нац³ональному духу, который устами И. С. Аксакова провозгласилъ неотъемлемыми правами всякой личности - свободу слова, мысли и совѣсти. И, по остроумному замѣчан³ю г. Струве, именно отсутств³е этой свободы прежде всего убило самое славянофильство! "Славянофилитъ "Новое Время", славянофилятъ даже "Московск³я Вѣдомости", на разные голоса славянофилитъ "Руоское собран³е", но славянофильства и славянофиловъ нѣтъ.
То, что теперь именуется этимъ историческимъ терминомъ, есть грубая поддѣлка, по существу заключающая въ себѣ самый наивный шовинизмъ, съ одной стороны, съ другой - преслѣдован³е узко-сословныхъ интересовъ, преимущественно дворянскихъ. Гдѣ прежн³й идеализмъ, хотя и туманный, но возвышенный и благородный? Гдѣ прежняя проповѣдь вѣротерпимости и братства по отношен³ю къ иновѣрцамъ и инородцамъ? Гдѣ прежняя ненависть къ насил³ю и произволу, ненависть, извлекавшая изъ лиры Хомякова мощные звуки противъ "неправды черной"?
Все это прошло и "быльемъ поросло" для нынѣшнихъ славянофиловъ, а въ лучшемъ случаѣ звучитъ для нихъ горькой насмѣшкой.
Августъ, 1902.