Три разсказа Ан. Чехова: "Случай изъ практики", "Новая дача", "По дѣламъ службы".
Годы перелома (1895-1906). Сборникъ критическихъ статей.
Книгоиздательство "М³ръ Бож³й", Спб., 1908
Въ новыхъ произведен³яхъ Ан. Чехова, появившихся въ течен³е послѣдняго мѣсяца въ "Рус. Мысли", "Рус. Вѣдомостяхъ" и "Недѣлѣ", опять тревожно стучатся въ душу читателя неразрѣшимые вопросы жизни, которые съ особой болью и остротой даютъ себя чувствовать въ минуты глубокаго общественнаго затишья.
Бываютъ так³я времена, когда кажется, будто телѣга жизни остановилась, застрявъ въ какомъ то болотѣ, изъ котораго не выбраться - ни влѣво, ни вправо податься некуда, и при каждой Попыткѣ только глубже и глубже засасываетъ тина. Такое впечатлѣн³е, конечно, обманчиво по существу, и процессъ жизни не останавливается. Только онъ совершается, гдѣ-то глубоко-глубоко, носитъ почти молекулярный характеръ, и въ этомъ, пожалуй, заключается его огромное органическое значен³е. Но на поверхности, гдѣ мы только и можемъ наблюдать этотъ процессъ,- это обманчивая тишина, отсутств³е движен³я и мертвящая гладь вызываютъ нѣчто въ родѣ мистическаго ужаса при мысли, что жизнь такъ и замерла въ своей современной уродливой формѣ. Чувство неопредѣленной тревоги сжимаетъ сердце, а больная совѣсть возбуждаетъ вопросъ за вопросомъ, на которые текущая жизнь вовсе не даетъ отвѣта, и вниман³е все болѣе и болѣе сосредоточивается на жизни внутри насъ. Кажется, именно здѣсь скрыта причина всѣхъ причинъ, и важнѣйш³е общ³е вопросы сводятся къ рѣшен³ю прежде всего вопроса личной жизни. Какъ будто каждый изъ насъ живетъ внѣ времени и пространства, какъ будто окружающее не имѣетъ ни малѣйшаго къ намъ отношен³я, есть лишь отражен³е нашего я, которое властно повернуть жизнь такъ и этакъ! И нужно много стойкости, усил³й воли, той особой дисциплины ума, которая вырабатывается опытомъ, наблюден³емъ и размышлен³емъ, чтобы поставить вопросъ совершенно обратно, взглянуть на себя, какъ на маленькую часть огромнаго общественнаго организма, часть, которая всецѣло подчинена законамъ этого организма, вл³яющимъ на нее такъ же стих³йно, какъ законъ тяготѣн³я, какъ солнце и воздухъ.
Въ своихъ произведен³яхъ послѣдняго времени Ан. Чеховъ даетъ рядъ такихъ типовъ съ чуткой душой и больной совѣстью, на которыхъ тягота жизни давитъ съ особой силой, именно потому, что они воспр³имчивѣе другихъ, чувствительнѣе и нѣжнѣе. Въ первомъ изъ этихъ чудесныхъ по яркости художественнаго выполнен³я разсказовъ предъ нами настоящая больная, нервная и разбитая, хрупкое и симпатичное существо, на которое судьба взвалила тяжесть пяти огромныхъ фабричныхъ корпусовъ, гдѣ тысячи рабочихъ вырабатываютъ гнилые ситцы для аз³атскихъ рынковъ. Огромные доходы отъ этой каторжной работы камнемъ ложатся на душу бѣдной владѣлицы, которой въ сущности такъ мало нужно. Умный и вдумчивый врачъ, приглашенный къ этой оригинальной больной, раздавленной ея милл³онами, невольно останавливается передъ этимъ воп³ющимъ противорѣч³емъ.
Пац³ентка возбуждаетъ въ немъ глубокую жалость. Вначалѣ она кажется ему неинтересной и незначительной, но когда въ нервномъ припадкѣ она зарыдала, "впечатлѣн³е существа убогаго и некрасиваго вдругъ исчезло, и Королевъ (врачъ) уже не замѣчалъ ни маленькихъ глазъ, ни грубо развитой нижней части лица; онъ видѣлъ мягкое страдальческое выражен³е, которое было такъ разумно и трогательно, и вся она казалась ему стройной, женственной, простой, и хотѣлось уже успокоить ее не лѣкарствами, не совѣтомъ, а простымъ, ласковымъ словомъ".
Окружающая обстановка, мать, любящая и ничего не понимающая, богатство, не скрашенное даже внѣшнимъ лоскомъ культуры, угрюмый гулъ фабричныхъ корпусовъ, и среди этого неуютнаго, ничѣмъ не осмысленнаго м³ра чахнущая отъ безсмыслицы жизни бѣдная дѣвушка - наводятъ доктора на размышлен³я. Зачѣмъ все это? Кому это нужно?
И докторъ совершенно правъ, когда, разсматривая всю эту нелѣпую картину жизни съ исключительно личной точки зрѣн³я, приходитъ къ оригинальному выводу, что Христина Дмитр³евна тутъ только подставное лицо, а "главное, для кого здѣсь все дѣлается - дьяволъ".
Отъ этихъ грустныхъ мыслей докторъ возвращается къ своей пац³енткѣ, которую застаетъ еще болѣе слабой и разбитой послѣ нервнаго припадка. Она, какъ бы провидя его думы, сама идетъ ему на встрѣчу, жалуетеся на одиночество, на пустоту жизни. Ему кажется, что есть только одинъ хорош³й совѣтъ, который могъ бы улучшить ея душевное настроен³е - бросить всю эту жизнь, фабрику, милл³оны и уйти.
"Случай изъ практики" есть конечно только "случай", не поддающ³йся обобщен³ю. Въ разсказѣ превосходно очерчено настроен³е "мятущейся души", подавленной непосильнымъ бременемъ жизни. Выхваченъ изъ сложной картины жизни одинъ ярк³й моментъ, въ которомъ съ особой силой проявляются противорѣч³я, непримиримыя ни съ какой логикой, нелѣпыя сами по себѣ и тѣмъ болѣе тягостныя. Так³е моменты важны и поучительны всегда, и дорогъ художникъ, умѣющ³й съ поразительной живостью воспроизвести ихъ. Они важны, потому что именно тогда, какъ глубокою ночью при блескѣ молн³и, вырѣзывается на хаотическомъ фонѣ житейской неурядицы вся нелѣпость исключительно личной жизни, не осмысленной и не упорядоченной одной общей, все объединяющей идеей, которая могла бы служить руководящей нитью сквозь мракъ и хаосъ удручающей современности. Они поучительны, потому что съ особой силой чувствуется въ эти моменты вся слабость уединенной личности, ея роковая зависимость отъ стих³йной силы, дѣйствительно оказывающейся "дьяволомъ" для личности, не понимающей значен³я этой силы. Въ темныхъ легендахъ средневѣковья только магъ и волшебникъ, близко изучивш³й тогдашняго дьявола, могъ справляться съ нимъ. Такихъ же пр³емовъ - изслѣдован³я и изучен³я - требуеть и современный "дьяволъ", который при свѣтѣ науки оказывается вовсе не такъ страшенъ, какъ его малюютъ...
Уѣзжая отъ своей пац³ентки въ ясное воскресное утро, мечтательный докторъ "думалъ о томъ времени, быть можетъ, уже близкомъ, когда жизнь будетъ такою же свѣтлой и радостной, какъ это тихое, воскресное утро". И мы раздѣляемъ съ нимъ ту же надежду, иначе и жить бы не стоило,- но способъ, къ которому, по его мнѣн³ю, прибѣгнутъ дѣти и внуки для достижен³я этой жизни, намъ представляется мало дѣйствительнымъ, не говоря уже объ его неосуществимости.
Въ другомъ разсказѣ "Новая дача" Чеховъ рисуетъ не менѣе яркую картину житейской нелѣпости, которая разыгрывается въ деревнѣ, гдѣ такая же "мятущаяся душа" желаетъ найти примирен³е съ жизнью въ работѣ для деревни - и не находитъ.
По художественности "Новая дача", пожалуй, лучшая вещь изъ написанныхъ за послѣднее время Чеховымъ. Въ ней все движен³е и жизнь, крестьянск³е типы очерчены съ тонкимъ юморомъ, смягчающимъ рѣзкость и неприглядность мрачной деревенской жизни. Разсказъ, какъ и всѣ произведен³я Чехова, не замысловатъ и простъ. Въ глухую деревушку, вблизи которой проводятъ желѣзную дорогу, пр³ѣзжаетъ строитель моста и устраиваетъ себѣ усадьбу. Его небольшая дача, лежащая въ сторонѣ, ни мало не мѣшаетъ деревнѣ, но жители сразу настраиваются къ новымъ поселенцамъ враждебно. Они и сами не знаютъ, что имъ такъ мѣшаетъ новая дача. Но при первой возможности они устраиваютъ инженеру пакость, загоняютъ его лошадей и дорогой скотъ, хотя сами травятъ его лугъ и лѣсъ. Инженеръ пытается уладить эти отношен³я и при встрѣчѣ съ крестьянами заводитъ длинное объяснен³е.
"- Я давно уже хочу поговорить съ вами, братцы,- говоритъ онъ,- дѣло вотъ въ чемъ. Съ самой ранней весны каждый день у меня въ саду и въ лѣсу бываетъ ваше стадо. Все вытоптано, свиньи изрыли лугъ, портятъ огородъ, а въ лѣсу пропалъ весь молоднякъ. Сладу нѣтъ съ вашами пастухами; ихъ просишь, а они грубятъ. Каждый день у меня потрава, и я ничего, я не штрафую васъ, не жалуюсь,- между тѣмъ вы загнали моихъ лошадей и бычка, взяли пять рублей. Хорошо ли это? Развѣ это по сосѣдски?- продолжалъ онъ, и голосъ у него былъ такой мягк³й, убѣдительный, и взглядъ не суровый.- Развѣ такъ поступаютъ порядочные люди? Недѣлю назадъ кто-то изъ вашихъ срубилъ у меня въ лѣсу два дубка. Вы перекопали дорогу въ Ереснево, и теперь мнѣ приходится дѣлать три версты кругу. За что же вы мнѣ вредите на каждомъ шагу? Что я сдѣлалъ вамъ дурного, скажите ради Бога? Я и жена изо всѣхъ силъ стараемся жить съ вами въ мирѣ и соглас³и, мы помогаемъ крестьянамъ, какъ можемъ. Жена моя сердечная, добрая женщина, она не отказываетъ въ помощи, это ея мечта быть полезной вамъ и вашимъ дѣтямъ. Вы же за добро платите намъ зломъ. Вы несправедливы, братцы. Подумайте объ этомъ. Убѣдительно прошу васъ, подумайте. Мы относимся къ вамъ по человѣчески, платите и вы намъ тою же монетой".
Такое патетическое воззван³е къ добрымъ чувствамъ крестьянъ остается ими, конечно, не понятымъ и получаетъ совершенно иное истолкован³е въ пересказѣ добродушнаго кузнеца Род³она: "Платить, говоритъ, надо... Монетой, говоритъ... Монетой не монетой, а ужъ по гривеннику со двора надо бы. Ужъ очень обижаемъ барина. Жалко мнѣ"... Род³онъ человѣкъ душевный, любитъ миръ, тишину, врагъ пьянства и буйства. Зато друг³е, въ особенности его сынъ, Володька, и Лычковы отецъ съ сыномъ,- это буйные протестанты. Они вѣчно противъ всего и всѣхъ, хотя, конечно, и сами рѣшительно не могутъ понять, почему ихъ возмущаетъ и строющ³йся мостъ ("не надо намъ моста... жили безъ него"...), и новая дача, такая нарядная и красивая, и пришлая барыня, тихая, добрая, ласковая. Они несчастны, вѣчно избиты, пьяны, грязны, голодны, и въ этомъ противорѣч³и между собой и новыми непонятными имъ явлен³ями чувствуютъ поводъ для постояннаго раздражительнаго недовольства. Оно вспыхиваетъ съ особенной силой въ тѣ минуты, когда обращаются къ ихъ добрымъ чувствамъ. Безотчетно, но съ тѣмъ большею жестокостью проявляется эта враждебность по отношен³ю къ барынѣ, которая всей душой стремится быть полезной, нужной именно имъ, такимъ забитымъ нуждою, всѣми забытымъ людямъ.
Барыня дѣлаетъ попытки личнаго непосредственнаго сближен³я съ деревней. Она просто и откровенно объясняетъ, что ее влечетъ сюда. Придя въ деревню, она въ бесѣдѣ съ Род³ономъ изливаетъ душу. На замѣчан³е Род³оновой жены, добродушной старухи, что богатымъ и на этомъ, и на томъ свѣтѣ живется лучше, она отвѣчаетъ отрицательно и въ примѣръ приводитъ себя.
Ея трогательный разсказъ о себѣ и наивный призывъ къ любви, миру и соглас³ю не вызываетъ сочувств³я, разбиваясь о скептицизмъ глупаго Козова и враждебное настроен³е прирожденныхъ протестантовъ Володьки ("не надо намъ школы!..") и пьяныхъ Лычковыхъ. Бѣдная барыня совсѣмъ съеживается, пугается и спѣшитъ уйти. Толпа тупо глядитъ ей въ слѣдъ, и только добрушно-глуповатый Род³онъ пытается по своему утѣшить ее, разъяснить, что дѣло не въ грубости Козова или Володьки, а въ чемъ-то другомъ.
"- Не обижайся барыня! чего тамъ, ты потерпи. Года два потерпи. Поживешь тутъ, потерпишь, и все обойдется. Народъ у насъ хорош³й, смирный... Народъ ничего, какъ передъ Истиннымъ говорю... Иной, знаешь, радъ бы слово сказать по совѣсти, вступиться, значитъ, да не можетъ. И душа есть, и совѣсть есть, да языка въ немъ нѣтъ... Ты ничего...- бормоталъ онъ.- Потерпи годика два. И школу можно, и дороги можно, а только не сразу. Хочешь, скажемъ къ примѣру, посѣять на этомъ бугрѣ хлѣбъ, такъ сначала выкорчуй, выбери комки всѣ, да потомъ вспаши, ходи да ходи... И съ народомъ, значитъ, такъ... ходи да ходи, пока не осилишь"...
Въ концѣ концовъ инженеръ не выдерживаетъ постоянной мелкой травли сосѣдей и бѣжитъ, продавъ дачу чиновнику, который огородился, заперся и знать не знаетъ ни мужиковъ, ни ихъ нуждъ и желан³й. Изрѣдка, возвращаясь съ работы, крестьяне вспоминаютъ прежнихъ господъ и думаютъ. "Въ ихъ деревнѣ, - думаютъ они, - народъ хорош³й, смирный, разумный, Бога боится, и Елена Ивановна тоже смирная, добрая, кроткая, было такъ жалко глядѣть на нее, но почему же они не ужились, а разошлись, какъ враги? Что это былъ за туманъ, который застилалъ отъ глазъ самое важное, и видны были только потравы, уздечки, клещи, и всѣ эти мелочи, которыя теперь при воспоминан³и кажутся такимъ вздоромъ? Почему съ новымъ владѣльцемъ живутъ въ мирѣ, а съ инженеромъ не ладили"?
Авторъ не даетъ отвѣта на эти думы, которыя вызываютъ цѣлую вереницу другихъ, тоже невеселыхъ и безотвѣтныхъ. Почему труднѣе всего подойти къ человѣку открыто, прямо, внѣ всякихъ рамокъ, въ которыя поставленъ каждый изъ насъ,- какъ это хотѣла сдѣлать Елена Ивановна? Объяснен³е добродушнаго Род³она, можетъ быть, и вѣрно, но оно не менѣе нелѣпо, чѣмъ самый фактъ. Чтобы дѣлать людямъ добро, надо ходить около нихъ цѣлые годы, "терпѣть" предварительно и путемъ терпѣн³я добиться права быть добрымъ, не возбуждая злобныхъ выходокъ и подозрѣн³й...
Тема, затронутая Чеховымъ, не новая и часто служила для Гл. Успенскаго иллюстрац³ей непримиримости деревенскаго м³росозерцан³я и кающагося интеллигента, который вмѣсто распростертыхъ объят³й встрѣчаетъ въ деревнѣ вражду. Только Успенск³й обобщалъ эти столкновен³я, видя въ нихъ продуктъ старыхъ крѣпостныхъ отношен³й, не допускающихъ вполнѣ человѣчныхъ отношен³й въ деревенскомъ людѣ, для котораго и самый искренн³й интеллигентъ все же представлялся бариномъ. Теперь эти старыя воспоминан³я значительно сгладились, но не создалась зато и новая почва, на которой обѣ стороны могли бы сойтись какъ равныя. Такая почва создается только общностью интересовъ, а они такъ еще спутаны и не ясны для обѣихъ сторонъ, что если и есть какая почва для взаимныхъ отношен³й, то безъ крупныхъ недоразумѣн³й дѣло никогда не обходится. Деревня можетъ понять только опредѣленный, матер³ально выражающ³йся интересъ, и трогательныя наивныя рѣчи Елены Ивановны ей чужды и непонятны, какъ показались бы странны так³я же рѣчи со стороны деревни по адресу того или иного интеллигента, котораго деревня не знаетъ и къ которому обратилась бы вдругъ съ изл³ян³ями любви, дружбы и всяческихъ симпат³й. Теперь между нами и деревней существуютъ тысячи перегородокъ, и ложно годами жить въ деревнѣ и не быть съ ней связаннымъ непосредственно хотя бы въ пустякахъ, въ родѣ, напримѣръ, выбора общаго сотскаго. А интересы так³е существуютъ несомнѣнно, и время все настойчивѣе указываетъ на необходимость разбить перегородки, окружающ³я деревню своего рода стекляннымъ колпакомъ. Теперь существуетъ назойливо бьющая въ глаза ненормальность, что масса лицъ, живущихъ въ предѣлахъ деревни, лишены правъ обсуждать вмѣстѣ съ нею общ³я дѣла, как³я встрѣчаются на каждомъ шагу. Послѣдн³й пропойца можетъ принимать участ³е въ сходѣ и подавать голосъ, выбирать судей и должностныхъ лицъ, но не принадлежащ³й къ обществу, хотя не менѣе его заинтересованный мѣстный обыватель, живи онъ тутъ хоть сто лѣтъ,- лишенъ права и возможности непосредственнаго воздѣйств³я на дѣла м³ра. Идетъ ли вопросъ объ учрежден³и школы, въ которой будутъ учиться и его дѣти, или о проведен³и новой общей для всѣхъ дороги, или о необходимости столь важныхъ для деревни противопожарныхъ мѣръ, выборѣ новыхъ должностныхъ лицъ, на которыхъ и съ него идетъ слѣдуемая сумма,- все равно, такой обыватель, кто бы онъ ни былъ, стоитъ въ сторонѣ. А между тѣмъ, за послѣдн³е годы такихъ не приписанныхъ къ обществамъ жителей можно встрѣтить въ любой деревнѣ,- есть так³я села, гдѣ они составляютъ особыя поселен³я,- и по большей части это самый культурный слой деревенскаго населен³я, прямое участ³е котораго въ жизни деревни не только желательно, но необходимо. Къ сожалѣн³ю, имъ можно фигурировать въ деревенской жизни только въ роли разныхъ благотворителей, - почва, самая ненадежная, даже при самыхъ искреннихъ отношен³яхъ съ обѣихъ сторонъ.
Жизнь стучится въ замкнутыя двери деревенскаго м³ра, и въ болѣе или менѣе близкомъ будущемъ эти двери откроются, только не для слабыхъ и больныхъ душою, хотя такихъ искреннихъ и добрыхъ людей, какъ бѣдная Елена Ивановна. Здѣсь нужны здоровые, сильные люди, которые были бы живо заинтересованы всѣми неурядицами современной деревни и могли бы принять непосредственное участ³е въ борьбѣ съ ними. До сихъ поръ ихъ деревня знаетъ лишь въ образѣ случайно занесеннаго человѣка - "По дѣдамъ службы", какъ называется трет³й разсказъ Чехова, напечатанный въ "Недѣлѣ". Какъ два предыдущ³е, разсказъ проникнутъ однимъ общимъ для нихъ настроен³емъ печали, грустнаго сознан³я ненужности того, что дѣлается, и тоски о лучшихъ человѣчныхъ отношен³яхъ между людьми, теперь такими чуждыми другъ другу, разрозненными и одинокими.
Въ деревнѣ застрѣлился молодой человѣкъ, земск³й страховой агентъ, и на слѣдств³е пр³ѣзжаютъ два молодыхъ чиновника, докторъ и слѣдователь. Они запоздали, явились только на трет³й день, да и то къ ночи, и слѣдств³е опять откладывается на утро. Докторъ уѣзжаетъ къ сосѣднему знакомому помѣщику, а слѣдователь Лыжинъ рѣшается заночевать въ земской квартирѣ, гдѣ въ другой половинѣ лежитъ трупъ самоуб³йцы подъ охраной понятыхъ и сотскаго. Этотъ сотск³й, или, какъ онъ самъ себя величаетъ "цоцкай", Лошадинъ, суетливый, добродушный старикъ, принимаетъ живѣйшее участ³е во всемъ дѣлѣ и является центральной фигурой разсказа. Приготовивъ слѣдователю постель и самоваръ, онъ занимаетъ его разговоромъ, повѣствуя и о своей несложной жизни, и о покойномъ земскомъ агентѣ Лѣсницкомъ, трупъ котораго сторожатъ за перегородкой понятые. Вся жизнь сотскаго ушла въ ходьбу. "Послѣ воли черезъ пять лѣтъ сталъ ходить, вотъ и считай. Съ этого время каждый день хожу. У людей праздникъ, а я все хожу. На дворѣ Святая, въ церквахъ звонъ, а я съ сумкой... Въ казначейство, на почту, къ становому, къ земскому, къ податному, въ управу, къ господамъ, къ мужикамъ, ко всѣмъ православнымъ христ³анамъ. Ношу пакеты, повѣстки, окладные листы, письма, бланки разные, вѣдомости".
Эти разговоры, вой метели на дворѣ, неуютная обстановка мѣшаютъ слѣдователю спать, досаждаютъ ему. Ему думается, "какъ все это - и метель, и изба, и старикъ, и мертвое тѣло, лежавшее въ сосѣдней комнатѣ,- какъ все это было далеко отъ той жизни, какой онъ хотѣлъ для себя, и какъ все это было чуждо для него, мелко, неинтересно. Если бы этотъ человѣкъ убилъ себя въ Москвѣ, гдѣ-нибудь подъ Москвой, и пришлось бы вести слѣдств³е, то тамъ это было бы интересно, важно и, пожалуй, даже было бы страшно спать по сосѣдству съ трупомъ; тутъ же, за тысячу верстъ отъ Москвы, все это какъ будто иначе освѣщено, все это не жизнь, не люди, а что-то существующее только "по формѣ", какъ говоритъ сотск³й Лошадинъ, все это не оставитъ въ памяти ни малѣйшаго слѣда и забудется, едва только онъ, Лыжинъ выѣдетъ изъ деревни. Родина, настоящая Росс³я - это Москва, Петербургъ, а здѣсь провинц³я, колон³я; когда мечтаешь о томъ, чтобы играть роль, быть популярнымъ, быть, напримѣръ, слѣдователемъ по особо важнымъ дѣламъ, или прокуроромъ окружного суда, быть свѣтскимъ львомъ, то думаешь непремѣнно о Москвѣ. Если жить, то въ Москвѣ, здѣсь же ничего не хочется, легко миришься со своей незамѣтной ролью и только ждешь одного отъ жизни - скорѣе бы уйти, уйтн"...
Насъ всегда чрезвычайно интересовалъ вопросъ, почему наша молодежь, повидимому, такая бодрая, полная готовности къ самопожертвован³ю на благо другихъ, - съ такой поразительной легкостью превращается въ зауряднѣйшихъ людей, живущихъ и дѣйствующихъ "по формѣ". Лыжинъ только типичный представитель молодыхъ дѣятелей въ русскомъ вкусѣ. Въ годы университетской жизни человѣкъ кипитъ, горитъ, всѣмъ сердцемъ чувствуетъ свою связь съ общей массой не только своего народа, но даже всего м³ра. Но вотъ человѣкъ вступаетъ въ жизнь, сталкивается въ дѣйствительности съ "соц³альными факторами", только не въ видѣ священныхъ формулъ того или иного признаннаго учителя, а въ видѣ живыхъ людей, страдающихъ и борющихся,- и ничего не понимаетъ, не видитъ и не слышитъ. Получается именно то, что мѣтко выражаетъ Чеховъ въ думахъ Лыжина; все это мелочь, пустяки, не жизнь, а такъ себѣ, а важное, существенное гдѣ-то тамъ - въ книгѣ, въ спорахъ, въ увлекательныхъ стройныхъ положен³яхъ разработанной научной системы.
Въ героѣ разсказа старыя задушевныя мысли всплываютъ подъ вл³ян³емъ видѣннаго имъ страннаго сна, но врядъ-ли надолго. Какъ и огромное большинство, онъ подчинится услов³ямъ жизни, гдѣ нѣтъ мѣста этимъ важнымъ мыслямъ, гдѣ нѣтъ почвы для ихъ проведен³я въ жизнь. Чтобы чувствовать на каждомъ шагу живую связь съ массою, надо, чтобы между людьми были постоянно живыя нити взаимнаго общен³я, взаимныхъ интересовъ. Гдѣ каждый живетъ въ перегородкахъ, отдѣляющихъ его живую личность отъ другихъ, гдѣ форма на первомъ планѣ, а содержан³е сводится къ бумагѣ, къ отношен³ямъ и предписан³ямъ, властно подчинившимъ себѣ живую жизнь, тамъ не на чемъ развить мысль въ дѣло. Огромное большинство, масса, составляющая нац³ю, народъ, состоитъ не изъ героевъ, а изъ среднихъ людей, которые подчиняются охотнѣе чѣмъ борются, и всегда идутъ въ направлен³и наименьшаго сопротивлен³я. И пока незамѣтно созидающ³еся новые запросы и требован³я не разобьютъ этихъ перегородокъ, до тѣхъ поръ наталкивать и наводить на эти мысли будетъ литература, а не жизнь.
Тѣмъ цѣннѣе для насъ эти чудные разсказы Чехова, въ которыхъ столько острой боли и щемящей сердце тоски.
Мучительно-тревожное настроен³е чуткаго и вдумчиваго художника отдается въ душѣ читателя, будитъ его притупившуюся къ житейскимъ неурядицамъ чувствительность, заставляетъ дать отчетъ въ своей жизни и дѣятельности. Художникъ является въ данномъ случаѣ выразителемъ тѣхъ глубоко скрытыхъ общественныхъ настроен³й, которыя назрѣваютъ въ массѣ общества, еще безсознательныхъ, но уже властныхъ и многозначительныхъ. "Такъ жить дольше нельзя",- этотъ горьк³й выводъ воплощается въ рядѣ грустныхъ картинъ, понятныхъ всѣмъ, кто еще имѣетъ уши, чтобы слышать, и глаза, чтобы видѣть.
Февраль 1899 г.