Роман, таким образом, ведется в двух планах. О втором - современном -
плане рассказал в своих воспоминаниях Андрей Белый: "...опрокидывая старый
Кельн в быт Москвы, он (Брюсов) порою и сам утеривал грани меж жизнью и
вымыслом" {Андрей Белый. Начало века. ГИЗ, 1933. С. 284.}. Белый дает и
характеристику прототипа Ренаты - реально существовавшей, игравшей известную
роль в литературной жизни Москвы начала XX века и только недавно умершей
женщины. Рассказав о ней, он прибавляет: "Вспомните образ "ведьмы" Ренаты из
романа "Огненный ангел"; там дан натуралистически написанный с нее портрет;
он писался два года, в эпоху горестной путаницы между нею, Брюсовым и мною;
обстание романа - быт старого Кельна, полный суеверий, быт исторический,
скрупулезно изученный Брюсовым, - точно отчет о бредах Н **, точно
диссертация, написанная на тему об ее нервном заболевании" {Там же. С.
279.}.
Нам нет надобности рассматривать в мелочах автобиографическую подкладку
"Огненного ангела". Это будет сделано впоследствии. Нам пока довольно и
сказанного, чтобы подвести итоги.
Роман, таким образом, не только знакомит нас с фактами культурной
жизни, с воззрениями известной части немецкого общества XVI века, но
представляет, до некоторой степени, "мемуары" Брюсова о его личной жизни и
жизни группы, с которой он был связан в Москве девятисотых годов. Для нас
это, следовательно, роман вдвойне "исторический". Если наличная сторона
медали показывает нам образы дикого суеверия, грубого фанатизма,
завязавшейся, но еще далеко не решенной борьбы двух мировоззрений, -
обратная ее сторона мало утешительного скажет о внутренней жизни группы,
готовой в то время считать себя сливками русской буржуазной интеллигенции.
Ценно то, что автор - Брюсов - отнюдь не ощущает и не показывает своей
полной спаянности с этой средой. Переводя заключительное покаяние Рупрехта с
языка стилизации на язык исторического момента, когда создавался "Огненный
ангел", в отречении Рупрехта от "темной области, где витают духи и демоны",
мы можем увидеть отречение Брюсова от "идеалистической мистики" (термин
принадлежит ему самому) модернистских кружков и его порыв к иному
мировоззрению, к иному методу творчества - реалистическому.
Пусть "Огненный ангел" - только опыт в области исторического романа, и
опыт, как мы видели, удавшийся далеко не целиком. За ним последовал второй
исторический роман, где многие из недочетов первого были преодолены. Это -
"Алтарь победы".
КОММЕНТАРИЙ
Печатается по: Ученые записки Харьковского пед. ин-та. Харьков, 1940.
Т. 3. С. 5-32.
Белецкий Александр Иванович (1884-1961) - русский и украинский
литературовед, академик, автор исследования "Легенда о Фаусте в связи с
историей демонологии" (1911-1912), ряда статей о творчестве В. Брюсова,
трудов по истории русской и украинской литературы. Приведенная статья
представляет собою первое итоговое научное исследование в отечественном
брюсоведении и своеобразно отражает методологический уровень советского
литературоведения довоенного времени.