Добролюбов Николай Александрович - Николай Владимирович Станкевич

отеке" и странным критикам Шевырева. Как он мелочен стал!" (стр. 133).

   В начале июня Станкевич уведомляет своего приятеля, что "Телескоп" уже передан Белинскому²⁴. "Я,- прибавляет он,- тратить времени на "Телескоп" не стану, но в каждое воскресенье мне остается два-три часа свободных, в которые я могу заняться. Кроме того, мы всегда будем обществом совещаться о журнале". Тут же говорится, что "Наблюдатель" плох и что Шевырев обманул ожидания Станкевича и его друзей - и оказался педантом²⁵. Из этого видно, какое близкое, душевное участие принимал Станкевич в издании "Телескопа" Белинским, и нет сомнения, что он в самом деле много помогал ему своими советами. По крайней мере на мнения его о Шевыреве в "Московском наблюдателе" последовал отголосок в 9-й же книжке "Телескопа", то есть через два месяца²⁶, а в 5-й книжке следующего года помещена была специальная статья Белинского "О критике и литературных мнениях "Московского наблюдателя"", где много досталось ученому профессору Шевыреву.

   В ноябре 1835 года писал Станкевич, что Бенедиктов не поэт, а фразер: "Что стих, то фигура, ходули беспрестанные. Бенедиктов блестит яркими, холодными фразами, звучными, но бессмысленными или натянутыми стихами. Набор слов самых звучных, образов самых ярких, сравнений самых странных,- но души нет". Вслед за тем (в 11-й книжке "Телескопа") явилась статья Белинского о стихотворениях Бенедиктова, великолепно развивавшая то же самое мнение, которого критик наш до конца держался. По поводу этой статьи приятель Станкевича сообщил ему слухи о том, будто бы удары, наносимые рукою Белинского, направляемы были Станкевичем, и последний отвечал на это с обычной своей искренностью: "Не знаю, откуда эти чудные слухи заходят в Питер? Я - ценсор Белинского? Напротив, я сам свои переводы, которых два или три в "Телескопе"²⁷, подвергал ценсорству Белинского, в отношении русской грамоты, в которой он знаток, а в мнениях всегда готов с ним посоветоваться и очень часто последовать его советам. Конечно, его выходка неосторожна, но не более; он хотел напасть на способ составлять репутацию и оскорбил человеческую сторону Бенедиктова. Я ему это скажу"²⁸.

   В 1837 году Станкевич уехал за границу, и литературные суждения в его письмах попадаются реже. Поэтому и мы здесь остановимся. Сделаем только еще выписку из одного письма Станкевича, заключающую в себе его мнение о народности. Вот что говорит он:

  

   Кто имеет свой характер, тот отпечатывает его на всех своих действиях; создать характер, воспитать себя - можно только человеческими началами. Выдумывать или сочинять характер народа из его старых обычаев, старых действий, значит - хотеть продлить для него время детства: давайте ему общее, человеческое, и смотрите, что он способен принять, чего не достает ему? Вот это угадайте, а поддерживать старое натяжками, квасным патриотизмом никуда не годится (стр. 220).

  

   Это самое мнение, с удивительной близостью даже к способу изложения, подробно и энергически развил Белинский в статьях своих о Руси до Петра, в "Отечественных записках" 1841 года^2Э, т. е. с лишком через три года после письма Станкевича.

   Мы не перебирали всех статей Белинского и всех мнений, в которых он сходился с своим другом. Мы называли только те статьи, которые мы могли припомнить и которые относятся к частным явлениям литературы. Но сходство частных суждений, по нашему мнению, еще ярче рисует связь, существующую между людьми, нежели согласие в общих истинах. Поэтому мы полагаем, что и представленных фактов довольно уже для того, чтобы отнять у всякого право сказать: между Белинским и Станкевичем не было взаимной зависимости друг от друга! Чтобы говорить это, надобно не знать деятельности Белинского до 1840 года, т. е. до смерти Станкевича.

   Таким образом, кроме своей прекрасной, благородной личности, столь привлекательной в самой себе, Станкевич имеет еще и иные права на общественное значение, как деятельный участник в развитии людей, которыми никогда не перестанет дорожить русская литература и русское общество. Имя его связано с началом поэтической деятельности Кольцова, с историей развития Грановского и Белинского: этого уже довольно для приобретения нашего уважения и признательной памяти.

   В заключение нашей статьи мы просим у читателей извинения в том, что наши заметки приняли форму несколько полемическую. Трудно удержаться от этой формы, говоря о личности, подобной Станкевичу, в виду тех понятий, какие обнаруживаются столь многими в нашем обществе. У нас еще недостаточно развито уважение к нравственному достоинству отдельных личностей; у нас еще нередко можно слышать такое рассуждение: "Он мне ничего худого не сделал; могу ли я назвать его негодяем?" Или такое: "Что мне уважать его? мне от него ни тепло, ни холодно!" Понятно, что люди с такими понятиями (а этаких людей немало) и удивлены и раздражены тем, что им смеют говорить об общественном значении человека, который не только пирамиды не выстроил, Америки не открыл, пороху не выдумал, но даже ни одного благотворительного бала не сделал, даже ни одной толстой книги не сочинил. Поневоле приходится говорить о достоинствах человека, защищая его от близоруких и нелепых обвинений. Такой способ изложения для нас самих очень неприятен и невыгоден - вот в каком отношении. Мы хотим удержать человека на той высоте, на которой стоит он и с которой мелочная утилитарность хочет стащить его в какую-то темную канаву, а нам кричат: "Вы его поднимаете на пьедестал, вы его хотите до облаков вознести! За что это? Какие его положительные заслуги?" и пр. И выходит, как будто мы, в самом деле, ставим на пьедестал человека, особенно когда утилитарные враги начинают утверждать, что они этого человека не трогали и в канаву не тащили...

   Но мы еще раз готовы повторить то, что уже сказали в начале статьи. Преувеличенные похвалы Станкевичу, нам самим кажутся излишними и несправедливыми; сравнивать его с Сократом, идеи которого разнесены по свету несколькими Платонами, нам никогда не приходило в голову. Да, сколько мы знаем, и никто из его друзей и приверженцев не делал подобных сравнений. Но, с другой стороны, мы считаем крайне несправедливым и то отрицание, с которым многие относятся к этой прекрасной, возвышенной личности. Говорят, что жизнь Станкевича прошла бесплодно, что он даром растратил свои силы и не должен иметь места в наших воспоминаниях; говорить это - значит обнаружить полное неуважение к развитию индивидуальности человека и выразить претензию на абстрактное самоотречение, которое, в сущности, есть не что иное, как обезличение. Кто признает права личности и принимает важность естественного, живого, свободного ее развития, тот поймет и значение Станкевича, как в самом себе, так и для общества. Мы, с своей стороны, прибавим здесь одно: если бы во всяком обществе большинство состояло из людей, подобных Станкевичу, то не было бы никакой необходимости ни в этой пресловутой борьбе, ни в муках и страданиях, на которые так любят вызывать всех порядочных людей люди слишком утилитарные.

  

   {* Все ссылки на произведения Н. А. Добролюбова даются по изд.: Добролюбов Н. А. Собр. соч. в 9-ти томах. М.-Л., Гослитиздат, 1961-1964, с указанием тома - римской цифрой, страницы - арабской.}

  

   Белинский - Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. I-XIII. М., Изд-во АН СССР, 1953-1959.

   БдЧ - "Библиотека для чтения"

   ГИХЛ - Добролюбов Н. А. Полн. собр. соч., т. I-VI. М., ГИХЛ, 1934-1941.

   Изд. 1862 г, - Добролюбов Н. А. Сочинения (под ред. Н. Г. Чернышевского), т. I-IV. СПб., 1862.

   ЛН - "Литературное наследство"

   Материалы - Материалы для биографии Н. А. Добролюбова, собранные в 1861-1862 гг. (Н. Г. Чернышевским), т. 1. М., 1890 (т. 2 не вышел).

   ОЗ - "Отечественные записки"

   РБ - "Русская беседа"

   РВ - "Русский вестник"

   Совр. - "Современник"

   Чернышевский - Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. в 15-ти томах. М., Гослитиздат, 1939-1953.

  

  

   Впервые - Совр., 1858, No 4, отд. II, с. 145-166, за подписью "-бов", с несколькими значительными цензурными купюрами, восстановленными в изд. 1862 г.

   Статья явилась ответом на выступление публициста И. И. Льховского, который в рецензии на изданную П. В. Анненковым переписку и биографию Н. В. Станкевича (БдЧ, 1858, No 3) отрицал его общественное значение на том основании, что, занимаясь наукой и искусством ради своего удовольствия, Станкевич не боролся, не страдал и не оставил никаких материальных следов своей деятельности. Отвергая подобную "мелочную утилитарность", измеряющую ценность человеческой личности исключительно количеством "пользы", которую она принесла, Добролюбов утверждает самостоятельную значимость всякой честно прожитой жизни. Вместе с тем в противовес господствующему (и получающему опору в религии) взгляду, фактически противопоставлявшему нравственность - человеческой природе, а общественное благо - личному, он выдвигает идею "разумного" эгоизма, связывавшего нравственность со здоровыми потребностями и интересами человека. Тем самым из внешнего, противостоящего человеку закона она превращается во внутренний. Этим Добролюбов, с одной стороны, поднимает значение личности, делает ее представительницей общественных интересов, а с другой - неизмеримо повышает требования к ней самой, поскольку ждет от нее, вместо формального выполнения предписаний морали, той высоты развития, на которой нравственность становится инстинктом, а общественные интересы - личными.

   Таким образом, развивая тему защиты личности, начатую в статье "О значении авторитета в воспитании", Добролюбов по существу формулирует здесь основные положения демократической этики, материалистической по своим философским основам. Этот комплекс идей, получивший название "теории разумного эгоизма", впоследствии получил обобщенную форму в работе Чернышевского "Антропологический принцип в философии" (1860)" и художественное воплощение в его романе "Что делать?" (1862-1863).

  

   ¹ На титульном листе книги - 1857 г.

   ² Неточная цитата из статьи Белинского "О жизни и сочинениях Кольцова" (Белинский, IX, 508).

   ³ РВ, 1857, февраль, кн. 1 и 2; апрель, кн. 1.

   ⁴ Анненков опубликовал менее половины эпистолярного наследия Н. В. Станкевича. Наиболее полным изданием является "Переписка Николая Владимировича Станкевича. 1830-1840" (ред. и изд. А. Станкевич. М., 1914). Здесь же восстановлены пропуски, сокращения и исправлены неточности издания Анненкова.

   ⁵ Имеется в виду статья товарища Т, Н. Грановского по петербургскому университету В. В. Григорьева "Т. Н. Грановский до его профессорства в Москве" (РБ, 1856, No 3, 4), в которой ставилось под сомнение значение Грановского как ученого. Статья вызвала горячую полемику, в которой приняли участив Н. Ф. Павлов, К. Д. Кавелин, К. С. Аксаков, Е. Ф. Корш и др. А. И. Герцен возмущенно отозвался об этой статье в "Колоколе" ("Лобное место" - 1857, сентябрь) и в письмах (библиографические сведения о полемике см. в кн.: Грановский Тимофей Николаевич. Библиография. 1828-1967. М., 1969, No 793).

   ⁶ Из членов кружка Н. В. Станкевича известными своей деятельностью стали: В. Г. Белинский, М. А. Бакунин, Т. Н. Грановский, С. М. Строев, О. М. Бодянский, К. С. Аксаков, В. П. Боткин, М. Н. Катков.

   ⁷ Далее Добролюбов излагает аргументацию И. И. Льховского.

   ⁸ Добролюбов цитирует слова И. И. Мартынова, приведенные Е. Я. Колбасиным в статье о нем (Совр., 1856, No 3, отд. II, с. 35). В 1803-1817 гг. Мартынов был директором департамента Министерства народного просвещения. Он является автором первого в России цензурного устава 1804 г., отразившего либеральные веяния начала царствования Александра I.

   ⁹ Добролюбов имеет в виду оценку творчества этих писателей Белинским.

   ¹⁰ Речь идет о рассказе Тургенева "Фауст" (Совр., 1856, No 10).

   ¹¹ Из письма Я. М. Неверову от 18 апреля 1834 г. (рецензируемое издание, с. 89).

   ¹² Из письма Я. М. Неверову от 21 сентября 1836 г. (рецензируемое издание, с. 193-194).

   ¹³ Семья М. А. Бакунина, проживавшая в имении Премухино Тверской губернии, состояла из его родителей, пяти братьев и четырех сестер. Дружба членов семейства, их образованность, атмосфера интеллектуальных интересов - делали его привлекательным для молодых друзей Бакунина; некоторых ив них, в том числе Белинского, Станкевича, Боткина, связывали с семьей Бакуниных сердечные привязанности.

   ¹⁴ См. об этом в статье "А. В. Кольцов" (наст. т., с. 223-226).

   ¹⁵ Добролюбов цитирует письмо Т. Н. Грановского Я. М. Неверову от 8 августа 1840 г., отрывок из которого приведен в издании Анненкова (с. 234; полностью опубл. в кн.: Т. Н. Грановский и его переписка, т. 2. М., 1897, с. 404).

   ¹⁶ В славянофильском еженедельнике "Молва", прекратившем свое существование в декабре 1857 г., была напечатана статья П. С. Савельева "Фельетонист-ориенталист" (1857, No 4, 10, 11), в которой он защищал В. В. Григорьева от нападок критики, вызванных его статьей "Т. Н. Грановский до его профессорства в Москве" (см. примеч. 5). И. Л. - И. И. Льховский.

   ¹⁷ Добролюбов имеет в виду статью шестую из цикла "Очерки гоголевского периода русской литературы" (Совр., 1856, No 9, отд. III) Чернышевского.

   ¹⁸ Видимо, речь идет о письме Я. М. Неверову от 20 мая 1833 г. (рецензируемое издание, с. 27). Ср.: Белинский, I, 78-81.

   ¹⁹ Ср. письма Станкевича Неверову от 2, 18, 20 мая и 17 декабря 1833 г. (рецензируемое издание, с. 10, 14, 25-27, 78) со статьями Белинского "И мое мнение об игре г. Каратыгина" (Белинский, I, 179-180) и "Гамлет, драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета" (Белинский, II, 253-345).

   ²⁰ Имеется в виду статья "О детских книгах. Подарок на Новый год. Две сказки Гофмана, для больших и маленьких. Детские сказки дедушки Иринея" (Белинский, IV, 68-109).

   ²¹ В статье, посвященной драме Н. В. Кукольника "Торквато Тассо", О. И. Сенковский, в частности, писал: "Я также громко восклицаю "великий Кукольник!"... как восклицаю "великий Байрон!" (БдЧ, 1834, No 1, отд. V, с. 37). В насмешку над Сенковским эти слова не раз приводил Белинский (см., напр.: Белинский, I, 21).

   ²² Станкевич имел в виду "мистерию" А. В. Тимофеева "Жизнь и смерть" (БдЧ, 1834, No 8).

   ²³ В цитируемом письме к Неверову (от 28 сентября 1835 г.- рецензируемое издание, с. 113-114) Станкевич оправдывает критический отзыв Белинского о произведении А. В. Тимофеева "Художник" (Белинский, I, 211-214).

   ²⁴ Белинский редактировал журнал "Телескоп" с августа по декабрь 1835 г. в связи с поездкой редактора Н. И. Надеждина; за границу.

   ²⁵ "Наблюдатель" - журн. "Московский наблюдатель", в котором С. П. Шевырев в 1835-1837 гг. (до прихода Белинского) играл роль главного критика. В 1842 г. Белинский посвятил Шевыреву статью под названием "Педант" (Белинский, VI, 68-75).

   ²⁶ Имеется в виду заметка Белинского "Просодическая реформа" (Белинский, I, 328), в которой он иронизирует над стремлением Шевырева реформировать русское стихосложение введением итальянской октавы.

   ²⁷ В "Телескопе" были опубликованы в переводе Станкевича статья Ф. Минье "Лютер на Вормсском сейме" (1835, ч. 26) и "Опыт о философии Гегеля" Вильма (1835, ч. 28).

   ²⁸ Из письма Я. М. Неверову от 19 октября 1836 г. (рецензируемое издание, с. 200-201).

   ²⁹ Речь идет о статье "Россия до Петра Великого" (Белинский, V, 91-152).