Григорьев Аполлон Александрович - О правде и искренности в искусстве. По поводу одного эстетического вопроса.

аконивает.

   4) Последнее, наконец, возражение будет склонность художества к язычеству, разумея под язычеством его художественнейшую форму, так называемую античность, как чувство и как религию. На это можно сказать только, что этюды в античном роде, на антиках, для художества необходимы, но что плач художества об античном есть или плач младенца над разбитой игрушкой, или, как я заметил прежде, одна из форм, принимаемых протестантизмом. Не любить же античного искусства нельзя, пока человечество способно вообще любить искусство, и не учиться на антиках также нельзя; а что античное действует на человека вовсе не своими языческими сторонами, это опять-таки глубоко понимал наш глубокий Гоголь и высказал, хотя опять несколько напряженным тоном, в своем письме об "Одиссее" к Жуковскому⁷⁴.

   Вот, кажется, все возражения: вероятно, отдадут мне справедливость, что я не устранял ни одного из представлявшихся, не скрывал трудностей вопроса ни от себя, ни от публики, постоянно старался приводить рассуждения к результатам, был, одним словом, добросовестен, за что только и подлежу ответственности как мыслитель.

  

  

   Остается теперь рассмотреть в общих чертах последнюю сторону, заключающуюся в предложенном Вами вопросе. Спрашивая, имел ли право такой-то художник перенестись в такие-то, ему или его веку несвойственные созерцания и строй чувствований, Вы или не признаете так называемую объективность за высшее качество художества, или отвергаете возможность полной объективности. Что разумеют под так называемою объективностью? Объективность - возьмем самое простое, т.е. самое внешнее, ее определение, - есть свойство таланта отождествляться с представляемым, описываемым, изображаемым им предметом, способность отрешаться от своей личности и ее обстановки и переноситься в чужие личности с иною обстановкою, способность переноситься в чужую жизнь и жить ею. Идеальное представление такой объективности в художнике чрезвычайно поэтично и вместе ясно схвачено нашим Баратынским в строфах на смерть Гёте:

  

   С природой одною он жизнью дышал,

   Ручья разумел лепетанье,

   И говор древесных листов понимал,

   И чувствовал трав прозябанье;

   Была ему звездная книга ясна,

   И с ним говорила морская волна.

  

   А еще глубже, тоньше, поразительнее значение подобной объективности раскрывается в следующих стихах одного из высочайших поэтических созданий бессмертного нашего Пушкина ("Пророк "):

  

   Отверзлись вещие зеницы,

   Как у испуганной орлицы...

   Моих ушей коснулся он,

   И их наполнил шум и звон,

   И внял я неба содроганье,

   И горний ангелов полет,

   И гад морских подводный ход,

   И дольней лозы прозябанье.

  

   Объективность в таковом ее значении есть не иное что, как удивительная тонкость поэтической организации, чуткость натуры на всякое дыхание жизни, отзывчивость на все живое:

  

   ...гремит ли гром,

   Ревет ли зверь в лесу глухом,

   Поет ли дева за холмом...⁷⁵

  

   Что такого рода объективность, как свойство натуры поэтически отзывистой, отражающееся в отзыве, передающем полученное впечатление для всех ясно, осязательно и вместе с неуловимою тонкостью, должна составлять и составляет свойство каждого истинно художественного таланта во всякого рода изящном искусстве, это не подлежит ни малейшему сомнению. В смысле этой изощреннейшей чуткости, объективностью поражают все великие поэтические произведения, как непосредственные растительные, так и принадлежащие к периоду искусственной поэзии⁷⁶. Такою объективностью поражает поэзия библейская, из многих поразительнейших мест которой укажу я, например, на следующее, как на свидетельство чуткости поэзии, конечно, высшей и вдохновеннейшей, в передаче впечатлений самых необыкновенных (Книга 3 Царств, гл. 19, ст. 10-13): "И рече Илия: ревнуя поревновах по Господе Вседержителе, яко же оставиша тя сынове Израилевы, олтари твоя разкопаша и пророки твоя избиша оружием, и остах аз един и ищут души моея изяти ю. И рече: изыди утро и стани пред Господем в горе; и се мимо пойдет Господь, и дух велик и крепок, раззоряя горы и сокрушая камение в горе пред Господем, - но не в дусе Господь; и по дусе трус, и не в трусе Господь; и по трусе огнь, и не во огни Господь; и по огни глас хлада тонка, и тамо Господь". Укажу еще из библейских примеров подобной чуткости вдохновения или прозрения в самую сущность передаваемого впечатления, - и притом такого, которое, как далеко не общее, может дать почувствовать именно только такого рода поэтическая объективность, - на следующее место Книги Иова (гл. 4, ст. 13-16): "Страхом же и гласом нощным, нападающ страх на человеки, - ужас же мя срете, и трепет, и зело кости моя стрясе. И дух на лице ми найде, устрашишася же ми власи и плоти. Востах и не разумнех, - видех, и не бе обличил пред очима моима, но токмо дух тих и глас слышах..." Это уже чуткость высшая, тончайшая, изощреннейшая, нежели та, которая слышит прозябания "дольней лозы", которая понимает "говор древесных листов". Но, во всяком случае, на высших ли степенях своих, в каких является она в приведенных библейских примерах, на низших ли, каковых примеры найдете Вы у каждого истинного поэта (возьмите у субъективнейшего из поэтов - Байрона хотя, например, для соответствия явление тени Франчески Альпу в "Коринфской невесте"), эта объективность есть прозрение в самую сущность изображаемого явления жизни и передача его так, что оно, в художественном фокусе отраженное, на всех более или менее действует так, как самая сущность его требует: ужасом, состраданием, грустью, смехом.

   Кроме чуткости, меткость выражения составляет еще характеристическое свойство объективности. Меткость эта по существу своему есть двоякая: одна заключается в передаче черт особенных во всей их особенности, с их, так сказать, запахом и цветом. Подобного рода удивительную меткость, вынесенную при пособии, разумеется, огромного таланта из теснейших связей с изображаемым миром, найдете Вы, например (я беру примеры к нам ближайшие), в сочинениях С.Т. Аксакова: часто одно слово, один эпитет, один какой-нибудь смело употребленный и прямо выхваченный из изображаемого мира глагол (так, например, говорится совершенно семейным глаголом про Александру Петровну, что она "лебезила" пред невесткою) так и переносят Вас в мир домашних свар и сплетен. Ту же меткость выражения в отношении к явлениям внутренней жизни видите Вы в книге о. Парфения⁷⁷; поразительная простота и вместе особенность составляют качества меткости этого рода. Другого рода меткость заключается в общности, в типичности выражения; это есть, так сказать, заключение целого ряда однородных впечатлений в типическое, часто даже повторяющееся выражение - удел непосредственной, растительной поэзии, удел и поэзии искусственного периода в творениях поэтов, призванных, как Пушкин, на то, чтобы все минутное и случайное возводить в типическое и общее.

   Естественно, что такого рода объективность, как свойство чуткости и меткости таланта, вопросом нисколько не уничтожается: ибо она есть не иное что, как прозрение в сущность явлений, а не отождествление себя с ними и не подчинение себя им. Такая объективность, в смысле способности, большей или меньшей, но всегда обусловливающей самую художественную деятельность, имеет несколько степеней: первая и низшая степень ее, дающаяся и многим простым людям, нехудожникам или не сделавшимся почему-либо художниками, но, тем не менее, указывающая на непременное существование в личности задатков художественного таланта, есть способность копировки в обширнейшем смысле этого слова: способность актера к подделке, игра или пение по слуху в музыканте и певце; способность к копированию в тесном смысле - живописца или ваятеля, способность писателя-натуралиста подмечать и передавать верно частные явления жизни, одним словом, способность переносить себя и высказывать потом так или иначе, в большей или меньшей мере то, что технически называется натурою. Превзойдет к этой непосредственной способности постоянная работа над натурою - выйдет хороший или даже, пожалуй, отличный копировщик в той, другой или третьей области искусства; во всяком случае, при существовании в человеке такой способности, хотя бы обращенной на самые мелкие явления действительности, нельзя отвергнуть в нем известной степени художественной основы или силы. Но, между тем, голая способность копировки есть не более, как способность передразнивать натуру, сила грубая, темная, неразборчивая, скорее задаток силы, чем сила в полном смысле; в ней нет свободы - непременного условия творчества, она ничего не видит, кроме рабски передразниваемого ею явления жизни, не видит связи явления с другими однородными или подобными, и поэтому не может даже развиться в свободную силу творческую.

   Другую и сравнительно высшую степень объективности представляет способность к созданию типов - общих, отрешенных образов. Каким образом из явлений частных складываются типы в душе художника - вопрос далеко еще не разрешенный: дело в том только, что едва ли они складываются сознательно, аналитически. Я верю с Шеллингом, что бессознательность придает произведениям творчества их неисследимую глубину. В душе художника истинного эта способность видеть орлиным оком общее в частном есть непременно синтетическая, хотя и требующая, конечно, поддержки, развития, воспитания. Тот, кто рожден с такого рода объективностью, есть уже художник истинный, поэт, творец. Надобно заметить притом еще вот что: тип как общий, отрешенный образ, предполагает в том, кто способен его произвести, существование поверяющего частные явления жизни высшего идеала, хотя бы даже и в смутном представлении. Тип, каков бы он ни был, есть уже прекрасное, и, по справедливому замечанию одного из поэтов наших,

  

   Только пчела узнает в цветке затаенную сладость,

   Только художник во всем чует прекрасного след⁷⁸.

  

   Переносясь в явления для создания из них типа, художник, если только он художник, вносит свет своей правды, своего идеала: узок и ограничен этот идеал - и типы, несмотря на свою жизненность, будут носить характер одностороннего представления, такого представления, в котором видно дно.

   Третью, наконец, степень объективности можно назвать силою, сознательно обладающею светом или идеалом. Это - художественная способность в высшем ее проявлении, в безграничной ее свободе. Эту степень обозначил Гоголь глубокими чертами в своем "Портрете". "Надобно, - говорит он, - чтобы предметы внешнего мира перешли через душу художника и, очистясь там, как в горниле, вышли свободными созданиями". Эта степень предполагает уже постоянное отношение художника к идеалу и, вследствие сего, прочное идеальное миросозерцание.

   Таким образом, объективность на двух высших степенях своих, и притом на единственно таких, о которых говорится, когда говорится о художестве, является не отождествлением с жизнию явлений, а прозрением сущности явлений, прозрением, руководимым сознанием более или менее светлого и широкого идеала.

   Между тем бывают блестящие таланты, наделенные в высшей степени способностью усвоения жизни, но которые, будучи случайно брошены в эпохи мысли, представляющие собою крайнюю разорванность сознания, являются в литературе какими-то странными, блестящими, ни с чем не связанными метеорами. Такие таланты представляют на себе доказательство нелепости и безжизненности крайней объективности, как отождествления с жизнию явлений, обусловленного отсутствием своего миросозерцания. Деятельность таких талантов ослепительна, но не носит в себе живительного, теплого начала, проходит без следа, эгоистическая, капризная, замкнутая, выражающаяся, пожалуй, и мастерскими, но бессвязными и бессодержательными этюдами, ничего не сообщающая и сама не сообщительная. В деятельности такого рода всякое живое отношение к идеалу подорвано, всякие основы разрушены: она мечется от предмета к предмету, из сферы в сферу без всякой определенной цели, без всякой любви, ища одного только самоудовлетворения, любя только сама себя и никогда не любя того явления или того ряда явлений, к которому она прилагается. Место точки зрения, т.е. поэтически нравственной основы, выработанной личностью, заступает в такой деятельности ирония, совершенно, впрочем, беспредметная и безосновная.

   Стало быть, объективность, как отсутствие личности в художнике, есть или явление болезненное, или совершенно случайное, и о ней можно говорить только как о свойстве чуткости в отношении к сущности жизненных явлений и меткости в передаче их в художественном создании, свойстве общем, в большей или меньшей степени, всякой истинной поэзии непосредственной, растительной или художественной; общем столько же народной песне, как художественной автобиографии, столько же Байрону, сколько Гёте, которого столь долго провозглашали объективнейшим из поэтов, и который, при большем знакомстве с ним, при большем раскрытии сторон его отшедшего в вечность духа, оказывается субъективнейшим из поэтов, равно как Шекспир, как Данте, как наш Пушкин, как все великие художники: в их творениях сокрыта душа их с ее историей, с ее процессами, с ее муками и радостями, с ее любовью и ненавистью. Как мировые, или народные, или даже местные силы, они жили только за многих, чувствовали сильнее и могли нагляднее передать то, что многие переживали и чувствовали. Правду, свою личную правду, высказывали они, и именно в той самой мере, в какой сами ее сознавали: крайние степени страстей умеряли они в созданиях своих представлениями противоположными, наказующими или охлаждающими, но в сознании они перебывали всем тем, что выражают созданные ими лица. Шекспир пережил в сознании и ревность Отелло, и любовь Ромео, и моральное отчаяние Гамлета; но уже тем самым дух его был выше каждого из этих моментов, что мог разъяснить их другим, мог отнестись к страстям правосудно, мог создавать не страсти только, но целый мир различных, одна другую пересекающих страстей и в этот мир внести свет правды своей личной, своей народной, своей человеческой. Я не кончил бы, если бы распространился об этом пункте. Ограничиваюсь намеком на то, о чем можно писать целые книги. Художник всегда выражает в творении внутреннее бытие свое, и вот почему у самых даже многосторонних художников все представления составляют только одну большую семью, и, связанные, как члены, плотью и кровью, носят на себе родовую физиономию, печать общего происхождения.

  

  

   Вопрос Ваш, во всех его трех видах, приводится, собственно, к одному выводу: художество, как выражение правды жизни, не имеет права ни на минуту быть неправдою: в правде - его искренность, в правде - его нравственность, в правде - его объективность.

   И правда в настоящую минуту есть действительно насущное требование от художества, становится все более и более его лозунгом: требование правды слышится во всем, слышится часто в сухом и суровом тоне, который художество в наше время принимает из боязни впасть в какую-либо напыщенность, и в скупости порывов чувства опять-таки из боязни фальшиво и противно расчувствоваться. Но в этой правде есть нечто принужденное, - эта боязнь порождена сама, в свою очередь, другою боязнию - боязнию поверить, что, кроме условного в жизни, опошленного, истасканного, есть еще живое, которое скажется, и иногда сказывается уже у художника, верующего в идеал, живым безбоязненным порывом, оригинальным и могучим типом, носящим в себе что-то совершенно новое и небывалое, выступает уже порою и миросозерцанием, совершенно не похожим на миросозерцание отрицательно-боязливое.

   Одним словом, вопрос о правде и искренности в искусстве, взявшись за который я имел только в виду свести все то, что дается историческим анализом явлений, доселе совершавшихся в искусстве, в определенные результаты, переходит в другой вопрос, в вопрос "об отношении искусства к жизни", и рассматривая сей последний, придется, если только придется рассматривать, говорить о многом таком, что историческим анализом прямо не дается, хотя к области этого нового прямо приводит честный исторический анализ.

  

  

   Творческая деятельность Григорьева-критика началась в период торжества "натуральной школы" с ее "дробящим анализом" литературы и полемически заостренным вниманием к мелочам и деталям быта, исходившей из "исторического воззрения", проводившего с прямолинейной последовательностью идею социального детерминизма и отвлеченное понятие "единое человечество". Ошибочность результатов применения идеи бесконечного развития к истории культуры этой школы, которую Григорьев связывал с именами Гегеля и Белинского, состояла в "безразличии нравственных понятий, в забвении органических народных начал".

   Вслед за своим "учителем" Шеллингом, считавшим искусство высшей формой познания, Григорьев полагал, что оно проникает в тайны природы, человека и общества глубже науки, ибо образное восприятие выше понятийного мышления. Критик был убежден, что всю полноту и разнообразие жизни невозможно адекватно истолковать рассудком или даже разумом, поэтому только "искусство улавливает вечно текущую жизнь" и дает каждой эпохе идеалы красоты, правды и добра. У Карлейля Григорьев нашел рассуждения (высоко их ценил и постоянно развивал) о таинственности человеческой души, целостности вечной и неизменной жизни, приоритете нравственных проблем над социальными, художнике как вдохновенном ясновидце, открывающем "покровы тайны", и вывел свой "взгляд на искусство как на синтетическое, цельное, непосредственное, пожалуй, интуитивное разумение жизни".

   Этот "страстный поэт", "правдивый, высоко честный писатель", по оценке Ф.М. Достоевского, был по своей натуре, стремлениям и убеждениям "почвенным, кряжистым, наиболее русским человеком". Бесконечно важным Григорьев считал связь, "слитость" с почвой, "ясное уразумение" законов народного организма. Под "почвой" он понимал глубину народной жизни, таинственную сторону исторического движения. Возврат "образованного класса" к почве им воспринимался как "смирение перед ней": "Не учить жизнь жить по-нашему, а учиться у жизни на ее органических явлениях должны мы", иначе говоря, не переделывать, а воспринимать жизнь такой, какая она есть - вот основной принцип его "органической критики".

   Эстетические и критические статьи Ап.А. Григорьева (1822-1864) при жизни публиковались в различных журналах и газетах. Первую попытку их переиздания после смерти автора предпринял Н.Н. Страхов, который из четырех предполагавшихся томов смог издать лишь один ("Сочинения Аполлона Григорьева", СПб., 1876). В начале ХХ в. вышло собрание сочинений Ап.А. Григорьева, подготовленное В.Ф. Саводником (М., 1915-1916, вып. 1-14). Первое полное научное собрание сочинений и писем Аполлона Григорьева в 12 томах под редакцией В.С. Спиридонова прекратилось на первом томе (Петроград, 1918). Затем наступило время издания однотомников: в 1930 г. вышли в свет его "Воспоминания" (М.-Л., 1930); затем "Литературная критика" (М., 1967); "Эстетика и критика" (М., 1980), "Воспоминания" (Л., 1980); а также сборники статей "Театральная критика" (Л., 1985) и "Искусство и нравственность" (М., 1986). Трижды издавались стихотворения и поэмы Аполлона Григорьева.

   В предлагаемой книге подготовка текста и комментарии выполнены А.В. Беловым.

  

  

   Впервые: "Русская беседа", 1856, No III.

  

   ¹ "zu den alten Göttern". - "К старым богам" (нем.).

   ² "Nordens schauerlichen Wahn". - "Зловещих грез Севера" (нем.).

   ³ "Когда зарождается новая вера, то часто любовь и верность вырываются как сорная трава" (Перевод Aп. Григорьева).

   ⁴ "... обратил бы, как Аристофан, бич комизма на все..." - По словам Григорьева, Аристофан обратил бич комизма на все посягающее: на процветание рабовладельческой демократии его родины - Афин.

   ⁵ "Erlkönig" - "лесной царь" (нем.).

   ⁶ "sauf le respect". - He в обиду будь сказано (франц.).

   ⁷ "...в восхищениях красотою и чистотою дорических колонн и в неистово чувственных возгласах о красоте, в возгласах, с которыми по какому-то странному процессу мышления, соединяется у них чтение "мудрого мужа Платона творений"". - В стихотворении Н.В. Щербины "Стыдливость" (1847) имеется строка: "...дорической колонны красотой и простотой". О Платоне Н.В. Щербина речь ведет в стихотворении "Моя богиня".

   ⁸ "die Götter Griechenlands" - "боги Греции" (нем.).

   ⁹ "sur des sujets antiques faisons des vers nouveaux". - "На старинные темы давайте писать новые стихи" (франц.). - Из поэмы А. Шенье "Творчество".

   ¹⁰ "...кто рядом статей о писателе..." - Брошюра о Н.В. Гоголе "Несколько слов о поэме Гоголя "Похождения Чичикова, или Мертвые души" К.С. Аксакова.

   ¹¹ "...глубоким мыслителем, которому художники в его философско-поэтическом созерцании являются героями". - "Глубоким мыслителем" Григорьев считал английского философа, историка и публициста Томаса Карлейля, который писал о вождях в книге "Герои и героическое в истории" (1841) ярким, живым поэтическим языком.

   ¹² "Eine moralische Anstalt" - "нравственное учреждение" (нем.).

   ¹³ Из стихотворения А.С. Пушкина "Поэт и толпа" (1828).

   ¹⁴ "Я вольной птицею пою,

   И звуки мне отрада!

   Они за песню за мою

   Мне лучшая награда".

   Перевод стихотворения Гёте "Певец" сделан Ап. Григорьевым.

   ¹⁵ "Припомните Шиллеровы "die Künstler, "die Ideale"". - "Художники", "Идеалы" (нем.).

   ¹⁶ "Das Wahre war schon längst gefunden,

   Hat edle Geisterschaft verbunden:

   Das alte Wahre fasz es an!"

   "Истина найдена от века:

   Она связывала всегда благородное духовное братство.

   Старую истину усвой твоей душе".

   Перевод стихотворения Гёте "Завещание" сделан Ап. Григорьевым.

   ¹⁷ "И долго буду тем народу я любезен,

   Что чувства добрые я лирой пробуждал,

   Что прелестью живой стихов я был полезен

   И милость к падшим призывал" -

   Ап. Григорьев цитирует строки из стихотворения А.С. Пушкина "Памятник" по первой публикации (в т.9 посмертного Собрания сочинений поэта).

   ¹⁸ "О wiesci gminna! ty arko przymierza" - О песнь народа! Ты ковчег завета... (польск.). - Из поэмы Мицкевича "Конрад Валленрод".

   ¹⁹ "...Мольер же сам решительно один из пор-рояльских моралистов". - Пор-Рояль - знаменитый просветительской деятельностью монастырь XVII в. - центр французских янсенистов, среди которых были крупные французские ученые, богословы, писатели.

   ²⁰ "Величайший из критиков Германии Богумил Ефрем Лесник или, как звался он по-немецки, Готтгольд Эфраим Лессинг, ... отделил только искусство слова от искусства образов в своем вековечном "Лаокооне", но какое живое чувство связи искусства с жизнью бьет родником и из его "Гамбургской драматургии", и из его драм, и из всего, чего он ни касался!" - Славянин по происхождению, Лессинг в работах "Лаокоон" (1766), "Гамбургская драматургия" (1767-1769) развил теорию реализма в литературе и искусстве.

   ²¹ "... какое же дело было германцу XVIII века до "Niebelun-gen Lied" или до "Гудруны"?" - "Песнь о Нибелунгах" - эпическая поэма древних германцев начала XIII в. "Гудруна" - поэма XIII в. - обработка старинных песен и древнейших сказаний германцев. Гудруна - имя героини поэмы.

   ²² "Homo sum, humani nil a me alienum esse puto". - "Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо" (лат.).

   ²³ "La religieuse" - "Монахиня" (1796) Дидро.

   ²⁴ "Меня, как Вам не безызвестно, упрекали петербургские журналы несколько раз за мое пристрастие к гоголевскому "Риму"". - Гоголевский "Рим" наряду с "Шинелью" Григорьев считал совершеннейшим произведением великого русского писателя.

   ²⁵ "...укажу в этом отношении на такие стихотворения, как "Отрывок", "Молитва", на занятие поэта выписками из "Четиих Миней"". - Стихи А.С. Пушкина "Отцы пустынники и жены непорочны..." (1836) перекладывали великопостную молитву Ефрема Сирина. "Четьи-Минеи" - сборники поучений, рассказов о праздниках и житии святых.

   ²⁶ ""Семейная хроника" как будто исполняет во многих отношениях программу, оставленную великим поэтом...." - "Семейная хроника" СТ. Аксакова (1856).

   ²⁷ Эти строки из стихотворения А.С. Пушкина "Возрождение" (1819).

   ²⁸ Отрывок из "Бориса Годунова" А.С. Пушкина.

   ²⁹ Из стихотворения А.С. Хомякова "Остров" (1836).

   ³⁰ "Icarus, Icarus, Leiden genug!"

   - "Икар, Икар, довольно страдать!" (нем.).

   ³¹ "...этого таинственного Лару, душа которого бездонна, как бездна". - Речь идет о герое одноименной поэмы Байрона.

   ³² "Мне тебя чтить? За что? Здесь я творю людей по своему подобию..." (Перевод А. Кочеткова) - Из стихотворения Гёте "Прометей".

   ³³ Из стихотворения А.С. Пушкина "К морю" (1824).

   ³⁴ Из стихотворения А.С. Пушкина "К вельможе" (1830).

   ³⁵ "Ты, чье настоящее имя пока еще не известно миру,

   Таинственный слух, смертный, ангел или демон,

   Кто бы ты ни был, Байрон, добрый или злой гений,

   Я люблю дикую гармонию твоих концертов.

   Как люблю шум молнии или ветров,

   Смешивающийся в бурю с голосом потоков;

   Ночь - твое время, ужас - твое царство,

   Орел, король пустынь, так же презирает равнину,

   Как ты, и не желает ничего, кроме крутых пиков,

   Убеленных зимою и пораженных молнией (франц.).

   - Ламартин "Поэтические размышления".

   ³⁶ Из "Шильонского узника" Байрона (перевод Жуковского).

   ³⁷ "Явление Франчески Альпу". - Эпизод из поэмы Байрона "Осада Коринфа".

   ³⁸ "Confessions d'un enfant du siecle" - Роман Альфреда де Мюссе "Исповедь сына века" (1836).

   ³⁹ "...лицо Печорина и так уже одною ногою стоит в области комического, что и оказалось, когда писатель не без дарования вздумал после Лермонтова повторить этот образ в лице Тамарина". - Таким писателем был романист М.В. Авдеев, талантливый, но несамостоятельный автор романа "Тамарин" (1852), в котором подражал лермонтовскому "Герою нашего времени". Тамарин - пародия на Печорина.

   ⁴⁰ Из стихотворения Л.И. Полежаева "Живой мертвец" (1827).

   ⁴¹ Из стихотворения Л.И. Полежаева "Черные глаза" (1834).

   ⁴² Там же.

   ⁴³ Из стихотворения Л.И. Полежаева "Вечерняя заря" (1827).

   ⁴⁴ Из "Евгения Онегина" А.С. Пушкина.

   ⁴⁵ "...sitten-Lehre барона фон-Книпе". - Сборник жизненных правил, житейских советов, афоризмов "Об обращении с людьми" (1788) барона фон-Книпе.

   ⁴⁶ "le beau c'est le laid" - прекрасное - это безобразное (франц.).

   ⁴⁷ "Wahlverwandschaften" - "избирательное сродство" (нем.) - название романа Гёте.

   ⁴⁸ "...в своем "Вильгельме Мейстере"..." - Романы Гёте "Годы учения Вильгельма Мейстера" и "Годы странствий Вильгельма Мейстера".

   ⁴⁹ "...порок и мораль каторжника Вотрена" - персонаж произведений О. Бальзака, входящих в его "Человеческую комедию".

   ⁵⁰ Из стихов М.Ю. Лермонтова "Дума" (1838), "Листок" (1841), "Выхожу один я на дорогу" (1841), "И скучно и грустно" (1840).

   ⁵¹ "Разбирая однажды стихотворения одного молодого, искреннего поэта, "Песни" г. кержака-Уральского ..." - О Кержаке-Уральском см.: рецензию Ап. Григорьева в "Москвитянине". 1855. No 13/14, июль.

   ⁵² "...странствовал... был молод и трудился, Постиг друзей, коварную любовь..." и "богат и без гроша, был скукою томим", "...чаще ненавидел, А более всего страдал...", "...Все перечувствовал, все понял, все узнал..." - Фразы из лермонтовского "Маскарада".

   ⁵³ "...о Занде шла уже речь и в первой книге нашей "Беседы"" - "Не так живи, как хочется". Сочинение А. Островского" - статья Т.И. Филиппова, опубликованная в "Русской беседе" в 1856. No 1.

   ⁵⁴ "La mare au diable" - "чертова лужа" (франц.).

   ⁵⁵ "Mont-Reveche" - "Гора Ревеш" (франц.).

   ⁵⁶ "...католического cure" - священника (франц.).

   ⁵⁷ "...sub alia forma" - под иным видом (лат.).

   ⁵⁸ "La derniere Aldini" - "последняя Альдини" (франц.).

   ⁵⁹ "Le secretaire intime" - "домашний секретарь" (франц.).

   ⁶⁰ "...дикую историю "Невидимых", купно с изложением их таинственного учения в "Графине Рудольштадт"". - Ж. Санд в своем произведении "Графиня Рудольштадт" создала фантастическое тайное общество "Невидимых", объединявших в своих ложах на основе тайного учения и плебеев, и аристократов.

   ⁶¹ "Влияние этих несчастных, порожденных, впрочем, безобразиями условного и чисто формального общежития, теорий, - отразилось в деятельности Занда и на переделке "Лелии", произведения поэтически-безумного в первом виде своем и совершенно комического - бессознательно для автора - во втором своею картонною постройкою". - Ранний роман Ж. Санд "Лелия" (1833), который посвящен защите женских прав, был ею, увлеченной идеями утопического социализма, переделан, и получился, по сути дела, новый роман, который, как и первый, характеризуется Ап. Григорьевым в качестве "картонной постройки".

   ⁶² "Compagnon du tour de France" - "странствующий подмастерье" (франц.).

   ⁶³ "tant bien que mal" - кое-как, с грехом пополам (франц.).

   ⁶⁴ "бузенготы" - головные уборы, похожие на матросские шляпы, в период июльской монархии носили радикально настроенные студенты, один из которых является персонажем романа "Орас".

   ⁶⁵ "Lettres d'un voyageur" - "Письма путешественника" (франц.).

   ⁶⁶ Из стихотворения М.Ю. Лермонтова "Журналист, читатель и писатель" (1840).

   ⁶⁷ "...самым последовательным обоготворением одной личности в учении Макса Штирнера". - Книга М. Штирнера "Единственный и его собственность" (1845) представляет из себя проповедь крайнего индивидуализма, эгоизма, отрицания государства и морали.

   ⁶⁸ "Как нечто иное, совсем иное было бы,

   Если бы твои храмы были еще украшены венками,

   Венера Аматузия!

   Тогда ни одного страшного крика

   Не доносилось бы с постели умирающего.

   Поцелуй взял последнюю жизнь с губ,

   Гений опустил свой факел" (нем.).

   - Из стихотворения Шиллера "Боги Греции" (1788).

   ⁶⁹ "Колоссальные кумиры из сияющего мрамора" (нем.). - Из стихотворения Гейне "Боги Греции" (1826).

   ⁷⁰ Из сатиры И.И. Дмитриева "Чужой толк" (1794).

   ⁷¹ Из шекспировского "Сна в летнюю ночь" в переводе Ап. Григорьева.

   ⁷² "...такое стихотворение, как у Пушкина "кромешник"..." - В первом Собрании сочинений А.С. Пушкина (1841) этот отрывок был напечатан под заглавием "Кромешник". В настоящее время печатается без заглавия.

   ⁷³ "poetae minores" - меньших поэтов (лат.).

   ⁷⁴ "...наш глубокий Гоголь и высказал, хотя опять несколько напряженным тоном, в своем письме об "Одиссее" к Жуковскому". - Н.В. Гоголь. "Выбранные места из переписки с друзьями", VII. Об Одиссее, переводимой Жуковским (Письмо к Н.М. Я-ву).

   ⁷⁵ Из стихотворения А.С. Пушкина "Эхо" (1831).

   ⁷⁶ "... объективностью поражают все великие поэтические произведения, как непосредственные растительные, так и принадлежащие к периоду искусственной поэзии". - Непосредственное, растительное у Григорьева - это устное народное творчество; искусственная поэзия - это уже авторские художественные произведения.

   ⁷⁷ "Ту же меткость выражения в отношении к явлениям внутренней жизни - видите Вы в книге о. Парфения". - В книге инока Парфения "Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции..." (1856).

   ⁷⁸ Из стихотворения А. Фета "Скучно мне вечно болтать" (1842).