Главная » Книги

К. Р. - Шуф. В.: "В край иной...". Сонеты. (1906), Страница 2

К. Р. - Шуф. В.: "В край иной...". Сонеты. (1906)


1 2

lign="justify">       Не торопясь объехали окрест.
   Легки их кони. От копыт ложится
       Кровавый след над влажною травой.
       Передний всадник плащ приподнял свой.
   Чернея, смотрит в черепе глазница.
       Мор, Голод, Смерть свои открыли лица,
       Кивают спящим мертвой головой.
  
   Наш поэт на протяжении всей книги часто затрагивает вопросы веры. Этой стороною его творчества я и закончу свой очерк, тем боле, что автор сам в своем вступлении признается, что в его книге рассказана история души, ищущей Бога.
   Еще в самом начале книги в сонете IV "Забытый храм" поэт сравнивает свою душу с разоренным храмом: алтарь поруган и разбит, святые лики в оправе риз стерты, светильник пал на мраморные плиты;
  
   Ни песен, ни молитв... Тоской объят
   Печальный ум. Чему молиться ныне?
   К кому воззвать, во что я верить рад?
  
   несколько позднее (XIII Легенды) автор прислушивается к преданьям давних лет; ему мечтательно звучат притчи брамана, еврейский закон Моисея, арабские легенды рая и гурий Магомета;
  
   Священных книг сказанья и примеры
   В младенчестве народов рождены,
   И зрелый ум напрасно ищет веры.
   Мы знать хотим, мы веровать должны.
   Зачем молчат пустыни и пещеры,
   И Бог живет лишь в сказках старины?
  
   Плывя мимо лазурного мыса Суниона,
  
   Где сладок волн Эгейских лепет сонный,
  
   поэт видит нависший над бездной мраморный храм и восклицает:
  
   О, боги Греции! ваш древний храм
   В развалинах над гладью моря синей,
   Но красота и счастье милы нам.
   Не служим мы кумирам и богам,
   Потух огонь пред новою святыней, -
   И в сердце ночь, и мир еще пустынней.
                  (XX. Сунион)
  
   Безверие вполне овладевает душою поэта;
  
   Не пережить минувшего опять.
   Знакомы нам науки, лжеученья,
   Раскол ума и веры благодать.
   Но к нам сойдут ли горние виденья?
   Не знаю я, не смею утверждать,
   Не верую и в самые сомненья?
                  (XXXV. Агностик)
  
   Но жажда веры, жгучая и неутолимая, продолжает жить в сердце поэта:
  
   Никто, нигде не видел в мире Бога
   И, Сущий, был всегда незримым Он.
   . . . . . . . . . . . . . . .
   Перед умом безмолвствует природа.
   Лишь в час молитв угаданный едва
   Надежды луч нам светит с небосвода.
                  (XLV. Сомненье)
  
   Проблески надежды иногда сменяются еще боле мрачными сомнениями:
  
   Случайный мир не создан Божеством,
   И если б мы воззвать к Нему хотели, -
   Ответа нет... Мир пуст и ночь кругом.
                  (XLVI. Отчаяние)
  
   В Манчжурии (отдел Война. LXVIII Будда) автору загородил доступ к ущелью загадочный, громадный идол Будды; в его чертах поэт видит "глубокий сон без грез, небытие, спокойствие, Нирвану" и восклицает:
  
   Из состраданья так же, как Христос
   Не жизнь, а смерть вселенной он принес.
  
   В этом "так же" кроется не только отрицание, но и искажение евангельской истины.
   Выдержка приведена из сонета, следом за которым идет LXIX-й, настолько изящный, что, отрываясь от нити изложения, приведу его сполна:
  
   ЛОТОС
  
   Спит лотос белый в сумраке ночном
       Молися Будде, верь Сакьямуни!
       Прекрасной Майи лучезарным сном
       Свободный ум и дух не обмани.
   Спит лотос белый в отблеске речном.
       - Цветы земли, - зовут к мечтам они.
       Но тайна жизни в лотосеодном....
       Молися Будде, верь Сакьямуни!
   Желаний, чувств кипящий водопад
       Умчится прочь, покой в твоем уме.
       Мир страждущий Нирване незнаком.
   Чуть озарен огнем ночных лампад
       Священный лотос дремлет в сонной тьме,
       И древний Ганг простерся пред цветком.
  
   В отделе "В горах", посвященном картинам Кавказа и Крыма, обращает на себя внимание прекрасное окончание сонета CL "Крымские горы"; синеющие тени гор рисуются перед поэтом далеким, смутным очерком:
  
   Он в светлый край мечты мои увлек,
   За небосклон, в туманы отдалений.
   Что ждет меня, и что я там найду?
   Моей души непризнанное горе,
   Моей любви погасшую звезду?
   Пусть гребни волн играют в шумном споре,
   Я парус свой направлю снова в море.
   Что б ни было, - я верую, я жду!
  
   Перечислю в этом отдали наиболее понравившиеся мне стихотворения: CLXH Мертвый город - поэтичное описание ЧуФут-Калэ, - CLXIII Караимы, CLXV Чаир, CLXVI Дерекой, CLXXIV Часовня в горах.
  
   Выпишу сонет CLX:
  
   ГОРНАЯ ОБИТЕЛЬ
  
   Святые есть обители в горах....
       На высоте, презревшей дольний прах,
       Монастыри стоять за облаками.
       Венец из звезд горит на Божьем храме.
   В пещерах там спасается монах,
       Соединив могилу с небесами.
       Там вечный мир, замолкли бури сами,
       И тишина на горних высотах.
   Даруя жизнь целительной прохладой,
       Лишь ключ святой лепечет за оградой.
       Где под скалой деревья разрослись.
   Но мне ль бежать в заоблачную высь?
       О странниках молясь перед лампадой,
       И обо мне, затворник, помолись!
  
   Мы видим, что безверие постепенно сменяется если еще не верой, то стремлением к ней. Душа поэта не выносит собственной пустоты и пламенно желает найти смутно угадываемое, но еще неведомое сокровище, которое заполнило бы эту пустоту. Уже ранее, лицом к лицу с войском, накануне битвы, он слышит пение вечерней молитвы и невольно присоединяется к ней, хотя вера еще не коснулась его души. Чем дальше, тем чаще встречаются признания, в которых звучит потребность молитвы, а следовательно и веры. Например в сонете ХСVII Русь:
  
   За рощею, встречая луч денницы,
   Звездой сияет золото креста.
   Там вечный свет и благовест о Боге.
   Гул многозвенный слышен из села,
   Зовущие гудят колокола.
   Молюсь за тех, кто странствует в дороге.
   Я не забыл минувшие тревоги,
   Но в этот час душа моя светла.
  
   И вот, наш поэт достигает Святой Земли; сонет СLXXVI-й описывает
  
   ИЕРУСАЛИМ
  
   Голгофы тень, подножие креста,
       Кувуклии пещерная лампада, -
       Не там, не там увидел я Христа,
       Где храм седой, где из камней громада.
   Я проходил нагорные места.
       Там маслины шумели в чаще сада,
       Там Он стоял, - как небо, благость взгляда,
       Как сладость роз, прекрасные уста.
   Виденья ли молитвенные грезы,
       Мечты ль моей безгрешный, светлый сон,
       - В одежде белой встретился мне Он.
   Не терния, страдания и слезы, -
       Цветок нашел я гефсиманской розы
       В святом саду, где путь на Елеон.
  
   Сомнения рассеиваются, как утренний туман под лучами солнца; вечный образ Распятого предстал перед поэтом во всей славе, во всем величии своего уничижения, и предстал ему там, где впервые зазвучала проповедь любви к меньшому брату. - Прочтем сонет CLXXVIII:
  
   ВИФЛЕЕМ
  
   В святой Земле, в краю обетованном
       Среди холмов, в пустыне ли найду
       Меня во тьме зовущую звезду?
       Я долго шел в скитаньи неустанном.
   День погасал, склоняясь к дальним странам.
       Вот ночь зажгла лампад своих чреду...
       И Вифлеем, укрывшийся в саду,
       Белея, встал пред нашим караваном.
   Там миpa свет, исканий долгих цель...
       Взойдя на холм с гробницею Рахили,
       Я видел край, где веры колыбель.
   Встречал я звезды множества земель,
       Но их лучи души не озарили...
       Здесь небеса и звезды близки были.
  
   Все громче слышатся звуки вдохновленные зарождающеюся верою. В сонете CLXXXIX-м поэт рассказывает, как увидал он с вершины Елеона Вифанию,
  
   Где дружба, святость и любовь цвели.
   Синоптиков, преданий и закона
   Суровый критик, рывшийся в пыли,
   Тебя, Ренан, в горах Святой Земли
   Читаю я спокойно, углубленно...
   Христа биограф, скептик и поэт,
   Ты отрицал во истину науки, -
   Твой старый том беру я снова в руки.
   Читаю - и сомнений больше нет,
   В безверии я вижу веры свет,
   Былых молитв родятся в сердце звуки.
  
   Подобно многим равнодушным или просто неверующим, наш автор из "Жизни Иисуса", книги отрицания и неверия, вывел заключение обратное тому, к которому хочет привести Ренан, и вот, что мы читаем в следующем СХС-м сонете:
  
   ЕВАНГЕЛИЕ
  
   О, если есть святая красота,
       Есть в мире правда, чуждая сомненья,
       То где ж искать, как не в словах Христа
       Нам истины живого откровенья?
   Обманут ли столь чистые уста?
       Как могут лгать татя уверенья? -
       Завет любви, свидетельство с креста
       И заповедь безмерного прощенья.
   Кому же верить, если не Тому,
       Кто подтвердил, ученье смертью крестной?
       Свет отрицать? В нем видеть ложь и тьму?
       Возможно ли наперекор уму,
       Евангелье проверив мыслью честной,
       Не видеть в нем правдивости небесной!
  
   Вера восторжествовала над безверием, и поэт дарить нас CXCVII-м, истинно прекрасным сонетом:
  
   AVE, МАRIA!
  
   Тебе, Мария, - песни и моленья,
       Тебе восторг возвышенной мечты...
       Я вновь увидел в грезах вдохновенья
       Чистейший образ женской красоты.
   Явилась Ты, как сходят сновиденья
       Перед зарей с небесной высоты,
       Когда близка минута пробужденья.
       Не знаю я, не ведаю - кто Ты?
   Святая ли Ты Дева Назарета,
       Любовь ли та, что рай сулила мне,-
       Но вся полна Ты радости и света.
   Всходило солнце, и в его огне,
       Как ризой дивной, облаком одета,
       Сияла Ты в лазурной вышине.
  
   Хотелось бы закончить выписки последним сонетом (СC. Кипарисовая ветка), весьма удачным, но не представляющим собою торжественного аккорда, каким бы следовало заключить целый цикл стихотворений. Таким аккордом я считаю предпоследний CXCIX-й сонет и им завершу свое изложение:
  
   ИОРДАН
  
   Окончен путь. Скитаясь одиноко,
       Искал любви, искал я веры там,
       Где древний мир постигнут властью рока.
       В Элладу шел я к мраморным богам...
   Я был в краях пустынного Востока,
       Где Будда спит, где молится Ислам,
       И вновь пришел к библейским берегам,
       На Иордан, в тень листьев у потока.
   Я зачерпнул воды в палящий зной
       И утолил души моей страданья.
       Я Господа обрел среди блужданья.
   Окончен путь - тяжелый путь земной.
       Тревоге чувств, сомненьям отдал дань я...
       Я верую, я вижу край иной.
  
   Если на поэтической ниве г. Шуфа встречаются плевелы, то в последней его книги их несомненно меньше, а все еще попадающиеся являют недостатки далеко не столь крупные, как в первых произведениях. Спелая пшеница заставляете забыть о плевелах. И у кого из писателей не найти теневых сторон. В наше же время, когда истинная поэзия большая редкость, нельзя не радоваться появлению хороших стихотворений, а такими следует назвать по крайней мере 50 сонетов книги "В край иной...".
   Если бы г. Шуф предстал перед нами с одними этими 50-ю сонетами, мы должны были бы признать в нем истинного поэта...

К. Р.

Павловск, 29 декабря 1906.

  

Другие авторы
  • Коган Наум Львович
  • Вагнер Николай Петрович
  • Хемницер Иван Иванович
  • Доде Альфонс
  • Неизвестные А.
  • Дурова Надежда Андреевна
  • Кривич Валентин
  • Лонгфелло Генри Уодсворт
  • Вересаев Викентий Викентьевич
  • Розанов Александр Иванович
  • Другие произведения
  • Гиппиус Зинаида Николаевна - Сердце, отдохни...
  • Силлов Владимир Александрович - Стихотворения
  • Аксаков Иван Сергеевич - Статьи из газеты "Русь"
  • Гарин-Михайловский Николай Георгиевич - Книжка счастья
  • Гаршин Всеволод Михайлович - Избранные письма 1874 - 1887 гг.
  • Морозов Михаил Михайлович - Митрофан Трофимович Иванов-Козельский
  • Крыжановская Вера Ивановна - Дочь колдуна
  • Белинский Виссарион Григорьевич - (Стихотворения Баратынского)
  • Мережковский Дмитрий Сергеевич - Стихотворения
  • Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович - Записки о современных вопросах России Георгия Палеолога
  • Категория: Книги | Добавил: Anul_Karapetyan (24.11.2012)
    Просмотров: 303 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа