Каченовский Михаил Трофимович - Отрывок из рукописи

  

   До царствован³я Лудовика XIV во Франц³и не имѣли понят³я объ истинномъ краснорѣч³и. Проповѣдники ссылались на Овид³я и Сенеку; судебные ораторы выписывали мѣста изъ творен³й Св. ²еронима и Св. Августина. Шутовск³я нелѣпости, соблазнительныя описан³я, дурачества всякаго рода, безъ разбору помѣщаемы были въ церковныхъ поучен³яхъ, и Французы въ пятнадцатомъ и шестнадцатомъ столѣт³яхъ отличались не одними только праздниками дураковъ, но и страннымъ своимъ вит³йствомъ. Доминиканской монахъ Барлетъ, въ пятнадцатомъ столѣт³и процвѣтавш³й, начиналъ пер³оды свои Французскими словами, продолжалъ Латинскими, оканчивалъ Греческими. За текстомъ, изъ книгъ Моисеевыхъ почерпнутымъ, тотчасъ у него слѣдуетъ стихъ изъ Виргил³я. Давида ставитъ онъ подлѣ Геркулеса. Желая на примѣръ, изъяснить, почему Духъ Святый умедлилъ снити на землю, проповѣдникъ говоритъ: с³е сдѣлано отъ опасен³я, чтобы и съ нимъ также не поступили, какъ съ Сыномъ Бож³имъ, и проч. И Езоповы басни попадаются часто въ духовныхъ его поучен³яхъ. Не смотря на то, сей мнимый вит³я почитался украшен³емъ своего вѣка. Вошло въ обычай говорить: nescit praedicare, qui nescit barletare, кто проповѣдуетъ не такъ какъ Барлетъ, тотъ проповѣдывать не умѣетъ, и поучительныя слова его болѣе двадцати разъ были напечатаны. Мальяръ, Докторъ Богослов³и {Умерш³й 1502 года въ Тулузѣ.}, также славный проповѣдникъ и любимецъ многихъ Особъ вѣнчанныхъ, кажется, превзошелъ и самаго отца Барлета. Онъ поминутно предаетъ слушателей своихъ всѣмъ д³аволамъ. Invito vos ad omnes diabolos... ad omnes diabolos talis modus agendi. Надобно думать, что современники его утопали въ развратъ; ибо проповѣдникъ сей, весьма часто говоритъ о тѣлесной нечистотѣ, укоряетъ ею служителей олтаря и употребляетъ при томъ слова самыя неблагопристойныя. Есть печатная проповѣдь его, гдѣ на краю строчекъ во многихъ мѣстахъ написано: гемъ, гемъ! Это значитъ, оратору тутъ надлежало кашлять. Хотите ли еще узнать объ отцѣ Мено {Францисканской монахъ, умерш³й 1518 года.}? Охотники берегутъ проповѣди его какъ рѣдкое ума человѣческаго произведен³е. Въ нихъ господствуетъ странная смѣсь важнаго съ забавнымъ, священнаго съ м³рскимъ, высокихъ истинъ Евангельскихъ съ отвратительными нелѣпостями. "Кардинальская шапка - говоритъ онъ въ одномъ мѣстѣ - нашпикована епископствами; епископства нашпикованы аббатствами и пр³орствами; все же с³е нашпиковано д³аволами." Самымъ лучшимъ изъ всѣхъ словъ его почитается проповѣдь о спасен³и. Вотъ ея начало: Honorable, et à mon fens, dévot auditoire! Si desideramus omnes salvare animas nostras, debemus esse imitatoree eeclesiae, quae prolando facit les obsèques primorum parentum nostrorum Adae et Evae, qui fuerunt privati et banniti ex paradiso terrestri и проч. Видите, что было бы очень трудно перевести с³е краснорѣчивое начало, не исказивъ подлинника. Проповѣди мятежныхъ временъ при Генрихъ III ознаменованы грубост³ю и кровавою жестокост³ю, которыя наконецъ исчезли, когда законная власть возстановила порядокъ въ обществѣ и когда успѣхи просвѣщен³я распространились.

   Въ словахъ Ленжанда и Сенольта, проповѣданныхъ въ царствован³е Лудовика XIII, появились признаки хорошаго вкуса и краснорѣч³я. Уже не было въ нихъ ни хвастливой учености, ни безполезныхъ ссылокъ на свѣтскихъ писателей, ни странной расточительности п³итическаго воображен³я, ни шуточныхъ нелѣпостеи, ни грубыхъ описан³й, словомъ, церковное краснорѣч³е приближилось къ той степени важности, которая прилична Евангельскому учен³ю. Ленжанду подражали знаменитые Ораторы, и превзошли его въ своихъ творен³яхъ. Надгробное слово, произнесенное надъ Савойскимъ Дюкомъ, Карломъ Еммануиломъ, содержитъ въ себѣ красоты столь разительныя, что Флешье осмѣлился взять изъ него цѣлой приступъ и мног³я мѣста, которыми украсилъ знаменитое свое надгробное слово Тюренню. Ленжандова рѣчь давно уже забыта, сочинен³е Нимскаго Епископа признано за образцовое.

   ²езуитъ Бурдалу прежде всѣхъ установилъ ровной ходъ краснорѣч³я, или, какъ Лагарпъ говоритъ поправляя Вольтера, онъ первой проповѣдывалъ въ церкви гласомъ разума всегда краснорѣчиваго, и погрѣшности своихъ современниковъ замѣнилъ истиннымъ вит³йствомъ; научилъ ихъ важности, приличной священному служен³ю, и постоянно выдерживалъ ее во всѣхъ проповѣдяхъ своихъ; не любилъ ссылаться на языческихъ писателей, и не гонялся за блестящими мѣлочами. Будучи напитанъ духомъ Евангел³я и учен³емъ книгъ церковныхъ, онъ предлагаетъ слово свое основательно, въ расположен³и частей наблюдаетъ строгой порядокъ, и проникаетъ въ самую глубину Христ³янскаго закона. Его доказательства сильны, ходъ правильной и смѣлой, выводимыя слѣдств³я всегда ясны, всегда поучительны. Недостаетъ только движущей силы, убѣдительности и красиваго выражен³я. Бурдалу единственно заботится о доказательствахъ, и не думаетъ о возбужден³и страстей, о тѣхъ движен³яхъ, которыя внезапно потрясаютъ слушателя. Правильной, однообразной порядокъ разсужден³й течетъ какъ величественная рѣка, но течетъ медленно и тихо.

   Бурдалу покоряетъ разумъ, слабо дѣйствуя на сердце и воображен³е. Онъ заслуживаетъ титло болѣе превосходнаго богослова, ученаго наставника, нежели сильнаго вит³и. Не буду приводить здѣсь пышныхъ, и можетъ быть излишне приписываемыхъ, похвалъ сему знаменитому проповѣднику; но также не сошлюсь и на Вольтера, которой, вопреки всѣмъ, доводы его называетъ слабыми: легко можетъ статься, что доводы, слабые для Вольтера, весьма сильны для людей, почитающихъ вѣру своихъ предковъ. Лудовикъ XIV любилъ отца Бурдалу, и охотнѣе слушалъ его повторен³я, нежели новыя мысли кого либо другаго; почему и называли сего ²езуита Королемъ проповѣдниковъ и проповѣдникомъ Королей. Изъ множества хорошихъ его поучен³й лучшими признаны слова о Зачат³и, о Страсти, и о Воскресен³и. Есть краснорѣчивыя проповѣди, которыхъ главное достоинство состоитъ въ искусномъ расположен³и цѣлаго состава, и которыхъ слѣдственно въ отрывкахъ предлагать не можно. Таковы проповѣди сего ²езуита. Желающ³е получить отъ нихъ пользу да посвятятъ нѣсколько часовъ на прочтен³е упомянутыхъ.

   Въ поучен³яхъ отца Шемине, другаго ²езуита, по свидѣтельству Лагарпа, есть много пр³ятнаго. Искусное произношен³е помогло ему прославиться на нѣсколько времени; по напечатан³и сочинен³й его, любители словесности перемѣнили свое мнѣн³е, и проповѣди отца Шемине, отца Бретонно и другихъ современниковъ ихъ преданы забвен³ю. Боссюэтъ и Флешье, знаменитые надгробными словами, далеко отстали отъ Бурдалу и еще далѣе отъ Массильйона, который помрачилъ всѣхъ своихъ предшественниковъ.

   Боссюэтъ выступилъ на поприще прежде ²езуита Бурдалу. Въ первыхъ проповѣдяхъ его уже оказалось то парен³е, которымъ сей церковный вит³я напослѣдокъ прославился въ Словахъ надгробныхъ и въ Разсужден³и о всем³рной Истор³и. Явился Бурдалу: Боссюэта перестали называть первымъ проповѣдникомъ; но ему предлежалъ другой путь ко славѣ. Боссюэтъ, оставивъ проповѣди, единственно занялсся надгробными словами. Сей родъ краснорѣч³я, требующ³й почти стихотворнаго велич³я и важности, богатаго и пылкаго воображен³я, гораздо болѣе соотвѣтствовалъ дарован³ю Боссюэта. Приведемъ однакожъ нѣсколько примѣровъ, чтобы показать, какую пользу извлечетъ для себя любитель словесности, читая даже посредственныя сочинен³я знаменитыхъ писателей.

   Вотъ нѣкоторыя мѣста изъ поучен³я о смерти. Пр³йди и виждь! Симъ Евангельскимъ изречен³емъ начинается проповѣдь. ²исуса Христа приглашаютъ ко гробу, въ которомъ положено Лазарево тѣло. Два начальныя слова даютъ поводъ Боссюэту говорить о нравоучительной истинѣ всѣхъ вѣковъ и всѣхъ народовъ, объ истинѣ, которою столько занимались Платоны, Сократы и Цицероны, сколько Христ³янск³е Златоусты. Как³я мысли должны родиться въ читателѣ при самомъ началъ приступа!

   "Странная слабость человѣческаго разума! онъ никогда не видитъ смерти, между тѣмъ какъ смерть со всѣхъ сторонъ и въ многоразличныхъ видахъ ему представляется. При погребен³и обыкновенно слышимъ слова удивляющихся, что смертный человѣкъ умеръ. Каждой воспоминаешъ, какъ давно говорилъ съ покойникомъ, о чемъ именно съ нимъ бесѣдовалъ; и вотъ онъ уже во гробъ! Таковъ жреб³й человѣка! возглашаютъ присутствующ³е. И тотъ, кто с³е произноситъ, есть также человѣкъ; и сей человѣкъ ни о чемъ не печется, забываетъ о концѣ своемъ. Если же въ немъ иногда раждается минутное желан³е приготовить себя къ смерти; онъ тотчасъ разгоняетъ мрачныя мысли. Скажу смѣло, что смертные не съ меньшею поспѣшност³ю подавляютъ мысли свои о кончинѣ, какъ и тѣла умершихъ предаютъ погребен³ю."

   Самое, говорю, начало приступа уже покоряетъ душу, располагаетъ ее къ благочестивому вниман³ю, и наполняетъ почтительнымъ страхомъ къ грозному слову. Скажутъ, что въ слѣдующемъ предложен³и затѣйливая натяжка не у мѣста: "При погребен³и обыкновенно слышимъ слова удивляющихся, что смертный человѣкъ умеръ." Еслибъ мы въ самомъ дѣлъ не изъявляли сего удивлен³я; то подборъ словъ смертный умеръ, и противоположность между удивлен³емъ и тѣмъ что не заслуживаетъ удивлен³я по справедливости причислить надлежало бы къ тѣмъ блесткамъ, которыя у остряковъ почитаются украшен³емъ, и которыя въ поучительныхъ словахъ не должны быть терпимы. Но здѣсь противныя вещи, такъ сказать, сближились сами,

   Первая часть начинается слѣдующимъ образомъ: "Сказать людямъ, что они очень мало значатъ, есть отважное предпр³ят³е." Кто были слушатели Боссюэтовы? Какимъ людямъ проповѣдникъ намѣренъ изъяснить, что они значатъ очень мало? Всему Двору Лудовика XIV, и самому Королю Французскому - людямъ неутомимо ищущимъ славы и привыкшимъ высоко цѣнить всѣ выгоды житейск³я, а особливо породу и знатность.

   "Что значитъ сто лѣтъ? - Продолжаетъ вит³я - что значитъ тысяча лѣтъ у когда одно мгновен³е уничтожитъ ихъ? Пусть жизнь ваша уподобится долготою жизни еленей и вороновъ, которыхъ Баснослов³е и Естественная Истор³я заставляютъ жить по нѣскольку столѣт³й; пусть долгота дней вашихъ сравнится съ въ комъ сихъ дубовъ высокихъ, подъ коими предки наши почиваютъ, и которые подъ тѣнью своею будутъ прохлаждать нашихъ потомковъ; соберите для сего обширнаго промежутка времени всѣ почести? всѣ богатства, всѣ утѣхи: къ чему послужитъ вамъ. С³е, когда отъ послѣдняго вздоха смертнаго, сего вздоха слабаго и уже изнемогшаго, все пышное здан³е мгновенно упадетъ, какъ падаетъ бумажной домикъ, суетная утѣха младенцевъ? Къ чему послужитъ, что вы такъ много писали въ книгъ сей, и страницы ея покрыли красивыми буквами, когда однимъ почеркомъ всѣ труды ваши изгладятся? Что я говорю? Въ книгъ по крайней мѣрѣ останутся нѣкоторые слѣды быт³я? по крайней мѣрѣ признакъ самаго почерка; а с³я послѣдняя минута, которая мгновенно изгладитъ всю жизнь вашу, съ добычею своею погрузится въ бездонной пучинѣ ничтожества; никакихъ слѣдовъ, никакихъ признаковъ на землѣ послѣ насъ не останется. Плоть превратится въ вещество другаго рода; тѣло получитъ другое наименован³е; даже и трупомъ оно будетъ называться не долго. Оно превратится, говоритъ Тертулл³анъ, въ нѣчто такое? чего назвать не умѣю, и для чего ни ни какомъ языкъ нѣтъ имени. Такъ, слушатели! все умретъ съ нимъ, даже и тѣ слова похоронныя, которыми назывались бѣдные с³и остатки."

   Въ проповѣдяхъ Боссюэтовыхъ, по свидѣтельству самыхъ критиковъ Французскихъ, есть много неисправностей. Странно, что сочинитель одной Французской Риторики удивляется нѣкоторому, по его мнѣн³ю, красивому выражен³ю, а именно, гдѣ Боссюэтъ называетъ рожден³е младенцовъ безпрерывнымъ рекрутскимъ наборомъ человѣческаго рода.

   Каждой писатель получаетъ свою долю; и вит³и и стихотворцы не бываютъ знамениты по всѣмъ родамъ сочинен³й. Боссюэтъ былъ посредственнымъ проповѣдникомъ; Массильйонъ былъ посредственнымъ панигиристомъ. Французы сравнивш³я Бурдалу съ Массильйономъ, называютъ одного Корнелемъ, другаго Расиномъ; одного Димосѳеномъ, другаго Цицерономъ. Оставляя безполезныя усил³я охотниковъ до сравнен³й, скажемъ вмѣстѣ съ Лагарпомъ, что Массильйонъ и по числу, и по разнообраз³ю, и по превосходству своихъ сочинен³й стоитъ выше всѣхъ проповѣдниковъ Французскихъ, какъ прежде, такъ и послѣ его живщихъ. Прекрасной слогъ, плѣняющее доброглас³е, отборныя слова, проникающ³я въ самое сердце, или печатлѣющ³яся въ воображен³и; сила и кротость, важность и нѣжная пр³ятность, гроза и утѣшительное умилен³е; чудесное обил³е въ изъяснен³и неизвѣстныхъ истинъ; искуство достигать до сокровеннѣйшихъ сгибовъ сердца человѣческаго, удивлять его, приводить въ недоумѣн³е; подробно описывать самыя обыкновенныя слабости сердца, но описывать новымъ способомъ; ужасать его и утѣшать по перемѣнно; бросать громовыя стрѣлы и ободрять устрашенныхъ; Евангельскую строгость смягчать всѣмъ что добродѣтель ни имѣетъ въ себѣ самаго любезнаго; весьма удачныя ссылки на Священное Писан³е и Отцовъ церковныхъ; убѣдительность увлекающая сердца; самовластно господствующая надъ ними, но такимъ образомъ, что слушатель безъ прекослов³я дозволяетъ управлять собою: вотъ причины, по которымъ ставятъ Массильйона въ числѣ весьма немногихъ, великихъ ораторовъ; вотъ почему, даже люди неимѣющ³е довѣр³я къ его учен³ю, уважаютъ въ немъ даръ вит³йства. Когда Массильйонъ, еще будучи священникомъ Оратор³и, въ первую чреду свою Филиппова поста, проповѣдывалъ въ Версальи при Дворѣ Лудовика XIV, сей государь сказалъ въ похвалу ему слѣдующее: "Честный отецъ! я слушалъ великихъ проповѣдниковъ, и былъ весьма доволенъ ими; слушая васъ каждой разъ бываю весьма недоволенъ собою."

   Поучен³я, въ Филипповъ постъ и въ Четыредесятницу проповѣданныя, и содержащ³яся въ пяти томахъ, почти всѣ принадлежатъ къ образцовымъ творен³ямъ. Въ одной изъ первыхъ вит³я удивительно описываетъ смерть грѣшника. Посмотримъ на с³ю картину величественную и ужасную.

   "Тогда умирающ³й грѣшникъ, находя въ воспоминан³и о прошедшемъ только мучительное раскаян³е, во всемъ, что взорамъ его ни представляется, только печальные предметы, въ мысли о будущемъ только ужасы; не зная къ кому прибѣгнуть, къ тварямъ ли, которыя оставляютъ его, къ м³ру ли, которой исчезаетъ предъ нимъ, къ людямъ ли, которые не могутъ избавить его отъ смерти, къ Творцу ли, котораго почитаетъ явнымъ врагомъ своимъ, и отъ Котораго не надѣется помилован³я, онъ предается ужасамъ собственной души своей, терзается муками, усиливается бѣжать отъ смерти, уже держащей его въ хладныхъ своихъ объят³яхъ, или по крайней мѣрѣ усиливается бѣжать отъ самаго себя, отъ своей совѣсти. На умирающихъ очахъ его написано нѣчто угрюмое и дикое, означающее страсть изступлен³я; изъ глубины томящагося сердца вылетаютъ слова, прерываемыя воздыхан³ями, почти невразумительныя слова, о которыхъ достовѣрно сказать не можно, отчаян³е ли, высылаетъ ихъ, или чувство раскаян³я. Онъ бросаетъ ужасные взоры на Распятаго Бога, и никто угадать не можетъ, страхъ или надежда, любовь иди ненависть въ нихъ являются; настаютъ смертныя судороги, и присѣдящ³е одру не вѣдаютъ, отъ того ли происходитъ с³е, что составъ тѣлесный разрушается, или что духъ чувствуетъ приближен³е свое къ Суд³и Неумытному; грѣшникъ тяжко воздыхаетъ, и никому не извѣстно, воспоминан³е ли о злодѣйствахъ исторгаетъ с³и вздохи, или горесть о разлукѣ съ жизн³ю. наконецъ при сихъ тягостныхъ движен³яхъ зѣницы его стоятъ неподвижно, черты измѣняются, лице становится безобразнымъ, блѣдныя уста открываются сами собою, весь жизненной составъ трепещетъ, и симъ послѣднимъ усил³емъ злополучная душа отдѣляется отъ бреннаго тѣла, вопреки, такъ сказать, его желан³ю, предается въ руки Бога, и является обнаженная у поднож³я грознаго судилища. "

   Какая сила! какая разительность! Утверждаютъ, что въ описан³яхъ явлен³й величественныхъ и ужасныхъ не можно сохранить постоянной исправности слога; Французск³й подлинникъ пусть служитъ отвѣтомъ: так³е отрывки переводить трудно.

   Недавно видѣли мы ужасную картину; посмотримъ теперь, умѣетъ ли Массильйонъ употреблять друг³я краски. Возьмемъ мѣсто изъ великопостныхъ его поучен³й {Избранныя проповѣди Массильйоновы переведены на Росс³йской языкъ г-мъ Ястребцовымъ. Первая часть, содержащая въ себѣ великопостныя поучен³я, уже напечатана, достальныя двѣ печатаются въ С. Петербургѣ по Высочайшему повелѣн³ю. К.}, произнесенныхъ въ присутств³и осмилѣтняго Короля Лудовика XV и знатнѣйшихъ Двора его чиновниковъ. Въ сихъ проповѣдяхъ господствуетъ совершенно другой тонъ; содержан³е и слогъ принаровлены къ обстоятельствамъ. Вит³ия разсуждая объ удовольств³и, которое знатные люди находить могутъ въ благотворен³и ближнему, сравниваетъ оное съ другими выгодами ихъ состоян³я:

   "На какое дѣло употребите знатность вашу и богатство для собственнаго удовольств³я? На то ли, чтобы заставить другихъ благоговѣть предъ вами? но тщеслав³е скоро утомляется, изнемогаетъ. На то ли, чтобъ управлять людьми и предписывать имъ законы? но въ семъ состоитъ тягостный долгъ, а не забава начальства. На то ли, чтобъ безконечно умножать вокругъ себя число рабовъ и служителей? но сихъ людей скорѣе назвать можно досадными свидѣтелями вашихъ поступковъ, нежели пышнымъ украшен³емъ знатности. На то ли, чтобы жить въ великолѣпныхъ чертогахъ? но созидаемые вами чертоги, по словамъ ²ова, суть не что иное, какъ пустыня, въ которой заботы и мрачная скорбь вмѣстѣ съ вами поселятся. На то ли, чтобъ выискивать разныхъ родовъ утѣхи? но легко статься можетъ, что пространные чертоги наполнены будутъ утѣхами, изъ коихъ ни одна не займетъ пустоты вашего сердца. На то ли, чтобъ въ избыткѣ богатства ежедневно находить новые способы для удовлетворен³я своихъ прихотей? но разнообраз³е сихъ способовъ скоро истощается. Надобно начинать снова, и приниматься за то, что скука дѣлаетъ несноснымъ, и что праздность сдѣлала необходимымъ. Употребляйте, сколько угодно, все ваше богатство, всѣ средства власти для наслажден³я всѣмъ тѣмъ что ни изобрѣтаютъ гордость и сладостраст³е, онъ покажутъ вамъ радость, но не впустятъ ее въ сердце ваше. Употребитежъ ихъ на содѣлан³е счастливыми ближнихъ своихъ; облегчите жизнь тѣхъ несчастныхъ, кои отъ крайняго бѣдств³я, можетъ быть, тысячу разъ, подобно ²ову, желать принуждены были, чтобы день рожден³я ихъ превратился лучше въ вѣчную ночь могилы: тогда почувствуете, сколь выгодно родиться въ знатномъ состоян³и; тогда насладитесь истиннымъ удовольств³емъ вашего сана: и с³е-то одно преимущество заставляетъ ему завидовать. Вся пышность суетная, васъ окружающая, служитъ для другихъ; но удовольств³е отъ благотворительности единственно вамъ принадлежитъ. Все прочее растворено горечью, одно только удовольств³е отъ благотворительности услаждаетъ всякую горечь. Сердечное удовольств³е благотворителя совсѣмъ отлично отъ той радости, какую чувствуетъ получающ³й благодѣян³е. Начинайте снова: утѣха с³я неистощима; чѣмъ болѣе находите въ ней сладости, тѣмъ достойнѣе бываетъ ею воспользоваться. Можно привыкнуть къ своему собственному счаст³ю, даже можно сдѣлаться нечувствительнымъ къ нему: напротивъ того, виновникъ чужаго счаст³я всегда чувствуетъ радость; каждой разъ являемое благодѣян³е наполняетъ душу тихимъ, но сладостнымъ весел³емъ, и сердце, которое твердѣетъ для всѣхъ удовольств³й отъ долговременнаго ихъ употреблен³я, здѣсь со дня на день становится болѣе чувствительнымъ."

   Всѣ слова с³и вытекаютъ изъ глубины сердца. Какъ еще любезнѣе представить истину и добродѣтель!

   Въ великопостныхъ проповѣдяхъ, произнесенныхъ 1718 году передъ Лудовикомъ XV, Массильйонъ говорилъ о добродѣтеляхъ и порокахъ единственно въ отношен³и къ знатнымъ людямъ, которыхъ судьба поставила управлять другими. Вит³я тогда имѣлъ уже достоинство Епископа Клермонтскаго. Съ одной стороны Святительской санъ и важность Евангельскаго служителя, съ другой малолѣтство Государя благопр³ятствовали той смѣлости, съ которою проповѣдникъ не обинуяся вѣщалъ велик³я истины предъ лицемъ сильныхъ.

   Церковной вит³я идетъ путемъ, по которому прежде его мног³е уже ходили; онъ долженъ говорить о томъ, о чемъ много разъ говорили друг³е. Важныя истины сдѣлались отъ того общими мѣстами. Какого же искуства, какого дарован³я требуется, чтобы общимъ мѣстамъ симъ дать достоинство новости, чтобы мысли всѣмъ извѣстныя показать въ незнакомой одеждѣ, и чтобы посредствомъ особливаго краснорѣч³я, такъ сказать, обмануть внимательность слушателя! Надобно ли говоришь о честолюб³и? Массильйонъ проповѣдуетъ отвращен³е отъ сей гибельной страсти своимъ способомъ. Тогда еще помнили во Франц³и, какихъ бѣдств³й виною были жадность къ завоеван³ямъ и тщеслав³е Лудовика XIV. Массильйонъ захотѣлъ юному Королю Французскому, преемнику Лудовика XIV, дать понят³е о честолюб³и государей и славѣ завоевателей. Послушаемъ.

   "Таково честолюб³е въ большей части людей подвластныхъ: оно безпокойно, постыдно, несовмѣстно съ правотою. Но, Государь, когда ядъ сей дойдетъ до сердца монарха и заразитъ его; когда самодержецъ, забывъ долгъ свой охранять покой общественный, личную славу предпочитаетъ любви и безопасности ввѣреннаго ему народа; когда желаетъ лучше покорять области, нежели господствовать надъ сердцами; когда онъ мнитъ, что славнѣе истреблять сосѣдовъ, нежели быть отцѣмъ своего народа; когда горесть и отчаян³е подданныхъ кажутся ему единственною пѣсн³ю радости, пѣсн³ю побѣды надъ врагами, когда власть, врученную ему только на тотъ конецъ, чтобы управляемыхъ содѣлать счастливыми, онъ употребляетъ для себя одного, для собственныхъ своихъ выгодъ; словомъ, когда царствуетъ для несчаст³я людей и, подобно Царю Вавилонскому, не иначе желаетъ воздвигнуть истуканъ нечест³я, идолъ своего велич³я, какъ на слезахъ, на развалинахъ племенъ и народовъ: тогда, о Боже Велик³й! тогда посылаешь Ты бичь свой на землю! Сколь злополученъ народъ, надъ коимъ Ты во гнѣвѣ своемъ ставишь такого владыку!"

   "Его слава, Государь! всегда будетъ обагрена кров³ю. Можетъ быть какой нибудь безумецъ воспоетъ его побѣды; но области, города и поля оплачутъ оныя: воздвигнутъ огромные памятники, чтобы передашь вѣкамъ подвиги его; но дымящ³йся пепелъ многихъ городовъ, нѣкогда процвѣтавшихъ, но опустошен³е полей, прежней красоты своей лишенныхъ, но развалины многихъ стѣнъ, подъ коими погребены мирные граждане, но бѣдств³я, которыя переживутъ завоевателя, останутся плачевными памятниками, и засвидѣтельствуютъ передъ потомствомъ о безумномъ его тщеслав³и. Онъ протечетъ подобно водамъ, стремящимся на опустошен³е земли, а не такъ какъ величественная рѣка, обил³е и радость несущая; имя его поставлено будетъ между завоевателями въ лѣтописяхъ потомства, но не найдутъ его между добрыми владыками, и на подвиги его ссылаться будутъ только для того, чтобы воспомянуть о бѣдств³яхъ человѣчества, бѣдств³яхъ, коихъ былъ онъ виновникомъ. И такъ гордость его, говоритъ Духъ Святый, вознесется до небесъ {Si ascenderit usqne ad coelum fuperbia ejus et caput ejus nubes tetigerit, quasi fîerquilinium in fine perdetur. Job, c. 20. v. o. 7. Сей текстъ въ Греческой Библ³и и нашей Славянской переведенъ иначе: "Аще взыдутъ на небо дары его, жертва же его облаковъ коснется: егда бо мнится уже утвержденъ быти, тогда въ конецъ погибнетъ. Видѣвш³и же его рекутъ: гдѣ есть?}, глава его досягнетъ до облаковъ, успѣхи его равны будутъ желан³ямъ: но вся слава с³я наконецъ превратится въ кучу грязи, отъ которой ничего кромѣ смрада и безчест³я, не останется."

   Одну мысль можно выразить десятью разными способами, и всѣ они будутъ правильны; но одинъ способъ всѣхъ лучше, всѣхъ сильнѣе дѣйствуетъ на душу читателя. Обыкновенный писатель не знаетъ между ними различ³я; велик³й писатель беретъ перо, и отборныя слова ложатся въ наилучшемъ порядкѣ изъ всѣхъ возможныхъ. Какой нибудь безумецъ сказано весьма просто, но удачно; одно слово унижаетъ и побѣды, и того, кто прославлять ихъ вознамѣрится.

   Весьма часто, ласкательство претитъ важнѣйшимъ истинамъ приближиться къ Монаршему престолу, и даже не рѣдко отваживается причислять ихъ къ замысламъ пагубнымъ, нечестивымъ. Достойный Епископъ почитаетъ своею должност³ю подать юному Королю спасительные совѣты, показать ему начало верховной власти, и научить его точному исполнен³ю непреложныхъ обязанностей высокаго сана.

   "Государь не для самаго себя родится на свѣтъ сей; нѣтъ, онъ долженъ всего себя посвящать благу подданныхъ. Народы, ввѣряя ему могущество и власть надъ собою, въ замѣну требуютъ отъ него заботъ и бдѣн³я. Не образъ изваянный они поставили надъ собою, чтобы только покланяться ему, но охранителя своей безопасности. Безполезные истуканы боговъ языческихъ имѣютъ очи и не видятъ, языкъ и не глаголютъ, руки и не дѣйствуютъ; но земные боги предъидутъ народамъ, какъ говоритъ Писан³е, для того чтобъ водить ихъ, чтобъ защищать отъ враговъ внутреннихъ и внѣшнихъ. Народы по Бож³ему велѣн³ю возводятъ Царей на степень высочайшую; слѣдственно Цари должны неусыпно пещися о благѣ народовъ. Такъ, Всемилостивѣйш³й Государь! единодушное желан³е народа сначала подало скипетръ въ руку твоихъ предковъ; народъ поднималъ ихъ на щитѣ военномъ и провозглашалъ самодержцами. Государство содѣлалось потомъ наслѣдственнымъ достоян³емъ ихъ потомковъ, но сперва произвольное соглас³е подданныхъ поставило ихъ владыками надъ собою. Единое право рожден³я въ послѣдств³и времени возводило ихъ на высоту престола; но сперва согласное желан³е народа соединило с³е право съ рожден³емъ. Однимъ словомъ, монархи начало власти своей получивъ отъ насъ, должны употреблять ее на пользу нашу. Льстепы, Всемилостивѣйш³й Государь! станутъ безпрерывно твердить тебѣ, что ты владыка самовластный, и что никому неповиненъ давать отчета въ своихъ поступкахъ. Весьма справедливо, что никто не имѣетъ права требовать отъ тебя отчета; но ты долженъ отдать его самъ себѣ, долженъ - да не вмѣнится мнѣ въ дерзость слово с³е - цѣлой Франц³и, ожидающей твоего правлен³я, долженъ цѣлой Европѣ, устремившей на тебя взоры. Ты самовластный владыка подданныхъ; но безъ доблестей, владыкѣ приличныхъ, будешь имъ только по единому имени. Ты можешь все дѣлать по своему произволу; но с³я свобода не есть выгода господства, а камень претыкан³я. Ты властенъ вознерадѣть о своей должности; но, не исполняя священнѣйшихъ своихъ обязанностей, будешь носишь на себѣ только суетное титло, подобно тѣмъ Царямъ празднолюбивымъ, о коихъ вѣщаютъ историческ³я наши предан³я." Массильйонъ говорилъ предъ лицемъ Короля малолѣтнаго. Добрые Государи во всякомъ возрастѣ охотно слушаютъ подобныя истины, а велик³е Государи сами торжественно объявляютъ ихъ народу, и должностей своихъ ни отъ кого не скрываютъ. Екатерина Великая начертала въ безсмертномъ своемъ Наказѣ: "По вся дни всѣмъ земнымъ обладателямъ говорятъ, что народы ихъ для нихъ сотворены: однакожь Мы думаемъ, и за славу себѣ вмѣняемъ сказать, что Мы сотворены для нашего народа."

   Возвратимся къ Массильйону. Замѣтиь не трудно, что онъ растягиваетъ одну мысль на цѣлую страницу; со всѣмъ тѣмъ проповѣди его не кажутся долгими, отъ того что красоты слога и средства господствовать надъ сердцами закрываютъ всѣ несовершенства. Встрѣчаются мѣста: гдѣ иногда онъ повторяетъ одну и ту же мысль; но и тутъ, по мнѣн³ю опытныхъ людей, не примѣтно слабости; а въ семъ-то и состоитъ верхъ искуства ораторскаго. Жалко смотрѣть, когда сочинитель, не зная другаго способа разпространить слово свое, невольно возвращается къ прежней мысли. Массильйонъ не таковъ, онъ, подобно Цицерону, показываетъ разныя стороны своего предмета, и тѣмъ самимъ усиливаетъ дѣйств³е, точно какъ блескъ свѣтящагося алмаза увеличивается отъ движен³я. Пускай Тациты и Монтеск³й въ своихъ историческихъ и политическихъ сочинен³яхъ бросаютъ мысли коротк³я, сильныя, обширный смыслъ въ себѣ заключающ³я, предоставляя разуму судить, догадываться и выводить заключен³я: вит³я держится одного главнаго содержан³я, истощаетъ весь запасъ свой для убѣжден³я сердца; а сердце не дорожитъ замысловатою краткостью, столь пр³ятною для разума. Притомъ же есть идеи, впрочемъ самыя обыкновенныя, которыми воображен³е наше любитъ долго заниматься; мысли, на примѣръ, о времени и перемѣнахъ имъ производимыхъ, о скоротечности жизни человѣческой, о ходѣ вѣковъ, одинъ за другимъ слѣдующихъ, потому пр³ятны для воображен³я, что предметы с³и, такъ сказать, безконечны, непостижимы, слѣдственно никогда не могутъ удовлетворить его, не говорю уже возбудить въ немъ скуку отъ пресыщен³я. Философъ скажетъ коротко, что все въ м³ръ семъ быстро проходитъ и погибаетъ; напротивъ того Христ³янск³й вит³я, которому сею мысл³ю надобно поразить своихъ слушателей и перенести ихъ за предѣлы здѣшней жизни, останавливается надъ нею; показываетъ ее въ различныхъ видахъ, къ каждому обстоятельству привязываетъ или приличное чувств³е, или разительную картину, разгорячается по мѣрѣ наращен³я мыслей, и; наконецъ достигаетъ той степени восторга, откуда приводитъ въ движен³е сердца всѣхъ слушателей. Тогда вит³я получаетъ въ награду общее удивлен³е. И кто откажется заплатить дань с³ю Массильйону? Мы видѣли образецъ сильнаго Боссюэтова краснорѣч³я въ отрывкѣ изъ слова его о смерти; посмотримъ теперь на чудесное обил³е Массильйона въ выражен³и одной мысли въ разныхъ видахъ. Выписываю отрывокъ изъ поучен³я о смерти у произнесеннаго при Дворѣ Лудовика XIV, въ послѣдн³е годы жизни сего Государя. Вит³я укоряетъ слушателей своихъ, что они мало заботятся о кончинѣ.

   "И на что вы уповаете? на крѣпкое сложен³е тѣла? Но что значитъ самое лучшее здрав³е? искра, единымъ дуновен³емъ погашаемая; ибо немощь единаго дня разслабляетъ самой крѣпкой составъ нашего тѣла. Слушатели! не спрашиваю васъ, надѣетесь ли на крѣпость своего здрав³я? не слышите ли гласа разрушен³я внутри своего тѣла, невоздержнымъ жит³емъ въ юности поврежденнаго? обыкновенные припадки не ведутъ ли васъ къ отверст³ю могилы? не замѣчаете ли страшныхъ признаковъ, грозящихъ вамъ незапною кончиною? Положимъ, что дни ваши продолжатся сверхъ самаго чаян³я; но увы, брат³я моя! можно ли то почитать долгимъ, что рано или поздно должно окончиться? Обратите взоры на прошедшее: гдѣ прежн³е годы ваши? осталось ли что либо вещественное въ памяти вашей? столько же, какъ отъ ночнаго сновидѣн³я. Вы представляете въ умѣ своемъ, что жили - вотъ все, что осталось вамъ отъ прошедшаго. Все время отъ вашего рожден³я протекшее до нынѣ есть не что иное, какъ быстрая черта, едва замѣченная вами. Еслибъ жизнь ваша началась вмѣстѣ съ быт³емъ м³ра; и тогда прошедшее казалось бы вамъ столько же краткимъ и ничтожнымъ; всѣ вѣки минувш³е казались бы вамъ быстролетящими мгновен³ями; всѣ народы, которые являлись и исчезали въ м³рѣ, всѣ перемѣны великихъ царствъ и малыхъ, всѣ знаменитые случаи, коими украшаются наши лѣтописи, показались бы вамъ разными явлен³ями позорища, въ продолжен³е одного дня видѣнными. Воспомяните побѣды, покорен³я городовъ, славные договоры, великолѣпныя и пышныя торжества первыхъ лѣтъ нынѣшняго царствован³я. Все с³е отъ васъ еще весьма близко; мног³е изъ васъ не только были очевидными свидѣтелями, но сами участвовали въ подвигахъ и славѣ, которые сохранятся въ лѣтописяхъ для позднаго потомства: но теперь все с³е не что есть иное какъ сновидѣн³е, какъ погасшая молн³я; ежедневно черты с³и въ памяти вашей мало по малу стираются. Разсудитежь, каковъ тотъ путь, которой вамъ пройти остается! Не уже ли станемъ думать, что въ будущемъ времени найдемъ болѣе прочнаго для себя, нежели въ прошедшемъ? Годы, еще далек³е отъ насъ, кажутся долгими; наставши же мгновенно исчезаютъ. Мы, какъ бы по дѣйств³ю волшебной силы, быстро очутимся у роковаго срока, которой кажется намъ весьма отдаленнымъ, и которой, по мнѣн³ю нашему, никогда къ намъ не приближится. Какимъ видѣли вы свѣтъ въ первые годы вашей жизни, и какимъ видите его нынѣ? Новые люди при дворъ заступили мѣсто прежнихъ; появились новыя лица; важныя должности государственныя другими отправляются; настали новыя произшеств³я, новые происки, новыя страсти, новые герои добродѣтелей и пороковъ, осыпаемые хвалами, или обременяемые укоризнами; вы не успѣли примѣтить, какъ новое общество нечувствительно вознеслось на развалинахъ прежняго. Все проходитъ вмѣстѣ съ вами; ничѣмъ неостановляемая быстрота увлекаетъ все въ бездну вѣчности; предки проложили дорогу, которую мы въ свою чреду прокладываемъ для потомковъ. Настаютъ новые вѣки, образъ м³ра измѣняется безпрестанно, умирающ³е уступаютъ мѣсто раждающимся, которые также будутъ лежать въ могилѣ; все теряется, все тлѣетъ, все изчезаетъ. Единый Богъ вѣчно себѣ подобенъ. Рѣка вѣковъ, увлекающая людей, течетъ предъ Нимъ; Онъ съ негодован³емъ взираетъ на слабыхъ смертныхъ, кои, уносимы будучи быстрыми волнами, въ краткое время своего странствован³я оскорбляютъ благость Его, хотятъ изъ одного мгновен³я содѣлать все свое счаст³е, и падаютъ наконецъ въ руки гнѣва Его и мщен³я."

   Согласимся, что Массильйонъ часто повторяетъ свои мысли: ибо окончан³е отрывка сего находимъ и въ другомъ словѣ, по случаю освящен³я знаменъ произнесенномъ; согласимся, что весь отрывокъ сей есть не иное что какъ распространен³е; однакожъ признаемся, что оно вытекло изъ пера вит³и искуснаго, вѣдающаго таинства сердца человѣческаго. Сколько возбуждаетъ оно мыслей, чувствован³й, воспоминан³й! Въ каждомъ предложен³и видѣли мы повторяемый блескъ молн³и, которая окончилась громовымъ ударомъ. Замѣтимъ, какъ искусно проповѣдникъ указываетъ на счастливые годы царствован³я Лудовика XIV, столь несходные съ послѣдними годами его жизни; можно подумать, что онъ приписываетъ всѣ перемѣны непреодолимой силѣ времени, и болѣе ничего сказать не хочетъ. Вообще, Массильйонъ осторожнѣе Боссюэта въ расточен³и похвалъ, которыми осыпали государя; однакожь и онъ не совсѣмъ предостерегъ себя отъ заразительнаго соблазна, и долженъ былъ иногда идти тропою придворныхъ проповѣдниковъ. Говоря, на примѣръ, о духъ вражды и честолюб³я, заставляющемъ государей поднимать оруж³е одинъ противъ другаго, Массильйонъ прибавляетъ: "Смѣло вѣщаю предъ Монархомъ, который тысячу разъ предпочиталъ миръ побѣдѣ." Походитъ ли это на правду? прилично ли такъ говоришь о Лудовикъ XIV? Прочтите его истор³ю.

   Теперь посмотримъ еще, какъ Массильйонъ разбираетъ тѣ истины, которыя равно важны для людей всѣхъ исповѣдан³й, какъ предлагаетъ онъ доказательство безсмерт³я души нашей, доказательство, повторенное многими Философами древними и новыми, и основанное на томъ, что человѣкъ, сколь ни былъ бы счастливъ въ сей жизни, всегда ищетъ какого-то другаго большаго счаст³я, всегда стремится къ какой-то неизвѣстной цѣли, которой въ здѣшнемъ свѣтѣ достигнуть не возможно. Вит³я клонитъ рѣчь свою къ аѳеистамъ и матер³алистамъ, и едва ли кто другой краснорѣчивѣе оспоривалъ ихъ мнѣн³я:

   "Ежели все должно прекратиться вмѣстѣ съ нами; ежели человѣкъ послѣ сей жизни не долженъ ничего надѣяться, и ежели въ здѣшнемъ м³ръ наше отечество, наше происхожден³е и все счаст³е, какимъ только можемъ наслаждаться; то почему же не бываемъ здѣсь совершенно счастливы мы? Ежели мы раждаемся только для чувственныхъ наслажден³й; то для чегожъ наслажден³я с³и не удовлетворяютъ насъ, для чего оставляютъ по себѣ скуку и печаль въ нашемъ сердцѣ? Ежели человѣкъ ни чѣмъ не превосходнѣе безсловеснаго животнаго; то для чего не живетъ, подобно ему, въ совершенной безпечности, безъ заботъ? безъ пресыщен³я? безъ горести, въ безпрерывныхъ удовольств³яхъ чувствъ и плоти? Ежели человѣкъ не долженъ надѣяться другаго счаст³я, кромѣ здѣшняго временнаго; то почему нигдѣ на землѣ не находитъ онаго? Отъ чего богатство безпокоитъ его, почести обременяютъ, забавы утомляютъ, знан³я не только совершенно не удовлетворяютъ его, но приводятъ въ недоумѣн³е, и возбуждаютъ въ немъ ненасытное любопытство; слава дѣлается наконецъ тягостною и скучною; словомъ, отъ чего все с³е не можетъ наполнишь обширной пустоты сердца его, но безпрерывно производитъ новыя желан³я? всѣ друг³я существа, довольныя своимъ жреб³емъ, по видимому, живутъ счастливо въ томъ состоян³и, какое Творецъ природы для нихъ предназначилъ. Свѣтила, спокойно пребывая на тверди небесной, не удаляются для освѣщен³я другой земли; земля, повинуясь законамъ своего движен³я, не устремляется вверхъ, чтобы заступить ихъ мѣсто; животныя обитаютъ на поляхъ, не завидуя участи человѣка, въ городахъ и пышныхъ чертогахъ живущаго; птицы наслаждаются быт³емъ своимъ въ пространствахъ воздушныхъ, не заботясь, есть ли на землѣ друг³я, счастливѣйш³я ихъ твари. Все въ м³ръ семъ, такъ сказать, благоденствуетъ, все поставлено на своемъ мѣстъ въ природѣ одинъ человѣкъ безпокоится и томятся; одинъ человѣкъ раздирается вожделѣн³ями, угнѣтается страхомъ, терпитъ муку въ самыхъ надеждахъ своихъ, живетъ въ горести, въ несчаст³и среди всѣхъ удовольств³й, одинъ человѣкъ ничего въ м³ръ семъ не находитъ такого, что могло бы совершенно успокоить его сердце. Отъ чего же все с³е произходитъ? о человѣкъ! не отъ отого ли, что не здѣсь предназначено тебѣ мѣсто, что ты сотворенъ для неба, что весь м³ръ тѣсенъ для твоего сердца, что земля не есть твое отечество, и что кромѣ Бога ничто удовлетворить тебя не можетъ?"

   Выбросьте только два предложен³я о свѣтилахъ спокойно пребывающихъ на тверди небесной, и о землѣ не устремляющейся вверхъ на мѣсто свѣтилъ - ибо въ нихъ открывается явная натяжка - и вы получише прекрасное доказательство безсмерт³я души человѣческой. Очень понятно, что проповѣдникъ, увлеченный силою воображен³я, не замѣтилъ здѣсь излишества; но удивительно, какъ Лагарпъ, строг³й и проницательный критикъ, простилъ ему сдѣланную ошибку. Впрочемъ, и самъ Лагарпъ ошибался, и тѣмъ неизвинительнѣе, что иногда ошибался умышленно. Ему хочется, на примѣръ, вѣрить и увѣрить другихъ, что нѣкоторые проповѣдники потому были краснорѣчивы, что жили при Лудовикѣ XIV, то есть, во времена истиннаго благочест³я; что Франц³я тогда была образцомъ набожности и благонрав³я для всей Европы, и что слушатели Боссюэтовъ и Массильйоновъ наблюдали святыню и всѣ церковныя постановлен³я не только по совѣсти, но и потому что боялись нарушить приличности общежит³я; онъ доказываетъ мнѣн³е свое между прочимъ и тѣмъ еще, что Конде, Рецъ и Принцесса Палатинская ходили на исповѣдь, что госпожа Лавальеро затворилась въ монастырѣ, что самъ Король часто посѣщалъ церковь, и что Дюкъ Бургонск³й нарушивъ должное уважен³е къ своему дѣду, отрекся идти на вечернее пиршество, которое казалось ему м³рскою забавою. Теперь послушаемъ самаго Массильйона. Беру мѣсто изъ проповѣди на вторую недѣлю великаго поста, которое можетъ послужить опровержен³емъ на Лагарпа и вмѣстѣ хорошимъ примѣромъ краснорѣч³я.

   "И прежде были нечестивые: но свѣтъ съ ужасомъ взиралъ на нихъ. С³и враги Бож³и появлялись на землѣ только для того, чтобъ нести на себѣ поношен³е и проклят³е народовъ. А нынѣ, увы! нечест³е содѣлалось признакомъ отлич³я и славы; теперь нечест³е вмѣняется въ почтенное титло; теперь часто для безумнаго хвастовства хотятъ слыть вольнодумцами, между тѣмъ какъ совѣсть еще не дерзаетъ свергнуть съ себя долгъ, вѣрою возложенный; теперь нечест³е вмѣняется въ заслугу, открываетъ доступъ къ вельможамъ, незнатнаго, такъ сказать дѣлаетъ знатнымъ, людямъ ничтожнымъ даетъ право на пр³ятельское со знаменитѣйшими особами знакомство, постыдное для нравовъ нашего времени, сколь впрочемъ нравы с³и ни развращены суть. Теперь нечест³е возводитъ простолюдиновъ на степень благородства, вмѣсто того что оно долженствовало бы самую породу и знаменитость чернить безслав³емъ. Вельможи ввели въ обычай невѣр³е; вельможи должны и унизить, истребить его. Въ какомъ поношен³и вѣра! о брат³я моя! Велик³е люди временъ языческихъ не иначе какъ съ уважен³емъ отзывались о суевѣрномъ учен³и идолопоклонства, хотя и знали, сколь оно глупо" и проч. Съ однимъ кѣмъ нибудь согласиться должно, или съ Массильйономъ, описывающимъ нравы своего времени, или съ Лагарпомъ, которому вздумалось представить земляковъ своихъ набожными.

   Вольтеръ много читалъ Массильйона, и даже охотно бралъ изъ проповѣдей его хорош³я мысли, которыя помѣщалъ въ своихъ стихотворен³яхъ. Зная, какъ Вольтеръ уважалъ Христ³янскую вѣру, можемъ заключить, что прекрасной слогъ церковнаго Вит³и весьма полюбился Поэту. Слѣдующ³й отрывокъ выставленъ въ Энциклопед³и за образецъ вит³йства, подъ статьею краснорѣч³е, написанною Вольтеромъ. Всего же удивительнѣе, что сей поборникъ и столпъ вольнодумства выбралъ такое мѣсто, въ которомъ говорится объ одномъ Христ³янскомъ догматѣ, приводящемъ въ недоумѣн³е разумъ, свѣтомъ Евангел³я неозаренный. Отрывокъ сей изъ проповѣди о маломъ числѣ избранныхъ Бож³ихъ, вообще признанный краснорѣчивѣйшимъ произведен³емъ пера Массильйонова, сдѣлалъ чрезвычайное впечатлѣн³е въ слушателяхъ. Переведемъ собственныя слова Вольтеровы.

   "Читателю не противно будетъ узнать, что случилось, когда Массильйонъ, бывш³й потомъ Клермонтскимъ Епископомъ, сказывалъ славную свою проповѣдь о маломъ числѣ избранныхъ. Незапный ужасъ объялъ всѣхъ слушателей; почти всѣ поднялись по невольному движен³ю съ мѣстъ своихъ. Изумлен³е и крикъ привели въ смятен³е самаго проповѣдника; отъ того дѣйств³е страсти еще болѣе усилилось. Вотъ отрывокъ:

   ,,Я предполагаю, что насталъ послѣдн³й часъ и конецъ вселенныя; что небеса отверзаются надъ нами; что ²исусъ Христосъ является во славѣ своей среди храма сего; предполагаю, что вы собрались въ семъ мѣстъ единственно для того чтобы дождаться его пришеств³я; предполагаю, что вы трепещущ³е преступники, которымъ объявится или помилован³е, или приговоръ вѣчнаго осужден³я. Сколько ни обольщайте себя суетною надеждою, вы умрете такими, какими теперь стоите въ семъ храмѣ; вы только желаете перемѣны, и желан³я ваши будутъ забавлять васъ до одра смертнаго; истина с³я доказана опытами вѣковъ. Все приобрѣтен³е тогда, можетъ быть, къ тому только послужитъ, что вы должны будете отдать больш³й отчетъ въ дѣлахъ своихъ, нежели нынѣ. Зная, въ какомъ состоян³и нашелъ бы васъ Праведный Суд³я въ с³ю минуту, вы можете почти достоверно опредѣлить, какой жреб³й постигнетъ васъ по разлукѣ души съ тѣломъ.

   "И такъ вопрошаю, ужасомъ пораженный вопрошаю васъ, ибо участь моя съ вашею сопряжена неразлучно, и я вмѣстѣ съ вами долженъ нѣкогда предстать Богу, общему Суд³и нашему; вопрошаю васъ, слушатели: если бы ²исусъ Христосъ явился здѣсь во храмъ среди сего величественнаго собран³я, чтобъ судить насъ, и чтобы отдѣлить овецъ отъ козлицъ, не думаете ли, что большая часть изъ насъ станетъ одесную? не думаете ли, что объ стороны будутъ равны? не думаете ли, что здѣсь найдется десять праведниковъ, которыхъ нѣкогда и въ пяти городахъ не отыскалось? спрашиваю васъ; вы не вѣдаете, - и я также. Ты единъ, о Боже Велик³й! Ты единъ вѣдаешь, кто Тебѣ принадлежитъ. Но ежели мы не знаемъ, слушатели, кто принадлежитъ Богу; по крайней мѣрѣ знаемъ, что грѣшники не Ему принадлежатъ. И такъ, кто изъ васъ будетъ сопричтенъ сонму избранныхъ? Слушатели! титла и достоинства ни во что вмѣнятся; вы лишитесь ихъ предъ лицемъ ²исуса Христа. Гдѣ избранные? Много грѣшниковъ, нехотящихъ обратиться; еще болѣе такихъ, кои хотѣли бы, но отлагаютъ часъ обращен³я; множество и такихъ, кои обращаются только для того, чтобы снова уклоняться на путь грѣховный; наконецъ великое множество такихъ, кои думаютъ, что нѣтъ имъ никакой нужды въ обращен³и. Се сборище отверженныхъ! Отдѣлите всѣхъ сихъ грѣшниковъ, подобно какъ отдѣлятъ ихъ въ день судный.... Теперь явись избранный остатокъ Израиля! гдѣ ты? прейди на страну десную! жатва ²исуса Христа! отдѣлись отъ сихъ плевелъ, осужденныхъ на сожжен³е.... Боже! гдѣ суть избранные Твои, и что на часть Твою осталось?"

   ,,Это самая смѣлая фигура - продолжаетъ Вольтеръ - и употреблена, здѣсь очень къ стати; она принадлежитъ къ прекраснѣйшимъ мѣстамъ вит³йства как³я только можемъ находить въ древнихъ и новыхъ писателяхъ. Конецъ проповѣди достоинъ сего отрывка: так³е образцы весьма рѣдки.

   Кромѣ проповѣдей и надгробныхъ словъ, Массильйонъ оставилъ по себѣ Поучен³я для церковнослужителей и Толкован³я Псалмовъ Давидовыхъ, въ которыхъ щедрою рукою разсыпано богатство образцоваго краснорѣч³я; даже приказан³я, писанныя симъ знаменитымъ Епископомъ, о самыхъ обыкновенныхъ дѣлахъ, на примѣръ объ отправлен³и благодарныхъ молебновъ и тому подобнаго, собраны во Франц³и, и читаются какъ драгоцѣнныя произведен³я. Всего же болѣе послѣ проповѣдей уважаются такъ называемыя Конференц³и, ил