Главная » Книги

Ключевский Василий Осипович - Русский рубль Xvi—xviii вв. в его отношении к нынешнему, Страница 2

Ключевский Василий Осипович - Русский рубль Xvi—xviii вв. в его отношении к нынешнему


1 2 3 4 5 6 7 8

Он был удивительно пуглив; малейшее затруднение производило на нем панику. В урожайные годы замешательство в подвозе поднимало цены втрое, вчетверо и более. Раз в Пскове (в 1467 г.) вдруг вздорожал хмель, когда хлеб был дешев: зобницу хмеля продавали по 120 денег. Но в нем не было недостатка, а только отчего-то временно приостановился его подвоз. Скоро его навезли вдоволь, и цена его также быстро упала до 15 денег за зобницу, т. е. стала дешевле в 8 раз. Можно представить себе, какие колебания производил неурожай. В голодные 1601-1603 гг. цена ржи поднималась в 80 и даже в 120 раз выше нормального уровня (с 5 денег за четверть до 2 и до 3 руб.). Всем этим затрудняется выбор здоровых, нормальных цен. В характере древнерусского хлебного рынка замечаем и другую особенность, по-видимому, противоположную первой. Она состояла в том, что при мимолетных болезненных колебаниях цен от испуга этот рынок упорно держался прежних цен, как скоро приходил в нормальное настроение. Эту особенность можно формулировать так: хлебные цены часто колебались, но медленно изменялись. Без сомнения, глазной причиной такой устойчивости нормальных цен было то, что при множестве частных, скоропреходящих затруднений, часто пугавших хлебный рынок, туго изменялись коренные условия, влиявшие на сельское хозяйство. Благодаря этому при изучении движения цен сами собой обозначаются продолжительные периоды, в течение которых здоровые хлебные цены держались приблизительно на одинаковом уровне. Сопоставляя старинные цены с нынешними, надобно брать эти крупные периоды, а не отдельные моменты, выражающиеся в отдельных, случайно попавшихся исследователю ценах того или другого года. Отсюда вытекает вторая задача - определить этот уровень, т. е. уловить основные цены, в которых выражалось действие коренных, устойчивых условий хлебного рынка в известный период. Разрешение этой задачи затрудняется разнообразием, каким, несмотря на эту устойчивость, отличаются даже, по-видимому, нормальные цены, отмеченные в памятниках одного и того же периода. Это разнообразие объясняется различием времен года, к которым относятся дошедшие до нас цены, качеством или сортом хлеба и тому подобными условиями, колеблющими нормальные цены. Из всех таких условий на далеком хронологическом расстоянии исследователь может уловить только одно географическое, выражающееся в изменении цен по местностям, которое обусловливалось неодинаковым отношением спроса и предложения на разных рынках. На пространстве веков это отношение значительно изменилось вследствие перемен, происшедших в путях сообщения, в географическом размещении земледельческого труда, во всем складе народного хозяйства. Во многих южных черноземных краях России, которые теперь служат главными поставщиками центральных хлебных рынков, в XVI в. еще не было хлебопашества или оно только что заводилось. Между тем там уже водворялось неземледельческое население, которое должно было получать часть необходимого ему хлеба со стороны, иногда издалека. Разумеется, отношение хлебных цен в этих местностях к ценам центральных руководящих рынков тогда было далеко не то, какое существует теперь. Что делать с такими местными ценами? Чтобы яснее понять значение этого вопроса, возьмем такой примерный случай. Положим, четверть ржи теперь стоит в Ельце 7 руб., а в Москве - 8 руб. В конце XVI в. экономическое состояние Елецкого края было таково, что нынешняя четверть ржи могла там стоить 25 денег в то время, когда в Москве ее покупали по 20 денег. Цель сопоставления цен разных местностей состоит в определении общего уровня цен, существовавшего в известное время, чтобы по этому уровню узнать отношение старинной денежной единицы к нынешней. Сравнив московские цены, найдем, что копейка конца XVI в. стоила в 80 раз дороже нынешней, а по елецким ценам выходит, что она равнялась только 56 нынешним. Такая разница произошла, как легко заметить, оттого, что отношение московских цен к елецким теперь не то, какое существовало в XVI в., а обратное: теперь первые выше вторых, а тогда были ниже. Получив два отношения копейки XVI в. к нынешней, столь далекие друг от друга, как 80 и 56, надобно взять средние цены, чтобы вывести среднее отношение. Средняя цена, выведенная из цен московской и елецкой, в XVI в. выйдет выше первой, а теперь она ниже. Но действительная средняя, определяющая нормальный уровень цен, в XVI в., как и теперь, была ближе к московской, чем к елецкой, которая в XVI в. принадлежала к числу высоких, а теперь принадлежит к числу низких. Следовательно, чем больше введем мы в расчет цен, подобных елецким, тем получаемые нами средние все более будут удаляться от нормального уровня, приближаясь одни к высшему пределу, другие к низшему. Определяя помощью таких средних рыночное отношение старинной денежной единицы к нынешней, мы, очевидно, берем величины несоизмеримые, сравниваем высокие цены XVI в. с нынешними низкими. Поэтому цены, какие держались на некоторых местных рынках древней Руси, находившихся в исключительном положении, и которые стояли к ценам московского рынка в отношении, обратном их нынешнему отношению, должны быть причислены к больным, ненормальным и, подобно голодным, "е могут быть вводимы в расчет.
   Основанием при определении отношения старинных цен к нынешним послужит нам таблица хлебных цен 1882 г., помещенная в издании департамента земледелия и сельской промышленности: 1882 год в сельскохозяйственном отношении (общий обзор года). В этой таблице сведены средние цены хлеба, выведенные по губерниям на основании полученных, от сельских хозяев сведений о том, почем продавали они полевые произведения на месте в августе, сентябре и октябре 1882 г. (стр. 40-52). В сельскохозяйственном отношении этот год отличался особенностями, которые представляют некоторые удобства изучающему историю русских хлебных цен. В нечерноземной полосе, которая составляла большую часть территории Московского государства XVI и XVII вв., урожай ржи был вообще хороший, в северных, восточных и юго-восточных губерниях черноземной полосы средний или даже несколько ниже среднего; то же было с ячменем и гречихой; урожай яровой пшеницы и овса был большею частью средний, местами, преимущественно также в нечерноземной полосе, в центральных промышленных губерниях, даже выше среднего. Таким образом, по урожаю главных хлебов, наполнявших древнерусский хлебный рынок, 1882 год восстановил приблизительно то состояние, в каком находилось земледельческое производство в старой Московской Руси: вообще не выходя из пределов нормального, урожай этого года дал лучший сбор на нечерноземной, нежели на черноземной почве. В Московском государстве XVI и XVII вв. нечерноземная почва точно так же давала больше хлеба, нежели черноземная, где успехам земледелия мешали редкость населения и неблагоприятные внешние обстоятельства. Климатические условия сделали в 1882 г. то же, что два-три века назад делали условия исторические. Другая особенность заключалась в уровне хлебных цен этого года. По замечанию названного выше издания, хлебная торговля отличалась в 1882 г. неустойчивостью и понижением цен, особенно с августа. Хлебные цены этого года стояли на 10-30% ниже цен 1881 г. Главною причиной такого упадка цен была слабость заграничного спроса на русский хлеб. В Венгрии, Германии, Франции, Англии был хороший урожай; к тому же Америка поставила на европейские рынки громадное количество своего хлеба по очень дешевой цене. Влияние заграничного спроса на уровень русских хлебных цен есть условие русского хлебного рынка, которого не знала старая московская Русь. Тогда хлеб не был важною статьей русского вывоза, и цены его определялись исключительно качеством урожая. 3-начит, и по характеру хлебных цен 1882 год напоминает древнюю Русь: в этот год слабо действовало условие, поднимающее цены на хлеб, которое на древнерусском хлебном рынке совсем не действовало или оказывало малозаметное действие. Вследствие этого при определении отношения хлебных цен этого года к старинным знаменатели отношения выйдут несколько меньше тех, какие получились бы на основании более высоких цен другого года: сравнивая, например, старинную цену ржи с ценой 1882 г., мы найдем, что последняя в 80 раз выше -первой, тогда как цена 1881 г. выше той же старинной раз в 85. Это представляет то удобство, что и в отношении старинной денежной единицы к нынешней, выведенном помощью сравнения хлебных цен, труднее будет подозревать преувеличение дороговизны старинных денег сравнительно с нынешними: получив, например, из сопоставления хлебных цен вывод, что рубль известного времени стоил на рынке 80 нынешних, мы можем с некоторою уверенностью думать, что на самом деле он стоил скорее дороже, чем дешевле этого. Эта уверенность усиливается еще двумя вводимыми в наш расчет условиями, благодаря которым также понижается знаменатель отношения старых хлебных цен к нынешним: деля нынешнюю цену на древнюю для определения этого отношения, мы берем такие цифры нынешней цены, которые несколько меньше надлежащих, и такие цифры древней цены, которые выше надлежащих, т. е. делим (Наименьшее делимое на наибольшего делителя, уменьшая частное с обеих сторон. Нынешние средние цены хлеба в упомянутой таблице выведены из данных, показывающих, почем продавали хлеб на месте сами производители, а большая часть старых цен, вошедших в наши вычисления, показывает, почем покупали хлеб на рынке потребители. Значит, мы сравниваем величины, не вполне соизмеримые, берем такие нынешние цены, в состав которых не входят ни плата за провоз, ни барыш скупщика-торговца, ни внутренняя таможенная пошлина, которой была обременена древнерусская хлебная торговля и от которой свободен хлеб на нынешнем рынке: словом, мы уменьшаем отношение старинных хлебных цен к нынешним на всю сумму накладных расходов, которые поднимают цену хлеба на пути от производителя к потребителю. С другой стороны, высчитывая отношение старых хлебных цен к нынешним, мы будем приравнивать московскую четверть с половины XVII в. к нынешней, а четверть более раннего времени к половине нынешней четверти. Но это не вполне точно: старая московская осмипудовая четверть ржи по отношению старого московского пуда к современному весила несколько больше нынешней; если в нынешней нормальной четверти ржи считать 9 пудов 5 фунтов, то старая московская осмипудовая весила около 9 пудов 13 фунтов нынешних. Соответственный этому перевес перед нынешней осминой имела и четырехпудовая московская четверть XVI и первой половины XVII в. Таким образом, для получения точного отношения старинных хлебных цен к нынешним следовало бы несколько возвышать последние или уменьшать первые; не делая этого, мы опять уменьшаем частное, получаемое от деления последних на первые.
   Однако из всего этого не следует заключать, что мы намеренно сравниваем несоизмеримые величины, чтобы получить заведомо неточный вывод. Несоизмеримость эта только кажущаяся. Чтобы видеть это, надобно ближе войти в сущность нашей задачи. Эта задача состоит в оценке меновой стоимости старинного рубля сравнительно с нынешним, или, говоря проще, в определении того, во сколько раз большее количество хозяйственных благ можно было приобрести на старинный рубль сравнительно с нынешним. Вполне точная оценка должна быть основана на всей совокупности хозяйственных благ, приобретаемых за деньги. При невозможности взять в расчет всю их совокупность, мы ограничиваемся ценами хлеба как предмета, вернее других выражающего меновое значение денежной единицы. Но хлеб по своей стоимости не всегда имеет одинаковое отношение к сумме остальных предметов, необходимых человеку и приобретаемых за деньги. Значительный заграничный спрос на русский хлеб теперь держит хлебные цены в России на уровне выше того, на каком они стояли сравнительно с другими предметами первой необходимости в XVI и XVII вв., когда этого условия не существовало. Следовательно, в общей сумме необходимых потребностей русского человека хлеб теперь составляет более ценную статью, чем какую он составлял два-три века назад. Определяя по одним хлебным ценам сравнительное меновое значение старинного и нынешнего рубля, мы оценим первый выше, а второй ниже того, как оценили бы его, взяв в расчет всю совокупность необходимых потребностей. Чтобы нагляднее выразить то, о чем идет речь, воспользуемся такой примерной схемой: если древнерусскому человеку стоило 1 руб. такое же количество предметов, удовлетворяющих этим потребностям, какое нам обходится в 20 руб., и если при этом на хлеб он издержал 10 коп., десятую долю всех своих расходов, то теперь за такое же количество хлеба надобно заплатить 2 1/2 руб., не десятую, а осьмую часть всех расходов, и не (в 20, а в 25 раз дороже того, что стоила эта статья древнерусскому человеку. Соответственно этому и старинный московский рубль по хлебным ценам будет равняться 25 нынешним, а по стоимости всех необходимых предметов - только 20. Чтобы устранить эту разницу и восстановить более точное отношение, надобно несколько возвысить старые цены или уменьшить нынешние; это именно и делают изложенные условия, введенные в наши вычисления. К этому следует прибавить еще одно обстоятельство. В древней Руси процент населения, занимавшегося хлебопашеством, был гораздо выше нынешнего. Численный перевес сельского населения над городским в настоящее время слабее прежнего; притом в древней Руси значительная часть и городского населения занималась хлебопашеством. Все это при отсутствии или слабости вывоза хлеба за границу уменьшало оборот хлебной торговли, т. е. количество потребителей, покупавших хлеб. Пользуясь опять примерной схемой, можно предположить, что если в древнее время у нас из 20 человек занимались хлебопашеством 19, то теперь им занимается только 17; притом первые 19 пахали на 20 потребителей, а последние пашут на 22, т. е. на 20 внутренних потребителей и на 2 иностранцев, получающих хлеб из России. В первом случае оборот хлебной торговли выразится цифрой 1, во втором - цифрой 5. Благодаря такому ограниченному числу потребителей, покупавших хлеб, большая часть продажного хлеба переходила от производителя-продавца к потребителю-покупателю на месте, не уходя на далекие рынки, а внутренняя таможенная пошлина побуждала того и другого избегать и ближайших официально признанных рынков. Может быть, большее количество продажного хлеба тогда шло в оборот, минуя рынок, где была таможня; поэтому, древнерусские торговые цены не вполне точно выражают действительную стоимость хлеба, которая была несколько ниже их, да и торговые цены не вполне соответствуют ценам нынешних главных рынков, потому что хлеб, поступая на тогдашний рынок потребления из ближайших к нему мест производства, был свободен от доброй доли накладных расходов, которые теперь нарастают на его цене вследствие передвижения его на далекие расстояния и неизбежного при этом размножения посредников, которые становятся между производителем и потребителем. Если бы у нас был обильный запас известий о хлебных ценах как на крупных, так и на мелких древнерусских рынках, из этого запаса можно было бы выбрать цены, соответствующие тем, какие держатся на главных русских рынках нашего времени. Но в древнерусских памятниках находим немного таких известий и очень значительная, если не большая, часть их идет с рынков, далеко не главных, или даже дает не торговые, не потребительские цены, а такие, по которым покупали хлеб из первых рук, прямо от производителя. Вообще древнерусские хлебные цены, которыми может располагать исследователь, ближе к производительским, чем к потребительским. Поэтому и сравнивать их следует с низшими из нынешних цен; в противном случае мы будем сравнивать низшие старинные цены с высшими современными, получая при каждом сравнении такое частное от деления последних на первые, которое больше знаменателя действительного отношения старых цен к нынешним.
   Итак, вводя в расчет такие условия, которые уменьшают этот знаменатель, мы этим только уравновешиваем, ряд других условий, производящих обратное действие, исправляем неточность, происходящую от изменившегося значения хлебных цен. Руководясь изложенными соображениями, мы будем высчитывать по хлебным ценам рыночное отношение старинного рубля к нынешнему.
  

IV

  
   От последнего года XV в. дошел до нас ряд данных, которые могут послужить точкой отправления при изучении хлебных цен в XVI в. В известной окладной книге Вотьской пятины 1500 г. хлебный оброк, какой платили в казну оброчные крестьяне, сидевшие на казенной государевой земле, иногда заменяется денежным22. Узнаем, что коробья ржи стоила 10 тогдашних новгородских денег, пшеницы - 14 денег, ячменя - 7 денег, овса - 5 денег. Так как мы занимаемся не местным новгородским, а московским рублем, который потом стал общерусским, то приведенное известие новгородского памятника надобно переложить на московские метрические единицы. Тогдашние рубли новгородский и московский были счетные денежные единицы различной величины; по количеству серебра новгородская деньга была вдвое больше московской, а новгородский рубль - слишком вдвое больше московского: в первом считалось 216 новгородских денег, или 432 московских, а во втором - 200 московских, или 100 новгородских денег. Со времени указа 1536 г., несколько понизившего вес новгородских денег, или новгородок, повелевшего выделывать их из полуфунта серебра 300 вместо прежних 260, новгородки по новому "знамени" или штемпелю, на них появившемуся (великий князь на коне с копьем в руке), стали зваться еще "деньгами копейными", или копейками, а за вдвое меньшей по весу московской деньгой осталось название московки, или деньги в собственном смысле. Поэтому с нынешней копейкой, сотой долей нашего рубля, мы будем сопоставлять одну новгородку или две деньги-московки, которые в конце XV в. составляли также сотую часть тогдашнего московского рубля. Новгородская коробья содержала в себе две новгородские четверти, а новгородская четверть равнялась 172 московских. Принявши в расчет эту разницу в хлебной мере, найдем, что третья часть коробьи, равная московской четверти, стоила - ржи 3 1/3 новгородки, пшеницы - 4 2/3, ячменя - 2 1/3, овса - 1 2/3. Принимая московскую четверть того времени за половину нынешней, эти цены надобно еще удвоить. Перелагая хлебный оброк на деньги, казна, вероятно, соображалась с местными ценами хлеба, разумеется, не обижая и себя. Можно думать, что ее оценка приближалась к торговой цене хлеба на главном рынке края, в Новгороде, если не совпадала с ней: этим можно объяснить и то, что казна нашла возможным назначить одинаковые цены оброчного хлеба для всех уездов Вотьской пятины, описанных в книге 1500 г. Это предположение оправдывается и летописными известиями о хлебных ценах. Рассказывая о поставлении архиепископа Макария на новгородскую кафедру в 1526 г., местный летописец замечает, что при этом владыке господь послал его епархии времена тихие и прохладные и "обилие велие": коробью ячменя покупали по 7 новгородок, т. е. по той же цене, какая назначена в писцовой книге 1500 г. С другой стороны, в Пскове в 1485 г., за 15 лет до составления этой книги, при хорошем, хотя не повсеместном урожае ярового покупали четверть ячменя по 5 псковских денег, 1 1/2 деньгами дороже казенной оброчной таксы 1500 г., а зобницу (две коробьи) овса - по 10 и по 12 денег, т. е. ровно по той же цене, какая назначена в книге 1500 г., или с прибавкой 1 деньги на коробью23. Уезды Вотьской пятины, описанные в окладной книге 1500 г. (Новгородский, Копорский, Ямский, Ладожский, Ореховский и Корельский), захватывают угол нынешней Новгородской губернии, большую часть Петербургской и значительную часть Выборгской губерний. В издании департамента земледелия и сельского хозяйства 1882 г. нет цен Выборгской губернии. По Петербургской губернии в издании не показаны цены яровой пшеницы; притом остальные цены довольно близки к новгородским: одни, как цены ржи, немного ниже их, а другие, как цены овса, немного выше. Потому мы введем в расчет только средние цены Новгородской губернии. Удвоив выведенные выше по книге 1500 г. цены хлеба в уездах Вотьской пятины, получим следующий ряд отношений, в которых последующие члены означают выраженные в новгородках старинные вотьокие цены количества хлеба, приблизительно равняющегося нынешней торговой четверти, предыдущие члены - выраженные в копейках средние цены этой четверти в Новгородской губернии 1882 г., а знаменатели отношений показывают, во сколько раз по сравнению тех и других цен московский рубль конца XV в. стоил на рынке дороже нынешнего:
  
   Рожь ....... 900 : 6 2/3 = 135
   Пшеница...... 1200 : 9 1/3 = 128
   Ячмень ...... 635 : 4 2/3 = 136
   Овес........ 390: 3 1/3 = 117
  
   Средний знаменатель - 129. Мы не впадем в неточность, если, приближая этот знаменатель к знаменателю ржи как главного хлеба, положим, что московский рубль конца XV в. по хлебным ценам Вотьской пятины равнялся 130 нынешним.
   Цены XVI в. гораздо более затрудняют исследование. Известия этого века дают два ряда цен, дешевых и дорогих, хотя и не голодных. Первые почти не изменяются в продолжение всего столетия, но они страдают географической неопределенностью, не приурочены к месту. Из записок Герберштейна узнаем, что в 1520-х годах вообще в Московии, когда она не страдала от неурожая, принятая там мера хлеба продавалась по 4, 5 и 6 денег. По сравнению с другими известиями видно, что Герберштейн разумел под этой мерой московскую четверть и именно четверть ржи. Один хронограф, говоря о голоде, начавшемся в Московской земле в 1601 г., замечает, что до этого голода покупали бочку или оков ржи по 3 алтына и по гривне, т. е. по 4 1/2 или по 5 денег четверть, это даже немного дешевле казенной оценки ржи сто лет назад, по книге Вотьской пятины 1500 г. Флетчер, бывший в Москве в 1588 и 1589 гг., говоря об изобилии и дешевизне хлеба в Московии, прибавляет, что пшеница продается иногда по 2 алтына четверть: если перевести московскую меру на новгородскую, то найдем, что новгородская коробья пшеницы, стоившая по книге 1500 г. 14 новгородских денег, по цене Флетчера стоила бы 18 новгородских24. В известиях XVI в. не находим дешевых цен овса и ячменя, но их можно приблизительно восстановить по тому отношению, какое существовало в древней Руси между стоимостью разных видов зернового хлеба: четверть овса ценилась обыкновенно вдвое дешевле четверти ржи, а четверть ржи принимали за 1 1/4 четверти или за 10 четвериков ячменя. Приняв для московской четверти ржи в XVI в. цену 5 московок, получим для четверти овса 2 1/2 московки, а для четверти ячменя - 4. Чтобы получить стоимость нынешней четверти, эти цены надобно удвоить, т. е. московки принять за копейки. Но эти цены не приурочены к определенной местности, являются в источниках с характером обычных, ходячих по всей Московии, по крайней мере в центральных ее областях. Чтобы найти соответствующие им нынешние цены, надобно вывести среднюю из средних цен каждого хлеба в нынешних центральных губерниях Великороосии, т. е. Московской и смежных с нею25. Получим такой ряд отношений, составив последующие члены из дешевых цен XVI в., выраженных в копейках, а предыдущие - из средних цен каждого хлеба по центральным губерниям Великороссии:
  
   Рожь ......... 785 : 5 = 157
   Овес......... 307 : 2 1/2 = 123
   Ячмень ........ 502 : 4 = 125
   Пшеница....... 1057 : 12 = 88
  
   Средний знаменатель отношений - 123. Очевидно, понижение этого знаменателя в XVI в. сравнительно с XV в. произошло оттого, что в центральных, "низовых" областях государства пшеница стоила дороже, чем в Новгородской земле конца XV в.: без этого теперь средний знаменатель вышел бы больше того, какой выведен по книге Вотьской пятины 1500 г. Итак, по дешевым ценам хлеба московский рубль XVI в. в 123 раза дороже нынешнего.
   Можно, однако, заметить, что цены, сообщаемые Герберштейном, Флетчером и русским хронографом, держались на рынке только в особенно благоприятные годы и часто сменялись более высокими. Правда, незначительное возвышение их уже считалось дороговизной: тот же хронограф, который сообщает, что в конце XVI в. покупали бочку ржи по 3 алтына и по гривне, прибавляет: "А коли дорого, ино и по 5 алтын". Значит, 5 денег за четверть ржи не были ценой дешевой из дешевых, если 7 1/2 денег за четверть считались уже ценой дорогой. Замечательно, что все дошедшие до нас хлебные цены XVI в., которые можно приурочить к какой-нибудь местности, к определенному рынку, выше дешевых цен Герберштейна, Флетчера и хронографа. Известная Торговая книга, изданная Сахаровым, по многим признакам отмечает цены, господствовавшие в городе Москве в конце XVI в. Отсюда узнаем, что при покупке большими партиями в столице продавали пшеницу по 13 алтын 2 деньги бочку, т. е. по 20 денег четверть, а гречневую крупу - по 6 алтын 4 деньги бочку или по 10 денег четверть26. Если эти цены сравнить с московскими 1882 г., получится знаменатель отношения значительно меньше того, какой выведен выше из сравнения дешевых цен XVI в.27 Другие известия сообщают еще более высокие цены. Герберштейн говорит, что в год его поездки в Московию (второй в 1526 г.) в Вологодской земле была такая дороговизна, что четверть ржи продавалась по 14 денег. Из одного духовного завещания начала XVI в. узнаем, что в Белозерском "раю бочка ржи в "белозерскую меру" ценилась по 50 денег, т. е. четверть стоила те же 14 денег, о которых говорит Герберштейн, а белозерская мера, сколько можно судить о том по белозерской таможенной грамоте 1551 г., была та же московская или очень близкая к ней мера. В 1549 г. крестьяне поморской Шунгской волости (ныне Олонецкой губернии Повенецкого уезда) заняли полторы коробьи ржи с условием платить рост "на четыре пятое зерно", т. е. 25%; по истечении срока займа они обязались или возвратить занятой хлеб с таким ростом, или заплатить за хлеб деньгами по полтине московской за коробыо. В состав этой полтины или 100 денег, разумеется, входил и рост; сделав учет по 25%, найдем, что коробья ржи при заключении займа была оценена в 80 денег: треть коробьи, т. е. московская казенная четверть ржи по этой оценке стоила 262/з деньги, почти вдвое дороже дорогой цены Герберштейна и с лишком втрое дороже дорогой цены хронографа. В приходо-расходной книге Кррнилиева-Комельского монастыря 1576-1578 гг. находим несколько любопытных указаний на хлебные цены и их колебания в Вологодском краю. В сентябре 1576 г. куплена была четверть пшеницы за 4 алтына, а в ноябре 1577 г. за четверть пшеницы и четверть ржи монастырь заплатил 10 алтын; но так как в октябре того же гада монастырь купил 3 четверти ржи за 10 алтын (по 20 денег четверть), то, предполагая, что цена ржи не изменилась в продолжение месяца, найдем, что четверть пшеницы стоила 40 денег, почти вдвое дороже, чем год назад. В апреле 1578 г. монастырь с одного своего должника взыскал 25 алтын 3 деньги за 5 четвертей ржи и за 2 четверти овса; в марте сам монастырь купил 9 четвертей овса за 20 алтын, по 13 1/3 деньги четверть; при такой цене овса монастырь засчитал своему должнику четверть ржи приблизительно в 25 денег, немного дороже, чем сам покупал рожь в октябре 1577 г.28 Значение этих вологодских цен несколько уясняется сопоставлением их с псковскими 1560 г. По сельскохозяйственным условиям Псковский край был довольно похож на Вологодский. В 1560 г. в Пскове покупали рожь по 16 денег (псковских) четверть, овес - по 12, ячмень - по 20 денег, а пшеницу - по 33 деньги, или 11 алтын29. Переложив псковские деньги и меры на московские, получим цены, очень близкие к вологодским, как это видно из следующей таблицы, в первом столбце которой обозначены вологодские цены московской четверти, а во втором - псковские, выраженные также московками.
  
   Рожь ... 20-25 .... 21 1/3
   Овес .... 13 1/3 .... 16
   Пшеница . . 24-40 .... 44
   Ячмень ... - - ... . 26 2/3
  
   Мы считаем здесь псковскую четверть в полторы московских, но псковские цены еще более приблизились бы к вологодским, если бы мы вполне точно рассчитали отношение псковской четверти к московской: первая была больше последней с лишком в 1 1/2 раза. Псковский летописец, записавший местные цены 1560 г., называет их дорогими и объясняет причину дороговизны: в то лето яровые хлеба не уродились, а в XVI в. яровыми хлебами были все, кроме ржи. В таблице эта причина отразилась как на отношении псковских цен к вологодским, так и на отношении псковских цен яровых хлебов к цене ржи. Псковские цены овса и пшеницы выше вологодских, тогда как псковская цена ржи приближалась к низшей из двух вологодских. Овес, который обыкновенно стоил вдвое дешевле ржи, в Пскове продавался дешевле только на четверть цены ржи; ячмень, который, как мы видели выше, обыкновенно на 25% был дешевле ржи, теперь стоил в Пскове на 25% дороже ее. Значит, неурожай сильно поднял в Пскове только цены яровых хлебов, а цены ржи остались на нормальном уровне или стали немного выше его, т. е. 20 московок за московскую четверть можно считать не дешевой, но довольно обычной ценой ржи в северной заволжской полосе Центральной Великороссии XVI в., как и на ее северо-западной новгородско-псковской окраине. Это заключение несколько поможет нам разобраться в хаосе дешевых и дорогих цен XVI в. Оно подтверждается и другим известием псковской летописи. В 1543 г. в Пскове был дорог всякий хлеб, не один яровой, но ячмень продавали по той же цене, как в 1560 г., по 20 псковских денег местную четверть, а овес - даже дешевле, по 10 денег; зато рожь продавали по 25-30 денег местную или по 33-40 московок московскую четверть30. Сравнительно с этими цифрами цена 1560 г. (21 московка) может быть названа довольно умеренной. Но и псковские цены обоих этих лет далеко не достигали высшего предела дороговизны, какая иногда бывала в Московском государстве. По словам Флетчера, приехавшего в Московию в 1588 г., тогда была здесь такая дороговизна, что четверть ржи и пшеницы покупали по 13 алтын. В Белозерском краю уже в 1587 г. четверть ржи стоила 84 деньги, а четверть овса - 56 денег: это вчетверо дороже дешевых вологодских цен 1577 и 1578 гг. На севере эта дороговизна продолжалась и в 1589 г.: в Новгородской земле покупали рожь по 20 алтын местную четверть, т. е. по 80 денег московскую четверть31. Но, рассказывая об этой дороговизне, летописец уже прямо говорит, что это был голод.
   Изучение хлебных цен XVI в. вполне подтверждает отмеченную выше особенность древнерусского хлебного рынка. В продолжение столетия незаметно постепенного роста хлебных цен, зато видим повторявшиеся от времени до времени сильные их колебания. Пределы этих колебаний обозначаются ценами ржи, которая в Белозерском краю в 1587 г. стоила 84 деньги четверть, а в самом конце века в Москве ее продавали, по свидетельству хронографа, по 4-5 денег, т. е. в 18 раз дешевле. При таких колебаниях, изучая отношение денежной единицы XVI в. к нынешней по ценам хлеба, очевидно, нельзя получить надежного вывода на основании одних дешевых цен. Когда мы из записок Герберштейна и из русского хронографа узнаем, что четверть ржи и в начале, и в конце века продавали по 4-6 денег, отсюда при других известиях о других ценах мы должны заключить, что так бывало часто, но далеко не было так всегда: значительно более высокие цены были не мимолетным и редким затруднением хлебного рынка, а довольно обычным явлением. Чтобы получить более точный вывод, надобно взять такое сочетание дешевых и дорогих цен, которое выражало бы собою не одни счастливые или одни несчастные моменты древнерусского сельского хозяйства, а среднюю величину, выведенную из сложности тех и других цен. Для этого мы возьмем рассмотренные выше дорогие цены разных местностей, сопоставим их со средними ценами 1882 г. по тем губерниям, к которым эти местности принадлежат ныне, выведем средний знаменатель, который будет показывать отношение московского рубля XVI в. к нынешнему по дорогим хлебным ценам XVI в., наконец, сопоставив этот знаменатель с выведенным выше по дешевым ценам того же века, возьмем их среднюю величину, которая, как нам кажется, точнее выразит отношение московского рубля XVI в. к нынешнему. Повторяя при этом вышеуказанные приемы, мы присоединим к ним еще некоторые соображения. По дешевым ценам, как мы сказали выше, незаметно постепенного вздорожания хлеба в продолжение XVI в.: низкие цены конца этого столетия, отмеченные хронографом, не выше низких цен, записанных Герберштейном в начале того же века. Но высокие цены второй половины века вообще значительно выше высоких цен первой половины: так, например, Герберштейн в описании центральной Московской области замечает, что в неурожайном 1525 г. за стоившее прежде (разумеется, четверть ржи) 3 деньги здесь платили 20 и даже 30 денег, а от Флетчера узнаем, что в 1588 г. рожь и пшеницу продавали в Московии по 78 денег четверть. Трудно сказать, есть ли это случайность, объясняющаяся скудостью дошедших до нас известий, или в самом деле хлебные цены второй половины века поднимались до высоты, какой они не достигали в первую. Большая вероятность последнего предположения заставляет принять эту разницу в расчет. Поэтому все отношения, какие можно вывести из сравнения дорогих цен XVI в. с нынешними, мы сведем в две таблицы, из которых одна основана на ценах первой половины, другая - на ценах второй половины века32.
  
   Москва 1520-х годов
   Рожь . .
   840:30
   = 28
   Вологда 1520-х годов
   Рожь . .
   900:14
   = 64
   Белоозеро начала XVI в.
   Рожь . .
   900:14
   = 64
  
   Рожь . .
   725:40
   = 18
   Псков 1543 г.
   Овес . .
   380:13 1/3
   = 28
  
   Ячмень . .
   565:26 2/3
   = 21
   Новгород 1544 г.
   Рожь . .
   900:13 1/3
   = 67
   Шунга 1549 г.
   Рожь . .
   1350:26 2/3
   = 51
  
   Средний знаменатель отношений 43. Сопоставив его с выведенным выше знаменателем 123, найдем, что по сложности средних знаменателей отношений дешевых цен XVI в. и дорогих цен первой его половины к ценам 1882 г. московский рубль первой половины XVI в. равняется 82 нынешним.
   Подобным образом составим отношения дорогих цен второй половины века к нынешним. Приняв дешевые цены за низший предел, до которого падала стоимость хлеба в XVI в., мы можем ввести в расчет как высший ее предел и такие дорогие цены, которые современники считали уже голодными или близкими к голодным33.
  
  
   Рожь . .
   725:21 1/3
   = 34
   Псков 1560 г.
   Овес . .
   380:16
   = 24
  
   Ячмень . .
   565:26 2/3
   = 21
  
   Пшеница
   1200:44
   = 27
  
  
  
  
  
   Рожь . .
   900:25
   = 36
   Вологда 1577 и 1578 гг.
   Овес . .
   355:13 1/3
   = 28
  
   Пшеница . .
   1240:40
   = 31
  
  
  
  
   Белоозеро 1587 г.
   Рожь . .
   900:84
   = 11
  
   Овес . .
   390:56
   =7
  
  
  
  
   Новгород 1589 г.
   Рожь . .
   900:80
   = 11
   Архангельск 1596 г.
   Рожь и овес . .
   1750:49
   = 36
   Москва конца XVI в
   Рожь . .
   840:22 1/2
   = 37
  
   Средний знаменатель 25. Повторив прежний способ действия, найдем, что московский рубль второй половины XVI в. в 74 раза дороже нынешнего.
   Легко заметить, что эти выводы получены довольно искусственным, так оказать механическим способом, который не дает никакого ручательства в том, что выведенные посредством него знаменатели показывают действительное среднее отношение хлебных цен XVI в. к нынешним. Но более надежные выводы едва ли и можно получить из таких случайных и неполных данных, какие можно собрать в памятниках XVI в.: для этого надобно было бы знать, насколько устойчиво держались на тогдашних рынках дешевые цены, как часто сменялись они дорогими и т. п. По крайней мере в своем расчете мы приняли все предосторожности против преувеличения стоимости рубля XVI в. сравнительно с нынешним, из дорогих цен брали самые высокие, отбрасывая цены, приближавшиеся к дешевым, так что выведенные нами за обе половины XVI в. знаменатели можно считать наименьшими, какие можно вывести из известных цен XVI в., а такие знаменатели представляют меньше опасности, чем преувеличенные: руководствуясь такими знаменателями, исследователь экономического быта того века наделает меньше ошибок. Трудно придумать средство проверить, что полученные нами выводы если и не выражают вполне точно ценности рубля XVI в. сравнительно с нынешним, то и не преувеличивают ее. Цены других предметов потребления не могут служить такой поверкой, потому что значение самих этих цен определяется ценами хлеба. Все эти предметы можно разделить на два разряда, резко различавшиеся между собою по сравнительной стоимости, какую они имели в XVI в.: к одному разряду можно отнести предметы привозные, к другому - туземные. Выше было уже замечено, что в сумме потребностей человека, которым удовлетворяет рынок, хлеб составлял в древней Руси более дешевую статью, чем каку

Категория: Книги | Добавил: Anul_Karapetyan (24.11.2012)
Просмотров: 314 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа