Костомаров Николай Иванович - Богдан Хмельницкий данник Оттоманской Порты

  

  

   Составляя историческую монограф³ю о Богданѣ Хмельницкомъ, мы хотя и обращались тогда во всѣ наши древлехранилища, гдѣ могли надѣяться найти письменные источники объ эпохѣ, которую принимались обработывать, но не все могли видѣть и читать, потому что не вездѣ давался намъ ко всему доступъ, въ виду разныхъ высшихъ соображен³й тѣхъ почтенныхъ особъ, которыя завѣдывали такими источниками. Отъ этого въ нашу монограф³ю не вошло иное, что, повидимому, должно было войти, такъ какъ собран³я, гдѣ хранились эти источники, обозначены у насъ въ перечнѣ источниковъ въ числѣ тѣхъ, которыми мы пользовались. Недавно, занимаясь въ архивѣ иностранныхъ дѣлъ въ Москвѣ матер³алами для истор³и Малоросс³и въ концѣ XVII и началѣ XVIII вѣковъ, мы случайно наткнулись на значительное количество документовъ, относящихся къ Богдану Хмельницкому, изъ которыхъ мног³е оказались намъ до-сихъ-поръ неизвѣстными. Благодаря доброму вниман³ю г. управляющаго главнымъ московскимъ архивомъ иностранныхъ дѣлъ, барона Ѳ. А. Бюлера, и подначальныхъ его чиновниковъ (которыхъ предупредительность и готовность оказывать всѣ зависящ³я отъ нихъ услуги выше всякой признательности), мы имѣли возможность просмотрѣть эти документы, и съ удивлен³емъ увидали тамъ кое-что, долженствующее, при надлежащемъ сопоставлен³и и обсужден³и, измѣнить не только личный нашъ, но и вообще принятый наукою взглядъ на личность Богдана Хмельницкаго и на характеръ его многознаменательной эпохи.

   Его отношен³я къ Турц³и представляются въ иномъ свѣтѣ, а не въ томъ, въ какомъ привыкли мы себѣ изображать ихъ.

   Знаменитый казацк³й вождь, котораго мы считаемъ искреннимъ слугою московскаго престола и однимъ изъ славнѣйшихъ двигателей дѣла объединен³я русской державы, былъ на самомъ дѣлѣ данникомъ оттоманской порты и не переставалъ считать себя такимъ и послѣ переяславскаго договора, когда, казалось намъ, ничто не дозволяло бы сомнѣваться въ его вѣрности Росс³и.

   Так³я отношен³я начались еще въ 1619 году, какъ показываетъ одинъ документъ о плаван³и по Черному морю и о торговлѣ, напечатанный въ собран³и государственныхъ грамотъ и договоровъ, но совершенно утвердились они въ концѣ 1650 года, какъ ясно свидѣтельствуетъ хранящаяся въ архивѣ иностранныхъ дѣлъ грамота султана Мехмета, писанная по-турецки на пергаментѣ съ приложеннымъ при ней старымъ польскимъ переводомъ. Она гласитъ такъ:

   "Наиизбраннѣйшему изъ монарховъ религ³и ²исусовой гетману казацкому Богдану Хмельницкому, его же конецъ да будетъ счастливъ чинится, писан³е с³е, исходящее отъ нашего высокаго и пресвѣтлаго трона чрезъ одного изъ урядниковъ нашихъ Османъ-Чаута, возвращающагося вмѣстѣ съ вашимъ посломъ, который привезъ ваше писан³е, исполненное самой завзятой искренности. Сообразно съ обычаями всего свѣта, наияснѣйш³й намѣстникъ нашъ, наивѣрнѣйш³й нашъ велик³й визирь приказалъ перевести его дословно и подать намъ. И мы, уразумѣвши его содержан³е, то-есть ваше и всего войска вашего прошен³е, поняли, что вы скорбите на своихъ неискреннихъ друзей, равно какъ и на жестокихъ вашихъ непр³ятелей: все о чемъ вы писали къ намъ, мы узнали и уразумѣли. Знайте же, что высокая Порта обыкла оказывать милость и милосерд³е друзьямъ и карать своихъ враговъ. Вы съ вѣрною искренност³ю откровенно высказавшись, отдаетесь подъ крилѣ и подъ протекц³ю непобѣдимой Порты нашей, и мы сердечно и любовно принимаемъ васъ и о вѣрности и искренности вашей не сомнѣваемся. Что вы секретно сообщали Османъ-Чаушу, о томъ о всемъ въ подробности онъ сообщилъ намъ, и мы тотчасъ къ вельможному монарху хану крымскому послали свой крѣпк³й и строг³й указъ, повелѣвая, чтобъ онъ никогда своихъ очей и ушей не обращалъ на польскую сторону, напротивъ, если бы оттуда подулъ какой-нибудь вѣтеръ, несущ³й на васъ войну и гонен³е, если бы поляки неожиданно и насильно напали на войско ваше, но чтобъ онъ тотчасъ своимъ быстролетнымъ войскомъ постарался подать вамъ помощь, гдѣ бы только оказалось это нужнымъ. Мы ему это сурово приказали. A пока только вы со всѣмъ войскомъ вашимъ будете вѣрными искренно преданными счастливой Портѣ нашей, до-тѣхъ-поръ ведите сношен³е съ ханомъ безопасно, и не обманетесь. Уже теперь высокая Порта вполнѣ принимаетъ васъ подъ свою протекц³ю, и вы будьте въ томъ увѣрены и намъ черезъ своихъ пословъ въ подробности объясняйте о всемъ, что дѣется въ краяхъ вашихъ. Нынѣ же, въ знавъ нашего расположен³я, нисходящаго отъ великихъ монарховъ, цесарей, владыкъ всего свѣта, при семъ нашемъ ясномъ писан³и посылаемъ штуку златоглаву и кафтанъ, чтобъ вы съ увѣренност³ю возложили на себя этотъ кафтанъ въ томъ смыслѣ, что вы теперь стали нашимъ вѣрнымъ данникомъ. A что вы наияснѣйшую Порту просили, что готовы дань давать, какъ иные наши христ³анск³е данники даютъ, то мы, благорасположенные къ вамъ, оцѣнивая ваши добродѣтели, тѣмъ остаемся довольны. A притомъ, чтобъ вы пословъ своихъ, людей достойныхъ на резиденц³ю сюда, къ намъ прислали, въ утвержден³е нашей дружбы посылаемъ вамъ с³е писан³е.

   Данъ въ началѣ мѣсяца" Реб³улъ Эвеса 1061 (въ декабрѣ 1650)".

   Грамота эта доставлена была Хмельницкому въ ту пору, когда онъ, предвидя скорое возобновлен³е войны съ поляками, боялся польскихъ старан³й склонить на сторону Польши крымскаго хана Исламъ-Гирея, данника Порты, прежняго союзника казаковъ, подозрѣвая въ послѣднемъ охлажден³е къ себѣ. Хмельницк³й думалъ побудить Турц³ю приказать хану воевать за казаковъ уже въ силу того, что казаки стали подвластными турецкому султану, которому повиноваться обязанъ былъ крымск³й властитель.

   Въ февралѣ слѣдующаго 1651 года начались первыя непр³язненныя дѣйств³я между казаками и поляками. Изъ Очакова татарск³й вождь Белнага писалъ къ Хмельницкому, что скоро прибудутъ къ Очакову вспомогательныя татарск³я силы, и вспоминая какъ онъ, вмѣстѣ съ Хмельницкимъ, воевалъ подъ Збарашемъ въ 1649 г., просилъ казацкаго гетмана замолвить о немъ доброе слово передъ ханомъ, видимо заискивая протекц³ю у новаго верховнаго повелителя мусульманъ; но турецк³й начальникъ въ Очаковѣ Арамаданъ-бегъ писалъ къ Хмельницкому, что этотъ Велнага разсылалъ письма къ татарамъ, будто съ соглас³я хана, чтобъ татары не спѣшили помогать казакамъ. Это сдѣлалось причиною замедлен³я орды, и Хмельницк³й напрасно укорялъ въ томъ его, Арамадана. Вмѣстѣ съ тѣмъ Арамаданъ-бегъ извѣщалъ, что уже салтанъ, братъ ханск³й, съ ордою въ Перекопѣ, а самъ Арамаданъ-бегъ выступилъ въ походъ въ пятницу съ казацкими посланцами: Матвѣемъ, Бѣлошапкою и Бутькомъ.

   Въ слѣдующемъ затѣмъ мѣсяцѣ мартѣ велик³й визирь Меллигь-Ахметъ-паша извѣщалъ Хмельницкаго, что государь его, султанъ оттоманск³й, благосклонно принялъ увѣрен³я казацкаго гетмана и всего войска въ дружественномъ расположен³и къ Турц³и и въ вѣрности ея монарху, и повелѣлъ приказать крымскому хану, чтобъ онъ, вмѣстѣ съ братьями своими велъ орду на помощь казакамъ противъ поляковъ. Въ то же время написано было отъ имени падишаха господарю молдавскому суровое неодобрен³е его поступковъ, показывавшихъ его нерасположен³е къ Богдану Хмельницкому, такому же, какъ и онъ самъ, дачнику оттоманскаго императора. Султавъ опять посылалъ Хмельницкому въ знакъ своей неизмѣнной къ нему благосклонности богатый кафтанъ, а визирь отъ себя послалъ ему въ подарокъ дорогой кораллъ персидск³й. Визирь совѣтовалъ гетману отправить въ Варшаву своихъ пословъ, чтобъ вывѣдать о замыслахъ поляковъ, но никакъ не довѣрять коварнымъ увѣрен³ямъ въ желан³и мира, а о томъ, что узнаетъ, доставлять свѣдѣн³я въ Турц³ю. Нѣкто Бектамъ-ага-Янчерикъ въ томъ же мартѣ писалъ къ Богдану Хмельницкому изъ Константинополя, что при дворѣ падишаха всѣ радуются союзу съ казаками, а именитые сановники денно и нощно прославляютъ подвиги Богдана Хмельницкаго. Недавно пр³ѣхавш³й изъ Чигирина Османъ-ага опять былъ отправленъ къ казацкому гетману и повезъ ему извѣст³е, что, кромѣ крымскаго хана, прибудутъ къ нему на помощь силы изъ Добруджской земли. Разомъ съ ласковымъ вниман³емъ къ своему дѣлу со стороны мусульманскихъ властей, Хмельницк³й получалъ благословен³я и благожелан³я отъ представителей православной ³ерарх³и въ земляхъ, подвластныхъ турецкому государю. Константинопольск³й патр³архъ Парѳен³й, отъ 4 февраля, послалъ къ Хмельницкому грамоту, въ которой величалъ гетмана какъ воителя за православную вѣру противъ латинства и призывалъ на него Бож³е благословен³е, а вмѣстѣ съ тѣмъ просилъ и о подаян³и чрезъ посланнаго въ русск³я страны какого-то Никиту Михайловича. Февраля 18, подобная патр³аршая грамота посылалась къ тогдашнему к³евскому митрополиту Сильвестру Коссову, а февраля 20, двѣ грамоты: одна къ генеральному писарю войска запорожскаго Ивану Выговскому, другая - къ бывшему уже при Хмельницкомъ митрополиту Коринѳскому, который впослѣдств³и былъ убитъ на Берестечскомъ сражен³и. Всѣ четыре грамоты касаясь одного предмета, писаны по-гречески и съ приложенными латинскими переводами хранятся въ московскомъ главномъ архивѣ иностранныхъ дѣлъ. Изъ нихъ видно, что послами въ Константинополѣ отъ Богдана Хмельницкаго были тогда Антонъ Ждановичъ, к³евск³й полковникъ, и какой-то Павелъ Ивановичъ, а при нихъ былъ переводчикъ, именемъ Павелъ.

   Послѣ несчастнаго поражен³я казацкихъ силъ подъ Берестечкомъ, когда Богдану приходилось мириться съ поляками на услов³яхъ, далеко не такъ выгодныхъ, какими были прежн³я заключенныя съ королемъ подъ Зборовымъ, Хмельницк³й писалъ къ турецкому султану изъ обоза подъ Бѣлою-Церковью въ сентябрѣ (безъ означен³я числа): "На сихъ дняхъ подданный вашего императорскаго величества Османѣчаушъ въ добромъ здрав³и прибылъ къ намъ вмѣстѣ съ нашими послами и доставилъ намъ письмо вашего величества, которое мы, какъ подобало, почтительнѣйше приняли. Ваше императорское величество обѣщали намъ прислать на помощь хана крымскаго и иныя войска изъ добруджской земли, но мы, не желая оставаться безъ дѣла, прм помощи всемогущаго Бога, имѣли страшную битву съ ляхами, о чемъ вашему императорскому величеству сообщитъ подданный вашего, величества Османъ-Чаушъ, который во всѣхъ битвахъ участвовалъ и видѣлъ все, что здѣсь дѣлалось; но такъ какъ вспомогательныя силы изъ Крыма и изъ Добруджи опоздали, пришлось намъ постановить миръ съ ляхами. Однако мы постоянно и неизмѣнно остались въ давнишней пр³язни съ ханомъ крымскимъ и желаемъ сохранять пр³язнь эту до послѣднихъ минутъ нашей жизни. Также хотимъ пребывать вѣрными подданными вашего императорскаго величества, какъ и доброжелательными друзьями хана. Нураддинъ султанъ находился при насъ во всѣхъ нашихъ военныхъ дѣйств³яхъ, показалъ себя мужественнымъ и достоинъ за свою отвагу уважен³я и справедливой награды при достодолжной признательности. Хотя мы съ ляхами заключили миръ, однако держимъ ляховъ въ рукахъ. Того ради покорно просимъ ваше императорское величество написать снова къ хану, чтобъ онъ соблюдалъ союзъ, который мы съ нимъ заключили, и во всѣхъ нашихъ военныхъ дѣйств³яхъ и случайностяхъ находился бы съ нами, что и мы съ нашей стороны ему и вашему императорскому величеству взаимно обѣщаемъ, и на сей часъ поклонъ вамъ отдаемъ какъ вѣрные подданные, прося Бога даровать вашему императорскому величеству при долголѣтнемъ здрав³и побѣду надъ каждымъ изъ вашихъ непр³ятелей.- Въ обозѣ подъ Бѣлою-Церковью, въ сентябрѣ. Вашего императорскаго величества вѣрный и нижайш³й подданный Богданъ Хмельницк³й гетманъ".

   Повидимому, Хмельницк³й хотѣлъ тогда въ письмѣ своемъ уклониться отъ сообщен³я своему государю истины о поражен³и постигшемъ казаковъ. Онъ объясняетъ, будто бы, не дождавшись прибыт³я обѣщанной помощи и между прочимъ прибыт³я хана съ ордами, казаки вступили въ битву съ ляхами, но не такъ было: ханъ успѣлъ соединиться съ казацкимъ войскомъ и убѣжалъ съ своими татарами въ самый разгаръ берестечской битвы, увлекши за собой Хмельницкаго противъ его собственной воли, и казака, оставшись безъ вождя, понесли страшное поражен³е. Хмельницк³й, какъ кажется, вовсе не дѣлаетъ никакого намека на берестечское дѣло и, говоря о битвахъ съ ляхами, имѣетъ въ виду тѣ, которыя происходили у него съ войскомъ Потоцкаго и Калиновскаго подъ Бѣлою-Церковью, и только на этихъ битвахъ могъ присутствовать Османъ-Чаушъ, который, какъ гласитъ письмо Хмельницкаго, только на-дняхъ передъ тѣмъ пр³ѣхалъ къ гетману вмѣстѣ съ казацкими послами, возвращавшимися отъ султана. Быть на берестечскомъ сражен³и, потомъ съѣздить въ Турц³ю и успѣть воротиться опять въ Украину едва ли могъ онъ въ тѣ времена въ течен³и двухъ мѣсяцевъ; притомъ мы знаемъ, что посланникъ турецкаго султана, находивш³йся у Хмельницкаго во время берестечскаго сражен³я, былъ взятъ въ плѣнъ поляками. Вѣроятно, этотъ взятый въ плѣнъ посланецъ турецкаго султана былъ Османъ-ага, объ отправлен³и котораго къ Хмельницкому писалъ послѣднему Бектамъ-ага-Янчерикъ въ мартѣ. Этого Османъ-агу надобно отличать отъ Османъ-Чауша, нѣсколько разъ ѣздившаго къ казацкому гетману и пр³ѣзжавшаго къ нему въ то время, какъ осъ заключалъ съ польскими военачальниками договоръ подъ Бѣлою-Церковью.

   Въ январѣ 1654 года состоялся, какъ всѣмъ извѣстно, переяславск³й договоръ съ московскими послами, и въ силу этого договора гетманъ Богданъ Хмельницк³й со всѣмъ войскомъ Запорожскимъ и со всею Малою-Росс³ею поступилъ въ подданство московскаго царя. Какъ же съ тѣхъ поръ относился бывш³й вѣрный подданный турецкаго величества къ этому величеству и къ его подручникамъ? Предъ нами письмо Богдана Хмельницкаго къ крымскому хану отъ 16 апрѣля того же 1654 года. Объ этомъ письмѣ мы упоминали въ нашей исторической монограф³и о Богданѣ Хмельницкомъ, зная его по одной рукописи Публичной библ³отеки разноязычнаго отдѣла, но это не должно мѣшать привести его по списку архива иностранныхъ дѣлъ, такъ какъ здѣсь оно и полнѣе и вѣрнѣе. Хмельницк³й пишетъ къ хану:

   "Что мы писали о поновлен³и присяги между казаками и татараши, то это заявлялось не по моей волѣ, а по волѣ цѣлаго войска, по тому поводу, что трактаты, состоявш³еся подъ Каменцемъ (жванецк³й договоръ въ декабрѣ 1653 года) объ насъ, не повели ни къ чему послѣдовательному, и мы до сихъ поръ не имѣемъ привилег³й отъ короля на зборовск³я услов³я; напротивъ, вмѣсто мира,- великое безпокойство и война; къ тому же и нѣкоторыя изъ войскъ вашей ханской милости учинили намъ велик³я кривды, а потому войско наше какъ бы пришло въ сомнѣн³е. Но когда мы остались увѣренными въ неизмѣнномъ благорасположен³и вашей царской милости и въ вѣчной неразрывной присягѣ, то мы вашу царскую милость благодаримъ, а съ своей стороны обѣщаемъ, что навѣки вѣчные ничѣмъ не нарушимъ нашей присяги, и послѣ насъ будутъ соблюдать ее и потомки наши, которую присягу, Бога высочайшаго призывая во свидѣтели, мы нынѣ поновляемъ, желая оную сохранять вѣчно, развѣ бы какая-нибудь значительная немилость оказалась къ намъ отъ вашей царской милости по кознямъ непр³ятельскимъ. Богъ видитъ, мы того не желаемъ, а напротивъ - нижайше просимъ вашу царскую милость: если бы кто на насъ клеветать сталъ, не извольте нять вѣры. Хотя наши враги на насъ клевещутъ лживо, а тутъ сами подъ нами копаютъ ямы. Мы обезпечились было постановленнымъ миромъ и ожидали привилег³й королевскихъ на зборовск³я услов³я, но вмѣсто мира явился Потоцк³й съ войскомъ польскимъ и съ пятью тысячами венгровъ и еще волоховъ, надъ которыми старшой Глигоръ Гурмасъ. Напавши, они опустошили мног³я мѣстечки и, людей убивая, вторглись подъ самую Умань. Но по милости Бож³ей не получили они себѣ утѣшен³я; напротивъ, принуждены были уходить назадъ съ большимъ для себя вредомъ. Однако же къ намъ доходитъ извѣст³е, что они еще больш³я силы собираютъ на насъ, и Радзивиллъ съ войскомъ приближается къ Любечу и Лоеву. Затѣмъ еслибъ и далѣе войска ихъ наступали на насъ, покорно просимъ вашу царскую милость о вспомогательныхъ силахъ, сообразно вѣчной присягѣ.

   "Мы обязаны будемъ заслужить это взаимною нашею услугою противъ каждаго непр³ятеля. Что касается до Москвы, что мы съ нею вошли въ пр³язнь, то мы учинили такъ по совѣту вашей царской милости, когда поляки со всѣхъ сторонъ на насъ привлекали враговъ, отчего же и намъ того же съ ними не чинить; лучше же намъ имѣть друзей со стороны Смоленска и другихъ городовъ королевскихъ! Что же наши посланцы намекнули передъ вашимъ царскимъ величествомъ, яко бы Москва нами овладѣть имѣла (opanowac miota), то такая у насъ въ то время пошла было вѣдомость, но теперь о томъ нѣтъ уже никакой рѣчи. Когда проявится у насъ что-нибудь новое по этой части, мы не замедлимъ увѣдомить о томъ вашу царскую милость. На счетъ задержанныхъ татарскихъ невольниковъ мы издали универсалъ, чтобъ так³е гдѣ найдутся, были на волю отпущены; татаринъ вашъ, вмѣстѣ съ вашими казаками, поѣхалъ отыскивать ихъ по городамъ. Обо всемъ этомъ подробное устно сообщитъ посланецъ нашъ Семенъ Савичъ. Мы же вторично прося вашей милости къ намъ, сами себя съ нашими добровольными услугами отдаемся вашей царской милости. Вашей царской милости доброжелательный слуга Богданъ Хмельницк³й со всѣмъ войскомъ запорожскимъ.

   " По написан³и этого письма пришли къ намъ два вѣрныхъ извѣст³я о томъ, что поляки постановляютъ у себя на сеймѣ. Одно извѣст³е доставлено уманскимъ полковникомъ. Когда подъ Умань приходили ляхи, тогда нашимъ попалъ въ плѣнъ ксёндзъ капелланъ польскаго гетмана Потоцкаго; онъ хотя былъ раненъ и находился при смерти, но подъ совѣстью сообщилъ нашимъ такъ: "Мы сюда идти не думали, но король и Рѣчь-Посполитая послали насъ. Я самъ былъ на сеймѣ и знаю навѣрное: король самъ лично не пойдетъ на войну, и останется въ Варшавѣ, а на свое мѣсто пошлетъ королевскаго брата Карла, который тотчасъ, какъ только трава начнетъ рости, двинется прямо подъ Умань съ войскомъ, состоящимъ изъ поляковъ, молдаванъ, венгровъ и нѣмцевъ; уже теперь приказано Потоцкому тамъ укрѣпить хорошенько обозъ. Когда ксендза этого спросили: зачѣмъ такъ глубоко въ Украйну идетъ королевское войско? - онъ отвѣчалъ:- татаръ на помощь къ себѣ ожидаетъ королевыхъ, говорятъ, обѣщано нѣсколько десятковъ тысячъ талеровъ на войну противъ казаковъ. Другая вѣдомость изъ литовскихъ краевъ: при одномъ трупѣ нашли письмо, писанное авизами, оно согласовалось слово въ слово съ тѣмъ, что объявилъ ксендъ. Изволь, ваша царская милость, вникнуть въ это: как³е у нихъ замыслы. Мы имъ не довѣряемъ, но предупреждая ихъ заранѣе, просимъ покорно вашу царскую милость, изволь намъ дать свое рѣшен³е и сообщить нашимъ посланцамъ совѣтъ: какъ намъ поступать съ агами и беями, и какъ давать отпоръ тѣмъ, которые начнутъ наступать на насъ. Изволь также увѣдомить насъ о вспомогательныхъ силахъ! скоро ли они будутъ. Богъ видитъ, мы не даемъ повода къ разрыву съ вами. Вторично просимъ: изволь о всемъ увѣдомить васъ чрезъ нашихъ посланцевъ, а мы собравши свои полки, станемъ ожидать. Далѣе, что у насъ будетъ происходить, и как³я извѣст³я откуда нибудь получимъ, обо всемъ не замедлимъ увѣдомить вашу царскую милость".

   Чтобъ понять смыслъ и духъ этого письма, надобно припомнить нѣкоторыя тогдашн³я обстоятельства. Въ ноябрѣ и декабрѣ 1653 г. Хмельницк³й воевалъ противъ поляковъ заодно съ Исламъ-Гиреемъ, но крымск³й властитель шелъ съ своими ордами на помощь казацкому вождю не но искреннему расположен³ю къ казацкому дѣлу и даже не въ видахъ пр³обрѣсть для себя выгоды отъ польской державы, какъ было передъ зборовскимъ договоромъ, онъ шелъ по волѣ и по приказан³ю турецкаго султана, своего сюзерена. Поляки заключили съ крымскимъ ханомъ миръ подъ Каменцемъ: то былъ такъ-называемый въ истор³и жванецк³й договоръ. Въ пользу казаковъ Исламъ-Гирей выговорилъ у короля Яна Казимира обѣщан³е возобновить зборовск³й договоръ, поднявш³й украинское казачество до такой высоты, до какой оно до того времени не достигало, но скоро, вслѣдств³е новой войны и берестечскаго поражен³я, замѣненный другимъ, менѣе выгоднымъ для казаковъ, бѣлоцерковскимъ договоромъ. Обѣщан³е осталось пустымъ обѣщан³емъ, и объ этомъ-то говоритъ Хмельницк³й въ настоящемъ письмѣ своемъ. Черезъ мѣсяцъ послѣ жванецкаго договора, Богданъ Хмельницк³й отдался московскому государю и въ Переяславлѣ присягнулъ ему на вѣрное подданство. Между тѣмъ онъ уже прежде учинился подданнымъ турецкаго падишаха и въ силу такого подданства имѣлъ право на содѣйств³е Турц³и и ея данника, крымскаго хана, противъ своихъ заклятыхъ враговъ - поляковъ. Понятно, что новая присяга на вѣрность, уже иному государю, должна была измѣнить его прежн³я отношен³я Хмельницкаго къ Турц³и и къ хану. Хмельницк³й думалъ укрыть ее отъ своихъ мусульманскихъ союзниковъ. Стараясь, какъ показываетъ письмо его къ хану, по возможности не распространяться объ этомъ щекотливомъ предметѣ, онъ ограничивается намеками, представляющими отношен³я казацкаго вождя къ московскому государству такъ, какъ будто у него состоялось нѣкое дружественное соглашен³е съ Москвою съ цѣл³ю побудить ее дѣйствовать непр³язненно противъ Польши, съ которою у московскаго царя были свои давн³е счеты, и притомъ Богданъ замѣчаетъ, что это сдѣлалось даже по совѣту самого хана, который когда-то говорилъ Хмельницкому, что если поляки привлекаютъ противъ казаковъ со всѣхъ сторонъ враговъ, то почему же не дѣлать того же казакамъ и не платить врагамъ своимъ ихъ же монетою? Но до хана уже доходили слухи, что московское государство (Москва) имѣло овладѣть казацкою страною; и по этому поводу Хмельницк³й глухо сообщаетъ, что и у нихъ ходила-было такая вѣдомость, но теперь уже о томъ нѣтъ болѣе рѣчи. Разумѣется, такая политика не могла продолжаться на мног³е годы, и крымское правительство скоро должно было узнать всю истину; въ томъ же 1654 году по смерти Исламъ-Гирея, при наслѣдникѣ его, поляки заключили съ Крымомъ дружественный союзъ противъ московскаго государства и казаковъ, и на много лѣтъ послѣ того татарск³я орды, подвластныя хану, воевали за поляковъ противъ казаковъ такъ же ревностно, какъ до того времени за казаковъ противъ поляковъ.

   Что касается до отношен³й непосредственно къ Турц³и и къ ея монарху казацкаго гетмана послѣ подданства московскому государю, то они нѣсколько выясняются изъ султанской грамоты, отправленной къ Богдану Хмельницкому въ сентябрѣ 1655 года. Она гласитъ такъ:

   "Послы ваши, Романъ и Яковъ, принесли намъ поклонъ и отдали грамоту, въ которой вы сообщаете, что Махметъ-Гирей-ханъ соединился съ ляхами - да, кромѣ того, съ венграми и съ разными людьми земли нашей - и воевалъ противъ васъ, нарушивъ свою присягу, и вы, видя вокругъ себя враговъ, принуждены были позвать къ себѣ Москву на помощь. Тѣмъ не менѣе, однако, вы прибѣгаете къ намъ и просите, чтобъ мы васъ подъ руку нашу и подъ оборону приняли, сообразно давнимъ писан³ямъ вашимъ. Мы васъ, яко вѣрныхъ и доброжелательныхъ слугъ нашихъ, подъ оборону нашу беремъ и обѣщаемъ помогать вамъ противъ каждаго вашего непр³ятеля. Прежде визирь мой не отворялъ ко мнѣ дверей посламъ вашимъ, но теперь, уразумѣвши подлинно изъ грамоты вашей, послали мы во всѣ земли наши, дабы всѣ о томъ знали и, никакой причины къ несоглас³ю вамъ не подавая, жили съ вами въ дружелюб³и и рукъ противъ васъ не поднимали. По всѣмъ землямъ моимъ я оповѣстилъ, что войско запорожское состоитъ подъ рукою моею, именуя васъ, паче всѣхъ другихъ,- вѣрными и доброжелательными слугами моими. Затѣмъ просимъ тебя, гетманъ Богданъ Хмельницк³й, держи въ обуздан³и войска свои, чтобъ ни моремъ, ни сухопутьемъ не входили въ государства наши и не осмѣливались опустошать ихъ, помня, что и мы всѣмъ землямъ нашимъ повелѣли жить съ вами въ дружбѣ. Особливо и о томъ приложите старан³е, чтобъ московск³е казаки въ государства наши моремъ не ходили и государствъ нашихъ не опустошали и если бы кто близк³й къ вамъ или далек³й сталъ непр³ятелемъ и воевать противъ насъ захотѣлъ,- вы были бы готовы съ войскомъ идти на него. A мы тоже обѣщаемъ: кто бы только сталъ вамъ непр³ятелемъ и началъ противъ васъ воевать,- окажемъ вамъ помощь, какъ только вы намъ о томъ дадите знать. Для лучшей вѣры и вѣрности, вы потребовали отъ насъ присяги,- и присяга наша такова есть: напередъ свидѣтельствуемся тѣмъ, кто сотворилъ и землю, и небо, и насъ всѣхъ, подъ рукою котораго мы всѣ живемъ,- свидѣтельствуемся и всѣми пророками, которыхъ признаемъ какъ мы, такъ и вы. Пусть они станутъ на ономъ свѣтѣ свидѣтелями въ томъ, что я со всѣмъ государствомъ моимъ хочу соблюсти мою присягу. Вы также, гетманъ Богданъ Хмельницк³й, со всѣмъ войскомъ запорожскимъ, присягу свою принесли намъ въ томъ, что будете самъ вѣрными и доброжелательными слугами, какъ и мы присягу свою вамъ принесли, что будемъ васъ имѣть вѣрными и доброжелательными слугами своими; итакъ, вы о насъ вѣрьте, что мы васъ за вѣрныхъ слугъ своихъ имѣемъ, а мы вѣрить будемъ, что вы желаете быть нашими вѣрными слугами. Какъ съ прежнимъ ханомъ, Исламъ-Гиреемъ, жили вы въ дружелюб³и, такъ и съ нынѣшнимъ ханомъ живите въ дружелюб³и, а также съ молдаванами, волохами, венграми - какъ съ нашими слугами - находитесь въ дружелюб³и. Я же, помня, что вы оставались съ нами въ долголѣтней дружбѣ и о ней не забывали, при вашихъ, упомянутыхъ выше, послахъ, отправляемъ къ намъ посла нашего - Шагинь-агу, черезъ котораго, по нашему обычаю, посылаемъ къ вамъ шесть кафтановъ, которые примите благодушно и не забывайте насъ. Ибо какъ мы читаемъ тѣ четыре книги, Моисеемъ намъ данныя, на которыхъ и присягу нашу принесли, то ваше посольство нынѣ окончилось и, разъ присягнувши, надобно много лѣтъ жить въ дружескомъ соглас³и".

   Эта грамота, писанная слишкомъ чрезъ полтора года послѣ присяги Богдана Хмельницкаго на вѣрность московскому государю, показываетъ, что гетманъ передъ своимъ давнимъ сюзереномъ старался объяснить связь свою съ московскимъ государствомъ такъ, какъ-будто это былъ союзъ противъ поляковъ и притомъ возбужденный крайнимъ положен³емъ, вслѣдств³е несоблюден³я присяги хана Махметъ-Гирея, ставшаго казакамъ изъ союзника непр³ятелемъ. Это была неправда: договоръ съ московскимъ государствомъ совершился еще при Исламъ-Гиреѣ и никакъ не потому, что крымск³й ханъ сталъ казакамъ врагомъ,- напротивъ, это послѣднее событ³е произошло именно вслѣдств³е соединен³я казаковъ съ московскимъ государствомъ. Изъ султанской грамоты видно также, что и при стамбульскомъ дворѣ существовало нѣкоторое время недовѣр³е къ казацкому гетману: султанъ извѣщаетъ, что визирь не отворялъ дверей оттоманскаго монарха посламъ казацкимъ, пока, наконецъ, присланныя гетманомъ объяснен³я и увѣрен³я не возстановили дружелюбныхъ отношен³й султана къ казакамъ, и пока Богданъ Хмельницк³й не возобновилъ прежняго своего обязательства, состоявшагося въ 1650 году. Документы, изъ которыхъ мы почерпнули всѣ печатаемыя свѣдѣн³я, въ московскомъ главномъ архивѣ иностранныхъ дѣлъ составляютъ часть отдѣла польской коронной метрики и, заключаясь въ двухъ картонахъ, озаглавлены: "Сношен³я Польши съ Малоросс³ею". Обнимая пер³одъ гетманства Богдана Хмельницкаго, Выговскаго, Юр³я Хмельницкаго и Тетери, они прерываются на 1663 годѣ. Одна часть этихъ документовъ, болѣе ранняя, попала въ руки поляковъ во время берестечской побѣды надъ казаками, когда побѣдителямъ досталась шкатулка Хмельницкаго съ бумагами,- другая часть была завезена въ Польшу Тетерею, который, какъ извѣстно, увезъ съ собою скарбы Хмельницкаго и клейноты войска запорожскаго, съ числу которыхъ присоединялись и письменные документы. Говорятъ, что въ московскомъ архивѣ иностранныхъ дѣлъ никто не помнить, чтобъ кто-нибудь изъ русскихъ или польскихъ историковъ пользовался именно этими документами. Большая часть ихъ нигдѣ не была напечатана, и мало такихъ, которыхъ содержан³е по другимъ спискамъ было извѣстно занимавшимся истор³ею Малоросс³и. Историческое значен³е личности Богдана должно представиться въ иномъ свѣтѣ. Его преемники - Бруховецк³е, Дорошенки, Орлики и друг³е, со второстепеннымъ значен³емъ, преслѣдуя идею самобытности Украйны подъ верховною властью Оттомавской Порты, не дѣйствовали въ разрѣзъ съ политикою Богдана Хмельницкаго,- напротивъ, думали только слѣдовать по указанному имъ кривому пути, а Юр³й Хмельницк³й, пожалованный отъ султана зван³емъ князя Малоросс³йской Украйны, былъ не "сынъ, недостойный славнаго родителя", во вполнѣ былъ его достоинъ, какъ и Богданъ оставилъ для Малоросс³и достойнаго себя сына.