Краснов Петр Николаевич - А. В. Марыняк. Генерал-от-кавалерии П. Н. Краснов, Страница 3 - Книги

"1) В СССР поднимается восстание против большевиков. Сталин и К⁰, все коммунисты, частью удерут, частью будут уничтожены, образуется там, в России, правительство, подобное Петэн - Лаваль - адмирал Дарлан, которое вступит в мирные переговоры с немцами, и война на востоке Европы замрет.

2) Немцы оттеснят большевиков примерно до Волги и укрепятся. Будут оккупированная немцами часть России и большевистская Россия - война затянется, и

3) Среднее - немцы оккупируют часть России, примерно до Волги, а в остальной части создастся какое-то иное правительство, которое заключит мир с немцами, приняв все их условия".

Ни в одном из указанных вариантов Краснов не видит места для решающего участия эмиграции. Войну с СССР ведут немцы, и никакого желания близко подпускать эмиграцию к этому делу они не испытывают. Петр Николаевич видел в этом следствие германской осмотрительности, нежелание связываться с разобщенной и далеко не однородной эмигрантской средой, большая часть которой к тому же не испытывала особой симпатии к правящему режиму III Рейха, придерживаясь прежней "союзнической" ориентации или небезосновательно трактуя "крестовый поход против большевизма" как очередную попытку немцев решить проблему "жизненного пространства" за счет восточных земель. Но старый генерал все-таки верил в искреннее желание национальной (но не нацистской!) Германии помочь России в освобождении от большевизма и сожалел, что в силу своего возраста не имеет возможности принять в этой борьбе активного участия. 12 декабря 1942 года он писал Балабину:

"Вы понимаете, что при таких обстоятельствах мне в 73 года просто смешно было бы куда-то соваться, кого-то возглавлять и путаться в дела, которые хорошо ли, худо ли, но уже идут...

Все эмигрантские дрязги и интриги теперь отступают перед тем громадным, что делается на фронте. Только через фронт, через борьбу, через жертву может быть получен доступ и место там, где была наша Родина и где строится что-то новое и удивительное, но не плохое".

Эти строки писались, когда южное крыло германского Восточного фронта уже начало разваливаться под ударами Красной Армии и близок был момент оставления Терека, Кубани и Дона. А еще недавно казалось, что жизнь там возрождается... С большим воодушевлением были проведены Войсковые праздники, после более чем двадцатилетнего перерыва восстанавливались станицы и в первую очередь храмы в них, выбирались станичные и окружные атаманы, вновь казаки садились в седло, как, казалось, весной 1918-го... Как хотелось верить, что "казаки показали всему миру, что они ничего не имеют общего с коммунистами, что они, как и в 1918-м году, готовы встать за край родной..."

Но вместе с тем "грызло" П. Н. Краснова тяжелое чувство:

"Это очень красиво и благородно, быть националистом, мечтать о "единой и неделимой", быть, еще более того, монархистом, но для сегодняшнего дня такая политика - зараза казачьего дела. Теперь такое время, что и казаки-самостийники не подходят. Идет жестокая борьба за право Дону, Кубани и Тереку жить. Ведь географически и геополитически их нет¹¹! Большевики их уничтожили. И там, на местах, старые казаки понимают всю трагическую сложность обстановки. Там понимают, что прежде чем говорить о самостоятельности Дона - "Всевеликого войска Донского", прежде чем мечтать о России, "единой и неделимой", нужно вернуть себе почетное звание казака, заслужить себе уважение, добиться признания своих прав".

Петр Николаевич прекрасно осознавал и глубину душевной ломки, произошедшей за годы большевизма: "Молодежь тамошняя требует основательной переработки. Бога забыли, к старшим, к родителям, относятся скверно, очень самоуверенны'и ненадежны, - это пока пролетарии, и подход к ним трудный. Кроме того, все они крайне запуганы и недоверчивы".

В декабре 1942 года при Министерстве по делам оккупированных восточных территорий создается Казачье управление, на которое возлагалась забота о казаках и их семьях, и к работе в нем немцы привлекают П. Н. Краснова. Современный историк пишет:

"25 января 1943 г. он (П. Н. Краснов. - А. М.) подписал обращение, в котором призвал казачество на борьбу с большевистским режимом. В обращении отмечались особые казачьи черты, казачья самобытность, право казаков на самостоятельное государственное существование, но не было ни слова о России. Как позже признавался сам Краснов, с этого момента он стал только казаком, стал служить только казачьему делу, поставив "крест на своей предыдущей деятельности". Это вполне сочеталось с мнением старого атамана о необходимости "вернуть себе почетное звание казака, заслужить себе уважение, добиться признания своих прав"".

Управление предложило Краснову возглавить казачье правительство за границей, но генерал категорически заявил на это, что все войсковые атаманы, а тем более Верховный Атаман Казачьих Войск, должны выбираться, и непременно на казачьей территории. Функции временного правительства было решено передать Главному управлению Казачьих Войск, сформированному в феврале - марте 1944 года. Тогда же Казачьему Стану, включавшему в себя в основном казаков-беженцев, была предоставлена территория в 180 000 гектар в Западной Белоруссии, но уже летом казаки были эвакуированы в Северную Италию.

Главное управление Казачьих Войск возглавил генерал Краснов, в его состав вошли Войсковые и Походные Атаманы Донского, Кубанского и Терского Войск. Фактически обязанности Главного Управления были скопированы с Казачьего Управления, к которым добавился также вопрос пополнения казачьих формирований.

Казачьи части выгодно отличались внутренней крепостью от других русских формирований, в том числе Русской Освободительной Армии генерала А. А. Власова. Генерал Балабин отмечал: "Ко мне поступает много прошений "принять в казаки"... принять в казачьи части... На вопрос, почему русские не идут в РОА - отвечают, что РОА ненадежна, что в критическом положении РОА может перейти и к большевикам, и к партизанам (были случаи), ну а казаки никуда не перейдут и никогда не предадут - казакам некуда деваться".

Не обращая внимания на свой преклонный возраст (ему давно уже перевалило за семьдесят), Петр Николаевич Краснов развернул активную деятельность: выступал с докладами и лекциями, писал множество статей, вел переговоры с германскими и казачьими представителями, отдавал приказы, посещал части... В конце зимы 1945 года он вместе с другими сотрудниками Главного Управления прибыл в расположение Казачьего Стана. В начале мая казаки перевалили Альпы и сдались в Австрии 8-й британской армии. Неподалеку от городка Лиенц, где они расположились, разместилось около 5 тысяч кавказцев во главе с генералом Султаном Келеч-Гиреем (бывший начальник Горской дивизии во время Гражданской войны). Уже после официальной капитуляции Германии в Австрию вышел из Хорватии XV-й Казачий кавалерийский корпус генерала Г. фон Паннвица, а в городок Шпиталь прорвались несколько сот "Казачьего резерва" под командой "легенды Гражданской войны" - генерала Андрея Григорьевича Шкуро, которым пришлось с боем пробиваться через "советский" Юденбург в английскую зону оккупации.

Началось тяжелое ожидание. 28 мая, под предлогом встречи с английским фельдмаршалом Г. Александером, офицеры были отделены от рядовых (около 1500, в том числе 14 генералов, из Казачьего Стана; примерно 500, в том числе 150 немцев, из корпуса Паннвица; 125 кавказцев) и под усиленным конвоем отправлены в Шпиталь, где после помещения за колючую проволоку им было объявлено о предстоящей выдаче Советам.

Петр Николаевич решил сделать последнее, что мог для казаков: в течение ночи он написал на французском языке несколько петиций - английскому Королю, в Лигу Наций, Красный Крест, Архиепископу Кентерберийскому... Испещренные тысячами подписей казачьих офицеров, некоторые из которых (например, А. Г. Шкуро) были кавалерами высших английских орденов, все письма остались без ответа. Офицеры не просили милости - если были преступления против человечества, пусть за них судит военный суд, но огулом обрекать на смерть тысячи человек...

76-летний старик, "Петр Николаевич предлагал, чтобы его первого судили, старого офицера русской Императорской Армии. Если его признают виновным, он покорится решению суда. Он брал на свою ответственность и под свое честное слово не только тех, кто из рядов эмиграции или по призыву попал в немецкие части, не только тех, кто был рожден в Германии или в зарубежьи, но всех тех, кто открыто и честно боролся против коммунизма и в прошлом были советскими гражданами"... Прекрасно понимая, что их ждет, несколько офицеров повесилось, трое перерезали себе вены осколками стекла.

Утром к лагерю подошла длинная колонна крытых грузовиков. Офицерам было объявлено о выдаче. Пассивное сопротивление севших на землю, сцепившись за руки, офицеров было быстро преодолено при помощи прикладов доблестных британских солдат. Многие офицеры показывали британским "коллегам" паспорта Франции, Югославии, Польши, "нансеновские паспорта", удостоверявшие их статус признанных Лигой Наций политических беженцев, не подлежащих насильственной выдаче. Британцы лишь глумились в ответ: "Вы - казачьи офицеры, будете показывать свои документы в СССР Сталину: езжайте к нему в гости". Безоружных офицеров, помимо конвоя с автоматами и гранатами, конвоировали бронетранспортеры и танки (!).

Через четыре часа пути колонна прибыла в Юденбург, где более двух тысяч офицеров были переданы СМЕРШу 3-го Украинского фронта. В отношении П. Н. Краснова, А. Г. Шкуро и других видных участников Гражданской войны чекисты провернули "коммерческую сделку": старых эмигрантов "выменяли" за группу германских морских офицеров во главе с адмиралом Редером. Через два дня после выдачи офицеров, также при помощи прикладов и штыков, началась выдача рядовых казаков и их семей. Опять были самоубийства, застреленные "при попытке к бегству", несколько казачек с детьми бросились с моста в быструю Драву...

Группа старших офицеров после допросов была доставлена в Москву, на Лубянку. Там, в тюремной бане, в начале июня внучатый племянник Петра Николаевича, Николай Краснов, в последний раз видел своего деда. Позднее Николай вспоминал:

"- Запомни сегодняшнее число, Колюнок, - говорил он мне. - Четвертое июня 1945 года. Предполагаю, что это - наше последнее свидание. "Гусь свинье не товарищ", как говорится. Не думаю, чтобы твою молодую судьбу связали с моей, поэтому я и попросил, чтобы тебя мне дали в банщики.

Ты, внук, выживешь. Молод еще и здоров. Сердце говорит мне, что вернешься и увидишь наших... А я уже двумя ногами стою в гробу. Не убьют - сам умру. Подходит мой срок и без помощи палачей...

...Если выживешь - исполни мое завещание. Опиши все, что будешь переживать, что увидишь, услышишь, с кем встретишься. Опиши как было. Не украшай плохое. Не сгущай красок. Не ругай хорошее. Не ври! Пиши только правду, даже если она будет кому-нибудь глаза колоть. Горькая правда всегда дороже сладкой лжи. Достаточно было самовосхваления, самообмана, самоутешения, которыми все время болела наша эмиграция. Видишь, куда нас всех привел страх заглянуть истине в глаза и признаться в своих заблуждениях и ошибках? Мы всегда переоценивали свои силы и недооценивали врага. Если бы было наоборот - не так бы теперь кончали жизнь.

Шапками коммунистов не закидаешь... Для борьбы с ними нужны другие средства, а не только слова, посыпание пеплом наших глав и вешание арф на вербах у "рек Вавилонских"...

- ...Учись запоминать, Колюнок! Зарубай у себя на носу. Здесь, в подобных условиях, писать тебе не придется. Ни записочки, ни заметочки. Употребляй мозг, как записную книжку, как фотографический аппарат. Это важно. Это невероятно важно! От Лиенца и до конца пути своего по мукам - запоминай. Мир должен узнать правду о том, что совершилось и что совершится, от измены и предательства до... конца.

...Не воображай себя писателем, философом, мыслителем. Не выводи сам своих заключений из того, что тебе не ясно. Дай их вывести другим. Не гонись за четкостью фразы, за красотой слов. Не всем это дано. Будь просто Николаем Красновым, а не художником-писателем. Простота и искренность будут твоими лучшими советниками.

. . . В свое время я написал много книг. Всю свою душу вложил в них. Многие мои произведения занозой сидят в сердцах наших теперешних "радушных хозяев". Они переведены на 17 языков. И сегодня меня расспрашивали - откуда я брал типы и материалы, есть ли у меня еще что-либо не изданное, где находится. Им я не сказал, но тебе скажу: у бабушки, Лидии Федоровны! Там и манускрипт книги "Погибельный Кавказ". Повесть. Посвятил я ее нашему юношеству. Русскому юношеству. Прошу тебя, если выйдешь - издай эту книгу в мою память. Обещаешь?..

- Обещаю, дедушка!

- ...Что бы ни случилось - не смей возненавидеть Россию. Не она, не русский народ - виновники всеобщих страданий. Не в нем, не в народе лежит причина всех несчастий. Измена была. Крамола была. Не достаточно любили свою родину те, кто первыми должны были ее любить и защищать. Сверху все это началось, Николай. От тех, кто стоял между престолом и ширью народной...

...Россия была и будет. Может быть, не та, не в боярском наряде, а в сермяге и лаптях, но она не умрет. Можно уничтожить миллионы людей, но им на смену народятся новые. Народ не вымрет. Все переменится, когда придут сроки. Не вечно же будет жить Сталин и Сталины. Умрут они, и настанут многие перемены.

...Воскресение России будет совершаться постепенно. Не сразу. Такое громадное тело не может сразу выздороветь. Жаль, что я не доживу... Помнишь наши встречи с солдатами в Юденбурге? Хорошие ребята. Ни в чем я их винить не могу, а они-то и есть - Россия, Николай!

... А теперь давай прощаться, внук... Жаль мне, что мне нечем тебя благословить. Ни креста, ни иконки. Все забрали. Дай, я тебя перекрещу, во имя Господне. Да сохранит Он тебя...

Дед крепко сложил пальцы и, сильно прижимая их к моему лбу, груди, правому и левому плечу, осенил крестным знамением.

Я чувствовал, как комок рыданий подкатывает к горлу. Слезы остро защипали края век. Мне пришлось до боли сжать зубы, чтобы сдержать себя. Обняв старческое тело, я старался в этом объятии передать все свои мысли и все свои чувства.

- Прощай, Колюнок! Не поминай лихом! Береги имя Красновых. Не давай его в обиду. Имя это не большое, не богатое, но ко многому обязывающее... Прощай!"

После бани с кителя генерала исчезли погоны и орден Святого Георгия IV-й степени.

* * *

16 января 1947 года в Москве на скамье подсудимых сидели шестеро генералов: эмигранты П. Н. Краснов, А. Г. Шкуро, С. Н. Краснов и Султан Келеч-Гирей, советский гражданин Т. И. Доманов и германский подданный Г. фон Паннвиц. Суда по существу не было. Разрешение на его закрытое проведение, осуждение к смертной казни и приведение приговора в исполнение было запрошено министром госбезопасности Абакумовым у И. В. Сталина заранее. "Вождь" наложил резолюцию: "Согласен".

Примечания

¹ Впоследствии хутор выделится в отдельную станицу и свои "Открытые письма к казакам" в 1920-е годы бывший Атаман будет подписывать: "Петр Краснов, казак станицы Каргинской". - А. М.

² Состояла из старших кадет - учащихся 6-го и 7-го классов - юношей 16-17 лет. - A. M.

³ Кавказскими татарами в Российской Империи называли азербайджанцев. - А. М.

⁴ Так в первоисточнике. Видимо, следует читать "показатель". - А. М.

⁵ Генерал Яков Петрович Бакланов - легендарный герой Кавказских войн 1817-1864 годов. На его личном значке была вышита Адамова голова со скрещенными костями и надпись: "Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь". Баклановский значок был закреплен за 17-м Донским казачьим полком, получившим вечное шефство генерала. - А. М.

⁶ Разрядка П. Н. Краснова. - A. M.

⁷ Согласно этим статьям устанавливался флаг Всевеликого Войска Донского из трех горизонтальных полос: синей, желтой и алой, обозначавших донских казаков, калмыков и русских, проживавших в области. Восстанавливалась старая печать и герб Войска - голый казак, сидящий в папахе, при ружье и сабле на винной бочке, что дало повод острым языкам "переименовывать" Войско из "Всевеликого" во "Всевеселое". Народным гимном признавалась песня "Всколыхнулся, взволновался Православный Тихий Дон". - А. М.

⁸ В своей работе "Всевеликое Войско Донское" П. Н. Краснов всюду говорит о себе в третьем лице ("Атаман"). - А. М.

⁹ Разрядка П. Н. Краснова. - А. М.

¹⁰ Символ Атаманской власти, род булавы; аналог скипетра в монархиях. - A. M.

¹¹ Выделено П. Н. Красновым. - A. M.