Двадцатипятилѣт³е литературной дѣятельности В. А. Крылова.
"Новости" 5 октября 1887 г.
5-го октября 1862 года появилась въ свѣтъ первая статья извѣстнаго теперь писателя В. А. Крылова (Александрова). Съ тѣхъ поръ прошло 25 лѣтъ; во все это время онъ прилежно работалъ на литературномъ поприщѣ и написалъ болѣе 100 театральныхъ пьесъ. Кромѣ того, время отъ времени онъ помѣщалъ фельетоны въ Коршевскихъ "Петербургскихъ Вѣдомостяхъ" (изъ нихъ составились въ 1869 году, между прочимъ, и его извѣстные "Столбы") и статьи въ толстыхъ журналахъ (напр., "Вѣстникъ Европы" март. и апрѣль 1881 г. "О драмѣ страстей Господнихъ въ Бавар³и"). Онъ далъ намъ образцовый переводъ Лессинговскаго "Натана" съ подробнымъ историко-литературнымъ комментар³емъ и обстоятельной библ³ограф³ей. Вотъ внѣшняя сторона дѣятельности В. А. Крылова за 25 лѣтъ.
25 лѣтъ работы - это солидный срокъ, вообще, а для писателя это цѣлая жизнь, особенно, если онъ на обѣихъ граняхъ этого промежутка является литературнымъ работникомъ. 25 лѣтъ не сойти съ поприща писательскаго, не стать ни адвокатомъ, ни чиновникомъ, ни предпринимателемъ - это задача, которую не всяк³й исполнитъ, потому что для этого надо не только любить литературу, но и вѣрить въ нее, т. е. хранить въ себѣ искру Бож³ю, смолоду загорѣвшуюся въ душѣ. Я не имѣю въ виду въ этой короткой статьѣ сдѣлать обзоръ, а тѣмъ менѣе анализъ литературной дѣятельности Крылова, но мнѣ, можетъ быть, удастся отмѣтить нѣсколько характерныхъ штриховъ въ его работахъ и уловить, хотя отчасти, преемственность въ его литературныхъ воззрѣн³яхъ.
Популярность В. А. Крылова въ м³рѣ литературно-сценическомъ не подлежитъ никакому сомнѣн³ю: сцены Императорск³я, частныя, любительск³я наполняютъ свой репертуаръ его пьесами. Въ течен³и послѣднихъ лѣтъ съ начала семидесятыхъ годовъ на одной только петербургской драматической сценѣ 55 его пьесъ (о которыхъ я имѣю свѣдѣн³я) сыграны были 1.397 разъ. Надо признать также, что комед³и В. А. Крылова дали театру новаго зрителя: ихъ смотрятъ, ими интересуются люди, которые-бы иначе въ театръ не пошли. A всяк³й завоеванный читатель и зритель есть заслуга для завоевателя, потому что такимъ образомъ люди отрываются отъ сплошной темной массы и становятся доступными литературному вл³ян³ю. Но на чемъ-же выросла популярность В. А. Крылова и чѣмъ она питается? Наконецъ, какую цѣнность она имѣетъ?
Связь сценическаго писателя съ публикой должна, какъ мнѣ кажется, основываться, помимо достоинства самыхъ произведен³й, на горячемъ интересѣ самого автора къ ходу пьесы, къ исполнителямъ, къ настроен³ю въ зрительной залѣ. Любовь къ театру, умѣнье жить душой въ сценической атмосферѣ - сказалось въ Крыловѣ съ первой строки, изданной имъ въ свѣтъ. Драматургъ нашъ началъ свою литературную дѣятельность, ровно 25 лѣтъ тому назадъ, длинной статьей о бенефисномъ спектаклѣ г-жи Левкѣевой, гдѣ давали "Горе отъ ума". Молодой критикъ не ограничился простой реценз³ей объ исполнителяхъ: онъ далъ живой и тонк³й разборъ Грибоѣдовской пьесы. При этомъ обнаружилось тщательное и любовное изучен³е предмета. Видно, что ужь и тогда будущему драматургу хотѣлось представить себѣ въ лицахъ "Горе отъ ума" людей живыхъ, создать себѣ конкретно-ясное представлен³е о грибоѣдовской Москвѣ. Такъ, онъ старается опредѣлить возрастъ Чацкаго и дѣлаетъ его горячимъ и благороднымъ юношей; онъ хочетъ отдѣлить отъ настоящей крѣпостной Лизы наносныя, искусственно-приданныя ей черты субретки, Тартюфовской Дорины. Въ сужден³яхъ объ исполнен³и ролей у молодого критика видѣнъ уже сложивш³йся, опредѣленный критер³й: простота, искренность, типичность - вотъ какъ понималъ онъ еще тогда свойства настоящей хорошей игры; въ его сознан³и были уже всѣ элементы сценическаго реализма.
Прослѣдивъ дальше замѣчан³я нашего драматурга объ исполнен³и его собственныхъ пьесъ, они бросаютъ свѣтъ на эту живую душевную связь со сценой и зрительной залой. Въ предислов³и ко второму издан³ю своей комед³и "Въ осадномъ положен³и" онъ съ удовольств³емъ (и вѣроятно съ гордостью) отвѣчаетъ. что пьеса его далась актерамъ необыкновенно легко (Др. С. 2, VII). Про постановку комед³и "Въ духѣ времени" онъ замѣчаетъ: "радостно было начинать постановку пьесы, чувствовалось что-то родственное по духу, любовное къ дѣлу (Др. С. 3, XII). Наблюден³я надъ зрителями, разговоры со знакомыми по поводу пьесы - все это живо занимаетъ автора. Онъ отмѣчаетъ, гдѣ публика особенно смѣялась, что прошло незамѣченнымъ, что невѣрно оттѣнилось, и откровенно сознается, если пьеса "торжественно провалилась". Въ одной изъ своихъ пьесъ онъ рисуетъ человѣка, который готовится совершить подлость, очень мало рельефную, но, тѣмъ не менѣе, подлость. Кто-то изъ его знакомыхъ замѣчаетъ ему, что такъ поступила бы вся Москва, и драматургъ нашъ приходитъ въ восторгъ отъ этого наивнаго отзыва: онъ считаетъ его "очень лестной реценз³ей пьесѣ"; критику жизни онъ признаетъ не менѣе существенной, чѣмъ критику литературную (Др. С. 3, XVI). A какъ ему пр³ятно, если случится услышать мимоходомъ, что по выходѣ изъ театра, зрители обсуждаютъ его пьесу, провѣряя ее личнымъ опытомъ, личнымъ знан³емъ (Др. С. 2, XV), и какъ досадно ему, наоборотъ, когда "иные зрители, полной грудью отъ души смѣявш³еся при исполнен³и пьесы, потомъ относились къ ней не болѣе, какъ къ потѣшной шуткѣ" (Др. С. 2, X).
Эта постоянная самопровѣрка не должна, впрочемъ, насъ удивлять. Сценическ³й писатель, какъ и актеръ, черпаетъ свою силу во вниман³и и въ сочувств³и зрительной залы. Но горе актеру - рабу толпы, и сугубое горе писателю, который поступится вкусамъ публики своей идеей, своимъ этическимъ стремлен³емъ. В. А. Крыловъ хорошо знаетъ разницу въ цѣнѣ успѣха пьесы любимой, выношенной, и успѣха грубаго, низшаго, заранѣе разсчитаннаго. Въ предислов³и къ своему "Змѣю Горынычу" онъ высказывается, именно въ такомъ смыслѣ. "Пускай провалится,- говоритъ онъ (Др. С. 2, XIV) въ отвѣтъ на чье то предсказан³е, что пьеса навѣрно провалится,- мнѣ этотъ опытъ дороже постановки многихъ пьесъ, на успѣхъ которыхъ я могу разсчитывать навѣрняка". Когда его просили прибавить въ концѣ той-же пьесы строчки двѣ болѣе кричащихъ и эффектныхъ,- онъ отказался на отрѣзъ. (Др. С. 2, XXIX).
Обратимся теперь къ самымъ произведен³ямъ Крылова. Комед³я является для него любимѣйшею формою литературныхъ произведен³й. Онъ говоритъ по поводу одной изъ своихъ пьесъ: "Мнѣ какъ то симпатичнѣе эта веселая форма, не составляющая въ зрителѣ томящаго впечатлѣн³я, производимаго драмой, но все-таки наводящая на мысль, что и въ смѣхѣ онъ близокъ къ плачу" (Др. С. 2, X). Основан³емъ комическаго, какъ извѣстно, является смѣхъ, но смѣхъ, не какъ одно изъ безотчетныхъ явлен³й въ нашемъ организмѣ, а какъ идея, какъ форма нашихъ разумныхъ отношен³й къ дѣйствительности, смѣхъ этическ³й. Тотъ смѣхъ, который выводитъ на позоръ и тѣмъ караетъ двухъ безсмѣнныхъ героевъ комед³и - Ложь и Пошлость, играетъ въ комед³и туже роль, какую рокъ игралъ въ трагед³и древнихъ. Онѣ верховный и безапелляц³онный судья явлен³й жизни. Чѣмъ глубже проникаютъ въ человѣческую жизнь ложь и пошлость, чѣмъ не замѣтнѣе мѣсто, гдѣ онѣ гнѣздятся, чѣмъ хитрѣе онѣ слились съ правдой и порядочностью и чѣмъ изящнѣе прикрыты,- тѣмъ больше заслуга писателя, извлекшаго ихъ на свѣтъ Бож³й и назвавшаго настоящимъ именемъ. Съ другой стороны, чѣмъ живѣе и типичнѣе лица, въ которыхъ эта пошлость осмѣивается, тѣмъ безапелляц³оннѣе и тверже приговоръ поэта. У В. Крылова два типа комед³й: однѣ выставляютъ ложь и пошлость въ общежитейскихъ отношен³яхъ, друг³я касаются опредѣленной общественной среды или извѣстнаго общественнаго вопроса.
Въ первой группѣ пьесъ, мнѣ кажется, интересны слѣдующ³я "Въ духѣ времени", "Въ осадномъ положен³и", "На хлѣбахъ изъ милости", "Поэз³я любви", "Къ мировому". Комед³я "Въ духѣ времени" обличаетъ эмбр³ональное, такъ сказать, мошенничество, ту форму "житейской нравственности", при которой люди способны дѣлать нечестныя вещи, въ полной наивности полагая, что они безукоризненно чисты. Метельниковъ, главное дѣйствующее лицо комед³и, по моему, очень удался. Это человѣкъ въ высшей степени "средн³й, со стертыми чертами: у него нѣтъ ни добродѣтелей, ни пороковъ, онъ вовсе "безъ поступковъ", какъ характеризовалъ Щедринъ одного изъ своихъ героевъ; у Метельникова много внѣшней порядочности; онъ не возьметъ взятки, не налжетъ, не насплетничаетъ. Мало этого, онъ очень дорожитъ репутац³ей порядочности и не для того чтобы удобнѣе ловить рыбу въ мутной водѣ, а просто потому, что у него есть опредѣленный point d'honneur, что его даже оскорбляютъ нравственно разные грубо-нечестные поступки, напримѣръ, взяточничество и грабежъ по службѣ. И вотъ этотъ Метельниковъ, одинъ изъ милл³оновъ Метельниковыхъ, съ покойной совѣстью готовъ воспользоваться предполагаемымъ стѣсненнымъ положен³емъ и неопытностью вдовы Бурановой, чтобы втридешева купить у нея имѣн³е. Метельниковы эти - язва всякаго общества, тормазъ всякаго прогресса: ихъ сила въ ихъ косности, безличной "честности" и въ томъ, что ихъ много. Рядомъ съ Метельниковымъ комед³я выставляетъ другихъ "порядочныхъ по виду" людей: вотъ циникъ Бликъ, онъ беретъ за свой практическ³й умъ и благодаря своей наглости процентъ со всякихъ человѣческихъ свойствъ: съ простодуш³я, съ глупости, съ жадности; но въ сущности, онъ качественно не хуже другихъ - до настоящей честности ему не дальше, чѣмъ Метельникову. Буранова (въ той же комед³и) меньше удалась Крылову. Особенно проиграетъ она, если мы сравнимъ ее съ нѣсколько родственнымъ ей типомъ героини комед³и Островскаго "Не сошлись характерами". Тамъ это живой человѣкъ - если вы не поймете, то буквально почувствуете на этомъ примѣрѣ, что сантиментальные слѣды панс³онскаго воспитан³я прекрасно уживаются съ м³ровоззрѣн³емъ лавочницы и процентщицы. Но Буранова плохо склеена: она просто каррикатурна и слишкомъ глупа для своей умной и тонкой роли. Въ pendant къ ней и Лукинъ не носитъ на себѣ, кромѣ заголовка, ни одного интеллигентнаго признака: онъ просто комиченъ въ своемъ послѣднемъ объяснен³и съ дочерью Метельникова. Надо замѣтить, вообще, что нашему драматургу лучше удаются мужск³е отрицательные типы и женск³е положительные.
Комед³я "Въ осадномъ положен³и" касается явлен³я очень характернаго - самодурства и деспотизма въ любви. Лучш³я человѣческ³я чувства въ ихъ безсмысленномъ проявлен³и оказываются не только безплодными, но просто мучительными. Въ пьесѣ изображается, какъ цѣлая семья мучитъ своего гостя излишествомъ и назойливостью своей любезности. Героиня пьесы, дѣвица бойкая и умненькая (любимый типъ автора). пользуется этимъ, чтобы подлить масла въ огонь, и доводитъ деспотизмъ своей притворной любви до такихъ граней, что несчастному приходится бѣжать. Пьеса смотрится легко, говорятъ, играется и даже читается легко.
Мѣстами она грубовато шаржирована. Но основной мотивъ, во всякомъ случаѣ, очень поучителенъ. Пьеса "На хлѣбахъ изъ милости" представляетъ въ смѣшномъ видѣ злоупотреблен³е человѣческимъ сострадан³емъ. Пользуясь своимъ несчастьемъ, своей ролью жертвы, человѣкъ становится мало-по-малу мучителемъ окружающихъ; точно нищ³й своими язвами или баба взятымъ на прокатъ ребенкомъ, "пострадавш³й" просто эксплуатируетъ васъ; мало того, онъ васъ шельмуетъ; своею обидчивостью и лицемѣрнымъ смирен³емъ доводитъ до бѣшенства, часто безсильнаго, и потому вдвое тяжелѣйшаго и, наконецъ великодушно прощаетъ, снисходя къ вашимъ слабостямъ. Частично въ жизни это наблюдается на каждомъ шагу. Въ этомъ то мы и видимъ заслугу Крылова, что его комед³и ярко иллюстрируютъ близк³е каждому человѣку житейск³е вопросы - въ подобныхъ явлен³яхъ надо искать и основан³я его популярности.
"Поэз³я любви" срываетъ изящный и романическ³й покровъ съ интимной жизни людей, гдѣ часто гнѣздится еще болѣе лжи и пошлости, чѣмъ въ ихъ повседневныхъ открытыхъ отношен³яхъ. Человѣкъ любитъ замужнюю женщину, жену одного негодяя, но его чувство держится, лишь пока отношен³я являются въ формѣ интрижки, пока, прикрытыя маской прилич³я, они не налагаютъ серьезной отвѣтственности, но лишь только является возможность ввести отношен³я въ правильныя нормы, чувство куда то улетучивается,- выходитъ, что было очень обыкновенное прелюбодѣян³е. Мотивъ пьесы очень серьезенъ; не надо забывать при этомъ, что комед³я В. А. Крылова затронула связанный съ нею вопросъ о разводѣ ранѣе, чѣмъ пьесы Мельяка и Сарду надѣлавш³я столько шуму.
Жанровая пьеска "Къ мировому" изъ старыхъ комед³й нашего драматурга была нѣкоторое время одной изъ любимыхъ репертуарныхъ пьесъ; она выдержала на Александринской сценѣ до 50 представлен³й.
Основана она на очень элементарномъ мотивѣ - наказанномъ лицемѣр³и. Чиновникъ, читающ³й мораль своей семьѣ и считающ³й себя примѣрнымъ семьяниномъ, попадаетъ къ мировому и приговаривается къ аресту за грубоватыя попытки завести интрижку съ одной дѣвицей. На этой канвѣ развивается интересная картинка нравовъ. Публика неудержимо смѣется, особенно, смотря на ту сцену, гдѣ отецъ семейства собирается будто въ дѣловую поѣздку,- въ кутузку и въ торопяхъ и въ тревогѣ спадаетъ съ тона, точно его кто разбранилъ.
Въ общемъ мотивы пьесъ Крылова бываютъ интересны и серьезны, но часто изображен³е въ нихъ недостаточно типично и восполняетъ свои художественные пробѣлы сценичностью. Типическое изображен³е служитъ существеннымъ признакомъ всякой вполнѣ художественной пьесы.
Типы Грибоѣдовскихъ, Гоголевскихъ вещей, или комед³й Островскаго - всѣ эти Скалозубы, Хлестаковы, Титы Титычи, Любимы Торцовы, стали просто нарицательными именами. Чтобы живо себѣ представить ихъ, не надо сцены. Но иногда пьеса даетъ не типы, а только благодарный матер³алъ для сценической игры; дѣйствующ³я лица обрисованы общими штрихами, которые развиваются и дополняются артистами при исполнен³и. Такой характеръ сценическаго изображен³я напоминаетъ отчасти декоративную живопись, которая имѣетъ смыслъ только при особомъ освѣщен³и, въ извѣстной обстановкѣ и на разстоян³и: тогда иллюз³я, пожалуй, даже сильнѣе, чѣмъ въ картинѣ.
У В. А. Крылова есть въ отношен³и типичности два коренныхъ недостатка: во-первыхъ, у него очень обыкновенны дѣйствующ³я лица съ ускользающей, мало характерной физ³оном³ей; таковы: адвокатъ Карниковъ ("На хлѣбахъ изъ милости"), Рубановъ ("Къ мировому"), Балясинъ ("Поэз³я любви"); во-вторыхъ, у него есть наклонность къ шаржировкѣ. Надо различать два вида шаржа. Бываетъ шаржъ только видимый: есть литературные типы, которые какъ бы напрашиваются на шаржъ; при изображен³и этихъ людей артисту трудно избѣжать упрека въ утрировкѣ; таковы: Репетиловъ, Бобчинск³й и Добчинск³й. Но поэты не шаржировали этихъ типовъ. Вспомните, какъ страдалъ Гоголь, когда его Петры Ивановичи вышли на сценѣ шутами гороховыми. Но бываетъ шаржъ въ самомъ литературномъ изображен³и: таковъ у В. Крылова Васил³й Захарычъ ("Въ осадномъ положен³и") - человѣкъ глупый просто до ид³отизма; таковъ у него же Силантьевъ ("Горе - злосчастье"), котораго авторъ заставляетъ, приходя къ человѣку, покушавшемуся на самоуб³йство и умирающему, произносить слѣдующую тираду:
Ишь, канальи! еле доберешься до нихъ... еще чиновники!- въ какой грязи живутъ (стр. 203) - а когда ему говорятъ, что больной уснулъ (въ дѣйствительности, онъ уже умеръ), онъ продолжаетъ:
- Пустяки! сейчасъ встрепенется, скажи-ка ему только... мы ему мѣсто принесли, помощникомъ столоначальника его зачислили... (стр. 204).
Такихъ шаржей, къ сожалѣн³ю, у нашего драматурга достаточно и въ обрисовкѣ личностей, и въ самомъ развит³и дѣйств³я.
Но и для шаржа бываетъ основан³е. Положимъ, что для развитаго вкуса изображен³е кажется тяжелымъ, удручающимъ, когда краски наложены густо и грубо. Но, если имѣть въ виду массу, то театръ оставляетъ за собой право иной разъ прибѣгнуть и къ грубому эффекту для иллюстрирован³я полезной мысли. Напримѣръ, комическое положен³е Заводецкаго ("Въ осадномъ положен³и"), который бѣжитъ отъ дружеской опеки и возвращается назадъ въ сопровожден³и поймавшей его няньки,- несомнѣнно шаржировано; но мы понимаемъ этотъ шаржъ:- онъ заставляетъ почувствовать даже наименѣе впечатлительныхъ зрителей, до какого грубаго и уродливаго положен³я можетъ довести людей ложь въ ихъ отношен³яхъ. Но для усилен³я смѣха сдѣлать человѣка заикой или хромымъ - это шаржъ непоучительный, даже вредный. У Крылова, въ его комед³яхъ, по крайней мѣрѣ, шаржей второго рода почти нѣтъ. Драматургу удалось избѣжать еще одной очень нехорошей формы сценической каррикатуры: шаржа професс³ональнаго и нац³ональнаго. Еще въ первой своей статьѣ (Спб. Вѣд., 5-го октября 1862 г.), о которой мы выше говорили, Крыловъ отзывается съ большимъ несочувств³емъ о тѣхъ роляхъ, которыя требуютъ одной внѣшней отдѣлки. Таковы водевильныя роли жидовъ или татаръ (Отд. отт. стр. 2-3). И въ самомъ дѣлѣ, мы почти не встрѣчаемъ у него этихъ шаблонныхъ: докторовъ - съ ихъ безсердеч³емъ, претенц³озностью и алчностью, адвокатовъ - лгуновъ и хапугъ, глупыхъ восточныхъ человѣковъ и т. п. Какъ разъ наоборотъ, онъ часто выводитъ лицъ (и даже важныхъ по ходу дѣйств³я) безъ всякаго отношен³я къ ихъ професс³и; напримѣръ, отчего Причаловъ - докторъ, а не учитель; отчего Лукинъ - профессоръ, а не технологъ; Пришельцевъ - художникъ, а не литераторъ; чѣмъ Карниковъ болѣе адвокатъ, чѣмъ биржевой игрокъ или докторъ? Комизмъ, происходящ³й отъ несоотвѣтств³я чужого нац³ональнаго типа съ туземнымъ, общимъ является у него рѣдко: въ "Баловнѣ" выведенъ, правда, нѣмецъ, но въ немъ мало внѣшне-комичнаго. A между тѣмъ, очень крупные таланты не умѣли уберечься отъ шаржа въ изображен³и професс³и и нац³ональности: вспомнимъ польскихъ шляхтичей и докторовъ у Достоевскаго. Одно только еще замѣчан³е сдѣлаю по этому поводу о нашемъ драматургѣ. Есть типъ общественный, ему положительно несимпатичный, и къ которому онъ, можетъ быть, не всегда справедливъ - это типъ землевладѣльческ³й, дворянск³й (т. е. даже не типъ, а среда). Въ пьесахъ Крылова есть въ этомъ отношен³и связь съ его старыми работами,
Молодое и горячее его произведен³е "Столбы" (1869 г.), когда то навлекшее на него преслѣдован³е и кару, выставляетъ рядъ очень неутѣшительныхъ наблюден³й въ въ средѣ Фискелей и Провалишенцевыхъ. Осадокъ горечи отъ старыхъ наблюден³й и, конечно, коренной демократизмъ м³ровозрѣн³я В. А. Крылова сказался въ его пьесахъ часто, можетъ быть, даже безсознательно. Онъ не создалъ и не могъ-бы создать ни "Стараго барина" (написаннаго Пальмомъ и созданнаго покойнымъ Самойловымъ), ни даже Паратова ("Безприданница" Островскаго); взамѣнъ этого, у него Виницыны, Безанцы, черствые циники Силантьевы, пошлые Мурановы и Варенцовы, негодяи Прилуцк³е, а рядомъ съ ними Лукины, Причаловы, Грумины, Пришельцевы - симпатичные люди изъ разночинцевъ.
Но обратимся ко второй группѣ комед³й Крылова. Земское дѣло всегда не только интересовало нашего драматурга,- оно душевно привлекало его, захватывало.
Какъ странно при этомъ читать и слышать упреки, расточавш³еся нашему драматургу за "очернен³е "земскаго дѣла", за "подрывъ общественнаго довѣр³я къ молодымъ учрежден³ямъ" и т. д., все по поводу комед³и "Земцы", да еще комед³и-то какой, чуть ли не любимаго авторскаго дѣтища!
Пьеса "Земцы" перекрещенная при постановкѣ на сцену въ "Змѣя Горыныча", даетъ, правда, печальную картину земскихъ дѣлъ въ одномъ русскомъ уѣздѣ. Весь уѣздъ въ рукахъ у купца - воротилы и пляшетъ по его дудкѣ. Съ нимъ борется единственный честный человѣкъ въ земскомъ персоналѣ - врачъ Причаловъ. Но земск³я дѣла - это фонъ картины; узоръ - это истор³я молодой женской души, которая переживаетъ въ этой грустной обстановкѣ нравственный кризисъ. Дочь "Змѣя Горыныча" - Настя Кружанова - дѣвушка съ чуткой и нервной организац³ей, живая, умная, благородная по натурѣ. Но она оказывается вмѣстѣ съ тѣмъ сильной и мужественной натурой и переноситъ кризисъ бодро; пусть женихъ ея оказался мелкимъ и пошленькимъ человѣчкомъ, а умирающ³й и ошельмованный отецъ бременемъ легъ на ея молодую жизнь, она увидѣла новый свѣтъ, въ ней зазвучали молчавш³я ранѣе струны, и для нея возвращен³е къ прошлому стало невозможно. Характерный фазисъ ея истор³и вполнѣ завершенъ въ комед³и, и нѣтъ никакого основан³я упрекать автора въ томъ, что комед³я не окончена оттого, что въ концѣ никого не повѣнчали, не посадили въ тюрьму и не похоронили.
Но гдѣ соотвѣтств³е между истор³ей Насти Кружановой и земской истор³ей? Оно есть и ближайшее. И тамъ и здѣсь борьба неровная и гордая; и тамъ и здѣсь у Причалова и у Насти не можетъ быть ни возврата къ старому порядку, ни комиромисса. Не безъ основан³я выбралъ авторъ для иллюстрац³и этого нравственнаго кризиса, этого перерожден³я - душу женскую: въ ней процессъ совершается нагляднѣе, кристалличнѣе и тоньше.
Женской ролью въ центрѣ и "общественнымъ" характеромъ комед³я "Земцы" сближается съ другой крупной вещью Крылова - "Не ко двору".
Надя Муранова представляется уже сложившейся нравственно дѣвушкой: это натура даровитая и энергическая; въ юной головкѣ живутъ разносторонн³е и серьезные интересы: Надя и артистка, и учительница, ее занимаютъ земск³е, даже экономическ³е вопросы; но не смотря на всѣ ея таланты, умъ, энерг³ю и даже, именно, благодаря ея выдающейся натурѣ, ее отстраняютъ отъ учебнаго дѣла, заставляютъ бѣжать изъ города: ей мститъ оскорбленное ею тщеслав³е, злобная и бездарная зависть, пренебрежная тупость,- словомъ, то болото, которое она пыталась мѣстами всколыхнуть.
Эти два женскихъ типа родственны другъ другу и даже связаны генетически (Надя какъ бы продолжила Настю: ей дано воспитан³емъ, добрымъ вл³ян³емъ съ дѣтства то, до чего Настя Кружанова должна была доходить опытомъ и страдан³емъ).
Несмотря на идеальный характеръ этихъ двухъ изображен³й, въ нихъ много жизненнаго и справедливаго. Истор³я послѣднихъ поколѣн³й русскихъ дѣвушекъ дала намъ массу примѣровъ такихъ цѣльныхъ, страстно энергическихъ натуръ, съ тѣми же чистыми идеальными стремлен³ями и горькими разочарован³ями. Очень характерно, что авторъ не погубилъ и не разбилъ своихъ героинь въ концѣ пьесъ: энерг³я не должна умирать, а должна искать новыхъ путей. Къ симпатичнымъ женскимъ типамъ подходитъ и Анна Ивановна Пришельцева ("Семья") старая дѣвица. Въ молодости она, можетъ быть, была такой же Надей Мурановой, только, вѣроятно, не красивой, не блестящей и не одерживала побѣдъ. На сценѣ она почти старухой: живетъ литературнымъ трудомъ и позабыла мечты о радостяхъ жизни; сухая и холодная по пр³емамъ и безконечно добрая и мягкая въ сердцѣ, она хранитъ, какъ святыню, старые свои идеалы и эти идеалы не даютъ ей*ни черствѣть, ни пошлѣть, ни стариться душою. У этой женщины лично нѣтъ будущаго: дряхлость, могила - не будущее, но если бы не было Пришельцевыхъ, у русской женщины, вообще, не было бы будущаго.
Возвратимся еще разъ къ комед³и "Не ко двору". Ея общественный мотивъ: вопросъ объ образован³и юношества въ провинц³и. Задачи, требующ³я для своего разрѣшен³я широкаго кругозора, серьезности, общественнаго развит³я и, прежде всего, образованности - попадаютъ въ руки богатыхъ, свѣтскихъ барынь, никогда не думавшихъ о педагог³и, да полуграмотныхъ толстосумовъ, не видящихъ далѣе своей лавки или завода. Что изъ этого выходитъ, слишкомъ часто показываетъ жизнь.
Но было бы печально для сатиры и комед³и, если бы онѣ въ этомъ враждебномъ лагерѣ поражали только яркихъ, клейменыхъ непр³ятелей. Всѣ эти Горынычи, Бѣлоярск³я, Жирунины - въ сущности мало благодарный матер³алъ для отрицательной поэз³и: ихъ грубо отмѣтила сама жизнь, мы съ двухъ словъ видимъ, что это за люди и чего отъ нихъ ждать.
Но есть друг³е люди: ихъ надо отыскивать и выводить на свѣжую воду - въ нихъ зло. Наружно эти люди совсѣмъ порядочные; и отъ природы, и отъ воспитан³я имъ дано иного душевныхъ благъ, но они измѣнили идеалу ради компромисса и плетутся въ хвостѣ Кружановыхъ и Жируниныхъ; плетутся съ идеальной фразой на устахъ, съ всегда готовымъ оправдан³емъ въ непосильной и безполезной борьбѣ, въ цѣли оправдывающей средства. Въ этихъ Варенцовыхъ и Притолковыхъ - настоящ³й центръ комическаго: когда ихъ обличаютъ, когда мы видимъ, что порядочные люди оцѣнили ихъ по достоинству, мы не смѣемся, но чувство наше родственно смѣху - мы торжествуемъ.
Мои бѣглые замѣтки кончены. Если мнѣ удалось отмѣтить въ литературно-сценической дѣятельности В. А. Крылова нѣсколько живыхъ чертъ, и читатель согласится, что ихъ проведен³е въ общественное сознан³е путемъ литературы и сцены было заслугой В. А. Крылова - я буду вполнѣ доволенъ.