Главная » Книги

Кузмин Михаил Алексеевич - О прекрасной ясности

Кузмин Михаил Алексеевич - О прекрасной ясности


  

М. Кузминъ

О прекрасной ясности

  
   "Аполлонъ", No 4, 1909
  

ЗАМѢТКИ О ПРОЗѢ

  
   Когда твердые элементы соединились въ сушу, а влага опоясала землю морями, растеклась по ней рѣками и озерами, тогда м³ръ впервые вышелъ изъ состоян³я хаоса, надъ которымъ вѣялъ раздѣляющ³й Духъ Бож³й. И дальше - посредствомъ разграничиван³я, ясныхъ бороздъ - получился тотъ сложный и прекрасный м³ръ, который, принимая или не принимая, стремятся узнать, по своему увидѣть и запечатлѣть художники. Въ жизни каждаго человѣка наступаютъ минуты, когда, будучи ребенкомъ, онъ вдругъ скажетъ: "я - и стулъ", "я - и кошка", "я - и мячъ", потомъ, будучи взрослымъ: "я - и м³ръ". Независимо отъ будущихъ отношен³й его къ м³ру, этотъ раздѣлительный моментъ - всегда глубок³й поворотный пунктъ.
   Похож³е отчасти этапы проходитъ искусство, пер³одически - то размѣряются, распредѣляются и формируются дальше его клады, то ломаются доведенныя до совершенства формы новымъ началомъ хаотическихъ силъ, новымъ нашеств³емъ варваровъ.
   Но оглядываясь, мы Видимъ, что пер³оды творчества, стремящагося къ ясности, неколебимо стоятъ, словно маяки, ведущ³е къ одной цѣли, и напоръ разрушительнаго прибоя придаетъ только новую глянцевитость вѣчнымъ камнямъ и приноситъ новыя драгоцѣнности въ сокровищницу, которую самъ пытался низвергнуть.
   Есть художники, несущ³е людямъ хаосъ, недоумѣвающ³й ужасъ и расщепленность своего духа, и есть друг³е - дающ³е м³ру свою стройность. Нѣтъ особенной надобности говорить, насколько вторые, при равенствѣ таланта, выше и цѣлительнѣе первыхъ, и не трудно угадать, почему въ смутное время авторы, обнажающ³е свои язвы, сильнѣе бьютъ по нервамъ, если не "жгутъ сердца", мазохическихъ слушателей. Не входя въ разсмотрѣн³е того, что эстетическ³й, нравственный и религ³озный долгъ обязываетъ человѣка (и особенно художника) искать и найти въ себѣ миръ съ собою и съ м³ромъ, мы считаемъ непреложнымъ, что творен³я хотя бы самаго непримиреннаго, неяснаго и безформеннаго писателя подчинены законамъ ясной гармон³и и архитектоники. Наиболѣе причудливые, смутные и мрачные вымыслы Эдг. По, необузданныя фантаз³и Гофманна намъ особенно дороги именно потому, что они облечены въ кристальную форму. Что же сказать про бытовую московскую истор³йку, которая была бы одѣта въ столь непонятный, темный космическ³й уборъ, что рѣдк³я вразумительныя строчки намъ казались бы лучшими друзьями послѣ разлуки? Не сказалъ ли бы подозрительный человѣкъ, что авторъ пускаетъ туманъ, чтобы заставить не понять того, въ чемъ и понимать-то нечего? Это несоотвѣтств³е формы съ содержан³емъ, отсутств³е контуровъ, ненужный туманъ и акробатск³й синтаксисъ могутъ быть названы не очень красивымъ именемъ... Мы скромно назовемъ это - безвкус³емъ.
   Пусть ваша душа будетъ цѣльна или расколота, пусть м³ропостижен³е будетъ мистическимъ, реалистическимъ, скептическимъ, или даже идеалистическимъ (если вы до того несчастны), пусть пр³емы творчества будутъ импресс³онистическими, реалистическими, натуралистическими, содержан³е - лирическимъ или фабулистическимъ, пусть будетъ настроен³е, впечатлѣн³е - что хотите, но, умоляю, будьте логичны - да простится мнѣ этотъ крикъ сердца! - логичны въ замыслѣ, въ постройкѣ произведен³я, въ синтаксисѣ...
   Пренебрежен³е къ логикѣ (неумышленное) такъ чуждо человѣческой природѣ, что, если васъ заставятъ быстро назвать десять предметовъ, не имѣющихъ между собою связи, вы едва-ли сможете это сдѣлать. Интересный выводъ могъ бы получиться при выписыван³и однихъ существительныхъ изъ стихотворен³я: намъ, несомнѣнно, казалось бы, что причиной отдаленности одного слова отъ другого по значен³ю является только длинный путь мысли и, слѣдовательно, сжатость стиха, но отнюдь не отсутств³е логической зависимости Еще менѣе терпимо подобное отсутств³е логичности въ формѣ, особенно прозаической, и менѣе всего именно въ деталяхъ, въ постройкѣ пер³одовъ и фразъ. Хотѣлось бы золотыми буквами написать сцену изъ "Мѣщанина въ дворянствѣ" на стѣнѣ "прозаической академ³и", если бы у насъ была таковая:
   Учитель философ³и: Во-первыхъ, слова можно разставить такъ, какъ у васъ сдѣлано: "Прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза заставляютъ меня умирать отъ любви". Или: "отъ любви умирать меня заставляютъ, прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза". Или; "ваши глаза прекрасные отъ любви меня заставляютъ, прекрасная маркиза, умирать", Или: "умирать ваши прекрасные глаза, прекрасная маркиза, отъ любви меня заставляютъ". Или: "меня заставляютъ ваши глаза прекрасные умирать, прекрасная маркиза, отъ любви"'.
   Г-нъ Журденъ: Но какъ сказать лучше всего?
   Уч. философ³и: Такъ, какъ вы сказали раньше: "Прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза меня заставляютъ умирать отъ любви". (д. II, сц. 6).
   О да, г-нъ Журденъ, вы сказали очень хорошо, именно такъ, какъ нужно, хотя вы и увѣряете, что не учились!
   Можетъ быть, техника прозаической рѣчи не такъ разработана, какъ теор³я стиха и стихотворныхъ формъ, но то, что сдѣлано для прозы ораторской, т. е. произносимой передъ слушателями, всецѣло можетъ касаться и словъ, не предназначенныхъ для чтен³я вслухъ. Тамъ мы учимся строен³ю пер³одовъ, кадансамъ, приступамъ, заключен³ямъ и украшен³ямъ посредствомъ риторическихъ фигуръ. Мы учимся, такъ сказать, кладкѣ камней въ томъ здан³и, зодчими котораго хотимъ быть; и намъ должно имѣть зорк³й глазъ, вѣрную руку и ясное чувство планомѣрности, перспективы, стройности, чтобы достигнуть желаемаго результата. Нужно, чтобы отъ невѣрно положеннаго свода не рухнула вся постройка, чтобы частности не затемняли цѣлаго, чтобы самый несимметричный и тревожащ³й замыселъ былъ достигнутъ сознательными и закономѣрными средствами. Это и будетъ тѣмъ искусствомъ, про которое говорилось: "ars longa, vita brevis". Необходимо, кромѣ непосредственнаго таланта, знан³е своего матерьяла и формы, и соотвѣтств³я между нею и содержан³емъ. Разсказъ, по своей формѣ, не проситъ и даже не особенно допускаетъ содержан³я исключительно лирическаго, безъ того, чтобы что-нибудь разсказывалось (конечно, не разсказъ о чувствѣ, о впечатлѣн³и). Тѣмъ болѣе требуетъ фабулистическаго элемента - романъ, при чемъ нельзя забывать, что колыбелью новеллы и романа были романск³я страны, гдѣ болѣе, чѣмъ гдѣ бы то ни было, развитъ аполлоническ³й взглядъ на искусство: раздѣляющ³й, формирующ³й, точный и стройный. И образцы разсказа и романа, начиная съ Апулея, итальянскихъ и испанскихъ новеллистовъ - черезъ аббата Прево, Лесажа, Бальзака, Флобера, до Ан. Франса и, наконецъ, безподобнаго Анри де Ренье - нужно искать, конечно, въ латинскихъ земляхъ. Намъ особенно дорого имя послѣдняго изъ авторовъ, не только какъ наиболѣе современнаго, но и какъ безошибочнаго мастера стиля, который не дастъ повода бояться за него, что онъ крышу дома empire загромоздитъ трубами или къ греческому портику пристроитъ готическую колокольню.
   Наконецъ, мы произнесли то слово, которымъ въ настоящее время такъ злоупотребляютъ и въ инвективахъ и въ ди?ѳрамбахъ, - слово "стиль". Стиль, стильно, стилистъ, стилизаторъ - казалось бы так³я ясныя, опредѣленныя понят³я, но все же происходитъ какой-то подлогъ, дѣлающ³й путаницу. Когда французы называютъ Ан. Франса стилистомъ, какого не было еще со времени Вольтера, они, конечно, не имѣютъ въ виду исключительно его новеллъ изъ итальянской истор³и: онъ во всемъ - прекрасный стилистъ, и въ статьяхъ, и въ современныхъ романахъ, и въ чемъ угодно. Это значитъ, что онъ сохраняетъ послѣднюю чистоту, логичность и духъ французскаго языка, дѣлая осторожныя завоеван³я, не выходя изъ предѣловъ характера этого языка. И въ этомъ отношен³и Маллармэ, скажемъ, отнюдь не стилистъ. Сохранять чистоту языка не значитъ какъ-то лишать его плоти и крови, вылащивать, обращать въ кошерное мясо,- нѣтъ, но не насиловать его и твердо блюсти его характеръ, его склонности и капризы. Грубо можно назвать это - грамматикой (не учебной, но опытной), или логикой родной рѣчи. Основываясь на этомъ знан³и или чутьѣ языка, возможны и завоеван³я въ смыслѣ неологизмовъ и синтаксическихъ новшествъ. И съ этой точки зрѣн³я мы несомнѣнно назовемъ стилистами и Островскаго, и Печерскаго, и особенно Лѣскова - эту сокровищницу русской рѣчи, которую нужно бы имѣть настольной книгой наравнѣ съ словаремъ Даля,- мы повременили бы, однако, называть Андрея Бѣлаго, З. Гипп³усъ и А. Ремизова - стилистами.
   Но какъ только мы возьмемъ изречен³е: "стиль - это человѣкъ", мы готовы поставить этихъ авторовъ въ первую голову. Ясно, что здѣсь опредѣляется какое-то совсѣмъ другое понят³е, сравнительно недавнее, потому что, скажемъ, отличить по слогу новеллистовъ одного отъ другого довольно трудно. Очевидно, что дѣло идетъ объ индивидуальности языка, о томъ ароматѣ, о томъ "je ne sais quoi", что должно быть присуще каждому даровитому писателю, что его отличаетъ отъ другого, какъ наружность, звукъ голоса и т. д. Но разъ это присуще всѣмъ (даровитымъ, достойнымъ), то нѣтъ надобности этого подчеркивать, выдѣлять, и мы отказываемся называть стилистомъ автора, развивающаго "свой" стиль въ ущербъ чистотѣ языка, тѣмъ болѣе, что оба эти качества отлично уживаются вмѣстѣ, какъ видно изъ вышеприведенныхъ примѣровъ.
   Третье понят³е о стилѣ, пустившее за послѣднее время особенно крѣпк³е корни именно у насъ въ Росс³и, тѣсно связано со "стильностью", "стилизац³ей"; впрочемъ, о послѣднемъ словѣ мы поговоримъ особо.
   Намъ кажется, что въ этомъ случаѣ имѣется въ виду особое, спец³альное соотвѣтств³е языка съ данною формою произведен³я въ ея историческомъ эстетическомъ значен³и, Какъ въ форму терцинъ, сонета, рондо не укладывается любое содержан³е, и художественный тактъ подсказываетъ намъ для каждой мысли, каждаго чувства подходящую форму, такъ еще болѣе въ прозаическихъ произведен³яхъ о каждомъ предметѣ, о всякомъ времени, эпохѣ, слѣдуетъ говорить подходящимъ языкомъ. Такъ языкъ Пушкина, продолжая сохранять безупречную чистоту русской рѣчи, не теряя своего аромата, какъ то ни примѣтно, но явственно мѣняется, смотря по тому, пишетъ ли поэтъ "Пиковую даму", "Сцены изъ рыцарскихъ временъ" или отрывокъ: "Цезарь путешествовалъ"; То же мы можемъ сказать и про Лѣскова. Это качество драгоцѣнно и почти настоятельно необходимо художнику, не желающему ограничиться однимъ кругомъ, однимъ временемъ для своихъ изображен³й.
   Этотъ неизбѣжный и законный пр³емъ (въ связи съ историзмомъ) далъ поводъ близорукимъ людямъ смѣшивать его со стилизац³ей. Стилизац³я это перенесен³е своего замысла въ извѣстную эпоху, и облечен³е его въ точную литературную форму даннаго времени. Такъ, къ стилизац³и мы отнесемъ: "Contes drôlatiques" Бальзака, "Trois contes" Флобера (но не "Саламбо" не "Св. Антон³я", "Le bon plaisir" Анри де Ренье, "Пѣснь торжествующей любви" Тургенева, легенды Лѣскова, "Огненнаго Ангела" В. Брюсова, но не разсказы С. Ауслендера, не "Лимонарь" Ремизова.
   Дѣйствительно, эти послѣдн³е авторы, желая пользоваться извѣстными эпохами и сообразуя свой языкъ съ этимъ желан³емъ, далеки отъ мысли брать готовь формы, и только люди, никогда не имѣвш³е въ рукахъ старинныхъ новеллъ или подлинныхъ апокрифовь, могутъ считать эти книги полною стилизац³ей. Послѣднюю можно было бы почесть за художественную поддѣлку, эстетическую игру, tour de force, если бы помимо воли современные авторы не вкладывали всей своей любви къ старинѣ и своей индивидуальности въ эти формы, которыя они не с_л_у_ч_а_й_н_о признали самыми подходящими для своихъ замысловъ; особенно очевидно это въ "Огненномъ Ангелѣ", гдѣ совершенно Брюсовск³я коллиз³и героевъ, Брюсовск³й (и непогрѣшимо русск³й языкъ сочетаются такъ удивительно съ точной и подлинной формой нѣмецкаго автоб³ографическаго разсказа XVII вѣка.
   Подводя итоги всему сказанному, если бы я могъ кому-нибудь дать наставлен³е, я бы сказалъ такъ: "Другъ мой, имѣя талантъ, то есть - умѣнье по своему, по новому видѣть м³ръ, память художника, способность отличать нужное отъ случайнаго, правдоподобную выдумку, - пишите логично, соблюдая чистоту народной рѣчи, имѣя свой слогъ, ясно чувствуйте соотвѣтств³е данной формы съ извѣстнымъ содержан³емъ и приличествующимъ ей языкомъ, будьте искуснымъ зодчимъ какъ въ мелочахъ, такъ и въ цѣломъ, будьте понятны въ вашихъ выражен³яхъ". Любимому же другу на ухо сказалъ бы: "Если вы совѣстливый художникъ, молитесь, чтобы вашъ хаосъ (если вы хаотичны) просвѣтился и устроился, или покуда сдерживайте его ясной формой: въ разсказѣ пусть разсказывается, въ драмѣ пусть дѣйствуютъ, лирику сохраните для стиховъ, любите слово, какъ Флоберъ, будьте экономны въ средствахъ и скупы въ словахъ, точны и подлинны,- и вы найдете секретъ дивной вещи - п_р_е_к_р_а_с_н_о_й я_с_н_о_с_т_и" - которую назвалъ бы я "к_л_а_р_и_з_м_о_м_ъ_".
   Но "путь искусства дологъ, а жизнь коротка", и всѣ эти наставлен³я не суть ли только благ³я пожелан³я самому себѣ?
  

Категория: Книги | Добавил: Ash (10.11.2012)
Просмотров: 1525 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа