Лемке Михаил Константинович - Очерки по истории русской цензуры и журналистики Xix столетия

другъ, среди этого общаго говора, является въ печати, передъ большою массою журнальныхъ читателей, статья, гдѣ - какъ-бы въ отвѣтъ на приписываемое правительству намѣрен³е - университеты защищаются противъ порицан³й, пускаемыхъ "въ общественное мнѣн³е" людьми поверхностными, гдѣ частное лицо принимаетъ на себя разбирать и опредѣлять, тономъ законодателя, сравнительную пользу учрежден³й государственныхъ, каковы университеты и друг³я учебныя заведен³я; гдѣ оно впередъ уже воп³етъ противъ всякихъ преобразован³й и всякаго къ нимъ прикосновен³я; гдѣ, наконецъ, въ числѣ оправдан³й противъ выведенныхъ имъ же самимъ порицан³й, то же частное лицо дозволяетъ себѣ разныя странныя неприлич³я, напримѣръ, приведен³е въ видѣ факта, относящагося къ похвалѣ университетовъ, - что въ нихъ значительно уменьшилось число учениковъ изъ духовнаго зван³я, какъ, бы зван³е с³е было разсадникомъ людей зловредныхъ. Комитетъ не оспариваетъ, что с³и разсужден³я могли быть представлены отъ автора на благоусмотрѣн³е высшаго начальства въ видѣ скромныхъ желан³й человѣка, почитающаго себя близко знакомымъ съ этимъ дѣломъ. Но то, что при семъ направлен³и могло бы быть признано въ нихъ благонамѣреннымъ, принимаетъ совсѣмъ иной видъ, являясь въ печати, въ журналѣ. Такое предан³е вопроса правительственнаго на судъ публики, такой призывъ къ общественному мнѣн³ю, представляютъ явлен³е столь же новое, сколько и нетерпимое въ общественномъ нашемъ устройствѣ. Если допускать подобныя статьи, то не будетъ предначертан³й правительства, и которыя, сдѣлавшись какъ-либо извѣстнымъ публикѣ, не могли бы быть опровергаемы въ видѣ возражен³й противъ мнимыхъ частныхъ мнѣн³й, a тогда журналы поставятъ себя судьями вопросовъ государственныхъ. и вмѣсто того, чтобы - какъ, въ сей же статьѣ сказано - "за правое дѣло стояла истор³я," за свое дѣло будетъ проповѣдывать журналистика. Въ этомъ точно смыслѣ, какъ дошло да свѣдѣн³я членовъ комитета, статья с³я понята и оцѣнена уже и многими въ нашей публикѣ, обратившей на нее особенное вниман³е именно по связи съ вышеупомянутыми слухами. Вслѣдств³е сего, комитетъ полагалъ предоставить вашему с³ятельству, съ одной стороны, привести въ извѣстность сочинителя означенной статьи, a съ другой, поставивъ въ виду редакторамъ всѣхъ вообще журналовъ и "Современника" въ особенности, a также и цензорамъ, что правительство съ неудовольств³емъ видѣло появлен³е, сей статьи въ печати, внушить имъ, чтобы впредь ничего подобнаго не было допускаемо. Таковое заключен³е комитета Государь Императоръ, собственноручною на журналѣ онаго резолюц³ею, изволилъ 16-го сего марта утвердить, изъявивъ съ симъ вмѣстѣ высочайшую волю "знать, какъ с³е могло быть пропущено?"

   "Сообщая о сей высочайшей волѣ вашему с³ятельству для зависящаго исполнен³я, покорнѣйше васъ, милостивый государь, прошу почтить меня увѣдомлен³емъ какъ объ имени сочинителя статьи, такъ я по содержан³ю сдѣланнаго Государемъ Императоромъ вопроса" {Н. Барсуковъ, н. с., X, 530-532. Курсивъ подлинника.}.

   Гр. Уваровъ понялъ, что несетъ за собой удовлетворен³е требован³й Бутурлина; не могъ онъ не сознавать и того исключительнаго положен³я, въ которое самъ былъ поставленъ всей этой истор³ей. Очевидно, надо было продолжать дѣйствовать рѣшительно. Рѣшен³е подсказывалось само собою: нужно было бороться аналогичными средствами - причинить непр³ятность комитету, ставъ ближе къ государю. И вотъ 21 марта Уваровъ представляетъ очень необычный докладъ-письмо, въ которомъ даетъ волю чувствамъ, накипѣвшимъ за годъ своего неавторитетнаго положен³я...

   "Дѣйствительный тайный совѣтникъ Бутурлинъ сообщилъ мнѣ заключен³е комитета, высочайше учрежденнаго 2 апрѣля 1848 г., о статьѣ, которая напечатана въ "Современникѣ", подъ назван³емъ: "О значен³я русскихъ университетовъ и участ³и ихъ въ общественномъ образован³я". Къ этому онъ присовокупилъ, что вмѣстѣ съ утвержден³емъ положен³я комитета, Вашему Императорскому Величеству благоугодно было изъявить высочайшую волю: Знать, какъ с³е могло быть пропущено. Поводомъ къ обвиняемой статьѣ, какъ сказано въ самомъ ея началѣ, было то, что въ столичномъ обществѣ начали обращаться мысли о преобразован³яхъ по части народнаго просвѣщен³я, въ особенности университетовъ. Комитетъ 2 апрѣля, съ своей стороны, утверждаетъ, что "всѣмъ въ Петербургѣ извѣстенъ разнесш³йся съ недавняго времени слухъ, что правительство имѣетъ въ виду преобразовать университеты". Дѣйствительно, съ нѣкотораго времени были распространяемы въ здѣшней столицѣ подобные нелѣпые слухи, и я смѣю сказать, что отъ этого обстоятельства, отъ такой молвы нельзя было ожидать ничего благопр³ятнаго. Однако, я считалъ не заслуживающими серьезнаго вниман³я всѣ толки людей, незнакомыхъ съ сущностью учебнаго устройства: ибо мнѣ должно было быть извѣстно, что въ кругу государственнаго управлен³я, правительственная власть заключается единственно въ повелѣн³яхъ Вашего Императорскаго Величества и въ исполнителяхъ священной воли вашей. Ваше Императорское Величество не изволили изъявлять мнѣ Августѣйшей мысли объ уничтожен³и или преобразован³и нашихъ высшихъ учебныхъ учрежден³й; напротивъ того, всегда благодушно ободряемый снисходительнымъ вниман³емъ Вашимъ къ устройству учебныхъ заведен³й министерства, я еще недавно удостоился слышать изъявлен³е столь драгоцѣннаго для меня удовольств³я Вашего Величества на счетъ похвальнаго общаго духа и порядка, сохранившихся и въ с³е тяжкое время между обучающимся юношествомъ министерства народнаго просвѣщен³я. Я позволилъ себѣ сказать, что ходивш³е по городу ложные слухи не могли произвесть дѣйств³е благопр³ятное, и мнѣ извѣстно, что они уже проникли во внутренн³я губерн³и импер³и; что они успѣли нѣкоторымъ образомъ потревожить тамъ умы жителей; что родители опасаются за дальнѣйшее существован³е высшихъ учебныхъ заведен³й, a съ тѣмъ вмѣстѣ и за средства къ окончательному образован³ю дѣтей своихъ. Эти не безвредные толки не ограничивались, однако, молвою о столичномъ говорѣ; они нашли себѣ опору и подкрѣплен³е въ подробной Запискѣ, которая также стала ходить по рукамъ, которая направлена прямо противъ общей системы народнаго образован³я, принятой русскимъ правительствомъ со временъ Петра Великаго, и въ особенности противъ нашихъ университетовъ, противъ ихъ существован³я и пользы, которая, наконецъ, требуетъ уничтожен³я всѣхъ русскихъ университетовъ, оставляя только одинъ дерптск³й неприкосновеннымъ. Не утруждая Ваше Императорское Величество представлен³емъ, которое въ нѣкоторыхъ видахъ могло бы показаться доносомъ, я и тутъ счелъ достаточнымъ ограничиться словеснымъ объяснен³емъ по этому предмету съ генералъ-адъютантомъ гр. Орловымъ. Въ это время была мнѣ представлена статья, появившаяся потомъ въ "Современникѣ", - статья, въ которой не находится ни малѣйшаго намека ни на эти толки, ни на слухи о намѣрен³яхъ правительства, о коихъ говоритъ комитетъ, - статья, написанная съ благонамѣренност³ю, съ нелицемѣрною преданностью правительству, съ знан³емъ предмета и настоящаго положен³я учебной части, наконецъ, съ любовью къ просвѣщен³ю истинному и благотворному. Общественное мнѣн³е учащихъ и учащихся нуждалось въ скромной повѣркѣ и пояснен³и - и я, не обинуясь, призналъ, что эта статья можетъ содѣйствовать косвенно къ исправлен³ю возбужденныхъ въ публикѣ превратныхъ толковъ и ошибочныхъ понят³й. Комитетъ 2 апрѣля самъ принужденъ сказать и говоритъ, "что статья эта, по внѣшнему ея изложен³ю, не имѣетъ ничего предосудительнаго, что, напротивъ, вездѣ говорится въ ней о приверженности и благодарности къ правительству, о преданности къ государю, о любви къ Росс³и и проч.". При всемъ томъ комитетъ, вникнувъ, какъ сказано въ отношен³и дѣйствительнаго тайнаго совѣтника Бутурлина, во внутренн³й смыслъ ея, видитъ въ ней "неумѣстное для частнаго лица вмѣшательство въ дѣло правительства". - Какой цензоръ или критикъ можетъ присвоить себѣ даръ, не доставш³йся въ удѣлъ смертному - даръ всевидѣн³я и проницан³я внутрь природы и человѣка, - даръ въ выражен³яхъ преданности и благодарности открывать смыслъ совершенно тому противоположный? - Я вижу себя принужденнымъ откровенно замѣтить на это, что стремлен³е, не довольствуясь видимымъ смысломъ, прямыми словами и честно высказанными мыслями, доискиваться какого-то внутренняго смысла, видѣть въ нихъ одну лживую оболочку, подозрѣвать тайное значен³е, - что это стремлен³е неизбѣжно ведетъ къ произволу и неправеднымъ обвинен³ямъ въ такихъ намѣрен³яхъ, которыя обвиняемому и на мысль не приходили {Если бы гр. Уваровъ помнилъ эту простую истину не только при защитѣ собственной статьи!..}. Такимъ образомъ, статью, написанную въ чистѣйшемъ духѣ, можно представить "вмѣшательствомъ частнаго лица въ дѣло правительства". Писателя благонамѣреннаго, опровергающаго порицан³я, пускаемыя въ общество людьми поверхностными объ одномъ изъ вопросовъ народнаго образован³я и обучен³я, можно обвинить "въ принят³и тона законодателя, разбирающаго пользу государственныхъ учрежден³й". Если писатель скромно и съ убѣжден³емъ человѣка знающаго дѣло исчисляетъ пользу русскихъ университетовъ и показываетъ, въ какой мѣрѣ устройство, данное имъ правительствомъ, соотвѣтствуетъ благой ихъ цѣли, то можно сказать про него "что частный человѣкъ впередъ уже воп³етъ противъ всякихъ преобразован³й и всякаго къ нимъ прикосновен³я". Когда духовное юношество удерживается въ предѣлахъ духовныхъ учебныхъ заведен³й, какъ отъ того, что заботливост³ю ихъ начальства они поставлены нынѣ на высшую степень совершенства, такъ и отъ увеличившейся потребности въ молодыхъ людяхъ, основательно обученныхъ, для опредѣлен³я на мѣста священниковъ, то даже этотъ фактъ неоспоримый, значительно уменьшивш³й число университетскихъ студентовъ изъ духовнаго зван³я, можно взять за основан³е, чтобы наперекоръ очевидности взвести на автора "будто онъ духовное зван³е выдаетъ за разсадникъ людей зловредныхъ". Комитетъ 2 апрѣля признаетъ снова, "что с³и разсужден³я могли быть представлены на усмотрѣн³е высшаго начальства; что при семъ направлен³и они могли быть призваны благонамѣренными". Потомъ, вопреки мнѣн³ю своему, представляетъ эти благонамѣренныя разсужден³я въ печати, какъ будто "предан³емъ вопроса правительственнаго на судъ публики". Опять нахожусь въ необходимости сказать откровенно, что статья благонамѣренная, - и комитетъ самъ двукратно призналъ ее такою, - не можетъ отъ того только, что она напечатана, сдѣлаться внезапно столь преступною, какою потомъ она выставляется. Въ заключен³е всего комитетъ полагаетъ поставить редакторамъ всѣхъ журналовъ на видъ, что "правительство съ неудовольств³емъ видѣло появлен³е сей статьи въ печати". За появлен³е статьи въ печати отвѣтствуетъ цензура; если ею пропущено, чего пропускать не слѣдовало бы, то изыскан³е должно дѣлаться въ кругу ея начальства. Но выставлять замѣчан³е, дѣлаемое цензурѣ на видъ всѣмъ редакторамъ журналовъ, которыхъ она должна удерживать въ предѣлахъ цензурныхъ постановлен³й, не значитъ-ли унижать передъ ними ея достоинство и отнимать y ней спасительную власть надъ ними? Ежели напечатан³е въ журналѣ скромныхъ разсужден³й, которыя могли быть представлены начальству, выдается: "за поставлен³е журналовъ въ судьи вопросовъ государственныхъ", то какъ назвать это осужден³е установленной отъ правительства власти, которое ставитъ ее на правежъ предъ газетчиками и журналистами?

   "Государь! Статья въ "Современникѣ" была представлена мнѣ и мною одобрена. Если за нее кто-либо долженъ подлежать отвѣтственности, то эта отвѣтственность по совѣсти и закону, должна единственно пасть на меня. Въ такомъ положен³и вещей, когда, съ одной стороны, министерство, руководствуясь своими узаконен³ями и указан³ями начальства, носящаго открыто и законную отвѣтственность, дѣйствуетъ въ опредѣленномъ кругу, a съ другой - комитетъ, состоящ³й внѣ министерства, и безъ сношен³я съ онымъ, не требуя никакихъ предварительныхъ объяснен³й, и не имѣющ³й въ виду никакихъ справокъ, дѣлаетъ свои заключен³я, кои по высочайшемъ одобрен³и принимаютъ силу закона, - недоумѣн³я и столкновен³я были и будутъ неизбѣжны. Въ течен³е цѣлаго года я употребилъ всевозможныя старан³я, чтобы предупредить подобныя столкновен³я, и смиренно ожидая послѣдств³й этого положен³я вещей на опытѣ, не утруждалъ Ваше Императорское Величество преждевременными домогательствами. Эти усил³я согласить по возможности два различныя направлен³я и двѣ власти въ дѣлѣ, по себѣ уже трудномъ и гадательномъ, остались, за силой вещей, тщетными. Нынѣ съ полнымъ убѣжден³емъ и съ чистосердеч³емъ, коимъ въ течен³е шестнадцати лѣтъ я всегда руководствовался предъ Вашимъ Величествомъ, осмѣливаюсь всеподданнѣйше представить, не благоугодно-ли будетъ, дабы дать цензурному дѣлу одно постоянное течен³е и прекратить столкновен³я, неизбѣжныя въ настоящихъ обстоятельствахъ, отдѣлить отъ министерства народнаго просвѣщен³я всю цензуру вообще, или, по крайней мѣрѣ, повелѣть передать комитету, состоящему подъ предсѣдательствомъ дѣйствительнаго тайнаго совѣтника Бутурлина, хотя цензуру журналовъ и газетъ, если первое окажется неудобнымъ. Такимъ образомъ, и сообразно съ требован³емъ времени, власть, наблюдающая за ходомъ пер³одической литературы, будетъ и давать ей направлен³е, и непосредственно отвѣтствовать за собственныя свои распоряжен³я. Единство, необходимое для охранен³я служебнаго порядка и однообразнаго дѣйств³я, будетъ опять возстановлено. Исполнители Вашей воли не будутъ находиться въ тяжкой неизбѣжности утруждать Ваше Императорское Величество разнородными своими взглядами на одинъ и тотъ же предметъ, по существу коего можно въ одно время и съ равною благонамѣренностью смотрѣть съ разныхъ точекъ не столько въ разсужден³и началъ, сколько въ ежедневномъ приложен³и оныхъ къ суетливому и часто мелочному дѣлу.

   "Повергая къ стопамъ Вашего Императорскаго Величества съ полною откровенностью плодъ годичныхъ наблюден³й и опытовъ, смѣю прибавить, что, съ своей стороны, я почту за особое благоволен³е, если излагаемое предположен³е удостоится высочайшаго соизволен³я: оно тѣмъ болѣе можетъ безъ затруднен³я быть приведено въ дѣйств³е, что дѣло объ образован³и цензуры, внесенное въ государственный совѣтъ, еще не подлежало разсмотрѣн³ю.- По офиц³альной безгласности комитета можно бы, смѣю думать, передать цензуру журналовъ и газетъ, частными лицами издаваемыхъ, въ III отдѣлен³е собственной канцеляр³и Вашего Величества, откуда и поступитъ она въ комитетъ 2 апрѣля 1848 г., если на с³е воспослѣдуетъ высочайшее соизволен³е.

   "Наконецъ, смѣю выразить, что таковымъ или подобнымъ распоряжен³емъ Ваше Величество изволите даровать мнѣ новыя силы и новую возможность посвятить болѣе времени существенной части высочайше ввѣреннаго мнѣ министерства, обращая сугубое вниман³е на охранен³е въ устройствѣ и тишинѣ многочисленныя учебныя заведен³я, составляющ³я главную работу министерства и требующ³я и неусыпнаго попечен³я, и спокойств³я духа".

   На этой, единственной въ своемъ родѣ жалобѣ на комитетъ 2 апрѣля за все его восьмилѣтнее существован³е Николай I положилъ резолюц³ю:

   "Не вижу никакой уважительной причины измѣнять существующ³й нынѣ порядокъ; нахожу статью, пропущенную въ "Современникѣ", неприличною, ибо ни хвалить, ни бранить наши правительственныя учрежден³я, для отвѣта на пустые толки, не согласно ни съ достоинствомъ правительства, ни порядкомъ y насъ, къ счаст³ю, существующимъ. Должно повиноваться, a разсужден³я свои держать про себя. Объявить цензорамъ, чтобы впредь подобнаго не пропускали, a въ случаяхъ недоумѣн³й, спрашивали разрѣшен³я. Вамъ же путь ко мнѣ всегда доступенъ" {Ibidem., 532-538.}. Черезъ два дня, 24 марта, было повелѣно: "впредь не должно быть допускаемо ничего на счетъ нашихъ правительственныхъ учрежден³й, a въ случаяхъ недоумѣн³й должно быть испрашиваемо разрѣшен³е".

   Любопытно, что на запросъ ехиднаго Бутурлина, прекрасно, конечно, знавшаго поражен³е Уварова, ускорить отзывомъ на его отношен³е по дѣлу о статьѣ "Современника", Уваровъ не захотѣлъ распубликовать высочайшую резолюц³ю и очень глухо отвѣтилъ, что воля государя по его докладу немедленно исполнена...

   Черезъ мѣсяцъ сильно убитый, Уваровъ съѣздилъ въ Москву для осмотра университета. Погодинъ, традиц³онно воспѣвавш³й каждый его шагъ, и теперь помѣстилъ по этому поводу въ "Москвитянинѣ" статью, разумѣется, самую благонамѣренную. Бутурлинъ не могъ, конечно, забыть такъ скоро рѣзкостей по своему адресу министра и 18 апрѣля писалъ ему: "Въ вышедшемъ недавно седьмомъ нумерѣ "Москвитянина", въ статьѣ подъ заглав³емъ "Почетный гость на лекц³яхъ университета", напечатано: "Въ то время, когда праздные люди толкуютъ о какомъ-то преобразован³и университетовъ, и становится необходимымъ стать за нихъ во имя просвѣщен³я, членамъ московскаго университета пр³ятно видѣть, что государственные сановники, успѣвш³е въ жизни своей соединить постоянную вѣрность началамъ русскимъ съ высокою степенью европейскаго просвѣщен³я, обнаруживаютъ къ университетамъ самое искреннее участ³е и смотрятъ на нихъ, какъ на вѣрные разсадники русскаго просвѣщен³я". Усматривая изъ сего, что вопреки удостоенному высочайшаго утвержден³я заключен³ю комитета 2 апрѣля 1848 г., въ повременныхъ издан³яхъ нашихъ все еще продолжаются подобные прежнимъ толки на счетъ университетовъ, комитетъ не могъ не остановиться особенно на употребленной въ помянутой статьѣ фразѣ: "становится необходимымъ стать за университеты во имя просвѣщен³я", фразѣ неумѣстной, если авторъ намекаетъ ею на частныхъ людей, какъ не имѣющихъ y насъ голоса въ дѣлѣ общественныхъ преобразован³й, и болѣе нежели дерзкой, если онъ хотѣлъ намекнуть симъ на преднамѣрен³я правительства. Вслѣдств³е чего комитетъ доводилъ до высочайшаго свѣдѣн³я о сей статьѣ "Москвитянина". Государь Императоръ въ 17-ый день текущаго апрѣля изволилъ на семъ послѣднемъ представлен³и комитета собственноручно написать: "Министру народнаго просвѣщен³я подтвердить, что я рѣшительно запрещаю всѣ подобныя статьи въ журналахъ за и противъ университетовъ" {Ibidem., X, 145-146.}. 21 апрѣля соотвѣтствующее распоряжен³е было сдѣлано.

  

  

   Въ маѣ "попали" благонамѣреннѣйш³я "Отечественныя Записки", и это - лучшее доказательство подозрительности комитета и хорошая иллюстрац³я его системы предполагать во всемъ таинственный, вредный смыслъ и открывать вездѣ непозволительные намеки и мысли. Вотъ предложен³е министра предсѣдателю цензурнаго комитета:

   "Въ майской книжкѣ журнала "Отеч. Записокъ", хотя и не находится ничего прямо противнаго цензурнымъ правиламъ, однако, нельзя не обратить вниман³я на нижеслѣдующ³я мѣста.

   "Въ критической статьѣ о литературной дѣятельности Богдановича встрѣчаются слѣдующ³е афоризмы: "Человѣкъ, нерѣдко жадный къ фантастическимъ утѣшен³ямъ и надеждамъ, богатъ надеждой истинной, утѣшен³емъ несомнѣннымъ. Хоть онъ часто и затворяетъ слухъ на ихъ воззван³е, но сила истины беретъ свое. Не зная ближайшихъ или отдаленнѣйшихъ причинъ бѣдств³й, онъ вооруженъ врожденною ему власт³ю уничтожать зло. Постепенное устранен³е своей природы отъ всѣхъ невзгодъ физическихъ и нравственныхъ, неизмѣнное совершенствован³е - вотъ его обязанность и велич³е".

   "Очевидно, что это мѣсто напоминаетъ духъ прежней туманной философ³и и, если позволено такъ выразиться, напыщенной галиматьи сего журнала, дававшей преднамѣренною неясностью идей и наборомъ словъ широкое поле къ произвольнымъ разсужден³ямъ и примѣнен³ямъ. Фразы, напримѣръ: "человѣкъ вооруженъ врожденною ему власт³ю уничтожать зло", или "постепенное устранен³е своей природы отъ всѣхъ невзгодъ, физическихъ и нравственныхъ; вотъ его обязанность и велич³е!" Фразы с³и не могутъ-ли въ рукахъ людей неблагонамѣренныхъ или въ понят³яхъ неопытныхъ юношей сдѣлаться поводомъ къ самымъ двусмысленнымъ, превратнымъ и даже преступнымъ толкован³ямъ?

   "При разборѣ дѣтской книжки "Колокольчикъ" критикъ разсуждаетъ объ отношен³яхъ родителей къ дѣтямъ и къ сему приводитъ мѣсто изъ другой книги, гдѣ сочинителемъ, г. Булгаринымъ, описывается, какъ, пр³ѣзжая съ родителями своими къ старой бабушкѣ, они должны были преклонить передъ нею колѣни, цѣловать ей ноги, садиться не иначе, какъ по ея приказан³ю, и пр.; затѣмъ критикъ пишетъ: "Неужели чувство должно выражаться подобнымъ поклонен³емъ? Неужели самое вл³ян³е родителей, имѣющихъ на своей сторонѣ опытъ и власть, должно выражаться какимъ-то чванствомъ передъ сыномъ?.. Согласны, что при этихъ отношен³яхъ довѣренности быть не можетъ, какъ со стороны родителей, такъ и со стороны дѣтей: первые будутъ представляться чѣмъ-то недоступнымъ для послѣднихъ, a послѣдн³я непремѣнно будутъ лукавить и обманывать первыхъ; вмѣсто того, чтобы чтить память ихъ, дѣти и по смерти родителей будутъ, не стѣсняясь ничѣмъ, не краснѣя, разсказывать о нихъ вещи, о которыхъ внутреннее чувство должно было бы заставить ихъ молчать. И все оттого, что сами родители болѣе всего обращали вниман³е на соблюден³е внѣшняго уважен³я къ нимъ, на форму, a форма ничего не значитъ, если одушевляющее ее чувство утрачено". "Эту выходку трудно признать приличною. Во 1-хъ, при патр³архальномъ образѣ мыслей и дѣйств³й, господствующемъ еще во многихъ y насъ семействахъ, подобныя разсужден³я всѣми получаемаго журнала, попавъ въ руки молодыхъ читателей, могутъ внушить имъ так³я новыя понят³я, которыя послѣ легко поведутъ къ разстройству мира семейнаго. Во 2-хъ, возстан³е въ неопредѣленныхъ выражен³яхъ вообще противъ внѣшней формы легко также можетъ способствовать къ отнесен³ю сего понят³я и на другой кругъ вещей, который при нашемъ общественномъ устройствѣ долженъ быть неприкосновененъ частнымъ разсужден³ямъ. Въ предметахъ сего рода двусмысленность нерѣдко столько же опасна, какъ и прямо выраженная предосудительная мысль, иногда даже и болѣе, потому что прямо вредному не даетъ мѣста цензура.

   "Въ исполнен³е послѣдовавшаго по сему предмету высочайшаго повелѣн³я, покорнѣйше прошу в. пр - во поставить цензорамъ, разсматривающимъ журналъ "Отеч. Записки", въ обязанность дѣйствовать, при пропускѣ статей въ ономъ, съ самою величайшею осмотрительностью, не допуская ничего двусмысленнаго, a тѣмъ болѣе могущаго имѣть смыслъ предосудительный" {"Сборникъ постановлен³й etc", 259-261. Курсивъ мой.}.

   Въ этомъ же отношен³и очень любопытна переписка Бутурлина съ Уваровымъ по поводу анонимной книги "Etude sur l'état social actuel en Europe". Комитетъ 2 апрѣля - "хотя и нашелъ это сочинен³е написаннымъ съ благонамѣренною цѣлью: опровергнуть ложныя умствован³я пропаганды Запада, и проникнутымъ человѣколюб³емъ и любовью къ отечеству и престолу; но вмѣстѣ съ тѣмъ, замѣтивъ, что сочинитель, при опровержен³и системъ сенъ-симонизма, Фурье и Овена, изложилъ и самыя привила этихъ системъ, ложныя для ума зрѣлаго и благонамѣреннаго, во всегда вредныя въ чтен³и людей легкомысленныхъ, - призналъ, что разсматривавш³й эту книгу цензоръ Мехелинъ, найдя въ ней извлечен³я изъ сочинен³й запрещенныхъ, каковыми почитаются творен³я упомянутыхъ демагоговъ и по самому содержан³ю ихъ вредныя, не долженъ былъ дозволить напечатан³е той рукописи, за каковое упущен³е положилъ сдѣлать Мехелину замѣчан³е". На докладѣ комитета государь написалъ: "Справедливо".

   Анонимомъ оказался... лейбъ-медикъ, тайный совѣтникъ; Маркусъ, a книга пропущена была главнымъ управлен³емъ цензуры. Уваровъ отказался сдѣлать выговоръ только подписавшему ее цензору.

   Бутурлинъ вскорѣ сообщилъ министру, что, соглашаясь съ нимъ относительно Мехелина, ни можетъ, однако, не освѣдомить его съ нижеслѣдующими разсужден³ями комитета для руководства на будущее время:

   "1) что какова бы ни была несомнѣнная, конечно, благонамѣренность сочинителя приведенной книги, она все же содержитъ въ себѣ сводъ хотя нелѣпаго, но соблазнительнаго для слабыхъ умовъ учен³я соц³алистовъ и коммунистовъ, a въ обширномъ и многообразномъ кругу читателей, вѣрно, не одинъ обратятся съ любопытствомъ, къ этой первой лишь части, не вникнувъ съ должнымъ вниман³емъ и, можетъ статься, оставя совсѣмъ безъ прочтен³я вторую, т. е. опровержен³е автора; 2) что во всякомъ случаѣ лучше и соотвѣтственнѣе слабости природы человѣческой, людей незнакомыхъ еще со зломъ, оставлять въ прежнемъ о немъ невѣдѣн³и, нежели знакомить съ нимъ, даже посредствомъ порицан³й и опровержен³й; 3) что издан³е книги на французскомъ языкѣ нисколько не ослабляетъ этихъ замѣчан³й: въ томъ классѣ людей, который занимается y насъ чтен³емъ подобныхъ сочинен³й, между молодыми людьми, студентами и проч., этотъ языкъ не менѣе распространенъ, нежели отечественный, и книги французск³я, къ сожалѣн³ю, едва ли не болѣе еще находятъ читателей, нежели русск³я; наконецъ, 4) что при теперешнемъ движен³и событ³й и положен³и умовъ, несравненно болѣе нужно строгой осмотрительности, нежели когда-либо прежде; почему правила, для другаго времени и для другихъ обстоятельствъ постановленныя, не могутъ уже имѣть прежняго своего примѣнен³я. Но все вышесказанное представляетъ одни только разсужден³я, признать которыя болѣе или менѣе основательными зависитъ отъ личнаго взгляда; гораздо важнѣе и совершенно рѣшительна здѣсь буква закона. Цензурный уставъ раздѣленъ на двѣ главныя части: о цензурѣ внутренней и о цензурѣ книгъ иностранныхъ, т. е. выписываемыхъ изъ-за границы, a приведенный главнымъ управлен³емъ цензуры § 76-й принадлежитъ ко второй, слѣдственно, ни въ какомъ отношен³я не могъ быть примѣненъ къ книгѣ, въ Росс³и созданной" {"Цензура въ царствован³е императора Николая I", "Рус. Старина" 1903 г, XII. 144-146. Въ концѣ курсивъ подлинника.}.

   Этотъ инцидентъ очень характеренъ еще и съ точки зрѣн³я юридической. Что могло руководить главнымъ управлен³емъ, когда оно видѣло передъ собой рукопись такого сильнаго человѣка, какимъ былъ одно время Маркусъ, какъ ни единственно цензурный уставъ? Бутурлинск³й комитетъ, числящ³й въ своемъ составѣ прославленнаго юриста - бар. Корфа - рѣшается вдругъ документально отрицать силу неотмѣненнаго закона.

   Старан³е въ запуски членовъ комитета 2 апрѣля обнаружить въ безцвѣтной литературѣ интересующей насъ эпохи постоянные намеки и двусмысленность оканчивалось иногда - правда, рѣдко - неудачей, благодаря государю. Въ этомъ отношен³и очень характеренъ такой случай.

   Проф. Куторга разрѣшилъ къ печати нѣмецк³е стихи, въ которыхъ бутурлинск³й комитетъ усмотрѣлъ "мистическ³я изображен³я и неблаговидные намеки, несогласные съ нашею народностью". Не забыли и того, что книга состояла изъ двухъ частей: "первая пропущена въ Дерптѣ профессоромъ Неемъ, имя котораго и поставлено на книгѣ, a имя Куторги умолчено. Изъ этого Бутурлинъ съ Корфомъ и Дегаемъ заключили, что Куторга учинилъ подлогъ, съ намѣрен³емъ не выставилъ своего имени на печатномъ экземплярѣ, чтобы всю отвѣтственность свалить на Нея. Вотъ почему и рѣшено посадить Куторгу на десять дней на гауптвахту, внести это въ его послужной списокъ и спросить y министра народнаго просвѣщен³я, считаетъ-ли тотъ возможнымъ послѣ этого терпѣть Куторгу на службѣ? Bсe это было сдѣлано безъ всякаго разслѣдован³я, безъ сношен³я съ министромъ, безъ запроса Куторгѣ. A послѣдн³й уже лѣтъ 15 какъ извѣстенъ и въ публикѣ, и на службѣ за полезнаго, талантлсваго ученаго и благороднаго человѣка. Между тѣмъ, оказалось, что имя Куторги напечатано на всѣхъ экземплярахъ, находящихся въ продажѣ, но по типографской опечаткѣ или недосмотру, не выставлено на двухъ или трехъ экземплярахъ. О подлогѣ, значитъ, и помину нѣтъ, a o цензурномъ проступкѣ даже самъ государь отозвался, что считаетъ его неважнымъ. Куторгу освободили на пятый день" {А. Никитенко, "Дневникъ", "Рус. Старина", 1890 г., II, 401.}.

   Истор³я цензуры иностранныхъ произведен³й печати, привозимыхъ въ Росс³ю, не входитъ въ мою задачу - это особая громадная и еще никѣмъ хорошо не изслѣдованная область. Она ждетъ своего историка и желательно, чтобы дождалась скорѣе: матер³аловъ слишкомъ достаточно. Я укажу только на нѣсколько наиболѣе характерныхъ штриховъ, безъ которыхъ интересующая насъ здѣсь эпоха будетъ не совсѣмъ очерчена.

   31 мая 1849 года комитетъ 2 апрѣля "самымъ рѣшительнымъ образомъ" запретилъ "на какомъ бы языкѣ ни было, критики, какъ бы онѣ благонамѣренны ни были, на иностранныя книги и сочинен³я запрещенныя и потому не должныя быть извѣстными" {"Сборникъ постановлен³й etc.", 261.}. Самъ собой y читателя возникаетъ вопросъ: как³я-же произведен³я считались запрещенными? Отвѣтить на это могу коротко: всю "эпоху цензурнаго террора" во главѣ петербургскаго комитета иностранной цензуры стоялъ приснопамятный А. И. Красовск³й, о которомъ кое-что читатель найдетъ выше, въ очеркѣ "Эпоха обличительнаго жара". Этого совершенно достаточно, чтобы знать, что къ намъ былъ запертъ всяк³й легальный доступъ иностранной литературѣ, по крайней мѣрѣ, той, которая привозилась въ Петербургъ, a по этому тракту русск³е книгопродавцы, тогда особенно сосредоточивавш³еся въ Петербургѣ и въ Москвѣ, и получали девять десятыхъ привозимаго изъ-за европейской границы.

   8 мая 1850 г. высочайше утверждено мнѣн³е государственнаго совѣта о мѣрахъ противъ ввоза въ Росс³ю запрещенныхъ книгъ.

   23 ноября, на докладѣ Ширинскаго-Шихматова о томъ, должны-ли иностранныя книги, выписываемыя особами императорскаго дома, подлежать цензурному разсмотрѣн³ю, государь написалъ: "не исключать изъ цензуры, но при выдачѣ прописывать, как³я сочинен³я цензурою не пропускаются" {Ibidem, 267.}.

   A черезъ нѣкоторое время, 18 декабря, повелѣно: "безусловно запрещенныя книги, по особымъ запрещен³ямъ Его Императорскаго Величества, предоставить получать предсѣдателю и членамъ государственнаго совѣта, министрамъ и главноуправляющимъ разными частями на правахъ министровъ, съ подпискою никому не передавать этихъ книгъ; a министру народнаго просвѣщен³я всеподданнѣйше представлять одинъ разъ въ мѣсяцъ списокъ книгъ, выписанныхъ на имя означенныхъ лицъ, и на выдачу по принадлежности испрашивать высочайшее соизволен³е" {Ibidem, 26.}.

   Такимъ образомъ думали отрѣзать русскую мысль отъ общен³я съ Западомъ, но... гони природу въ дверь, она влетитъ въ окно... III Отдѣлен³е не мало всегда хлопотало объ изъят³и заграничныхъ издан³й изъ русскихъ книжныхъ лавокъ...

  

  

   26 мая Бутурлинъ писалъ графу Уварову, что комитетъ 2 апрѣля, - "постоянно слѣдя, въ числѣ прочихъ газетъ и за "С.-Петербургскими Вѣдомостями", хотя и встрѣчалъ здѣсь въ нѣкоторыхъ политическихъ статьяхъ не совсѣмъ благонамѣренное направлен³е; но какъ оно скрывалось въ изложен³и, которое прямо предосудительнымъ назвать было невозможно, то и удерживался отъ изъявлен³я порицан³я до случая болѣе рѣшительнаго. Нынѣ, въ 108-мъ No этихъ вѣдомостей, появилась статья, заключающая въ себѣ кратк³й историческ³й очеркъ послѣднихъ происшеств³й въ Тосканскомъ великомъ герцогствѣ. Авторъ указываетъ въ ней на нынѣшнее бѣдственное положен³е этой страны, порожденное безначал³емъ и пагубными дѣйств³ями анархической парт³и, a потомъ переходитъ къ описан³ю того благосостоян³я, которымъ пользовалась Тоскана подъ защитой законовъ и благотворнымъ управлен³емъ ея государей; но вмѣстѣ съ тѣмъ какъ бы восхваляетъ, разныя, введенныя тамъ великимъ герцогомъ, Леопольдомъ I, совершенно несоотвѣтственныя нашему политическому устройству преобразован³я, какъ-то: сохранен³е знатными гражданами однихъ только своихъ наслѣдственныхъ титуловъ безъ всякихъ сопряженныхъ съ ними дотолѣ преимуществъ, уничтожен³е особыхъ правъ духовенства господствующей тамъ вѣры и уравнен³е передъ закономъ всѣхъ гражданъ. Признавая такое направлен³е несообразнымъ духу нашихъ установлен³и и потому предосудительнымъ для круга читающей газеты публики, тѣмъ еще болѣе, что "С.-Петербургск³я Вѣдомости" слишкомъ 100 лѣтъ издававш³яся отъ академ³и наукъ, хотя теперь, какъ извѣстно, и переданы въ частныя руки, но, тѣмъ не менѣе, въ глазахъ многихъ читателей сохраняютъ еще прежн³й свой офиц³альный характеръ, комитетъ полагалъ предоставить министру народнаго просвѣщен³я, призвавъ предъ себя редактора вѣдомостей, Очкина, сдѣлать ему соотвѣтственное вразумлен³е, строго внушивъ, что если въ его газетѣ вновь замѣчено будетъ подобное, достойное порицан³я направлен³е, то онъ подвергнется за это законной отвѣтственности. На положен³и комитета государь 20-го мая написалъ: "Дѣльно" {"Цензура въ царствован³е императора Николая ²", "Рус. Старина", 1903 г., VII, 154-155.}.

   Обращен³е оказалось не по адресу: внѣшнеполитическ³й отдѣлъ этой газеты цензировался министерствомъ иностранныхъ дѣлъ. Уваровъ написалъ, было, записку къ директору своей канцеляр³и: "Въ отношен³и къ Бутурлину сказать, что для избѣжан³я подобныхъ недоразумѣн³й, не угодно-ли будетъ комитету впредь предварительно справляться, кѣмъ и гдѣ таковыя статьи пропущены, но потомъ страха ради, приказалъ исполнен³я по ней не дѣлать...

   Черезъ нѣсколько дней петербургскому попечителю сообщалось: "Въ магазинахъ эстамповъ и въ нѣкоторыхъ книжныхъ магазинахъ выставляются для продажи, портреты разныхъ лицъ, дѣйствующихъ нынѣ на политическомъ поприщѣ, въ томъ числѣ депутатовъ французскаго нац³ональнаго собран³я, извѣстныхъ своими революц³онными мнѣн³ями. Хотя эти эстампы не содержатъ въ себѣ ничего, кромѣ портретовъ, однако, выставка ихъ и привлечен³е къ нимъ общаго вниман³я публики представляютъ неудобства разнаго рода" {Ibidem, VIII, 412. Курсивъ мой.}...

   Булгаринъ разсказалъ какъ-то въ фельетонѣ своей "Пчелы", что для еженедѣльныхъ концертовъ Гунгля въ Павловскѣ образованы особыя поѣздки по Царскосельской дорогѣ, благодаря чему посѣтителя могутъ возвращаться домой часомъ позже. Затѣмъ слѣдовало:

  

   "Слово: "возвращаться" производитъ всегда какое-то гальваническое потрясен³е. Пр³ѣхать въ Петербургъ ночью, въ дурную погоду и предаться на жертву легковымъ извощикамъ, это ужасно! Мы часто сравнивали прекрасное учрежден³е таксы въ Царскомъ Селѣ и Павловскѣ съ произвольною цѣною петербургскихъ извощиковъ, но на дняхъ убѣдились, что и тамъ, гдѣ такса существуетъ, надобно торговаться. Въ случаѣ дурной погоды, въ особенности царскосельск³е извощики, точно также неумолимы, какъ и столичные. Мы видѣли примѣръ, что отъ станц³и желѣзной дороги до дворца должно было заплатить 40 коп. сер. Это были женщина и дѣти, застигнутыя дождемъ: что имъ было дѣлать? уступить необходимости!" {"Сѣв. Пчела" 1849 г., No 21.}.

  

   По этому поводу послѣдовало конфиденц³альное предложен³е Уварова:

   "Государь Императоръ изволилъ замѣтить, что цензурѣ не слѣдовало пропускать сей выходки. Каждому скромному желан³ю лучшаго, каждой умѣстной жалобѣ на неисполнен³е закона или установленнаго порядка, каждому основательному извѣщен³ю о дошедшемъ до чьего-либо свѣдѣн³я злоупотреблен³и, указаны y насъ законные пути. Косвенныя укоризны начальству царскосельскому, a отчасти и С.-Петербургскому, въ приведенномъ фельетонѣ содержащ³яся, сами по себѣ, конечно, не важны; но важно то, что онѣ изъявлены не передъ подлежащею властью, a преданы на общ³й приговоръ публики; допустивъ же единожды сему начало, послѣ весьма трудно будетъ опредѣлить, на какихъ именно предѣлахъ должна останавливаться такая литературная расправа въ предметахъ общественнаго устройства. Впрочемъ, какъ означенная статья напечатана въ журналѣ, вообще отличающемся благонамѣренностью и направлен³емъ, совершенно соотвѣтственнымъ цѣли и видамъ правительства, то Его И. В., приписывая и эту статью одному только недостатку осмотрительности, высочайше изволилъ повелѣть, "дѣлать общее по цензурѣ распоряжен³е, дабы впредь не было допускаемо въ печати никакихъ, хотя бы и косвенныхъ, порицан³й дѣйств³й или распоряжен³й правительства и установленныхъ властей, къ какой бы степени с³и послѣдн³я ни принадлежали" {"Сборникъ постановлен³й etc", 250.}.

  

  

   Читатель помнятъ, что 3 апрѣля 1848 года Меншиковъ сообщилъ Уварову высочайшее повелѣн³е о "соотвѣтственномъ обстоятельствамъ времени" пересмотрѣ цензурнаго устава и дополнительныхъ. къ нему толкован³й. Тогда еще Уваровъ вѣрилъ въ возможность отдѣлаться отъ верховнаго надъ собой надзора путемъ быстраго исполнен³я этой воли: разъ уставъ и цензурныя учрежден³я были бы въ полномъ соотвѣтств³и съ обстоятельствами времени наибольшей реакц³и, сажъ собой падалъ бутурлинск³й комитетъ. Поэтому уже 8 апрѣля, т. е. черезъ пять дней, Уваровъ вошелъ со всеподданнѣйшимъ докладомъ о мѣрахъ по цензурному вѣдомству. Тамъ, между прочимъ, рекомендовалось установить новую пошлину на заграничныя книги, что дало бы около 60,000 руб. ежегодно и такимъ образомъ безъ усил³й казны позволило бы лучше исполнить планы государя...

   14 апрѣля началъ уже свои занят³я "комитетъ для пересмотра цензурнаго устава" подъ предсѣдательствомъ товарища министра, кн. Ширинскаго-Шихматова. Уваровъ такъ опредѣлилъ его главныя обязанности: "а) пересмотрѣть уставъ о цензурѣ, который по высочайшемъ утвержден³и долженъ быть опубликованъ; b) на основан³и устава составить проектъ наказа цензорамъ, который также будетъ представленъ на высочайшее утвержден³е, но не подлежитъ опубликован³ю; с) въ уставъ внести, между прочимъ, правила объ отвѣтственности редакторовъ повременныхъ издан³й предъ правительствомъ, независимо отъ отвѣтственности цензоровъ и d) цензурное управлен³е сосредоточить, въ видѣ особаго департамента, въ составѣ министерства народнаго просвѣщен³я", Комитетъ нашелъ необходимымъ учредить особый цензурный департаментъ, упразднивъ поэтому главное управлен³е цензуры, и преобразовавъ главное правлен³е училищъ въ совѣтъ министра просвѣщен³я.

   5 мая того же, 1848 года, государь одобрилъ главныя основан³я будущихъ преобразован³й съ тѣмъ, чтобы по изготовлен³и проектовъ устава, наказа, и учрежден³я департамента, они были внесены въ государственный совѣтъ {"Цензурныя дѣла etc", No 2, л. л. 35-39.}.

   Что же касается пошлины на заграничныя издан³я, то повелѣно было со всѣхъ книгъ вообще взимать по 5 коп., a съ романовъ и повѣстей вдвое" {Ibidem, л. л. 24-30.}.

   19 января 1849 года. Уваровъ, надъ которымъ еще не разразилась гроза, уже знакомая читателямъ, вошелъ съ представлен³емъ въ государственный совѣтъ по проекту новаго устава о цензурѣ.

   Я не буду долго останавливаться на послѣднемъ, a для иллюстрац³и всего проекта укажу лишь нѣсколько новыхъ его статей, вполнѣ - надо отдать справедливость - соотвѣтствовавшихъ тогдашнимъ обстоятельствамъ времени... Напримѣръ, рекомендовалось, чтобы цензура обращала вниман³е не "на видимую цѣль и явный смыслъ рѣчи", a вообще "на цѣль и опредѣлительный смыслъ рѣчи". Мотивировалось это измѣнен³е устава 1828 г. "излишней по немъ свободой сочинителей и стѣснен³емъ цензоровъ". "Право издан³я въ свѣтъ всякаго журнала или газеты можетъ быть предоставлено только человѣку, извѣстному на поприщѣ словесности, показавшему сочинен³ями хорош³й образъ мыслей и благонамѣренность". "При помѣщен³и въ пер³одическихъ сочинен³яхъ, издаваемыхъ частными людьми, разбора книгъ или журнальныхъ статей, наблюдается, чтобъ рецензенты въ сужден³яхъ своихъ не касались личныхъ и нравственныхъ качествъ сочинителей, и чтобъ, разсматривая подлежащую критикѣ книгу или статью, не дозволяли себѣ порицать другихъ писателей, которыхъ произведен³я не составляютъ прямо и непосредственно предмета разбора. Сочинитель, котораго книга, по его мнѣн³ю, будетъ разобрана неосновательно въ одномъ изъ пер³одическихъ издан³й, имѣетъ право помѣстить въ томъ же самомъ издан³и возражен³е свое, буде оно не противно цензурнымъ правиламъ" etc, etc. Вошли въ проектъ и всѣ высочайш³я повелѣн³я, объявленныя Уварову по начало января 1849 г. кн. Меншиковымъ и Бутурлинымъ, a также и гр. Бенкендорфомъ {"Проектъ цензурнаго устава, внесенный въ Госуд. Совѣтъ гр. Уваровымъ въ 1849 г. и неодобренный совѣтомъ", Спб., 1862 г.}.

   Комитетъ 2 апрѣля прекрасно понималъ, что проектъ былъ покушен³емъ на его дальнѣйшее существован³е, и потому приложилъ старан³я получить его на предварительное собственное разсмотрѣн³е. Бар. Корфъ, членъ департамента законовъ и комитета - предложилъ департаменту передать всѣ бумаги гр. Уварова въ комитетъ и не встрѣтилъ въ этомъ препятств³я.

   Мы уже видѣли, что уваровская реформа была вполнѣ въ духѣ комитета 2 апрѣля, которому, такимъ образомъ, оставалось, повидимому, только подписаться подъ нимъ обѣими руками. На дѣлѣ, однако, вышло совершенно обратное: личное нерасположен³е къ Уварову Бутурлина и его сочленовъ подсказывало "провалить" проектъ, хотя бы для этого пришлось стать вдругъ на болѣе либеральную точку зрѣн³я. Такъ и было сдѣлано. Громадный по размѣрамъ журналъ комитета 2 апрѣля пестритъ довольно рѣзкими указан³ями на излишн³я со стороны проекта стѣснен³я печати! на полную необоснованность желан³я репрессировать!! И т. п.

   Объ учрежден³и цензурнаго департамента находимъ въ немъ слѣдующее: "Какое назначен³е, какую степень занялъ бы департаментъ, составленный изъ начальниковъ отдѣлен³й, столоначальниковъ и другихъ канцелярскихъ чиновниковъ? Какая была бы польза отъ такого новаго, дорого стоющаго установлен³я {Департаментъ по проекту стоилъ 38,000 руб., a замѣняемыя имъ учрежден³я стоили всего 7,500 руб.}, когда вмѣстѣ съ тѣмъ сохраняются и отдѣльные цензоры и главное управлен³е цензуры, подъ именемъ совѣта министра? Почему, наконецъ, можно бы ожидать, что департаментъ, съ бюрократическими (!) совсѣмъ несвойственными сему роду дѣлъ формами, будетъ дѣйствовать успѣшнѣе, нежели тѣ комитеты, которые онъ замѣнить долженъ? {Петербургск³е цензурные комитеты по внутренней и иностранной цензурѣ.} Удовлетворительныхъ на с³и вопросы отвѣтовъ нѣтъ ни въ представлен³и министра, ни въ объяснительныхъ его запискахъ. Слѣдственно, безъ дознанной необходимости, при предусматриваемыхъ, напротивъ, большихъ неудобствахъ, по мнѣн³ю комитета, сей перемѣны допускать не слѣдуетъ" {"Матер³алы etc", I, 301.}.

   Департаментъ законовъ очень сильно опровергалъ необходимость преобразован³я главнаго правлен³я училищъ въ совѣтъ министра просвѣщен³я, но высказалъ при этомъ два новыхъ предложен³я, одно изъ которыхъ сводилось къ введен³ю въ составъ совѣта "нѣкоторыхъ изъ важныхъ государственныхъ сановниковъ, которымъ особенною высочайшею волею будетъ предоставлено участ³е въ надзорѣ не только за дѣйств³ями цензуры, но и за общимъ направлен³емъ и духомъ выходящихъ книгъ и въ особенности журналовъ". Это предложен³е очень любопытно, какъ скрытое желан³е департамента законовъ слить непользовавш³йся симпат³ями комитетъ 2 апрѣля съ министерствомъ просвѣщен³я... Комитетъ усмотрѣлъ здѣсь истинное побужден³е и отвѣ