Главная » Книги

Мережковский Дмитрий Сергеевич - Жанна д'Арк, Страница 3

Мережковский Дмитрий Сергеевич - Жанна д'Арк


1 2 3 4 5

дя в лесу, позовет его, то он подходит к ней, кладет ей голову на грудь, и слабые руки ее для него крепче железных цепей. Если же к нему приближается не совершенно чистая девушка, то он пронзает ее рогом, как мечом.

  

Рог-меч Единорога - война, а Дева-Укротительница - Жанна.

  

Знамя носит в бою вместо меча, "чтоб никого не убивать".

  

- Что вам было дороже, меч или знамя? - спросят Жанну судьи.

  

- Знамя, знамя! - ответит она. - Во сто крат знамя дороже меча!

  

Люди, на войне делаясь хуже зверей, продолжают считать себя добрыми христианами - вот что в войне страшнее всего. "Сам Господь Бог, будь Он ратным человеком, сделался бы грабителем!" - говорит капитан Ла Гир и, на грабеж идучи, молится без лишних слов, потому что уверен, что Бог поймет его с полуслова: "Сделай, Господи, для капитана Ла Гира то, что сделал бы он для Тебя, если бы Ты был им, а он - Тобою!"

  

Ратные люди, врываясь в осажденные города, где насилуют не только женщин, но и маленьких детей, служат такие же "черные обедни" дьяволу открыто, какие служил тайно Жиль де Ретц. Вот каких извергов надо было Жанне превратить в людей, и она это делает.

  

Всех "распутных женок" выгоняет из лагеря; этим начинает, а кончает тем, что ставит в середине лагеря под открытым небом алтарь; священник служит обедню, и все причащаются.

  

Новая жизнь для них началась: Дева родила их всех "вторым рождением, свыше".

  

Ходят за нею, как маленькие дети за матерью; смотрят ей в глаза, как влюбленные мальчики; пошли бы за нею на край света, и радостно умер бы за нее каждый из них, потому что, когда смотрят на нее, то "видят Бога".

  

XXIV

  

"Иисус-Мария. - Жанна-Дева. - Король Англии, и вы, герцог Бедфорд, называющий себя регентом Франции, и вы, сир де Тальбо, называющий себя наместником герцога... послушайтесь Царя Небесного, отдайте ключи всех городов, взятых вами у Франции, Деве, посланной Царем Небесным... Мир готова она с вами заключить... Если же вы этого не сделаете... я настигну ваших людей всюду, где бы ни были они... и волей-неволей заставлю их уйти из Франции, ибо я для того и послана Богом... Просит вас Дева и умоляет не губить себя... Если вы послушаетесь ее, то можете с нею идти (в Св. Землю), чтобы совершить прекраснейшее из всех когда-либо в христианстве совершенных дел. Дайте же ответ, хотите ли вы мира... чтоб от великих бед избавиться".

  

Это письмо было послано из города Блуа в марте, на Пасхальной неделе 1429 года.

  

Слишком легко было предвидеть, как примут Годоны, Кощунники, Хвостатые этот детский и ангельский зов к миру. "Дура и сумасшедшая!" - так все они думали или только хотели думать, но втайне, может быть, знали, что слова ее мудры и святы. Нет никакого сомнения, что если когда-нибудь наступит на земле царство Божие, то потому, что людей, думающих так, как Жанна, будет все больше.

  

XXV

  

27 апреля выступило войско Девы из города Блуа на Орлеан. Крестный ход с хоругвями и с пением:

  

  Дух Святой, приди!

  

  Veni Creator Spiritus! -

  

шел впереди, и на белом коне под знаменем с надписью: Иисус-Мария - ехала Жанна. Следовало за нею около семи-восьми тысяч ратных людей, шестьсот нагруженных съестными и военными припасами телег и четыреста голов скота. Шли весь день, а на закате солнца, когда запели Angelus и вдали, меж черных камышей зажелтела, как медь, Луара, остановились и переночевали в поле. На следующий день двинулись дальше, бесконечной равниной Солоньи по левому берегу Луары и к вечеру увидели крепостные башни и колокольни Орлеана.

  

Только теперь поняла Жанна, что ее обманули: привели к Орлеану по левому, а не по правому берегу, где был английский лагерь - как она хотела и требовала от военачальников; но те ее не поняли или, не желая понять, сделали по-своему.

  

Только что войско остановилось, вышел из города навстречу Жанне военный наместник Орлеана, будущий граф Дюнуа, побочный сын Орлеанского герцога Людовика, Жан "Батард". Это было почетное звание, потому что "детей любви" считали более одаренными, чем рожденных в законном браке. Двадцатишестилетний Батард Жан был одним из просвещеннейших, умнейших и любезнейших тогдашних рыцарей.

  

- Вы - Батард Орлеанский? - спросила его Жанна.

  

- Я, и очень рад вас видеть, - начал он с любезностью, вглядываясь, может быть, с удивлением в это странное, никогда невиданное существо в образе женщины.

  

- Ваш ли военный совет решил меня привести по левому берегу? - прервала его Жанна.

  

- Я и другие люди, умнее моего, решили так, полагая, что это лучший и вернейший путь...

  

- Жив Господь! Божий Совет умнее и вернее вашего, - опять прервала его Жанна. - Вы хотели меня обмануть, но сами себя обманули, потому что я прихожу к вам с лучшею помощью, нежели кто-либо. Помощь эту, не ради меня, а по молитвам св. Людовика и св. Карла Великого, подаст вам Господь, сжалившись над Орлеаном и не желая терпеть, чтобы вы и город ваш сделались добычей врага...

  

Почему надо было Жанне подойти к Орлеану по правому берегу Луары? В чем ее главная мысль? В том, чтобы идти прямо в английский лагерь, находившийся на правом берегу, к военачальнику сэру Джону Тальбо и предложить ему мир; только после отказа англичан от мира она могла начать войну и победить, уже не по человеческому, а по Вышнему Совету и разуму. Втайне, может быть, надеялась, что, явившись в английский лагерь со знаменем в руках, в сопутствии госпожи св. Катерины и госпожи св. Маргариты, и монсиньора Михаила Архангела убедит она англичан покинуть Францию, пав перед ней на колени, сэр Джон Тальбо послушается не ее, а Того, Кем она послана, так что без пролития капли крови, французской или английской, равно для нее драгоценных, совершится то, для чего она пришла. Вот какую святую победу вырвали у нее из рук французские военачальники; вот о чем она скорбит и на что негодует.

  

XXVI

  

Прежде чем войти в Орлеан, надо было переправить через Луару, в виду англичан, на тяжелых плоскодонных парусных дощаниках ратных людей, скот и телеги с припасами. Но так как ветер был противный, то переправа казалась невозможной.

  

- Погодите, ветер, Бог даст, переменится, и мы войдем в город - сказала Жанна, и как сказала, так и сделалось: ветер переменился на попутный, и под глазами англичан, не сделавших ни одного выстрела, "не пошевелившихся", как предсказала Жанна, - войско, благополучно переправившись, вошло в Орлеан.

  

Так совершилось первое чудо Жанны - чудо предзнания.

  

XXVII

  

Ночью при свете факелов Дева на белом коне, в полном рыцарском доспехе въехала в город через Бургундские ворота. Чтобы к ней или хотя бы к лошади ее прикоснуться, люди давили друг друга почти до смерти, и радовались так, как будто сам Бог сошел к ним в город; руки и ноги ее целовали с такой благодарностью, как будто она уже освободила их от осады.

  

В узкой улице, где толпа стеснилась еще больше, вспыхнуло знамя Девы, подожженное одним из факелов. Жанна, пришпорив коня, подскочила, быстрым и ловким движением схватила знамя, свернула его и потушила. Это показалось народу чудесным, как все для него было в ней чудом.

  

Вспыхнувшее знамя в этом первом явлении Девы предрекает последнее: Огненный Крест - костер.

  

На первое письмо Жанны, отправленное с герольдом из Блуа, англичане ничего не ответили, только посмеялись над ней или сделали вид, что смеются, потому что под смехом был страх; заковали герольда в цепи и грозили сжечь как "ведьмина посла".

  

Но Жанна все еще не верила, чтобы люди могли не услышать "гласа Божия", и хотела исполнить свой долг до конца. Вечером 30 мая, выйдя из Мостовых ворот к окопам Бэль-Круа, взошла на стену и, сложив ладони так, чтобы голос как можно дальше хватал, крикнула стоявшим в окопах английским ратным людям:

  

- Именем Божьим говорю вам: если хотите остаться в живых, сдавайтесь!

  

- Подлая девка, коровница, уж изловим тебя и сожжем! - ответили ей англичане, но стрелять в нее не посмели, может быть, сами не зная, почему.

  

XXVIII

  

1 мая, в воскресенье, огромная толпа осадила дом, где остановилась Жанна, чтобы увидеть святую Деву. Множества человеческие влекла она к себе такою же неодолимою силою, как Пью-Велейская "Черная Дева-Мать". Знака ее только ждали эти обезумевшие люди, чтобы кинуться на английские окопы и, может быть, разбившись о них, погибнуть бессмысленно. Но сельская девочка, не знавшая военного дела, да и никаких человеческих дел, нашла в себе достаточно здравого смысла, чтобы вести их не в английские окопы сражаться, а в церковь молиться.

  

В это воскресенье после обедни Жанна снова предложила мир англичанам. Выйдя из Лисьих ворот, подошла она к английским окопам Круа-Морена и, сложив ладони так же, как намедни, крикнула:

  

- С Богом возвращайтесь в Англию, а не то вам будет плохо!

  

- Ведьма, шлюха, девка продажная! - ответили ей англичане с окопов, но стрелять в нее почему-то опять не посмели.

  

Самые храбрые, ни одного человека не боящиеся английские ратные люди дрожат и бледнеют перед этой семнадцатилетней крестьянской девочкой; дьявола сами боятся эти несчастные "хвостатые дьяволы". "Чем черт не шутит? - думают они. - Что, если она и вправду ведьма... или Божья посланница?"

  

В складках волшебного белого знамени Девы чудились им тучи порхающих белых бабочек - белых Лилий Франции или белых Ангелов.

  

Жанна кажется французам Ангелом Божьим, а врагам их - дьяволом. В этом-то двойном образе - главная сила Девы: непобедимой, потому что сверхъестественной, кажется она французам и англичанам одинаково.

  

Как бы остолбенело вдруг от ужаса все английское войско и пало духом. "Двое англичан еще накануне обратили бы в бегство десять французов; но только что Жанна вошла в Орлеан, четверо-пятеро наших остановило бы все войско врагов".

  

Так велик был ужас Девы, что английские ратные люди и начальники отказывались ехать во Францию. "Эта подлая девка есть орудие сатаны, врага человеческого рода, - говорили они. - Можно сражаться с людьми, но как сражаться с дьяволом?" Нужен был особый указ "против боящихся ведьминых чар". Но действие указа было обратное: он напугал людей еще больше.

  

"Бедствие великое, в образе Девы-колдуньи, исчадия адова, послано Богом на англичан, - пишет герцог Бедфорд юному английскому королю Генриху VI. - Злыми чарами она не только истребила их множество, но и всех остальных лишила мужества".

  

XXIX

  

Верили Жанне и во всей Франции только простые люди, а военачальники сомневались в ней и держали ее в стороне от военных советов.

  

- Я знал от верных людей, что капитан Фальстаф идет на помощь англичанам, с подкреплениями и съестными припасами, - сообщил ей однажды граф Дюнуа.

  

- О, Батард, Батард! Я приказываю тебе именем Божиим: только что ты узнаешь о приходе Фальстафа, сказать мне об этом, а если не скажешь, я отрублю тебе голову!

  

- Ладно, скажу, - отвечает Батард и опять, вглядываясь в нее, удивляется-ужасается: что это? кто это?

  

Жанна становится сразу единственной властью в городе, выше всех военных и гражданских властей. Бедная девочка, "бедная пастушка", "не знающая ни А, ни Б", сводит их на ничто.

  

"Я послана Богом для утешения бедных людей, - говорит она идущему к ней простому народу. - Бедные люди шли ко мне охотно, потому что я их любила".

  

Подвиг этой "дочери Божьей", так же, как Сына Божия - подвиг любви, мира и милости: Жанна снимет осаду не только с Орлеана, но и со всей Франции - со всего человечества; освободит не только французов от Годонов, но и всех бедных и угнетенных от всех богатых и угнетающих.

  

XXX

  

Кощунственной плоскостью могло бы казаться посвящение "Таинства любви Жанны " Шарля Пэги: "Всем, кто жил и умер за всемирную Социалистическую Республику" - если бы не был он уже в те дни, когда писал "Таинство", одним из величайших, хотя и бессознательных христиан наших дней. Что хотел он сказать этим посвящением? То же, что говорит св. Августин: "Жизнь Града Божия вся должна быть общинной, socialis; лишним владеть - значит владеть чужим; общая собственность - закон Божественный, частная - закон человеческий". То же, что говорит Иоахим Флорский: в "Третьем Царстве Духа" совершится "великий переворот": собственники - "богатые, великие, сильные мира сего будут низвергнуты, а нищие, малые, слабые, возвышены... и увидят они правосудие Божие, совершенное над их палачами и угнетателями". То же, что говорит св. Франциск Ассизский: "Я не хочу воровать, а если бы я не отдал того, что имею, беднейшему, то был бы вором". То же, что говорит Жанна : "Я послана Богом для утешения бедных". То же, что и мы говорим так плоско и недостаточно, потому что нерелигиозно, о "социальной проблеме" - этом страшном узле, который грозит в наши дни, затянувшись в мертвую петлю, задушить человечество.

  

Если Начинатель "великого переворота" - "всемирной социальной революции" по-нашему - Сын Божий, то продолжательница его вернейшая - "дочерь Божия", на Огненном Кресте распятая св. Дева Жанна.

  

Что сделала бы она, если б не была убита, едва начав дело свое - об этом так же трудно судить по тому, что она уже сделала, как по пшеничному зерну - о колосе. Но нет никакого сомнения, что Жанна думала уже не только о французском, но и о всемирном деле, когда брала с короля обещание "миловать всех приходящих к нему, богатых и бедных равно"; или, когда хотела, чтобы Франция, Англия, Италия - все христианские народы, "обратившись ко Христу и покаявшись, облеклись в одежды Нищих Братьев и заключили между собою вечный мир". Это - начало, а конец - "царство Божие на земле, как на небе".

  

Жанна - "мятежница" не только против Церкви, но и против государства, большая, чем Августин и Франциск - такая же, как Иоахим и Павел. Первый мятеж ее против Церкви поняли судьи Жанны, а второй - против государства, - остался для них непонятным. В этом и до наших дней св. Жанна так же, как сам Иисус - непонятная, неизвестная.

  

XXXI

  

Это уже чувствуется в первом явлении Девы, когда становится она единственной властью в осажденном Орлеане.

  

4 мая французские военачальники, обиженные тем, что над ними поставлена безграмотная девочка-крестьянка, делают, не предупредив об этом Жанну, вылазку на крепостную башню-бастилью Сен-Лу в нескольких милях к востоку от города. Но англичане сопротивляются так доблестно, что французы отступают.

  

Ночью Жанна, проснувшись и вскочив с постели, зовет оруженосца своего Жана д'Олона и на вопрос его, что с нею - отвечает:

  

- Жив Господь! Мой Совет велит мне идти на англичан... Где мое оружие?.. Кровь наших людей льется, я это чувствую!

  

И, увидев маленького пажа Мюго, кричит:

  

- Ах, скверный мальчишка! Зачем же ты мне не сказал, что льется французская кровь?

  

Выбежав из дому, поспешно вооружается. Знамя подают ей из окна и, вскочив на коня, мчится она по улице так, что из-под лошадиных копыт на мостовой брызжут искры.

  

Доскакав до Сен-Лу, прямо кидается в бой. Семнадцатилетняя девочка, никогда на войне не бывавшая, стоит бесстрашно со знаменем в руках в опаснейшем месте боя, у крепостного рва, под арбалетными стрелами и пушечными ядрами.

  

В первый раз в жизни увидев кровь на войне, ужасается, но не за себя, а за других: "Я никогда не могла видеть, как льется французская кровь без того, чтобы волосы у меня на голове не вставали дыбом от ужаса".

  

Только что увидев Жанну, отступающие французы кидаются в бой с новой отвагой, идут на приступ, поджигают башню и врываются в крепость. Множество пленных перебито. "И видя то, Дева была очень прискорбна". Хитростью спасает она англичан, укрывшихся в женской обители и нарядившихся там в церковные ризы.

  

Выгоды этой первой победы огромны: все верхнее течение Луары освобождено и, что важнее, доказано, что англичане - вовсе не "Годоны", "хвостатые дьяволы", а такие же слабые люди, как французы, и что можно их ловить, как мышей в подполе, выкуривать, как ос в гнезде.

  

Вся эта победа - дело одной только Жанны: без нее ничего бы не сделали: легкую и бесполезную стычку превратила она в глубокий и тяжелый удар. И что еще важнее - павший дух французов был поднят.

  

На следующий день, 5 мая, в Вознесение, Дева отправляет к англичанам письмо с четвертым и последним предложением мира. Привязывает письмо к арбалету стрелы и велит пустить ее в английский лагерь у окопов Бэль-Круа.

  

- Шлюха, девка продажная! - отвечают ей Годоны опять все тою же бранью, и горько плачет она, не от обиды, а от жалости к врагам. Но, услышав Голоса, утешается.

  

- Я получила от Мессира добрую весть! - сообщает войску радостно.

  

XXXII

  

Главная твердыня англичан, крепостная башня-бастилья Турелли, находилась на левому берегу Луары. С городом соединял ее деревянный, с одной посредине сломанной аркой мост. Перед Турелли возвышалась башня Августинцев: чтобы войти в ту, надо было сначала взять эту.

  

Приступ на нее начался 6 мая на восходе солнца, длился весь день до заката и был отражен. Жанна, собрав отступавших и воткнув древко знамени в землю у самого рва, крикнула с такой отвагой и верой: "Смело входите!" - что после нового отчаянного приступа башня была взята и сожжена. Но, глядя на освещенные за нею красным заревом пожара в черном ночном небе неприступные башни Турелли, французские военачальники говорили с безнадежностью: "Этого и в месяц не возьмем!"

  

- Вы были на вашем совете, а я на моем, и верьте мне, совет Господен исполнится, а ваш погибнет! - ответила им Жанна спокойно и, немного подумав, прибавила, обращаясь к духовнику своему, брату Паскерелю:

  

- Много будет у меня завтра хлопот... и кровь из тела прольется!

  

XXXIII

  

Ранним тихим утром 7 мая начался приступ на башни Турелли. Двадцать раз подходили французы к окопам и двадцать раз отступали под страшным огнем кулеврин и бомбард; но каждый раз шли снова в бой с еще большей отвагой, чувствуя себя как будто бессмертными".

  

Жанна была опять впереди всех и всех ободряла:

  

- Будьте мужественны, верьте, мы скоро войдем в крепость!

  

После полудня, приставляя к стене первую осадную лестницу, Дева была ранена в плечо над правым сосцом арбалетной стрелой, пробившей стальной наплечник, как бумагу, и вышедшей с другой стороны плеча на четверть локтя. Видя льющуюся кровь свою, Жанна испугалась и заплакала, как маленький ребенок. Но "заговорить" рану не позволила, боясь "волшебства".

  

- Лучше, - говорила, - мне умереть, чем сделать что-нибудь противное воле Божьей...

  

И вдруг, перестав плакать, вырвала стрелу из раны. Только что сделали ей перевязку, вернулась в сражение. Но монсиньор Батард велел трубить отбой. Жанна кинулась к нему и, плача, теперь уже не от боли, молила:

  

- Именем Божьим говорю вам: мы сейчас войдем в крепость... и ничего с нами англичане не поделают... Только отдохнем немного...

  

Так и сделали: отложили приступ ненадолго. В это время Дева, сев на коня, отъехала одна в соседний на склоне холма виноградник и, сойдя с коня, села на землю между вьющимися по низким подпоркам и в косых лучах заходящего солнца прозрачно-зеленеющими лозами.

  

Та же была и здесь тишина, как в Домремийском садике; тот же далекий звон колоколов или гудение пчел; та же крепкая свежесть - дыхание "Черной Девы", Матери-Земли.

  

Вдруг повеяло в воздухе как бы солнечно-теплым розовым маслом от алых и белых цветов шиповника - благоуханием прославленных тел, .и Жанна услышала Голос:

  

"Дочерь Божия, ступай, ступай! Я тебе помогу, - ступай!"

  

Рана вдруг перестала болеть; тело чудесно укрепилось, и, вскочив на коня, Дева вернулась в бой.

  

XXXIV

  

Ужас напал на англичан, когда они увидели, что Жанна - "ведьма неуязвимая" - вернулась в бой. А французы закричали радостно:

  

- Вот она, вот она! Дева Жанна вернулась! И все за нею кинулись на приступ. Видя знамя свое вдали, по ту сторону рва, она закричала:

  

- Только что знамя прикоснется к стене - все за мной!

  

- Жанна, знамя у стены! - ответил ей кто-то из рыцарей.

  

- Ваше, все ваше - входите! - опять крикнула Дева, и все за нею кинулись в ров, влезли, точно сверхъестественною силою поднятые, на стену, сломали ворота и ворвались в башню.

  

Старый английский военачальник, сэр Вилльям Глесдаль, давший клятву, что если только войдет в Орлеан, перебьет в нем всех мужчин, женщин и детей - медленно отступал под старым английским знаменем, развевавшимся над восьмидесятилетними победами - перед знаменем семнадцатилетней девочки.

  

- Глассида! Глассида! Сдавайся же, сдавайся Царю Небесному! - кричала ему Жанна, щадя и в такую минуту честь врага и отличая победу Божью от своей. - Ты назвал меня "девкой продажной", а я душу твою и всех твоих жалею!

  

Так кричала она и плакала от жалости.

  

Ядра летели на Турелльские башни с французских окопов. Кровельный желоб перекинули французы над рухнувшей мостовой аркой, чтоб перелезть через нее, а внизу на реке зажгли дощаник с дегтем, серой, паклей, смолой, лошадиными костями и хворостом. Вспыхнувший деревянный мост рушился под англичанами. Все они вместе с Глесдалем, не выпускавшим знамени из рук, упали в реку и потонули. И Жанна, видя то, еще сильнее заплакала.

  

XXXV

  

Взяты были Турелли, а главный английский военачальник, сэр Джон Тальбо, чьим именем французские матери пугали маленьких детей своих, так и не двинулся: сам был, как малое дитя, испуган.

  

Все удивлялись тому, с какою чудесною точностью исполнились оба предсказания Жанны: "завтра из тела моего прольется кровь" и "до наступления ночи мы войдем в Орлеан по мосту Турелльской бастильи".

  

На следующий день, 8 мая, одержана была последняя, четвертая победа, больше всех остальных трех. Жанна плакала над теми, кровавыми, и радовалась только этой, бескровной.

  

- Ради святого дня Господня (воскресения), не будем сражаться сегодня, - говорила она. - Сами не нападайте: если же англичане на вас нападут, защищайтесь храбро и ничего не бойтесь: вы победите!

  

В поле поставлен был алтарь, отслужили обедню, и все причастились. В то же время неприятель уходил из всех осадных окопов и башен: это было начало конца - ухода англичан из Франции.

  

Так, в три дня, от б до 8 мая, с чудесной быстротой и легкостью освобожден был Орлеан. "В три дня все английское войско обращено было в бездействие или бегство, - скажет папа Мартин V в том же году. - Видя огромную силу этого войска, мужество английских ратных людей и мудрость военачальников, можно было думать, что соединенные силы мира не сделают в течение месяца того, что совершила Дева в три дня".

  

XXXVI

  

- Век мой будет короток, - говорила Жанна, - не больше года: надо спешить, чтобы воспользоваться мной как следует!

  

Однажды, постучавшись в дверь королевской палаты, - может быть, одной из тех опочивален, где спал дофин, "покоясь на ложе между Безумием и Разумом" - вошла она, стала на колени и, обняв ноги его, сказала:

  

- Благородный дофин, не собирайте стольких долгих советов, а ступайте прямо в Реймс на венчание!

  

Ласково выслушал ее дофин, но ничего не ответил.

  

- Это ваш Совет вам говорит? - с усмешкой спросил один из сановников.

  

- Да, мой Совет, и очень меня торопит! - ответила Жанна.

  

Всякое промедление в походе на Реймс ее возмущало или приводило в отчаяние. И в этом следовал за нею весь народ: множество ратных людей и бедных рыцарей, иногда почти безоружных, оборванных, на жалких клячах или даже пеших собралось к ней со всех концов Франции, чтобы идти в Крестовый поход на Реймс, как бы вся Земля вставала на зов воплощенного в Деве Духа Земли.

  

Но голос человеческого разума не заглушался в Жанне Голосами Божественными. "Я не хочу искушать Господа, - отвечала она судьям своим, испытателям в Пуатье, когда они требовали от нее "знамения". - Дайте мне ратных людей: они будут сражаться, а Господь им дарует победу. Делайте и сделает Бог!"

  

Так и теперь, в общем безумном порыве слушается она человеческого разума: прежде чем идти на Реймс, решает очистить Луару. Этот поход почти так же краток и, может быть, более чудесен, чем освобождение Орлеана.

  

XXXVII

  

Посланное из Парижа под начальством капитана Фальстафа вспомогательное войско пришло к бежавшему из Орлеана сэру Джону Тальбо слишком поздно. Французы погнались за ним и настигли его на великой Патейской равнине, где произошел 18 июня решительный бой.

  

- Будем драться сегодня как следует, и если бы Годоны были к облакам небесным подвешены, мы и там их возьмем! - говорит Жанна, глядя на облака, восходящие над великой равниной. - Ладны ли шпоры у вас?

  

- Шпоры? Зачем? Разве мы бежим? - спрашивает герцог Аленсонский.

  

- Ни-ни, - отвечает Жанна весело. - Шпоры надобны вам для того, чтобы преследовать бегущих... Большую победу одержит сегодня благородный король, чем когда-либо: это мне обещал мой Совет!

  

Бой был краток, почти мгновенен: едва успели французы напасть на англичан, как те уже отступили, и войско их было разбито наголову. Тысячи четыре взято в плен или перебито. Мертвыми телами покрыто все поле. Взят был в плен и сэр Джон Тальбо.

  

Выехав верхом на поле сражения, где долго еще продолжалось избиение пленных, Жанна увидела, как одного из них ударил француз по голове так, что тот упал замертво, и, сойдя с коня, кинулась к нему, позвала священника, чтобы он его напутствовал, и, положив голову умирающего на колени свои, ласкала его и утешала, как мать, до последнего вздоха.

  

XXXVIII

  

После Патейской битвы все течение Луары было освобождено: путь в Реймс на королевское венчание открыт.

  

"Бог послал королю святую Деву Жанну... чтобы вести его на помазание, - говорил брат Ришар. - В тайны Божий проникает она, как никто из святых... и, если бы хотела, то могла бы сделать так, чтобы ратные люди проходили сквозь стены крепостей, и многое еще другое могла бы сделать, больше этого!"

  

Людям кажется в ней чудесным "предзнание-воспоминание" (в смысле Платоновского anamnesis) о том, чему она никогда не училась.

  

"Военачальники не могли надивиться тому, что она в военном деле так опытна, будучи во всех остальных делах простейшей поселянкой".

  

"Простенькой маленькой девочкой была Жанна во всем, кроме военного дела: она умела не только отлично сражаться, но и располагать войска и готовить их к бою, особенно артиллерию. Старый капитан с 20-30-летним военным опытом не мог бы лучше сделать". "Жанна ездит верхом и бьется копьем, как лучший из рыцарей; этому все ратные люди удивляются", - говорит о ней простой народ с восхищением и верит, что она побеждает чудом не только Годонов, Хвостатых, но и последнего врага, Смерть: в городе Ланьи просят ее воскресить умершего младенца.

  

Видя, что весь народ поклоняется ей, как святой, люди Церкви остерегают ее:

  

- Вы нехорошо делаете, Жанна, принимая такое недолжное вам поклонение; берегитесь, вы вводите людей в идолопоклонство.

  

- Ваша правда, - отвечает она смиренно. - Я не могла бы уберечься от этого, если бы не хранил меня Господь.

  

Истинное чудо Девы в том, что она убережется от этих мнимых "чудес", сохраняя в себе до конца равновесие между человеческими и божественными силами.

  

Узел, которого не могут развязать умнейшие политики, Жанна разрубает, объявив народу от лица Божия, что Карл VII - единственный законный наследник престола, и рассеяв в самом короле все сомнения. Быстрым походом на Реймс опередив англичан, обеспечивает она королю все выгоды царского помазания. Мало веря политикам и военачальникам, слушается только Голосов своих, говорящих ей бесконечно простые слова.

  

"Семи лет не пройдет, как англичане оставят нам больший залог, чем в Орлеане, и потеряют все во Франции, благодаря великой победе, которую Бог пошлет французам... Я это знаю... так же несомненно, как то, что вижу вас перед собой!" - скажет она судьям своим в Руане, и как скажет, так и будет: семи лет не пройдет от 1431 года, когда она это скажет, до 1437 года, когда французский король Карль VII вступит в освобожденный Париж.

  

XXXIX

  

17 июля 1429 года, через три месяца после того, как св. Дева Жанна явилась миру, Карл VII коронован был в Реймсе.

  

Скляница с неистощающимся миром заключалась в золотом ковчежце в виде голубя Духа Святого, потому что миру для помазания первого христианского короля Франции принесено было некогда самим Духом Святым, и скляница оставалась полной всегда в знак вечности королевской власти во Франции.

  

Маршал Жиль де Ретц, тот самый, что служил на крови детей черные обедни дьяволу, отправлен был за Святейшей скляницей. Жанна, видевшая скрытое не только в будущем, но и в сердцах человеческих, не ужаснулась ли, увидев Голубя Духа Святого в тщательно от детской крови омытых руках "благочестивого" маршала?

  

После венчания, войдя к королю, став перед ним на колени и обняв ноги его, Жанна сказала:

  

- Воля Божия, благородный король, ныне исполнилась: я сняла осаду с Орлеана и привела вас в город Реймс на святое венчание, показав тем, что вы - истинный король, тот, кому королевство Франции должно принадлежать... А теперь я хотела бы уйти от всего и вернуться домой к отцу и к матери, чтобы снова пасти в поле овец...

  

И так говоря, плакала она; и все, глядя на нее, тоже заплакали. Плачет, потому что знает - помнит все, что с нею будет:

  

я уже становлюсь жертвою (II Тим. 4, 5).

  

На следующий день после венчания Жанна писала Бургундскому герцогу Филиппу Доброму: "Жанна Дева от имени Царя Небесного, Повелителя своего единственного, призывает вас заключить нерушимый и вечный мир с королем Франции. Все простите друг другу от чистого сердца, как должно христианам. Если же хотите воевать, то идите вместе с королем на неверных...".

  

В эти дни Жанна могла бы действительно считать дело свое исполненным: сила королевского венчания была такова, что все пути углаживались, все города открывались, и все подъемные мосты опускались перед единственным законным королем Франции Карлом VII. Путь его по всей стране был победоносным шествием.

  

XL

  

"Я ничего не боюсь, кроме измены", - говаривала Дева, не называя короля, но, может быть, о нем уже думая задолго до того, как он ей изменил.

  

"Мне вас жалко: вы очень устали, отдохните!" - говорит ей король после Патейской битвы.

  

Жанна только молча плачет, чувствуя в ласке его равнодушие и недоверие; понимая, что "вы очень устали, отдохните" - значит: "я от вас очень устал, дайте мне отдохнуть!" Знает она, что снова заснет он таким же сном смертным, каким спал до нее, и что она уже не разбудит его ничем, никогда.

  

Карл устал от Жанны, и снова захотелось ему в "почивальные кельи и каморы". Так же ненавидит он ее, как спящий - того, кто будит его от сладкого первого сна.

  

После Патейской битвы Дева была на вершине власти и святости в глазах простого народа, но не первых людей Франции, ближайших королевских советников или наушников. Сир де Ла Тремойль, королевский ростовщик, "ненасытное чрево", "бездонная прорва", пожирающая всю казну, ненавидит Жанну и боится ее. "Жанна никому не верила и делала все по-своему; за это Бог ее наказывает", - объявил во всеуслышание о Деве, взятой в плен Годонами, архиепископ Реймский, государственный канцлер Реньо де Шартр.

  

Жанну все еще выставляют люди Церкви и политики напоказ англичанам, как пугало, но сами втайне уже боятся ее или сомневаются в ней: "Что это за существо под видом женщины, Бог знает... А что, если и вправду ведьма? Какой позор - дьяволом восстановлены святые Лилии Франции!" - так, может быть, искренне думают почти все ближайшие сановники Карла и он сам иногда больше всех.

  

XLI

  

Мир нужен был англичанам и бургундцам для того, чтобы остановить французского короля и Деву на пути в Париж - сердце Франции. 28 августа 1429 года в тот самый день, когда Жанна вступит в Сен-Дени, чтобы начать осаду Парижа, подписан будет мирный договор с англичанами, и все сделанное Жанной для Франции этим постыдным и нелепым договором будет уничтожено.

  

После венчания Карл по совету Реньо де Шартра, вопреки Жанне, которая хочет идти прямо на Париж - уходит за Луару, где снова король Франции делается "захолустным королем Буржа". В то же время Ла Тремойль и де Шартр заключают без ведома короля двухнедельное перемирие с герцогом Бургундским под тем предлогом, что по истечении двух недель Париж будет сдан Карлу. Но на самом деле герцог Бургундский пользуется этим временем, чтобы укрепиться в Париже, а герцог Бедфорд, вызвав подкрепления из Англии, укрепляется там же, и английский король, малолетний Генрих VI, готовится вступить во Францию, чтобы венчаться в Реймсе. Герцог Бургундский объявлен наместником Парижа и всего французского Севера, "регентом Франции". Все зависит от него: он может сделать Францию какой ему угодно - французской или английской.

  

Жанна чувствует, что держат ее в стороне от всего; герцогу Бургундскому не верит и хорошо видит все его обманы-западни. "Этим перемирием я недовольна и не знаю, сохраню ли его; но если и сохраню, то только ради чести короля", - пишет она гражданам Реймса.

  

"Мир мы добудем не иначе, как на конце копья", - думает Жанна вместе с маленькой кучкой последних верных друзей своих - "войском Девы" - герцогами Аленсонским, Бурбонским, Барским и графом Вандомом - все очень молодыми людьми, почти мальчиками. Все остальные этого не думают, и хуже всего то, что вернейшие слуги короля, лучшие люди Франции, жаждут "изменнического мира" с Англией. Все говорят королю о безмерных народных бедствиях и о "преступном безумии войны".

  

"Все мы верно служили вам, государь, но душа наша унижена до праха, и утроба наша прильнула к земле, - пишет Карлу Жювенель дез Урсин, будущий архиепископ Реймский. - Вырыть бы общую могилу и толкнуть нас всех туда... Видя в этом королевстве такое лютое тиранство, весь народ как бы лишился рассудка, ропщет и проклинает вас и всех, кто с вами... Если бы пришел какой-либо сильный государь и восстановил справедливость, то, будь он даже сарацином, обезумевшие люди отдались бы ему в подданство... Бедный и верный народ наш, государь, ждет от вас справедливости... Но вы от него скрываете ваше лицо и забыли его, и предали".

  

Хуже всего было то, что лучшие люди Франции, если еще не говорили, то уже думали: "полно воевать, пора заключить мир; Бог велит прощать врагам... Жанна отныне только смутительница мира, обманщица народа: кончено ее призвание".

  

"Знайте, меня уже предали и скоро убьют, - говорила Дева простому народу, верному ей до конца. - Молитесь за меня; я уже не буду в силах служить королю и благородному королевству Франции!"

  

XLII

  

"Только покажитесь под стенами Парижа, и ворота его перед вами откроются", - пишет Карлу вскоре после его венчания герцог Аленсонский. Карл обещает прийти, но дни проходят за днями, а он не приходит. Кое-как, наконец, дотащился или, вернее, позволил себя дотащить до Сен-Дени и здесь опять остановился - "заснул".

  

Но помимо или даже против воли короля и его ближайших советников осада Парижа началась по настоянию Жанны и "маленького войска Девы" - последних верных ей мальчиков.

  

8 августа сделан был первый приступ. Здесь, под стенами Парижа, так же, как там, в Орлеане, Жанна, стоя на окопах, кричит осажденным:

  

- Именем Божьим говорю вам: сдавайтесь! Так же и здесь, как и там, но уже не англичане, а французы отвечают ей бранью:

  

- Шлюха, девка продажная!

  

- Только бы король показался, и добрые французы в Париже сегодня же ночью что-нибудь да сделают! - говорит Жанна.

  

Дно глубокого рва щупает она копьем: слишком глубоко, чтобы завалить хворостом. Но все-таки велит заваливать.

  

Тучей летят ядра и стрелы с окопов. Дева ранена стрелой из ножного арбалета, но еще сильнее кричит:

  

- На стену! На стену! Город будет наш!

  

Но сир де Ла Тремойль велит отступать. Жанна не хочет уходить. Ее уносят насильно, плачущую:

  

- Если бы мы не отступили, Париж был бы взят!

  

Рано поутру, на следующий день Жанна снова идет в бой, несмотря на рану, и клянется, что не уйдет, пока город не будет взят. Но приходит тайный приказ короля прекратить осаду Парижа и отвезти Жанну в Сен-Дени. Ночью мост на Сене разрушен, тоже по приказу короля, чтобы сделать новый приступ невозможным.

  

Жанна в Сен-Дени, выгоняя продажных женщин из лагеря, ударила одну из них мечом св. Катерины с такою силою, что старый, много лет пролежавший в земле, ржавчиной изъеденный меч сломался - лезвие, должно быть, отскочило от рукоятки. Это дурная примета: силу свою потеряет Дева вместе с чудесным мечом.

  

13 сентября король, покинув Сен-Дени, снова идет отдыхать - "почивать" за Луару. Жанна, следуя за ним нехотя, перед отъездом снимает с себя и вешает свой рыцарский доспех в часовне Сен-Дени над ракой с мощами Святителя. Знает - помнит, что отступление от Парижа будет для нее роковым: "призвание Девы кончено".

  

XLIII

  

Зимние месяцы 1429-1430 года Жанна проводит в убийственной для нее праздности при дворе короля, в замках Луары или в ничтожных и большей частью неудачных, потому что с недостаточными силами, походах-вылазках.

  

При осаде городка Сен-Пьер-ле-Мутье, занятого бургундцами, Жак д'Олон, оруженосец Девы, видя ее при отступлении покинутую всеми, спрашивает:

  

- Что вы тут делаете одна? Отчего не уходите, как все?

  

- Я не одна, - отвечает Жанна. - Пятьдесят тысяч ратных людей моих со мною, и я не уйду, пока не возьму город!

  

Эти "пятьдесят тысяч" - легионы Ангелов. "Призраков я не боюсь!" - скажет о них герцог Бургундский.

  

Раннею весною Жанна потихоньку уходит от короля, убегает с "мальчиками" своими и горстью ратных людей - в том числе, за недостатком французов, чужеземцами-наемниками, чтобы возобновить осаду Парижа.

  

16 апреля 1430 года в Пасхальные дни над Мелонскими высотами Дева слышит Голос: "В плен будешь взята до Иванова дня!"

  

"Если так, пусть тотчас же, без долгих мучений умру!" - молится она, но Голос только тихо повторяет свое: "В плен, в плен, в плен будешь взята!"

  

И тише еще, ближе, внятнее, ласковее: "Будь покойна, не бойся, радуйся: Бог тебе поможет!"

  

Голос это повторяет упорно, неотступно, почти каждый день, но ни места, ни часа не называет.

  

XLIV

  

23 мая Жанна идет из Парижа в осажденный англичанами и бургундцами город Компьень и в пять часов пополудни того же дня, как входит в город, делает вылазку с тремя-четырьмястами ратных людей на бургундский лагерь у Мариньи, где французы, захватив врасплох бургундцев, безоружных и рассеянных, избивают их жестоко и грабят лагерь. Но английский отряд, потихоньку подкравшись вдоль реки Уазы, ударяет в тыл французам. Медленно отступают они, отягченные награбленной добычей и вдруг увидев, что будут отрезаны, бегут-кричат: "Спасайтесь, кто может!"

  

Кони англичан уже упираются наглавниками в спины бегущих, так что пушки с Компьенских стен не могут стрелять по врагам, не попадая и в своих. Следуя за ними по пятам до подъемного моста у ворот Компьеня, англичане могли бы войти в город. Видя эту опасность, комендант Компьеня сир Гильом де Флави велит, только что большинство французов вошло в город, запереть ворота, поднять мост и опустить решетку.

  

Дева с горстью ратных людей, покрывая отступление, продолжает биться с бургундцами, все еще надеясь победить.

  

- В город, Жанна, в город, или мы все погибли! - кричат ей, но она не слушает и все повторяет:

  

- Нет, победим, победим!

  

Жак д'Олон, взяв лошадь ее под уздцы, хочет повернуть ее силой, но поздно: англичане уже отрезали ведущую к мосту по низкому болотистому лугу насыпную дорогу.

  

Жанна вместе со своими людьми загнана в угол между окопами и дорожною насыпью, где бургундцы, оттеснив последних защитников Девы, настигают ее. Юный Пикардский стрелок Лионель, схватив ее за край золотой епанчи, стаскивает с лошади, и все окружают ее в бешеной свалке.

  

- На слово сдавайтесь, Жанна, клянитесь! - кричит ей Батард Вандомский, боясь, что ее не возьмут живою.

  

- Я клялась не вам, а Другому, и сдержу мою клятву! - отвечает Жанна.

  

Но ее, наконец, схватывают, и она сдается. Лионель "счастливее, чем если бы взял в плен самого короля Франции".


Другие авторы
  • Боборыкин Петр Дмитриевич
  • Соловьев-Андреевич Евгений Андреевич
  • Креницын Александр Николаевич
  • Курочкин Василий Степанович
  • Олин Валериан Николаевич
  • Мин Дмитрий Егорович
  • Ильин Сергей Андреевич
  • Келлерман Бернгард
  • Волков Алексей Гаврилович
  • Сниткин Алексей Павлович
  • Другие произведения
  • Гаршин Евгений Михайлович - Гуревич Яков Григорьевич
  • Шулятиков Владимир Михайлович - Памяти Писемского
  • Арватов Борис Игнатьевич - Утопия или наука?
  • Анненков Павел Васильевич - И. Н. Конобеевская. Парижская трилогия и ее автор
  • Некрасов Николай Алексеевич - Другие редакции и варианты (Стихотворения 1838-1855 гг.)
  • Модзалевский Борис Львович - Пушкин и Ефим Петрович Люценко
  • Брешко-Брешковский Николай Николаевич - Книга, человек и анекдот (С. В. Жуковский)
  • Петрашевский Михаил Васильевич - Ник. Смирнов-Сокольский. "Я покажу им иронию"
  • Островский Александр Николаевич - Лакшин В. Я. Александр Николаевич Островский
  • Самарин Юрий Федорович - Ю. Ф. Самарин: биобиблиографическая справка
  • Категория: Книги | Добавил: Anul_Karapetyan (24.11.2012)
    Просмотров: 316 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа