| Главная » Книги |
Мерзляков Алексей Федорович - Стихотворения, Страница 14
Мерзляков Алексей Федорович - Стихотворенияstify"> Он спит в обители отцов!
Един твой труп в позор и срам
Лежит на грозном поле брани;
Земля последней бедной дани
Не хочет дать твоим костям.
Своей земли опустошитель,
Народа своего гонитель,
Лежишь меж трупами врагов,
Лишенный чести погребенья;
А там - свистит дух бурный мщенья
Против сынов твоих сынов.
Рази, губи, карай злой род,
Прокляты ветви корня злого;
В них скрыта язва, гибель нова,
В них новый плен для нас растет!
Всесильный рек: "Я сам восстану,
Приду, оденусь в бури, гряну
И истреблю всё племя злых.
В градах их звери поселятся,
Их земли морем поглотятся,
Погибнет с шумом память их".
Изрек! - и свят его обет,
И вечно нерушимо слово!
Изрек! - событие готово!
Израиль! - лести в боге нет!..
Егова сломит рог тиранства
И узы тягостные рабства
Огнем и кровию сожжет;
Поднимет руку над вселенной,
И - кто удержит гром разжженный,
Кто с богом брани в брань пойдет?
Март-апрель 1801
ПИСЬМО ВЕРТЕРА К ШАРЛОТЕ
Средь младости моей судьбою угнетенный,
Твоею красотой, Шарлота, пораженный,
Слезами я к тебе пишу, мой милый друг!
Пока не кончит смерть моих ужасных мук,
От прелестей твоих лишившися покою,
Хочу в последний раз беседовать с тобою.
О ты, которой взор мне в сердце яд излил,
Шарлота! Некогда и я счастливым был.
Пленяясь льстивою, приятною мечтою,
Блаженство издали я видел пред собою! -
Надеясь, нашего союза ожидал;
Моею я тебя в восторге называл...
Тогда, безбедственным мой пламень почитая,
Всечасно милую свою воображая,
Тебе в душе моей алтарь соорудил,
Там богу моему я жертву приносил.
Природа пред тобой красы свои теряла,
Я целый свет забыл - душа тебя вмещала...
В моем мечтании я весел, счастлив был
(Коль может счастлив быть, кто пламенно любил).
Мой друг! Я б для тебя пожертвовал собою,
Я б пролил кровь мою для твоего покою,
И благом бы небес я смерть свою считал... -
Какой мрак истину от глаз моих скрывал?
Каким прелестным сном любовь меня пленяла
И день от дня мой ум сильнее Ослепляла?
Но я был пробужден зарей сих страшных дней.
Хоть "ты" была вольна еще в руке твоей,
Судьба, твой долг, тебе супруга назначала
И у меня навек надежду отнимала.
Альберт готовился - рука моя дрожит,
Хладеет кровь во мне, из сердца вздох летит.
К Альберту ненависть невольно в питаю,
Прости мне! - я себя, Шарлота, обвиняю.
Конечно б, я его врагом не должен чтить:
Он зла мне не желал, хотел мне другом быть!
Но он пленен тобой, но он тебя имеет, -
Сего ему простить твой Вертер не умеет.
Тогда, надеяся, почто я не взирал,
В какие пропасти повергнуться искал!
Всегда ужасный рок надеждой ослепляет,
Когда он смертного карать предпринимает,
И редко сей мечты избегнет человек,
Я был виновен - час; несчастен - целый век...
Моя вина вся в том, что сердце нежно было,
Что милую оно, как милую, любило,
Что я тебя, мой друг, невольно обожал!
За что меня так рок ужасно наказал?
Неужели и он имел предрассужденья
Чтить злодеянием минуту заблужденья?
Когда узрел тебя, всемощною рукой
Возжегся огнь любви в душе моей к драгой,
Я вольность потерял, Шарлотою пленился,
Своими узами, мой милый друг, гордился.
Ах, мог ли я тогда противиться тебе,
Противиться любви, глазам твоим, судьбе!
И небо, что тебя прелестной сотворило,
Которое меня быть нежным научило,
Которое меня к тебе всегда влекло
И цену красоте мне чувствовать дало,
Соделавшись моим участником в сей страсти, -
За что навек меня повергнуло в напасти?
Когда я следовал за факелом любви,
Когда пылал сей огнь небеснейший в крови,
Какой надеждою душа моя питалась?
Каким прелестнейшим блаженством наслаждалась?
Тебя увидел я, тебе всё посвятил,
И в чувствах я своих уже не властен был;
Наполненный тобой, тобою ослепленный
И льстивым счастием несчастно упоенный,
Себя и целый мир в любви позабывал,
Во всех предметах я тебя одну искал!
Одна ты для меня вселенну украшала;
Казалось мне, что ты природу оживляла;
Казалось мне, что ты и солнце золотишь,
Что ро.стишь "ты" цветы, что ты ручей сребришь,
Что от тебя одной лужочек расцветает,
Что взор твой, милая, и камни оживляет.
В блаженстве, в коем дни мои тогда текли,
И боги бы со мной равняться не могли;
Счастливее сих дней другие наступали,
Глаза твои тебе невольно изменяли
И ясно стали мне тот пламень изъяснять,
Который от меня хотела ты скрывать.
Хотя словами ты, мой друг! не подтверждала,
Что втайне к Вертеру ты страстию пылала,
Хоть сердце не могло ту должность позабыть,
Которая меня велела не любить, -
Красноречивым ты молчаньем объяснялась,
И с добродетелью страсть нежная сражалась:
Невольный часто вздох, невольная слеза
Твое смущение и томные глаза,
Что более всего нам сердце открывают,
Сильнее самых слов все чувства объясняют,
Мне изъявляли то, чего я так желал,
И каждый миг тогда весельем я считал!
Шарлота! наша жизнь прелестною казалась,
Судьба соделать нас счастливыми старалась,
Ты так же, как и я, нимало не ждала,
Чтоб наконец она к нам так строга была
И чтобы небеса наш пламень наказали,
Который мы в сердцах невинностью питали.
Но счастью смертного конец предположен!
Чем я счастливей был, тем больше огорчен,
Когда в объятиях прелестного мечтанья
Я спал, не видевши блаженству окончанья,
И, не внимая глас рассудка моего,
Восторгам волю дал я сердца своего.
Вдруг тучи мрачные вокруг меня скопились
И громы поразить несчастного стремились.
Я к браку твоему приготовленья зрю,
Альберт тебя влечет невинно к алтарю.
В сей день навек ты с ним, навек соединилась,
И беззаконной страсть святая учинилась.
С тех пор я вечный ад носил в моей крови
С воспоминанием несчастный любви;
С тех пор с отчаяньем Шарлоту убегаю
И в ярости моей забыть ее желаю.
В богатстве, в почестях я счастия искал
И ими заменить тебя в душе желал!
Искал я милости в вельможах горделивых,
Но скоро, скучившись от сих предметов льстивых,
Соделать чтоб конец мученью моему,
Приближился мой дух к жилищу твоему.
К прелестным сим местам зачем я приближался?
Несчастный! Что я зрел и что найти старался?
Тебя супругою другого - не моей!
Мой дух стесняется при страшной мысли сей.
Где я? - Куда стремлюсь? - Теряюся - не знаю!
Его в объятиях твоих воображаю.
Он счастлив! - Может быть, и ты счастлива с ним?
Ах! сравнится ли ад с мучением моим?
О ты, которая мне сердце растерзала,
Любовь! всё от тебя душа моя страдала;
Взирай, как мучусь я, взирай и веселись,
Успехом твоего злодейства насладись.
Уже я ночь сию в твоей не буду власти,
Не буду от тебя! терпеть беды, напасти.
Но что я чувствую? - Всесильный огнь любви
Лиется и течет по всей моей крови,
Всё бытие мое тобою наполняет
И чувства у меня, и силы отнимает.
Томясь, насилу я: могу теперь дышать,
Насилу я могу в последний раз вздыхать...
Рука моя дрожит... все мысли помутились,
Туманом мрачнейшим глаза мои покрылись,
Не чувствую себя и слабо вижу свет...
О смерть! Ужели мой конец теперь придет,
Иль ты моей руки убийственной дождешься? -
Сие прочетши, ты, Шарлота, ужаснешься.
Хочу, мой милый друг, хочу признаться я,
К чему меня вела вся страсть к тебе моя.
Отчаяния глас в беспамятстве внимая,
Несчастью моему злодейством мстить желая,
Хотел преступников собою превзойтить,
Законы, долг и честь, и совесть позабыть,
В крови Альбертовой хотел я обагриться,
И, чтобы лютости примером учиниться,
Хотел я милую души моей сразить! -
А после - смертию мой пламень потушить,
Который был всегда мне в жизни сей мученьем.
Каким я варварским был понужден внушеньем?
Шарлота, я бы мог твоим убийцей быть;
В минуту ярости всю честность истребить,
Которую в душе я двадцать лет питаю,
Которую всегда священной почитаю.
Сколь добродетели мала над смертным власть,
Когда его влечет слепая сердца страсть!
Он должностью своей, рассудком преступает,
От преступления) на шаг один бывает.
Когда злодейство я сие предпринимал,
Которое в душе невольно проклинал,
Тогда природы глас уж сердце не внимало -
Отчаянье во мне все чувства задушало.
Я презирал людьми, и небом, и землей,
Раскаяньем моим, природой и - тобой.
На гнусность сих убийств без ужаса взирая,
Свирепости моей границ не полагая,
Себя еще во всем я правым почитал...
Но скоро я свое безумие познал!
Познал - и мысленно пред вами повинился,
В моем отчаяньи рассудком подкрепился.
Прошло ужасное мечтание, мой друг!
Живи! - будь счастлива! - с тобою твой супруг!
А я, оставленный в напастях сиротою,
Питался много лет слезами и тоскою,
"Скучая" жизнию, хочу оставить свет,
Где больше для меня уже отрады нет.
Умру! - мне смерть одна осталась утешенье,
Среди весны моей я дни влачил в мученьи,
Печалью, страстию, желаньем утомлен
И в бездну горести навеки погружен.
Ах! что и быть могло мне в жизни, друг мой, мило?
Несчастие во мне терпенье истощило;
Когда бы я конец своим напастям зрел,
Когда б хоть малую надежду я имел,
Когда б я смел еще сей мыслью насладиться,
Что славой я могу блестящей отличиться,
Тогда б, бессмертие стараясь заслужить,
В потомстве памятник себе соорудить,
Посмел бы я еще гоняться за мечтою
И почестей искать с печальною душою.
Но рок уже меня навек того лишил.
Довольно прожил я! довольно счастлив был!
Довольно зрелищем природы восхищался!
Теперь - лишь дней конец в отраду мне остался.
Пускай несчастные другие без меня
Влачатся в мире сем, и день, и ночь стеня!
Но тот, кто милыя души своей лишится,
Чужую зреть ее и должен с ней проститься,
Кто служит целый век игралищем судьбе,
Не нужен никому и тягостен себе
Кто горесть и тоску всечасно ощущает,
Тот должен умереть, тот благом смерть считает! -
Скорее дни мои хочу я окончать
И там, где смерти нет, спокойствие сыскать.
Кольцо всех уз моих рок грозный разрывает,
А с ним и всё прервать сим гневом побуждает.
Что делать в свете мне? Я в жизни всё прошел
И счастия ни в чем прямого не нашел.
То время: протекло, где, живостью пылая,
На крыльях мысленных с горячностью летая,
Я целый свет моим рассудком обнимал,
Всё видеть, всё познать, всё испытать желал.
Мне истин тысячи науки открывали
И существо мое всечасно умножали.
Теперь - бессилен стал, уныл и утомлен,
От многих горестей мой разум истощен,
Во мне уж пламень чувств навеки потушился,
Ах, долго я, мой друг, печалился, крушился.
И верю лишь тому, что только сердцу льстит.
Теперь душа моя к спокойствию летит.
Дщерь смерти! Мрачна ночь! Тебя я призываю,
Из коей перейти в другую ночь дерзаю.
Непроницаемой твоею темнотой
Мое убийство ты ужасное сокрой!
Готово к смерти всё, час страшный наступает,
Душа моя его с восторгом ожидает.
Недоуменьем я давно себя терзал,
Чего страшиться мне? - Я всё уж потерял.
"Ночной" укроет мрак цветущие долины,
Когда достигнет ночь предел своих средины,
Тогда оружие употреблю, мой друг!
Которым Вертера спасаешь ты от мук.
Рукой мне помогла, слезами поразила,
Ты яд мне подала, и ты же излечила,
Дорогу вечности открыла предо мной
И возвратила мне потерянный покой!
Шарлота! - когда ты оружие держала,
О сем намереньи, конечно, ты не знала,
Не знала, что я смерть определил себе,
Но, может быть, тогда предчувствие в тебе
Сумнение на ту минуту породило,
О ярости моей тебя предупредило.
Ах! "нет", ты думала лишь мне полезной быть,
Ты мнила тем к моей дороге послужить,
Не зная ничего, сих бедств не ожидала,
И мнимый мой отъезд ты верным почитала.
Я еду - ты велишь, и всё меня влечет.
| |
| Просмотров: 321 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры