Милюков Павел Николаевич - Величие и падение Покровского

, и автор вспоминал о нем лишь от времени до времени - когда происходило завоевание этих народов. В основе это все-таки была русская история, и Сталина опять мог испытывать удовольствие, вспоминая свой семинарский учебник.

   Вместо неудобопонятных "формаций" здесь честно рассказывались милые предания начальной летописи о Рюрике и Олеге, о том, что как древляне разорвали Игоря на части, и как Ольга в отместку послала на их город голубей и воробьев с пучками зажженной пакли на хвостах. Следует где-то подслушанный политический разговор Святослава с матерью: сын не верит, что "греческая вера" может "укрепить власть князей", и отвергает относительный пацифизм Ольги, "считая, что объединить славян и создать сильное государство можно только оружием". Все же он поступал по-рыцарски и, "будучи неустрашимым, предупреждал неприятеля о своем нападении, посылая сказать: "иду на вы" (в скобках пояснено: иду на вас). Но печенеги оказались не такими рыцарями: устроили Святославу засаду и его убили. Это вышло очень кстати потому, что он уже "задумал перенести на Дунай свою столицу из Киева". Тогда не было бы ни его сына Владимира на киевском престоле ни, быть может, вообще русского государства. А при Владимире оно, напротив, "усиливалось и крепло". Владимир, наконец, поверил, что "принятие греческой веры укрепит его власть". Он "загнал киевлян в воду, а привезенные из Царьграда попы читали над стоящим в воде народом свои молитвы. Это называлось крещением". Народ, правда, "не раз бунтовал против новой веры", но христианство было в то время шагом вперед в развитии России. Так "распространялась и греческая культура, и образованность", хотя не забывались и "рассказы об удали славянских богатырей".

   Я боюсь, однако, что мой рассказ заинтересует читателя более, нежели отрывочные фразы учебника, изложенные корявым языком, точно по скучной обязанности, и лишенные всякой теплоты и патриотического энтузиазма. Предписанное Сталиным "чувство национальной гордости" тут, во всяком случае, не достигается. Дальше идут "стихийные восстания", которые князья подавляли без особых усилий, так как восстания эти были "бессознательными". Автор еще не решается здесь уже прибавить приказанный аргумент: "потому что тогда еще не было рабочего класса". Но затем он регулярно его повторяет, касается ли дело Болотникова, Разина или Пугачева. Только относительно стрелецкого мятежа против Петра дана обязательная директива: считать это восстание "реакционным". Средневековое вече так же как и земские соборы царя Алексея не вызывают никакого сочувствия автора: все это ведь делали "бояре, помещики и купцы".

   Однако и московских князей учебник не решается хвалить за их "собирательство" России. О "царе-самодержце" Иване IV, "уничтожавшем боярские преимущества", говорится тоже очень спокойно. Личность Алексея Михайловича проходит у автора совсем незаметно. С "умным и деятельным" Петром Великим дело обстоит труднее. "Борьба с отсталостью России" уравновешивается с "укреплением власти дворян" и "разбогатением купцов и заводчиков". "При Петре Россия значительно продвинулась вперед, но оставалась страной, где все держалось на крепостном угнетении и царском произволе". Так что и тут радоваться нечему: живого образа не выходит. Пожалуй, с большей симпатией автор говорит о Булавине. Екатерина II стушевывается перед Пугачевым и Радищевым; о ее законодательстве не сказано ничего. Ни одной черты характеристики Александра I, кроме того, что он возглавил реакционный союз, не находим.

   Декабристы? Конечно, они "мечтали о культурной жизни у себя на родине"; но "их было немного и они не были связаны с народом". Полстранички о Николае I и о его "царстве жандармов и чиновников" (вся глава озаглавлена как приказано: "Царская Россия - жандарм Европы"), и автор переходит к 48 году, к "великим русским писателям и к Марксу и Энгельсу". Глава о "росте капитализма в России" кончает перелистанную нами половину учебника. Из реформ Александра II тут говорится только о крестьянском освобождении - со всеми необходимыми оговорками. Зато подробнее рассказывается о Парижской коммуне и о рабочем движении; глава кончается появлением Ленина на рабочих сходках.

   Пробелы в изложении внутренних событий обильно восполняются историей войн и приобретений России. Мы уже заметили, что только в связи с покорением народов перечисляются их имена; при этом автор видимо колеблется: хвалить ли народы за их сопротивление или хвалить царское правительство за победы? Как и в других сомнительных случаях, учебник выходит из затруднения, принимая нейтральную позу "объективного" исторического изложения.

  

   От элементарного учебника истории, конечно, нельзя требовать ответа на спорные построения русского исторического процесса. Высказанные в учебнике оценки "царизма", "купцов и дворян", в общем, не выходят за пределы того, что считалось общими местами в либеральных кругах конца прошлого века. Отделы о революционном периоде, конечно, ставят более специальные, чисто советские требования. Большая часть четвертого тома (с. 140-331) "Истории" Покровского, написанная еще в 1912 г., но тогда не прошедшая через цензуру, явилась очень неполным ответом на эти требования. Обширная часть третья "Краткого очерка" ²⁵ (с. 223-527) его же останавливалась на 1906 г., т. е. далеко не доходила до переворота. Учебник Шестакова доводит рассказ до 1937 г., но он чересчур краток. Разбор всех этих частей потребовал бы особого подхода и не дал бы достаточного материала для суждения об общей схеме, которой посвящена эта статья.

   "Событием огромного государственного значения" было бы, действительно, если бы учебник для высшей школы поступил так же радикально с приемами советской историографии, как поступил учебник Шестакова, вернувшись к педагогическим приемам времен учебников Иловайского. Но тут травля Покровского поставила сочинителя этого будущего учебника в очень трудное положение. Осуждение "ошибок" Покровского ведь было равносильно возвращению к Плеханову и Троцкому, а через них к Ключевскому и Милюкову, не говоря уже о дальнейшем возвращении к Соловьеву и Чичерину. Пришлось бы, таким образом, строить на основе лучших достижений "буржуазной" исторической науки - и признать слабость идеологии октябрьского переворота как раз в том, в чем большевики принуждены видеть его силу: в его внезапности и несоответствии действительному экономическому развитию России.

   Если в своей беспорядочной тактике ликвидации собственного прошлого Сталин дойдет и до этого признания, то, конечно, это будет "событием огромного государственного значения". Но надеяться на такой исход в настоящее время было бы чересчур опрометчиво. Неизбежный вывод из этого - тот, что учебник русской истории для высшей школы или вовсе не будет написан или будет написан... по Покровскому той поры, когда он еще стоял на плечах своих учителей.

  

   1. Милюков ссылается на краткую биографию Покровского, предпосланную "Русской истории в самом сжатом очерке" (М. 1932).

   2. Там же.

   3. Здесь и далее Милюков ссылается на I-III тома 5-го издания (М. 1923) "Истории с древнейших времен" М. Покровского. В приводимых цитатах имеются незначительные неточности (перефразировка, не указаны страницы начала или продолжения цитаты и др.), не меняющие содержания передаваемого текста.

   4. См. ПОКРОВСКИЙ М. Н. Русская история с древнейших времен. Т. 1. Л. 1924, с. 3 (Предисловие к 4-му изданию).

   5. ПОКРОВСКИЙ М. Н. Троцкизм и особенности исторического развития России.- Коммунистический Интернационал, 1925, N 3(40), с. 21-22.

   6. Против концепции Троцкого Покровским были опубликованы статьи: "Правда ли, что в России абсолютизм существовал наперекор общественному развитию?" (Красная новь, 1922, кн. 7); "Своеобразие русского исторического процесса и первая буква марксизма (Нечто вроде ответа т. Троцкому)" (Правда, 5, 13.VII.1922); "Троцкизм и особенности исторического развития России".

   7. См. ТРОЦКИЙ Л. Об особенностях исторического развития России (Ответ М. Н. Покровскому). В кн.: Троцкий Л. 1905. 4-е изд. М., с. 296.

   8. ПОКРОВСКИЙ М. Н. Правда ли, что в России абсолютизм "существовал наперекор общественному развитию?", с. 145-146.

   9. Эти положения изложены Милюковым в его "Очерках по истории русской культуры" (Т. 1. Париж. 1937, с. 29).

   10. Сборник "Русская историческая литература в классовом освещении" в 2-х тт. вышел с предисловием и под редакцией Покровского (М. 1927-1930). В нем рассматривались взгляды Г. Эверса, А. П. Щапова, С. М. Соловьева, Б. Н. Чичерина, славянофилов, В. О. Ключевского, П. Н. Милюкова, Н. А. Рожкова и др. В предисловии Покровский подчеркивал, что изучать историю можно, только основываясь на "классовом принципе".

   11. См. ПОКРОВСКИЙ М. Н. Борьба классов и русская историческая литература. Лекции, читанные в Коммунистическом университете имени тов. Зиновьева 3-7 мая 1923 г. Л. 1926 (2-е изд.); ПОКРОВСКИЙ М. Н. Марксизм и особенности исторического развития России. Л. 1925.

   12. См. Против исторической концепции Покровского. Сб. Чч. I-II. М.- Л. 1939-1940.

   13. Имеется в виду статья Покровского "О русском феодализме, происхождении и характере абсолютизма в России".- Борьба классов, 1931, N 2.

   14. Летопись газетных и журнальных статей за 1936 г. не содержит ссылки на указанную статью К. Радека. В "Правде" (27.1.1936) напечатана его статья "Значение истории для пролетариата", в которой осуждается Покровский и его школа.

   15. ЛЕНИН В. И. Поли. собр. соч. Т. 52, с. 24.

   16. Милюков цитирует статью Н. Бухарина "Нужна ли нам марксистская историческая наука? (О некоторых существенно важных, но несостоятельных взглядах тов. М. Н. Покровского)".- Известия, 27.1.1936.

   17. Собрание законов СССР, 1934, N 26, ст. 206.

   18. Замечания о конспекте учебника по новой истории 8-9 августа 1934 г. Сталина И., Жданова А. и Кирова С.- Известия, 27.1.1936.

   19. Замечания по поводу конспекта учебника по "Истории СССР".- Историк-марксист, 1936, N 1,с. 5-6.

   20. ШЕСТАКОВ А. На историческом фланге.- Новый мир, 1929, N 2.

   21. На VI Международном конгрессе исторических наук (14-18 августа 1928 г.) в Осло историки СССР впервые приняли участие в качестве официальной делегации в составе 11 человек. Ее возглавлял Покровский.

   22. Речь идет о статье И. Федорова "Политическая слепота и беспечность" (Правда, 20.111.1936).

   23. "Краткий курс истории СССР" под ред. А. В. Шестакова. М. 1937.

   24. ФОМЕНКО Вл. Сталинский подарок советским школьникам.- Известия, 24.VIII.1937.

  

   25. Имеется в виду "Русская история в самом сжатом очерке (от древнейших времен до конца XIX столетия)" М. Н. Покровского (Чч. 1-2, М. 1920-1923).

  

   Павел Николаевич Милюков (1859-1953) - лидер кадетской партии, министр иностранных дел Временного правительства, крупный историк, автор многих научных трудов, в том числе "Очерков по истории русской культуры", "Истории второй русской революции". История исторической науки привлекала особое и пристальное его внимание. Ею он интересовался со студенческих лет, в дальнейшем читал спецкурсы в Московском университете. Идеи этих спецкурсов получили затем воплощение в талантливой его книге "Главные течения⁴ русской исторической мысли" (1896 г.).

   Обращение Милюкова к вопросу о советской исторической науке и ее руководителе Покровском, занимавшем в 20-х годах почти все ключевые позиции в ней, определялось интересом не только политика, противника советской власти, эмигрировавшего из России по политическим соображениям, но и профессионала-историка и историка науки. С Покровским Милюков был знаком еще со времени их совместной работы в семинаре П. Г. Виноградова. Милюков читал труды Покровского, отмечал изменения в его взглядах на историю России, следил за его деятельностью идеолога и организатора советской исторической науки.

   Идеологизация науки, подчинение ее задачам политической борьбы, проводимые Покровским, вызвали негативную реакцию со стороны Милюкова, который и сам, впрочем, не был свободен от политизации в своих научных воззрениях. Советская наука, на службе которой состоял Покровский, на разных этапах, как известно, по-разному оценивала его роль и как лидера науки и как ученого. Диапазон этих оценок колебался от апологии его деятельности до ее полного осуждения. Мнение Милюкова о нем помогает воссозданию объективной картины развития советской исторической науки в 20-30-е годы.

   Статья Милюкова была напечатана впервые в 1937 г. в т. 65 издаваемых в Париже "Современных записок". Настоящая публикация подготовлена М. Г. ВАНДАДКОВСКОЙ, ею же написано введение и составлены примечания.

   Вандалковская Маргарита Георгиевна - доктор исторических наук, научный сотрудник Института российской истории РАН.

  

   Источник текста: "Вопросы Истории" 1993. N 4. С. 114-126

   Оригинал здесь: http://www.situation.ru/app/j_art_785.htm