Морозов Михаил Михайлович - Василий Николаевич Андреев-Бурлак

4 июня. - Керчь. Денег не хватило. Заложил портсигар и серебряные часы за 12 рублей". Вообще эти серебряные часы - вероятно, те самые, которые ему поднесли в Пензе, - постоянно фигурируют в записной книжке: он то выкупает их, то снова закладывает. И тут же, рядом со всеми этими попытками внести ясность в свое безалаберное денежное хозяйство, находим следующее рассуждение: "Мы воображаем себе душу в качестве фигуры треугольника. Угол А есть: В - разум, С - совесть". Иными словами, душа - это сочетание разума и совести. Как типично подобное рассуждение для Бурлака, хотя и жившего, по словам одного его приятеля, "неразумно", но творившего свои роли проницательно у_м_н_о и не запятнавшего ни себя бесчестным делом, ни своего искусства поверхностным отношением к нему.

   Знавшие Бурлака лично очень его любили. "Андреев-Бурлак был рыцарь, рыцарь слова", - пишет Гиляровский. По свидетельству Глама-Мещерской, он был "простой и скромный в житейском обиходе, совершенно чуждый наигранному, актерскому "апломбу", он не любил говорить о самом себе, кичиться собственными успехами. Была одна черта в характеристике Василия Николаевича, которая заставляла преклоняться перед ним. Это полное отсутствие зависти и чувства соперничества к успехам товарищей на сцене. Больше всего он любил не свой талант, а театральное искусство". Это был очень нервный человек, который то вспыхивал, то угасал. В сорок лет он временами казался дряхлым стариком. А через минуту, выпив стакан коньяку, снова разгорался. "Его споили друзья закадычные, - пишет Глама-Мещерская, - поклонники и "сочувственники" его таланта. Они и разнесли по ветру, как ветошь негодную, этот талант".

   Настоящим другом Бурлака был спокойный, уравновешенный Модест Иванович Писарев. Они познакомились давно, еще в Симбирске, когда оба только что вступили на театральное поприще. Тогда же в Симбирске служила начинающая П. А. Стрепетова, впоследствии вышедшая замуж за М. И. Писарева. "Из Москвы приехали, - пишет она в своих "Воспоминаниях", - Писарев и Прокофьев, а с верховьев Волги - некто Андреев. Все трое были любителями. Писарев за год перед тем окончил курс в Московском университете, определился было преподавателем в одну из московских гимназий, но скоро покинул эту профессию ради театра... Андреев, известный впоследствии под именем Андреева-Бурлака, сын небогатого помещика, бывший вольнослушатель Казанского университета, служил два года в одном из торговых пароходных товариществ по Волге... Остроумный, веселый юморист, тонкий наблюдатель и интересный собеседник, он скоро стал общим любимцем труппы. Писарев и Андреев быстро сошлись и стали большими друзьями, и надо сознаться, что с их приездом что-то свежее, новое, живое как бы внеслось в нашу среду, в это стоячее, мутное болото, точно отворилось окно и струя чистого, бодрящего воздуха разом освежила нашу душную, затхлую атмосферу".

   "Свежее, новое, живое"... Вот почему актеры так любили заходить к Бурлаку и слушать его живые, меткие замечания о каком-нибудь литературном произведении. Иногда, вдохновившись, он читал собравшимся гостям своих любимых поэтов Рылеева и Огарева.

   Чуткий Писарев любил его нежно и горячо. И тем глубже скорбел он о несчастном пристрастии Бурлака к вину. "Эх, Василий Николаевич, Василий Николаевич, - говорил ему Писарев. - Губишь ты себя и пропадешь зря, за ничто пропадешь!"

   Но замечательно, что этот беспорядочный в жизни человек, трагически на глазах у всех погибавший, становился строгим, взыскательным и требовательным, прежде всего к самому себе, как только дело касалось искусства. Получая, "ак мы видели, значительный гонорар за свои гастрольные выступления и встречая повсюду все тот же неизменно шумный успех, он как художник с каждым годом все более тяготился положением гастролера-одиночки и с каждым годом все настойчивей мечтал о создании ансамбля. "Не то, не то", - повторял он постоянно.

   Русский театр всегда тяготел к ансамблю, стремился раскрыть драматическое произведение в целом. К ансамблю всегда звала и передовая русская театральная критика. Еще в 1838 году Белинский сказал о пьесе, которую, казалось бы, легче всего принять за монодраму, за драматическое произведение с одной не просто центральной, но всепоглощающей ролью, о "Гамлете" Шекспира: "В его (Шекспира. - М. М.) драме драма заключается не в главном действующем лице, а в игре взаимных отношений и интересов всех лиц драмы, отношений и интересов, вытекающих из их личности". К ансамблю призывал Н. В. Гоголь. За ансамбль ратовал А. Н. Островский. Знаменитые русские гастролеры-одиночки, несмотря на триумфальные успехи, томились, мучились, неудовлетворенные своим искусством и вместе с Бурлаком повторяли: "Не то, не то"...

   В 1880 году в Москве возник Пушкинский театр А. А. Бренко. Это был подлинно передовой театр для своего времени. Его вдохновителями и организаторами были М. И. Писарев и В. Н. Андреев-Бурлак. Помимо них в состав труппы входили Стрепетова, Чарский, Глама-Мещерская и тогда еще только начинающие Далматов и Южин. Писарев, Бурлак и Бренко составляли художественный совет. Главным постоянным режиссером был Бурлак. Тут развернулось его режиссерское дарование. Он очень тонко и умно объяснял актерам замысел автора, рисовал перед ними психологические портреты действующих лиц, настаивал на верной передаче идейно-художественного содержания произведения.

   Спектакли театра Бренко были построены на ансамбле всего актерского коллектива, и нередко крупные актеры выступали в незначительных ролях. Смелым новатором был этот театр и в трактовке пьес. Напомним хотя бы знаменитый спектакль 30 апреля 1881 года "Свои люди - сочтемся" Островского. В первоначальном тексте "Свои люди - сочтемся" негодяй Подхалюзин торжествовал. Порок не был наказан. И именно в этом заключалась огромная сатирическая сила пьесы. Островский обличал буржуазное общество, в котором Подхалюзины могут безнаказанно творить свои преступные дела. Но по требованию царской цензуры финал был изменен: в последнюю минуту, под занавес, появлялся добродетельный квартальный и арестовывал Подхалюзина. В таком искаженном виде пьеса шла с 1861 года. Театр А. Бренко решил восстановить первоначальную редакцию. Руководил постановкой сам А. Н. Островский. Роль Подхалюзина играл Бурлак. Успех спектакля был огромный. Это было не только художественное, но и общественно-политическое событие.

   Вот в такой атмосфере, атмосфере передового искусства, Бурлак чувствовал себя прекрасно. Он весь преобразился в ту пору. Глаза его светились добродушием, постоянно улыбалась нижняя губа. Но ему не удалось как следует расправить крылья. Театральное дело, родившееся, казалось бы, под такой счастливой звездой, через два года перешло в руки Ф. А. Корша. Конечно, и труппа Корша состояла в то время из превосходных мастеров сцены, но направление театра изменилось. Театр находился теперь в руках дельца-антрепренера. Прослужив некоторое время у Корша, Бурлак распрощался с ним.

   И тогда-то с особой силой воскресли в душе его старые мечты о создании театра, в котором актеры не находились бы во власти частной антрепризы. Ценой огромных усилий и настойчивости Бурлаку вместе с труппой актеров удалось организовать Товарищество русских актеров. В результате летом 1883 года актерская труппа, руководимая Бурлаком и Писаревым, отправилась вниз по Волге на пароходе. Во всех больших городах давали спектакли. Это было артельное дело: выручку делили в зависимости от количества и значительности сыгранных ролей и количества спектаклей. Бурлак был в восторге от "нашей коммуны", как он называл это предприятие.

   Любимых публикой актеров всюду встречали и провожали овациями. Впоследствии участники поездки долго с теплым чувством вспоминали различные ее эпизоды, например парня, голос которого они услыхали с парохода: стоя на берегу и приставив руки ко рту в виде рупора, он гремел на всю Волгу: "Писареву и Бурлаку сла-а-ава!"

   Как мы уже говорили, начинанию Бурлака не суждено было упрочиться. Товарищество то и дело распадалось, и приходилось строить его заново. Но до самой смерти Бурлак горел мечтой о Товариществе, и это слово не раз встречается в его записной книжке 1888 года.

   10 мая 1888 года Андреев-Бурлак умер в Казани, где он выступал в спектакле вместе с группой московских актеров. Ему было всего сорок пять лет.

   За полтора года до смерти, 30 ноября 1886 года, Бурлак прочитал в Одессе, в помещении Клуба ремесленников, уже упоминавшуюся нами публичную лекцию на тему "Драматическое искусство". Бурлак мечтал тогда создать курсы для актеров. Он выработал целую систему преподавания, причем прежде всего ставил себе целью "развить в нем (в ученике) способность работать самостоятельно, без указок". Главный недостаток современного ему театра Бурлак видел в том, что театр недостаточно глубоко, по его мнению, раскрывал исполняемые произведения. Новая актерская школа должна была заставить своих учеников внимательно вчитываться в пьесы или инсценировки (Бурлак считал инсценировки особенно полезными для школы); она должна была также знакомить с "критикой драматических и беллетристических произведений". Бурлаку не посчастливилось создать эту школу. Но сохранилась его замечательная лекция, в которой он высказывает свои взгляды на актерское искусство.

   Озирая всю массу провинциального, да и не только провинциального, актерства того времени, Бурлак с горечью говорил, что "актер даже не понимает, что он сам такое".

   Каковы же, по мнению Бурлака, основные задачи, стоящие перед актером? Он призывал актеров "сбросить всю фальшь". "Актер должен уметь придать бесплотному образу, созданному поэтом, реальную форму, которая бы соответствовала характерным, душевным особенностям этого образа. В этом случае актер является как бы самостоятельным деятелем и служит посредствующим звеном между поэтом и публикой. Драматическое искусство дополняет, толкует то или иное поэтическое произведение; оно переводит его на язык жизни, популяризует его... Сущность деятельности актера сводится к умению представить живых людей и их страсти"... "Актер не может произвольно изменить образ... Дело его -приискать этому образу реальную оболочку, одеть его в плоть". Приступая к работе над образом, актер должен все о "ем узнать, "выяснить отношение к другим действующим лицам, уяснить среду действия". Бурлак резко восставал против столь распространенной в актерской среде того времени точки зрения, согласно которой от актера не требуется ни образования, ни работы над ролью, а нужно одно лишь "нутро". Вообще Бурлак отвергал столь модное тогда деление актеров на два типа: "актеров нутра" и "актеров расчета". По мнению Бурлака, "нутро" ярче всего проявляется как раз в продуманной, "расчетливой" работе. Он возражал тем, которые боялись "растратить вдохновение" на репетициях и "берегли" его для спектакля. "Раз чувство родилось, - говорил Бурлак, - оно не пропадет бесследно; оно при повторении роли явится вновь, рефлективно, помимо воли самого актера".

   Здесь Бурлак совсем близко подошел к некоторым основным положениям системы Станиславского. Огромное значение Бурлак придавал ансамблю.

   Беря за основу театрального искусства исполняемое художественное произведение, Бурлак пришел к взглядам, прямо противоположным тем, которых держался в начале своего творческого поприща, когда он называл драматическое произведение лишь эскизом для актера. Как в самой практике актерского искусства, так и в размышлениях о нем Андреев-Бурлак прошел огромный путь, внезапно оборванный безвременной смертью. Он умер в пору творческой зрелости. Но печальные тени не идут к его образу, сохранившемуся для потомства. Слишком много было в нем веры в жизнь, в будущее своей родины, в будущее русского театра.

   "Таланты явятся сами, - говорил он на своей лекции, - ведь наша земля велика и обильна; еще старик Ломоносов сказал, "что может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов Российская земля рождать".

  

   Впервые опубликовано отдельным изданием: "Василий Николаевич Андреев-Бурлак", М.-Л., "Искусство", 1948.