Некрасов Николай Алексеевич - Комментарии к поэме "Кому на Руси жить хорошо"

нского Дома, вып. III, с 29-30; ПССт 1967, т. III, с. 351.

   3) Автограф ИРЛИ В - ИРЛИ, ф. 203, No 12, л. И. Представляет собой одинарный лист тонкой писчей бумаги (оборотная сторона-чистая) с тройной архивной нумерацией: в верхнем правом углу, карандашом, первоначальная архивная (цифра "24"); левее последняя архивная, принятая за основу (цифра "11" в кружке); в нижнем правом углу, чернилами, цифра "21". Содержит отдельные наброски (рыжеватыми чернилами) к главам "Пьяная ночь" и "Счастливые". На том же листе стихотворные записи, теми же чернилами: строки о горе крестьянина, сдавшего сына в рекруты и возвращающегося в опустевший дом ("Свезешь и выпьешь в меру ты..."), тематически примыкающие к заключительной части стихотворения "Балет" (см.: наст. изд., т. II, с. 239-241).

   Впервые опубликован (выборочно): ПСС, т. III, с. 482, 483; Бюллетени Рукописного отдела Пушкинского Дома, вып. III, с. 30; ПССт 1967, т. III, с. 358-359.

   4) Автограф ИРЛИ Г - ИРЛИ, ф. 203, No 12, л. 22. Представляет собой одинарный лист плотной желтоватой писчей бумаги с тройной архивной нумерацией: в верхнем правом углу, карандашом, первоначальная (цифра "20") и последняя, принятая за основу (цифра "22" в кружке); в нижнем правом углу, чернилами, цифра "21". Содержит карандашные наброски к главе "Счастливые"; на обороте листа стихотворные наброски и прозаические записи, карандашом и чернилами, относящиеся к стихотворению "Явно родственны с землей..." (см.: наст. изд., т. II, с. 155).

   Впервые опубликован (выборочно): Бюллетени Рукописного отдела Пушкинского Дома, вып. III, с. 31.

   5) Автограф ИРЛИ Д - ИРЛИ, No 21200, п. 2, л. 161-162. Представляет собой двойной лист (4 страницы) тонкой писчей бумаги с пятерной нумерацией: в верхнем правом углу, рыжеватыми чернилами, первоначальная авторская нумерация двойного листа (цифра "10"), относящаяся к ранней редакции первой части (ст. 1048- 1567); последующая авторская нумерация одинарных листов, черными чернилами (цифры "12" и "13"), продолжающая нумерацию наборной рукописи "Сельской ярмонки"; последняя архивная нумерация одинарных листов, карандашом, принятая за основу (цифры "161" и "162" в кружке); в нижнем правом углу первоначальная архивная нумерация одинарных листов, полустертым карандашом (цифры "162" и "163"), правее соответственно цифры "69" и "70". Текст написав рыжеватыми черпилами, последняя авторская правка - черными чернилами и карандашом. Содержит текст ранней редакции главы "Сельская ярмонка", использованный затем для начала главы "Пьяная ночь" (ст. 1260-1366). Заголовок черными чернилами: "Глава III "Пьяная ночь"".

   Впервые опубликован (выборочно): ПСС, т. III, с. 483-484; ПССт 1967, т. III, с. 355-356.

   6) Автограф ИРЛИ Е - ИРЛИ, ф. 203, No 12, л. 3-10. Представляет собой 8 одинарных листов (16 страниц) тонкой писчей бумаги со вставочными листами (последний слой правки) плотной желтоватой (2 страницы - чистые) с четверной нумерацией: в верхнем правом углу первоначальная авторская нумерация двойных листов, рыжеватыми чернилами (цифры "8" и "9"), относящаяся к ранней редакции первой части; окончательная авторская нумерация каждой страницы, черными чернилами и карандашом (цифры "1-14"), в которую в процессе работы вносились изменения (сначала она кончалась цифрой "11" (продолжение ее см. на листах с первоначальным вариантом текста главы "Пьяная ночь" автографа ИРЛИ Д), затем, когда эти листы были исключены, цифрой "12" была обозначена оборотная сторона листа "11", наконец, на последнем этапе, после добавления в рукопись "Сельской ярмонки" вставочного листа, на каждой странице после листа "10" проставлена окончательная нумерация (цифры "11-14"), при этом прежнее обозначение на листах "И" и "12" зачеркнуто (чистые страницы не нумеровались)); последняя архивная нумерация одинарных листов, карандашом, принятая за основу (цифры "3-10" в кружке); в нижнем правом углу первоначальная архивная нумерация одинарных листов, карандашом (цифры "10-15"), не соответствующая их действительной последовательности. Текст написан рыжеватыми чернилами, последняя авторская правка - черными чернилами и карандашом. Содержит текст главы "Сельская ярмонка" - наборная рукопись. Заголовок черными чернилами: "Кому на Руси жить хорошо. Глава II. "Сельская ярмонка"". Затем название главы было вычеркнуто и вместо него написано: "Базарный день". При окончательной правке карандашом и это название вычеркнуто, а выше надписано еще раз: "Сельская ярмонка". На следующем листе, бывшем сначала первым, заголовок рыжеватыми чернилами: "Глава III", относящийся к тексту ранней редакции первой части (ст. 869-1259) и вычеркнутый при окончательной правке главы. На листах рукописи - пометы Некрасова для типографии. На первом листе в верхнем левом углу карандашом: "От<ечественные> з<аписки> No 2. Отд. 1-е"; в самом тексте: "Набирай с 6 и 7 страницы", "к 4 странице". На 8 страницах - подписи наборщиков и их пометы.

   Впервые опубликован (выборочно, сводом): ПСС, т. III, с. 475- 477; ПССт 1967, т. III, с. 353-355.

   7) Автограф ИРЛИ Ж - ИРЛИ, ф. 203, No 12, л. 12-21. Представляет собой 1 двойной и 8 одинарных листов (20 страниц) тонкой писчей бумаги со вставочными листами плотной желтоватой (последняя страница - чистая) с четверной нумерацией: в верхнем правом углу первоначальная авторская нумерация двойного листа, рыжеватыми чернилами (цифра "11"), относящаяся к тексту ранней редакции главы "Сельская ярмонка"; последующая авторская нумерация двойного и двух одинарных листов, коричневыми чернилами (цифры "15" и "16"), относящаяся к тексту эпизода "У столбика дорожного" из главы "Счастливые"; окончательная авторская нумерация одинарных листов, черными чернилами (циф-_ы "{-До", цифрой "5" обозначена оборотная сторона листа, так как на лицевой весь текст при правке был вычеркнут); первоначальная архивная нумерация одинарных листов, карандашом (цифры "3", "5", "7-14"), не соответствующая их действительной последовательности; последняя архивная нумерация одинарных листов, карандашом, принятая за основу (цифры "12-21" в кружке); в нижнем правом углу еще одна архивная нумерация одинарных листов, черными чернилами (цифры "2-9"), не соответствующая действительной их последовательности. Текст написан рыжеватыми, коричневыми и черными чернилами, а также карандашом. Последняя авторская правка - черными чернилами и карандашом. Содержит текст главы "Пьяная ночь" - наборная рукопись. Заголовок черными чернилами: "Глава III. Пьяные". Затем слово "Пьяные" переправлено на "Пьяная ночь". В верхнем левом углу авторская помета карандашом для типографии: "Наберите скорее и пришлите ко мне по 1-ой корректуре. Некрасов"; далее в самом тексте: "Чисто", "На обороте" (со знаком отсылки). На двух страницах - подписи наборщиков и их пометы.

   Впервые опубликован (выборочно, сводом): ПСС, т. III, с. 484- 485; ПССт 1967, т. III, с. 355-360.

   8) Автограф ГБЛ А - ГБЛ, ф. 195, М 5745, л. 1-7. Представляет собой 1 двойной и 6 одинарных листов (14 страниц) тонкой писчей бумаги с тройной нумерацией: в верхнем правом углу - авторская нумерация двойных листов, рыжеватыми чернилами (цифры "1-4"), относящаяся к тексту ранней редакции; последняя архивная нумерация одинарных листов, карандашом, принятая за основу (цифры "1-7"); в верхнем левом углу первоначальная архивная нумерация каждой страницы, фиолетовым карандашом (цифры "2-14"). Текст написан рыжеватыми чернилами и карандашом. Последняя авторская правка - черными чернилами. Содержит текст "Пролога" - наборная рукопись. Заголовок рыжеватыми чернилами: "Кому на Руси жить хорошо". Ниже заголовка цифра "1". При окончательной правке цифра зачеркнута черными чернилами и вместо нее вписан новый заголовок: "Пролог", а в конце текста проставлена подпись: "Н. Некрасов". На последней странице рукописи - начало главы "Поп" в ранней редакции (см. автограф ГБЛ Б).

   Впервые опубликован (выборочно, сводом): ПСС, т. III, с. 467-470; ПССт 1967, т. III, с. 351.

   9) Автограф ГБЛ Б - ГБЛ, ф. 195, М 5745, л. 7-10. Представляет собой 2 двойных листа (8 страниц) тонкой писчей и плотной бумаги желтоватого оттенка с двойной нумерацией: в верхнем левом углу первоначальная архивная нумерация каждой страницы, фиолетовым карандашом (цифры "14-20"); в верхнем правом углу последняя архивная нумерация одинарных листов, карандашом, принятая за основу (цифры "8-10"). Текст написан рыжеватыми чернилами и карандашом. Последняя авторская правка - карандашом. Содержит текст начала главы "Поп" в ранней редакции (ст. 394-439) - на одном листе с окончанием "Пролога". Заголовок рыжеватыми чернилами: "Глава II". На втором двойном листе - черновые записи к главе "Поп" (ст. 444-644).

   Впервые опубликован (выборочно, сводом): ПСС, т. III, с. 470- 471; ПССт 1967, т. III, с. 351-352.

   10) Автограф ГБЛ В - ГБЛ, ф. 195, М 5745, л. 11-29. Представляет собой 9 двойных и 1 одинарный лист (38 страниц) тонкой писчей бумаги (8 страниц - чистые) с архивной нумерацией в верхнем правом углу одинарных листов, карандашом, принятой за основу ("11-29"), но не везде соответствующей их действительной последовательности. Текст написан рыжеватыми чернилами и карандашом. Последняя авторская правка - черными чернилами и карандашом. Содержит текст начала главы "Сельская ярмонка" (ст. 841-1041)-черновая рукопись. Заголовок рыжеватыми чернилами: "Глава III". Далее другие материалы, также предназначавшиеся для главы "Сельская ярмонка": наброски и сводная черновая рукопись сцен на "пьяной дороженьке", включенных впоследствии в главу "Пьяная ночь"; черновой и перебеленный тексты эпизода "У столбика дорожного"; лист с первоначальной концовкой "Сельской ярмонки" (авторская нумерация - "12", продолжающая нумерацию листов ранней редакции). На полях одного из листов - прозаические записи-планы к неосуществленным эпизодам поэмы (см.: Другие редакции и варианты, с. 592).

   Впервые опубликован (выборочно, сводом): ПСС, т. III, с. 474, 477-482; ПССт 1967, т. III, с. 353-354.

   11) Автограф ГБЛ Г - ГБЛ, ф. 195, М 5745, л. 30-39. Представляет собой 4 двойных и 2 одинарных листа (20 страниц) тонкой писчей бумаги (один двойной лист - сильно пожелтевший; 4 страницы - чистые) с архивной нумерацией в верхнем правом углу одинарных листов, карандашом, принятой за основу (цифры "40-47"). Текст написан рыжеватыми чернилами и карандашом. Последняя авторская правка - черными чернилами. Содержит текст главы "Счастливые" - черновая рукопись и сводный перебеленный текст начала главы (ст. 1732-1783).

   Впервые опубликован (выборочно, сводом): ПСС, т. III, с. 485-490; ПССт 1967, т. III, с. 360-362.

   12) Автограф ГБЛ Д - ГБЛ, ф. 195, М 5745, л. 40-47. Представляет собой 4 двойных листа (16 страниц) тонкой писчей бумаги (последняя страница - чистая) с архивной нумерацией в верхнем правом углу одинарных листов, карандашом, принятой за основу (цифры "40-47"). Текст написан рыжеватыми чернилами (одна строка на полях - карандашом). Содержит наброски и черновые записи отдельных эпизодов к главе "Помещик", а также сводный текст черновой рукописи начала главы (ст. 2495-2767).

   Впервые опубликован (выборочно, сводом): ПСС, т. III, с. 495-496; ПССт 1967, т. III, с. 362-363.

   13) Автограф ЦГАЛИ А - ЦГАЛИ, ф. 338, оп. 1, ед. хр. 13, л. 4-11. Представляет собой 8 одинарных листов (16 страниц) тонкой писчей бумаги со вставочными листами плотной желтоватой (одна страница - чистая) с тройной нумерацией в верхнем правом углу: первоначальная авторская нумерация двойных листе рыжеватыми чернилами (цифры "5-7"), относящаяся к ранней редакции и продолжающая авторскую нумерацию автографа ГБЛ А; окончательная авторская нумерация одинарных листов, черными чернилами (цифры "1-8"); несколько выше архивная нумерация одинарных листов, карандашом, принятая за основу (цифры "4-11"). Текст написан рыжеватыми и коричневыми (на вставочных листах) чернилами. Последняя авторская правка - карандашом и черными чернилами. Содержит текст главы "Поп" - наборная рукопись. Заголовок коричневыми чернилами: "Кому на Руси жить хорошо? Глава 1-ая". На трех листах подписи наборщиков.

   Впервые опубликован (выборочно, сводом): ПСС, т. III, с. 472-473. ПССт 1967, т. III, с. 352-353.

   14) Автограф ЦГАЛИ Б - ЦГАЛИ, ф. 338, оп. 1, ед. хр. 13, л. 12-28. Представляет собой 17 одинарных листов (34 страницы) тонкой писчей бумаги со вставочными листами плотной желтоватой (4 страницы - чистые) с тройной нумерацией в верхнем правом углу: первоначальная авторская нумерация двойных и двух одинарных листов, коричневыми чернилами (цифры "13", "14", "17-20"), продолжающая нумерацию ранней редакции главы "Сельская ярмонка" (на последнем листе с первоначальной концовкой "Сельской ярмонки" - цифра "12"); окончательная авторская нумерация одинарных листов, полустертым карандашом (цифры "1-16"; вставочный лист после л. 6 обозначен добавочной нумерацией: "к 6-ой странице"); архивная нумерация одинарных листов, карандашом, принятая за основу (цифры. "12-28"). Текст написал рыжеватыми, коричневыми чернилами и карандашом. Последняя авторская правка - карандашом (две строки - черными чернилами). Содержит текст главы "Счастливые" - наборная рукопись. Заголовок коричневыми чернилами: "Глава IV. "Счастливые"". Сверху карандашом надписано: "Кому на Руси жить хорошо", а к цифре "IV" сделано подстрочное примечание: "Пролог и первые три главы напечатаны в "О<течествеиных> зап<исках>" 1869 года, NoNo 1 и 2". На 5 листах пометы Некрасова для типографии; "См. вставку", "Чисто", "Следует набрать. Чисто", знаки отсылок при перестановке текста. На 7 листах - подписи наборщиков и их пометы.

   Впервые опубликован (выборочно, сводом): ПСС, т. III, c. 490-494; ПССт 1967, т. III, с. 361-362.

   15) Автограф ЦГАЛИ В - ЦГАЛИ, ф. 338, оп. 1, ед. хр. 18, л. 29-39. Представляет собой И одинарных листов (22 страницы) тонкой писчей бумаги со вставочным листом плотной желтоватой (последняя страница - чистая) с четверной нумерацией в верхнем правом углу: первоначальная авторская нумерация двойных и одного одинарного листов, рыжеватыми чернилами (цифры "13-17"), относящаяся к ранней редакции и продолжающая нумерацию "Сельской ярмонки"; окончательная авторская нумерация одинарных листов, карандашом (цифры "17-26"), продолжающая авторскую нумерацию автографа ЦГАЛИ Б (вставочный лист - без нумерации, со знаком отсылки к предшествующему листу); первоначальная архивная нумерация одинарных листов, карандашом, принятая за основу (цифры "29-39"). Текст написан рыжеватыми чернилами. Последняя авторская правка и текст на вставочном листе - карандашом. Содержит текст главы "Помещик" - наборная рукопись. Заголовок рыжеватыми чернилами: "Глава IV". Затем карандашом цифра "IV" зачеркнута и заменена на "V". В конце рукописи карандашом дата: "1865 г." (проставлена позднее, при окончательной правке - см. об этом далее) и Подпись: "Н. Некрасов". Ниже на том же листе, карандашом, прозаическая запись относящаяся к неосуществленным эпизодам поэмы (см.: Другие редакции и варианты, с. 598-599). На 6 листах - подписи наборщиков и их пометы.

   Впервые опубликован (выборочно, сводом): ПСС, т. III, о. 497- 498; ПССт 1967, т. III, с. 363-364.

   Точная дата начала работы над первой частью поэмы неизвестна, однако в конце рукописи (см. выше описание автографа ЦГАЛИ В) есть авторское обозначение: "1865 г."; среди заготовок к "Прологу" находятся черновые записи к сатире "Балет" (автограф ИРЛИ В), относящиеся, видимо, тоже к 1865 г. (в феврале 1866 г. она была уже напечатана); на других листах имеется еще одна помета, снова указывающая на 1865 г. (см. выше описание автографа ИРЛИ Б).

   По свидетельству Г. Н. Потанина, начало работы Некрасова над поэмой относится к более раннему времени. Потанин, впоследствии рассказавший о своем посещении квартиры Некрасова на Литейном осенью 1860 г., видел у него на столике "листок почтовой бумаги", исписанный "тонко очинённым карандашом", с наброском поэмы "Кому на Руси жить хорошо" (Потанин Г. Воспоминания о Некрасове.- ИВ, 1905, No 2, с. 464).

   Свидетельства Потанина в целом не отличаются большой достоверностью, и его датировке, казалось бы, противоречат встречающиеся в тексте "Пролога" и главы "Помещик" упоминания о "временнообязанных" крестьянах, "мировых посредниках" - т. е. явлениях уже пореформенной действительности, о которых Некрасов, естественно, не мог писать в 1860 г. Однако эти упоминания в рукописи принадлежат к более поздним слоям правки, и нет ничего неправдоподобного в том, что произведение, для которого поэт, по его собственному признанию, копил материал "по словечку" в течение двадцати лет, действительно могло быть начато в каких-то фрагментах и в 1860 г. В самых ранних рукописях первой части сохранилось немало записей, сделанных на отдельных листах бумаги, карандашом, видимо, еще задолго до оформления связного текста. Причем записи эти свидетельствуют, что развитие замысла должно было осуществляться по двум направлениям: поиски предполагаемого счастливца среди названных кандидатов и одновременно "генеральный смотр" всем сторонам жизни пробуждающейся народной Руси, поиски мужиками "народного счастья".

   При этом несомненно одно: хронология поэмы, ее подлинная жизненная основа решающим образом связаны с общественной атмосферой именно пореформенного времени. Поэма вся, начиная с первой части, пронизана веяниями этой бурной эпохи, дыханием жизни, откликами на разгоревшиеся в 1860-е гг. острейшие споры о поисках действительных путей развития народной России, о народном русском характере (см.: Базанов Вас. От фольклора к народной книге. Л., 1973).

   Дата "1865 г.", о которой шла речь выше, относится не к окончательной редакции первой части, а к ранней ее редакции, и проставлена уже задним числом - при завершении главы "Помещик", во время последней правки наборной рукописи, т. е., видимо, не ранее января-февраля 1870 г. Во всяком случае, не ранее того времени, когда в формулу перечня "смежных деревень" было добавлено упоминание о "Подтянутой губернии", также принадлежащее к последнему слою авторской правки. Строка эта еще отсутствовала в текстах 1865-1869 гг.- и в наборной рукописи "Пролога" (декабрь 1865 - январь 1866 г.), и в его первых журнальных публикациях (январь 1866 г. и январь 1869 г.). Она впервые появилась только в наборной рукописи главы "Помещик", при окончательной правке текста, а в "Прологе" была учтена Некрасовым позднее, при очередной перепечатке текста, в отдельном издании 5-й части "Стихотворений Н. Некрасова" 1873 г.

   Законченная в 1865 г. рукопись первой части поэмы, т. е. ее ранняя редакция (она в виде цельного единого свода ныне уже не существует; реконструированный ее текст см.: Другие редакции и варианты, с. 239-257), состояла из 16 двойных и одного одинарного листов (66 страниц) тонкой писчей бумаги (с тиснением "Троицк, фаб. Говарда, No 6" и с гербовым тиснением). 2 страницы - чистые. В верхнем правом углу листов авторская нумерация двойных листов, рыжеватыми чернилами (цифры "1-17"). Текст написан рыжеватыми чернилами. Авторская правка - теми же чернилами и карандашом.

   Первая часть в ранней редакции включала всего четыре главы ("I", "Глава II", "Глава III", "Глава IV"), которые тогда не имели названий.

   В процессе дальнейшей работы прежние двойные листы с текстом ранней редакции были разделены на одинарные, переставлены местами, частично исключены, частично вошли с новой нумерацией в состав позднейших наборных рукописей. Прежний текст сохранился в составе новых глав в сильно перекроенном виде: добавления, вычерки, перестановки делались на старых и еовых вставочных листах уже применительно к другому составу глав, к изменившемуся содержанию, к новому поэтическому контексту.

   Переработка коснулась отдельных глав ранней редакции в разной степени. Глава I сохранилась почти без изменений, хотя при ее создании в текст внесены существенные дополнения: введена ночная сцена с филинами, дописан новый финал главы - эпизоды с говорящей пеночкой и волшебной скатертью-самобранкой. При подготовке текста к журнальной публикации (январь 1866 г.) Некрасов переименовал главу I в "Пролог".

   Вследствие этой замены в нумерации прежняя глава II получила в окончательном тексте рукописи обозначение "Глава 1-ая", название "Поп" она обрела еще позже - только в тексте журнальной публикации (январь 1869 г.). При доработке главы из прежней рукописи был вынут двойной лист с началом текста и заменен Двумя вставочными листами. При этом в характеристике попа добавлены строки, подчеркнувшие его совестливость, озабоченность крестьянскими нуждами и непричастность к взяткам с раскольников. В рассказе попа исключен отрывок, в котором он сетовал на упадок религиозного чувства в народе и отсутствие "рвения" к православию. В переработанном тексте главы в перечне "окольных деревень" сохранился первоначальный вариант рукописи ранней редакции, в котором отсутствовало упоминание о "Подтянутой губернии". Эту строку Некрасов дополнительно ввел в текст той же формулы в "Прологе", "Помещике" и "Крестьянке", но в журнальной публикации главы "Поп" и во всех последующих ее публикациях она осталась неучтенной.

   Текст главы III (впоследствии - "Сельская ярмонка") подвергся особенно значительной перестройке. В процессе работы, проходившей в несколько этапов, Некрасов настойчиво развивал мотив поисков народного счастья. Задумав новую главу, посвященную "счастливцам" из народа, он на промежуточном этапе (когда еще не существовало отдельной главы "Пьяная ночь") переделал прежний финал "Сельской ярмонки" и связал ее уже не с "Помещиком", как было в ранней редакции, а с новой главой "Счастливые"; таким образом действие поэмы было выведено за рамки сюжетной схемы, предначертанной завязкой "Пролога". В новой концовке, главы странники оставляют поиски названных ими же в "Прологе" возможных кандидатов в счастливцы и решают немедленно вмешаться "в толпу - искать счастливого" ("Не там ли он скрывается, Кто счастливо живет?..").

   Затем Некрасов прерывает временно работу над главой III ("Сельская ярмонка") и создает новую главу, назвав ее "Счастливые" и обозначив "Глава IV". Сюжетно-композиционный прием путешествия позволял Некрасову вовлечь в действие широкий крут народных персонажей, число которых в процессе работы последовательно увеличивалось (см.: Червяковский С. А. Из творческой работы Некрасова над поэмой "Кому на Руси жить хорошо".- В кн.: О Некр., вып. I). Сцена с проворовавшимся лакеем, которого секут, перенесена в главу "Счастливые" из рукописи ранней редакции "Сельской ярмонки". Там еще не было упомянуто, что проворовавшийся лакей - это и есть княжеский дворовый: тогда это был просто "лакей пьяный" (в более раннем варианте - "солдатик", а еще ранее - "крестьянин"). В "Счастливых" оба персонажа идентифицированы: в лакее странники узнают того самого дворового,- который перед тем хвастался своим "счастьем". В рукопись "Счастливых" вставлен был на двух двойных листах и эпизод "У столбика дорожного", тоже написанный ранее, в период создания ранней редакции главы III ("Сельская ярмонка"), но тогда в ней не использованный.

   На этой стадии работы у Некрасова возник план создания еще одной главы первой части ("Пьяная ночь"), в связи с чем он вернулся к доработке главы III ранней редакции, содержавшей материал, необходимый для новой задуманной главы. Только на этом этапе, при подготовке главы III к публикации в журнале (февраль 1869 г.), она получила окончательное обозначение "Глава II" и название "Сельская ярмонка" (первоначальный вариант - "Базарный день"). От прежней ранней редакции в переработанной рукописи сохранилось лишь три одинарных листа - меньше половины прежнего их объема. Остальные листы были перенесены в рукопись новой главы ("Пьяная ночь"), а последний лист с прежней концовкой "Сельской ярмонки", служивший ранее переходом к главе "Счастливые", вовсе исключен из состава рукописи и заменен другим, впоследствии тоже исключенным. На одном из новых вставочных листов Некрасов написал введение к главе с описанием холодной весны ("Недаром наши странники..."), на другом -введение к эпизоду в балагане ("И рад бы в рай..."). Кроме того рукопись были вставлены два старых одинарных листа с текстом эпизода с Вавилой в обувной лавочке, написанного еще в период работы над ранней редакцией этой главы, но тогда не включенного в нее. На этих листах вписан также эпизод в книжной лавочке (со строками "Эх! эх! придет ли времечко..."), а на других старых листах сделаны значительные композиционные перестановки.

   Последней Некрасов создавал главу, получившую название "Пьяная ночь" и тогда же, т. е. при подготовке ее к журнальной публикации (февраль 1869 г.), обозначенную в рукописи как "Глава III". Она была образована в основном из материала двух соседних, ранее написанных глав. Для начала "Пьяной ночи" Некрасов использовал старый двойной лист с текстом ранней редакции "Сельской ярмонки" и при доработке перебелил его на двух новых вставочных листах. Сцены с описанием "стоголосой дороги" и "народной молвы" перенесены сюда на двух одинарных листах также из рукописи ранней редакции "Сельской ярмонки". {Первоначальные варианты и наброски текста, которые перешли из "Сельской ярмонки" в главу "Пьяная ночь", приводятся в наст. томе в материалах "Сельской ярмонки", для которой они, собственно, и предназначались (см.: Другие редакции и варианты.} Два старых двойных листа с эпизодом "У столбика дорожного" перенесены в "Пьяную ночь" из рукописи главы "Счастливые", после чего начало эпизода перебелено на новом вставочном листе. При доработке текста фамилия доброго "барина" Рыбникова (ранее просто "барин тихонький") переделана (сначала - Хлебников, затем - Веретенников). В облике Якима Нагого, который первоначально назывался "фабричным из Бурмакина", {Образ этот был подсказан поэту фактами ярославской действительности: в Бурмакинской волости был широко развит кузнечный, слесарный и другие промыслы и присутствие фабричного на ярмарке - явление вполне реальное.} затем последовательно "крестьянином из Вурмакина", "мужиком из Новоселова" и "Якимом Петровым из Пьянова", Некрасов в процессе работы усиливал черты народного трибуна. С этой целью были исключены, например, строки о нем как об одном из тех "приросших к сохе" мужиков, к которым фабричные относятся с насмешкой. В итоге был создан образ типичного представителя земледельческого крестьянства нового типа - мужика-пахаря, выступающего с пламенной речью от лица всего трудового народа (ср.: Тарасов А. Ф. О местных источниках поэмы.- В кн.: Истоки, с. 36). После эпизода "У столбика дорожного" в рукопись "Пьяной ночи" был вставлен старый лист с текстом ранней редакции "Сельской ярмонки" - строки об "удалой" песне молодчиков и отрывок "Ой! ночка, ночка пьяная...". Для финала главы была использована прежняя концовка "Сельской ярмонки".

   На завершающем этапе работы над первой частью поэмы, когда Некрасов готовил к журнальной публикации две последние главы - "Счастливые" и "Помещик" (февраль 1870 г.), он вернулся к окончательной отделке "Счастливых". Несмотря на то что при перестройке двух начальных глав первой части в их нумерации произошла передвижка на единицу в сторону уменьшения, глава "Счастливые" сохранила свою первоначальную нумерацию ("Глава IV"), так как число глав после создания "Пьяной ночи" на единицу же увеличилось. В текст главы был добавлен драматический рассказ надорвавшегося каменщика, помещенный после эпизода о каменотесом-олончанином. Использованный при этом художественно-композиционный прием сопоставления позволил высветить в рассказе молодого каменотеса всю иллюзорность его надежд на счастливое будущее. В начале рассказа о Ермиле Гирине добавлено упоминание о его бескорыстии и строгих, но честных порядках, заведенных им на мельнице. Дописан новый финал главы, имеющий ключевое значение в повествовании о Гирине: рассказ о взбунтовавшихся Столбняках, о мужественном поступке Гирина и последовавшем за этим его заточении в острог. Фамилия владельца взбунтовавшегося селения помещика Столбинского (ранее Наказова) изменена в ходе работы (он назван Обрубковым). Для концовки "Счастливых" Некрасов использовал старый лист рукописи ранней редакции "Сельской ярмонки" с текстом, служившим там переходом к главе IV ("Помещик"), которая тогда следовала за "Сельской ярмонкой", а теперь, после окончательной доработки, получила новое обозначение - "Глава V" (название "Помещик" впервые появилось уже в журнальной публикации). К старым листам рукописи ранней редакции при доработке главы "Помещик" добавлен новый вставочный лист с описанием разоренной помещичьей усадьбы. В характеристике Оболта-Оболдуева (в ранней редакции - "Долгов-Абалдуев", еще ранее - "Брыков-Оболдуев") усилено сатирическое освещение, подчеркнут антагонизм между ним а мужиками, резче выявлен контраст между прежней "вольготной" жизнью помещиков и теперешним их неустойчивым положением. Завершив доработку рукописи, Некрасов по ошибке (ошибка эта перешла также в текст журнальной и всех последующих публикаций главы) оставил неисправленными первоначальные варианты названий "смежных деревень" - "Несытово", "Горелки", "Голодухино", которые, однако, в "Прологе" и в главе "Поп" он своевременно успел исправить и заменить другими: "Разутово", "Знобишино", "Горелово".

   Окончательная композиция глав первой части, свободная, емкая, придающая произведению характер широкого поэтического обозрения, как нельзя лучше отвечает основной авторской задаче - показать родную страну, обозреть ее всю, заглянуть во все уголки, воспеть Русь народную, пробуждающуюся и заклеймить проклятьем Россию помещичье-крепостническую, рушившуюся, обреченную.

   Работая над рукописью первой части, Некрасов предугадывал возможные столкновения с цензурой, подыскивал более приемлемые для нее варианты и смягчал наиболее рискованные места. Так, в рассказе о взбунтовавшихся Столбняках он вычеркнул строки, вносившие явно сатирический оттенок в портрет важничающего флигель-адъютанта, который, стараясь нагнать страх на крестьян, выпячивал перед ними "грудь с крестами царскими". Во многих случаях к самоцензуре Некрасов прибегал уже на заключительном этапе работы, во время печатания текста в типографии. В главе "Поп" он смягчил строки о бранно-пренебрежительной кличке, которой народ честит духовенство ("Кому вдогон, как мерину, Кричите: го-го-го?.."), хотя, видимо, дорожил ими, так как трижды вписывал их в рукопись, подыскивая подходящее место; из главы "Сельская ярмонка" исключил упоминания о "плюгавом" генерале и вельможных особах, у которых "Грудь с гору, глаз навыкате, Да чтобы больше звезд"; из главы "Пьяная ночь" - строки о трех "дольщиках" ("Бог, царь и господин!"). Вполне вероятна автоцензура и в речи солдата в главе "Счастливые", рассказывающего о себе, что он даже в мирное время "не ел по трои суточки" и нещадно бит палками "раз сто за службу верную", и в заменах фамилий князя Шереметьева на Переметьева, а Орлова на Юрлова, чтобы, очевидно, несколько завуалировать явный намек в одном случае на широко известный в России графский род, отпрыски которого занимали высшие посты на государственной службе и стояли близко к царскому двору, в другом - на генерал-адъютанта, шефа жандармов и начальника III Отделения графа (затем князя) А. Ф. Орлова, действительного владельца "Адовщины", описанное в главе "Счастливые".

   Время, когда Некрасов публиковал первую часть, в цензурном отношении оказалось особенно неблагоприятным: "Пролог" печатался в январском номере "Современника!" за 1866 г., а судьба журнала, получившего совсем незадолго До того - в ноябре и декабре 1865 г.- одно за другим два предостережения, висела тогда на волоске. Вынужденный соблюдать величайшую осторожность, Некрасов не решился сразу вслед за "Прологом" печатать последующие главы; объявленного в "Современнике" при публикация "Пролога" "продолжения впредь" так и не последовало, хотя после этого вышло еще три номера журнала и был подготовлен четвертый. Эта была одна из жертв, принесенных Некрасовым цензуре в надежде спасти свой журнал в сложнейшей обстановке: 4 апреля 1866 г. прозвучал выстрел Д. В. Каракозова, начался разгул реакции, усилились преследования демократической печати.

   9 апреля Некрасов предпринял отчаянную попытку доказать "безвредность" журнала и свою собственную "благонамеренность": он выступил в Английском клубе с чтением оды в честь "спасителя" царя - Комиссарова. В этот же день поэт, как выяснилось недавно, намеревался с той же целью читать на вечере у члена Главного управления по делам печати цензора В. Я. Фукса еще не опубликованную главу своей поэмы (вероятно, главу "Поп" - наиболее безопасную в цензурном отношении). По словам Б. М. Маркевича, сообщившего об этом 8 апреля М. Н. Каткову, Некрасов должен был читать "новую свою вещь "Кто ныне счастлив на Руси?", вещь тем более замечательную, что она написана в хорошем духе" (Теплинский М. В. Н. А. Некрасов в апреле 1866 года.- РЛ, 1972, No 1, с. 103).

   Печатание глав первой части Некрасов возобновил лишь через три года, и сразу подтвердились его давние опасения: даже глава "Поп" не прошла не замеченной цензурой.

   В донесении цензора С.-Петербургского цензурного комитета Н. Е. Лебедева от 11 января 1869 г. говорилось: "В означенной поэме, подобно прочим своим произведениям, Некрасов остался верен своему направлению; в ней он старается представить мрачную и грустную сторону русского человека с его горем и материальными недостатками <...> В общем своем содержании и направлении означенная первая глава этой поэмы не заключает в себе ничего противного цензурным постановлениям, так как собственно сельское духовенство представляется униженным вследствие необразованности мужика, бедным вследствие окружающей его среды, которая сама ничего не имеет, так что в этой поэме выливается только гражданская скорбь на беспомощность сельского населения н его духовенства. Но тем не менее в ней встречаются три резкие по своему неприличию места, на которые цензор считает нужным обратить внимание комитета с тем - не сочтет ли он нужным заявить об них Главному управлению по делам печати..." (ГМ, 1918, No 4-6, с. 84-85). Недопустимыми цензор посчитал высказывание о "жеребячьей породе" (ст. 586-589), уже смягченные Некрасовым строки о презрительном отношении народа к духовенству (ст. 596-603) и упоминание об "иудейском племени" помещиков (ст. 686-689).

   В докладе того же цензора, составленном 26 ноября 1869 г. в ответ на запрос Главного управления по делам печати о направлении "Отечественных записок", отмечалось, что направление это "состоит в постоянной гражданской скорби о меньшей братии, т. е. о простолюдинах и о неимущих, с выставлением напоказ обществу тех язв, которые кроются, по мнению редакции, в современном административном и социальном порядке".

   В этом докладе среди перечисленных "неблагонадежных" произведений фигурировали главы "Кому на Руси жить хорошо", напечатанные в январской и февральской книжках журнала, т. е. "Пролог", "Поп", "Сельская ярмонка", "Пьяная ночь". Цензор отмечал, что крестьянство изображено поэтом "в незавидном положении", а участь сельского попа - "в самых мрачных и грустных красках, с его бедностью, отчуждением от общества и почти презрением со стороны окружающих" (там же, с. 86).

   11 мая 1888 г. решением Московского цензурного комитета поэма Некрасова была исключена из сборника "Наши родные поэты", предназначенного для народного чтения (Центральный гос. архив Москвы, ф. 31, оп. 3, ед. хр. 2179).

   Одним из первых на публикацию первой части поэмы отозвался член совета Главного управления по делам печати Ф. М. Толстой, наблюдавший за "Отечественными записками",- музыкальный критик, чьи статьи Некрасов вынужден был изредка помещать в журнале. В письме от 29 января 1869 г. он, отстаивая перед Некрасовым свои собственные авторские интересы (его музыкальное обозрение, сокращенное Некрасовым, было напечатано в той же книжке журнала, где опубликованы главы из "Кому на Руси жить хорошо"), тем не менее совершенно справедливо оценил одну из характерных поэтических особенностей поэмы - многократные повторения в тексте строк ее зачина ("Роман сказал: помещику, Демьян сказал: чиновнику..."). Он отметил художественно-эстетическую оправданность этих повторений и писал по этому поводу: "Усердному вычеркивателю могло бы показаться это повторение излишним, а между тем это не что иное, как усиление аккорда и развитие гармонии, т. е. прием, употребляемый во всех художественных музыкальных произведениях, что необходимо и в поэме, так как поэтическая форма, известная под названием" поэмы, есть нечто среднее между музыкой и словом. В поэме сочетается гармония звуков с мыслью; и если нечуткий человек выкинет из нее хоть одну строку, то он может, и не догадываясь о том, нарушить весь гармонический строй" (ЛН, т. 51-52, с. 598). Через год Толстой снова напомнил Некрасову о его поэме и за несколько дней до публикации заключительных глав первой части ("Счастливые" и "Помещик") отметил, что для него "весь интерес сосредоточен теперь на продолжении поэмы "Кому вольготно жить на Руси"" (12 февраля 1870 г.- там же, с. 604).

   В это время Некрасов уже обдумывал план дальнейшей работы над поэмой. Сразу по завершении публикации первой части, 96 февраля 1870 г., он обратился к поэту А. М. Жемчужникову, рассчитывая получить поддержку своим творческим намерениям: "Напишите мне, пожалуйста, Ваше мнение о последних главах "Кому на Руси жить хорошо" во 2 No "От<ечественных> з<аписок>". Продолжать ли эту штуку? Еще впереди две трети работы".

   В ответном письме из Висбадена от 25 марта (6 апреля) Жемчужников с восторгом отозвался о напечатанных главах и горячо поддержал замысел Некрасова: "Две последние главы Вашей поэмы "Кому на Руси жить хорошо" и в особенности "Помещик" - превосходны. Поверьте, что я не желаю расточать перед Вами учтивости и комплименты. Вы желаете узнать мое мнение, и я сообщаю Вам его правдиво и серьезно. Эта поэма есть вещь капитальная и, по моему мнению, в числе Ваших произведений она занимает место в передовых рядах. Основная мысль очень счастливая; рама обширная, вроде рамы "Мертвых душ". Вы можете поместить в ней очень много. Продолжайте; без всякого сомнения продолжайте И не торопитесь окончить, и не суживайте размеров поэмы. Как из Вашего вопроса: продолжать ли поэму, так и из разных других современных литературных признаков, я заключаю, что Вы не находите вокруг себя несомненной, энергичной поддержки. Не обращайте на это внимания и делайте свое дело <...> В первый раз я не мог прочесть всего без остановки, спокойно. Я несколько раз вскакивал со стула и прерывал чтение в избытке удовольствия. Глава "Помещик" мне понравилась особенно, как я уже сказал. Не буду перечислять тех мест в обеих главах, которые, по моему мнению, в особенности хороши, но укажу только на одно превосходное место; а именно на три стиха: удар искросыпительный и проч., именно потому, что я прочел неодобрительный отзыв об этих трех стихах. Рецензент высказал здесь, по моему убеждению, поразительное непонимание. Этот крепостнический пафос, до которого незаметно для самого себя дошел Ваш помещик; эта лирическая высота, на которой он очутился так неожиданно и так некстати и с которой, опомнившись, сейчас же поспешил сбежать вниз,- это великолепно!.." (ЛН, т. 51-52, с. 284).

   О продолжении поэмы Жемчужников справлялся спустя некоторое время у М. Е. Салтыкова-Щедрина, который ответил ему 25 ноября 1870 г., что он уже "вопрошал Некрасова насчет продолжения "Кому на Руси"", но тот "только улыбается", и что "работа идет у него урывками" (Салтыков-Щедрин, т. XVIII, кн. 2, с. 58).

   В отзывах прессы на первую часть поэмы, подчас пристрастных и несправедливых, отразилась сложная и противоречивая обстановка литературной борьбы конца 1860-начала 1870-х гг., характеризовавшаяся заметным спадом теоретического уровня революционно-демократической мысли и усилением антидемократических и антиреалистических тенденций в литературной критике. В начале 1870-х гг. застрельщиком в нападках реакционно-охранительной критики на демократическую литературу и Некрасова выступил В. Г. Авсеенко. Поэму "Кому на Руси жить хорошо" он презрительно называл "длинной и водянистой вещью" (Очерки текущей литературы.- РМ, 1872, 13 мая, No 122; подпись: А. О.), со злорадством отмечая, будто "даже ревностнейшие друзья и поклонники г. Некрасова отнесли ее к числу неудачнейших произведений их любимого поэта" (РМ, 1873, 21 февр., No 49).

   В рецензии на только что вышедшее отдельное издание "Стихотворений Н. Некрасова" 1873 г. (ч. 5), где все главы первой части поэмы впервые были напечатаны вместе, тот же критик заявлял, что поэзия Некрасова служит лишь отголоском "идей петербургского журнализма" и в изображении жизни слепо следует "quasi-народной литературе - литературе г. Решетникова, гг. Успенских и пр." (Поэзия журнальных мотивов. Стихотворения Н. Некрасова. Часть пятая. С.-Петербург, 1873.- РВ, 1873, No 6, с. 908- 909; подпись: А.).

   К позиции Авсеенко тесно примыкал также критик "Нового времени" В. П. Буренин. Снисходительно он отнесся лишь к "Последышу", а главы первой части считал "слабыми и прозаичными в целом, беспрестанно отдающими пошлостью и только местами представляющими некоторые достоинства". Критик не понял и не принял оригинальность стихотворной формы поэмы, его возмущали "рубленые стихи", которые "режут ухо прозаичностью" (Журналистика.- СПбВ, 1873, 10 марта, No 68).

   Другая часть критики в своих отзывах о первой части поэмы подошла к ее оценке более объективно. Обозреватель "Киевского телеграфа" в 1869 г. с неодобрением писал о разгоревшейся тогда кампании нападок на Некрасова, а поэму "Кому на Руси жить хорошо", публикация которой только начиналась, расценил как бесспорную творческую удачу поэта и как очевидное опровержение злопыхательских домыслов ряда фельетонистов.

   Рецензент отмечал редкую правдивость изображения народной жизни в главе "Сельская ярмонка": "...поэт перестал бы быть верным истине, потому что светлые явления в простонародье чрезвычайно редки, а поэзия, по справедливому выражению одного нашего писателя, заключается в правде жизни <...> мы в настоящее время не можем найти никого, заслуживающего больше прав называться поэтом, кроме Некрасова, поэтом - в том значении, в котором мы понимаем это слово". Далее автор рецензии приводил отрывки из речи Якима Нагого и по этому поводу писал: "Сколько здравого смысла и жизненной правды заключается в этих немногих словах и сколько снисходительности и сочувствия могут вселить эти строки к простому и незатейливому горю крестьянина, которое, однако, вследствие его невежества, находит исход только в пьянстве <...> Даже немногих строк, выписанных нами, достаточно для того, чтобы читатель мог видеть, как Некрасов в последнем своем произведении остался верен всегдашней своей идее: возбуждать сочувствие высших классов к простому люду, его нуждам и потребностям" (Белинский М. "Кому на Руси жить хорошо" Некрасова ("Отечественные записки" 1867 года).- Киевский телеграф, 1869, 19 мая, No 57).

   Положительной оценкой была также встречена публикация глав "Счастливые" и "Помещик". Правда, критика не сумела в достаточной мере оценить своеобразие "открытой" композиции поэмы, не уловила внутренней связи отдельных сцен, внешне между собой не связанных. Художественно оправданную свободу организации поэтического материала один из рецензентов расценил как недостаток произведения: "Поэма эта несколько растянута, в ней вы встречаете многие сцены совершенно излишние, мешающие общему впечат