По Эдгар Аллан - Отрывки и афоризмы

  

  

   Насколько сильно выразительна аттестац³я Адама, данная нижней части одной изъ старыхъ картинъ, находящихся въ Ватиканѣ.- "Adam, divinitus edoctus, primus seientiarum et literarum inventer". ("Адамъ, боговдохновенно наученный, первый изобрѣтатель наукъ и письменъ").

  

  

   Римляне почитали свои знамена; и такъ случилось, что Римское знамя было орломъ. Наше знамя лишь десятая доля Орла {Eagle - значитъ орелъ, а также наименован³е Американской монеты въ десять долларовъ. К. Б.} - Долларъ - но мы дѣлаемъ все, чтобы обожать его съ удесятереннымъ почитан³емъ.

  

  

   Увы, сколь мног³е Американск³е критики пренебрегаютъ счастливымъ указан³емъ мосье Тимона - "que le ministre de l'Instruction Publique doit lui-même savoir parler Franèais" (что самъ Министръ Народнаго Просвѣщен³я долженъ умѣть говорить по французски).

  

  

   За послѣднее время много говорилось о необходимости поддерживан³я истой нац³ональности въ Американской Литературѣ, но въ чемъ состоитъ эта нац³ональность, или что ею можетъ быть выиграно, никто въ точности не уразумѣлъ. Что Американцы должны ограничиваться Американскими темами, или хотя бы предпочитать ихъ, это скорѣе политическая идея, чѣмъ литературная - и во всякомъ случаѣ это пунктъ спорный. Мы хорошо сдѣлали бы, если бы помнили, что "разстоян³е доставляетъ зрѣлищу очарован³е". Ceteris paribus, чужестранная тема, въ строго литературнымъ смыслѣ, должа быть предпочитаема. Послѣ всего, м³ръ въ своей широтѣ есть единственная законная сцена для литературнаго гистр³она.

   Но въ необходимости такой нац³ональности, которая защищаетъ нашу литературу, поддерживаетъ нашихъ литераторовъ, и опирается на наши собственныя средства, не можеть-быть ни малѣйшей тѣни сомнѣн³я. Однако именно въ данномъ отношен³и мы нерадивы до послѣдней степени. Мы жалуемся на отсутств³е Международнаго Права Авторской Собственности, по той причинѣ, что это отсутств³е даетъ возможность нашимъ книгоиздателямъ наводнять насъ Британскими мнѣн³ями въ Британскихъ книгахъ; между тѣмъ, когда эти же издатели, на свой собственный рискъ, и даже съ явнымъ для себя ущербомъ, печатаютъ какую-нибудь Американскую книгу, мы отворачиваемъ свой носъ съ величайшимъ презрѣн³емъ, (это фактъ общепринятый), пока эта Американская книга не получитъ санкц³ю "ее можно прочесть" отъ какого-нибудь безграмотнаго критика, изъ сферъ литературной черни. Развѣ это будетъ преувеличен³емъ сказать, что у насъ мнѣн³е Вашингтона Ирвинга, Прескотта, Брайэнта равняется нулю въ сравнен³и съ мнѣн³емъ какого-нибудь безъимяннаго подъ-подъ-издателя "Spectator'а", "Athenaeum'а", или Лондонскаго "Punch'а"? Это не преувеличен³е. Это весьма торжественный - поистинѣ чудовищный фактъ. Любой издатель во всей странѣ допуститъ что это фактъ. Нѣтъ подъ солнцемъ болѣе отвратительнаго зрѣлища, чѣмъ наше подслуживанье къ Британскому критицизму. Оно отвратительно во-первыхъ потому, что это унизительно, раболѣпно, малодушно, во-вторыхъ потому, что это совершенно безсмысленно. Мы знаемъ, что Британцы ничего не имѣютъ по отношен³ю къ намъ, кромѣ нерасположен³я; мы знаемъ, что никогда они не высказываюгъ непредубѣжденныхъ сужден³й объ Американскихъ книгахъ; мы знаемъ, что въ тѣхъ немногихъ случаяхъ, когда о тѣхъ или иныхъ нашихъ писателяхъ говорили въ Англ³и довольно прилично, эти писатели или открыто преклонялись передъ Англ³йскими учрежден³ями, или таили въ глубинѣ своихъ сердецъ какой-нибудь скрытый принципъ, враждебный Демократ³и - мы знаемъ все это, и однако же день за днемъ склоняемъ наши выи подъ унизительное ярмо грубѣйшаго мнѣн³я, истекающаго изъ отчей страны. Ну, если ужь говорить о нац³ональности, пусть это будетъ нац³ональность, которая сброситъ это ярмо.

   Мы на самомъ дѣлѣ требуемъ нац³ональнаго самоуважен³я. Въ области Литературы, также какъ и въ Управлен³и, мы требуемъ Объявлен³я Независимости. Еще лучше было бы Объявлен³е Войны - и эту войну немедленно нужно было бы перенести "въ Африку".

  

  

   Въ физическомъ м³рѣ есть извѣстные факты, имѣющ³е поистинѣ удивительную аналог³ю съ другими фактами изъ области мысли, и дающ³е такимъ образомъ извѣстную окраску истинности (ложному) риторическому догмату, гласящему, что метафора или уподоблен³е можетъ усилить какой-нибудь аргументъ, также какъ украсить описан³е. Такъ напримѣръ, принципъ vis inertiae съ общею суммой скорости движен³я, ей пропорц³ональной, и съ нею какъ послѣдств³е связанной, повидимому тождествененъ какъ въ физической области, такъ и въ метафизической. Какъ вѣрно то, что въ первой обширное тѣло приводится въ движен³е съ большей трудностью, нежели тѣло малое, и что слѣдующая за этимъ сила движен³я соразмѣрна съ данной трудностью, такъ точно вѣрно, что во второй разумъ болѣе обширныхъ способностей, будучи болѣе сильными, болѣе постоянными, и болѣе объемлющими въ своихъ движен³яхъ, чѣмъ разумы низшей степени, въ то же время менѣе охотно движутся, но наиболѣе затрудненныя болѣе полны колебан³й при первыхъ шагахъ своего поступательнаго стремлен³я.

  

  

   Мы могли бы измыслить очень поэтическую и полную внушен³й, хотя, быть можетъ, не имѣющую достаточныхъ основан³й, философ³ю, предположивъ, что добродѣтельные живутъ въ иномъ м³рѣ,тогда какъ злые терпятъ уничтожен³е, и что опасность уничтожен³я (въ прямомъ соотношен³и съ грѣхомъ), могла бы быть указана ночнымъ сномъ, а также, при случаѣ, съ большей отчетливостью, обморокомъ. Напримѣръ, способность души къ уничтожен³ю должна была бы находиться въ соотвѣтств³и съ той или иной степенью безсновидѣнности сна. Подобнымъ же образомъ, если мы падаемъ въ обморокъ и просыпаемся съ полнымъ отсутств³емъ сознан³я извѣстнаго промежутка времени, прошедшаго втечен³и обморока, душа, значитъ, была въ такомъ состоян³и, что, если бы наступила смерть, послѣдовало бы уничтожен³е. Съ другой стороны, если оживан³е сопровождается воспоминан³емъ о видѣнномъ (какъ въ дѣйствительности это иногда и бываетъ), тогда душа, повидимому, должна находиться въ такомъ состоян³и, что существован³е ея послѣ тѣлесной смерти должно быть обезпечено - блаженство или злосчастность существован³я указывались бы характеромъ видѣн³й.

  

  

   Еслибы меня попросили опредѣлить, очень кратко, что такое "Искусство", я назвалъ бы его "воспроизведен³емъ того, что Чувства воспринимаютъ въ Природѣ черезъ покровъ души". Простое подражан³е тому, что есть Природа, хотя бы точное, не даетъ никакому человѣку права называться священнымъ именемъ "Художникъ". Деннеръ не былъ художникомъ. Виноградные гроздья Зевксиса были не художественными - таковыми они были лишь въ птичьихъ глазахъ; и даже занавѣсъ Парраз³я не могъ бы скрыть здѣсь недостатка ген³я. Я сказалъ "покровъ души". Нѣчто въ этомъ родѣ. повидимому, составляеть въ Искусствѣ необходимость. Мы можемъ, въ любую минуту, удвоить истинную красоту настоящаго ландшафта полузакрывъ наши глаза, въ то время какъ мы на него смотримъ. Обнаженныя Чувства инотда видятъ слишкомъ мало - но затѣмъ всегда они видятъ слишкомъ много.

  

  

   Яено видѣть механизмъ - шестерни и колёса - какого-нибудь произведен³я Искусства, несомнѣнно, представляетъ, само по себѣ, извѣстное наслажден³е, но такое, что мы можемъ его испытывать какъ разъ лишь настолько, насколько мы не испытываемъ законный эффектъ, замышленный художникомъ; и дѣйствительно, слишкомъ часто бываетъ, что размышлять аналитически объ Искусствѣ это то же самое, что отражать въ себѣ предметы по методу зеркалъ, находяшихся въ храмѣ Смирны, и представляющихъ самыя красивыя вещи искаженными.

  

  

   Въ девяти случаяхъ изъ десяти это пустая трата времени - пытаться исторгнуть смыслъ изъ какого-либо Германскаго афоризма; или, скорѣе, какой-либо смыслъ и всяк³й смыслъ можетъ быть исторгнутъ изъ нихъ всѣхъ. Если въ вышеприведенной сентенц³и тотъ смыслъ, что художникъ, подразумѣвается, есть рабъ своей темы, и долженъ согласовать съ нею свои мысли, я не вѣрю въ эту мысль, которая представляется мнѣ принадлежащей уму, по существу своему прозаическому. Въ рукахъ истиннаго художника тема, или "произведен³е", есть не болѣе какъ куча глины изъ которой (въ границахъ, указываемыхъ размѣромъ и качествомъ глины) можетъ быть образовано что угодно по произволу, или въ соотвѣтств³и съ искусствомъ работника. Глина, на самомъ дѣлѣ, есть рабъ художника. Она принадлежитъ ему. Его ген³й достовѣрно, и весьма отчетливо, сказывается въ выборѣ глины. Отвлеченно говоря, она не должна быть ни тонкой, ни грубой - но именно настолько тонкой, или настолько грубой,- настолько пластической или настолько негибкой - насколько это нужно, чтобы наилучше послужить для выполнен³я задуманной вещи - для выражен³я извѣстной мысли, или, точнѣе говоря, для оказан³я извѣстнаго впечатлѣн³я. Есть однако художники, которые берутъ воображен³емъ лишь самый тонк³й матер³алъ, и производятъ поэтому самыя тонк³я издѣл³я. Они обыкновенно очень прозрачны и чрезвычайно хрупки.

  

  

   Наши "син³е чулки" умножаются въ сильной степени, и нужно было бы въ крайнемъ случаѣ подвергнуть ихъ истреблен³ю хоть черезъ десятаго. Неужели у насъ нѣтѣ ни одного критика достаточно крѣпко-нервнаго, чтобы повѣсить дюжины двѣ изъ нихъ, in terrorem (страха ради)?' Онъ долженъ конечно пользоваться при этомъ шелковой петлей - какъ это дѣлаютъ въ Испан³и по отношен³ю ко всѣмъ грандамъ голубой крови - "sangre azula".

  

  

   Не каждый можетъ выполнить "что-нибудь хорошее"' въ точномъ смыслѣ слова, хотя, быть можетъ, когда что нибудь хорошее въ точномъ смыслѣ выполнено, каждый десятый человѣкъ, котораго вы встрѣтите, будетъ способенъ понять и оцѣнить это. Мы никакъ не можемъ заставить себя повѣрить, чтобы для составлен³я дѣйствительно хорошей "краткой статьи" требовалось менѣе настоящаго умѣнья, чѣмъ для написан³я приличной повѣсти обычныхъ размѣровъ. Повѣсть конечно требуеть того, что названо длительнымъ усил³емъ - но это не болѣе, какъ дѣло настойчивости, и вмѣстѣ лишь косвенное отношен³е къ таланту. Съ другой стороны, единство эффекта - качество нелегко оцѣниваемое или настоящимъ образомъ понимаемое обычнымъ умомъ, и желаемое трудно для достижен³я, хотя бы стремящ³еся къ нему могли его постичь; это качество необходимо въ "краткой статьѣ", но оно не составляетъ необходимости въ обычной повѣсти. Если послѣдняя вызываеть восхищен³е, ею восхищаются изъ-за отдѣльныхъ ея мѣстъ, безъ отношен³я къ произведен³ю какъ къ уѣлому, или безъ отношен³я къ какому-либо общему замыслу - и, если таковой даже существуетъ въ извѣстной степени, онъ, какъ окажется, лишь мало занималъ вниман³е писателя и, благодаря размѣрамъ повѣствован³я, не можетъ быть охваченъ читателемъ съ одного взгляда.

  

  

   Чтобы хорошо разговаривать, нуженъ холодный тактъ таланта - чтобы хорошо говорить, пламенное самозабвен³е ген³я. Однако, люди очень высокой ген³альности говорятъ иногда очень хорошо, иногда очень плохо:- хорошо, когда у нихъ много времени, когда они вполнѣ свободны, и когда они связаны симпат³ей съ своими слушателями:- плохо, когда они боятся, что ихъ прервутъ, и когда они досадуютъ на невозможность исчерпать предметъ втечен³и этой частной бесѣды. Неполный ген³й свѣтить вспышками - онъ весь изъ обрывковъ. Истинный ген³й пугается неполноты, несовершенства - и обыкновенно предпочитаетъ молчать, нежели сказать что-нибудь, что не представляетъ изъ себя всего, надлежащаго быть сказаннымъ. Онъ такъ полонъ своимъ замысломъ, что онъ нѣмъ. Во-первыхъ потому, что онъ не знаетъ, какъ начать, ибо вѣчно за началомъ представляется начало, и во-вторыхъ потому, что онъ видитъ свою истинную цѣль на такомъ безконечномъ разстоян³и. Иногда, ринувшись въ обсужден³е предмета, онъ сбивается, колеблется, останавливается, и смущается, и такъ какъ онъ былъ подавленъ натискомъ и многосложностью своихъ мыслей, его слушатели смѣются надъ его неспособностью мыслить. Подобный человѣкъ находитъ свою собственную стих³ю при тѣхъ "великихъ случахъ", которые смущаютъ и поражаютъ разумъ толпы.

   Тѣмъ не менѣе, человѣкъ, умѣющ³й хорошо разговаривать, вообще оказываетъ на людей гораздо болѣе рѣшительное вл³ян³е, чѣмъ говорящ³й - своей рѣчью: послѣдн³й неизмѣнно говоритъ съ большими результатами, когда онъ держитъ въ рукахъ перо. И люди, умѣющ³е хорошо разговаривать, болѣе рѣдки, чѣмъ люди, умѣющ³е хорошо говорить. Я знаю многихъ изъ числа послѣднихъ; изъ числа первыхъ лишь пять или шесть. Большинство людей, при разговорѣ, заставляютъ насъ проклясть нашу звѣзду за то, что намъ суждено быть не среди представителей той Африканской расы, о которой упоминаетъ Эвдоксъ: эти дикари не имѣли рта, и, слѣдственно, никогда его не открывали. И однако же, за отсутств³емъ рта, нѣкоторыя особы, которыхъ я имѣю въ виду, ухитрились бы продолжать болтать - какъ они это дѣлаютъ и теперь - носомъ.

  

  

   Тотъ не воистину храбръ, кто боится показаться, или быть, трусливымъ, когда это ему слѣдуетъ.

  

  

   Хотя Де-Фо имѣлъ бы полныя права на беземерт³е, если бы онъ и не написалъ "Робинзона Крузо", однако мног³я изъ его другихъ превосходныхъ произведен³й совершенно исчезли изъ нашего вниман³я, затѣненныя превосходнѣйшимъ блескомъ приключен³й Йоркскаго моряка. Какой лучшей возможной славы могъ бы желать авторъ этой книги, въ сравнен³и съ той славой, которой она пользуется? Эта книга сдѣлалась необходимой принадлежностью въ каждомъ семействѣ всего Христ³анскаго м³ра. Но никогда успѣхъ книги - всем³рный успѣхъ - не былъ болѣе неяснымъ или болѣе неподходящимъ въ своемъ примѣнен³и. Ни одинъ изъ десяти - нѣтъ, ни одинъ изъ пятисотъ человѣкъ - при чтен³и "Робинзона Крузо" не имѣетъ ни малѣйшаго представлен³я о томъ, чтобы хотя частица ген³я или даже обычнаго таланта была вложена въ его создан³е. Никто не смотритъ на это произведен³е съ точки зрѣн³я литературнаго выполнен³я. Де-Фо не принадлежитъ ни одна изъ мыслей лицъ, его читающихъ, Робинзону - всѣ. Не были ли силы, создавш³я чудо, брошены въ область забвен³я именно поразительностью чуда, ими созданнаго? Мы читаемъ и дѣлаемся совершенными абстракц³ями, въ напряженности нашего интереса - мы закрываемъ книгу, вполнѣ убѣжденные, что мы сами могли бы такъ же написать. Все это создано могучими чарами правдоподоб³я. На самомъ дѣлѣ, авторъ Робинзона Крузо долженъ былъ обладать болѣе, чѣмъ какими-нибудь способностями - тѣмъ, что было названо способностью отожествлен³я - господствомъ воли надъ воображен³емъ, дающимѣ уму возможность утратить свою собственную индивидуальность въ вымышленной. Это связано въ значительной степени съ способностью отвлечен³я; и, обладая такими ключами, мы можемъ отчасти проникнуть въ тайну того очарован³я, которое такъ долго облекало лежащую передъ нами книгу. Но полное объяснен³е нашего интереса къ ней не можетъ быть мотивировано такимъ образомъ. Де-Фо - очень обязанъ своему сюжету. Представлен³е о человѣкѣ, находящемся въ состоян³и полнаго одиночества, хотя раньше и часто возникало, до тѣхъ поръ никогда не было развито такъ полно. Частое возникновен³е этой мысли въ умахъ людей обезпечивало широкое вл³ян³е на ихъ симпат³и. А тотъ фактъ, что ни одна изъ попытокъ не дала этому представлен³ю законченной формы, свидѣтельствуетъ о трудности задачи. Но правдивое повѣствован³е Селькирка въ 1711-омъ году, и могущественное впечатлѣн³е, оказанное имъ на публику, въ достаточной степени внушило Де-Фо и смѣлость, необходимую для его произведен³я, и настоящую вѣру въ его успѣхъ. И кажъ удивителенъ былъ результатъ!

  

  

   Меня иногда забавляло воображать себѣ, какова бы должна была быть судьба личности, одаренной, или вѣрнѣе проклятой, разумомъ весьма и весьма превосходнымъ сравнительно съ разумомъ его расы. Конечно онъ сознавалъ бы свое превосходство; не могъ бы онъ также (если впрочемъ по существу своему онъ былъ бы человѣкомъ) скрывать проявлен³я этого сознан³я. Такимъ образомъ на всѣхъ пунктахъ онъ создалъ бы себѣ враговъ. И такъ какъ его мнѣн³я и умозрѣн³я сильно отличались бы отъ мнѣн³й и умозрѣн³й всего человѣчества, очевидно, онъ былъ бы сочтенъ сумасшедшимъ. Какъ ужасна мучительность такого положен³я! Адъ не могъ бы выдумать пытки большей, нежели эта: быть обремененнымъ ненормальною слабостью по причинѣ ненормальной силы.

   Подобнымъ же образомъ, ничего не можетъ быть очевиднѣе, какъ то, что духъ очень великодушный - истинно чувствующ³й то, что всѣ лишь исповѣдуютъ - неизбѣжно встрѣтилъ бы ложное пониман³е по всѣмъ направлен³ямъ - побудительные его мотивы были бы ложно истолкованы. Совершенно такъ же какъ предѣльность ума была бы сочтена слабоум³емъ, на избытокъ рьщарства стали бы смотрѣть какъ на самую послѣднюю низость - и то же самое со всѣми другими положительными нравственными качествами. Эта тема воистину мучительна. Что отдѣльныя личности воспаряли такъ высоко надъ уровнемъ своей расы, объ этомъ врядъ ли можетъ быть споръ, но, бросая взглядъ назадъ черезъ истор³ю, и отыскивая слѣдовъ ихъ существован³я, мы должны были бы обойти невниман³емъ всѣ жизнеопнеан³я "добрыхъ и великихъ", и въ то же время тщательно разсматривать малѣйш³я повѣствован³я о злосчастныхъ, которые умерли въ тюрьмѣ, въ сумасшедшемъ домѣ, или на висѣлицѣ.