Радищев Александр Николаевич - Ник. Смирнов-Сокольский. Грозное оружие

г No 21- Москва 1933 год) Экземпляр был куплен одним из американских университетов (не гарвардским ли, в каталоге библиотеки которого ныне значится "Путешествие"?)

   7. Экземпляр Пушкинского Дома, бывший там и до получения "Путешествия" с автографом Пушкина.

   8. Экземпляр без выходного листа, приобретенный Музеем Революции в Москве в 1928 году у гр. Бойчевской.

   9. Экземпляр, хранящийся в Радищевском музее в Саратове. Музей организован потомками Радищева - Н. и А. Боголюбовыми. Предоставленный ими экземпляр "Путешествия" любопытен тем, что в нем страницы 349-369 прошиты шнуром и запечатаны сургучной печатью. Братьями Боголюбовыми сделана надпись: "Печать должна быть неприкосновенна". На запечатанных страницах находится часть главы "Тверь" с одой "Вольность". Только при этом условии было разрешено экспонировать "Путешествие" в музее, открытом в 1885 году. К книге Радищева и в эти годы продолжали еще относиться, как к. бочке с порохом.

   10. Экземпляр Ф. Мазурина, проданный П. П. Шибановым красноярскому собирателю Г. Юдину. Ныне находится в библиотеке конгресса в Вашингтоне.

   11. Экземпляр, взятый А. С. Сувориным у Щапова для перепечатки, испорченный и якобы оставшийся у Суворина. Библиотека Суворина поступила в Государственную Публичную библиотеку им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде. Однако "Путешествия" в суворинском собрании не было. Судьба его неизвестна. Мое мнение - экземпляр не восстанавливали, и он погиб при перепечатке.

   12. Экземпляр, проданный П. П. Шибановым собирателю В. А. Харитоненко. Дальнейшая судьба экземпляра Я. Л. Барскову была неизвестна. Ниже рассказано, как этот экземпляр попал в мое собрание.

   13. Экземпляр, предложенный каким-то полковником из Полтавы П. П. Шибанову. Экземпляр дефектный. Дальнейшая судьба его Я. Л. Барскову была неизвестна. По-видимому, он не существует.

   14. Экземпляр М. А. Синицына. Я. Л. Барскову судьба экземпляра неизвестна. По словам П. П. Шибанова, он вряд ли существует в природе, так как библиотека Синицына сгорела.

   15. Экземпляр В. М. Лазаревского, по словам Шибанова, находится в Одесской публичной библиотеке. Там ли он сейчас?

   16. Экземпляр Д. П. Трощинского. Библиотека его была продана букинисту Г. Федорову. Судьба экземпляра неизвестна.

   17. Экземпляр петербургского библиофила Дурова. Был у И. Остроглазова, после - у Н. и В. Рогожиных. Судьба этого экземпляра Я. Л. Барскову была неизвестна. Однако за эти годы экземпляр нашелся. Я его увидел примерно в 1949 году у ленинградского собирателя Кантора (издательство "Аквилон"), показавшего мне этот экземпляр незадолго до своей смерти. Экземпляр купил Н. Старицын, агент по покупкам Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина.

   Теперь экземпляр находится в этом государственном хранилище. 18 и 19. Экземпляр, бывший у А. Е. Бурцева (перепечатанный им в его каталоге), и экземпляр Ярославского общественного собрания. Судьба экземпляров неизвестна.

   Таков список Я. Л. Барскова, с некоторыми поправками. Из списка видно, что более или менее точно известное число экземпляров на сегодня (отбросив невыясненные) - тринадцать, из которых два находятся за границей.

   Среди этих тринадцати - два вновь найденных: мой и дуровский. Местонахождение их Я. Л. Барскову было неизвестно.

   К ним необходимо добавить еще один (четырнадцатый) совершенно никому ранее неизвестный экземпляр, приобретенный в Москве в 1946 году Государственным литературным музеем у Е. Ф. Обуховой, которая получила его от родственников Александра Радищева²³.

   К списку экземпляров "Путешествия", судьба которых неизвестна еще и сегодня, можно добавить экземпляр, бывший в собрании покойного С. П. Дягилева. Экземпляр остался за рубежом. Сведения об этом напечатаны в парижском журнале "Временник Общества друзей русской книги" (1938, No 4).

   Судьба находящегося у меня экземпляра "Путешествия из Петербурга в Москву" тесно связана с историей перепечатки этой книги издателем А. С. Сувориным в 1888 году. О самой перепечатке; рассказывается ниже в особой главе, но некоторые подробности, касающиеся непосредственно самой книги Радищева, с которой эта перепечатка делалась, стоит припомнить здесь.

   Когда А. С. Суворин благодаря личным связям добился наконец разрешения издать "Путешествие" в количестве ста экземпляров "для любителей и знатоков", он захотел перепечатать книгу "из строки в строку" непременно с подлинника 1790 года.

   Редкость этого подлинника и тогда была совершенно исключительной. Суворин обратился к старейшему московскому книжнику А. Астапову с просьбой поискать для него "Путешествие" во временное пользование у кого-нибудь из московских библиофилов, владеющих этой книгой.

   Выбор А. Астапова пал на известного в то время собирателя Павла Васильевича Щапова, дружившего со старым букинистом²⁴.

   Страстный книголюб, П. В. Щапов с трудом поддался на уговоры и, что называется, с трясущимися от страха руками, с тысячей предупреждений и оговорок предоставил свой безукоризненный экземпляр "Путешествия" издания 1790 года для перепечатки.

   Полученный таким образом экземпляр Суворин сдал в свою типографию, забыв предупредить работников о значимости и ценности книги. В типографии для удобства набора и по неведению книгу расшили по листам, листы замусолили и порвали. Книга, которой так дорожил П. В. Щапов, была погублена.

   Суворин, узнав об этом, пришел в ужас. Немедленно, скрытно от Щапова, были организованы поиски нового экземпляра. Привлеченный на помощь московский антиквар П. П. Шибанов дал объявление с предложением 300 рублей за подлинник "Путешествия".

   Отклик был только один. Какой-то отставной полковник из Полтавы по телеграфу предложил книгу не за 300, а за 500 рублей. По телеграфу же его попросили приехать в Москву, что он незамедлительно и исполнил, заявившись в один прекрасный день к Шибанову со всеми своими "чадами и домочадцами".

   Привезенный им экземпляр был безобразный: выходной лист - фальшивый, тиснутый грубо на "американке", не хватало страниц и т. д. Полковника жестоко разочаровали и он, в ярости (как мне потом уже рассказывал сам Шибанов) порвав не оправдавшую его надежд книгу, отбыл в Полтаву.

   Время шло, а предложений не было. Узнав о несчастье с книгой и без того больной Щапов от огорчения слег в постель. Тогда дали объявление в "Русских ведомостях" (No 56 за 1888 год) о том, что предлагают за "Путешествие" совсем уже неслыханную по тому времени цену - полторы тысячи! Но и на это объявление предложений не поступило. К Суворину пришел на помощь петербургский собиратель В. М. Юзефович, служивший в Главном управлении по делам печати.

   Он отдал Суворину свой экземпляр, как говорили, примерно за тысячу рублей.

   Экземпляр был в новом, более позднем переплете, но настолько хорош, что все же удовлетворил Щапова. Однако вся эта история не прошла ему даром. Болезнь Щапова обострилась, и он вскоре умер. Замечательная его библиотека вместе с "Путешествием" Радищева поступила по завещанию в Московский исторический музей. В настоящее время она находится в Государственной исторической библиотеке.

   Года полтора спустя после описанных событий к Шибанову из провинции приехал какой-то священник, который привез ему экземпляр Радищева, желая получить за него, если не объявленные Сувориным полторы тысячи, то хотя бы обещанные Шибановым триста рублей. Внешне экземпляр имел неказистый вид. По словам священника, он, не зная ценности книги, отдал ее для забавы детям. По счастью "игрушка" детям быстро надоела и они, выдрав ее из переплета и чуть попортив уголки на некоторых страницах, тут же о ней и забыли.

   Экземпляр был абсолютно полон и легко поддавался реставрации.

   Реставратор-переплетчик подобрал к книге подходящую по эпохе "одежду", искусно нарастил уголки страниц, и Шибанов в своем каталоге No 34 за 1890 год объявил продажу "Путешествия".

   Книгу тут же купили известные богачи Харитоненко, которые некоторое время спустя преподнесли ее, как мне рассказывали, артисту Модесту Ивановичу Писареву, редактору полного собрания сочинений Островского.

   М. И. Писарев умер в 1905 году. Его библиотека (свыше 10 тысяч томов) долго хранилась наследниками, но в 1918 году была куплена студенческой Книжной лавкой Петроградского университета и распродана в розницу. "Путешествие" купил книгопродавец Романов. Продержав книгу у себя примерно до начала тридцатых годов, он продал ее в московскую Книжную лавку писателей, откуда она, пройдя еще через одни руки, попала ко мне.

   Последний владелец хорошо знал ценность книги Радищева, но, на мое счастье, сам оказался неуемным любителем приключенческой литературы. Сохранившиеся у меня от юношеских увлечений всякого рода Луи Жаколио, Хаггарты, а главное, пресловутый "Рокамболь" Понсона дю-Террандя - решили дело, и мы расстались с любителем этой литературы весьма довольные друг другом.

   О степени редкости первопечатного "Путешествия" писали многие библиографы, и нет нужды повторять их.

   Не часто встречались на книжном рынке и ранние рукописные экземпляры "Путешествия" Радищева - так называемые "списки", сыгравшие, как известно, наиболее значительную роль в ознакомлении читателей с этим сочинением писателя-революционера. Речь идет о списках конца XVIII и первых лет XIX века. Я. Л. Барсков в упомянутой выше работе описал около тридцати пяти таких списков, среди которых есть чрезвычайно интересные, с различными разночтениями.

   По всей вероятности, такие же ранние рукописные экземпляры "Путешествия" сохранились и кроме описанных Я. Л. Барсковым, но их очень немного. За 35 лет собирательства мне они встретились раза четыре-пять, и только два из них были действительно ранними. Лучший я уступил Алексею Максимовичу Горькому, весьма интересовавшемуся этими списками.

   Оставшийся у меня список внешне представляет из себя толстую тетрадь (448 листов) в четвертую долю листа, переплетенную в современный полукожаный переплет. Бумага голубоватая, время переписки - 1800-й год.

   Переписчик, видимо образованный человек, решил внести кое-какие сокращения. Так, например, в главе "Хотилов" после слов "О истинные сыны отечества, возрите окрест вас и познайте заблуждение ваше" имеется примечание переписчика: "Далее софизм - переписки не стоящий" и следует пропуск со слов "вот что, я прочел в замаранной грязью бумаге". Есть кое-какие и другие мелкие сокращения.

   Подобного рода сокращения, а иногда и дополнения или примечания переписчиков, встречаются почти во всех списках и бывают, порой, весьма любопытны.

   Ранние списки и в особенности уцелевшие первопечатные экземпляры "Путешествия из Петербурга в Москву" 1790 года - чрезвычайно волнующие документы. Эта книга русского писателя свыше ста лет мерещилась царскому правительству действительно как "Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй".

   Так неожиданно обернулись эти слова из "Телемахиды" Тредьяковского, которые Радищев взял в качестве эпиграфа для "Путешествия".

  

  

   Первое посмертное и до 1907 года единственное легальное собрание сочинений Александра Радищева было издано его наследниками - сыновьями - в шести частях в следующей последовательности: часть первая - в 1807 году, части вторая и третья - в 1809 и части четвертая, пятая и шестая - в 1811 году²⁵.

   Разумеется, ни "Путешествие из Петербурга в Москву", ни "Письмо к другу, жительствующему в Тобольске" в этих шести томиках напечатаны не были, а "Житие Ушакова" вошло в весьма урезанном и "исправленном" цензурой виде.

   Зато подавляющее большинство остальных произведений Радищева вошло в это издание и впервые предстало перед читателем в печатном виде. Выход в свет собрания сочинений Радищева был большим событием. Особенно важна первая часть, вышедшая в 1807 году. В ней были собраны поэтические произведения 1780- 1790-х и начала 1800-х годов, игравшие значительную роль в борьбе просветительной литературы этого времени с литературой карамзинского направления.

   Все томики были напечатаны в типографии и под наблюдением одного из замечательных московских издателей начала XIX века Платона Бекетова. Издание вышло весьма изящным.

   К первой части был приложен портрет Радищева, гравированный Вендрамини.

   Однако последующая судьба издания оказалась также трагичной. Об этом повествует прошение, поданное "на высочайшее имя" сыном писателя Павлом Александровичем Радищевым в августе 1860 года. Прошение начинается такими словами: "Всемилостивейший государь! Родитель мой Александр Николаевич Радищев оставил после себя сочинения, которые были напечатаны нами, его наследниками в 1807, 1809 и 1811 годах в Москве, но в 1812 году, во время нашествия неприятеля, были истреблены и мы не могли воспользоваться их изданием, и с тех пор они не были перепечатаны".

   Далее следовала просьба о разрешении напечатать сочинения Радищева вновь. Но она, как и следовало ожидать, осталась без последствий. Хотя со дня выхода в свет первого издания "Путешествия" прошло семьдесят лет, не только само "Путешествие", но и все другие произведения Александра Радищева, ненадолго увидевшие свет в 1807-1811 годах, были строго запретными. Пожар 1812 года, истребивший почти весь тираж издания "Собрания оставшихся сочинений покойного Александра Николаевича Радищева", в этом отношении сыграл как нельзя более на руку царскому правительству. Книги писателя-революционера были словно обречены пробивать себе дорогу к читателю только через пламя костров и пожаров.

   Уцелевшие полные экземпляры этого издания - несомненная библиографическая редкость. Особо редки экземпляры с портретом. Именно такой экземпляр я раздобыл в московской Книжной лавке писателей в первые годы ее существования.

  

  

   Только через 68 лет после уничтожения первого издания "Путешествия из Петербурга в Москву" вышло в свет второе полное издание этого главного произведения Радищева. Его издал Александр Герцен в Лондоне в 1858 году.

   Основав в 1853 году "Вольную русскую типографию" в Лондон Герцен наряду с "Полярной звездой" и "Колоколом" начал печатать ряд революционных книг, об издании которых в России не могло быть и речи. Среди этих книг было и "Путешествие из Петербурга в Москву" Радищева, напечатанное Герценом в одном томе с работой историка князя М. Щербатова "О повреждении нравов в России"²⁶. Обоим произведениям предпосланы предисловия А. И. Герцена.

   Все издания лондонской "Вольной русской типографии" предназначались не только для русских эмигрантов или лиц, приезжавших на время за границу. Назначением этих изданий, и в первую очередь "Полярной звезды" и "Колокола", было - непосредственно влиять на русское общество. С этой целью произведения герценовского печатного станка всеми способами экспортировались в Россию для нелегального распространения.

   О самоотверженной переброске напечатанных Герценом изданий через русскую границу можно было бы написать увлекательный приключенческий роман.

   Тут было использовано все: двойное дно в чемоданах, специальные костюмы с искусственными горбами и животами, полые внутри костыли и протезы и многое другое.

   Обмануть бдительных жандармов и таможенных надсмотрщиков было трудно, но все-таки возможно.

   "Мы посмотрим,- писал А. Герцен,- кто сильнее - власть или мысль. Мы посмотрим, кому удастся - книге ли пробраться в Россию, или правительству не пропустить ее"²⁷. Победила книга! Издания Герцена проникали в Россию и играли огромную роль в борьбе демократических сил с царским самодержавием. Разумеется, количество таких книг не могло быть велико, хранение и распространение их было делом весьма опасным. "Путешествие", изданное Герценом в Лондоне, рассматривалось, в особенности до Октябрьской революции, как редкость.

   По всей вероятности, Герцен печатал "Путешествие" по одному из рукописных экземпляров, завезенных кем-нибудь за границу. В напечатанном им тексте есть кое-какие разночтения по сравнению с первым прижизненным изданием этого произведения. В ряде случаев "подновлен язык".

   В предисловиях Герцен дает сжатые характеристики Радищева и Щербатова, говоря, между прочим, что "оба они представляют собой два крайних воззрения на Россию времен Екатерины". И конечно, только о мечтах Радищева Герцен пишет: "Это наши мечты, мечты декабристов".

   Герценовское издание - фактически второе издание "Путешествия из Петербурга в Москву" - приобретено мною еще в первые годы революции. Тогда найти его не представляло большого труда. Сейчас книга стала весьма редкой.

  

  

   Третье по счету, а в России второе издание "Путешествия из Петербурга в Москву" А. Н. Радищева было напечатано в 1868 году в Петербурге книгопродавцем Н. А. Шигиным с явно спекулятивной целью²⁸.

   Зная большой интерес читателей к "Путешествию", ловкий книгопродавец решил заработать на запретном имени писателя-революционера, представив его произведение в таком виде, чтобы никакая цензура не могла опротестовать появление этой книги.

   В безграмотно составленном предисловии Шигин прежде всего поспешил выставить самого себя преданнейшим слугой престола признающим всю "злонамеренность" Радищева и прочих людей "которые, не имея возможности знать высоких причин и соображений монарха, хотят, как будто, упредить державную волю" тем-де впадают в пропаганду, носящую "противозаконный характер".

   После такого откровенно реакционного предисловия в книге на 63 страницах напечатано нечто вроде биографии А. Н. Радищева написанной по заказу издателя писателем И. А. Кущевским, впоследствии получившим известность своим романом "Николай Негорев, или Благополучный россиянин", опубликованным в "Отечественных записках" в 1871 году²⁹.

   Биография Радищева, написанная Кущевским, по всей вероятности, также правлена "верноподданным" издателем и поэтому, несмотря на сочувственный Радищеву тон, оставляет жалкое впечатление.

   Далее в книге следует самое "Путешествие из Петербурга в Москву", поданное, как сообщает издатель, "в выдержках". Все эти "выдержки" и "поправки" сделаны издателем таким образом, что от произведения Радищева ровно ничего не осталось. Никакая, даже самая злейшая цензура, не смогла бы так изуродовать и выхолостить "Путешествие".

   Вся эта оскорбительная для памяти Радищева затея носила название "Радищев и его книга "Путешествие из Петербурга в Москву"".

   Царская цензура, всполошившаяся было при появлении этого издания, сначала наложила арест на книгу, но по рассмотрении ее разрешила к продаже. Спекуляция Шигину удалась полностью.

   Нехитрая игра издателя на запретном имени Радищева была сурово встречена газетами и журналами. "Вестник Европы", "Неделя", "Голос", "Дело", "Иллюстрированная газета", "Санктпетербургские ведомости" и другие поместили статьи, выражавшие возмущение проделкой Шигина³⁰

   Во всей этой истории была и одна несомненно положительная сторона. Спекуляция Шигина привлекла пристальное внимание к имени Радищева и позволила ряду литераторов под видом рецензий на изданную книгу напомнить общественности о подлинных фактах из биографии писателя и о его труде-подвиге, именуемом "Путешествие из Петербурга в Москву".

   Даже царское правительство не могло не реагировать на вспыхнувший интерес к книге Радищева и предприняло шаги, якобы ослабляющие цензурный запрет на "Путешествие из Петербурга в Москву". Что из этого получилось - мы увидим из описания следующей попытки издать сочинения Радищева в 1872 году.

   Книгу, изданную книгопродавцем Шигиным, трудно причислить к так называемым "библиографическим редкостям", однако уже в наше время она почта исчезла с книжного рынка. Мало кто из серьезных книголюбов сохранял у себя на полках это, скомпрометированное отзывами прессы, издание. Мне удалось найти его с немалым трудом.

  

  

   В конце шестидесятых годов, ознаменованных подъемом общественного движения, а частично и под влиянием ряда критических статей, вызванных спекулятивным изданием "Путешествия" Радищева книгопродавцем Шигиным, Главное управление по делам печати решило сделать вид, что в отношении разрешения на издание сочинений писателя-революционера "лед тронулся". В 1868 году Петербургский цензурный комитет был извещен, что "высочайшим повелением" запрещение, наложенное на "Путешествие" Радищева указом 1790 года, снято, с тем, однако, чтобы "новые издания сего сочинения подлежали общим правилам действующих узаконений о печати"³¹.

   Последняя оговорка делала все это "высочайшее повеление" явной ловушкой, в которую и попался известный книголюб-библиограф П. А. Ефремов, затеявший в 1872 году издание всех сочинений I Радищева, включая и "Путешествие"³².

   П. А. Ефремов был близок к известному в те годы либеральному издательскому товариществу, возглавлявшемуся Н. П. Поляковым, при участии В. И. Яковлева и других. Книжным складом товарищества значился магазин Черкесова в Петербурге. Издательство имело некоторое отношение к революционному кружку "чайковцев", делавшему попытки использовать легальные возможности для революционной пропаганды. Книги, издававшиеся Н. П. Поляковым, не раз привлекали внимание цензуры. Это были "Капитал" Карла Маркса (первый том, Спб., 1872), сочинения В. В. Берви-Флеровского, "История рационализма в Европе" Уильяма Лекки, переводы сочинений Свифта, Дидро, Лассаля и т. д. Большинство этих книг не вышло за порог напечатавших их типографий, когда же некоторые из них прорывали цензурные рогатки, это вносило большое волнение и беспокойство в ряды "пресекающих и охраняющих".

   Именно это издательство и приступило к изданию собрания сочинений А. Н. Радищева в двух томах, включая и "Путешествие из Петербурга в Москву". Редактор издания П. А. Ефремов, не слишком доверяя "высочайшему повелению" о легализации Радищева, на всякий случай сделал кое-какие смягчения и пропуски, однако и они не спасли издание от когтей цензуры.

   Начальником Главного управления по делам печати был в то время только что назначен тоже известный библиофил и библиограф М. Н. Лонгинов, автор книги "Новиков и московские мартинисты".

   Один из наивных друзей, узнав о назначении Лонгинова на эту должность, Поспешил поздравить Ефремова словами: "Теперь-то уж, благодаря Михаилу Николаевичу, ваше издание несомненно увидит свет..."

   На что более проницательный Ефремов, знавший крайнюю реакционность Лонгинова, ответил: "По-моему, оно увидит не только свет, но и дым..." - намекая этим на "свет и дым" того костра, на котором, по предчувствию редактора, будут гореть сочинения Радищева³³.

   Предчувствие не обмануло Ефремова: 27 апреля 1872 года на издание был наложен арест и 23 мая Цензурный комитет просил прокурора возбудить судебное преследование против Н. П. Полякова как лица, ответственного за издание.

   Официальное представление министра внутренних дел Тимашева по поводу этого издания мной приведено в главе о первопечатном "Путешествии" 1790 года. "Представление" датировано 21 апреля 1873 года, а уже 9 мая того же года состоялось постановление комитета министров о полном уничтожении всего издания, арестованного в типографии.

   Протокол от 11 июня 1873 года гласит, что "полицмейстер 3 отделения Спб. полиции полковник Львов, приняв из типографии, бывшей Неклюдова, хранившуюся в оной книгу под заглавием "Сочинения Александра Николаевича Радищева, тт. 1 и 2, редакция П. А. Ефремова, изд. кн. маг. Черкесова", отпечатанную 25 апреля 1872 года в количестве 1985 экземпляров, доставил таковую на картонную фабрику Крылова, где означенная книга, в присутствии ст. инспектора типографий, надв. советника Малоземова - уничтожена посредством обращения в массу сего 11-го июня в количестве 1960 экземпляров. Пять экземпляров оставлены не уничтоженными для представления в Главн. управление по делам печати, а двадцать были препровождены в оное в апреле сего года"³⁴.

   Таково официальное свидетельство об уничтожении "ефремовского Радищева".

   Предчувствуя гибель издания, П. А. Ефремов ошибся только в способе его уничтожения, хотя ходили упорные слухи, что оно, вопреки протоколу, было все-таки сожжено на стеклянном заводе. Но это - уже деталь. Такой же деталью является и то обстоятельство, что кроме 25 экземпляров, не уничтоженных официально, еще 15 экземпляров было выкрадено из типографии буквально под носом городовых букинистом-книгоношей, шутливо прозванным библиофилами "Гумбольдтом".

   Эти пятнадцать экземпляров купил у него по высокой цене сам Ефремов.

   Разумеется, "ефремовский Радищев" стал большой, библиографической редкостью. Особенно редки экземпляры, с обложками, выходным листом, портретом Радищева, предисловием Ефремова и его библиографическими примечаниями, помещенными в конце второго тома. В большинстве случаев все это в попадающихся экземплярах отсутствует. Можно предположить, что такие неполные экземпляры идут не из числа оставленных цензурой 25 экземпляров, а именно из тех пятнадцати, которые выкрал из типографии букинист-книгоноша и продал Ефремову. Это подтверждается и тем, что я видел экземпляр издания, к которому подклеены рукописный выходной лист, предисловие редактора и его же библиографические заметки. Сделано все это рукой самого Ефремова, вынужденного, очевидно, таким именно образом пополнять доставшиеся ему неполные экземпляры.

   Впрочем, отсутствие на некоторых книгах подобного же "опасного" заглавного листа и вообще каких бы то ни было указаний на автора происходит иногда и по другим причинам. Мне довелось видеть экземпляр "ефремовского Радищева", тоже без выходного листа, портрета и прочего, но взамен этого был вклеен специально отпечатанный лист с заглавием "Жития святых апостолов".

   Это же заглавие было тиснуто на кожаном корешке книги и на верхней крышке ее переплета. Подобная "маскировка" делалась владельцами нелегальных книг в расчете на то, что в случае обыска такая "загримированная" книга не привлечет внимания полиции.

   Кстати, абсолютно во всех уцелевших экземплярах "ефремовского Радищева" отсутствует анонсированная на заглавном листе первого тома статья А. П. Пятковского "О жизни и сочинениях Радищева". Она к моменту ареста издания не была даже еще и написана, чему у меня имеются документальные доказательства, на которых стоит остановиться.

   Дело в том, что мне с "ефремовским Радищевым" особенно посчастливилось. Кроме давно имевшегося у меня прекрасного и абсолютно полного экземпляра мне довелось набрести на личный экземпляр самого редактора сочинений Радищева - П. А. Ефремова. По присущей ему манере, он "нарастил" такой же полный экземпляр сочинений Радищева не только вырезанными из различных журналов и газет статьями о Радищеве, всеми появившимися в виде брошюр его биографиями, но и рядом документов вроде повесток редактору из цензуры с приглашением явиться "для объяснений", писем и записок от издательства Н. П. Полякова по поводу различных технических вопросов, связанных с редакцией и печатанием сочинений Радищева, писем А. Н. Пыпина, принимавшего некоторое участие в издании и т. д. и т. п.

   Из этой переписки видно, что статья о Радищеве, которая должна была быть приложена к сочинениям, заказывалась помимо Пятковского еще В. Я. Стоюнину и А. Н. Пыпину, но оба они от написания ее категорически отказались.

   Согласившийся писать статью А. П. Пятковский безнадежно подводил со сроками. По-видимому, издательство решило, что статью можно будет приложить уже после окончания верстки и печати книги, однако, статья до самого ареста, наложенного на издание, так и не была написана.

   Кроме переписки по этому и другим вопросам, связанным с изданием, к экземпляру приложена также переписка Ефремова с министерством юстиции, в котором ему с трудом удалось получить на некоторое время хранившееся там подлинное "Дело Спб-ской Уголовной палаты о суде над Александром Радищевым". На основании этого "дела" к напечатанному Ефремовым "Путешествию" дано было особое приложение, в котором изложены документы допроса Радищева, замечания Екатерины II и прочее.

   Внешне описываемый экземпляр представляет из себя два толстенных тома, замечательно переплетенных в красивые полукожаные переплеты. Трудно переоценить богатство приложений, сделанных Ефремовым к своему экземпляру. Смело можно сказать, что все напечатанное о Радищеве примерно до 1880 года в газетах, журналах, в отдельных, всеми давно забытых брошюрах, - все это приложено к ефремовскому экземпляру. Здесь собрано и множество ценнейших мелочей: объявление о предложении 1500 рублей за подлинный экземпляр "Путешествия", объявление о самом ефремовском издании, газетные заметки о наложении на издание ареста. Приложены к экземпляру и совершенно ненаходимые вещи, например, отдельный оттиск знаменитого экспромта Радищева, найденного Ефремовым и напечатанного им же первоначально на отдельном листочке в ничтожном количестве экземпляров "для друзей":

  

   Ты хочешь знать, кто я? Что я? Куда я еду? -

   Я тот же, что и был и буду весь мой век:

   Не скот, не дерево, не раб, но человек!

   Дорогу проложить, где не бывало следу,

   Для борзых смельчаков и в прозе и в стихах,

   Чувствительным сердцам и истине я в страх,

   В осторг Илимский еду.

  

   Только позже этот экспромт Радищева стал широко известен. Наконец, в описываемом экземпляре имеется и более значительный печатный документ. Считается, что первое полное издание оды "Вольность" Радищева появилось в печати только в 1906 году в издательстве "Сириус" по списку Ефремова, полученному им от сына Радищева. В своем, уничтоженном цензурой собрании сочинений Радищева, Ефремов поместил эту оду в значительно сокращенном виде, заменив все выброшенные "опасные" строчки многоточиями.

   Однако опять-таки для себя и своих друзей он отпечатал в 1872 году несколько (говорят десять) экземпляров оды "Вольность" полностью, без пропусков. Фактически это и было действительно первое полное издание оды "Вольность". Два таких оттиска "Вольности" Ефремов приложил к описываемому экземпляру. Не боюсь сказать, что они чрезвычайно редки.

   Экземпляр в целом содержит ценнейший материал для изучения жизни и творчества писателя.

   Собрание сочинений А. Н. Радищева под редакцией П. А. Ефремова по счету - издание второе, а "Путешествие", отпечатанное в нем, - в России третье издание, а если учесть зарубежное герценовское, то четвертое.

  

  

   Интерес к Радищеву, связанный с подъемом революционного движения 1860-1870-х годов, побудил зарубежные издательства попытаться удовлетворить возросший спрос читателей на "Путешествие из Петербурга в Москву" путем использования каналов, обычных для заграничной нелегальной литературы.

   С этой целью издательство Э. Л. Каспровича, обосновавшееся в Лейпциге, напечатало в 1876 году в типографии Г. Ушмана в Веймаре одно за другим два издания книги Радищева³⁵.

   На первом издании стоит год 1876, на втором, полностью повторяющем первое, год издания не указан. По всей вероятности, второе издание напечатано со стереотипа первого, и к нему припечатан один только новый заглавный лист.

   Первое издание вышло в серии "Международная библиотека" в качестве тома XVII, а второе - в серии "Собрания материалов для истории возрождения России". Впрочем, обе книги продавались и отдельно.

   По тексту оба эти одинаковые издания полностью повторяют издание Герцена 1858 года, с его же предисловием (только без подписи). Никакого особого интереса оба издания Э. Л. Каспровича не представляют.

   Обе эти книги - по счету пятое и шестое издания "Путешествия из Петербурга в Москву". Издания эти сейчас довольно редки. Мне их подарил упомянутый выше радищевовед И. Д. Смоляное, пользовавшийся для своей работы некоторыми книгами из моего собрания.

  

  

   В 1888 году, через пятнадцать лет после уничтожения собрания сочинений Александра Радищева, напечатанного П. А. Ефремовым, издателю А. С. Суворину, как уже говорилось выше, удалось напечатать полностью "Путешествие из Петербурга в Москву" исключительно "для знатоков и любителей" в количестве только ста экземпляров³⁶. Большего тиража цензура не разрешила.

   В качестве еще одного непременного условия, поставленного цензурой А. С. Суворину, было обязательство издателя продавать книгу Радищева никак не дешевле 25 рублей за экземпляр, цены для своего времени весьма значительной. Этими двумя условиями цензура ограничивала возможность широкого распространения "Путешествия" и появления его в руках массового читателя.

   Книга была напечатана в количестве ста экземпляров по такой расценке: 45 экземпляров на слоновой бумаге, малого формата - по цене 25 рублей за экземпляр, 30 - на японской бумаге, малого формата - по цене 50 рублей и 25 экземпляров на японской бумаге, большого формата - по цене 60 рублей.

   У меня, правда, имеется экземпляр, напечатанный тем же набором, но на обыкновенной, простой бумаге, никак не похожей ни на слоновую, ни на японскую. Возможно, что экземпляр этот из числа тех, которые надо было сдавать в качестве "обязательных" Управлению по делам печати. Незначительное количество их печаталось сверх официального тиража.

   Набиралась книга с одного из - экземпляров "Путешествия" издания 1790 года, и этот экземпляр в типографии был испорчен, о чем рассказано подробно выше (см. "Первое издание "Путешествия из Петербурга в Москву"").

   Типография А. С. Суворина допустила и еще одну ошибку при наборе и печатании этой книги: на обложке и на выходном листе перепутала инициалы Радищева - вместо А. Н. напечатала А. И. Пришлось к каждому экземпляру приложить второй выходной лист и вторую обложку с исправленной Ошибкой.

   Затея Суворина имела сенсационный успех. Книга, несмотря на непомерную по тому времени цену, была расхватана в два дня.

   Разумеется, для широкого читателя книга Радищева по-прежнему оставалась недоступной.

   Суворинская перепечатка была первым легальным, не уничтоженным цензурой изданием "Путешествия" в России. По счету оно в России четвертое, а вместе с зарубежными - седьмое издание этого сочинения Радищева.

   Напечатанное в количестве всего ста экземпляров суворинское издание "Путешествия" не могло не стать редким.

  

  

   После удавшейся Суворину попытки напечатать "Путешествие" Радищева в 1888 году через три года такую же удачную попытку совершил петербургский собиратель-книголюб А. Е. Бурцев, тот самый, о находке замечательной коллекции автографов, которого сообщил в "Литературной газете" Ираклий Андроников.

   Обладая пестрой по своему составу, но весьма значительной библиотекой, Бурцев осуществил ряд любительских изданий многотомных описаний своего собрания, с перепечаткой в них полного содержания некоторых редких книг.

   В числе этих редких книг он дважды перепечатал полностью радищевское "Путешествие из Петербурга в Москву". Первый раз в 1889 году в своем "Дополнительном описании библиографически редких, художественно-замечательных книг и драгоценных рукописей" (том 5) и во второй раз - в 1901 году, тоже в томе пятом "Библиографического описания редких и замечательных книг". Издавал Бурцев свои "Описания" крайне беспорядочно, всегда в количестве 100-150 экземпляров, "не для Продажи", и я, собрав почти все его каталоги, до сих пор путаюсь в их хронологической последовательности.

   Какого-либо общественного значения его перепечатки не имели, цензурой они не преследовались, а так как перепечатки эти не представляют собой отдельных изданий сочинений Радищева, то в их общем счете, на котором я попутно останавливаюсь, они не упоминаются.

   Гораздо интереснее последнее перед 1905 годом отдельное издание "Путешествия", напечатанное петербургским книгопродавцем и издателем ряда собственных библиографичесих работ П. А. Картавовым.

   Соблазненный, по-видимому, удачами Суворина и Бурцева, которым цензура разрешила перепечатку "Путешествия", П. А. Картавов решил "рискнуть" и в 1903 году в Петербурге напечатал это сочинение Радищева в количестве 2900 экземпляров³⁷.

   Затея была чисто коммерческой. Издатель предполагал выпустить книгу в продажу по цене 20 рублей за экземпляр на веленевой бумаге и по 10 рублей - на обыкновенной.

   П. А. Картавов не учел, что цензура великолепно понимала разницу между изданиями, напечатанными в количестве ста экземпляров и предназначенными для узкого круга, и изданием, рассчитанным уже на массового читателя, которого царское правительство в 1903 году, в канун русской революции 1905 года, особенно оберегало от взрывного действия сочинений Радищева.

   Весь тираж картавовского издания был немедленно арестован в типографии. Представление комитету министров по поводу этого издания, сделанное министром внутренних дел В. К. Плеве, мною уже приведено дословно в главе о первом издании "Путешествия". По этому представлению комитет министров 10 июня 1903 года вынес решение о полном запрещении и уничтожении книги. 8 июля 1903 года весь тираж ее (2860 экземпляров) был перемолот в бумажную массу в типографии петербургского градоначальника³⁸.

   Оставленные для Управления по делам печати сорок экземпляров издания Картавова, по-видимому, все, что от него уцелело. На антикварном рынке "картавовский Радищев" считается более редким, чем ефремовский, хотя в тех немногих случаях, когда он попадался, расценивался значительно дешевле.

   Это было последнее перед революцией 1905 года издание "Путешествия из Петербурга в Москву", уничтоженное по постановлению царской цензуры. Нашел я "картавовского Радищева" чисто случайно в одном из книжных магазинов, работники которого не имели ни малейшего представления о значимости этой книги.

  

  

   Радищев был выслан в Илимск в конце 1790 года. Путь шел через Москву. От Москвы до Илимска считалось 6788 верст. Весть о смерти Екатерины II дошла до Илимска в декабре 1796 года. Вступивший на престол Павел I, стремившийся дезавуировать все мероприятия своей матери, "помиловал" Радищева, разрешив ему пребывание в селе Немцове Калужской губернии. Пребывание было безвыездное и под неусыпным надзором полиции - то есть та же ссылка. "Милость" Павла I оказалась весьма относительной. Окончательное освобождение пришло лишь 15 марта 1801 года, когда на престол воссел следующий самодержец - Александр I. Освобождение было подано как "высочайшая милость", хотя в 1800 году закончился срок наказания, определенный Радищеву Екатериной II...

   Радищев приехал в Петербург больной, измученный, но непримиримый. Он был определен на службу в Комиссию по составлению законов, где попытался отстаивать свои революционные взгляды. Председатель Комиссии гр. Завадовский весьма недвусмысленно напомнил ему о Сибири.

   Затравленный, нервно-раздраженный Радищев ответил на эту угрозу самоубийством. 11 сентября 1802 года его не стало.

   Царские попы с церковного амвона прокляли его имя, как имя самоубийцы. Незадолго до смерти Радищев написал свои последние слова: "Потомство за меня отомстит!"³⁹. И потомство жестоко и по заслугам отомстило палачам Радищева. Буря Великой Октябрьской социалистической революции не только навсегда смела с трона последнего российского самодержца, но и подняла проклятое попами имя Александра Радищева на недосягаемую высоту.

   Сейчас даже смешно читать глупейшие разлагольствования махрового реакционера М. Н. Лонгинова, который в 1868 году в "Русском архиве" пробовал изрекать такие "истины": "Собственно литературный талант Радищева ничтожен. Язык его решительно варварский, чудовищный и для его эпохи. Читать его "Путешествие" могут только литературные археологи и люди, одаренные особым любопытством"⁴⁰. Невдомек было М. Н. Лонгинову, что когда с народом говорят о его нуждах, о вольности, о презрении к рабству и поработителям - нет такого языка в мире, который не был бы близок и понятен народу!

   Впрочем, цену таланта Радищева сам Лонгинов и ему подобные знали прекрасно. Недаром более ста лет они боялись его имени как огня. Буржуазное литературоведение сознательно записывало Радищева в число людей, которые якобы "известны гораздо более своим несчастье