Рылеев Кондратий Федорович - В. Базанов, А. Архипова. Творческий путь Рылеева

замыслов, что если бы кто и воспользовался нашим переворотом, то ему должно быть вторым Наполеоном..." {"Восстание декабристов", т. 1, с. 178.} Но именно "второго Наполеона" не желал Рылеев, и когда декабрист К. П. Торсон предложил избрать императора, он "на это отвечал, что теперь Наполеоном нельзя быть". {Там же, с. 183.}

   Рылеев был противником личной диктатуры и всегда говорил о том, что вся полнота законодательной власти после восстания должна быть передана Верховному собору. На следствии поэт показывал: "С самого вступления моего в общество по 14 декабря я говорил одно: что никакое общество не имеет права вводить насильно в своем отечестве нового образа правления, сколь бы оный ни казался - превосходным; что это должно предоставить выбранным от народа представителям, решению коих повиноваться беспрекословно есть обязанность каждого". {Там же, с. 175.}

   Однако надежды Рылеева на то, что после восстания демократические формы правления возникнут сами собой, были политически наивны.

   Приезд Пестеля в Петербург, взбудораживший петербургскую тайную организацию, не мог не повлиять и на Рылеева, у которого усилились антимонархические настроения. Возможно, не без влияния Пестеля занял Рылеев и наиболее левую позицию среди других лидеров Северного общества в земельном вопросе. Рылеев становится одним из вождей петербургского республиканизма.

   Стремлением сохранить все движение в чистоте, ничем не запятнать и не унизить его проникнута вся политическая деятельность Рылеева. Доверие к членам (в Северном обществе не практиковался специальный ритуал принятия в члены, всякие торжественные присяги и клятвы, - "довольствовались честным словом" {Показания Рылеева от 24 декабря 1825 г. - Там же, с. 159.}), отсутствие какого бы то ни было материального поощрения, {"Деньгами военных чинов к возмущению не поощряли, равно и гражданских чиновников будущим возвышением и разделением властей". Там же, с. 161.} упор на то, что в движении могут участвовать только из идейных, принципиальных побуждений, - все это характеризует тактику Рылеева в Северном обществе. Он категорически отверг план А. И. Якубовича - возбудить народ призывами к грабежу и разгрому кабаков. {См. "Восстание декабристов", т. 1, с. 185, 188.} В своей революционной деятельности Рылеев стремился быть на той высоте, на какую ставил своих поэтических героев.

   Политическая деятельность Рылеева в тайном обществе оказала большое влияние на его последующее творчество. Он не просто продолжает развивать в поэзии свободолюбивые темы, он наполняет их конкретным историческим материалом, уже по-новому осмысленным. Поэмы Рылеева знаменовали развитие его не только в литературном, но и в политическом плане.

   В русской поэзии 20-х годов жанр романтической поэмы занимает исключительно важное, ведущее место. Образцы этого нового в литературе жанра были даны в южных поэмах Пушкина. Но последователи Пушкина (Баратынский, Рылеев) не были его подражателями, они создали свои оригинальные памятники романтического эпоса. {Вопрос об отличии "повествовательной" поэмы Рылеева от лирической поэмы Пушкина рассмотрен в статье В. Гофмана "Рылеев-поэт". - Сб. "Русская поэзия XIX века", Л., 1929, с. 1-71.}

   В поэме "Войнаровский" (отдельные главы начали печататься в 1824 году, а целиком она вышла в 1825 году) Рылеев решает ряд важных общелитературных задач. Его произведение получилось эпичнее, чем южные поэмы Пушкина: это было связное и подробное изложение событий, повествование, содержащее описания природы, быта, этнографические и исторические подробности. Этим поэма решительно отличается от дум, хотя думы и поэмы Рылеева имеют много общего. Но уже в "Войнаровском" Рылеев преодолевает односторонность дум, он стремится к широте художественной концепции, к правдивости психологических характеристик.

   Пушкин сразу оценил "Войнаровского". Познакомившись с отрывками поэмы по "Полярной звезде" 1824 года, он писал 12 января того же года А. Бестужеву: "Рылеева "Войнаровский" несравненно лучше всех его дум, слог его возмужал и становится истинно повествовательным, чего у нас почти еще нет". {Пушкин. Полн. собр. соч., т. 13, с. 84-85.} И в дальнейшем все написанное Рылеевым вызывало одобрение Пушкина (до возвращения из ссылки он знал только его напечатанные произведения). И в отзывах о "Наливайке" видно, что Пушкин больше всего ценил в Рылееве повествовательность, конкретные описания среды, поступков и событий ("размашку в слоге"); гораздо холоднее относился он к лирическому началу, гражданскому пафосу Рылеева. Пушкин не собирался упразднять гражданскую поэзию, но он требовал от поэта правдоподобного изображения исторических характеров и художественной объективности. Собственные литературные поиски Пушкина середины 20-х годов, его работа над романом в стихах и исторической трагедией показывают, что самой насущной задачей русской литературы он считал овладение большим материалом, умением давать глубокие обобщения, отражать основные явления жизни и постигать ее законы.

   Работа Рылеева над крупными поэтическими жанрами, создаваемыми на историческом материале, стремление к точности, к тому, чтобы стихи его содержали большой запас информации, - все это очень импонировало Пушкину. О "Войнаровском" он сказал: "Эта поэма нужна была для нашей словесности". {Письмо к Рылееву от 25 января 1825 г.- Пушкин, Поли, собр. соч., т. 13, с. 134.}

   При всем романтическом субъективизме своего метода Рылеев стремился в "Войнаровском" дать много сведений, новых для читателя. Этнографически точные описания Якутска и сибирской природы в начале поэмы очень нравились большинству читателей. В этом проявилось свойственное романтикам увлечение экзотикой и этнографией (воспроизведение местного колорита, описание народного быта, обрядов и т. п.). Читатели даже считали описания в поэме Рылеева краткими и недостаточными.

   П. А. Муханов в апреле 1824 года писал Рылееву, выражая не только свое мнение, но и других южных декабристов, в частности М. Ф. Орлова, и Пушкина: "Если ты позволишь сказать тебе то, что юго-западные русские литераторы говорят о твоем дитятке, то слушай хладнокровно и меня не брани, ибо я то говорю, что подслушал.

   1. Описание Якутска хорошо, но слишком коротко. Видно, что ты боялся его растянуть, между тем как эпизод сей новостью предметов был бы очень оригинален. Представя разительно Сибирь, ты бы написал картину новую совершенно.

   2. Описание охоты Войнаровского должно быть тоже несколько просторнее, ибо ты можешь изобразить дикую природу, занятие ссыльных и жителей, которые проводят свои дни с зверями, и тем более выказать род жизни Войнаровского. Тогда прекрасное описание бега оленя будет более кстати. Теперь оно кажется введенным на сцену как бы нарочно, чтобы заставить познакомиться Миллера и Войнаровского.

   3. Пушкин находит строфу "И в плащ широкий завернулся" единственною, выражающею совершенное познание сердца человеческого и борение великой души с несчастьем. Ио рассказ пленных, сам по себе будучи очень удачен, требовал бы некоторого введения; ибо "Я из Батурина недавно" могло бы быть предшествуемо описанием пленных и сверх этого представить картину людей, толпящихся узнать о своем отечестве... Вообще находят в твоей поэме много чувства пылкости. Портрет Войнаровского прекрасен. Все это шевелит душу; но много нагих мест, которые ты должен бы украсить описанием местности". {Цит. по кн.: А. Г. Цейтлин, Творчество Рылеева, М., 1955, с. 128-129.}

   Готовя "Войнаровского" к отдельному изданию, Рылеев не учел пожеланий Муханова и Орлова, хотя кое в чем,, вероятно, и соглашался с ними. В своем стремительном творческом развитии он почти никогда не возвращался к уже созданным произведениям с целью их переработки.

   Начиная с "Войнаровского" все последующие замыслы поэм и драматических произведений Рылеева связаны с историей Украины, что обусловливалось как биографическими обстоятельствами (жизнь в пограничных с Украиной областях, личные связи со многими представителями украинской интеллигенции), так и политическими устремлениями поэта (эпизоды национально-освободительного движения на Украине XVI-XVII веков). К истории борьбы Мазепы с Петром I, в которой активное участие принимал Войнаровский, Рылеев подошел как "к борьбе свободы с самовластьем", что не могло не вызвать нареканий со стороны многих прогрессивно настроенных его современников. {Например, П. А. Катенин, вообще не одобривший поэмы Рылеева, писал Н. И. Бахтину: "...всего чуднее для меня мысль представить подлеца и плута Мазепу каким-то Катоном". - "Письма П. А. Катенина к Н. И. Бахтину", СПб., 1911, с. 86.} Здесь, несомненно, проявился романтический субъективизм Рылеева, не позволивший ему полно и беспристрастно изучить историческую эпоху и сделать из этого изучения объективные выводы. В большой степени Рылеев находился под влиянием чужих концепций. Как показал В. И. Маслов, подробно исследовавший вопрос об источниках поэмы, на трактовку Рылеевым образа Мазепы могло повлиять изображение этого героя в одноименной поэме Байрона, {См.: В. И. Маслов, Литературная деятельность Рылеева, с. 279-289.} а также общение Рылеева с националистически настроенным украинским и польским дворянством. Ни исторические работы, которыми пользовался Рылеев ("История Малой России" Д. Бантыша-Каменского, а также труды других историков, которые Рылеев мог читать: И. Голикова, Ф. Прокоповича), ни украинский фольклор не содержали положительной оценки Мазепы. Иначе относились к нему польские и украинские помещики и казачья верхушка. "В то время как простонародье презирало "пса проклятого Мазепу", высшие слои украинского общества любили этого гетмана и связывали с ним воспоминания о лучших днях своего существования". {В. И. Маслов, Литературная деятельность Рылеева, с. 303.}

   Рылеев в пору создания "Войнаровского" интересовался украинским фольклором, и интересы эти отразились в поэме (отдельные описания, фразеологические обороты восходят к украинским народным песням). Однако глубокого осмысления народного мировоззрения, восприятия народной точки зрения нет в "Войнаровском". Народное мнение в поэме существует, но оно не стало ведущим и определяющим. Рылеев создал антиисторический характер гетмана, что стало особенно очевидным после пушкинской "Полтавы". Пушкин в своей поэме полемизировал с Рылеевым. В предисловии к "Полтаве" Он писал: "Мазепа есть одно из самых значительных лиц той эпохи. Некоторые писатели хотели сделать из него героя свободы, нового Богдана Хмельницкого. История представляет его честолюбцем, закоренелым в коварствах и злодеяниях, клеветником Самойловича, своего благодетеля, губителем отца несчастной своей любовницы, изменником Петра перед его победою, предателем Карла после его поражения!.." {Пушкин, Полн. собр. соч., т. 4, с. 605.} Однако нельзя сказать, что рылеевский Мазепа - безупречный "герой свободы, новый Богдан Хмельницкий". Отношения автора К нему сложнее. В поэме рассыпаны отдельные замечания о Мазепе, которые дают основание говорить, что Рылеев - пытался преодолеть односторонность в изображении гетмана, желал сделать его образ более противоречивым, но не выполнил своего замысла до конца. Поэт вселил в душу Войнаровского сомнение в Мазепе:

  

   Не знаю я, хотел ли он

   Спасти от бед народ Украины,

   Иль в ней себе воздвигнуть трон, -

   Мне гетман не открыл сей тайны.

  

   Но едва ли не самым суровым осуждением Мазепы являются слова двух пленных украинцев, включенные в рассказ Войнаровского:

  

   "Я из Батурина недавно, -

   Один из пленных отвечал: -

   Народ Петра благословлял

   И, радуясь победе славной,

   На стогнах шумно пировал;

   Тебя ж, Мазепа, как Иуду,

   Клянут украинцы повсюду;

   Дворец твой, взятый на копье,

   Был предан им на расхищенье,

   И имя славное твое

   Теперь - и брань и поношенье!"

  

   Это народная точка зрения как бы корректирует характеристику, данную пылким почитателем Мазепы - Войнаровским.

   Подобно "Думам" "Войнаровский" был снабжен историческими комментариями и вступительными статьями. Статьи, написанные А. Бестужевым и декабристом-историком А. Корниловичем, оснащены значительным фактическим материалом и дают объективные характеристики как Мазепы, так и Войнаровского, подчас расходящиеся с характеристиками, содержащимися в поэме. История, хотя и изучалась автором "Войнаровского" и проникла в ткань поэмы гораздо сильнее, чем в думы, все-таки не слилась органически с поэзией. Исторические факты часто оставались сами по себе, поэтический вымысел - сам по себе.

   В открывающем поэму посвящении А. А. Бестужеву Рылеев полемически заостряет идею гражданственности; "Я не Поэт, а Гражданин". Этим Рылеев хотел сказать, что он не признает поэзии ради поэзии, не видит настоящего поэта вне гражданского служения. Рылеев вполне самостоятельно решал проблему положительного героя. Его не могли удовлетворить меланхолические мечтатели, ушедшие в мир своих тоскливых переживаний, светские герои, беспечно прожигающие жизнь, одинокие бунтари, выступающие независимо от нации и желающие воли только себе. Рылеев отказывается от всех этих вариантов героя и дает образ гражданина, живущего интересами своего народа, интересами родины. Герои Рылеева, в том числе и Войнаровский, не отщепенцы и гордые индивидуалисты. Войнаровский одинок по необходимости, ссылкой он обречен на духовную и физическую смерть, но это не препятствует ему оставаться героической натурой. Вера в правоту своего дела его никогда не покидает. При всех особенностях своего положения Войнаровский был и остается носителем гражданской идеи, это человек с обязательствами перед другими, с судьбой не столько личной, сколько исторической.

   Поэма была встречена восторженно читающей публикой и критикой. Положительные отзывы о поэме дали "Северный архив" еще в 1823 году (речь шла об отрывках из поэмы, прочитанных на заседании Вольного общества любителей российской словесности), "Полярная звезда на 1825 год", "Соревнователь просвещения и благотворения", "Северная пчела"; а в частных письмах современников также находим много сочувственных и даже восторженных отзывов о "Войнаровском". Особый интерес вызвали описания украинской и сибирской природы, оригинальность поэмы, ее национальный, русский характер. "Вот истинно национальная поэма!" {"Северная пчела", 1825, 14 марта. Нравственная репутация Булгарина в то время была вне подозрений, и с ним поддерживали отношения многие известные писатели, в числе которых были Грибоедов, А. Бестужев и Рылеев.} - восклицал Булгарин.

   Особенно дорог Рылееву был отзыв Пушкина. 12 февраля 1825 года он писал ему: "Очень рад, что "Войнаровский" понравился тебе. В этом же роде я начал "Наливайку"..." {Рылеев, Полн. собр. соч., с. 483.}

   Рылеев задумал поэму о Наливайке как историческое повествование об освободительной борьбе народа. Поэма, посвященная борьбе украинских казаков против польского владычества в конце XVI столетия, не была закончена Рылеевым. Три отрывка из нее поэт опубликовал в 1825 году в "Полярной звезде": "Киев", "Смерть Чигиринского старосты", "Исповедь Наливайки". Судя по этим и другим сохранившимся отрывкам и наброскам, поэма была задумана Рылеевым в широком социально-политическом и историческом плане. Картины народной жизни, быта, украинской природы, описания исторических событий должны были создать широкий эпический фон, может быть еще более развернутый, чем в "Войнаровском".

   Вероятно, изображению народной массы и отражению народной точки зрения в этой поэме должно было быть уделено гораздо больше места, чем в "Войнаровском". И - что особенно важно - здесь уже не было такого расхождения между историей и позицией автора. И в художественном, и в политическом отношении вторая поэма Рылеева - значительное движение вперед по сравнению с "Думами" и первой его поэмой.

   Наливайко - настоящий мститель за поруганную честь народа, он возглавляет борьбу против иноземного ига и избирается гетманом. Он готов отдать свою жизнь за спасение родины, одно чувство руководит его поступками; и дружба и любовь подчинены ненависти к тиранам и поработителям. Это был высокий образ героя-борца, страдающего за свой народ:

  

   Забыв вражду великодушно,

   Движенью тайному послушный,

   Быть может, я еще могу

   Дать руку личному врагу;

   Но вековые оскорбленья

   Тиранам родины прощать

   И стыд обиды оставлять

   Без справедливого отмщенья -

   Не в силах я: один лишь раб

   Так может быть и подл и слаб.

   Могу ли равнодушно видеть

   Порабощенных земляков?..

   Нет, нет! Мой жребий: ненавидеть

   Равно тиранов и рабов.

  

   Но образ этот оставался в большей степени выразителем гражданственной настроенности автора, чем объективным историческим характером украинца XVI века. Вероятно, поэтому Пушкин отметил как особо удавшиеся эпические отрывки поэмы и остался холоден к монологам героя. Пушкин ждал от Рылеева историзма и "повествовательности".

   Когда Пушкин сообщил Рылееву свои замечания о "Смерти Чигиринского старосты", Рылеев писал в ответ: "Ты ни слова не говоришь об "Исповеди Наливайки", а я ею гораздо более доволен, нежели "Смертью Чигиринского старосты", которая так тебе понравилась. В "Исповеди" - мысли, чувства, истина, словом гораздо более дельного, чем в описании удальства Наливайки, хотя, наоборот, в удальстве более дела" {Письмо от 12 мая 1825 г.- Рылеев, Полн. собр. соч., с. 494.}. Отсюда можно заключить, что этот второй отрывок, о котором не упомянул Пушкин, Рылеев считал наиболее значительным и удавшимся ему. Действительно, "Исповедь Наливайки" представляет собой высшее достижение агитационно-романтической поэзии Рылеева; процитировав отрывок из "Исповеди Наливайки", Герцен сказал: "В этом весь Рылеев". {Русский заговор 1825 года. - А. И. Герцен, Собр. соч. в тридцати томах, т. 13, М., 1958, с. 138.}

   Так получилось, что поэмы Рылеева явились не только пропагандой декабризма в литературе, но и поэтической биографией самих декабристов, включая декабрьское поражение и годы каторги. Читая поэму о ссыльном Войнаровском, декабристы невольно думали о себе. Готовясь к схватке с самодержавием, они знали, что в случае неудачи впереди их ждет суровая кара. Поэма Рылеева воспринималась и как поэма героического дела, и как поэма трагических предчувствий.. Судьба политического ссыльного, заброшенного в далекую Сибирь, встреча с женой-гражданкой - все это почти предсказание. Для декабристов, томившихся в сибирской ссылке, "Войнаровский" оказался поэмой итогов. Таким же скорбным памятником декабризма стала и "Исповедь Наливайки". По словам Николая Бестужева, она настолько поразила декабристов своим "пророческим духом", что Михаил Бестужев сказал однажды Рылееву: "Предсказание написал ты самому себе и нам с тобой". {"Воспоминания Бестужевых", с. 7.}

   В последние годы талант Рылеева быстро набирал силу, что подтверждают несомненные достижения поэта как в лирических, так и в повествовательных жанрах.

   Он собирался написать большую поэму из исторического прошлого Украины или Запорожья. В бумагах поэта сохранились отдельные черновые наброски поэмы о Мазепе. Два отрывка из этой поэмы ("Гайдамак" и "Палей") были опубликованы в начале 1825 года, и на них обратил внимание Пушкин, предвещая перемену "министерства на Парнасе": "Если "Палей" пойдет, как начал, Рылеев будет министром". {Письмо к А. С. Пушкину от конца января - начала февраля 1825 г. - Пушкин, Полн. собр. соч., т. 13, с. 143.}

   Одновременно с этим Рылеев задумал историческую трагедию о Богдане Хмельницком (первоначально это был замысел поэмы "в 6-и песнях". "Иначе не все выскажешь", - сообщал Рылеев Пушкину. {Письмо от 12 февраля 1825 г. - Рылеев. Полн. собр. соч., с. 483.}). Дошедший до нас отрывок этой трагедии дает основание предполагать, что, будучи законченной, она явилась бы крупнейшим событием в рылеевском творчестве.

  

  

   К середине 1820-х годов в русской литературе снова усиливается интерес к драматическим жанрам. Этот интерес даже потеснил на время увлечение романтической поэмой. Раздумья о ходе исторического процесса, о судьбе человека в этом процессе, о роли народа в истории, о национальном характере и самобытной народной культуре - все это находило просторное отражение в жанре исторической трагедии. Теперь история интересует писателей не как собрание поучительных примеров, не как удобный материал для выражения политических аллюзий, а как проявление национального опыта, определенных закономерностей развития. Почти все значительные писатели 1820-х годов обращались к драматургии, и прежде всего к исторической трагедии. П. А. Катенин переводил Корнеля, Жуковский - Шиллера, Кюхельбекер - Эсхила. Оригинальные исторические трагедии писали или начинали писать Ф. Глинка, Катенин, Грибоедов, Пушкин, Кюхельбекер. Причем трагедия середины 20-х годов приобретает иные черты, обновляясь внутренним и внешним образом. Теперь в ней почти никогда не соблюдаются три единства, в языке персонажей сказываются индивидуальные различия, драматурги отходят от традиционного александрийского стиха. Но эти внешние изменения обусловлены. более глубокими внутренними изменениями жанра: изображая важные исторические события, трагедия показывает участие в них народа, смело включает массовые сцены, в которых народ выступает не в качестве безмолвных статистов, а является активной силой. Это приводит к увеличению числа действующих лиц, к разрастанию событийных эпизодов, к появлению множества сцен, происходящих в разное время и в разной обстановке.

   Путь этот в той или иной, степени проделали многие писатели. Драматургию же декабристского толка вместе с тем отличает тенденция к свертыванию любовной интриги за счет более развернутого и целеустремленного изображения политических, социальных коллизий. Кюхельбекер в 1822 году написал трагедию "Аргивяне" о вражде двух братьев - тирана и республиканца - в древнем Коринфе. Борьба страстей, чувства и долга переплетается с любовной интригой - соперничеством двух героев. В трагедии многое идет от драмы шиллеровского образца. Вскоре Кюхельбекер занялся созданием трагедии, в которой действует на сцене простой народ, а любовный мотив сходит на нет, ибо главное место в ней занимает тема республиканского заговора против тирании. Но такую трагедию (вторая редакция "Аргивян") Кюхельбекер завершить не смог. Пушкин, наоборот, быстро оставив замысел трагедии о Вадиме, которую поначалу предполагал, видимо, писать в традиционном духе озеровских трагедий, сосредоточил свои силы на исторической народной драме, создав "Бориса Годунова". Замысел драмы подобного же типа созревал у Грибоедова (планы и сцены трагедии "1812 год").

   Путь Рылеева-драматурга тоже очень показателен. Хотя он не создал ни одного законченного драматического произведения, его поиски шли в том же направлении, что и у его современников-драматургов.

   Еще в 1822 году, до начала работы над "Войнаровским", Рылеев задумывает историческую трагедию о Мазепе. Наброски и плавны трагедии показывают, что тема любовных страстей и мелодраматические эффекты здесь едва ли не преобладали: злодей Мазепа мстит Петру за оскорбление; Кочубей мстит Мазепе за поруганную честь дочери; Матрена Кочубеева мечется между отцом и любовником, сходит с ума, безумная пляшет вокруг эшафота, на котором казнен ее отец, наконец кончает жизнь самоубийством в бурную ночь при блеске молний и раскатах грома. Интересно и то, что Мазепа обрисован здесь как человек хитрый, беспринципный и коварный, далеко не таким, каким изображен он позднее в "Войнаровском". От замысла трагедии о Мазепе Рылеев отказался, использовав частично этот материал в поэме. Но уже в 1825 году он снова обратился к трагедии, Оставив замысел поэмы о Богдане Хмельницком. Трагедия "Богдан Хмельницкий" не была закончена. Известен только пролог к ней, показывающий, как далеко ушел Рылеев вперед по пути народности и историзма.

   Трагедия начинается с пролога на Чигиринской площади. Прежде чем показать своего героя, Рылеев изображает ту среду, в которой созревало национально-освободительное движение, - активный народный фон. На Чигиринской площади происходят события общенародного значения, на ней творится история. Крестьяне разорены и угнетены, и они готовы к протесту; крестьяне на площади - необычный эпизод. Казаки произносят речи, полные негодования и протеста.

   Эта сцена - свидетельство незаурядного мастерства и смелости Рылеева. Более чем когда бы то ни было заботясь об исторической достоверности своей драмы, он, по свидетельству Ф. Глинки, "намеревался объехать разные места Малороссии, где действовал сей гетман, чтобы дать историческую правдоподобность своему сочинению". {"Литературное наследство", No 59, с. 216.} Быт и нравы украинских крестьян, их язык нашли отражение в прологе к "Хмельницкому", написанном белым пятистопным ямбом. Трагедия Рылеева, если судить по ее началу, должна была, по всей вероятности, приблизиться к тому типу народной исторической драмы, образец которой был дан Пушкиным.

   Н. А. Бестужев писал в своих воспоминаниях, что "новые сочинения, начатые Рылеевым, носили на себе печать зрелейшего таланта. Можно было надеяться, что опытность на литературном поприще, очищенные понятия и большая разборчивость подарили бы нас произведениями совершеннейшими. Жалею, что слабая моя память не может представить ясного тому доказательства из начатков о "Мазепе" и "Хмельницком". Из первого некоторые отрывки напечатаны, другой еще был, так сказать, в пеленках, но уже рождение его обещало впереди возмужалость таланта". {"Воспоминания Бестужевых", с. 27. Рылеев читал пролог к "Хмельницкому" в кругу литераторов и членов тайного общества в конце 1825 г. См. показания В. И. Штейнгеля ("Литературное наследство", No 59, с. 234).}

  

  

   С особой силой развернулось дарование Рылеева-лирика в его стихотворениях 1824-1825 годов. Вступление в Северное общество и активная деятельность в нем наполнили жизнь поэта новым содержанием, высоким смыслом. Все это отразилось в лирике Рылеева, сказалось на образе его лирического героя. Положительный герой в стихах Рылеева начала 20-х годов был обобщенной и абстрактной фигурой ("Иль Кассий, или Брут, иль враг царей Катон!"). Даже нося конкретные имена современников поэта (А. П. Ермолов, Н. С. Мордвинов), герой этот все-таки оставался абстрактным образом ("надежда сограждан", "любимец славы", "витязь юный" - сказано о Ермолове, которому в это время было уже, кстати, сорок четыре года). В "Послании к Н. И. Гнедичу" нарисован обобщенный образ высокого поэта, в оде "Гражданское мужество" - самоотверженного гражданина. Герои эти не имеют индивидуальных черт, их благородные качества вечны во все времена:

  

   ...Муж добродетельный нам дан;

   Уже полвека он Россию

   Гражданским мужеством дивит;

   Вотще коварство вкруг шипит -

   Он наступил ему на выю.

   ("Гражданское мужество")

  

   Положительный герой гражданской лирики поначалу, изображался обособленно от лирического образа поэта, который в элегиях и дружеских посланиях выглядел достаточно условным (и любовная лирика молодого Рылеева, и стихотворение "Пустыня" - во многом подражания Батюшкову и вариации его тем любви, дружбы и свободной жизни в тихом уголке), В дальнейшем лирический образ автора усложняется, а главнее, приобретает индивидуальные черты.

   Темы гражданские начинают звучать как личные в творчестве ряда передовых поэтов 20-х годов. Герой "Уныния" Вяземского или "Деревни" Пушкина лично глубоко страдает от всех несправедливостей политического строя, он скорбит за угнетенный народ, хотя мог бы и наслаждаться жизнью. Каждый из значительных русских поэтов вносит свои индивидуальные черты в создание образа лирического героя - передового человека эпохи 20-х годов. И мы не спутаем страстно-взволнованного героя Пушкина со скептиком Баратынского, сурового заговорщика-революционера В. Ф. Раевского с вечно мятущимся скитальцем Кюхельбекера. {Об эволюции лирического героя в русской поэзии 1820-х годов см.: Л. Я. Гинзбург, О проблеме народности и личности в поэзии декабристов. - Сб. "О русском реализме XIX в. и вопросах народности в литературе", М.-Л., 1960, с. 74; см. также "Историю русской поэзии", т. 1, Л., 1968, с. 293-297.}

   Среди поэтов, создавших лирический образ борца и вольнолюбца, первое место принадлежит Рылееву. Отражая в стихах свой богатый внутренний мир, свои страдания и сомнения, он создал индивидуализированный, правдивый и конкретный образ революционера-декабриста.

   В "Стансах", написанных в 1824 году и посвященных А. Бестужеву, Рылеев развивает как будто бы уже традиционную тему О несбывшихся грезах юности, разочаровании и жизненной усталости. "Опыт грозный" разогнал все юношеские иллюзии, и "мир печальный" предстал поэту как угрюмая могила. Люди, которые, казалось бы, разделяют воззрения героя, на самом деле далеки от него. Не вошедшая в печатный текст строфа "Стансов" объясняет подлинные причины грусти и тоски поэта:

  

   Все они с душой бесчувственной

   Лишь для выгоды своей

   Сохраняют жар искусственный

   К благу общему людей...

  

   "Они" - это современники Рылеева, способные поговорить об "общем благе", но совершенно не способные чем бы то ни было пожертвовать ради этого блага. Равнодушие, холодность, эгоизм людей становятся трагической темой лирики Рылеева.

   Особой силы достигает эта тема в лучшем лирическом произведении Рылеева - стихотворении "Я ль буду в роковое время...". Впервые оно было опубликовано в 8356 году в герценовской "Полярной звезде" под названием "Гражданин", и хотя название это вряд ли принадлежит Рылееву, оно закрепилось за стихотворением.

   "Я ль буду в роковое время..." написано Рылеевым, по всей видимости, в 1824 году, хотя свидетельства современников указывали и другое время его создания - декабрь 1825 года. Во всяком случае, это произведение зрелого поэта, в котором оригинальность и самобытность стиля Рылеева проявились с наибольшей полнотой.

   Вступив на путь политической поэзии уже с 1820 года, в последние годы перед восстанием декабристов Рылеев, отразил в своих произведениях революционные и республиканские взгляды. В полной мере это относится к "Гражданину" - стихотворению заведомо нелегальному, написанному с агитационными целями.

   Усвоив просветительский взгляд на поэзию, закрепленный в теоретических положениях устава Союза благоденствия, Рылеев писал в 1825 году в статье "Несколько мыслей о поэзии": "Употребим все усилия осуществить в своих писаниях идеалы высоких чувств, мыслей и вечных истин, всегда близких человеку и всегда не довольно ему известных". {Рылеев, Полн. собр. соч., с. 313.} Те же мысли демонстративно подчеркнуты и в посвящении "Войнаровского" А. Бестужеву, которого поэт просит принять "плоды трудов":

  

   Как Аполлонов строгий сын,

   Ты не увидишь в них искусства;

   Зато найдешь живые чувства;

   Я не Поэт, а Гражданин.

  

   Противопоставление "чувств" и "мыслей" "искусству" хотя и идет вразрез с характерным для 20-х годов углубленным вниманием к изобразительным возможностям поэтического языка, к отработке стиля и стиховой техники, не означает, что проблемы формы не занимали или мало занимали Рылеева. Наряду с другими поэтами эпохи он создал стиль новой гражданской поэзии, освободившийся "т архаичной поэтики гражданской поэзии XVIII века и преодолевший ограниченность поэтического стиля "карамзинистов", стиля, связанного с разработкой "интимных" тем. И стихотворение "Гражданин"- наиболее яркое проявление нового стиля. Все черты высокого героя гражданских стихов и лирического героя многих произведений Рылеева приходят здесь в слияние, создают образ целостный и новый в русской поэзии. "Гражданин" - вершинное в этом отношении произведение, принципиальная удача поэта и в плане идеологическом, и в плане литературном.

   Образ автора в стихотворении - это образ гражданина в декабристском понимании этого слова. {О декабристской фразеологии, в частности об осмыслении слова "гражданин", см.: В. Гофман, Литературное дело Рылеева.- К. Ф. Рылеев, Полн. собр. стихотворений, "Б-ка поэта" (Б. с), Л., 1934, с. 41-43.} Он воплощает в себе все высокие добродетели: любовь к отчизне, смелость, целеустремленность, готовность жертвовать собой.

   Это и принципиально новый литературный образ. Прежде всего он глубоко лиричен, дан "изнутри". Во-вторых, его чувства, его поведение, как они описаны в стихотворении, вступают в резкое столкновение с чувствами и поведением большинства. Как видно из стихотворения, положение рылеевского героя, сходное с одиноким положением Чацкого, во многом обусловлено действительным одиночеством революционера-патриота в тогдашнем обществе. Примечательно, что добродетели Гражданина уже не соответствовали той литературной традиции, которой руководствовался еще недавно поэт, создавая образы положительных героев-современников ("Послание к Гнедичу", "Гражданское мужество" и др.).

   Рылеев отходит от обычной для гражданской поэзии 1810- 1820-х годов ситуации столкновения и борьбы тиранов с героями или возвышенных поэтов с продажными льстецами ("Поэты", "Ермолову" Кюхельбекера, "К временщику", "Послание Гнедичу" Рылеева и многие другие). Та коллизия, которую показал Рылеев в "Гражданине", внешне напоминает конфликт Катона со сторонниками Цезаря ("Отрывки из Фарсалии" Ф. Глинки), но в действительности является новой, впервые "нащупанной" Рылеевым и введенной им в поэзию. Лирический образ стихотворения - Гражданин - не столько борется со своими врагами, сколько убеждает Возможных союзников. "Изнеженное племя переродившихся славян" - это не "тираны", не "льстецы", не "рабы" и даже не "глупцы". Это юноши с "хладной душой". Холодность, равнодушие ко всему, эгоизм - главные их черты. Это та часть дворянского общества, которую наиболее активные декабристы упорно, но тщетно Стремились привлечь на свою сторону. Сочувствовали многие, но вступать в решительную борьбу отваживались одиночки. И это глубоко волновало декабристов, было постоянной темой их разговоров.

   А. В. Поджио в своих показаниях рассказывал о приезде летом 1823 года в Петербург князя А. П. Барятинского, который был послан Пестелем к Никите Муравьеву с целью выяснить, "какой успех общества в числе членов, на какие силы он надеется, может ли отвечать за оные". {"Восстание декабристов", Т. II, с. 69.} На это Н. Муравьев отвечал ему, "что молодые люди не к тому склонны", {Там же, с. 72.} что здесь трудно что-нибудь обещать определенное. Эти "не к тому склонные" молодые люди и были той частью образованного дворянства, которая примыкала к декабристам во время относительного затишья и легализации форм их деятельности (в пору Союза благоденствия), но отходила от движения в период обострения общественных противоречий. Думая о безучастных, "не к тому склонных" молодых людях, Рылеев пишет свое лирическое воззвание. Именно как воззвание восприняли "Гражданина" декабристы. Н. Бестужев говорит, что стихотворение написано "для юношества высшего сословия русского", {"Воспоминания Бестужевых", с. 28.} а в списке М. Бестужева оно названо "К молодому русскому поколению". {См. "Литературное наследство", No 59, с. 92.}

   Ставя конкретную политическую задачу в пропагандистском произведении, Рылеев решает ее как художник. Именно благодаря поэтическому воплощению темы ему удалось, создать произведение большой обобщающей силы. Оно было вызвано к жизни определенным историческим моментом, но оказалось актуальным для многих поколений русских людей. В стихотворении два образа, противостоящих друг другу: лирический герой, "я", и "изнеженное племя" юношей, пренебрегающих гражданским долгом. Противопоставление этих образов и соотнесенность их с понятиями времени, истории, народа составляют идейный смысл стихотворения и четко выражены во всей его композиции.

   Построение "Гражданина" отличается стройностью и логичностью. Каждая из пяти четырехстрочных строф состоит из однотипных в синтаксическом отношении предложений, причем логические, синтаксические и ритмические членения везде совпадают (строфа - законченное предложение, двустишие - отдельная синтагма). Метр стиха - ямб, преимущественно шестистопный, - вызывает ассоциации с торжественными стихами, проникнутыми ораторской интонацией.

   Но при всей четкости и традиционности построения, "Гражданин" отличен от стихотворений предыдущего литературного периода. Его интонация - страстная и взволнованная - достигается ритмико-мелодическими приемами (например, колебаниями ритма - чередованием шести-, пяти- и четырехстопных стихов).

   "Роковое время", "тяжкое иго", "предназначенье века" - эти слова характеризуют общие, отвлеченные и возвышенные понятия. Наряду с этим Рылеев широко применяет распространенные в вольнолюбивой гражданской поэзии слова-сигналы ("гражданин", "иго самовластья", "угнетенная свобода", "отчизна", "народ", "бурный мятеж", "свободные права"). Вместе с тем Рылеев тщательно избегает архаизмов. Использованные славянизмы ("праздность", "тяжкий" и др.) -это слова разговорного языка, а эпитет "хладный" был настолько распространен в поэтической речи того времени, что не воспринимался как архаизм. В строении фраз совершенно отсутствуют чуждые русскому языку инверсии. Рылеев пишет в высоком стиле, пользуясь исключительно средствами живого русского языка.

   Лексический состав стихотворения ярко характеризует антитеза, проведенная через весь его текст. Она помогает поэту обрисовать две группы образов, противопоставленные в "Гражданине". Так, "кипящая душа" (гражданина) соотносится с "хладной душой" (юношей), рифмуются слова, казалось бы обозначающие несовместимые понятия: "сладострастья - самовластья" (первое возбуждает ассоциации легкой поэзии, второе - политическое слово). Та же антитеза и в рифмах последней строфы: "неги - Риеги". Из обоих рифмующихся слов первое связано с элегической, второе - с политической поэзией.

   Лексика "Гражданина" вызывает ряд исторических ассоциаций. Говоря о том, что его современники - это "племя переродившихся славян", Рылеев вводит очень важную для него тему русского прошлого. Образ славянина как носителя героических и патриотических чувств постоянно присутствует в декабристской поэзии. Для Рылеева славянин не просто предок. Это тоже своеобразное слово-сигнал, влекущее за собой представление о национальной доблести, мужестве, суровой простоте нравов, свободолюбии. (Так тема прошлого раскрывается в "новгородских" образах В. Раевского и Кюхельбекера, в думах самого Рылеева, в стихотворениях Н. М. Языкова и В. Н. Григорьева.) Молодые люди - "переродившиеся славяне", эти слова должны были многое сказать читателю. Имена Брута и Риэги также были именами-сигналами. Первое отсылало к античной истории, к теме древних республик и тираноборстза, со вторым связана была злободневная в 20-е годы тема испанского восстания. Поставленные в последней строке стихотворения, имена эти особенно запоминались и воспринимались как боевой призыв.

   Если тема Гражданина дана в высоком стилистическом ключе, то тема "хладных юношей" стилистически ей противопоставлена. "Нега", "сладострастье", "праздность" - слова, ассоциирующиеся с темами интимной лирики. Ими насыщает Рылеев характеристику "юношей". В первой строфе - "изнеженное племя", во второй - "объятья сладострастья" и "постыдная праздность" (интересно, что первоначально в автографе было: "беспечная праздность", но Рылеев заменил традиционный эпитет своим резко оценочным определением - он судит праздность с позиций гражданских); в последней строфе - "объятья праздной неги", где эти слова нагнетаются. "Сладострастье", "нега" и "праздность" приводят к страшному греху - к "хладности". Повторение эпитета "хладный" в третьей строфе ("Пусть с хладною душой бросают хладный взор") {Интересно, что в списках М. Бестужева и Н. Бестужева (см. "Литературное наследство", No 59, с. 92) эта строка звучала иначе: "Пусть с хладнокровием бросают хладный взор". Трудно сказать, было ли это ошибкой или "поправкой" переписчиков или более ранним вариантом самого Рылеева. Очевидно, что выражение "хладная душа" в тексте стихотворения звучит куда более выразительно, чем слово "хладнокровие".} концентрирует внимание читателя именно на этой особенности молодого поколения. Борьбе с "хладностью", то есть с современной эгоистической моралью, поэт-декабрист придает столь же важное значение, как некогда обличению тиранов и временщиков.

   Можно сказать, что основное противоречие, раскрытое Рылеевым в стихотворении, - противоречие между объективным ходом времени и заблуждениями людей, этого объективного хода истории не понимающих. "Роковое время" - образ, возникающий уже в первом стихе, - развит в последующих строфах стихотворения: "народ, восстав", будет искать "свободных прав" в "бурном мятеже", то есть настанет время неизбежного народного возмущения. Гражданин понимает, куда направлен ход событий, он с историей заодно. Иным будет удел тех, кто не хочет "постигнуть... предназначенье века".

   В стихотворении отсутствуют мотивы сомнений, грусти и разочарования, свойственные некоторым другим произведениям Рылеева, а характерная для него тема обреченности ("Исповедь Наливайки") переосмыслена. Обреченным оказывается не герой, а те, кто не понимает его, не идет вместе с ним, кому грозит позор и жалкая участь. Поэтому Рылеев не только клеймит их, но и убеждает. В этом агитационный эффект стихотворения. Здесь нет канонизированного конфликта добра со злом. Это скорее конфликт веры с безверием; убежденности с равнодушием. Едва намеченная Рылеевым, тема эта стала ведущей в классической русской литературе.

   Впоследствии Герцен с болью писал о людях XIX века, утративших идеалы все до