Шевырев Степан Петрович - Сочинения Александра Пушкина. Томы Ix, X и Xi. Спб., 1841.

х странностях, многие анекдоты показывают, как он глубоко изучал жизнь своего отечества. При этом нельзя не пожалеть, что Пушкин не путешествовал, много любопытного и полезного он сказал бы тогда об России.

   Лестно для нас мнение Пушкина о московской литературе и ее направлении. Он всегда питал к ней особенное благородное сочувствие. "Москвитянин" {"Москвитянин" стал издаваться М. П. Погодиным и С. П. Шевыревым с 1841 г.} с удовольствием может вспомнить, что Пушкин принимал в 1828 и 1829 годах совершенно безмездное участие в издании предшественника его, "Московского Вестника" {На самом же деле, если брать вопрос в целом, Пушкин порвал с "Московским вестником" и не разделял "московского", в духе будущего славянофильства, направления Шевырева и его друзей.}, из одного уважения к духу и направлению журнала.

   Должно заметить, что статья о Ломоносове не заключает в себе полного суждения Пушкина об этом писателе. Мы помним, с каким благоговением Пушкин говорил об нем, как создателе языка: он даже не позволял в присутствии своем сказать что-нибудь противное памяти великого нашего мастера. Взгляните, как величает он Ломоносова в своем послании к Жуковскому. Замечательно, как выставил Пушкин независимое благородство его, основанное на сознании своего достоинства, и щекотливость его в этом отношении.- Выпишем следующие за тем строки - урок современной словесности:

   "Нынче писатель, краснеющий при одной мысли посвятить книгу свою человеку, который выше его двумя или тремя чинами, не стыдится публично жать руку журналисту, ошельмованному в общем мнении, но который может повредить продаже книги, или хвалебным объявлением заманить покупщиков. Ныне последний из писак, готовый на всякую приватную подлость, громко проповедует независимость и пишет безыменные пасквили на людей, перед которыми расстилается в кабинете".

   Пушкин ненавидел новую школу литературы французской; драму Гюго "Кромвель" называет он скучною и чудовищною (стран. 66), роман Альфреда де Виньи "Сен-Марс" облизанным (стран. 71). Как он негодует на них за искажение характера Мильтона {Английский поэт Д. Мильтон выведен в этом романе в качестве действующего лица.}.

   Критика на "Рославлева" {Роман М. Н. Загоскина "Рославлев, или Русские в 1812 году" (1831).} есть новый прекрасный способ осудить неверность характера изображением ему противоположного.

   Рассказ Пушкина о том, как он в лицее читал стихи перед Державиным, - драгоценная страница для истории Русской словесности. Сюда же отнесем многие места его записок: известия о выходе в свет "Истории" Карамзина и впечатлении, какое произвела она; сведения о сочинениях самого Пушкина по мере их появления. Пушкин зпал, что "Полтава" и "Борис Годунов", лучшие его произведения в стихах, не имели успеха: он сам объясняет причины, по которым юные произведения поэта более нравятся публике, чем зрелые; хотя он применяет слова свои к Баратынскому, но явно, что они могут быть применены и к нему самому:

   "Первые юношеские произведения Баратынского были некогда приняты с восторгом; последние, более зрелые, более близкие к совершенству, в публике имели малый успех. Постараемся объяснить тому причины. Первою должно почесть самое сие совершенствование, зрелость его произведений. Понятия, чувства 18-летнего поэта еще близки и сродны всякому; молодые читатели понимают его и с восхищением в его произведениях узнают собственные чувства и мысли, выраженные ясно, живо и гармонически. Но лета идут - юный поэт мужает, талант его растет, понятия становятся выше, чувства изменяются - песни его уже не те, а читатели те же, и разве только сделались холоднее сердцем и равнодушнее к поэзии жизни. Поэт отделяется от них и мало-помалу уединяется совершенно. Он творит для самого себя, и если изредка еще обнародывает свои произведения, то встречает холодность, невнимание и находит отголосок своим звукам только в сердцах некоторых поклонников поэзии, как он, уединенных в свете. Вторая причина есть отсутствие критики и общего мнения. У нас литература не есть потребность народная. Писатели получают известность посторонними обстоятельствами, публика мало ими занимается; класс писателей ограничен, и им управляют журналы, которые судят о литературе, как о политической экономии, как о музыке, т. е. наобум, понаслышке, без всяких основательных правил и сведений, а большею частию по личным расчетам".- В этих глубокомысленных словах заключается разгадка последних неудач самого Пушкина.

   В другом месте (243 стран.) он излагает причины, почему драма не могла образоваться в России. Замечательно, что в этих причинах он много сходится с Горацием, который о том же говорил в послании к Августу: положение России и Рима в отношении к драме имеет в себе много сходного. - В этих замечаниях Пушкина разгадка тому, почему он сам не образовался драматиком, имея все к тому призвание.

   В заметках Пушкина об языке мы видим, как он глубоко изучал его - в самом источнике, в языке народном. В своих оправданиях перед критиками, не изучавшими филологии, он ссылается на древние русские песни как на документ: так ссылкою на Киршу Данилова защитил он свой прекрасный стих:

  

   Людская молвь и конский топ,

  

   несправедливо осмеянный в "Вестнике Европы". Пушкин не пренебрегал ни одним словом Русским и умел часто, взявши самое простонародное слово из уст черни, оправлять его так в стихе своем, что оно теряло свою грубость. В этом отношении он сходствует с Дантом, Шекспиром, с нашими Ломоносовым и Державиным. Прочтите эти стихи в "Медном всаднике":

  

   ...Нева всю ночь

   Рвалася к морю против бури,

   Не одолев их буйной дури...

   И спорить стало ей не в-мочь...

  

   Здесь слова: буйная дурь и не в мочь вынуты из уст черни; у Ломоносова есть примеры того же:

  

   Где ныне похвальба твоя?

  

   Или:

  

   Никак смиритель стен Казанских?

  

   Державин еще более этим изобилует. Пушкин, в след за старшими мастерами, указал нам на простонародный язык как на богатую сокровищницу, требующую исследований. Выпишем драгоценные слова его (стран. 214):

   "Разговорный язык простого народа (не читающего иностранных книг и, слава богу, не искажающего, как мы, своих мыслей на французском языке) достоин также глубочайших исследований".

   Заслуживают особенное внимание отношения Пушкина к его критикам: он не презирал критики, как сознается сам; он счел за нужное даже оправдаться перед читателями в том, в чем его понапрасну обвиняли. Презирал Пушкин одни только ругательства, и, по примеру Карамзина, премудро завещал всякому писателю, сознающему в себе какое-нибудь чувство достоинства: на все придирки и нахальные ругательства завистливой посредственности, полагающей единственную опору своей славы в том, что она перед чернью окричит все, что ее выше,- отвечать одним молчаливым презрением.

   В этом разборе последних трех томов сочинений Пушкина мы набросали только некоторые черты, имеющие, по нашему мнению, войти в полную его характеристику. У нас и не было в виду начертать сию последнюю, потому что мы хотели ограничиться только теми произведениями, которые теперь вышли и должны необходимо обратить на себя внимание публики, если она не забыла любимого своего Поэта. Полную же характеристику Пушкина мы охотно вменяем себе в одну из самых значительных и самых приятнейших обязанностей наших. Теперь же мы заключим все наши отрывочные замечания, сделанные по случаю, одною из главных мыслей, в которой заключается точка нашего зрения на поэта.

   Пушкин, во всем том, что от него осталось и в совокупном своем развитии, представляет нам много поразительного сходства с его народом и страною: так и должно быть, ибо гений в словесности всегда бывает зеркалом жизни своего отечества. Тот же гениальный ум, кипящий чудными, внезапными мыслями, но не имеющий всех необходимых условий образования для того, чтобы их исполнить. Тот же неудержный, стремительный дух, то же порывистое, своенравное развитие; те же мгновенные вдохновения, без твердого хода и постоянства. Та же прелесть в отделке наружных форм, какими блещут обе наши столицы, достойные соперницы всех европейских, и тот же недостаток внутреннего развития. В отношении к содержанию произведений, та же противоречащая смесь: мир идеалов, мир прекрасных мыслей, сильных зародышей, мир великих надежд на грядущее,- и мир еще праздной, тяжкой, грубой действительности, до которой не достигла мысль свыше деющая. В отношении к совокупности целого этих произведений: те же чудные массы, готовые колонны, или стоящие на месте, или ждущие руки воздвигающей, доконченные архитравы, выделанные резцом украшения, и при этом богатый запас готового дивного материала... Да, да, вся поэзия Пушкина, как современная ему Россия, представляет чудный, богатый эскиз недовершенного здания, которое народу русскому и многим векам его жизни предназначено долго еще долго строить - и кто же из нас с чувством надежды не прибавит? - и славно докончить.