Шишков Александр Семенович - Рассуждение о старом и новом слоге российского языка

отъ наблюден³й, соображен³я, размышлен³й - и въ свое время. Раскройте предъ глазами воспитанниковъ вашихъ свою вѣру, свою истор³ю, свои законы, свое домашнее устройство, пользы Государства, торговлю, промыслы, художества, науки; твердите имъ непрестанно, что они должны быть прежде всего члены своего отечества, слуги своего Государя, и потомъ уже граждане м³ра! Напоминайте имъ о любви къ нему, о своихъ обязанностяхъ, о добродѣтеляхъ замѣченныхъ ими въ своихъ отчизнахъ, и вы увидите, какъ примѣтно, какъ скоро перемѣнится сей хаосъ воспитан³я нашего въ истинный свѣтъ просвѣщен³я, въ лучшую, соотвѣтственнѣйшую систему для нашего народа; вы увидите, какъ отличительно родятся характеры, дарован³и, творческ³е умы; какъ воскреснутъ твердыя велик³я души, пробудятся порывистыя желан³я патр³отизма и изъ разнѣженныхъ головъ Сенскихъ питомцовъ, родятся величины Рускихъ, но истинные Руск³е, добрые граждане, сыны своего отечества!"

   Тотъ-же сочинитель въ примѣчан³и своемъ между прочимъ говоритъ: мы начинаемъ забывать Руской языкъ болѣе и болѣе: куда вы хотите явиться съ Рускимъ языкомъ? Въ хорошемъ обществѣ, въ кругѣ людей такъ называемыхъ (лучшаго сорту) de bon tom, тамъ говорятъ по Францзуски. Въ школѣ? Тамъ изъясняютъ уроки по Француски. Въ домахъ? Тамъ коверкаютъ свой языкъ и мѣшаютъ его съ Францускимъ. Гдѣ же говорятъ по Руски? на площади, на биржѣ, по деревнямъ - и кто?... Это неутѣшимо! Пора бы намъ имѣть больше народной гордости и не унижать достоинства своего языка предъ цѣлымъ свѣтомъ! Всѣ знаютъ, какъ тонокъ, обиленъ, сладокъ, живописателенъ Руской языкъ: для него бы не стараться довести его до возможнаго совершенства? Для чего такой могущественной Импер³и не заставить иностранцовъ столько же подвигнуться къ намъ, сколько мы къ нимъ²⁵? Для чего не заниматься имъ нашимъ языкомъ въ посольствахъ, сношен³яхъ политическихъ - для чего не употреблять его при дворѣ? Тамъ, гдѣ стечен³е утонченныхъ мыслей; тамъ, гдѣ вѣжливость, искуство обращен³я доведены до такой высокой степени? Тамъ то надобно образовать первоначальный вкусъ къ своему нарѣч³ю, тамъ начать воспитывать Руской языкъ²⁶: тогда разольется онъ нечувствительно въ обществѣ, заставятъ гораздо съ большею охотою всякаго письменнаго человѣка заниматься его красотою; тогда будутъ по крайней мѣръ писать съ надеждою, что книги Руск³е и читать и понимать станутъ,"

   Главное основан³е разсужден³я сего весьма справедливо: оно открываетъ намъ глаза, оно даетъ намъ чувствовать ослѣплен³е наше; но какъ же можно тому, кто съ такою истинною укоряетъ насъ, что мы начинаемъ забывать Руск³й языкъ болѣе и болѣе, и съ такимъ благонамѣрен³емъ совѣтуетъ намъ удалить всю чужеземную д³алектику и прилагать старан³е о глубокомъ познан³и природнаго языка своего, какъ возможно, говорю, тому самому писателю, которой съ толикимъ жаромъ воп³етъ противъ сего, не чувствовать, что онъ самъ послѣдуетъ сей д³алектикъ и собственнымъ примѣромъ своимъ разрушаетъ благ³й совѣтъ свой? Ибо чтожъ, какъ не чужеземную д³алектику, значатъ они и подобныя сему, разсѣянныя повсюду въ той же самой книгѣ его, выражен³я; Жени разсматривалъ природу (иной подумаетъ, что это Жанъ или Иванъ разсматривалъ природу: совсѣмъ не то!) и стараясь потрафить подлинникъ украсилъ списокъ (это очень ясно!) - Примѣчательные умы разсматривали Жени со всѣхъ сторонъ и раскрыли чрезъ анализъ тайны его чудесъ (это прямо по Руски)! улучшенная природа, въ воображен³и, во вкусъ и въ ощущен³и всего изящнаго (хорошо)! - Важность носящая отпечатокъ мужественнаго характера (не льзя лучше!) Онъ не былъ еще злодѣемъ по привычкѣ, по по системъ былъ уже таковъ. - Часто покушалась она закраситъ чѣмъ нибудь (для чего не замазать!) свое положен³е. - Набросимъ тѣнь на с³и преступныя восторги, и пр. и пр. и пр.? Набросимъ и мы тѣнь на сей странной слогъ и подивимся, что находимъ его въ такомъ сочинен³и, которое толкуетъ намъ о классическихъ стихотворен³яхъ и о Росс³йской Словесности, и которое называя языкъ нашъ вмѣстѣ и вновь рождающимся и бѣднымъ, и богатымъ и живописательнымъ, и укоряя насъ, что вездѣ въ обществахъ и въ домахъ нашихъ коверкаютъ его мѣшая съ францускимъ языкомъ, само себя тѣмъ же самымъ укоризнамъ подвергаетъ.

   Въ нѣкоторой книжкѣ случилось мнѣ прочитать слѣдующ³й вопросъ: отъ чего въ Росс³и мало авторскихъ талантовъ? Сочинитель разсуждая о семъ между прочимъ говоритъ:

   "Хотя талантъ есть вдохновен³е природы, однакожъ ему должно развиваться и созрѣть въ постоянныхъ упражнен³яхъ. Автору надобно имѣть не только собственно такъ называемое дарован³е, - то есть, какую-то особенную дѣятельность душевныхъ способностей, - но и мног³я историческ³я свѣден³я, умъ образованный логикою, тонкой вкусъ и знан³е свѣта. Сколько время (правильнѣе времени) потребно единственно на то, чтобы совершенно овладѣть духомъ языка своего? Волтеръ сказалъ справедливо, что въ шесть лѣтъ. Можно выучиться всѣмъ главнымъ языкамъ, но что во всю жизнь надобно учиться Своему природному. (А мы во всю жизнь учась чужому, и не заглядывая въ свой, хотимъ быть писателями!). Намъ Рускимъ еще болѣе труда, нежели другимъ. французъ противъ Монтаня, Паскаля, пять или шесть авторовъ вѣка Лудовика XIV, Волтера, Руссо, Томаса, Мармонтеля, можетъ совершенно узнать языкъ 60 всѣхъ формахъ - (во всѣхъ родахъ, я думаю); - но мы прочитавъ множество церковныхъ и свѣтскихъ книгъ, соберемъ только матер³альное или словесное богатство языка, которое ожидаетъ души и красокъ отъ художника. (На с³е мнѣн³е не во всемъ согласиться можно: мнѣ кажется, ежели Французъ пронитавъ Монтаня, Паскаля, Волтера, можетъ совершенно узнать языкъ свой, то и мы прочитавъ множество верховныхъ и свѣтскихъ книгъ, тожъ самое узнать можемъ; ибо естьли нынѣшн³е фрацнцузы учатся у Монтаней, Паскалей, Волтеровъ; то и Монтани, Паскали, Волтеры, у кого нибудь также учились. Писатели по различнымъ дарован³ямъ и склонностямъ своимъ избираютъ себѣ родъ писан³я: иной трубу, другой свирель; но безъ знан³я языка никто ни въ какомъ родѣ Словесности не прославится. Писателю надлежитъ необходимо соединить въ себѣ природное дарован³е и глубокое знан³е языка своего: первое снабдѣваетъ его изобил³емъ и выборомъ мыслей, второе изобил³емъ и выборомъ словъ. Писать безъ дарован³я, будешь Тредьяковск³й²⁷; писать безъ знан³я языка, будешь нынѣшн³й писатель. Конечно безъ разума утвержденнаго науками, хотя бы кто и всѣ церковныя и свѣтск³я книги прочиталъ, онъ пр³училъ бы токмо слухъ свой къ простому. звуку словъ, нимало не обогащающему разсудка нашего, и слѣдовательно не собралъ бы никакого ни умственнаго ни словеснаго богатства. Но тотъ, кто имѣя острый умъ, прочитаетъ ихъ съ разсужден³емъ и пр³обрѣтетъ изъ нихъ познан³е въ краткости, силѣ и. красотѣ слога; то почему же сей не сдѣлается тѣмъ художникомъ, которой всему изображаемому имъ даетъ душу и краски? Я думаю совсѣмъ напротивъ: Французы не могли изъ духовныхъ книгъ своихъ столько заимствовать, сколько мы изъ своихъ можемъ: слогъ въ нихъ величественъ, кратокъ, силенъ, богатъ; сравните ихъ съ Францускими духовными писан³ями, и вы тотчасъ с³е увидите. Надлежитъ токмо отрясть отъ себя мракъ предразсудка и не лѣниться почерпать изъ сего неистощаемаго источника). Истинныхъ писателей было у насъ еще такъ мало, что они не успѣли датъ намъ образцевъ 60 многихъ родахъ; не успѣли обогатить словъ тонкими идеями; не показали, какъ надобно выражать пр³ятно нѣкоторыя, даже обыкновенныя мысли. (Превосходныхъ писателей въ разныхъ родахъ, конечно, было у насъ мало; но свѣтскихъ, а не духовныхъ; и первыхъ мало отъ того, что не читаютъ они послѣднихъ. Я не говорю, чтобъ могли мы изъ духовныхъ книгъ почерпнуть всѣ роды свѣтскихъ писан³й; но кто при остротѣ ума и природныхъ дарован³яхъ будетъ въ языкѣ своемъ и краснорѣч³и силенъ, тотъ по всякому пути, какой токмо изберетъ себѣ, пойдетъ достолѣпно. Есть у насъ много великихъ образцовъ, но мы не знаемъ ихъ, и потому не умѣемъ подражать имъ. Между тѣмъ и въ свѣтскихъ писателяхъ имѣемъ мы довольно примѣровъ: Лирика разнаго Ломоносову конечно нѣтъ во Франц³и: Мальгербь и Руссо ихъ далеко уступаютъ ему; откуду же бралъ онъ образцы и примѣры? Природа одарила его разумомъ, науки распространили его понят³я, но кто снабдилъ его силою слова? Естьли бы Сумароковъ познан³емъ языка своего обогатилъ себя столько же, какъ Ломоносовъ; онъ бы, можетъ быть, при остротѣ ума своего, въ сатирическихъ сочинен³яхъ не уступилъ Буалу, въ трагическихъ Расину, въ притчахъ ла Фонтеню²⁸. Вольно намъ на чужихъ, даже и посредственныхъ писателей, смотрѣть завидными глазами, а своихъ и хорошихъ презирать. Чтожъ принадлежитъ до сего мнѣн³я, что авторы наши не успѣли обогатить словъ новыми идеями; то развѣ говорится с³е о прежнихъ авторахъ, а нынѣшн³е весьма въ томъ успѣли! Изъ великаго множества приведенныхъ въ семъ сочинен³и выше и ниже сего примѣровъ ясно видѣть можно, какую пр³ятность и какое приращен³е получилъ языкъ нашъ!) Руской Кандидатъ авторства (вотъ и доказательство тому!), недовольный книгами, долженъ закрытъ ихъ и слушать вокругъ себя разговоры, чтобы совершеннѣе узнать языкъ. (Этотъ способъ узнавать языкъ всѣхъ легче). Тутъ новая бѣда: въ лучшихъ домахъ говорятъ у насъ по француски! (Стыдно и жалѣ) да пособить нѣчемъ. Рѣка течетъ, и все, что въ ней, плыветъ съ нею. А виноваты писатели. Мол³еръ мног³е безразсудные во Франц³и обычаи умѣлъ сдѣлать смѣшными!) Милыя дамы, которыхъ надлежало бы только подслушать, чтобы, украсить Романъ или Комед³ю любезными, щастливыми выражрн³ями, плѣняютъ насъ не Рускими фразами. (Милыя дамы, или по нашему грубому языку женщины, барыни, барышни, рѣдко бываютъ сочинительницами, и такъ пусть ихъ говорятъ, какъ хотятъ. А вотъ несносно, когда господа писатели дерутъ уши наши не Рускими фразами!). Чтожъ остается дѣлать Автору? (учиться Руской, а не Француской, грамотѣ). Выдумывать, сочинять выражен³я? (Кто безъ прилѣжнаго въ языкъ своемъ упражнен³я станетъ выдумывать, сочинять выражен³я, тотъ похожъ будетъ на того, которой говоритъ во снѣ). Угадывать лучш³й выборъ словъ? (Надлежитъ о словахъ разсуждать и основываться на коренномъ знаменован³и оныхъ, а не угадывать ихъ; ибо естьли писатель самъ угадывать будетъ слова, и заставитъ читателя угадывать ихъ, то и родится изъ сего нынѣшн³й, невразумительный образъ писан³я). Давать старымъ нѣкоторый новый смыслъ? (Прочитайте приложенный ниже сего опытъ Словаря, вы увидите, что мы знаменован³я многихъ коренныхъ словъ не знаемъ, и когда мы, не знавъ настоящаго знаменован³я ихъ, станемъ давать имъ новые смыслы, заимствуя оные отъ Францускихъ словъ; то не выдетъ ли изъ сего, какъ я въ началѣ сего сочинен³я помощ³ю круговъ толковалъ, что мы часть Е своего круга, истреблять, а часть Б чужаго круга распространять и умножать будемъ, Таковыми средствами достигнемъ ли мы до того, чтобъ быть хорошими писателями? Напротивъ, доведемъ языкъ свой до совершеннаго упадка. Истина с³я неподвержена ни малѣйшему сомнѣн³ю, что чѣмъ больше будемъ мы думать о Францускомъ языкѣ, тѣмъ меньше будемъ знать свой собственный). Предлагать ихъ въ новой связи, но столъ искусно, чтобы обманутъ читателей и скрытъ отъ нихъ необыкновенность выражен³й. (Я совсѣмъ не поминаю, въ чемъ состоитъ, с³е искуство обманывать читателей, и какая нужда предлагать выражен³я въ новой связи? Велик³е писатели изобрѣтаютъ, украшаютъ, обогащаютъ языкъ, новыми понят³ями; но предлагать выражен³я въ новой связи, мнѣ кажется, не иное что значить; можетъ, какъ располагать рѣчи наши по свойству. и складу чужаго языка, думая, что въ этомъ состоитъ новость, пр³ятность, обогащен³е. Естьли мы такъ разсуждать будемъ, то почтожъ жалуемся, что вездѣ у насъ говорятъ по Француски? Лучше говорить по Француски,) нежели Рускимъ языкомъ по Француски писать). Мудрено ли, что сочинители нѣкоторыхъ Рускихъ комед³й и романовъ, не побѣдили сей великой трудности, (какой трудности? той, чтобъ писать новою никому непонятною связью, и сдѣлать, чтобъ ее всѣ понимали? Подлинно это великая трудность и достойная того, чтобъ потѣть надъ нею! Славный Донъ Кишотъ не боролся ли съ вѣтреными мельницами желая побѣдить ихъ?), и что свѣтск³я дамы не имѣютъ терпѣн³я слушать или читать ихъ, находя, что такъ не говорятъ люди со вкусомъ? естьли спросите у нихъ: какъ же говоритъ должно? То всякая изъ нихъ отвѣчаетъ: не знаю; но это грубо, несносно! (Не спрашивайте ни у свѣтскихъ дамъ, ни у монахинь, и за чѣмъ у нихъ спрашивать, когда онѣ говорятъ: не знаю?) - Однимъ словомъ, француской языкъ весь въ книгахъ, со всѣми красотами и тѣнями, какъ въ живописныхъ картинахъ, а Руской только отчасти? (Источникъ Рускаго языка также въ книгахъ, которыхъ мы не читаемъ, и хотимъ, чтобъ онъ былъ не въ нашихъ, а во Францускихъ книгахъ). Французы пишутъ какъ говорятъ, а Руск³е обо многихъ предметахъ должны еще говоритъ такъ, какъ напишетъ человѣкъ съ талантомъ. (Расиновъ языкъ не тотъ, которымъ всѣ говорятъ, иначе всякой бы былъ Расинъ. Ломоносова языкомъ никому говорить не стыдно. Бѣдные Руск³е! Они должны молчать до тѣхъ поръ, покуда родится человѣкъ съ талантомъ, которой напишетъ, какъ имъ говоришь должно!). Бюффонъ страннымъ образомъ изъясняетъ свойство великаго таланта или ген³я, говоря, что онъ есть терпѣн³е въ превосходномъ степени. Но естьли хорошенько подумаемъ, то едва ли не согласимся съ нимъ; по крайней мѣрѣ безъ рѣдкаго терпѣн³я ген³й не можетъ возс³ять во всей своей лучезарности. Работа есть услов³е искуства. Охота и возможность преодолѣвать трудности есть характеръ таланта. Бюффонъ и Ж. Ж. Руссо плѣняютъ насъ сильнымъ и живописнымъ слогомъ: мы знаемъ отъ нихъ самихъ, чего имъ стоила пальма краснорѣч³я! Теперь спрашиваю: кому у насъ сражаться съ великою трудност³ю быть хорошимъ Авторомъ, естьли и самое щастливѣйшее дарован³е имѣетъ на себѣ жесткую кору, стираемую единственно постоянною работою? Кому у насъ десять, двадцать лѣтъ рыться въ книгахъ, быть наблюдателемъ, всегдашнимъ ученикомъ, писать и бросать въ огонь написанное, чтобы изъ пепла родилось что нибудь лучшее? (Что до этой трудности принадлежитъ, то оная конечно велика, и когда мы къ сей великой трудности прибавимъ еще великую легкость переводить съ чужаго языка слова и рѣчи, не зная своего: тогда и доберемся до истиной причины, отъ чего у насъ такъ мало авторскихъ талантовъ, и такъ много худыхъ писателей, которые портятъ и безобразятъ языкъ свой, не чувствуя того и пр³емля нелѣпости за красоту.) Въ Росс³и болѣе другихъ учатся дворяне; но долго ли? до пятнадцати лѣтъ.; тутъ время идти въ службу, время искать чиновъ, сего вѣрнѣйшаго способа быть предметомъ уважен³я. Мы начинаемъ только любитъ чтен³е; (полно не перестаемъ ли?) Имя хорошаго Автора еще не имѣетъ у насъ такой цѣны, какъ въ другихъ земляхъ; надобно при случаѣ объявитъ другое право на улыбку вѣжливости и ласки. Къ тому же искан³е чиновъ не мѣшаетъ баламъ, ужинамъ, праздникамъ; а жизнь авторская любитъ частое уединен³е. - Молодые люди средняго состоян³я, которые учатся, также слышать выдти изъ школы или университета, чтобы въ гражданской или военной службѣ получить награду за ихъ усил³я въ наукахъ; а тѣ не мног³е, которые остаются въ ученомъ состоян³и, рѣдко имѣютъ случай узнать свѣтъ. - Безъ чего трудно писателю образовать вкусъ свой, какъ бы онъ ученъ ни былъ. Всѣ француск³е писатели, служащ³е образцомъ тонкости и пр³ятности въ слогъ, переправляли, такъ сказать, школьную свою Реторику въ свѣтѣ, наблюдая, что ему нравится, и почему? (Француск³е писатели познавали и исправляли погрѣшности свои отъ сужден³я объ нихъ другихъ писателей; Волтеръ судилъ Корнел³я и Расина, Лагарпъ разсматривалъ Волтера, и такъ далѣе. Всякой изъ нихъ одинъ на другаго дѣлалъ свои замѣчан³я, доказывалъ, что въ немъ худо и что хорошо, разбиралъ каждой стихъ его, каждую рѣчь, каждое слово. Сверхъ сего мног³е и самые лучш³е писатели поправляли сами себя, и въ новыхъ издан³яхъ ихъ всѣ с³и перемѣны напечатаны такъ что читатель, съ великою для себя пользою, можетъ сличать старую и новую мысль сочинителя. Отсюда раждался общ³й свѣтъ для всѣхъ, языкъ получалъ опредѣлен³е и чистоту, словесность процвѣтала. Но мы гдѣ разсуждали о сочинен³яхъ своихъ? Мы только твердимъ о Бонетахъ, Томсонахъ, Жанъ-Жакахъ; а про своихъ не говоримъ ни слова, и естьли когда начнемъ судишь объ нихъ; то отнюдь не съ тѣмъ, чтобъ подробнымъ разсматриван³емъ слога и выражен³й ихъ принесть. пользу словесности; но чтобъ просто, безъ всякихъ доказательствъ, побранить писателя, или чтобъ показать похвальное достоинство свое, заключающееся въ презрѣн³и къ языку своему). Правда, что онъ, будучи школою для авторовъ, можетъ быть и гробомъ дарован³я: даетъ вкусъ, но отнимаетъ трудолюб³е, необходимое для великихъ и надежныхъ успѣховъ. Щастливъ, кто, слушая Сиренъ, перенимаетъ ихъ волшебныя мелод³и, но можетъ удалиться, когда захочетъ! Иначе мы останемся при однихъ куплетахъ и мадригалахъ. Надобно заглядывать въ общество - непремѣнно, по крайней мѣрѣ въ нѣкоторыя лѣта, но жить въ кабинетѣ. (Все с³е отчасти можетъ быть справедливо, но я не полагаю сего главнымъ препятств³емъ прозябен³ю талантовъ. Естьли бы дворяне наши, хотя и до пятнатцати лѣтъ, но учились болѣе Руской, нежели Француской грамотѣ, и естьли бы въ с³е время положено въ.нихъ было достаточное къ познан³ю языка своего основан³е; тогда служба не мѣтала бы имъ обтащаться дальнѣйшими въ томъ пр³обрѣтен³лми; получа охоту и знан³е нашли бы они время, когда обращаться съ женщинами въ обществѣ, и когда дома сидѣть за книгами. Имя хорошаго писателя сдѣлалось бы у насъ въ такомъ же уважен³и, какъ и у другихъ народовъ. Но когда мы отъ самой колыбели своей вмѣстѣ съ молокомъ сосемъ въ себя любовь къ Францускому, и презрѣн³е къ своему языку; то какихъ можемъ ожидать талантовъ, какого процвѣтан³я словесности, какихъ рѣдкихъ произведен³й ума? Кто въ подлинну захочетъ дватцать лѣтъ рыться въ книгахъ, писать и бросать въ огонь свои сочинен³я, доколѣ не почувствуетъ ихъ достойными издан³ями въ свѣтъ, когда ясно видитъ, что попечен³е его будетъ тщетно; что и читателей такихъ мало, которые бы дватцатилѣтн³й трудъ его могли распознавать съ единолѣтнимъ; и что къ совершенному упадку прекраснаго языка нашего отчасу болѣе распространяется зараза называть нѣкую чуждую и несвойственную намъ нескладицу пр³ятност³ю слога, и элегансомъ?)."

   Для дальнѣйшаго показан³я, что мы съ одной стороны языкъ свой забываемъ, а съ другой, всякими вводимыми въ него неприличными новостями искажаемъ его, или иначе сказать, кругъ знаменован³я коренныхъ Росс³йскихъ словъ стѣсняемъ, а новопринятыхъ, не опредѣленныхъ, не содержащихъ въ себѣ никакого смысла, противу свойствъ языка своего распространишь стараемся, разсудилось мнѣ, читая нынѣшн³я и старинныя книги, выписывать изъ нихъ всѣ тѣ слова и рѣчи, которыя заключаютъ въ себѣ нѣчто особливое и достойны нѣкотораго примѣчан³я. Въ первой выпискѣ, сдѣланной мною изъ новѣйшихъ книгъ, выбиралъ я токмо так³я выражен³я, которыя языку нашему совсѣмъ несвойственны, и старался примѣчан³ями моими доказать неприличность оныхъ, не входя въ разсужден³е (или входя очень мало) и не выписывая такихъ мѣстъ, кои показываютъ слабость или нечистоту слога, могущую происходить отъ неискуства въ краснорѣч³и, хотя впрочемъ сочинитель и ни мало не гоняется за чужестранными словами и складомъ; ибо с³и послѣдн³я замѣчан³я могли бы меня весьма далеко завести. Я не означалъ также ни заглав³я книгъ, ни мѣстъ, въ коихъ с³и нелѣпыя выражен³я мнѣ попадались; поелику намѣрен³е мое не есть лично кому нибудь досаждать; но токмо для общей, пользы словесности, начинающимъ упражняться въ оной дать примѣтить, сколь с³и вводимыя въ прекрасной нашъ языкъ новости суть безобразны. Впрочемъ да не подумаетъ читатель, что я въ приложенныхъ выше и ниже сего примѣрахъ нѣкоторые, для вящшаго показан³я странности ихъ, отъ себя составилъ; нѣтъ! я могу удостовѣрить его, что всѣ оные выбраны изъ печатныхъ книгъ.

   Вторая выписка сдѣлана мною изъ книгъ церковныхъ. Въ оной выбиралъ я так³я слова, изъ которыхъ иныя въ новѣйшихъ нынѣшнихъ писан³яхъ мало или совсѣмъ неизвѣстны, а друг³я хотя употребляются, но не во всѣхъ тѣхъ смыслахъ, въ какихъ употреблялись прежде, и потому кругъ знаменован³я ихъ, къ ущербу богатства языка, заключенъ въ тѣснѣйш³е прежнихъ предѣлы. Обѣ таковыя выписки могутъ быть полезны: первая для обнаружен³я вводимыхъ странностей; вторая для показан³я, что вмѣсто нелѣпыхъ новостей, за которыми мы, читая иностранныя книги, гоняемся, можно чрезъ прилѣжное чтен³е книгъ своихъ почерпать изъ оныхъ истинное краснорѣч³е, обогатить умъ свой знан³емъ силы слога, не ползать по слѣдамъ иностранныхъ писателей, но сопровождаясь своими, пролагать себѣ новый путь; и однимъ словомъ, вмѣсто перенимающихъ слышимые звуки косноязычныхъ попугаевъ, быть сладкогласными на своемъ языкѣ соловьями.

   Послѣдняя изъ двухъ вышепомянутыхъ выписокъ есть одинъ весьма недостаточный опытъ. Надлежитъ, продолжая такимъ образомъ, составишь полный Словарь, и расположить оный по азбучному порядку, хотя имѣемъ мы Академическ³й и церковный Словари, въ которыхъ мног³я старинныя, или нынѣ мало употребительныя слова, собраны и истолкованы; однако много осталось еще не истолкованныхъ, а друг³я требуютъ пространнѣйшаго истолкован³я. Итакъ не безполезно будетъ съ помощ³ю двухъ вышесказанныхъ Словарей, и прилѣжнаго чтен³я церковныхъ и Славенскихъ книгъ, составить вновь такой Словарь, въ которомъ бы всякое слово объяснено было во первыхъ множайшими текстами, показующими во всей обширности кругъ знаменован³я онаго; во вторыхъ должно стараться показать корень онаго и присовокупишь къ тому свои примѣчан³я и разсужден³я, как³я. понят³я въ Росс³йскомъ слогѣ изображать имъ пристойно; въ третьихъ надлежитъ разсмотрѣть, не заключаетъ ли оно въ себѣ такихъ смысловъ, для выражен³я коихъ прибѣгаемъ мы нынѣ къ рабственному съ чужихъ языковъ переводу словъ, въ нашемъ языкѣ совсѣмъ новыхъ и слѣдственно не имѣющихъ никакого знаменован³я ни силы. Я увѣренъ, что тотъ, кто съ большимъ досугомъ, и съ вящими моихъ способностями и дарован³ями, восхощетъ употребить трудъ свой на составлен³е таковаго Словаря, принесетъ не малую Росс³йской Словесности пользу, равно какъ и тотъ, кто, искусный въ языкѣ своемъ, возмется истолковать однознаменительныя въ немъ слова.

  

  

   ,,С³я отмѣна была именно слѣдств³емъ отклонительнаго желан³я его." Поелику таковый языкъ не всѣмъ Рускимъ извѣстенъ, того ради надлежитъ прибѣгнуть къ переводу. Кажется оное значитъ: с³я отмѣна сдѣлана была по собственному его желан³ю; но безъ сомнѣн³я слогъ сей показался сочинителю слишкомъ простъ. Итакъ станемъ доискиваться, что въ кудрявомъ слогѣ его должно разумѣть подъ словами отклонительное желан³е. Прилагательными именами различаются противныя или несходныя между собою вещи: мы для того говоримъ широкая дорога, высокой дубъ, сердитой человѣкъ, дабы читатель или слушатель нашъ не вообразилъ себѣ узкой дороги, низкаго дуба смиреннаго человѣка. Естьлибъ не было ничего глубокаго, то бы слово мѣлк³й было намъ не нужно, и не могло бы заключать въ себѣ никакого понят³я. Худое или вредное желан³е отличается отъ добраго или полезнаго: отъ чегожъ отличается и что значитъ отклонительное желан³е? Развѣ отъ приклонительнаго? Но здѣсь паки слѣдуетъ вопросъ: что значитъ приклонительное желан³е?

   "Когда путешеств³е сдѣлалось потребност³ю души моей." Мнѣ кажется и с³е выражен³е принадлежитъ больше къ новому, нежели къ старому слогу, въ которомъ, хотя бы и нашли во Францускихъ книгахъ: quand la voyage est devenu necessaire à mon ame, то однакожъ сказали бы просто: когда я любилъ путешествовать, нежели стали бы путешеств³е называть потребност³ю души. Хорошо знать по Француски, но за чѣмъ свой языкъ портить по ихъ языку? за чѣмъ вмѣсто я видѣлъ какъ вы шли или я видѣлъ васъ идущихъ, говорить и писать: я видѣлъ васъ идти, переводя с³е съ Францускаго: je vous ai vu passer, или я слышалъ его играть, j'ai l'entendu jouer²⁹. С³и и подобныя сему выражен³я не ясно ли показываютъ, что мы такъ много набиваемъ головы свои Францускимъ языкомъ, и такъ мало упражняемся въ своемъ собственномъ, что сочиняя Рускую книгу не умѣемъ иначе изъясняться, какъ переводнымъ съ Францускаго языка складомъ. Прославился ли бы тотъ Французъ между соотечественниками своими, которой бы начитавшись нашихъ книгъ, и замѣтя въ нихъ таковыя свойственныя намъ выражен³я, какъ напримѣръ: онъ пошелъ на него войною, сталъ по Француски писать: il est aile par guerre sur lui? Безсомнѣн³я прославился бы, да только не красотою слога, а сумашеств³емъ. Мы смѣемся надъ тою Рускою барынею, которая худо умѣя говорить по Француски, сказала нѣкогда: quande j'etoil dans la fille, переведя с³е съ Рускаго, когда я была въ дѣвкахъ; но мы несравненно ее смѣшнѣе?: она чужой языкъ изломала, располагая оный по природному языку своему; а мы коверкаемъ свой языкъ, располагая оный по чужому: которое изъ сихъ двухъ невѣжествъ больше и постыднѣе?

   "Разные тоны составляютъ гармон³ю, всегда пр³ятную для слуха; Монотон³я бываетъ утомительна." Тонъ, гармон³я, монотон³я! Въ двухъ строкахъ три иностранныхъ слова: ктожъ незнающ³й Францускаго языка будетъ разумѣть с³и строки? Странное дѣло, ежели мы для чтен³я Росс³йскихъ книгъ должны обучаться Францускому языку! Но когда мы почти сряду можемъ ставить три иностранныхъ слова, то для чегожъ не поставить ихъ пять или шесть, какъ напримѣръ: диферантные тоны формируютъ гармон³ю всегда агреабельную для слуха; монотон³я бываетъ аннюйянтъ? Такимъ образомъ переводъ иностранныхъ книгъ не стоилъ бы ни какого труда; ибо можно бы было весь Росс³йской языкъ истребить, оставя въ немъ токмо нѣсколько союзовъ и мѣстоимен³й для помѣщен³я оныхъ между чужестранными именами и глаголами. Не знаю для чего по с³е время сего легкаго способа не придумаютъ!

   "Королевская прокламац³я воспламенила даже до энтуз³язма патр³отизмъ жителей провинц³и Абруццо." Здѣсь также больше иностранныхъ словъ, нежели Рускихъ. Велите прочитать с³е человѣку незнающему по Француски, вы увидите, что онъ безъ заикан³й и кривлян³й рта сего не прочитаетъ. Мы имѣемъ еще нужду въ нѣкоторыхъ Техническихъ назван³яхъ, безъ которыхъ не можемъ обойтиться, но и тѣмъ, когда отысканы бываютъ пристойныя Росс³йск³я имена, и слухъ нашъ привыкнетъ къ онымъ, то во первыхъ раждается отъ того чистота слога, а во вторыхъ и самая наука удобнѣе впечатлѣвается въ разумъ нашъ. Привыкнувъ напримѣръ въ механикѣ къ слову рычагъ, или въ землемѣр³и къ слову отвѣсъ, мы лучше понимаемъ ихъ, нежели слова: левье, перпендикуляръ. Въ преложен³и на нашъ языкъ Евклидовой землемѣрной науки, мног³я изъ сихъ словъ прекрасно переведены, какъ напримѣръ паралельныя линеи названы минующими чертами; хорда, подтягающею; д³аметръ, размѣромъ; центръ, ост³ю и проч. Таковыя и симъ подобныя слова нужны намъ, онѣ обогащаютъ языкъ нашъ и наполняютъ его новыми понят³ями; но какая нужда вмѣсто склонность говорить инклинац³я; вмѣсто отвращен³е, антипат³я; вмѣсто посѣщен³е, визитъ, и проч.? Трудно быть полезнымъ изобрѣтателемъ, а обезьяною всегда быть можно.

   "Доколь буду жить, богини милыя, клянуся васъ любитъ." И въ другомъ мѣстѣ: часто начиналъ онъ говоритъ о безсмерт³и, милой надеждъ своей." Во всякомъ языкѣ бываютъ так³я слова, которымъ на другомъ языкѣ нѣтъ равносильныхъ: прилагательное милой или милая есть одно изъ таковыхъ словъ. Оно имѣетъ пр³ятной выговоръ и нѣжное знаменован³е; употребляется въ любовныхъ и дружескихъ объяснен³яхъ, и сколько свойственно среднему или простому, столько неприлично высокому и пышному слогу. Весьма пристойно говорить: милой другъ, милое личико; напротивъ того весьма странно и дико слышать: милая богиня, милая надежда безсмерт³я! Сколь бы какое слово ни было прекрасно и знаменательно, однако естьли оное безпрестанно повторять и ставить безъ всякаго разбора, гдѣ ни попало, какъ то въ нынѣшнихъ книгахъ употребляютъ слово милая, то не будетъ оно украшен³емъ слога, а токмо однимъ моднымъ словцомъ, каковыя по временамъ проявляются иногда въ столицахъ, какъ напримѣръ: голубчикъ мой, какихъ нибудь, и тому подобныя. Расказываютъ, что Сумароковъ поѣхалъ однажды въ Москву въ то время, когда слово голубчикъ было тамъ въ великомъ употреблен³и. По возвращен³и его оттуда въ Петербургъ нѣкоторые изъ его пр³ятелей у него спрашивали: кого видѣлъ онъ въ Москвѣ? Никого, отвѣчалъ онъ, тамъ нѣтъ людей, все голубчики.

   "Когда настанетъ рѣшительная точка времени." Ежели есть точка времени, то безсомнѣн³я должны уже быть и запятая, и двоеточ³е, и вопросительной знакъ, и линея времени.

   "Вѣдомственныя извѣст³я." С³е выражен³е столькоже ясно, какъ лошадиные кони или одѣвательное платье. Ежели вѣдомственныя значитъ газетныя, то надлежало бы писать вѣдомостныя, потому что газеты называются вѣдомостями, а не вѣдомствами.

   "Они въ высокоглаголивыхъ фразахъ описали Бонапарт³ево положен³е." Юродливое сочетан³е Славенскаго слова высокоглаголивый съ Францускимъ словомъ фразъ или фраза.

   "Вообще судили, что наши и Неапольск³я вооружен³я сосредоточены." Глаголъ сосредоточить переведенъ съ Францускаго concentrer. Неапольск³я вооружен³я, вмѣсто Неаполитанск³я, есть также нѣчто новое. Мнѣ кажется, прежде нежели мы начнемъ что нибудь перемѣнять, надлежитъ весьма обдумать, подлинно ли перемѣна с³я нужна и полезна. Сверхъ сего во многихъ вещахъ долговременную привычку и обыкновен³е должно предпочитать новости, даже и такой, которая дѣйствительно заключаетъ въ себѣ нѣкоторое преимущество. Мы привыкли къ слову Неаполитанск³й, на чтожъ писать Неапольск³й? Перемѣнивъ безъ нужды старое, и пр³учая меня прошивъ воли моей къ новому слову, какое назван³е дадите вы жителю Неаполя? Неаполецъ? Но оное не значитъ жителя города сего, а значитъ маленькой Неаполь. Итакъ въ семъ случаѣ должны вы паки прибѣгнуть къ слову неаполитанецъ: на чтожъ вы оное перемѣняли? Притомъ же подъ словами Неаполитанская земля разумѣется все королевство, а подъ словами Неапольская земля должно разумѣть токмо ту землю, на которой городъ Неаполь построенъ, или ту округу, которая собственно ему принадлежитъ.

   "Протекш³й годъ былъ поворотный кругъ Францускаго всем³рнаго переворота." Францускаго всем³рнаго быть не можетъ; а ежели всем³рнаго, то не одного Францускаго. Слову переворотъ дано здѣсь знаменован³е Францускаго слова revolution. Никогда въ Росс³йскомъ языкѣ доселѣ не означало оно сего понят³я. Оно съ подобными сему словами изворотиться, перевернуться, вывернуться, употреблялось въ простомъ или низкомъ слогѣ, какъ напримѣръ въ слѣдующихъ рѣчахъ: я хочу изворотиться или сдѣлать переворотъ въ деньгахъ; посмотримъ, какъ онъ изъ этова вывернется, даромъ что онъ переворотливъ и проч. Какой странной составъ рѣчей происходитъ отъ сего нововведеннаго слова! Выпишемъ здѣсь нѣсколько оныхъ для примѣра: ввесть моря въ переворотъ.- Вовлечь въ пучину переворота. - Направлять намѣрен³е переворота на всѣ правительства. - Переворотный факелъ. - Церковную область преобратить въ переворотную провинц³ю. - Пентарх³я обратилась въ переворотной кругъ. - Француск³е переворотные флоты. - Какое бы слѣдств³е ни имѣлъ противопереворотъ. - Исторжен³е Голланд³и изъ подъ переворотной власти. - Переворотная война сдѣлалась войною округлен³я. - Какая неудобопонятная гиль!

   "Но приключен³е с³е еще страннѣе, непонятнѣе и подозрительнѣе, дѣлаютъ унизительно тяжк³я услов³я сего соглашен³я." Удивительно тяжки подобнаго слога натяжен³я. Отъ чего? Во первыхъ, слова здѣсь расположены такимъ образомъ, что читая ихъ кажется, какъ будто онѣ за волосы другъ друга тянутъ. Во вторыхъ, смыслъ ихъ не ясенъ: что значитъ унизительно тяжко? Каждое изъ сихъ словъ порознь можно разумѣть; но вмѣстѣ не составляютъ онѣ никакого понят³я. Подобенъ ли сей слогъ напримѣръ слѣдующему: не презираетъ и нижняя Вашего Царскаго Пресвѣтлаго Величества двоеглавный орелъ, когда, аки отъ приснотекущаго источника рѣки изобильныя, отъ простертыя Вашего Царскаго Пресвѣтлаго Величества десницы, всѣхъ требующихъ ущедряющая происходитъ милостыня? Сравнимъ вышесказанный элегансъ съ сею славяньщизною, и горе тому, кто не почувствуетъ ихъ разности!

   "Народъ не думая о предметѣ кровопролит³я въ изступлен³и своемъ веселился общимъ бѣдств³емъ." Слово предметъ хотя также есть новое и переводное; ибо нигдѣ въ старинныхъ книгахъ нѣтъ онаго; однакожъ оно довольно знаменательно, такъ что съ успѣхомъ въ языкъ нашъ принято быть можетъ; но при всемъ томъ и оное часто заводитъ насъ въ несвойственныя языку нашему выражен³я. Въ вышесказанной рѣчи предметъ кровопролит³я есть нѣкая загадка, или излишняя кудрявость мыслей, равно какъ и въ слѣдующей рѣчи: всякое тиранское изгнан³е, всякое уб³йство, было тогда предметомъ благодарен³я и жертвъ. Почему мысль с³я была бы хуже или слабѣе выражена, естьлибъ сказано было: за всякое жестокосердое изгнан³е, за всякое уб³йство приносились тогда благодарен³я и жертвы? Симъ образомъ рѣчь с³я есть ясная и чистая Руская, а вышесказаннымъ образомъ оная есть Француско-Руская. Чѣмъ короче какая мысль можетъ быть выражена, тѣмъ лучше: излишность словъ, не прибавляя никакой силы, распространяетъ и безобразитъ слогъ: мы слово предметъ, послѣдуя Францускому слогу, весьма часто безъ всякой нужды употребляемъ, какъ напримѣръ: въ старину было многое очень стыдно, что нынѣ составляетъ честь и предметъ похвальбы. Для чего не просто честь и похвальбу? или: молодые Господа въ своихъ собран³яхъ имѣютъ обыкновенными предметами осмѣян³я легковѣрности невинныхъ женщинъ. На что здѣсь имѣютъ предметами осмѣян³я легковѣрности? Для чего не просто, осмѣиваютъ легковѣрность? Сверхъ сего не странны ли слѣдующ³я и симъ подобныя выражен³я: доставляя избытокъ свой въ другихъ предметахъ потребностей; занимательность предмета и проч.? Нѣгдѣ случилось мнѣ прочитать чувствительное какъ нынѣ называютъ, описан³е о человѣкѣ, которой удитъ рыбу: съ дрожащимъ сердцемъ приподнимаетъ уду и съ радост³ю вытаскиваетъ предметъ пропитан³я своего. Мнѣ кажется мы скоро будемъ писать: дрова суть предметы топлен³я печей. О! как³е сдѣлаемъ мы успѣхи въ словесности, когда достигнемъ до того, что вмѣсто подай мнѣ платокъ, станемъ слугѣ своему говорить: подай мнѣ предметъ сморкан³я моего!

   "Ловить кораллы." Ловятъ то, что отъ насъ убѣгаетъ; а что пребываетъ неподвижно, или не старается уйти отъ насъ, то достаютъ, ищутъ, или промышляютъ.

   "Судно начало было и проч." Какое противное слуху стечен³е словъ!

   "Пр³ѣхавшая эскадра." Можно сказать пр³ѣхать на кораблѣ, или еще лучше, какъ въ Славенскихъ книгахъ пишется, придти кораблемъ; но весьма несвойственно говорить: корабль пр³ѣхалъ, лошадь пр³ѣхала.

   "Ни въ одной провинц³и военной деспотизмъ столь явно не приступалъ къ дѣлу, какъ въ Римской." Можетъ ли что страннѣе быть сего выражен³я: военной деспотизмъ явно приступаетъ къ дѣлу!

   "Свѣтъ пожарныхъ пламенниковъ помрачаетъ всякой другой свѣтъ непросвѣщеннаго разума." Таковую ясность слога и таковыя подоб³я находимъ мы весьма часто въ нынѣшнихъ сочинен³яхъ, Во первыхъ: что такое пожарный пламенникъ? Во вторыхъ: какъ можетъ свѣтъ онаго помрачать свѣтъ непросвѣщеннаго, то есть свѣту не имѣющаго разума? Сходенъ ли таковой слогъ и таковыя уподоблен³я съ слѣдующими, каковы не рѣдко находимъ мы въ старинныхъ книгахъ; яко же бо дѣвица отъ проста рода сущи, красотыже ради лица, и нравовъ благолѣпныхъ избранна бывши нѣкоему Царю въ невѣсту, прочее вѣси, и нравы простыя начинаетъ забывати: такъ и преподобный отецъ нашъ избранъ сый отъ чрева матерня въ раба небесному Царю, возлюбивъ небесная отъ юности, земная нача забывати, сице глаголя: забыти мнѣ сотвори Богъ вся болѣзни моя и вся, яже отца моего. Что же его таково къ презрѣн³ю м³ра и сластей привлече? Любовь Бож³я, по речен³ю псалмопѣвца: милость Твоя, Господи, поженетъ мя. И не дивно, яко же бо излишняя теплота понуждаетъ насъ къ совлечен³ю одеждъ и тѣлесъ обнажен³ю, коеже быти намъ крѣпчайшимъ и удобнѣйшимъ къ совершен³ю предложеннаго дѣла: сице и огнь любве Бож³я горящъ въ праведникъ содѣла то, яко всѣхъ м³ра сего благихъ себе обнажи, да крѣпчайш³й и удобн³йш³й будетъ къ совершен³ю иноческаго начинан³я. Естьли что здѣсь темнаго, невразумительнаго, или слуху противнаго?

   "Только двое судовъ ушли." Двое судовъ, вмѣсто два судна, не по Руски и непростительно, не токмо сочинителю книгъ, ниже безграмотному простолюдину.

   "Когда же сей наружный миръ будетъ достигнутъ."Достигать до чего, доходить до чего, доплывать до чего: при сихъ глаголахъ несвойственно говорить: будетъ достигнутъ, будетъ дойденъ, будетъ доплытъ.

   "Такъ кончился протекш³й годъ, и среди войны на водѣ и на морѣ оставилъ - бездны политики." Надлежитъ спросить у сочинителя сихъ строкъ, что значитъ оставить бездны политики?

   "Руссо, по своему характеру, ставитъ себя средоточ³емъ мыслей своихъ." Руссовы мысли уподоблены здѣсь кругу, а самъ онъ, по характеру его, сдѣланъ центромъ сего круга. Признаться должно, что геометрическое выражен³е с³е, весьма далеко отстоитъ отъ ясности геометрическихъ опредѣлен³й.

   "Слогъ его, какъ зеркало или картина вещей, дѣлается необходимымъ слогомъ; онъ впечатлѣваетъ всѣ свои описан³я, и всякая черта жива, плодотворна." Это слишкомъ высоко для моего простаго понят³я. Я не могу себѣ. представить, какимъ образомъ зеркало или картина дѣлается слогомъ, и еще картина вещей; почему думать должно, что есть также и картины душъ или духовъ. Мѣстоимен³е онъ относится здѣсь къ слогу: какъ же слогъ впечатлѣваетъ? Также - признаюсь въ моемъ невѣжествѣ - не знаю и того, что значитъ живая, плодотворная черта; знаю только, что эта госпожа, или кто она такая, черта, не мертвая и не безплодная.

   "Силою высочайшей дѣятельности сотворитъ для себя новое чувство." Силою высочайшаго подражан³я Французамъ, вездѣ стараемся мы сотворять новыя мысли и новый непонятный для насъ слогъ.

   "О нравственномъ, до богопочитан³я относящемся, и ученомъ состоян³и протекшаго года, сочинитель сего историческаго изображен³я не хочетъ проводить ни одной черты". Как³е искусные и остроумные писатели, благодаря Французамъ, становимся мы въ Росс³йскомъ языкѣ! Вмѣсто прежней простонародной рѣчи: я не хочу тебѣ объ этомъ ни слова сказать, говоримъ важно и замысловато: я не хочу тебѣ объ этомъ проводить ни одной черты!

   "Торгъ 1775 года занималъ 353 корабля." Корабли могутъ обращаться въ торгу; но какимъ образомъ торгъ можетъ занимать корабли, этова я не понимаю.

   "При сихъ обстоятельствахъ Король увидѣлъ себя принужденнымъ отступить отъ Римской области и ограничить себя единственно оборонительною войною." На что с³я кудрявая мысль и с³и лишн³я слова: ограничить себя единственно? Для чего не сказать просто: принужденъ былъ отступить и вести оборонительную войну? Слово принужденъ заключаетъ уже въ себѣ понят³е, что онъ долженъ былъ удовольствоваться или ограничить себя.

   "Забавное было бы чтен³е, естьлибъ кто въ полезномъ сочинен³и захотѣлъ предложить публикѣ въ паралелли пришедш³я чрезъ Константинополь и чрезъ Парижъ извѣст³я." Предложить въ паралелли, вмѣсто сличить, есть подлинно забавное чтен³е!

   "Французы приближились въ усиленныхъ толпахъ." Въ усиленныхъ толпахъ столькожъ худо по Руски, какъ въ уширенныхъ колпакахъ или въ удлиненномъ кафтанѣ.

   "Однако с³е радостное упоен³е вскорѣ прервано было чертою вѣроломства." Опять черта, и еще такая, которая прерываетъ упоен³е!

   "Дошло до акц³и." Не ужъ ли и сего не можно выразить, по Руски? Какъ бѣденъ нашъ языкъ!

   "Стоящ³й тамъ Неапольск³й воинск³й корпусъ слѣдующаго дня вдругъ потѣсненъ, вогнатъ въ Калви, и окруженъ. Онъ потребованъ къ здачѣ." Приличнѣе говорить военный корпусъ и воинск³я подвиги; да корпусъ же и не можетъ иначе быть, какъ военный. Вогнатъ неправильно, а должно говорить вогнанъ. Корпусъ потребованъ къ здачѣ, пр³ятель мой потребованъ къ гулянью за городъ, слуга мой потребованъ къ причесан³ю сосѣда: все это не по Руски.

   "Генералъ Жубертѣ игралъ совершенно страдательную роль." Какой нелѣпицы не вложитъ намъ въ уста безумное подражан³е Французамъ!

   "Фортуна много бы помогла въ улегчен³е моего состоян³я." За чѣмъ новое слово улегчен³е? Для чего не къ облегчен³ю моего состоян³я? Естьли мы, вмѣсто сдѣлать легче, сдѣлать лучше, станемъ говорить: улегчить, улучшить; то вмѣсто сдѣлать пр³ятнѣе, сдѣлать вкуснѣе, должны будемъ писать: упр³ятнить, увкуснить; украсится ли чрезъ то языкъ нашъ, или обезобразится? Но мало сказать обезобразится: мног³я понят³я его перепутаются, смѣшаются; ибо по сему правилу сдѣлать крѣпче и укрѣпить будетъ все равно. Между тѣмъ понят³я изображаемыя сими двумя выражен³ями сушь, по свойству языка нашего, весьма между собою различны: сдѣлать крѣпче значитъ перемѣнить слабое качество вещи въ крѣпчайшее: вино, перегнанное черезъ кубъ, дѣлается крѣпче. Въ семъ случаѣ не льзя говорить: укрѣпить вино. Напротивъ того укрѣпить доску гвоздями не есть перемѣнить качество оной, но токмо учинить ее неподвижною. Въ семъ случаѣ не можно сказать: сдѣлать доску крѣпче.

   "Влечен³е нашихъ идей столь же обширно какъ пространный Океянъ." Влечен³е, скрипѣн³е, смирен³е и проч., не имѣютъ никакой обширности или простраиства, и потому не могутъ быть уподоблены Океяну, такъ какъ поверхность не можетъ быть уподоблена толстотѣ, или точка высотѣ. Надобно разсуждать когда пишешь.

   "Такъ французы и ихъ оруд³я поражаемы были." Французовъ можно поражать, но никогда не говорится: поражать оруд³я.

   "Итакъ тихими шагами бѣгая по полю мы очень весело шли." Тихими шагами не бѣгаютъ, и когда бѣгаютъ, тогда уже не ходятъ.

   "Тамъ вѣтреныя мѣльницы чрезъ дыхан³е нѣжнаго зефира въ движен³е приходили. - Тамъ мы, подъ молодымъ березничкомъ (развѣ въ молодомъ, а не подъ молодымъ), грибокъ отъ земли отдѣляли. - Тамъ увидѣли, что стогъ сѣна былъ весь въ полымѣ (развѣ въ поломѣ, а не въ полымѣ), и бѣдные мужики тщетно старались подавать оному руку помощи." Надлежить вездѣ наблюдать приличность, и отнюдь не соединять грубыхъ понят³й съ нѣжными, или важныхъ съ низкими, какъ развѣ токмо въ шуточномъ слогѣ. Нѣ