Шишков Александр Семенович - Рассуждение о старом и новом слоге российского языка

мнѣ книгъ, а потому и не выдаю сего собран³я за такое полное въ которомъ бы всѣ лучш³я мѣста изъ всѣхъ лучшихъ нашихъ сочинителей, стихотворцевъ и переводчиковъ, выписаны были, но токмо за такое сокращенное, и изъ однихъ отрывковъ состоящее, въ которомъ нѣкоторая часть писателей нашихъ, для показан³я хорошаго я достойнаго подражан³я слога ихъ, вкупѣ собрана. Я тѣмъ паче счелъ за нужное сдѣлать с³ю выписку, что не всякому, кто захочетъ, удобно сличить разныхъ писателей нашихъ, потому что естьли бы мы осмотрѣли всѣ домы зажиточныхъ дворянъ нашихъ, то между тысяч³ю Францускихъ книгохранительницъ, конечно не нашли бы двухъ Рускихъ.

  

   Я оплакиваю Адонида, нѣтъ прекраснаго Адонида: Адонидъ прекрасный погибъ; плачь мои повторяютъ Ероты. Богиня острова Кипра не спи болѣе на покровенномъ порфирою одрѣ, встань нещастливая, облекися въ плачевную одежду, терзай грудь твою, и вѣщай предъ всѣми: нѣтъ прекраснаго Адонида. Я оплакиваю Адонида, плачь мой повторяютъ Ероты. Лежитъ прекрасный Адонидъ на горахъ, бѣлымъ клыкомъ въ бѣлую лядвею уязвленный, и Венеру печалью сокрушающ³й. Онъ уже едва дышетъ, а черная кровь льется по тѣлу его подобному снѣгу; глаза подъ бровями мертвѣютъ, роза устъ увядаетъ, а съ оною купно исчезаютъ и цѣлован³я, отъ коихъ Киприда отстать никогда не можетъ. Афродитѣ пр³ятны цѣлован³я и мертваго Адонида; но Адонидъ ужо не знаетъ, кто его при смерти цѣлуетъ. Я оплакиваю Адонида, плачь мой повторяютъ Ероты. Великую, великую язву имѣетъ на лядвеѣ Адонидъ; но Кифер³я еще большую въ сердцѣ ощущаетъ. Любимые псы сего юноши около него воютъ. Нимфы горныя плачутъ, а Венера растрепавъ волосы, по горамъ, но лѣсамъ бродитъ боса, вся въ слезахъ, съ растрепанными косами: ее ходящую терн³е уязвляетъ, и священною омокастся кров³ю и проч.³⁷.

  

  

  

   Боги моря и небесъ! (ибо что уже мнѣ кромѣ молитвъ осталось?) не допустите развалиться частямъ корабля волнами поврежденнаго, и не соглашайтеся, молю, на гнѣвъ великаго Кесаря. Часто когда одинъ богъ утѣсняетъ, другой подаетъ помощь. Вулканъ ополчался противу Трои, а Аполлонъ за Трою стоялъ. Венера была Тевкрамъ доброжелательна, а Паллада на нихъ враждовала. Ненавидѣла Сатурнова дочь, будучи Турну милостива, Енея; однако онъ подъ защищен³емъ Венеринымъ безопасенъ пребывалъ. Часто жестокой Нептунъ на осторожнаго нападалъ Улисса, но неоднократно его Минерва отъ своего дяди избавляла. И хотя я себя съ ними не равняю, однако что препятствуетъ, чтобы и при мнѣ не присутствовало какое нибудь божество, когда на меня одинъ изъ боговъ прогнѣвался? Вотще я бѣдный погубляю безплодныя слова: свирѣпыя воды забрызгиваютъ уста мои с³е вѣщающ³я, и ужасный полуденный вѣтръ развѣваетъ мои рѣчи, и молитвамъ моимъ возбраняетъ летѣть къ тѣмъ богамъ, къ которымъ я оныя возсылаю. Итакъ тѣ же вѣтры, чтобъ мнѣ не въ одномъ страдать, невѣдомо куда и парусы и молен³я мои несутъ. Ахъ бѣдной я! Колик³я горы водъ валятся! Почти уже до высоты звѣздъ досягаютъ. Колик³я въ разступившемся морѣ являются долины! Почти уже темнаго тартара касаются. Куда ни посмотришь, нѣтъ ничего кромѣ моря и воздуха; одно волнами надменно, другой грозенъ облаками и проч.³⁸

  

  

  

   Благополучна Росс³я, что единымъ языкомъ едину вѣру исповѣдуетъ, и единою Благочестивѣйшею Самодержицею управляема, велик³й въ ней примѣръ къ утвержден³ю въ православ³и видитъ. Видитъ повсюду какъ звѣзды небесныя блистающ³я и ею с³ян³е свое умножающ³я церкви; съ удивлен³емъ взираетъ, что толь многихъ Государствъ Повелительница, которой земля, море и воздухъ къ удовольств³ю служатъ, часто твердост³ю вѣры укрѣпляема строгимъ пощен³емъ и сухоядѣн³емъ тѣло свое изнуряетъ; которой не токмо великолѣпныя колесницы и избранные кони, но и руки и главы сыновъ Росс³йскихъ къ ношен³ю готовы, вперенна усерд³емъ, купно съ подданными, далек³й путь къ мѣстамъ Священнымъ пѣшешествуетъ. Коль горячимъ усерд³емъ воспаляются сердца наши къ Вышнему, и коль несомнѣнно милосерд³я Его себѣ ожидаемъ, когда купно съ нами предстоящую и молящуюся съ крайнимъ благоговѣн³емъ свою Самодержицу предъ очами имѣемъ! Коль мужественно дерзаютъ противъ сопостатовъ Росс³йск³е воины, зная, что Богъ крѣпк³й во брани, Богъ Благочестивѣйшую ихъ Государыню любящ³й, купно съ ними на сражен³е выходитъ! Коль великою радост³ю восхищаются мѣста священныя, посѣщаемыя часто Ея богоугоднымъ присутств³емъ! украшенная святымъ Ея усерд³емъ аки невѣста въ день брачный торжествующая Росс³йская церковь, блистая порфирою и златомъ, и паче радост³ю с³яя, возвышается окруженна славою къ пресвѣтлому Жениха своему престолу, и показуя Ему свое великолѣп³е вѣщаетъ: такъ украшаетъ меня на земли возлюбленная Твоя Елисавета: украси державу и вѣнецъ Ея неувядающею добротою славы; возноситъ рогъ мой въ поднебесной: вознеси Ея надъ всѣми обладателями земными; посѣщаетъ меня посѣщен³емъ усерднымъ: посѣти Ее благодат³ю Твоею неотступно; утверждаетъ столпы мои въ Росс³и: утверди здрав³е Ея непоколебимо; споспѣшествуетъ мнѣ въ побѣжден³и невѣр³я: споспѣшествуй Ей въ побѣжден³и гордыхъ и завистливыхъ сопостатовъ, и благословен³емъ Твоимъ и силою Твоею свыше осѣни Ея воинство и проч.³⁹

  

  

             Херасковъ въ Росс³ядѣ.

  

         Алчба, прикованна корыстей къ колесиицѣ,

         Въ Росс³йской сѣяла унын³е столицѣ;

         О благѣ собственномъ вельможи гдѣ рачатъ,

         Тамъ пользы общ³я законы замолчатъ;

         Москва разимая погибел³ю внѣшной,

         Отъ скорбей внутреннихъ являлась безутѣшной.

         Сокрылась истинна на время отъ Царя;

         "Лукавство, честь поправь, на собственность смотря,

         Въ лицѣ усерд³я въ чертогахъ появилось,

         Вошло и день отъ дня сильнѣе становилось.

         Тамъ лесть явилася, въ притворной красотѣ,

         Котора по своей природной наготѣ,

         Мрачна какъ нощь, робка, покорна, тороплива,

         Предъ сильными низка, предъ низкимъ горделива,

         Лежащая у ногъ владѣтелей земныхъ,

         Дабы служити имъ ко преткновенью ихъ. (и пр.)⁴⁰

  

  

  

   Слѣдовательно называю я несуевѣрнымъ въ сочинителѣ Богопочитан³емъ ту должность, которую обязанъ онъ отдать Творцу всея вселенныя, исполняя всѣ Его Святые, премудрые и душеспасительные законы, и не приписывая Ему ничего, что противно свойствамъ Его быть можетъ. Довольно уже я изъяснилъ, что подъ именемъ обоихъ помянутыхъ добродѣтелей разумѣется; теперь надлежитъ подумать, имѣю ли я причину назвать ихъ главными. С³е столь смѣло могу я утверждать, сколь ясно вижу, что въ которомъ сердцѣ они вкоренились, въ томъ всѣ добродѣтели царствуютъ, а изъ коего с³и предводители изгнаны, въ томъ пороки обитаютъ. Употребимъ не много прилѣжан³я, и разсудимъ, кто ополчаетъ сочинителя истор³и неустрашимост³ю, не искренность ли? Кто рождаетъ въ немъ презрѣн³е награжден³я и пользы? Искренность. Кто научаетъ его быть праведнымъ суд³ею, не взирать на вражду, ни на дружбу, не любить слѣпо свойственниковъ, или одноземцовъ своихъ? Воистинну всему сему причиною одна его искренность. О добродѣтель достойная златой статуи! Достойна, чтобъ тебѣ жители всего земнаго круга въ храмахъ и домахъ, на стогнахъ и распут³яхъ, сооружали олтари и ежедневно въ жертву сердца свои съ благоговѣн³емъ приносили! Гдѣ тебя нѣтъ, тамъ страхъ, желан³е награжден³я и пользы, ласкательство присутствуютъ; тамъ ложь, неправосуд³е, лицепр³емство, раболѣпство торжествуютъ. Да можемъ ли и отъ зараженнаго суевѣр³емъ писателя чего нибудь лучшаго ожидать? По моему мнѣн³ю какъ злое дерево не приноситъ добраго плода, какъ волчецъ и терн³е не раждаютъ пшеницы, да когда произрастетъ, удавляютъ оную: такъ и суевѣръ не можетъ не только ни мало читателя пользовать, но еще въ состоян³и утушить и послѣднюю въ немъ искру добродѣтели, и пр.

  

  

  

   Теперь къ одной истинной винѣ моей надлежитъ мнѣ обратиться. Для чего я извѣтъ утаилъ? Для чего оной такъ безопасно слушалъ? Въ семъ, каково оно ни есть, я тебѣ, Великой Государь! повинился, и гдѣ ты ни находишься, получилъ отъ тебя прощен³е; облобызалъ десницу твою въ знакъ примирен³я со мною, и къ столу твоему допущенъ былъ. Ежели ты мнѣ повѣрилъ, то я свобожденъ: ежели простилъ, разрѣшенъ: не перемѣни хотя мнѣн³я твоего. А въ прошедшую ночь, отшедъ отъ стола твоего, что я сдѣлалъ? Какое новое объявленное дѣло перемѣнило сердце твое? Я спалъ, крѣпкимъ сномъ, когда меня посреди бѣдств³я моего: покоящагося непр³ятели мои наложа оковы разбудили. Отъ чего и уб³йцѣ и оговоренному такой глубокой сонъ? Злодѣи отъ обличен³я совѣсти спать не могутъ, и не токмо по совершен³и, но и по умышлен³и уб³йства безпокоятся фур³ями. А мнѣ въ началѣ невинность моя, потомъ десница твоя причиною были безопасности: не боялся я, чтобъ злоба другихъ милость твою преодолѣла; но чтобъ ты не каялся о томъ, что мнѣ повѣрилъ. Оное дѣло доносилъ мнѣ малолѣтной, и не имѣя ни свидѣтельства, ни довольнаго доказательства, которой бы всѣхъ въ страхъ привелъ, ежелибъ я слушать его началъ. Думалъ я злощастной, что доносится мнѣ двухъ блудниковъ ссора; и не вѣрилъ для того, что не самъ извѣщалъ, но чрезъ своего брата. Опасался, чтобъ онъ не заперся, будтобъ того Кебалину не приказывалъ, и чтобъ о мнѣ не подумали, будто бы я вводилъ въ бѣдств³е многихъ друзей царевыхъ. Итакъ хотя я не учинилъ никому вреда; однакожъ нашлись так³е люди, которые погибнуть мнѣ паче, нежели сохранену быть, желаютъ. Въ какую бы я ненависть у всѣхъ пришелъ, ежелибъ коснулся невинныхъ? Что же Димнъ самъ себя убилъ, могъ ли я то напередъ узнать? Никакъ. Итакъ почему оказалось, что доносъ справедливъ, оное меня немогло понудить въ то время, когда Кебалинъ приходилъ ко мнѣ съ извѣтомъ. Но ежелибъ я заподлинно Димну сопричастенъ былъ, то мнѣ въ оныя двои сутки не надлежало таишь, что на насъ есть доносители. Самого Кебалина можно было погубить мнѣ безъ всякой трудности. Напослѣдокъ послѣ доносу, отъ котораго мнѣ надлежало погибнуть, входилъ я одинъ въ царск³е покои и при саблѣ: для чего было мнѣ отлагать оное дѣло? Такъ онъ былъ предводителемъ бунта, а я, которой царствомъ Македонскимъ овладѣть домогаюсь, за нимъ крылся? Кого же я изъ васъ прельстилъ дарами? Котораго полководца и начальника почиталъ чрезмѣрно? Мнѣ въ вину причитается, что я отеческимъ языкомъ гнушаюся, что ненавижу Македонскихъ обычаевъ. Такимъ ли образомъ стараюсь я похитить Македонское царство, что презираю оные? уже давно мы отъ природнаго языка ради обхожден³я съ другими народами отвыкли; какъ побѣдителямъ, такъ и побѣжденнымъ должно учиться чужестранному языку. С³е меня столь же мало вредить можетъ, какъ и то, что Аминтъ Пердиккинъ сынъ искалъ царской погибели. Что же я съ нимъ въ дружбѣ жилъ, за то страдать неотрицаюсь, когда намъ не надлежало любить брата Царева; а буде въ разсужден³и тогдашняго его достоинства и почитать его должно было, то потому ли я виновенъ, что не могъ предвидѣть? Развѣ друзья злочестивыхъ и неповинные смерти достойны? И ежели справедливость того требуетъ, для чего я такъ долго живу? А ежели нѣтъ, чего ради меня нынѣ на смерть осуждаютъ? Что же я писалъ, что сожалѣю о тѣхъ, которые принуждены будутъ жить подъ власт³ю такого человѣка, которой себя сыномъ Юпитеровымъ почитаетъ: вѣрное дружество, бѣдственное безпристраст³е въ совѣтахъ, вы меня прельстили! Вы меня понудили объявить мысль мою! Я не отпираюсь, что оное писалъ къ Царю, но не о Царѣ къ другому. Ибо я не приводилъ его въ ненависть, но опасался, дабы Царь въ оную не пришелъ. Мнѣ казалось, что приличнѣе Александру почитать себя въ тайнѣ Юпитеровымъ сыномъ, нежели всенародно тѣмъ тщеславиться. Но понеже Оракулу вѣрить безъ сумнѣн³я должно; я Бога представляю въ дѣлѣ моемъ свидѣтеля. Содержите меня въ узахъ, пока увѣдомитесь отъ Аммона о тайномъ и неизвѣстномъ злодѣян³и. Которой Царя нашего удостоилъ принять въ усыновлен³е, тотъ ни одному злодѣю своего рода не попуститъ укрыться. Ежели вы мучительныя оруд³я достовѣрнѣйшими Оракула почитаете, то я, для показан³я моей невинности, и оныхъ не отрицаюсь. За осужденныхъ на смерть обыкновенно предстательствуютъ у васъ сродники. Я двухъ братей за нѣсколько времени лишился; отца и показать не могу, и на помочь призывать, яко въ толь важномъ дѣлѣ приличившагося, не дерзаю. Ибо недовольно того, чтобъ многочадной отецъ, одного только уже сына имѣющ³й на утѣшен³е, лишился и послѣдняго, но чтобъ и онъ погибъ купно со мною. И того ради любезнѣйш³й мой родитель и для меня, и купно со мною умреть. Я тебя лишаю жизни, я старость твою погашаю! Почто ты противъ воли боговъ родилъ меня злополучнаго? Развѣ для сихъ отъ меня плодовъ, которые тебѣ готовятся. Не знаю, младость ли твоя, или старость твоя нещастливѣе. Я въ самой крѣпости силъ моихъ умираю; тебя мучитель живота лишитъ, котораго бы и натура не вдолгѣ потребовала, ежели бы нещаст³е не ускорило и проч.⁴¹)

  

  

  

   Не смотри на с³е, Державнѣйш³й родителю, яко тихимъ и легкимъ шеств³емъ исходимъ въ срѣтен³е твое: творитъ то кротость возрасту и полу нашему приличная, а радость хотѣла бы исполинскимъ поскокомъ ускорити. Аще бо и проч³ихъ всѣхъ, то насъ наипаче ублажаетъ приходъ твой; понеже проч³и Царя своего пр³емлютъ, мы же и родителя нашего объемлемъ. О сладкаго благополуч³я! И кто о немъ достойно изречемъ? Вѣру имѣй намъ, яко тебѣ возврашившуся, возвращаются сердца наша къ намъ. Лучшею самыхъ насъ част³ю, тамо мы доселѣ были, гдѣ не были: тѣломъ въ дому, духомъ же въ странств³и съ тобою пребывали. О которыхъ мѣстахъ твоего путешеств³я сказывала намъ вѣдомость, тамъ всегда и мысли наши. Но не удоволялася любовь умнымъ онымъ видѣн³емъ, невидящи тебе очима тѣлесными, и потому непр³ятно было намъ что либо утѣшен³ю служащее видѣти: не свѣтлы палаты, не веселы вертограды, не сладки трапезы: самое с³е новопрестольнаго града твоего мѣсто дивное, сугуболичное, воднымъ и земнымъ позоромъ очи на себе влекущее, мнилося намъ быти не тое, которое было при тебѣ, и аще бы не имя твое на себѣ имѣло, было бы весьма нелюбое. Едина неложная была утѣха живый образъ твой, прелюбезнѣйш³й братъ нашъ Петръ: въ его лицѣ, аки въ зерцалѣ, самаго тебе видѣли мы, и нѣчто забывали печали нашея. Обаче егожъ безъ родителей стужен³е и с³ю намъ отраду отнимало, и тако все утѣшен³е наше оставалось во ожидан³и; но въ колицѣмъ ожидан³и, довольное искуство имѣемъ, какъ то долг³е часы ожидающимъ бываютъ. Кому бо скорое, а намъ вельми лѣнивое было солнечное течен³е, и двулѣтнее удален³я твоего время вмѣняемъ себѣ за многолѣтнее. Но се уже доспѣло въ конецъ свой желан³е наше! Видимъ возвращенное намъ лице отеческое, и туги преждней забываемъ. Все при тебѣ лучш³й видъ пр³емлетъ, и солнце свѣтитъ веселѣе, и дни осенн³и пр³ятнѣйш³и намъ паче весеннихъ и лѣтнихъ мимошедшихъ: лучи очесъ родительскихъ вся намъ видимая предивнѣ позлащаютъ. Вниди же въ побѣдоносный домъ твой, преопоч³й на престолѣ твоемъ, здравъ, радостенъ, благополученъ. Мы же всеусердно толикаго гостя привѣтствующи, с³е къ Богу (еже и непрестанное намъ есть) возсылаемъ молен³е: да сподобитъ насъ видѣти тебе тако царствующа и побѣждающа въ долг³я лѣта.

  

  

  

   Вселюбезнѣйш³й Государь! Сей вѣнецъ на главѣ Твоей есть слава наша: но Твой подвигъ. Сей Скипетръ есть нашъ покой: но Твое бдѣн³е. С³я Держава есть наша безопасность: но Твое попечен³е. С³я Порфира есть наше огражден³е: но Твое ополчен³е. Вся с³я утварь Царская есть намъ утѣшен³е: но Тебѣ бремя.

   Бремя поистиннѣ и подвигъ! Предстанетъ бо лицу Твоему пространнѣйшая въ свѣтѣ Импер³я, каковую едва ли когда видѣла Вселенная: и будетъ отъ мудрости Твоея ожидать во всѣхъ своихъ членахъ и во всемъ тѣлѣ, совершеннаго соглас³я и благоустройства. Узрити сходящ³е съ небесъ вѣсы правосуд³я, со гласомъ отъ Суд³и неба и земли: да судиши судъ правый, и вѣсы Его да не уклониши ни на шуее ни на десное. Узриши въ лицѣ благаго Бога сходящее къ Тебѣ милосерд³е, требующее, да милостивъ будеши ко вручаемымъ Тебѣ народамъ. Достигнутъ бо престола Твоего вдовицы и сироты, и бѣдные, утѣсняемые во зло употребленною власт³ю, и лицепр³ят³емъ и мздоимствомъ лишаемые правъ своихъ, и вопить не престанутъ, да защитиши ихъ, да отреши ихъ слезы, и да устроиши ихъ вездѣ проповѣдовать Твою промыслительную державу. Предстанетъ и самое человѣчество въ первородной своей и нагой простотѣ, безъ всякаго отлич³я порожден³й и происхожден³й: взирай, возоп³етъ, общ³й Отецъ! на права человѣчества. Мы равно всѣ чада Твои. Никто не можетъ быть предъ Тобою извергомъ, развѣ утѣснитель человѣчества, и подымающ³й себя выше предѣловъ его. Наконецъ благочест³ю Твоему предстанетъ и церковь, с³я мать возродившая насъ духомъ, облеченная во одежду обагренную кров³ю единороднаго Сына Бож³я. С³я Августѣйшая дщерь неба, хотя довольно для себя находитъ защиты въ единой главѣ своей Господѣ нашемъ ²исусѣ Христѣ, яко огражденная силою Креста Его; но и къ Тебѣ, Благочестивѣйш³й Государь, яко къ первородному Сыну Своему, простретъ она свои руки, и ими объявъ, Твою любезнѣйшую выю, умолять не престанетъ, да сохраниши залогъ вѣры цѣль и невредимъ: да сохраниши не для себя токмо, но паче да явиши собою примѣръ благочест³я: и тѣмъ да заградиши нечестивыя уста вольнодумства, и да укротиши злый духъ суевѣр³я и невѣр³я.

   Но съ Ангелами Бож³ими не усумнятся предстать и духи злобы. Отважатся окрестъ престола Твоего пресмыкатися и ласкательство, и клевета, и пронырство, со всемъ своимъ злымъ порожден³емъ: и дерзнутъ подумать, что, аки бы, подъ видомъ раболѣпности, можно имъ возодладать Твоею прозорливост³ю. Откроетъ безобразную главу свою мздоимство и лицепр³ят³е, стремясь превратить вѣсы правосуд³я. Появится безстыдно и роскошь со всѣми видами нечистоты, къ нарушен³ю святости супружествъ, и къ пожертвован³ю всего единой плоти и крови, въ праздности и суетѣ.

   При таковомъ злыхъ полчищъ окружен³и, объимутъ Тя истина и правда и мудрость и благочест³е, и будутъ охраняя державу Твою, вкупѣ съ Тобою желать и молить, да воскреснетъ въ Тебѣ Богъ, и расточатся врази Твои. ⁴²).

  

  

   Прошу только одного слова; дождусь ли того когда? Или вѣчно мнѣ быть въ страхѣ, мучен³и, и молчать? Ахъ! Циней, сердца своего болѣе я удержать не могу; горесть онаго наконецъ изливается. Жалобы и слезы есть послѣдняя отрада нещастныхъ; ежели ты не хочешь самъ подать мнѣ утѣшен³я; но по крайней мѣрѣ не отнимай сего послѣдняго облегчен³я въ моей печали.

   Люблю тебя, сладко мнѣ и теперь твое воспоминан³е; тщетно я старалась истребить къ тебѣ мою любовь, всѣ пролитыя мною слезы не могли ее угаситъ, Прости мнѣ, естьли я похищаю у тебя минуты, въ которыя могъ бы ты вкушать сладкое восхищен³е въ объят³яхъ другой любовницы; но можно тебѣ оставить и для меня минуту. Я имѣю право сего отъ тебя требовать: увы! сколь великою цѣною пр³обрѣла я с³е право: оное стоитъ спокойств³я моей жизни. Не можно тебѣ того забыть; день, котораго я не могла сдѣлать для тебя пр³ятнѣйшимъ, хотѣла бы я исключить изъ числа дней моей жизни. Судьбы своей искала я въ твоихъ глазахъ, читала въ нихъ свою радость и печаль, жизнь и смерть. Въ воздаян³е толикой любви, о Циней! Прошу у тебя одной минуты, одного вздоха.

   Не бойся взглянуть на с³е письмо; и чего тебѣ бояться отъ любовницы, которая тебя обожаетъ? Не буду жаловаться на твою невѣрность, не отягчу тебя клятвами оставленной любовницы. Какъ могу я тебя проклинать? тебя, которой одинъ можетъ сдѣлать меня щастливою......

   Сладкая и лестная надежда! Ты исчезла; но любовь со мною осталась. С³я любовь разлилась по всей моей крови, она течетъ въ каждой каплѣ слезъ моихъ, живетъ въ каждомъ вздохѣ.... Дай мнѣ жаловаться, дай мнѣ омокать перо мое во слезахъ, дай мнѣ начертать трепещущею рукою, чѣмъ сердце мое наполнено. Горести цѣлаго года собрались въ семъ удрученномъ сердцѣ, оно бѣдное не можетъ болѣе сдержать сего бремени; такъ, цѣлой годъ уже тому, какъ нещастная Клеона заблуждаетъ въ сей пустыни. Желаю, страшусь, надѣюсь, отчаяваюсь.....

   Не знаю, живъ ли ты? Ахъ! ежели ты и живъ; но Клеона забвен³ю предана...... Какое участ³е живымъ съ мертвыми, щастливому съ безщастнымъ? можетъ быть повиновался ты повелѣн³ю жестокосердой своей матери; можетъ быть вкушаешь во объят³яхъ щастливѣйшей любовницы..... Циней, да будетъ благополучно новое твое сочетан³е! не прошу тебя, чтобъ ты возвратился въ мои объят³я, буде почитаешь, что единая любовь недовольна сдѣлать тебя щастливымъ; но я, что тебѣ могу представить, кромѣ горячности, кромѣ любви?...

   Не прошу, чтобъ ты возвратился въ мои объят³я! Что я сказала бѣдная? Солгала и слезы мои за то меня наказуютъ.... Циней! я всего лишилась, чести, покоя, друзей, родителей; возврати мнѣ мое сердце, и все ко мнѣ возвратится. Но естьли должно мнѣ тебя отрещись, то отрицаюсь щаст³я, надежды, жизни.... И что я буду дѣлать въ свѣтѣ, гдѣ Циней живетъ не для меня? увы! Для чего ты меня любилъ? Но ты любилъ; наши родители и сами небеса, согласовали любви нашей. Уже Гименъ возжигалъ брачный свѣтильникъ, уже олтарь былъ уготованъ, намъ позволено было желать и надѣяться.....Но сколь кратка была с³я надежда! Сколь опасна для моей невинности! Сколь бѣдственна моему покою! День щаст³я наступаетъ.... О горькое воспоминан³е! Лейтеся слезы; прекраснѣйш³й день моей жизни обратился въ ненастный день бѣдств³я.... Жестокой случай погасилъ внезапу брачный свѣтильникъ и низвергъ съ головы моей вѣнецъ брака. Восторгъ, весел³е, щаст³е, все сокрылось..... О какъ скоро ты исчезло сладкое и нѣжное упражнен³е мыслей! Весенн³е дни моей жизни, въ какую ужасную темноту вы погрузились! Одна минута премѣнила въ страшную пустыню сей рай весел³я и утѣхъ, гдѣ мысли мои сладостно заблуждали.... Любовь!.... Увы! Отъ нея ожидала я своего блаженства; любовь низвергла меня въ бездну стыда и отчаян³я. Тщетно я ищу утѣшен³я, утѣшен³е далеко отъ меня убѣгаетъ, воспоминан³е минувшаго благополуч³я больше растравляетъ мои раны. Возвожу орошенные глаза слезами къ сей высотѣ, съ которой я низпала, и не вижу кромѣ пропасти, въ которой погребенна пребываю, и пр. ⁴³).

  

  

  

   По какой причинѣ, Меценатъ, никто тобою част³ю доволенъ не бываетъ, которую онъ либо самъ себѣ но своему разсужден³ю набралъ, либо судьба ему опредѣлила? Для чего всякъ другихъ нещастливѣе себя почитаетъ? О коль благополучны купцы! говоритъ воинъ, лѣтами отягченный, у котораго уже всѣ члены отъ многаго труда разслаблены. Напротивъ того купецъ полуденными вѣтрами носимый по морю: военная служба лучше. Ибо что? сражаются: во мгновен³е ока или скорая тебя смерть постигнетъ, или радостную одержишь побѣду. Искусный въ правѣ и законахъ, когда въ куроглашен³е требующ³е его совѣтовъ въ двери стучатся, хвалитъ земледѣльца; а сей, давъ поруки, изъ села во градъ влекомый, воп³етъ: одни градск³е жители благополучны. Прочихъ симъ подобныхъ жалобъ толь много, что исчислен³е оныхъ можетъ утомить и говорливаго Фаб³я. Но чтобъ тебя не задержать, послушай, къ чему моя рѣчь клонится. Естьли бы какой богъ сказалъ: я ваши желан³я исполню; ты, воинъ, будь купцомъ; а ты, стряпч³й, селяниномъ. Вы отсюда, а вы оттуда, получивъ перемѣну своихъ состоян³й, отходите. Ну! что медлите? Нѣтъ; не захотятъ. Вить имъ дозволяется быть благополучными? Льзя ли, чтобъ Юпитеръ по справедливости на нихъ не вспылилъ, и обѣ щеки надувъ, не сказалъ бы, что онъ впредь уже не будетъ такъ милостивъ, чтобы къ прошен³ю ихъ преклонять ухо. Впрочемъ, чтобы мнѣ сего, какъ будто шутокъ смѣхомъ не представлять; хотя и въ смѣхъ говоришь правду, что препятствуетъ? Такъ какъ ласковые учители ребятамъ даютъ пирожки, чтобы скорѣе азбуку выучили. Однако мы оставимъ шутки, станемъ дѣло говорить. Тотъ, кто твердую землю тяжкимъ разсѣкаетъ раломъ, и сей обманомъ живущ³й корчемникъ, также воинъ и пловцы, дерзостно всѣ моря обтекающ³е, говорятъ: что они съ тѣмъ намѣрен³емъ трудъ сей претерпѣваютъ, чтобы пр³обрѣвъ себѣ довольное пропитан³е, въ старости дни свои спокойно и безпечально провождать могли; и представляютъ въ примѣръ маленькаго трудолюбиваго муравья, который ртомъ своимъ все, что можетъ, волочетъ, и въ собираемую кучу кладетъ, разсуждая и промышляя о будущемъ. Но лишь только водолей подастъ печальный видъ къ концу обратившемуся году, то уже онъ никуды не выпалзываетъ, и благоразумно пользуется тѣмъ, что прежде собралъ: а тебя ни чрезмѣрный жаръ, ни зима, ни огнь, ни море, ни оруж³е, отъ корысти отвратить не могутъ; всѣ бѣды презираешь, лишь бы только тебя никто богатѣе не былъ. Что пользуетъ, когда въ вырытой тайно землѣ со страхомъ погребаешь несмѣтное множество серебра и золота? А ежели оное разочтешь, сойдетъ на бѣдной пѣнязь. Но естьли того не будетъ, что утѣхи въ собранной кучѣ? Хотя бы на твоемъ гумнѣ по сту тысячъ мѣръ хлѣба молотили; однако твое чрево не болѣе вмѣститъ моего. Такъ какъ будучи слугою, ежели бы ты мѣшокъ съ хлѣбами своего хозяина на плечахъ несъ, не больше получишь, какъ тотъ, которой не несъ ничего. Или что разности живущему въ предѣлахъ естества взорать сто четвертей земли или тысячу? Но пр³ятно изъ великой кучи брать. Когда намъ изъ малой столькоже брать можно, то для чего ты свои житницы предпочитать будешь нашимъ кошамъ? Такъ какъ естьли бы тебѣ стаканъ или кружка воды надобны были, и ты бы сказалъ, я лучше изъ большой рѣки, нежели изъ сего малаго источника, столькоже почерпнуть хочу. Изъ чего бываетъ, что ежели кто изобил³емъ больше потребнаго наслаждаться желаетъ, тѣхъ быстрый Афидъ оторвавъ купно со брегами уноситъ. А кто столько требуетъ, сколько надобно, тотъ ни мутной съ иломъ воды но черпаетъ, ни жизни въ водахъ не лишается, и проч.

  

  

  

   Несчетныхъ страстей рабы! отъ дѣтства до гроба

   Гордость, зависть мучитъ васъ, лакомство и злоба.

   Съ самолюб³емъ вещей тщетныхъ гнусна воля;

   Къ свободѣ охотники, впилась въ васъ неволя.

   Такъ какъ легкое перо, коимъ вѣтръ играетъ,

   Летуча и различна мысль ваша бываетъ.

   То богатства щаст³е, то деньги мѣшаютъ,

   То грусно быть одному, то люди скучаютъ;

   Не знаете сами, что хотѣть; теперь тое

   Хвалите, потомъ с³е, съ мѣста на другое

   Перебѣгая мѣсто; и что паче дивно,

   Вдругъ одно желан³е другому противно.

   Малый въ лѣто муравей потѣетъ, томится,

   Зерно за зерномъ таща, и наполнять тщится

   Свой амбаръ; когда же м³ръ унывать безплоденъ

   Мразами начнетъ, съ гнѣзда станетъ неисходенъ.

   Въ зиму наслаждаяся тѣмъ, что нажилъ лѣтомъ,

   А вы, что мнитесь ума одаренны свѣтомъ,

   Въ темнотѣ вѣкъ бродите; не въ время прилѣжны,

   Въ не нужномъ потѣете, а въ потребномъ лежни.

   Коротокъ жизни предѣлъ, велики затѣи,

   Своей сами тишинѣ глупые злодѣи,

   Состоян³емъ своимъ всегда недовольны.

   Купецъ, у кого амбаръ и сундуки полны

   Богатствъ всякихъ, и можетъ жить себѣ въ покоѣ

   И въ довольствѣ, вотъ не спитъ и мыслитъ иное,

   Думая, какъ бы ему сдѣлаться судь³ою:

   Куды де хорошо быть въ людяхъ головою.

   И чтятъ тебя, и даютъ; постою не знаетъ;

   Много ль мало лъ, для себя всегда собираетъ.

   Ставъ судьею, ужъ купцу не мало завидитъ,

   Когда по нещаст³ю пусто въ мѣшкѣ видитъ,

   И слыша просителей у дверей вздыхати,

   Долженъ встать невыспавшись съ теплыя кровати:

   Боже мой! говоритъ онъ, что я не посадской?

   Чортъ бы взялъ и чинъ и честь, въ коихъ животъ адской.

   Пахарь соху ведучи, иль оброкъ щитая,

   Не однажды привздохнетъ, слезы отирая:

   За что де меня Творецъ не сдѣлалъ солдатомъ?

   Не ходилъ-бы въ сѣрякѣ, но въ платьѣ богатомъ.

   Зналъ бы лишъ одно ружье свое да капрала,

   На правежѣ бы нога моя не стояла,

   Для меня бъ свинья моя только поросилась,

   Съ коровы мнѣ бъ молоко, мнѣ бъ куря носилась;

   А то все прикащицѣ, стряпчицѣ, Княгинѣ

   Понеси на поклонъ, а самъ жирѣй на мякинѣ.

   Пришолъ поборъ, пахаря вписали въ солдаты,

   Не однажды дымныя вспомнитъ ужъ палаты,

   Проклинаетъ жизнь свою въ зеленомъ кафтанѣ,

   Десятью заплачетъ въ день по сѣромъ жупанѣ:

   Толь не житье было мнѣ, говоритъ, въ крестьянствѣ?

   Правда, тогда не ходилъ я въ такомъ убранствѣ;

   Да лѣтомъ въ подклѣтѣ я, на печи зимою

   Сыпалъ, въ дождикъ изъ избы я вонъ ни ногою;

   Заплачу подушное, оброкъ господину,

   Какую жъ больше найду я тужить причину!

   Щей горшокъ, да самъ большой, хозяинъ я дома,

   Хлѣба у меня чрезъ годъ, а скотамъ солома.

   Дальна ѣзда мнѣ была съѣздишь въ торгъ для соли,

   Иль въ праздникъ пойти въ село, и то съ доброй воли:

   А теперь чортъ не житье, волочись по свѣту,

   Все бы рубашка бѣла, а вымыть чѣмъ нѣту;

   Ходи въ штанахъ, возися за ружьемъ пострѣлымъ,

   И гдѣ до смерти всѣхъ бьютъ, надобно быть смѣлымъ;

   Ни выслаться нѣкогда, часто нѣтъ, что кушать,

   Наряжать мнѣ все собой, а сошерыхъ слушать.

   Чернецъ тотъ, кой день назадъ чрезмѣрну охоту

   Имѣлъ ходить въ клабукѣ, и всяку работу

   Къ церкви легку оказывалъ, прося со слезами,

   Чтобъ и онъ съ небесными былъ въ щотѣ чинами,

   Сего дня не то поетъ, радъ бы скинуть рясу

   Скучили ужъ сухари, полетѣлъ бы къ мясу:

   Радъ къ чорту съ товарищи, лишь бы бѣльцомъ быти,

   Нѣтъ мочи ужъ Ангеломъ въ слабомъ тѣлѣ слыши.

   (и проч.)

  

  

   За излишество Хрисиппъ пищи суетится,

   Собирая, чѣмъ бы жить, что за нимъ тащится

   Дряхла жена и дѣтей куча малолѣтныхъ,

   Что тѣ суть его трудовъ причина примѣтныхъ.

   Да не то; ужъ сундуки мѣшковъ не вмѣщаютъ,

   И въ нихъ уже ржавыя почти истлѣваютъ

   Деньги; а всей у него родни за душою

   Одинъ лишъ внукъ, да и тотъ гораздо собою

   Не убогъ, дѣда хотя убожѣе вдвое.

   Скупость, скупость Хрисиппа мучитъ, не иное;

   И прячетъ онъ и копитъ денежныя кучи,

   Думая, что изъ большой пр³ятно брать кучи.

   Но естьли изъ малой я своей получаю

   Сколько нужно, для чего большую, не знаю,

   Предпочитаетъ? Тому подобенъ мнѣ мнится

   Хрисиппъ, кто за чашею одною тащится

   Воды на пространную рѣку, хотя можетъ

   Въ ручейкѣ чисту достать. Что ему поможетъ

   Излишность, когда рѣка, берегъ подъ ногами

   Подмывъ съ пескомъ него покроетъ струями (и пр.)

  

  

  

   Но что? Польша подъ Хоругв³ю Костюшки дерзаетъ оскорблять Повелительницу свою? Дерзаетъ татьски убивать сыновъ ея? Дерзаетъ угрожать рушен³емъ Посполитымъ? - Суворовъ, рекла Екатерина, накажи! - Какъ бурный вихрь взвился онъ отъ стрегомыхъ имъ границъ Турецкихъ; какъ соколъ низпалъ на добычу. Кого увидѣлъ - расточилъ; кого нашелъ - побѣдилъ; въ кого бросилъ громъ - истребилъ. Пала Прага - изгладилось отъ лица земли Королевство Польское - было - и нѣтъ!- Европа содрогнулась - Княжество Литовское влилось въ Росс³ю и составило двѣ ея Губерн³и: - се Екатерина! - Но воззримъ съ благоговѣн³емъ на ея образъ; изочтемъ, естьли возможно, прекрасныхъ свойствъ ея сокровища. - Сановитый ростъ являлъ Царицу; велик³я небеснаго цвѣта очи - проницан³е и милость; отверстое чело - престолъ ума; полныя руки - щедроты символъ: осанка, поступь, гласъ - премудрости богиню. Во всѣхъ движен³яхъ ея видима была величественная непринужденность; въ украшен³яхъ простота; во вкусъ изящность. Во всѣхъ разсужден³яхъ обитало особенное свойство сладостнаго убѣжден³я; въ глаголахъ Аттическая соль, Латинская краткость, Славенское велинолѣп³е. Какая въ велѣн³яхъ кротость! Капая нѣжность въ привѣтств³яхъ! Какая въ ожидан³и терпѣливость! - Повелѣвая, казалась просящею; даруя - одолженною; наставляя - пр³емлющею совѣты. Гнѣвъ Ея былъ тайна кабинета; милость - обрадованныхъ гласъ трубный. Никогда велич³е не являлось съ благодуш³емъ подобнымъ; ни единый изъ Монарховъ толикаго уважен³я, ни едина изъ царицъ толик³я любви не привлекала. Когда окруженная блистательнымъ дворомъ своимъ являлася собран³ю чиновъ, всякъ мнилъ тогда видѣти святая святыхъ. Когда принимала пословъ въ облечен³и Императорскаго велелѣп³я, казалась окруженною и благост³ю небесъ, и священнымъ ужасомъ силы, могущества и власти, въ единой Ей совокупленныхъ, и отъ единыя происходящихъ. Когда удостоивала кого своей бесѣды, велич³е слагала, робѣющаго ободряла, скромную нужду предваряла, самые недостатки вѣщающаго Ей не примѣтившею казалась. - Титло человѣка всегда предшествовало въ понят³яхъ Ея титлу Самодержца. Нарицан³е Росс³янъ чадами - именован³ю подданнаго; любовь ихъ - повиновен³ю предпочитала. Стражу свою въ сердцахъ народныхъ - славу въ блаженствѣ ихъ поставляла. Въ наградахъ щедра - какъ мать природа; въ наказан³яхъ милостива - яко отецъ небесный. - Колико нещастныхъ, коихъ злодѣян³я умѣли прогнѣвить ангельское Ея сердце, оставлены были грызен³ю совѣсти, или естественному постижен³ю смерти, безъ утвержден³я Ею осудившаго ихъ приговора! Колико благополучныхъ, кои немощи ради человѣческой извинены были. Колико таковыхъ, которые исправлен³емъ погрѣшностей своихъ паки сердце Ея къ себѣ приклонили! Отъ самаго вступлен³я своего на престолъ сохранила она равномѣрный блескъ славы до послѣдняго дня своея жизни: никогда не изнемогла въ превратностяхъ фортуны; никогда въ неудачахъ своенрав³я не оказала; даже въ болѣзненныхъ припадкахъ ни жалобъ, ни унын³я не изъявила. Отягчена будучи игомъ правлен³я толь обширной державы, никогда бременемъ своимъ нескучала; никогда многозаботливымъ течен³емъ онаго не затруднялась. Будучи осторожна, никогда тщетнымъ сомнѣн³емъ сердца своего не терзала; благонадежна - никогда неослабила престола своего безопасности. Любя людей, всегда имъ недовѣряла; - недовѣряя - никогда любви своей къ нимъ не уменьшила! - Таковыми ограждена. правилами всегда была одинакова, премудра, велика; всегда себѣ единой подобна. Подражая Высочайшему Существу, въ соцарствован³е съ собою посадила правду; подпорами престола своего милость и судъ поставила; безпристраст³е мѣриломъ всѣхъ своихъ дѣян³й учинила. Любя во всемъ изящное, не обременяла себя маловажными дѣлами; любя правосуд³е, не терпѣла самовласт³я преимуществъ; любя человѣковъ, гнушалась тайныхъ доносовъ, и сихъ толико же подлыхъ, колико и злостныхъ изверговъ, кои изъ заугла наносятъ согражданамъ своимъ въ тылъ удары. Она считала ихъ пружиною правлен³я малоумнаго и вкупѣ жестокаго, которое развращаетъ одну для погибели другой согражданъ половины; которое сыну на отца, женѣ на мужа, брату противъ брата, другу на друга даетъ кинжалъ; которое награждаетъ для того клевету, чтобъ не воздать заслугамъ; которое утѣшается исчислен³емъ наказанныхъ мнимовиновныхъ, отвращаясь внушен³я несравненнаго удовольств³я награждать добродѣтель; которое мнитъ быть правосуднымъ, наказуя безъ суда; мнитъ быть проницательнымъ, видя глазами чудовищнаго клеветника; которое наконецъ усмотря себя обманутымъ, терзается раскаян³емъ, и на оскорбленнаго напрасно подданнаго незазорными очами взирать не смѣетъ (и проч.)