е,
жившие в Персии, обязывались весь шелк, собираемый в персидских областях,
доставлять исключительно на русские рынки. Нащокин заботился также и о
заведении русского флота. Неблагоприятные обстоятельства помешали русским
овладеть прибалтийскими провинциями в царствование Алексея Михайловича;
первый русский корабль назначен был для Востока, для Каспийского моря,
для Волги. Знаменитый "Орел" был сожжен казаками Разина; но мысли о заведении
флота нельзя было истребить; она приведена в исполнение Петром.
Скажем и о Матвееве. Матвеев подобно Нащокину понимал ясно новые потребности
государства и стремился удовлетворить их. Что всего было важнее в обоих
этих людях, так это то, что они умели показать превосходство просвещения
на самих себе. Ордин-Нащокин был человеком высокой нравственности; до нас
дошла грамота, в которой царь жалует его местом и при этом, после подвигов
гражданских, вычисляет его высокие христианские подвиги; со службою государственною
он умел соединить служение страждущей меньшей братии. Окончив государственную
деятельность, Ордин-Нащокин постригся в монахи, но и здесь показал он,
как понимал обязанности инока христианского: он завел больницу, приставил
к ней монахов и сам служил больным. О Матвееве отзываются иностранцы, что
человек, которого народ называет своим отцом, выше всякой похвалы. Матвеев
показал свой ясный взгляд, свою энергию в военной и гражданской службе;
он пользовался неограниченною доверенностию царя Алексея Михайловича, участвовал
с пользою почти во всех важнейших делах его царствования; а известно, что
это царствование было обильно важными явлениями.
Матвееву Московское государство обязано было устроением отношений между
Великороссиею и Малороссиею; он часто бывал в Малороссии, знал природу
страны и был способен определить ее отношения к Великой России. Столь же
велики заслуги его и на поприще дипломатическом; занимаясь отношениями
европейскими, он подобно Нащокину не спускал глаз с Востока, завел сношения
с Китаем, пославши туда переводчика Спафари; наказ, данный Спафари Матвеевым,
показывает всего лучше ясный взгляд этого государственного человека. Но
кроме того, деятельность Матвеева важна и в других отношениях. По отзыву
иностранцев, он был образованнейший человек из своих современников, старался,
чтобы и сын его был также образован; он первый украсил свой дом произведениями
искусств; у Матвеева у первого рушилась преграда, отделявшая дотоле семейство
хозяина от гостей; к нему собирались не для одних только пиров, но и для
умной, трезвой беседы, и в этих беседах принимала участие хозяйка дома,
жена Матвеева; девушка, воспитанная в доме Матвеева, перешла отсюда на
престол. Легко понять, как она могла действовать на быт при дворе. Но этот
быт долженствовал измениться еще и прежде вследствие сильного влияния,
которое имел Матвеев, как друг царя. До нас дошло письмо Алексея Михайловича
к Матвееву. "Приезжай поскорее,- пишет царь,- мои дети осиротели без тебя,
мне не с кем посоветоваться".
И мы не можем не заметить плодов этого влияния: мы видим большую перемену
в быте двора, которая объясняет нам воспитание и деятельность Петра. Явление
сестры его Софии также объясняется отсюда: София воспитана уже совершенно
иначе, нежели прежние царевны, затворницы в своих теремах; следовательно,
явление Софии объясняется из тех же причин, как и явление Петра, и оба
явления объясняют друг друга. Все уже носит характер новый, все показывает
важные преобразования, которые явились прежде преобразований Петровых и
которые объясняют их.
Такова была деятельность трех первых государей новой династии, имевшая
место в продолжение XVII века. Здесь, на границе двух эпох, двух столетий,
нам должно остановиться. Но мы не можем не сказать несколько слов о том
отношении, которое имеет настоящий порядок вещей к этим двум эпохам. Мы
видели, какв продолжение XVII века являлись громкие требования преобразования,
требования просвещения, науки для обороны веры, для улучшения нравственности.
В XVIII веке этим требованиям старались удовлетворить. Наука, просвещение
были утверждены и в наш век принесли свой необходимый плод - народное самопознание.
Теперь бесспорно самопознание является для нас одною из первых потребностей.
Теперь признано, что интерес отечественной истории стал главным интересом
нашей ученой литературы; мы видим, как постоянно новые таланты посвящают
себя занятию отечественною историею; видим, как со всех сторон обширного
отечества собираются памятники, которые должны уяснить наше прошедшее.
Вот плоды деятельности XVII и XVIII веков. Но самопознание по природе своей
не исключительно, не односторонне, требует всех знаний, утверждается на
них, питается ими. Теперь, при этом стремлении к самопознанию, не может
быть спора об отношениях XVII и XVIII веков к векам предшествовавшим, XIX
век показал отношение их; плод науки, просвещения - самопознание народное
- соединяет древнюю и новую Россию.
Но стремление к просвещению явилось не в XVII только веке, оно явилось
гораздо прежде. Священное предание о необходимости просвещения звучит из
глубины XII века; оно пришло не из чужа: оно пришло вместе со светом божественной
истины и из века в век передавалось оно как завет от предков к потомкам.
Когда только еще образовалось русское общество, когда части его находились
еще в брожении и борьбе - тогда в тесной келий монастыря началась наша
летопись, и вот летописец, начав рассказ о том, как пошла Русская земля,
как образовалось русское общество, на первых страницах своего труда написал
эти простые, но бессмертные слова: "Велика бывает польза от учения книжного".
Вот священный завет, полученный нами от предков, и историк русский XIX
века, если хочет быть верен своему народу, своей истории, должен повторить
слова летописца XII века: велика бывает польза от учения книжного и велика
бывает польза от народного самопознания.