Главная » Книги

Тихомиров Павел Васильевич - Странная философия

Тихомиров Павел Васильевич - Странная философия


  
   Тихомиров П. В. Странная философия. [Рец. на:] Герасимов Н. Философия сознания бытия бесконечного. М., 1898 // Богословский вестник 1898. Т. 4. No 10. С. 103-115 (2-я пагин.).
  

Странная "философ³я".

(Критическая замѣтка).

  

Н. Герасимовъ, Философ³я сознан³я быт³я Безконечнаго. Москва. 1898 г. Стр. 166.

   Г. Герасимовъ во введен³и къ своей небольшой книжкѣ не указалъ точно ни предмета, ни задачи своей работы. Громкое заглав³е книжки далеко не точно соотвѣтствуетъ ея содержан³ю. Ближайшее-же ознакомлен³е съ послѣднимъ показываетъ, что авторъ трактуетъ главнымъ образомъ о психологическихъ и нравственныхъ услов³яхъ богопознан³я или, точнѣе сказать, - богосознан³я и о нѣкоторыхъ другихъ матер³яхъ, близко соприкосновенныхъ съ этимъ предметомъ, a также и имѣющихъ къ нему довольно случайное отношен³е. Это - въ своемъ родѣ "взглядъ и нѣчто". Неопредѣленностью задачи, повидимому, обусловлена и случайность плана. Книжка состоитъ изъ пяти главъ. Въ 1-ой главѣ авторъ своей темой почему-то избралъ "значен³е философ³и Спинозы" (стр. 21-43) и, стараясь оградить эту философ³ю отъ различныхъ недоразумѣн³й и упрековъ, въ заключен³е приглашаетъ своихъ читателей,- "озлобленныхъ и ненавистниковъ, насквозь проникнутыхъ грубыми земными влечен³ями, эгоизмомъ и холодной разсчетливостью," - "отпустить заблужден³я душѣ Спинозы, кроткой и свѣтлой, возлюбившей Бога" (стр 43)... 2-я глава (стр. 43-63) надписываотся: "Познаван³е". Здѣсь авторъ сначала утверждаетъ, что задача философскаго познан³я "состоитъ не въ томъ, чтобы построять истины, но чтобы понягь, уразумѣть истины самосущ³я" (стр. 43); что ,,познан³е совершается процессомъ претворен³я самосущихъ истинъ въ неотдѣлимый элементъ душевнаго быт³я" и есть "присвоен³е субъективному духу идеальной сущности, разумодѣйствительности" (стр. 44); a затѣмъ, поговоривъ о задачахъ философ³и, о критицизмѣ и т. п., указываетъ значен³е идеи Божества или познан³я (стр. 57 и сл.). 3-я глава (стр. 61-93) трактуетъ "сознан³е быт³я Бога" и образуетъ главное ядро книжки. 1-я глава (94-136) подписывается: "Путь жизни". Содержан³е ея - довольно неопредѣленно: здѣсь говорится о задачахъ цѣлесообразнаго психологическаго изслѣдован³я (стр. 94 и слѣд.). о нравственномъ назначен³и человѣка (стр. 109 и слѣд.), о цѣляхъ жизни (стр. 120 и слѣд.), о человѣческой грѣховности и отношен³и Бога къ людямъ (стр. 127 и слѣд.), въ заключен³е - призывъ къ усвоен³ю нац³ональной русской культуры и нац³ональнаго м³ровоззрѣн³я (стр. 136). Съ подобнымъ-же неопредѣленно-разнообразнымъ содержан³емъ и 5-ая глава: "Великое возлюблен³е" (стр. 137-166). Открывается она изложен³емъ фантастической, будто-бы "старинной", но, кажется, нигдѣ на самомъ дѣлѣ не существующей легенды о "чудномъ царствѣ мечты", гдѣ "царитъ свѣтлая непорочная Дѣва, чистая и святая Истина", объ "улыбкѣ м³ра", о томъ, какъ "что-то страстное, человѣческое шевельнулось въ этой Дѣвѣ, и поцѣловала она съ великой жалостью и великой любовью жаждущихъ ея людей, которыми оказываются... философы (стр. 137-138): затѣмъ идетъ рѣчь о любви божественной (стр. 139-140), о супружеской любви, съ ея радостями и горестями (стр. 141 и сл.), о человѣчности (стр. 117-149), о сострадан³и и т. п. При такой многопредметности содержан³я, граничащей съ совершенной безпредметностью, книгу г. Герасимова, конечно, очень трудно представить въ краткомъ и наглядномъ изложен³и. Поэтому мы и ограничимся сдѣланнымъ приблизительнымъ указан³емъ ея довольно случайнаго содержан³я. Задачей-же настоящей замѣтки мы ставимъ познакомить читателей съ литературнымъ характеромъ этого произведен³я и съ сущностью предлагаемой въ немъ "философ³и".
   При чтен³и книги г. Герасимова прежде всего бросается въ глаза, какъ первая особенность, ея весьма приподнятый, патетическ³й тонъ. Трудно найти страницу которая содержала бы въ себѣ спокойное разсужден³е безъ цвѣтовъ краснорѣч³я, восклицан³й и вопросовъ многоточ³й и т. п. При этомъ авторъ обнаруживаетъ большую склонность къ туманнымъ и мало понятнымъ фразамъ. Вотъ взятый наудачу образчикъ изложен³й г. Герасимова,- рѣчь идетъ о значен³и философ³и: "Въ минуты необычнаго напряжен³я душевныхъ силъ, въ эти рѣдк³я минуты, когда растворяется душа, являя свое сокровенное, она вся загорается однимъ страстнымъ порывомъ познан³я, однимъ вопросомъ къ вѣчности: въ эти мгновен³я человѣкъ теряется для обыденной шумной площади жизни, уходитъ въ себя, открывается себѣ въ чистой сущности своего быт³я, сознается собою, какъ объектъ вышняго воздѣйств³я, какъ живая духовная единица, какимъ-то особеннымъ образомъ близкая къ истинамъ м³ра... Философское томлен³е духа есть самое сильное душевное движен³е, влечен³е страстное и мучительное,- тоска вопрошен³я, но оно приводитъ къ такому чистому наслажден³ю, къ такому душевному покою и ясности, которыя можетъ дать только безконечный источникъ, живой ключъ философ³и, бьющ³й изъ горнихъ высотъ вѣчности" (стр. 3). Или еще: "Въ великомъ безум³и человѣческой мудрости вознесена человѣческая личность и содѣяна она въ мѣру и разумъ м³ру; и въ своей не малой гордости безумство мудрости не видитъ всей пустоты и ничтожества человѣческой личности безъ ос³ян³я ея вѣчной истиной. Но мудрость смирен³я приступила къ тайнѣ и, воспр³явъ ее, возс³яла въ истинѣ, ибо тайна м³ра изъ вѣка явное с³ян³е въ немъ отъ быт³я Бога... Душа познала быт³е своего Бога, - и какъ-же было не узнать ей, какъ не понять, отчего такою зарею безконечнаго вѣдѣн³я загорается быт³е, отчего такою ясною улыбкой (у автора вообще улыбка - одинъ изъ любимыхъ образовъ) переливается жизнь и такая глубокая радость въ тишинѣ и ясности вѣчности" (стр. 74). И въ такомъ тонѣ, безъ преувеличен³и говоримъ,- написана вся книга. Есть, конечно, любители подобнаго чтен³я; но нельзя сказать, чтобы обыкновенному серьезному читателю оно могло быть пр³ятно.
   Вторая, тоже рѣзко бросающаяся въ глаза, особенность изложен³я г. Герасимова есть бранчивость и довольно неумѣстныя инсинуац³и по адресу разномыслящихъ - и часто совершенно понапрасну. Напримѣръ, авторъ вдругъ почему-то вздумалъ отрицать значен³е философской терминолог³и и критики понят³й, въ точности которыхъ между тѣмъ всяк³й серьезный мыслитель видитъ одинъ изъ главныхъ залоговъ плодотворности философской работы: и вотъ онъ заподозрѣваетъ несогласныхъ съ нимъ философовъ во враждѣ къ религ³и и философ³и: "въ человѣчески-несовершенныхъ наименован³яхъ вѣчныхъ истинъ, говоритъ онъ, для философа (разумѣется философъ Герасимовскаго типа), только ключи познан³я, открывающ³е сферы безконечнаго быт³я... Есть однако много людей, которымъ доступны одни только эти наименован³я и совершенно закрыта стоящая за ними безконечная сущность. Въ истинахъ м³ра имъ непонятенъ духовный блескъ вѣчной красоты, заставляющ³й сердце сжиматься въ тайной и глубокой радости о близости вѣковѣчнаго. Обыкновенно это - та категор³я людей, для которыхъ и вся область религ³ознаго и философскаго познан³я представляется пустою и безсодержательною, даже ложною въ самомъ своемъ основан³и". Такими людьми y г. Герасимова оказываются философы, признающ³е, во-первыхъ, необходимость критики познан³я и, во-вторыхъ,- законность философскихъ традиц³й (стр. 4-5), т. е. какъ разъ самые лучш³е представители здоровой философской мысли. Или, напримѣръ, справедливо указывая односторонность исключительно механическаго м³ровоззрѣн³я, авторъ обвиняетъ,- разумѣется, незаслуженно,- всю т. н. научную философ³ю въ недобросовѣстности, эгоизмѣ и жаждѣ популярности: "было-бы только заблужден³емъ, говоритъ онъ, думать, что этимъ людямъ нужна истина, хотя они обыкновенно и очень много говорятъ о ной. Она вовсе не нужна имъ, ибо имъ важно только утвержден³е своихъ теор³й: они просто не понимаютъ ее, не понимаютъ ея великой сущности. Что для взыскующихъ духомъ - борьба, мученье, свобода, побѣда... (слѣдуетъ еще нѣсколько подобныхъ-же ничего не значущихъ образовъ), то для "научно настроенныхъ" умовъ только безразличные предметы собесѣдован³я, внѣшн³е ярлычки, указывающ³е на принадлежность къ избраннымъ (?!), нѣкоторый дипломъ на возвышен³е надъ невѣжественными массами...... они только себя возлюбили, a вся ихъ работа, все ихъ служен³е проникнуто только жаждой признанности, популярности, земной ничтожной славы" (стр. 7)... Въ другомъ мѣстѣ онъ столь же безцеремонно заявляетъ, что "знаменемъ науки прикрываются всевозможныя "научно обоснованныя" измышлен³я пустыхъ и вздорныхъ людей (sic!), съ кондачка относящихся къ завѣтнымъ святынямъ духа" (стр. 8-9). Между тѣмъ, если кому философ³я обязана болѣе всего своими положительными пр³обрѣтен³ями, то именно этимъ "научно настроеннымъ" умамъ, не смотря на ихъ односторонность въ томъ или иномъ отношен³и, a отнюдь не подобнымъ г. Герасимову "взыскующимъ духомъ". Односторонность сознается со временемъ, и доктрина, освобожденная отъ односторонности, даетъ свой цѣнный вкладъ въ сокровищницу общечеловѣческаго м³росозерцан³я; a тѣ, кто, выбросивъ за бортъ науку, только "взыскуютъ духомъ", обыкновенно вносятъ въ философ³ю страшную путаницу и тѣмъ только лишн³й разъ компрометируютъ ее. "Душевное убожество" (стр. 8, 14), "апломбъ невѣжества" (стр. 10), "идеи полупросвѣщен³я, безбож³я и зла" (стр. 12), "пошлость, вплетающаяся въ мысль" (стр. 15), "жалкое мелочное самолюб³е, позировка, ношен³е съ своимъ я" (стр. 54) - такими отборными аттестац³ями нагрждаетъ авторъ многихъ и многихъ представителей философской и научной мысли. И эту бранчивость г. Герасимовъ возводитъ даже въ принципъ говоря, что "на извѣстныхъ явлен³яхъ нельзя останавливаться иначе, какъ съ крайней брезгливостью, съ непр³ятнымъ чувствомъ встрѣчи съ чѣмъ-то уродливымъ, нечеловѣческимъ; - необходимо относиться съ уважен³емъ ко всякому проявлен³ю мысли, но не къ пошлости, вплетающейся въ мысль" (стр. 15). Насколько это мирится съ литературными прилич³ями,- не говоря уже о справедливости,- пусть судятъ читатели.
   Третью особенность автора составляетъ своеобразный символизмъ его мышлен³я. Нѣкоторые образы такъ настойчиво повторяются - и при томъ въ такихъ мѣстахъ, гдѣ требуется извѣстная философская точность,- что прямо являются своеобразными категор³ями мышлен³я г. Герасимова. Наиболѣе излюбленныхъ образовъ y него два: "дѣвственность" и "с³ян³е". Первый образъ обыкновенно характеризуетъ морально-эстетическ³й моментъ приближен³я къ истинѣ, a второй - такъ сказать, теоретическ³й моментъ водворен³я истины въ сознан³и {Считаемъ долгомъ оговориться, что за точность этого обобщен³я и истолкован³я мы не ручаемся: символисты, какъ поэты, такъ и философы, - вообще трудно поддаются истолкован³ю.}. Часто эти образы сливаются въ одинъ образъ "дѣвственнаго с³ян³я", - поскольку морально-эстетическ³й и теоретическ³й моментъ овладѣн³я истиной обыкновенно совпадаютъ другъ съ другомъ.
   Любопытно, что "дѣвственность" y автора не есть чисто отвлеченный символъ, случайно избранный образъ: г. Герасимовъ ставитъ этотъ свой гносеологическ³й символъ въ связь съ его реальнымъ, физическимъ или физ³ологическимъ значен³емъ, утверждая въ одномъ мѣстѣ, что развратъ и сладостраст³е дѣлаютъ человѣка неспособнымъ къ воспр³ят³ю истины: "сколько отвратительной лжи,- говорить онъ здѣсь, - скрывается въ этихъ будто бы безпристрастныхъ отношен³яхъ къ вѣчнымъ истинамъ, на какихъ въ сущности жалкихъ извращен³яхъ души утверждаются скептическ³я построен³я мысли. Въ особенности милы весьма обильные въ нашемъ сбившемся обществѣ скептики-пессимисты, извѣривш³еся въ жизни и ея высшемъ значен³и, въ дѣйствительности только грязные циники, пошедш³е искать жизненнаго счастья въ сладостраст³и и чревоугод³и, въ похоти и циничныхъ утѣхахъ и въ концѣ концовъ, безнадежно потерявш³е возможность воспр³ять небесно прекрасное вѣчно-дѣвственное с³ян³е истины" (стр. 15) {Здѣсь и въ ниже предлагаемыхъ выпискахъ курсивъ нашъ}. Отголоскомъ этой связи является и своеобразный пластически-чувственный колоритъ выдуманной авторомъ и уже упомянутой нами "старинной легенды", выясняющей сущность и природу истины. "Въ чудномъ царствѣ мечты,- читаемъ мы въ этой легендѣ,- царить свѣтлая, непорочная Дѣва, чистая и святая Истина. Люди, далек³е отъ нея, смутно чувствуютъ въ своей душѣ какое-то тайное и недужное томлен³е, что-то зоветъ и манитъ ихъ вдаль, на поиски свѣтлой Невѣсты... Она улыбается безконечно привѣтливо.... Но не всѣ могутъ узрѣть ее, хотя она, вѣчно-чистая, вѣчно святая, ждетъ всѣхъ въ своемъ лазурномъ чертогѣ. Иные, грубые, падш³е въ сердцѣ, содрогаясь, подходятъ къ ней...... Были немног³е изъ приходившихъ къ ней, - чье сердце горѣло любовью къ ближнимъ и тосковало объ ихъ горѣ и страдан³и. И встрепенулась Дѣва, что-то страстное, человѣческое шевельнулось къ ней и поцѣловали она ихъ съ великой жалостью и великой любовью... Этотъ поцѣлуй вспыхнулъ въ ихъ душѣ чудною страстью'" (стр. 137). Нѣтъ нужды говорить о томъ, какъ неумѣстно, - на нашъ взглядъ, - разъяснять стремлен³е къ истинѣ подобными болѣе чѣмъ аналог³ями. Но y г. Герасимова этотъ разъ усвоенный имъ Standpunkt съ замѣчательной настойчивостью выдерживается въ очень многихъ мѣстахъ его книги. Отсюда y него, напримѣръ, интересъ философскаго познан³я обусловливается "прозрачно-дѣвственной красоты природы": по его словамъ, "нѣкая таинственная, неотразимая сила влечетъ нашъ взоръ къ этимъ живымъ безднамъ вселенной; въ нихъ зовутъ нашу душу близкое, родное, но въ то-же время такъ далекое, такъ недоступное ей; и въ этомъ ея движен³и къ небу ость что-то безконечно - грустное, какъ слезы о минувшемъ счастьѣ, какъ проснувш³йся въ душѣ шопотъ когда-то милыхъ и живыхъ словъ любви и ласки" (стр. 2). Отсюда "вѣчно живыя (?) истины" - "безконечно новы и юны во всемъ с³ян³и своей чистой дѣвственной красоты" (стр. 57); "вѣчноправедные лучи божественнаго с³яютъ на м³рѣ цѣломудренною красою" (стр. 76); "душа просвѣтляется въ вѣчно дѣвственной красѣ человѣчности" (стр. 141). Этотъ-же символъ употребляетъ авторъ и при выяснен³и истиннаго счастья: "кто отринулъ отъ себя похотливыя вожделѣн³я, побѣдилъ силу завлекающихъ страстей, презрѣлъ предметы счастья, предлагаемые развращеннымъ духомъ жизни человѣческой, и оцѣнилъ чистую жизнь, открываясь ей всѣмъ сердцемъ,- къ тому снизойдетъ она, негаданная, какъ свѣтлая невѣста м³ра, с³яющая и радостная и обовьетъ всѣмъ счастьемъ своей непорочной ласки страстно звавшаго и молившаго ее" (стр. 124). Объяснен³е природы, по мнѣн³ю г. Герасимова, дается не въ точныхъ научныхъ понят³яхъ, "не въ смѣлыхь образахъ нашего земного пониман³я", a происходитъ посредствомъ подобныхъ-же ласкъ дѣвственной природы: "лаская нашу душу... жизнь улыбнулась сама себѣ,- такъ хороша была она въ дѣвственной зарѣ своего счастья; природа въ стыдливомъ сознан³и безконечной красоты своей окутывалась яркостью красокъ, и образы страстнаго, зовущаго желан³я воплотились въ формы и очертан³я" (стр. 152)... Подобными символами безъ конца пересыпаны почти всѣ разсужден³я автора.
   Другой образъ, - "с³ян³е", - не менѣе часто употребляется авторомъ кстати и не кстати при раскрыт³и разныхъ гносеологическихъ подробностей своихъ воззрѣн³й. Богопознан³е есть плодъ проникающаго душу какого-то особеннаго "луча" (стр. 75). "Пламенемъ вѣчныхъ истинъ, святостью любви и праведности въ вѣнцѣ м³ра с³яетъ божественное" (стр. 78). "Въ чудномъ с³ян³и славы разверзаются небеса, и, какъ Божья вѣсть, льется въ м³ръ лучами вѣчной истины, любовью вѣчной Божеской думы правда Бога" (стр. 80)... "Возс³явшая въ душѣ идея божественной правды преображаетъ человѣка въ высокаго суд³ю м³ра" (стр. 82). "Надъ жизнью м³ровъ с³яетъ святая, божественная душа, извѣчное благословен³е Бога зажигаетъ въ м³рѣ красоту и жизнь и свѣтитъ въ душу вѣчной любовью и милостью" (стр. 82-83). "Душа, сознающая быт³е Бога, окружена такимъ священнымъ с³ян³емъ любви и славы, что за эту черту безконечной свѣтлости не проникаетъ уже ничто изъ всего гнетущаго и мучащаго другихъ людей, непросвѣщенныхъ и невѣдущихъ истины" (стр. 83). "Основою широкаго психологическаго изучен³я (sic) должно служить изслѣдован³е..., простирающееся на то особенное проявлен³е душевной жизни, въ которомъ душа вся внутренно радуется въ лучахъ безконечности и въ своемъ самосознан³и уже теряетъ ощущен³е земного и становится непосредственно лицомъ къ лицу съ вѣчнымъ, нетлѣннымъ и небесно-прекраснымъ" (стр. 99). {Мало толку будетъ изъ такой оригинальной психолог³и.} Душа настоящаго, "Божьяго" человѣка "претворена въ ея божественную идею (?!) и вѣчно свѣтится передъ Господомъ неугасимою лампадой любви и познан³я" (стр. 127). И такъ далѣе - громадное множество разъ. Это надоѣдливое однообраз³е символовъ, всегда крайне неточныхъ, a иногда и весьма темныхъ, но смотря на свою "с³ятельность", невольно выставляетъ автора человѣкомъ съ болѣзненнымъ мышлен³емъ, страдающимъ своего рода навязчивыми идеями...
   Кромѣ символовъ - "дѣвственности" и "с³ин³я" авторъ слишкомъ злоупотребляетъ эпитетами "вѣчный" и "безкончный", которые,- за невозможностью понимать ихъ въ точномъ значен³и,- надо тоже отнести къ символамъ. Друг³е тоже весьма многочисленные символы не такъ часто повторяются. Съ сферой символическаго мышлен³я авторъ, повидимому, до того сроднился, что одолѣваетъ своимъ представлен³емъ образы, совершенно невозможные для обыкновеннаго здороваго воображен³я и мышлен³я. Поистиннѣ декадентской лирикой звучатъ, напр., слѣдующ³я строки: "Въ святомъ воспламенен³и приступаетъ душа наша къ священнодѣйств³ю созерцан³я божественности. За безконечнымъ с³ян³емъ божественной славы, за вѣчными огнями божественной праведности незримо видитъ она, невысказанно чувствуетъ живое присутств³е Господа, Бога силъ, Бога истины, Бога правды. Въ великомъ моментѣ откровен³я прозрѣвая въ тайное зиждительство м³ра, душа наша, ослѣпленная незримымъ блескомъ, пораженная незвучнымъ шумомъ и гуломъ волнъ огненосныхъ силъ, отступаетъ въ страхѣ предъ неизобразимостью, непостижимостью вѣчныхъ силъ Бож³ихъ" (стр. 67). И такихъ примѣровъ тоже не мало...
   Невольно спрашиваешь, читая произведен³е г. Герасимова: неужели подобные люди воображаютъ, что они мыслятъ, предаваясь подобнымъ словеснымъ упражнен³ямъ?- Къ сожалѣн³ю воображаютъ, да еще съ претенз³ями судить другихъ мыслителей съ общепризнанной репутац³ей серьезности и основательности. Въ особенности жаль, что въ нашемъ отечествѣ, гдѣ философ³я еще такъ молода, a философская литература малочисленна, появляются так³е продукты, компрометирующ³е и философ³ю, и философск³я способности русскаго ума.
   Но попытаемся, отрѣшившись отъ впечатлѣн³я литературныхъ пр³емовъ г. Герасимова, разсмотрѣть, что-же такое его "философ³я" по самому своему существу, по своему идейному содержан³ю и своимъ научнымъ основамъ.
   Задачу философ³и авторъ полагаетъ въ томъ, чтобы "уяснить предсущую идею и предначертан³е души, уразумѣть истины самосущ³я" (стр. 43). Трудно вложить какой-нибудь опредѣленный смыслъ въ это опредѣлен³е; но, имѣя въ виду особенности мышлен³я г. Герасимова, мы изъ сопоставлен³я различныхъ мѣстъ его книги можемъ видѣть, что онъ этимъ неудачнымъ опредѣлен³емъ хочетъ указать на интуитивный характеръ философскаго познан³я: содержан³е философ³и черпается изъ внутренняго опыта и построяется по врожденнымъ нашему духу идеямъ (ср. стр. 46. 47. 49. 53 и др.). Съ этой точки зрѣн³я нѣсколько понятнымъ становится и его, - тоже, конечно, неудачное, - опредѣлен³е познан³я: "уразумѣн³е, говоритъ онъ, какъ извѣстное присвоен³е субъективному духу идеальной сущности разумодѣйствительности, и есть суть познан³я; моментъ уразумен³я ость восполнен³е души въ истинности чрезъ разрѣшен³е въ ней м³ровой истины" (стр. 44); - авторъ хочетъ сказать, что познан³е есть выяснен³е заложенныхъ въ самой структурѣ разума началъ. Метафизику авторъ не считаетъ наукой: "по самому существу своему, говоритъ онъ, метафизика - не наука; она есть познан³е сверхчувственнаго, тогда какъ область чистой науки (безъ научнаго философствован³я) есть сфера познан³я чувственнаго" (стр. 11). Здѣсь, по крайней мѣрѣ, все ясно, хотя и не вѣрно. Легко понять, что, имѣя такой взглядъ на философ³ю, г. Герасимовъ не нуждается ни въ какомъ методѣ философскаго познан³я. Если истина присуща нашей душѣ, то, слѣдовательно, надо только искренно раскрыть свою душу или, какъ выражается авторъ, "открыться истинѣ"'. "Познанан³е, говоритъ онъ, понятое во всемъ его вѣчномъ значен³и, есть велик³й подвигъ, великое испытан³е. Истина тайно дышетъ, и нужно постичь ее, нужно открыться ей всею волею добра, всѣмъ своимъ разумѣн³емъ правды... Не съ суетнымъ желан³емъ открыть истину работаетъ философъ, его единственная цѣль - открыть свою душу воспр³ят³ю истины, и это дѣйствован³е его души есть ея движен³е къ своему первоисточнику, очистительное освобожден³е себя отъ всего нечистаго, что въ обычномъ заблужден³и ставится, какъ первоцѣль и первосмыслъ душевной жизни" (стр. 64).
   Итакъ, предъ нами интуитивная философ³я, отказывающаяся отъ научнаго и методическаго искан³я истины. "Человѣку, говоритъ авторъ, дарована область свободнаго вѣдѣн³я и эта свобода его въ познан³и {Курсивъ нашъ.} - его счастье и его подвигъ" (ibid.). На мѣсто научнаго метода, гарантирующаго общеобязательность философскихъ выводовъ, авторъ ставитъ "свободу вѣдѣн³я", т. е., - на нашъ взглядъ,- произволъ личнаго усмотрѣн³я. Такого рода умозрѣн³я и полученныя такимъ путемъ построен³я могутъ быть названы философ³ей только въ томъ смыслѣ, въ какомъ иногда называются, - конечно, въ шутку, - послѣобѣденныя благодушныя мечтан³я "философскими". Настоящее-же имя этой философ³и - плоды праздной фантаз³и. Нужно быть очень невысокаго мнѣн³я объ умственныхъ способностяхъ своихъ читателей, чтобы серьезно разсчитывать на ихъ сочувств³е такому "философствован³ю", да и самому надо быть слишкомъ самообольщеннымъ, чтобы не видѣть истинной цѣнности его.
   Такова "философ³я" г. Герасимова по своему существу и своимъ основнымъ тенденц³ямъ.
   Если мы, какъ предположили, обратимся къ ея идейному содержан³ю, то насъ поразитъ ея идейная бѣдность. Богатство красокъ и образовъ въ изложен³и не есть результатъ богатства и глубины мыслей. Ядро книги, - 3-я глава, - представляетъ только лирическое переложен³е той мысли покойнаго В. Д. Кудрявцева, что Божество извѣстно намъ непосредственно, и что идея Божества предполагаетъ особое дѣйств³е Его на нашъ духъ (ср. стр. 66. 70). Ссылки свои на В. Д. Кудрявцева авторъ дополняетъ еще ссылками на В. А. Снегирева, Розанова, Свѣчина, Орфано и Хомякова. Нельзя сказать, чтобы эта заимствованная идея была понята правильно и раскрыта убѣдительно. Напротивъ, намъ кажется, что В. Д. устыдился-бы такого послѣдователя н пропагандиста: вмѣсто серьезныхъ и разумныхъ разъяснен³й авторъ даетъ только патетическ³е возгласы, да томные образы "цѣломудренно-дѣвственнаго с³ян³я". А въ концѣ 2-ой главы, имѣющемъ близкое отношен³е къ предмету 3-ей, авторъ, - вѣроятно, по недоразумѣн³ю, - провозглашаетъ даже такой тезисъ, который совершенно идетъ въ разрѣзъ съ этой идеей непосредственной извѣстности Божества для человѣческаго духа и роднить философ³ю г. Герасимова съ агностицизмомъ. "Абсолютное, говоритъ онъ, все исключаетъ собою, ничѣмъ не ограничено, безусловно отлично отъ всего и потому безусловно не связано съ чѣмъ-либо" (стр. 60-61) {Курсивъ нашъ.}. Для послѣдователя Спенсера этотъ тезисъ годился-бы, но для приверженца В. Д. Кудрявецва онъ звучитъ весьма странно. Въ другихъ главахъ книги подобнымъ же образомъ лирически переработываются нѣкоторыя идеи преосв. Антон³я Храповицкаго, Достоевскаго, Хомякова, Розанова и др., - опять тоже не всегда съ яснымъ пониман³емъ. И здѣсь мы должны сказать, - имѣя въ виду главнымъ образомъ литературные пр³емы г. Герасимова и его склонность замѣнять логическ³е аргументы комментируемыхъ авторовъ собственными патетическими упражнен³ями, - что едва-ли перечисленные мыслители (кромѣ, впрочемъ, г. Розанова) остались-бы довольны такимъ послѣдователемъ {Считаемъ необходимымъ отмѣтить, что къ Розанову авторъ относится съ такимъ большимъ вниман³емъ (ср. стр. 38, 58, 68), которое, - при нѣкоторомъ внѣшнемъ сходствѣ и главнымъ образомъ при сходствѣ литературныхъ пр³емовъ (возьмите, напр., послѣдн³я статьи г. Розанова противъ Вл. С. Соловьева), - даетъ право считать г. Герасимова литературнымъ подражателемъ г. Розанова.}.
   Что касается научныхъ основъ "философ³и" г. Герасимова, то ихъ, собственно говоря, нѣтъ. По своимъ гносеологическимъ принципамъ, авторъ не нуждается въ научно-логическомъ оправдан³и своихъ воззрѣн³й. И тамъ, гдѣ онъ развиваетъ свои положительныя теор³и, онъ благополучно обходится безъ этого пособ³я. Но есть y него, какъ мы видѣли, одна глава философско-историческаго характера, - трактующая о философ³и Спинозы. Здѣсь, кажется, ужъ невозможно руководиться "свободою вѣдѣн³я" и интуиц³ей, a требуется держаться нѣкоторыхъ признанныхъ въ наукѣ данныхъ. Вотъ здѣсь-то и обнаруживается, какъ смутны свѣдѣн³я автора по истор³и философскихъ учен³й и философскихъ понят³й. Авторъ, если судить по цитац³и, знакомился съ курсами по истор³и философ³и Виндельбанда, Ибервега-Гейнце и Куно-Фишера (ср. стр. 23, 25, 30, 33) и, можетъ быть, читалъ даже самую "Этику" Спинозы (стр. 28, 32, 35, 36, 38, 39). Но какъ онъ воспользовался этимъ знакомствомъ! Первою своею задачей онъ ставитъ рѣшен³е вопроса, - "въ какой мѣрѣ правильно истолкован³е учен³я Спинозы въ духѣ пантеизма или атеизма" (стр. 22). Здѣсь, полемизируя съ Виндельбандомъ, онъ главнымъ образомъ настаиваетъ на томъ, что основныя идеи въ философ³и Спинозы, - Богъ, вѣчность, божественная любовь, - для насъ мыслимы только въ ихъ теистическомъ значен³и (ср. стр. 23. 24. 25); но едва-ли нужно говорить, что въ данномъ случаѣ важно не то, какой смыслъ г. Герасимовъ соединяетъ съ извѣстными философскими понят³ями, a какой соединялъ самъ Спиноза. Далѣе, здѣсь-же онъ отрицаетъ законность классификац³и философскихъ учен³й, вообще, по направлен³ямъ и основнымъ идеямъ и, въ частности, даетъ такое истолкован³е понят³й пантеизма и теизма, что они почти совпадаютъ; - это и даетъ ему возможность оправдать Спинозу отъ упрековъ въ пантеизмѣ (ср. стр. 26-28). Съ помощью такихъ пр³емовъ можно что угодно доказывать и опровергать; но кто знакомъ съ истор³ей философ³и, тотъ только удивится этому безцеремонному отношен³ю къ философскимъ понят³ямъ, - вѣдь они имѣютъ строго опредѣленный, исторически установивш³йся смыслъ, а не могутъ быть наполняемы произвольно-фантастическимъ содержан³емъ. Въ подобномъ-же родѣ рѣшаетъ авторъ и другой свой вопросъ, - "не есть-ли философ³я Спинозы совершенное выражен³е цѣли, метода и сущности истинно философскаго м³ропониман³я" (стр. 22). Вмѣсто точныхъ понят³й и общепризнанныхъ научныхъ данныхъ онъ предпочитаетъ оперировать надъ собственными измышлен³ями. Очевидно, что и въ истор³и философ³и онъ основнымъ руководящимъ принципомъ считаетъ тоже "свободу вѣдѣн³я"...

П. Тихомировъ.

  

Категория: Книги | Добавил: Ash (11.11.2012)
Просмотров: 556 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа