О двухъ статьяхъ напечатанныхъ въ Вѣстникѣ Европы.
Вяземск³й П. А. Полное собран³е сочинен³й. Издан³е графа С. Д. Шереметева. T. 1.
Спб., 1878.
Начинаю съ надеждою, что читатели мои не побужден³ямъ личнымъ припишутъ участ³е, пр³емлемое мною въ спорѣ, коему могъ бы я остаться совершенно чуждымъ; но вотъ что въ моемъ мнѣн³и даетъ мнѣ право на с³ю надежду: Вѣстникъ Европы, съ тѣхъ поръ какъ онъ составляемъ г. Каченовскимъ, сдѣлался, какъ бы для оправдан³я сего выражен³я, составомъ оскорблен³й, изливаемыхъ щедрою рукою на имена, почтеннѣйш³я въ области литтературы нашей. Ученый Буле, коего Европейская знаменитость служила украшен³емъ Московскому университету, былъ въ семъ журналѣ нагло выставленъ на посмѣян³е, конечно не ему обратившееся съ безслав³е. Дмитр³евъ, Карамзинъ, Жуковск³й поочередно расплачивались въ немъ за уважен³е, пр³обрѣтенное ими отъ просвѣщенныхъ соотечественниковъ. Внесенный, не по заслугамъ моимъ, въ сей списокъ почетной опалы, долженъ я по крайней мѣрѣ признаться, что мнѣ не отказано въ утѣшен³и благороднаго сотоварищества, и такое утѣшен³е принимаю съ благодарност³ю. Къ тому же прибавить можно, что если бы и въ самомъ дѣлѣ оскорблен³я Вѣстника Европы были оскорбительны, то не мнѣ бы, оставляющему ихъ безъ уважен³я, прилично было хвалиться твердост³ю и великодуш³емъ. Мое послан³е Каченовскому, вѣроятно уже забытое нынѣ большею част³ю публики, но можетъ быть еще одному изъ читателей моихъ памятное, даетъ мнѣ возможность ждать еще долго совершенной отплаты и безпечно жить на чужой счетъ. Могло бы встрѣтиться еще и другое предупрежден³е не въ пользу моего безпристраст³я; но и его опровергнуть не трудно. Понимаю, что связи мои съ писателемъ, коего возвышенная слава служитъ любимою цѣл³ю холостымъ зарядамъ Вѣстника Европы, могутъ иныхъ заставить думать, что мое участ³е въ этой литтературной распрѣ не совсѣмъ чуждо пристраст³я. Но съ другой стороны, какъ полагать, что человѣкъ, презирающ³й за себя всѣ личныя (правда, ничтожныя) оскорблен³я, не будетъ умѣть презрѣть ихъ за человѣка, который отъ всѣхъ потаенныхъ покушен³й безсильной и неловкой злости огражденъ признательност³ю отечества и уважен³емъ Европы? Нѣтъ! не хочу вѣрить, чтобы люди благомыслящ³е остановились на такомъ подозрѣн³и; они не назовутъ меня неумѣстнымъ защитникомъ писателя, который не имѣетъ нужды въ посторонней защитѣ и всегда отвѣчалъ едиными трудами долговѣчными на поденныя и однодневныя скороспѣлки критики неосновательной и пристрастной. Путь сего писателя означенъ блестящею браздою въ области словесности нашей. Нравственность его такъ-же извѣстна, какъ и его дарован³я. Возвышенный духомъ, правилами и образованност³ю, умѣлъ онъ дойти до цѣли благородной безъ состязан³я и уловокъ, часто унижавшихъ и знаменитѣйшихъ побѣдителей. Примѣръ его долженъ быть поучителенъ для тѣхъ, которые умѣютъ его постигнуть. Смѣло обнажаю свое мнѣн³е предъ свѣтомъ; ибо знаю, что оно уже заранѣе оправдано голосомъ просвѣщеннаго большинства и что во мнѣ чувство привязанности сливается съ возвышеннымъ чувствомъ гордости народной. Нѣтъ! если при всѣхъ причинахъ, осуждающихъ меня на молчан³е, я прерываю оное, то единственно отъ невольнаго движен³я негодован³я, которое увлекаетъ насъ на защиту истины, нагло искажаемой умствован³ями и предразсудками присяжныхъ лжеучителей. Пользуясь апат³ею нашего общественнаго мнѣн³я, наносятъ они ему безнаказанные удары и торжествуютъ про себя побѣду, никѣмъ неоспориваемую. Не безполезно, кажется, призывать иногда къ суду общественному сихъ мнимыхъ торжествователей и дѣлать безпристрастную оцѣнку трофеямъ, слишкомъ легко добываемымъ. На этотъ разъ осмѣливаюсь взять на себя с³ю обязанность. Послѣ сего длиннаго и вынужденнаго обстоятельствами предислов³я, приступлю къ дѣлу.
Статьи, помѣщенныя въ 13, 14 и 19 NoNo Вѣстника Европы, на страницахъ 23-39 и 183-203, заслуживаютъ по многимъ отношен³ямъ особенное вниман³е.- Въ нашей словесности, гдѣ писатели на перечетъ, гдѣ извѣстны пр³емы, замашки и такъ сказать почеркъ каждаго, нетрудно угадать сочинителя по слогу, хотя подъ сочинен³емъ его и нѣтъ подписи. Хочу по крайней мѣрѣ передъ публикою похвастаться догадливост³ю и спѣшу скорѣе, пока не провѣдали {Назван³е одной Русской комед³и.}, открыть ей, что упомянутыя статьи писаны Лужницrимъ старцемъ. А кто этотъ Лужницк³й старецъ, о томъ знаетъ тотъ, кому извѣстна редакц³я Вѣстника Европы. Странно, что сей неизвѣстный знакомецъ, оскорбляя живыхъ писателей, и между прочими г. Греча, отражающаго его открыто, упорствуетъ не объявлять своего имени и хочетъ еще увѣрить публику, что онъ изъ уважен³я въ ней не называетъ себя {Если бы сей критикъ довольствовался однимъ ученымъ и дѣльнымъ разборомъ, то могъ бы онъ, конечно, изъ скромности остаться въ неизвѣствости; но въ статьяхъ своихъ явно задѣваетъ онъ и нравственныя свойства автора критикуемой книги, упрекая ею въ недостаткѣ хладнокров³я, шутя надъ извѣстною его скромност³ю, и потому непремѣнно долженъ онъ или назвать себя, или рѣшиться за неимѣн³емъ другаго имени понесть то, которое обыкновенно приписывается сочинителямъ безъимянной брани.}. Забавное уважен³е!
Статьи, напечатанныя въ означенныхъ NoNo Вѣстника Европы, могутъ раздѣлиться на два разряда. Одна часть замѣчан³й относится вообще въ нашей литтературѣ; другая собственно къ книгѣ г-на Греча. Придержимся и мы сего раздѣлен³я.
Можно было надѣяться, что распря за нашъ языкъ давно прекращена. Нѣкоторые изъ противоборцевъ остались, можетъ быть, тайно при своемъ мнѣн³и; но господствующее и такъ сказать народное литтературное исповѣдан³е было у всѣхъ одинаково, за исключен³емъ, разумѣется, различ³я дарован³й. Г. неизвѣстному знакомцу, или Г. М. И., захотѣлось изъ подъ пепла потухшихъ распрей вынесть пламя древней вражды. Будемъ надѣяться, что отъ покушен³й его онъ одинъ только обожжется, но не вспыхнетъ новая продолжительная брань. Онъ не вовремя взялся за это дѣло. Нашъ вѣкъ требуетъ мыслей, а не схоластическаго прен³я о словахъ. Дань уважен³я писателю заслуженному принесена была высшимъ святилищемъ народнаго просвѣщен³я въ глазахъ внимательной Росс³и. Торжественный примѣръ благороднаго праводуш³я могъ бы, кажется, образумить и пристыдить упорнѣйшее ослѣплен³е; но на иныхъ людей всякой изящный примѣръ безсиленъ, всякое словесное убѣжден³е недѣйствительно. Запоздалые во всемъ, они, прицѣпившись къ одному мнѣн³ю, держатся за него и тогда, когда оно уже пало и отброшено даже тѣми, которые его нѣкогда поддерживали и тѣмъ придавали ему нѣкоторую заимствованную возвышенность. Излишне было бы входить въ разыскан³е, какимъ образомъ пишетъ нынѣ образованная Росс³я и ближе ли подходитъ сей языкъ къ тому, который употреблялъ Ломоносовъ, или къ тому, коего Карамзинъ далъ и даетъ намъ образцы. Гдѣ есть очевидность, тутъ не нужны разыскан³я. Остановимся на мнѣн³и, выставленномъ г. критикомъ, что Ломоносовъ и Карамзинъ, первый въ предварительномъ образован³и, другой въ рѣшительномъ образован³и языка слѣдовали путями совершенно противоположными. Чѣмъ онъ это доказываетъ? Двумя выписками изъ обоихъ писателей, другъ другу нимало не противорѣчущими. Ломоносовъ совѣтуетъ писателю читать церковныя книги и говоритъ, между прочимъ, что отъ того къ общей и собственной пользѣ воспослѣдуетъ, что будетъ всякъ умѣть разбирать высок³я слова отъ подлыхъ и употреблять ихъ въ приличныхъ мѣстахъ по достоинству предлагаемой матер³и, наблюдая равность словъ. Карамзинъ рѣшительно говоритъ, что въ чтен³и церковныхъ книгъ и свѣтскихъ можно собрать матер³альное или словесное богатство языка. Не ясно ли изъ сего слѣдуетъ, что и онъ почитаетъ церковныя книги част³ю того сокровища, изъ коего долженъ почерпать Русск³й писатель. Если онъ предлагаетъ ему еще и друг³я средства въ обогащен³ю, о коихъ не упоминаетъ Ломоносовъ (но коихъ между тѣмъ нигдѣ и не отвергаетъ): то единственно потому, что цѣль одного и другаго была совершенно различна въ составлен³и разсужден³й, изъ коихъ заимствованы приведенныя слова. Ломоносовъ писалъ о пользѣ книгъ церковныхъ, и долженъ былъ ограничиться предметомъ имъ избраннымъ. Карамзинъ, предлагая болѣе нравственное нежели дидактическое разсужден³е о томъ, что нужно автору, долженъ былъ неминуемо распространить свои мысли и не могъ, слѣдуя благоразум³ю, довольствоваться совѣтомъ только читать церковныя книги. Далѣе онъ говоритъ, что "кандидатъ авторства, недовольный книгами, долженъ закрыть ихъ и слушать вокругъ себя разговоры, чтобы совершеннѣе узнать языкъ". Выражен³е: "закрыть книги" не можетъ, по совѣсти, быть никѣмъ принято даже и въ буквальноцм смыслѣ за совѣтъ вовсе не читать ихъ, ибо тутъ же сказано, что въ книгахъ онъ найдетъ словесное богатство языка, слѣдственно такое, безъ коего авторъ обойтись не можетъ. Узнать языкъ совершеннѣе - значитъ познакомиться съ нимъ короче, узнать его полнѣе, подробнѣе, и безъ сомнѣн³я Ломоносовъ не совѣтывалъ никогда знать языкъ только отчасти и съ одной стороны. Г-нъ М. И. видно и самъ въ своемъ возражен³и на отвѣтъ спохватился, чувствуя истинное значен³е слова совершеннѣе: онъ, вмѣсто того, заставляетъ Карамзина сказать, чтобы лучше знать языкъ. Жаль что так³я уловки не всегда удаются! Г. критику недостаточно было перетолковывать превратнымъ образомъ мысли Карамзина и, для вѣрнѣйшаго искажен³я, придавать ему свои слова; онъ хотѣлъ еще сдѣлать его отвѣтчикомъ за мнѣн³я покойнаго Макарова {Макаровъ - издатель журнала "Московск³й Меркур³й" въ Москвѣ, въ началѣ столѣт³я.}. Макаровъ былъ безъ сомнѣн³я писатель образованный и журналистъ остроумный; но совсѣмъ тѣмъ между имъ и Карамзинымъ нѣтъ никакой круговой поруки. Критикъ неосновательно говоритъ, что "Маваровъ пояснилъ еще болѣе мысль своего наставника". Карамзинъ не болѣе былъ наставникомъ Маварова, какъ и всѣхъ прочихъ Русскихъ писателей, за исключен³емъ весьма малаго числа упорныхъ приверженцовъ къ старинѣ, ни болѣе наставникомъ Макарова, какъ и Каченовскаго: различ³е состоитъ въ искусствѣ писать, а не въ языкѣ, употребленномъ ими. Романъ Тереза и Фальдони, напечатанный съ эпиграфомъ изъ Карамзина и съ предислов³емъ отъ переводившаго, заключающимъ въ себѣ похвалы Русскому путешественнику, явно писанъ тѣмъ языкомъ, который нынѣ вздумали называть новѣйшимъ, и если въ Разсужден³и о старомъ и новомъ слогѣ не встрѣчаемъ въ примѣрахъ чепухи (по выражен³ю автора) выписокъ изъ упомянутаго романа, то вѣроятно только по той причинѣ, что Разсужден³е напечатано въ 1803 году, а переводъ г. Каченовскаго въ 1804. С³е послѣднее обстоятельство доказываетъ между прочимъ, что убѣжден³е сочинителя Разсужден³я возвратиться въ языку Ломоносова не весьма было убѣдительно надъ ревностнымъ приверженцемъ новой школы {Въ предислов³и своемъ г-нъ переводчикъ говорить: "Смѣло можно сказать, что Тереза послѣ новой Елоизы, послѣ Вертера займетъ первое мѣсто въ библ³отекѣ и сердцѣ чувствительнаго читателя". И подлинно смѣло! Признаюсь, жалокъ будетъ тотъ читатель, который, не смотря на свою чувствительность, не почувствуетъ различ³я между краснорѣчивыми и глубокомысленными творен³ями поучительныхъ живописцевъ страстей человѣческихъ и дюжиннымъ романомъ почти неизвѣстнаго Леонара. Въ самомъ переводѣ найдете вы много выражен³й, напоминающихъ намъ слогъ утѣхъ меланхол³и и подобныхъ тому книгъ, подвергнувшихся строгимъ приговорамъ сочинителя Разсужден³я о старомъ и новомъ слогѣ. Послушайте! "Моя система не испортитъ прежней моей морали, эта несравненная дѣвица симпатически влила въ насъ чувство своего энтуз³азма - сердце и голова ее начинали горячиться - невинное блеян³е - руки мои машинально поднялись къ небу - часы наши былибъ унизаны бисеромъ счаст³я - я свелъ знакомство съ собакою" и проч. и проч.- Правда, что тутъ для одного разнообраз³я найдете выражен³я, отличающ³яся и другими красками; на примѣръ: любовникъ скрывается въ пустыню какъ "левъ рыкая - дѣвки, обладающ³я нѣжнымъ сердцемъ, цѣпляются на шею первому удальцу - пока ты изъ своего сердца не выкинешь нахала" и проч.- Слова: будущность, безчинно, симпат³я, интересанъ, дщерь, токмо (которыя, по выражен³ю Французскому, воютъ отъ того, что вмѣстѣ) выкупаютъ пр³ятною пестротою своею скучное однообраз³е самого содержан³я. - Присоединясь къ обвинителямъ г. Греча, позволю и я себѣ упрекнуть его, что онъ, по непростительной оплошности, забылъ упомянуть въ своей книгѣ о переводѣ, заслуживающемъ имѣть почетное мѣсто въ кабинетѣ испытателей Русской словесности. Не отъ этого ли забвен³я и зажглись перуны, стремящ³еся на него изъ Вѣстника Европы? Достойное наказан³е преступной забывчивости.}. Равно несчастливъ и неоснователенъ г-нъ М. И., когда старается, вопреки очевидности, опровергнуть справедливое мнѣн³е г-на Греча, что "языкъ нашъ, пользуясь въ поэз³и и высокомъ краснорѣч³и свободою древнихъ, можетъ въ дидактической прозѣ слѣдовать словосочинен³ю Французскому и Англ³йскому". Кто только читалъ со вниман³емъ творен³я нашихъ лучшихъ писателей, тотъ убѣжденъ въ этой, по мнѣн³ю нашему, очевидной истинѣ. Конечно, есть и у насъ, какъ заключаетъ справедливо г. Давыдовъ въ умномъ разсужден³и своемъ О порядкѣ словъ, нѣкоторое необходимое соблюден³е правилъ въ свободномъ словосочинен³и нашемъ. Но нѣтъ сомнѣн³я, что искусному переводчику можно въ переводѣ древняго писателя слѣдовать довольно вѣрно его смѣлымъ оборотамъ, а въ переводѣ, напримѣръ, Англ³йскаго строго придерживаться буквально философскаго порядка Англ³йской прозы, какъ показываетъ намъ тому примѣръ г. Давыдовъ въ упоминаемомъ Опытѣ. Вижу ясно какъ извѣстный знакомецъ любовался сближен³емъ именъ Тредьяковскаго и Карамзина.
Grand et sublime effort d'une imaginative
Qui ne le cède point à personne qui vive.
L'Etourdi, Comédie de Molière, Acte III, se V.
Поздравляю его съ такимъ усил³емъ воображен³я, если онъ имъ радуется; но жалѣю, что доказательство его въ семъ случаѣ, какъ и въ прочихъ, ничего не доказываетъ. Можно бъ было, угадывая умыселъ критика, оставить слова его безъ строгаго изслѣдован³я и притвориться, что принимаемъ ихъ за простосердечное выражен³е искренняго его мнѣн³я. - Противники неизвѣстнаго рыцаря имѣютъ ту выгоду, сражаясь съ нимъ, что могутъ по произволу дѣйствовать противъ него стрѣлами шутки или оруд³ями истины и разсужден³я. Побѣда равно ихъ ожидаетъ. "Тайну писать какъ говорить {Заблужден³я и критика заключен³я г-на М. И. такъ многочисленны, что нѣтъ человѣческой возможности, слѣдовать за нимъ по пятамъ и уличать его на каждомъ шагу. Замѣтимъ здѣсь только мимоходомъ, что никто опричь его не сказывалъ, что тайна дарован³й Карамзина заключалась въ томъ, чтобы писать какъ говорятъ. Впрочемъ повторяемъ, никто за мнѣн³я Макарова отвѣтчикомъ быть не обязанъ. Если бы онъ былъ въ живыхъ, то вѣроятно умѣлъ бы удовлетворительно отвѣчать самъ за себя г-ну М. И. Стихи, приведенные далѣе, также не идутъ къ дѣлу. Они выписаны изъ острой шутки любезнаго поэта; шуткою почитать ихъ и должно, а не акс³омою, на которую бы можно было ссылаться въ дидактическомъ разсужден³и; къ тому же и тамъ сказано: и кто пишетъ такъ какъ говоритъ; а не говорятъ, то-есть, кто и правильно пишетъ, и правильно говорить.}, по словамъ г-на М. И., давно проповѣдывалъ Тредьяковск³й". Положимъ такъ; но тайны въ литтературѣ, какъ и во многихъ другихъ отрасляхъ, приносятъ честь и пользу не Сфинксами хранящимъ ихъ про себя; но Эдипамъ, умѣющимъ оныя разгадывать. На поприщѣ литтературнаго дѣйств³я, болѣе нежели во всякомъ другомъ, намѣрен³я безъ исполнен³я остаются тщетными и пропадаютъ безплодно. Тредьяковск³й, какъ умный и образованный европейскимъ воспитан³емъ человѣкъ (въ этомъ никто ему не отказываетъ), могъ знать для своего времени чего желать языку; но, какъ писатель безъ дарован³я и искусства, не могъ ничего сдѣлать въ его пользу. Тредьяковск³й хотѣлъ проложить новую дорогу; но, не имѣя вожатыми себѣ ни вкуса, ни авторскаго дарован³я, путался въ своихъ поискахъ, погибъ и не имѣлъ даже бѣдственной чести погубить съ собою ни одного послѣдователя. Карамзинъ нигдѣ не выдавалъ себя за указателя новаго пути; но внимательный къ потребностямъ языка, отставшаго отъ образованности народной, возвелъ его трудами своими на степень, ей соотвѣтственную, и одною силою примѣра повлекъ за собою и ученыхъ, и свѣтскихъ, и государственныхъ писателей, и самое общество. Довершимъ опровержен³е словъ г-на М. И. короткимъ отступлен³емъ, которое однакожъ не уклоняется отъ настоящаго предмета. Г. Каченовск³й выдаетъ себя и нѣкоторыми почитается за проповѣдника классическаго учен³я. Но если классическ³я свѣдѣн³я со временемъ еще болѣе распространятся у насъ, если явится новый Лагарпъ, который наставлен³емъ и примѣромъ утвердитъ классическое учен³е, то неужели можно будетъ сказать, что с³е благодѣтельное направлен³е дано г. Каченовскимъ и что тайна слѣдовать образцамъ классическимъ была ему извѣстна? Нѣсколько словъ, сказанныхъ въ пользу мертвыхъ, и то можетъ быть съ однимъ желан³емъ уязвить живыхъ, будутъ недостаточны для присвоен³я ему этой чести. Необольстимый судъ потомства потребуетъ творен³й въ доказательство, и съ чѣмъ предстанетъ предъ зерцало нашъ классическ³й писатель? Предстанетъ ли онъ съ романомъ Тереза и Фальдони, съ Библ³отекою повѣстей и анекдотовъ, съ холоднымъ и бездушнымъ переводомъ нѣкоторыхъ поемъ Бейрона, въ коемъ пересушена сухая Французская проза {Французск³й переводъ Бейрона не дуренъ, но что за неволя переводить Англ³йскаго поэта и еще своенравнаго и смѣлаго Бейрона съ Французской прозы робкой и стѣсненной? И притомъ къ чему въ Русск³й переводъ вводить Французск³е и Польск³е обороты? "Миръ начиналъ улыбаться къ сей нещастной области - съ самой высоты даже до береговъ".}; предстанетъ ли съ Разсужден³емъ о похвальныхъ словахъ Ломоносова, содержащемъ много выписокъ и мало мыслей и въ коемъ сочинитель, говоря о вит³и нашемъ, какъ о заразѣ, потопѣ, или другомъ Бож³емъ гнѣвѣ - торжественно объявляетъ, что "Всеблагое Провидѣн³е, по недовѣдомымъ судьбамъ своимъ, иногда являетъ м³ру людей великихъ" {Что тутъ недовѣдомаго? можно было бы сказать, напримѣръ, что Провидѣн³е по недовѣдомымъ судьбамъ являетъ иногда м³ру людей, ничтожныхъ средствами, но высокомѣрныхъ мысл³ю о себѣ, наборщиковъ словъ, дерзающихъ судить надменно о писателяхъ знаменитыхъ; но въ рожден³и Ломоносова и другихъ великихъ людей видимъ ясное и естественное исполнен³е благодѣтельныхъ мѣръ пекущагося о насъ Провидѣн³я.}, или сравниваетъ его изложен³е правилъ объ употреблен³и словъ съ упадшимъ съ дерева яблокомъ, вразумившимъ "Невтона къ объяснен³ю притягательной силы въ системѣ всем³рной; предстанетъ ли съ сухими извлечен³ями изъ Шлецерова Нестора, которыя онъ назвалъ своимъ сочинен³емъ; - съ журналомъ, который, похитилъ имя Вѣстника Европы, не имѣетъ ничего Европейскаго и распространяетъ вкусъ къ классическому учен³ю сообщен³емъ публикѣ стиховъ подобныхъ Союзу поэтовъ, Французскихъ загадокъ, которыя въ ребячествѣ затвердили мы отъ старыхъ своихъ дядекъ, сообщен³емъ Прозаической Галиматьи {Смотри 19 No Вѣстника Европы.}, не знаю почему такъ названной - не въ примѣръ другимъ - какъ будто она выродокъ, отличенный такимъ заглав³емъ.
"Не знаю, что значитъ, на новомъ, легкомъ, пр³ятномъ Русскомъ языкѣ образцовое сочинен³е", говоритъ г-нъ М. И. въ припадкѣ великодушнаго смирен³я. Какъ не повѣрить такому безпритворному признан³ю? Послѣдуя полемической тактикѣ, употребленной имъ противъ г-на Греча, имѣетъ всяк³й полное право сказать послѣ того, что г-нъ М. И. знаетъ только, что есть образцовое сочинен³е на старомъ, тяжеломъ, непр³ятномъ Русскомъ языкѣ. Воздадимъ однакожъ каждому принадлежащее! Прозорливый критикъ открылъ, что Истор³я Государства Росс³йскаго писана лучшимъ слогомъ нежели Бѣдная Лиза. Можетъ быть иной строг³й замѣчатель и замѣтитъ, что свѣдущему критику нельзя было безъ оговорки ставить никакой сравнительной степени между слогомъ сказочнымъ и историческимъ; но мы воздержимся отъ подобной взыскательности. Скажемъ напротивъ, что хотя можетъ быть внезапная мысль подала ему случай къ сему важному открыт³ю подобно какъ упадшее съ дерева яблоко вразумило Невтона; но все оно должно быть почтено достаточною виною къ прославлен³ю его безсмертнаго имени {Разсужден³е о похвальныхъ словахъ Ломоносова.}. И подлинно, кто кромѣ Невтона могъ отъ упадшаго яблока постигнуть тайну, сокрытую до него природою отъ непросвѣщенныхъ глазъ простолюдиновъ, и кромѣ г-на М. И. заключить о преимуществѣ Истор³и Государства Росс³йскаго надъ Бѣдною Лизою, потому, что въ первой сочинитель пишетъ помѣстный вмѣсто феодальный, исправа вмѣсто полиц³я? Обратимся теперь въ тому, что г-нъ М. И. говоритъ о самомъ Опытѣ краткой Истор³и Русской Литтературы.
Нѣтъ сомнѣн³я, что въ книгѣ г-на Греча должны встрѣтиться ошибки и гораздо важнѣе тѣхъ, къ коимъ придирается мелочная критика; но главное обвинен³е ее совершенно несправедливо. Отъ него требуютъ отвѣта, почему сочинен³е его не есть творен³е Сисмонди! Отвѣтъ не затруднителенъ. Русск³й сочинитель назвалъ свой трудъ Опытомъ и Опытомъ краткой Истор³и Русской Литтературы (а не краткимъ опытомъ, какъ говоритъ г-нъ М. И.). Женевск³й ученый далъ своему творен³ю обширное общее назван³е О литтературѣ полуденной Европы. Одно заглав³е доказываетъ, что въ планахъ обоихъ творен³й никакого сходства быть не можетъ. Прочтите предислов³е того и другаго автора и еще болѣе увѣритесь, что сравнивать ихъ книги невозможно. Одинъ говоритъ: "я чувствую и знаю, сколь истор³я с³я недостаточна; вижу, что она есть еще не истор³я, а только собран³е нѣкоторыхъ нужныхъ для истор³и матер³аловъ", и проч. Другой, отдавая отчетъ въ правилахъ, которыхъ онъ держался въ составлен³и книги своей, прибавляетъ, что онъ "хотѣлъ въ нѣкоторомъ смыслѣ написать истор³ю ума человѣческаго, показать, что оный въ ходѣ своемъ у народовъ разныхъ слѣдовалъ почти однообразному порядку и былъ подверженъ однообразнымъ измѣнен³ямъ". За чѣмъ же читаете вы книги, и особливо какъ дозволяете себѣ печатать о нихъ сужден³я, когда отъ чтен³я остаются въ васъ одни сбивчивыя понят³я, когда вы не умѣете или не хотите сообразить намѣрен³я одного писателя съ намѣрен³емъ другаго? Замѣтимъ еще новую разительную черту, отличающую одну книгу отъ другой. Одна писана соотечественникомъ для соотечественниковъ о литтературѣ народной; другая для иностранцевъ о литтературахъ иностранныхъ. и положен³е, и средство, и цѣль двухъ авторовъ совершенно различны. Г. Гречъ изложилъ въ предислов³и планъ своей книги. Исполнен³е отвѣчаетъ ли плану? Вотъ что разсматривать должно. Вызывайте его бъ отчету на мѣстоположен³и имъ избранномъ, нападая по силамъ и способностямъ вашимъ; но не ищите его тамъ, гдѣ его нѣтъ, гдѣ не думалъ и не могъ онъ быти и куда поставило его одно своенравное воображен³е ваше. Опровержен³е словъ г. Греча, что книга его есть у насъ первый опытъ въ своемъ родѣ, также неосновательно. Словарь Новикова, едва начатый Пантеонъ Карамзина, Словарь преосвященнаго Евген³я - все одни словари б³ографическ³е и слѣдственно Опытъ истор³и можетъ справедливо быть названъ первымъ опытомъ въ своемъ родѣ. Г-нъ М. И. говоритъ, что книги вышеупомянутыя отличаются отъ книги г. Греча только расположен³емъ и наружнымъ видомъ. Смиряясь предъ замысловатост³ю послѣдней шутки, спрошу, можно ли не шутя требовать, чтобы въ историческомъ сочинен³и, относящемся до одного предмета, и было иное различ³е, какъ то, которое заключается въ расположен³и? Событ³я и лица готовы: главное дѣло историка состоитъ въ расположен³и. Если бы упадшее яблоко не пр³учило насъ въ нечаяннымъ открыт³ямъ, то показалось бы намъ также непонятно, почему слова г. Греча, "что литтературою языка или народа называются всѣ его произведен³я въ словесности, то-есть творен³я писанныя на семъ языкѣ стихами и прозою", заставили г-на М. И. "подумать самаго въ себѣ, что истор³я литтературы обязана показать не одни заглав³я сихъ творен³й, но содержан³е и достоинство оныхъ". Г. М. И., конечно, могъ имѣть это понят³е, которое отчасти справедливо; но по естественному порядку мыслей нѣтъ ни малѣйшаго повода извлечь второе опредѣлен³е изъ перваго. Въ несоглас³и мнѣн³я г. Греча и г. М. И. о Подшиваловѣ, кажется, также незатруднительно будетъ безпристрастному свидѣтелю избрать справедливое. Мнѣн³е перваго оправдывается уважен³емъ ученыхъ людей въ заслугамъ литтератора почтеннаго. Предсѣдатель Общества Любителей Росс³йской Словесности при Московскомъ университетѣ сказалъ о Подшиваловѣ: "онъ умѣлъ и мыслить здраво и мысли свои выражать чисто и ясно". Г. Давыдовъ подтвердилъ сей похвальный отзывъ. Мнѣн³е г-на М. И. основано на одной его памяти худой и нещастливой, говорю: нещастливой, ибо, сохраняя бережно ошибки иныхъ писателей, забываетъ онъ о достоинствѣ и заслугахъ писателей, пользующихся любов³ю и уважен³емъ признательныхъ согражданъ.
Здѣсь превращается обязанность, которую исполнялъ я охотно. Я свободно обнажалъ свои чувства и мысли потому, что почиталъ себя въ правѣ говорить искренно и открыто. Перестрѣлки обиняками и намеками хороши, когда истина отказываетъ намъ въ оруд³и; но увѣренный въ правотѣ своей и чистотѣ побужден³й вызываетъ противника въ чистое поле. Выписка изъ Латинской комед³и, служащая эпиграфомъ къ 14-й книжкѣ Вѣстника Европы, весьма благоразумна и приведена, можетъ быть, тутъ кстати {Id arbitror Adprime in vita esse utile, ne quid nimie. Ter.}. Кто избѣгаетъ излишества, тотъ поступаетъ разсчетливо. Но признаюсь, предпочитаю часто неумѣренность въ изъявлен³и истины праводушной осторожнымъ намекамъ умѣренности двуличной. Благомыслящимъ читателямъ предоставляю впрочемъ рѣшить, гдѣ болѣе лишняго: въ томъ ли, что говорилъ я начисто, или въ томъ, что сказалъ не договаривая г-нъ М. И.