Вронченко Михаил Павлович - Н. А. Шостьин. Михаил Павлович Вронченко, военный геодезист и географ

можно получить от перевозки хронометров верхом". Такие результаты он приписывал прежде всего весьма высокому качеству одного из хронометров и умению избегать сотрясений хронометров при поездке верхом (умению легко садиться на лошадь и слезать с нее, держаться в седле так, чтобы не было толчков, стоять на стременах, когда лошадь идет "тряской рысью", и пр.). В общем за четыре поездки по Малой Азии было определено нашим путешественником 100 пунктов (включая сюда также пункты, определенные при английской описи), в том числе Ангора, Самсун, Брусса, Кесарея, Никоя, Кастамония, Девели-Кара-Гиссар и др. Директор Военно-топографического Депо Ф. Ф. Шуберт высоко оценил астрономические результаты путешествия М. П. Вронченко. "Успех работ его в Малой Азии в 1834 и 1835 годах превзошел всякое ожидание. Снабженный призматическим кругом Штейнгейля и тремя хронометрами, не имея помощника, он объехал эту страну во всех направлениях и, возвращаясь по несколько раз в одни и те же места, получил таким образом большое число поверок для своих хронометрических определений, которые представляют удивительное согласие" {Т. Schubert, Expose des travaux astronomiques et geodesiques executes en Russie..., 1858, p. 156.}.

   Первый том "Обозрения Малой Азии", по выходе в свет отдельным изданием, встретил в печати весьма сочувственный отклик, причем отмечалось его значение не только с политико-экономической точки зрения, но и со специально-научной. "Имя г-на Вронченко... приобрело почетную известность в русской литературе... Но теперь речь не о том: г. Вронченко является перед нами... как писатель самостоятельный на ученом поприще и предлагает нам "Обозрение Малой Азии в ее нынешнем состоянии". Доныне у нас не было ни одной книги, посвященной этому предмету: все наши путешественники едва касались Малой Азии. Эта книга представляет множество новых и чрезвычайно любопытных сведений о Малой Азии, имеющих ту особенность, что все они получены из первых рук, на месте, почему заслуживают преимущественное доверие перед всеми другими описаниями... Не упущено ничего, чтобы сделать книгу занимательною, вполне заслуживающею благодарность всех любителей просвещения" {"Литературное прибавление к "Русскому Инвалиду" на 1839 год", СПБ, т. II, стр. 93-94.}. В дальнейшем "Обозрение Малой Азии" вызвало обстоятельный отклик со стороны академика Д. М. Перевощикова, который характеризовал "Обозрение" как "превосходное описание этой страны в естественном, статистическом и политическом состоянии". Ввиду новизны сведений, собранных Вронченко, Д. М. Перевощиков счел целесообразным изложить в журнале те сведения, которые касались топографии и естественных богатств страны, мотивируя это следующими соображениями: "Местность, или топография, и естественные произведения переменяются весьма медленно, особенно в тех местах, где просвещение и гражданственность почти неподвижны; следственно, топографическое и естественное обозрение Малой Азии г. Вронченко надолго останется драгоценным материалом для физической географии" {Д. М. Перевощиков, Геодезические и топографические работы в России, "Магазин Землеведения и Путешествий", т. III, 1854.}. Астрономические определения Вронченко имели большое значение для правильного картографирования Малой Азии. "Результат его трудов состоит в определений географического положения ста мест, из которых только одна Смирна находится в росписи географических положений, прилагаемой к "Connaissancedes temps", так что наблюдения г. Вронченко суть единственные основания для составления верной карты Малой Азии". В целом акад. Д. М. Перевощиков охарактеризовал "Обозрение Малой Азии" как "замечательнейший труд". На основании определенных М. П. Вронченко астрономических пунктов, его маршрутной карты и собранных описательных материалов появилась первая научно обоснованная географическая карта Малой Азии, составленная проф. А. П. Болотовым и изданная в 1841 г. Эта карта и описание М. П. Вронченко оказали значительную помощь другому русскому исследователю Малой Азии, члену-учредителю Русского Географического Общества П. А. Чихачеву (1818-1890), посвятившему изучению этой страды 16 лет (1847-1863) и описавшему его результаты в капитальном 8-томном труде, изданном в 1853-1869 гг. (на французском языке). П. А. Чихачев характеризовал определения, произведенные Вронченко, как "превосходные астрономические работы" {P. de Tchihatcheff. "Asie Mineure", 1^re partie, Paris, 1853, p. VI.}.

  

  

   В 1847 г. М. П. Вронченко произвел определения географических координат ряда пунктов в центральных губерниях Европейской России на значительно более высокой научной и технической базе, нежели предыдущие определения. Научная база работ, связанных с математической географией, стала в России особенно совершенной после учреждения Пулковской обсерватории (1839), которая была оборудована первоклассными инструментами и с начала своего существования приняла активное участие в этих работах. Следуя в своей деятельности статьям Устава, "Пулково постепенно сделалось научным средоточием всех работ, которые относятся к математической географии России" {О. В. Струве, Обзор деятельности Николаевской Главной астрономической обсерватории, СПБ, 1865, стр. 4.}.

   К началу сороковых годов была значительно улучшена также техническая база долготных определений. К этому времени в конструкцию хронометров были внесены такие усовершенствования, которые значительно повысили их стойкость к механическим воздействиям, что было успешно использовано О. В. Струве в 1842 г., когда он определил географические координаты шести пунктов (Новгорода, Москвы, Рязани, Тулы, Липецка и Воронежа), причем долготные определения, выполненные при помощи 12 хронометров, отличались весьма высокой точностью, считавшейся ранее невозможной на столь значительном протяжении (путь О. В. Струве - 3700 км). "Это путешествие, - писал В. Я. Струве, - принесло большую пользу и в том отношении, что отстранило совершенно всякое сомнение относительно точного определения долгот мест на значительных расстояниях с помощью перевозки хронометров сухим путем" {"Записки Военно-топографического Депо", ч. II, 1848.}.

   После этого В. Я. Струве счел необходимым прежде всего точно определить координаты Пулковской обсерватории путем установления хронометрической связи с Гринвичской обсерваторией, через которую проходил начальный меридиан (наиболее общепринятый в то время). 1843 год ознаменован тем, что В. Я. Струве осуществил хронометрическую экспедицию между Пулковом и Альтоной, определив разность их долгот с вероятной погрешностью, составлявшей лишь 0^s,039 во времени, а в следующем году связал хронометрически Альтону с Гринвичем (с погрешностью 0^s,042); погрешность определения долготы Пулкова относительно Гринвича составила, таким образом, только 0^s,057. Во время этой экспедиции подтвердилось достижение значительного улучшения качества хронометров и вместе с тем допустимость перевозки их в рессорных экипажах. Дальнейшие подтверждения были получены в 1845-1846 гг. при хронометрических определениях долгот провинциальных обсерваторий и некоторых крупных центров Европейской России. Следует отметить, что русские астрономы и геодезисты были пионерами широкого применения хронометров для долготных определений, а также исследования температурной компенсации хронометров: Балтийская хронометрическая экспедиция Ф. Ф. Шуберта 1833 г. (под научным руководством В. Я. Струве) по времени уступала только английской, но вместе с тем превосходила последнюю по числу использованных хронометров при том же числе переездов {"Первой хронометрической экспедицией была экспедиция, организованная английским адмиралтейством в 1824 г. Было взято 28 хронометров. К этому количеству г. Шумахер добавил 7 хронометров. Второй хронометрической экспедицией была экспедиция, выполненная в 1833 г... под руководством генерал-лейтенанта г. Шуберта... Общее число хронометров равнялось 56". (W. Struve, Expedition chronometrique entre Poulkova el Altona, St-P., 1844). В обоих случаях имели место три поездки в прямом направлении и три в обратном. Еще шире по масштабам была хронометрическая экспедиция между Пулковом и Альтоной. "Экспедиция пересекла Балтийское море 16 раз, 8 раз по пути от Пулкова до Альтоны и 8 раз при возвращении из Альтоны в Пулково... 68 хронометров... служили для определения долготы" (там же).}. Использование хронометров на суше и широкое развитие хронометрических экспедиций были осуществлены прежде всего в России; исследования влияния температуры на хронометрические определения долгот были начаты на Западе с запозданием на несколько лет, а именно в 1850 г.

   После того как Пулковской обсерваторией была заложена столь прочная метрологическая база, Генеральный Штаб и другие учреждения приступили к организации хронометрических экспедиций на всей территории Европейской России. Уже в 1847 г. были организованы три хронометрических экспедиции: капитана Лемма в Область Войска Донского, М. П. Вронченко и астронома Московской обсерватории А. Н. Драшусова в центральные губернии Европейской России, причем две последние были связаны с работами Межевого ведомства и Русского Географического Общества.

   В сороковых годах прошлого столетия вновь был поднят вопрос о том, чтобы работы Межевого ведомства выполнялись с учетом потребностей государственной картографии. На этом особенно настаивал еще М. В. Ломоносов, когда он возглавлял Географический департамент. Однако почти восемьдесят лет Межевое ведомство продолжало вести работы на старых основаниях. Поэтому в 1843 г. была образована особая комиссия для рассмотрения нужных изменений, которая нашла, что "дело не могло быть поставлено, ибо оно требовало высших теоретических знаний".

   По существу вопроса к академику В. Я. Струве было послано письмо с просьбой оказать нужное содействие.

   Во второй половине ноября 1846 г. В. Я. Струве сделал доклад в Совете Русского Географического Общества о составлении карт по материалам Межевого ведомства. В своем докладе он отметил, что "действия тригонометрические и топографические Генерального Штаба совершаются правильно и сравнительно быстро. Но 30 лет прилежной и удивительной работы не могли обнять более 1/5 части Европейской России и нужно, вероятно, еще 20 лет, когда геодезические карты на сии 20 губерний будут опубликованы для употребления. Следовательно, надо полагать, что на составление полной географической карты Европейской России потребуется, по крайней мере, еще век. К счастью, есть средство с помощью произведенного межевания достигнуть результатов более быстрых. Надо обратиться к новому составлению карт уездных и губернских по материалам, произведенным с помощью межевания", для чего необходимо "значительное увеличение основных пунктов".

   В докладе он указал, что "поручиться успеху можно при следующих мерах:

   1. Всему предприятию состоять под ученым направлением Географического общества;

   2. Необходимо учредить комитет в самом обществе, вверив ему обучение кадров и дальнейшие мероприятия;

   3. Что касается до увеличения постоянных пунктов, то таковое может быть произведено только через астрономические наблюдения.

   Эта последняя астрономическая связь самая трудная и требует искусного наблюдателя. Нет сомнения, что Совет с удовольствием примет к сведению, что один из его членов - Вронченко изъявил готовность принять на себя производство астрономических наблюдений, чтобы выполнить предприятие в течение будущего года".

   Этот доклад В. Я. Струве был выслушан с большим вниманием и предложение встретило горячее сочувствие в Совете Русского Географического Общества, который признал, "что удобнейшим способом для составления карт центральной и восточной России может быть определение астрономическим путем географического положения некоторых пунктов, проведение инструментальной съемки вдоль всех больших дорог между пунктами, наполнение пространства между дорогами очерками дач, снятых Межевым ведомством, и исправление изображения топографических подробностей путем рекогносцировки".

   Для выработки окончательных соображений, подробного плана работ и инструкций Совет Русского Географического Общества избрал особую комиссию под председательством В. Я. Струве из членов: А. Л. Болотова, М. П. Вронченко, М. Н. Муравьева и Стефана. В феврале 1647 г. комиссия постановила: "На сей 1847 год предложить члену Общества Вронченко произвести астрономические наблюдения в губерниях: Владимирской, Тамбовской, Рязанской, Воронежской и Орловской, имея в виду, что Генеральный Штаб уже составил тригонометрические сети в губерниях: Калужской, Московской, Тверской, предполагает окончить такую в Тульской в сем году и продолжить затем измерения от Московской губернии по Волге в губерниях: Ярославской, Костромской до Нижнего Новгорода".

   Таким образом, выполнение астрономических определений было возложено Обществом на М. П. Вронченко; "конечно, Географическое Общество не могло вверить эти работы более искусному наблюдателю", - писал в 1860 г. В. Я. Струве {"Записки Военно-топографического Депо", ч. 21, 1860.} всецело присоединяясь к мнению О. В. Струве, рассматривавшего полученные результаты.

   В распоряжении Вронченко имелись астрономический теодолит, которым пользовался О. В. Струве в 1842 и 1846 гг., 8 отборных хронометров и 2 барометра. Все определения были произведены по способу хронометрической интерполяции академика В. К. Вишневского. Основными пунктами в хронометрической экспедиции Вронченко являлись Москва и Орел, уже определенные О. В. Струве во время его хронометрических экспедиций 1845 и 1846 гг. Начальным пунктом экспедиции Вронченко, продолжавшейся 109 дней (с 5 июля по 21 октября включительно), была Москва. Имея в качестве основных пунктов Москву и Орел, Вронченко посредством быстрых переездов определил между ними долготы Рязани, Козлова, Тамбова и Липецка с точностью, достаточной для того, чтобы принять эти пункты также за основные (вероятная погрешность определения долгот 8-ю хронометрами составила во времени 0^s,088 для Рязани, 0^s,134 для Козлова, 0^s,144 для Тамбова и 0",111 для Липецка) {Долготы Рязани и Липецка были определены еще О. В. Струве в 1842 г., но эти определения не были признаны в дальнейшем достаточно надежными.}. Опираясь на эти пункты, Вронченко определил долготы прочих городов методам хронометрической интерполяции. Погода чрезвычайно благоприятствовала его работе (из 109 дней для наблюдений было использовано 89 дней). Кроме того, температура воздуха в июле, августе и сентябре почти не имела резких изменений, так что отклонения средней суточной температуры в ящиках с хронометрами от средней температуры за эти 3 месяца ( 17,7R Реомюра) лишь в очень редких случаях составляли 3R (даже при похолодании, случившемся в октябре, средняя вероятная погрешность хронометров не превосходила, благодаря их высокому качеству, !!!!!0^s,33). Как показали в дальнейшем исследования, произведенные в Пулкове, ходы всех 8 хронометров изменялись в зависимости от температуры более или менее одинаково и значения коэффициентов компенсации хронометров находились в пределах от -0,0108 до ,0213; при изменении температуры на 1R Реомюра средний ход хронометров изменялся на 0^s,044 в сутки.

   За время экспедиции М. П. Вронченко определил долготы и широты 70 пунктов, в том числе Владимира, Мурома, Касимова, Зарайска, Ряжска, Моршанска, Усмани, Ельца, Брянска, Мценока и др. Вероятные погрешности определения широт этих пунктов (за исключением 4-х главцых, определенных особенно точно) составляли от 1" до 3", а долгот от 0^s,3 до 0^s,4 во времени или от 4",5 до 6",0 в дуге. Такая точность определений для того времени являлась достаточной даже, например, для составления 3-верстиых карт.

   Надежность и точность определений М. П. Вронченко была косвенно подтверждена при сопоставлении с результатами определений, произведенных в это же время в Земле Войска Донского Б. Ф. Леммом, успешно выполнявшим ранее астрономические определения в триангуляциях Шуберта и Тучкова {А. Н. Драшусов определил географические координаты г. Владимира и других шести городов Владимирской губернии; кроме того, в 1847 г. проводилась хронометрическая экспедиция харьковского астронома А. П. Шидловского в Харьковскую, Полтавскую и Курскую губернии.}. Основным пунктом для Лемма являлся Харьков, так что определения обоих наблюдателей были совершенно независимы друг от друга. В числе определенных ими пунктов два, а именно Борисоглебск и Новохоперск, были определены обоими, причем расхождения в полученных значениях широт составили только 1",47 и 2",2, долгот же лишь 0^s,23 и 0^s,26 во времени. Таким образом, было получено дополнительное подтверждение возможности точного и единообразного определения долгот посредством хронометров и целесообразности хронометрических экспедиций для картографических целей. "Лучшего согласия,- писал О. В. Струве, рассматривавший в качестве совещательного астронома Военно-топографического Депо результаты определений обоих наблюдателей, - едва ли можно было ожидать, если учесть, что круги, употреблявшиеся г.г. Вронченко и Леммом, имели только 8-9 дюймов в диаметре... Согласие в определениях долгот г. Леммом и г. Вронченко показалось мне еще более поразительным... Определения г.г. Вронченко и Лемма совершенно независимы друг от друга" {О. Struve, Positions geographiques determinees en 1847 par le Lieutenant-colonel Lemm dans le pavs des cosaques du Don, St.-Petersbourgh, 1855, pp. 27-28.}.

   Астрономическая сеть, составленная на основе предложенного Русским Географическим Обществом среднего расстояния астрономических пунктов друг от друга в 50 верст, которое превосходило обычное расстояние между первоклассными тригонометрическими пунктами приблизительно в 2-2,5 раза, оказалась вполне достаточной для начавшихся уже в 1848 г. топографических съемок. Последние осложнялись тем, что съемщикам приходилось увязывать съемки с границами частных владений, установленными во время Генерального межевания. Съемщики проходили инструментально (измеряя линии цепью, а углы астролябией), преимущественно по дорогам, от одного астрономического пункта до другого и затем до третьего, после чего возвращались к первому. Вслед за этим они совершали инструментальные обходы по дополнительным линиям внутри полученного треугольника (прежде всего между серединами его сторон) до тех пор, пока не получали возможности правильно наложить на пройденные линии границы Генерального межевания и определить достаточное число опорных пунктов (для нанесения подробностей). При каждом обходе съемщик, встречая границу Генерального межевания, определял ее направление и проходил инструментально 2-3 межи для того, чтобы дать правильную ориентировку межевому плану, и затем, возвратившись в исходный пункт, продолжал начатый путь далее. Чтобы уничтожить несмыкаемость фигур, сначала исправлялись линии треугольника, образуемого астрономическими пунктами, потом дополнительные линии в последнем и, наконец, границы Генерального межевания. При такой методике в губерниях, покрытых астрономическими пунктами Вронченко, а затем и в других, в 1848-1866 гг. были успешно выполнены топографические съемки, охватившие площадь в 345 тыс. кв. верст, а межевые атласы приняли такую форму, которая сделала их ценными и для картографических целей.

   Эти съемки производились Межевым ведомством совместно с Военным (под руководством геодезиста А. И. Менде). В свою очередь Военно-топографическое Депо, в связи с успехом хронометрических экспедиций М. П. Вронченко и Лемма, организовало в последующие годы ряд хронометрических экспедиций в северные и восточные губернии Европейской России и в те районы разных, охваченных триангуляцией губерний, в которых по местным условиям проложение рядов треугольников представлялось невозможным или нецелесообразным (уже в 1848 г. была организована хронометрическая экспедиция Лемма в северную часть Новгородской губернии, где из-за густых лесов и многочисленных болот триангуляция не была произведена), а в дальнейшем - также в Сибирь и Туркестан. Среди офицеров Корпуса военных топографов Вронченко (вместе с Леммом) был пионером таких экспедиций, увенчавшихся в непродолжительное время крупными результатами.

  

  

   В первой четверти XIX в. Военным ведомством был проведен в топографическом деле ряд важных мероприятий, заключавшихся прежде всего в преобразовании существовавшего с 1797 г. Депо карт в Военно-топографическое Депо (1812). Функции нового учреждения были расширены. Согласно Положению, в обязанности Военно-топографического Депо входило собирание, составление и хранение карт и планов, топографических и статистических описаний, составление записок об использовании топографических особенностей возможных военных театров для наступательных операций, а также выполнение топографических съемок и требуемых ими астрономических определений, для чего к Депо прикомандировывались офицеры из квартирмейстерской части и Инженерного корпуса.

   Вслед затем Военное ведомство приступило к организации триангуляционных работ, основанных на астрономических пунктах, и к осуществлению мероприятий для подготовки кадров топографов и геодезистов. После предварительных, носивших скорее пробный характер, триангуляционных работ 1809-1811 гг. (вдоль Финского залива и в Петербурге), в которых руководящую роль играл К. И. Теннер, и после окончания войн с Наполеоном было положено начало плановым работам: с 1816 г. началась Виленская триангуляция К. И. Теннера (1783-1860) и с 1820 г. - Петербургская триангуляция Ф. Ф. Шуберта (1789-1865); одновременно с Теннером приступил к аналогичным работам В. Я. Струве, но по заданию Лифляндского Экономического Общества, а не Военного ведомства. С этого времени военно-топографические съемки в Европейской России стали базироваться, как правило, на тригонометрических сетях. Для пополнения кадров квартирмейстерской части были использованы Московское училище колонновожатых (с 1816 г.) {Это училище, в котором учился Вронченко, возникло на базе Математического общества, образованного в 1810 г. студентами, преподавателями и бывшими воспитанниками Московского университета под председательством участника шведской войны 1788-1790 гг. и Отечественной войны 1812 г. генерала Н. Н. Муравьева, обратившего особенное внимание на развитие лекционной деятельности Общества. Серьезная постановка чтения лекций обратила внимание генерал-квартирмейстера П. М. Волконского, в результате чего Общество было преобразовано в Училище колонновожатых (уже ранее сам Муравьев преподавал в Обществе те соприкасавшиеся с математикой военные дисциплины, которые требовались для будущих чинов квартирмейстерской части). Училище обеспечивалось материально Н. Н. Муравьевым и в летний период, по окончании лекций, воспитанники выполняли практические работы по геодезии и топографии в подмосковных районах.} Финляндский кадетский корпус (с 1817 г. и Могилевская двухклассная офицерская школа (с 1820 г.); вопрос же комплектования кадров съемщиков и чертежников разрешился учреждением Корпуса военных топографов и Петербургской школы военных топографов (1822). В целях дальнейшего усовершенствования офицеров квартирмейстерской части в избранной специальности были организованы ежегодные командировки их в Дерптскую астрономическую обсерваторию для занятий по астрономии, геодезии и математике под руководством В. Я. Струве.

   Вслед затем были осуществлены другие важные мероприятия. При Главном Штабе была устроена астрономическая обсерватория, а механические мастерские были преобразованы в Механическое заведение Главного Штаба (со значительным увеличением штатов), которое уже в конце 3-го десятилетия "с большим успехом занималось изготовлением всех нужных инструментов для топографической съемки, а также и глазомерной,... в большом количестве, прочно, красиво и верно отделанных" {Ф. Ф. Шуберт, История Военно-топографического Депо и геодезических работ Генерального Штаба, "Записки Военно-топографического Депо", ч. I, 1837.}. В 1826 г. вышло в свет "Руководство для "счислений тригонометрической съемки и работ Военно-топографического Депо", составленное генералом Ф. Ф. Шубертом и заключавшее в себе, помимо основного текста, 32 вспомогательных таблицы для вычислений, правила для составления журналов и пр.: "книга эта по содержанию своему доставила ту существенную пользу, что привела в одну систему и однообразие все производившиеся до того времени геодезические работы" {"Исторический очерк деятельности Корпуса военных топографов", СПБ, 1872.}. В 1832 г. была учреждена Академия Генерального Штаба, где в числе прочих наук преподавались астрономия, геодезия и топография, а в 1854 г. открыто особое геодезическое отделение. Кульминационным пунктом в ряде такого рода мероприятий явилось учреждение Пулковской астрономической обсерватории (1839), успешно осуществлявшей общее научное руководство выполнением геодезических работ в астрономической части и обработкой их результатов. На такой организационной, учебной и научной базе развивались работы русских геодезистов и топографов, постепенно охватившие территорию Европейской России.

  

  

   В начале 1848 г. было признано необходимым провести Новороссийское тригонометрическое измерение. К концу сороковых годов прошлого столетия в разных местах Европейской России была проложена тригонометрическая сеть, которая имела целью дать опорные пункты для топографических съемок. В западной части России пролегал ряд первоклассных треугольников, который должен был служить основою не только для съемок, но и для градусного измерения по меридиану ("Дуга Струве".). Тригонометрические ряды были проложены или пролагались также в других районах Европейской России, причем по планам Генерального Штаба тригонометрическая сеть подлежала значительному расширению.

   Все эти работы велись независимо друг от друга, без общей связи. Такая изолированность была одной из причин, вызвавших необходимость проложения тригонометрической сети с запада на восток через южные губернии, к которой с севера и юга примыкали бы отдельные сети и таким образом получилась бы общая связь всех геодезических работ. Эту сеть предполагалось продолжить при Новороссийском тригонометрическом измерении по параллели между 47 и 48R северной широты от одного из боков градусного измерения по меридиану до Новочеркасска, а впоследствии решено было продолжить ее на восток сколь возможно далее.

   Еще в тридцатых годах был составлен проект градусного измерения по параллели 48R северной широты, но проведение его было отложено "так как градусное измерение до сего времени не могло воспринять своего начала по военным обстоятельствам и по недостатку опытных в астрономических действиях офицеров" (Шуберт Ф. Ф.). Учитывая изменение обстоятельств к лучшему, В. Я. Струве выдвинул предложение - исполнить проектируемую тригонометрическую сеть по параллели между 47 и 48R северной широты с особой тщательностью, чтобы воспользоваться ею для градусного измерения по параллели.

   Генеральный Штаб принял предложение В. Я. Струве и поручил организацию и руководство этой ответственной работой М. П. Вронченко. На этом особенно настаивал Струве.

   В Инструкции было указано, что предстоящие работы имеют своим назначением не только быть связью отдельных тригонометрических измерений, но также удовлетворять потребности градусного измерения до параллели, для чего рекомендовалось проложить, по возможности, прямой первоклассный ряд от Кишинева на восток до Новочеркасска и далее.

   Работы по составлению и измерению первоклассной тригонометрической сети по параллели между 47 и 48R широты были начаты в 1848 г. под названием "Новороссийское тригонометрическое измерение", а в 1856 г. доведены до Астрахани под названием "Приволжское тригонометрическое измерение".

   С 1848 г. началось выполнение той работы, которая дала материал для градусного измерения дуги параллели под широтой 47 1/2R и которая определила почетное место М. П. Вронченко в истории геодезических работ.

   Для выполнения работ в распоряжение начальника измерений были выделены офицеры и топографы Корпуса военных топографов. В числе офицеров были (особенно с 1850 г., когда к Вронченко перешел персонал Бессарабской триангуляции К. И. Теннера) известные в то время производители тригонометрических работ, в частности В. Н. Воинов, И. А. Наперсников, И. В. Писарский и др. Триангуляция была снабжена следующими инструментами и измерительными приборами: 1) базисным прибором конструкции В. Я. Струве с пятью жезлами (1 нормальный и 4 рабочих), изготовленным в Механическом заведении Генерального Штаба, 2) двумя универсальными инструментами Эртеля (Мюнхен), 3) двумя астрономическими теодолитами Эртеля, 4) двумя горизонтальными теодолитами Эртеля, 5) одним горизонтальным теодолитом, изготовленным механиком Порта в Пулкове, 6) двумя гелиотропами (Эртеля и Механического заведения), 7) двумя отражательными буссолями Механического заведения, 8) тремя ртутными барометрами (в том числе двумя конструкции известного петербургского механика Брауера), 9) железной цепью длиною в 10 саж., мерительной лентой и двумя мерительными тесьмами.

   Незадолго до начала Новороссийской триангуляции, а именно в 1846 г., профессор Академии Генерального Штаба А. П. Болотов, подводя общие итоги выполненных в России геодезических и связанных с ними астрономических работ, писал: "Россия по огромным результатам, достигнутым ею относительно геодезии, не только соперничает с другими государствами, но даже превосходит их во многих отношениях... Россия... доныне успела покрыть тригонометрической сетью почти четверть своих европейских владений, т. е. пространство, равное всей Германии и Франции, взятым вместе, да сверх того определить весьма много астрономических пунктов и, наконец, столько снять планов инструментально, что невольно изумляешься и спрашиваешь, каким образом это могло быть создано в столь короткое время... О самых же геодезических и астрономических наблюдениях можем сказать смело, с чувством справедливой гордости, что за границей, перенимать нам решительно нечего, - учиться и совершенствоваться мы должны в образцовом для всей Европы заведении, на нашей Пулковской обсерватории" {А. П. Болотов, Взгляд на современное состояние геодезических и топографических действий. "Записки Русского Географического. Общества", кн. 1, 1846.}. Новороссийское тригонометрическое измерение своими высокими достоинствами служило дополнительным ярким примером правоты утверждений А. П. Болотова.

   Новороссийская триангуляция должна была охватить рядами треугольников южные губернии и дать дополнительные материалы для уточнения данных о действительной фигуре Земли. Уточнение должно было благоприятно отразиться на повышении точности вычислений всех триангуляционных работ. Эта взаимная связь практических и научных целей была четко сформулирована с учетом выполненных и намеченных измерений в статье печатного органа Военно-топографического Депо, подводившей итоги геодезических работ Генерального Штаба за 1835-1846 гг.

   Летом 1848 г. Вронченко произвел рекогносцировку района предстоящих работ в западной части Новороссийского края, ознакомился с условиями, в которых надлежало прокладывать тригономегрическе ряды (рельеф местности, почва, наличие леса для строительных работ, транспортные возможности и пр.) и наметил расположение первоклассных пунктов. В соответствии с отчетом о рекогносцировке были составлены и 19 января 1849 г. утверждены проект и смета Новороссийского тригонометрического измерения. Задачи и объем последнего были сформулированы в этом проекте, исходя из подлежавших соединению триангуляции (Подольско-Киевской, Бессарабской, Крымской и Кавказской).

   Помимо большого объема, задачи триангуляции осложнялись жесткостью срока для выполнения (3 года для западной части Новороссийского края), а также тем, что в соответствии с научным значением последней (для градусного измерения по параллели) необходимо было производить работы с повышенной точностью. Поэтому Вронченко прежде всего должен был особенно тщательно продумать план и организацию предстоявших работ вплоть до мельчайших деталей и строго ограничить объем операций самым необходимым. После выработки и утверждения правил для Новороссийской триангуляции он выпустил обращенный к исполнителям последней (5 офицеров и 2 топографа) приказ, который содержал следующие интересные руководящие положения, характеризовавшие строгую целеустремленность начальника триангуляции и неукоснительно соблюдавшиеся во время работ: "Начальство желает и требует, чтобы мы с самого начала работ озаботились отысканием и практическим исследованием способов, посредством которых дело могло бы быть ведено в большом размере с меньшим, по возможности, пожертвованием трудов, времени и денег. Это вменено нам в обязанность. Чтобы ее исполнить, для нас недостаточно быть деятельными и расчетливыми; нам надо ...придерживаться только того, что при обстоятельствах настоящих полезно и выгодно... Сверх того, всегда и во всем должно не отступать от следующего коренного правила: делать сколь возможно лучше и простейшими средствами все то, что для достижения цели работ нужно, но никак не более; всякая работа излишняя есть чистая потеря времени и потому она ничем не лучше умышленного бездействия... Начальник.... станет следить за работою каждого и увидит, кто как действует, - в видах ли ограждения себя от ответственности или с истинным усердием" {М. П. Вронченко, Описание тригонометрического измерения Новороссийского края и Харьковской губернии, "Записки Военно-топографического Депо", ч. 19, 1860, стр. 7.}.

  

  

   Обширная территория, на которой предстояло прокладывать сеть треугольников, представляла преимущественно степь, на которой леса встречались лишь в отдельных районах (главным образом, на севере и в районе Кременчуга). Такой характер местности затруднял заготовку и доставку строительных материалов для тригонометрических знаков. Однако строительные задачи облегчались, так как не приходилось возводить высоких сигналов.

   Ввиду затруднений с заготовкой и доставкой строительного материала М. П. Вронченко отделил доставку леса и постройку тригонометрических знаков от измерения углов и для каждой из этих операций выделил особого офицера; из-за трудности наема подвод был организован свой транспорт. С начала работ (подготовительных с марта и полевых с апреля 1849 г.) начальник триангуляции М. П. Вронченко осуществлял непрерывное руководство деятельностью всех подчиненных (ответственных исполнителей) и обстоятельно инструктировал их, наблюдая приемы и организацию работ каждого и вникая во все детали. Внимательно наблюдая за работой исполнителей, он быстро составлял правильное представление о личных достоинствах каждого, в соответствии с чем перемещал неподготовленных офицеров на менее трудные и ответственные работы, а недостаточно работоспособных офицеров отсылал в Петербург, в распоряжение Военно-топографического Депо. Все приказания и распоряжения М. П. Вронченко редко встречали какие-либо препятствия, так как они были тщательно взвешены и продуманы.

   Журналы наблюдений подготавливались к вычислениям еще во время полевых работ, сами же вычисления производились зимой и завершались не позднее марта, так что уже в 1850-1852 гг. начальник Военно-топографической съемки Херсонской губернии, в которой топографические съемки по планам Генерального Штаба должны были выполняться непосредственно за триангуляционными работами, регулярно и своевременно получал результаты вычислений в марте (и даже феврале) каждого года. Сам Вронченко по завершении вычислений отдельных участков триангуляции западной части Новороссийского края перевычислил всю первоклассную сеть вновь, уже как одно целое.

   Тщательный выбор пунктов для первоклассной сети дал возможность Вронченко вовсе обойтись без постройки сигналов и ограничиться лишь пирамидами, притом в большинстве случаев малыми, состоявшими из 4-х ребер и имевшими высоту 3-4 сажени; в значительно меньшем количестве потребовались пирамиды высотой в 6 сажен, с внутренней пирамидой и полом для инструментов и наблюдателей. Под пирамидами складывался каменный или кирпичный куб, на который проектировалась ссь визирного цилиндра пирамиды посредством отвеса. Инструменты для измерения углов устанавливались на штативе точно в соответствии с положением проекции оси цилиндра (также посредством отвеса). Для защиты от ветра пирамиды обтягивались с наветренной стороны парусиной, а инструменты защищались от солнца обыкновенным зонтом. Вершины пирамид обшивались тонкими досками и потом зачернялись.

   Первоклассная сеть состояла из главного ряда и побочных (частично довольно значительного протяжения) - в общей сложности из 8 рядов: 1) главный ряд, начинавшийся от Бессарабской триангуляции Теннера и проложенный в восточном направлении под параллелью 47 1/2R - по прямой линии 520 верст (55 треугольников), 2) Екатеринославский ряд 240 верст (25 треугольников); 3) Александрийский - 140 верст (17 треугольников); 4) Новомиргородский 110 верст (13 треугольников), 5) Херсонский 200 верст (26 треугольников); 6) Бериславский 90 верст (12 треугольников); 7) Перекопский 90 верст (10 треугольников) и 8) Одесский 110 верст (14 треугольников). Общая длина всех рядов равнялась 1500 верст (172 треугольника). Екатеринославский и Александрийский ряды, начинаясь от главного, связали Новороссийскую триангуляцию с Киевской (в одном и том же пункте - Градижске), Херсонский и Бериславский ряды - с морем (у Херсона), Перекопский - с Крымской триангуляцией (у Перекопа), а Одесским было произведено соединение Херсонского ряда с Одесской. Было сооружено 45 больших и 111 малых пирамид. Кроме того, за первоклассные пункты были приняты: одна обсерватория (в г. Николаеве), две колокольни и три башни оптического телеграфа.

   И_з_м_е_р_е_н_и_е у_г_л_о_в в первоклассных треугольниках было произведено на 170 пунктах: на 163 - универсальным инструментом и на остальных - мюнхенским 13-дюймовым теодолитом или 12-дюймовым пулковским. В главном ряду измерения производились не менее чем 12-ю приемами, в прочих - 6-ю и более. Для измерений был использован метод В. Я. Струве, апробированный в работах по градусному измерению Дуги меридиаиа и заключавшийся в многократном измерении углов на разных частях горизонтального разделенного круга (лимба) с возвращением к начальному положению на последнем. Этот способ лучше, чем способ повторений (в течение долгого времени также применявшийся при триангуляционных работах), уменьшал влияние гнутия различных частей инструмента, погрешностей делений лимба и возможного сдвига или деформации последнего. По мере возможности инструмент устанавливался на земле, поскольку в этом случае процесс измерения был значительно легче и вместе с тем надежнее по результатам. Так, если на большой пирамиде не был виден с земли только один пункт, то с пола пирамиды измерялся лишь один угол между данным пунктом и соседним, а для измерения остальных углов инструмент спускался на землю. Измерения горизонтальных углов, как особенно важных в триангуляции, производились в такое время дня, когда рефракция воздуха была нормальной, т. е. когда видимые в трубе инструмента предметы были совершенно неподвижными.

   Для и_з_м_е_р_е_н_и_я б_а_з_и_с_а было выбрано ровное место вблизи Днепра у г. Берислава. Концы базиса были обозначены очень тщательно: по середине вырытой на каждом из концов ямы (объемом в кубическую сажень), на кирпичном фундаменте был воздвигнут гранитный куб (с ребрами около полуаршина), в котором было сделано углубление, залитое затем свинцом, причем на свинце чертился крест, середина ("пересечение двух линий") которого представляла вертикальную проекцию конечной точки базиса. На этот свинец накладывались просверленные кирпичи так, что отверстия в них располагались по одной прямой и отвес проходил через все отверстия до проекции, а отверстие в верхнем кирпиче определяло конечную точку базиса, на одной вертикали с которой должна была находиться вершина воздвигавшейся здесь пирамиды. Все описанное подземное сооружение засыпалось каменной кладью. Измерение базиса производилось исполнителями тригонометрических работ Наперсниковым (участвовавшим в измерении Измаильского базиса в Бессарабии пулковским астрономом Саблером) и Бубновым в конце сентября и первой половине октября 1851 г. при помощи базисного прибора с 5-ю жезлами (1 нормальный и 4 "мерительных", с номинальной длиной в 2 туаза) и "сравнительным аппаратом" для поверки рабочих жезлов {Этот прибор, поступивший к Вронченко в 1851 г. с Бессарабской триангуляции Теннера, был в то время единственным базисным прибором, имевшим нормальный жезл. В остальных приборах имелись лишь рабочие жезлы, которые сравнивались с нормальными (образцовыми) мерами в Пулкове и не могли быть поверены при измерении базиса на месте, если для "той или иной триангуляции не высылался особый нормальный жезл. Как отмечал В. Я. Струве, прибор "перешел в распоряжение генерал-майора Вронченко для измерения различных оснований в обширных геодезических действиях, которые были возложены на него, дабы произвести соединение между Прутом и Волгою по направлению параллелей" ("Дуга меридиана в 25R21'...", т. I, СПБ, 1861, стр. 38).}.

   Линия базиса провешивалась посредством вбивавшихся в землю кольев (с гвоздями в их вершинах), отстоявших друг ог друга приблизительно на 100 сажен. Расстояния между жезлами измерялись фюльгебелем конструкции В. Я. Струве, а оставшийся конец базиса (4 дюйма с небольшим) был измерен имевшимся при базисном приборе рычажным циркулем по соответствующему масштабу. Сличение жезлов производилось в Бериславе до и после измерения базиса (28 сентября и 17 октября). Разность между средней температурой жезлов в процессе измерения (16,378R Цельсия) и нормальной (16,250R Ц., или 13,000R Реомюра) составила ,128RЦ, коэффициент же температурного расширения жезлов равнялся 0,0000116. После внесения поправок на температуру, на действительную длину и наклон жезлов длина базиса оказалась равной 3485,85806 туазов, или 3184,3808 саж (6795,4686 м), а после приведения к уровню моря - 3184,3518 саж (6795,4067 м). Разность между семизначными логарифмами измеренной и вычисленной из сети по боку Градижск - Степовка Киевской триангуляции Теннера длин базиса составила лишь 77,10^-7.

   Астрономические наблюдения были произведены в трех пунктах: Николаеве (обсерватория), Павлыше и Беленькой. В первом из этих пунктов наблюдения производились в 1850 г. директором обсерватории К. X. Кнорре (при помощи И. А. Наперсникова), в остальных пунктах - в 1851 г. И. В. Писарским под общим руководством М. П. Вронченко. Определялись время, широта и азимут. В Павлыше и Беленькой {Павлыш - близ Александровска (на Днепре), Беленькая - близ Кременчуга.} были сооружены пирамиды, где инструменты устанавливались на штативах, причем для устойчивости и неизменности положения инструментов штативы обкладывались камнями. Для определения времени наблюдались около первого вертикала зенитные расстояния альфа Лиры и альфа Андромеды (по 4 наблюдения при двух положениях круга в каждом приеме). В них вводилась поправка за рефракцию, находился часовой угол звезды и затем вычислялась поправка для хронометра. Рефракция получалась по формуле В. Я. Струве {*}, причем ввиду наличия только одного термометра при барометре, показывавшего температуру ртути, температура воздуха принималась равною последней. Для определения широты наблюдались около меридиана зенитные расстояния звезд альфа Орла, альфа и гамма Пегаса, альфа Змееносца и Полярная, приводившиеся затем к меридиану, после чего сумма склонения и зенитного расстояния звезды на меридиане давала (с учетом рефракции) высоту полюса. Рефракция вводилась для среднего из 8 наблюденных зенитных расстояний. Азимут определялся по наблюдениям Полярной звезды, причем как в Павлыше, так и в Беленькой были установлены марки на расстоянии около 5 верст от пирамид. Широта Павлыша, соединенного непосредственно стороной треугольника с астрономическим пунктом Киевской триангуляции Градижском, оказалась равной по наблюдениям в Павлыше 48R57'20",86, а по наблюдениям в Градижске - 48R57'18",92. Окончательное значение широты было выведено из обоих результатов в соответстветстсвии с числом сделанных при наблюдениях приемов (28 в Павдыше и 88 в Градижске) и оказалось при этом равным 48R57'19",39. За азимут бока Павлыш - Градижск было взято среднее арифметическое из наблюдений в Градижске и Павлыше (разница - 4",08), поскольку число приемов в обоих пунктах было одинаковым.

   {* Формула, выведенная В. Я. Струве в Дерпте, такова:

  

   .}

   О_п_р_е_д_е_л_е_н_и_я р_а_з_н_о_с_т_и высот производились путем измерения взаимных зенитных расстояний, выполнявшегося посредством двойного наведения универсального инструмента при двух положениях круга тремя или, реже, двумя приемами (во второклассной сети зенитные расстояния измерялись посредством теодолита тремя и более приемами). Высота каждого пункта вычислялась из двух предыдущих пунктов, причем бралось среднее арифметическое. Рефракция принималась за одинаковую на обоих пунктах и находилась на основании показаний барометра и термометра по формуле В. Я. Струве {*}. За основание для вычисления высот пунктов всей сети были приняты пункты бока Киевской триангуляции Теннера Дальмеровка - Ерделиевка (в конце Новомиргородского ряда), как находящиеся ближе к Черному морю, чем пункты прочих боков этой триангуляции и чем пункты единственного вычисленного в то время бока Бессарабской триангуляции Пересечина - Балаган.

   {* Эта формула, данная В. Я. Струве в предисловии к отчету о работах Каспийско-Черноморской Нивелирной Экспедиции 1836-1837 гг. и определявшая значение коэффициента земной рефракции в функции температуры, давления и высоты места, выражалась в следующем виде:

  

   .}

   Высоты пунктов Дальмеровка и Ерделиевка были взяты по данным, сообщенным Теннером. Вычисление было проведено в следующем порядке: Новомиргородский ряд, небольшая часть главного ряда, Херсонский ряд до Одесского, Одесский до нивелирной марки у моря, остальная часть Херсонского и Перекопский до марки у Сиваша (залива Азовского моря) и т. д. Таким образом, пункты сети были связаны с Черным и Азовским морями. Для пунктов Дальмеровка и Ерделиевка были уже вычислены абсолютные высоты, т. е. высоты по от