Загоскин Михаил Николаевич - Ю. Беляев. Отец русского исторического романа

й нрав Загоскина давал ему возможность быть в центре литературной жизни; да и людей он не чуждался. Недаром в течение четырех лет возглавлял Общество любителей российской словесности. Получив письмо по театральным делам от тогда еще малоизвестного прозаика Р. М. Зотова, Загоскин торопится откликнуться: "Почтеннейший Рафаил Михайлович! Спешу отвечать на письмо ваше - мне и самому весьма приятно возобновить хотя б через переписку прежнее знакомство наше".

   Узнав о трагической кончине Пушкина, Загоскин в письме к Вяземскому чистосердечно выражает свое отношение, основанное на понимании истинного значения пушкинского вклада в отечественную культуру: "Я точно оплакиваю вместе с вами Пушкина; я никогда не был в числе его близких друзей, но всегда любил его, как честь и славу моего отечества".

   Последним значительным произведением М. Н. Загоскина, снова порадовавшим читателя, стали четыре выпуска этнографически-бытовых очерков "Москва и Москвичи" (1842-1850).

   Очевидно, только Загоскин мог написать их, потому что за тридцать лет своей жизни в Москве он настолько сроднился с ней, что стал сам одной из московских достопримечательностей. Его прежняя тоска по Петербургу прошла уже на второй год его московской жизни, и в мае 1822 года он писал М. Е. Лобанову, что "сделался настоящим московским жителем и почти совсем забыл Петербург". А еще ранее в письме к тому же Лобанову Загоскин восторженно восклицает: "Москва - золотой рудник для комических писателей: слушай, замечай, да не ленись писать, а за сюжетами дело не станет".

   Действительно, Загоскин полюбил Москву страстной любовью поклонника древностей российских, и в ней раскрылся его талант исторического писателя. Многие литераторы вспоминали, как любил Загоскин водить их по Москве, восхищаясь ее панорамными видами и рассказывая различные старинные истории, связанные с ее достопримечательностями. В одном из своих писем Загоскин сам признавался, что он "тогда только и счастлив, когда может пощеголять своею Москвою".

   Критики сразу же заметили все своеобразие этих живых исторических зарисовок и сценок с натуры, своеобразие, обусловленное прежде всего личностью рассказчика. Эти очерки, "рассказанные как один только Загоскин умеет рассказывать, на каждой странице представляют такой разговор, такие характеры, какие нигде кроме Москвы не услышишь и не увидишь". Рецензент "Библиотеки для чтения" подчеркивал именно глубокое знание автором подлинной, реальной Москвы, с ее особым городским бытом: "Вот где настоящая Москва! Вот где Москвичи!"

   Действительно, бросим взгляд на одни лишь названия очерков - "Выбор жениха", "Московские балы нашего времени", "Марьина роща", "Московские фабрики", "Кремль при лунном свете", "Городские слухи", "Английский клуб", "Дешевые товары", "Прогулка в Симонов монастырь" и так далее. Уже по ним складывается яркая и разнообразная картина увлекательного путешествия по этой старинной Москве, которая для нас в основном осталась только на страницах подобных литературных произведений.

   В предисловии Загоскин от имени вымышленного московского старожила Богдана Ильича Вельского объяснял побудительные мотивы своего труда: "Я изучал Москву с лишком тридцать лет и могу сказать решительно, что она не город, не столица, а целый мир - разумеется, русский. В ней сосредоточивается вся внутренняя торговля России; в ней процветает наша ремесленная промышленность. Как тысячи солнечных лучей соединяются в одну точку, проходя сквозь зажигательное стекло, так точно в Москве сливаются в один национальный облик все отдельные черты нашей русской народной физиономии".

   И вот эта "московская вселенная" оживает в сдобренных изрядной долей иронии и своеобразного старческого стоицизма этнографических очерках Загоскина. Думается, что одних их хватило бы для закрепления его имени в истории отечественной литературы. Но, к нашему счастью, Михаил Николаевич Загоскин написал кроме этих чудесных очерков еще восемь романов, несколько повестей и множество комедий, а также несколько стихотворных посланий. Последние, однако ж, следует отнести к одной из форм его интеллектуального досуга.

   Судьба Загоскина в литературе сложились в целом счастливо, и одним из признаков этого было то, что к моменту своей кончины, случившейся в июне 1852 года в результате неправильного лечения наследственной подагры, его творческий путь был практически завершен. Как писатель он сумел сказать миру почти все, что мог или хотел.

   В конце XIX века Загоскин продолжал входить в число наиболее читаемых русских писателей. Его многотомное собрание сочинений с успехом выдержало несколько изданий, так что сложившаяся официозная репутация писателя нисколько не умаляла его достоинств в глазах массового читателя. Интересен был Загоскин и для крупнейших исторических романистов того времени - Д. Л. Мордовцева, Салиаса, Вс. Соловьева, которые в своем творчестве развивали его традиции.

   К творчеству Загоскина можно подходить с разными мерками, но то, что он остается писателем живым, а не только принадлежащим истории литературы, доказывают его произведения, которые при немалых все же тиражах сразу попадают в разряд библиографических редкостей. Вне всякого сомнения, что и этот однотомник избранных романов и повестей Загоскина будет с радостью воспринят широким читателем. Слова известного русского поэта и критика академика П. А. Плетнева о том, что "читают Загоскина в России все, кто только не скучает сидеть за русской книгою", не потеряли своей силы и в наши дни. "Отец русского исторического романа" Михаил Николаевич Загоскин из разряда забытых возвращается в ряды писателей действующих, воспитывающих и формирующих сознание современного общества. А это - высшая награда для любого писателя.

  

   Москвитянин. 1852. N 14. С. 89.

   Аксаков С. Т. Собр. соч.: В 3 т. М., 1986. Т. 3. С. 400.

   Исторический вестник. 1888. N 4. С. 332-333.

   Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. М., 1982. Т. 6. С. 51-52.

   Русский архив. 1878. Т. 2. С. 49.

   Впервые напечатанная в 1853 г. в журнале "Москвитянин", эта биография, по словам И. С. Тургенева, "может называться образцовой".

   Аксаков С. Т. Указ. соч. С. 384.

   Пыпин А. Н. Характеристики литературных мнений от 20-х до 50-х годов. 4-е изд. СПб., 1909. С. 131.

   Цит. по: Их вечен с вольностью союз; Литературная критика и публицистика декабристов. М., 1983. С. 205.

   Аксаков С. Т. Указ. соч. С. 366.

   Аксаков С. Т. Указ. соч. С. 391.

   Аксаков С. Т. Указ. соч. С. 398.

   Московский телеграф. 1829. N 24. С. 463.

   Аксаков С. Т. Указ. соч. С. 400.

   Об этом писателя предупреждал и Жуковский: "...боюсь великих предстоящих вам трудностей. Исторические лица 1612 года были в вашей власти, вы могли выставлять их по произволу, исторические лица 1812 года вам не дадутся... Мы знаем их, мы слишком к ним близки..." (цит. по Аксаков С. Т. Указ. соч. С. 406).

   Загоскин М. Н. Сочинения: В 2 т. М., 1987. Т. 1. С. 287.

   Телескоп, 1831. N 14. С. 226.

   Там же. С. 231.

   Русский архив. 1888. N 1. С. 973-974.

   Страхов Н. Н. Литературная критика. М., 1984. С. 165.

   Аксаков С. Т. Указ. соч. С. 409.

   Щукинский сборник. М., 1902. Вып. 1. С. 320.

   Кроме Аксакова так считал и В. К. Кюхельбекер, писавший, что "Мирошев" принадлежит к лучшим романам на русском языке" (см.: Кюхельбекер В. К. Путешествие. Дневник. Статьи. Л., 1979. С. 429).

   Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 1955. Т. 8. С. 55.

   Там же. С. 61.

   Москвитянин. 1854. N 3-4. С. 33-34.

   Русская старина. 1902. Т. 3. С. 630.

   Библиотека для чтения. 1838. Т. 31. Ч. 1. С. 14-15.

   Аксаков С. Т. Указ. соч. С. 410.

   Домашняя беседа для народного чтения. 1860. Вып. 25. С. 326.

   См.: Штейн С. фон М. Н. Загоскин: Биографический этюд. СПб., 1902. С. 8.

   Цит. по: Замотин И. И. Романтизм XX годов XIX века в русской литературе. СПб., 1913. Т. 2. С. 288.

   Раут. М., 1854. Кн. 3. С. 315.

   Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: В 9 т. Т. 2. М. 1977. С. 481.

   Троицкий В. Ю. Художественные открытия русской романтической прозы. М., 1985. С. 210.

   Головачев П. Даль и Загоскин // Мир божий. 1901. N 10. Отд. 2. С. 5.

   Этим, вероятно, объясняются его столкновения с цензурой. Кроме цензурных придирок к "Аскольдовой могиле" Загоскину пришлось испытать произвол цензоров и в конце своей жизни, когда он вынужден был с горечью писать издателю журнала "Пантеон" Ф. А. Кони: "Я не могу и не должен ничего печатать в Петербурге" (Кони Ф. А. М. Н. Загоскин и цензура // Под знаменем науки. М., 1902. С. 437).

   Замотин И. И. Указ. соч. С. 371.

   ЦГАЛИ, ф. 207, оп. 1, ед. хр. 22.

   Загоскин М. Н. Сочинения. М., 1987. Т. 2. С. 733.

   Исторический вестник, 1880. Т. 2. С. 690.

   Вестник всемирной информации. 1900. N 6. С. 88.

   Библиотека для чтения. 1843. Т. 56. N 2. С. 53.

   Там же.