Георг³й Чулковъ.
²оаннъ. Еванг. I гл., 26 ст.
Источник текста: "Факелы", Книга вторая, СПб, Изд. Д. К. Тихомирова, 1907, стр. 209 - 227.
OCR В. Г. Есаулов, 20 февраля 2010 г.
Извѣстный апологетъ семьи В. В. Розановъ любитъ называть себя въ своихъ статьяхъ "добрымъ буржуа" - и всегда, когда ему приходится касаться вопроса о собственности, онъ остается вѣренъ себѣ и утверждаетъ собственность какъ начало неприкосновенное. Этотъ писатель среди "своихъ талантливыхъ" темъ представляется мнѣ человѣкомъ проницательнымъ и послѣдовательнымъ, и не случайно у него такъ сильно развиты эти два чувства: чувство семьи и чувство собственности. Да, семьянина непремѣнно потянетъ къ своему дому и своей землѣ и онъ ревниво будетъ смотрѣть на своего сосѣда и поспѣшитъ огородить свое жилище высокимъ заборомъ.
Еще ранѣе Розанова на внутреннюю, интимную связь семьи и собственности указалъ Ницше. Но Ницше, впрочемъ, сурово раздѣляетъ тему брака отъ темы семьи. "Учрежден³е никогда не основываютъ на ид³осинкраз³и - говоритъ Ницше - бракъ не основываютъ
212
на "любви" - его основываютъ на половомъ инстинктѣ, на инстинктѣ собственности (жена и ребенокъ, какъ собственность), на инстинктѣ властвован³я"...
При сопоставлен³и этихъ темъ - семья и собственность - становится очевиднымъ, что проблема соц³ализма вовсе не только формально-соц³ологическая, но и проблема религ³озная. Оказывается, что если любовь раскрывается, какъ начало семейное, т. е. если полъ утверждаетъ себя въ дѣторожден³и, то вслѣдъ за такимъ утвержден³емъ - по какому-то метафизическому и психологическому закону - влечется и утвержден³е, закрѣплен³е чувства собственности.
Итакъ, семьянинъ по природѣ своей всегда собственникъ, и намъ, освободившимся въ сознан³и своемъ отъ власти вещей, необходимо подвергнуть рѣшительной критикѣ семью, какъ начало, угрожающее желанному намъ ускорен³ю историческаго процесса.
Семья современная, т. е. непремѣнно буржуазная семья, уже не разъ разсматривалась критически съ внѣшней стороны. Марксъ, Энгельсъ, Бебель, Каутск³й и мног³е иные соц³алисты подвергли блестящему и остроумному анализу институтъ семьи и показали съ достаточной очевидностью непремѣнную связь буржуазной семьи съ проституц³ей: право собственности, поощряя счастливыя и сытыя пары къ размножен³ю новыхъ и новыхъ мѣщанъ, въ то же время толкаетъ въ публичный домъ и на улицу тѣхъ голодныхъ дѣвушекъ, которыя не имѣли счастья заручиться супругомъ.
Но блестящ³й анализъ семейнаго института, сдѣланный соц³алистами-позитивистами, совершенно не касается сущности семьи, а пожалуй также и сущности собственности. Эта поверхностность соц³ологовъ обнаруживается тогда, когда они думають найти разрѣше-
213
н³е проблемы семьи въ коллективистическомъ обществѣ, мечтая, что новый соц³альный принципъ регулирован³я интересовъ спасетъ сущность брачныхъ отношен³й.
Современный соц³алъ-демократъ, пожалуй, даже не безъ гордости скажетъ: мы, вѣдь, не коммунисты как³е-нибудь, мы не станемъ отнимать у индивидуума одежды и утвари: только оруд³я и средства производства должны быть въ рукахъ соц³алистическаго общества, а все остальное приложится, - а потому и семья, освобожденная юридически и обезпеченная экономически, не погибнетъ, а расцвѣтетъ въ новомъ обществѣ.
Но пожелаемъ ли мы этого расцвѣта семьи и до-рожимъ ли мы тѣмъ "своимъ кускомъ", которымъ манятъ насъ? Соглашаясь всецѣло съ соц³алистами, пока ихъ разсужден³я не выходятъ за предѣлы соц³олог³и, я перестаю ихъ понимать, когда тема семьи и собственности явно дѣлается темой религ³озной, т. е. когда разрѣшен³е интересующей насъ проблемы уже не зависитъ отъ того или иного механическаго устроен³я общества, а всецѣло зависитъ отъ личности и входитъ въ насъ, какъ острый вопросъ религ³ознаго сознан³я.
Наступаетъ душевный кризисъ: человѣкъ перестаетъ желать семьи и вмѣстѣ перестаетъ желать своего дома. Это новое нежелан³е семьи вовсе не тотъ вульгарный и неумный уходъ отъ семьи въ проституц³ю и развратъ безъ любви, которые мы наблюдаемъ въ мѣщанскомъ обществѣ, а исходъ въ новую любовь, которая уже свободна совершенно отъ узъ механической общественности. Соц³ализмъ оказывается необходимымъ моментомъ для реализац³и этой новой любви, потому что только при немъ индивидуумъ освобождается отъ власти вещей, но соц³ализмъ еще не все: имъ еще не все дано.
214
Если Марксъ и его послѣдователи, въ силу своей религ³озно-философской слѣпоты, не понимали, что тема брака выходитъ иэъ сферы соц³олог³и, то съ другой стороны - теологи, метафизики и мистики нерѣдко впадали въ другое заблужден³е, вѣруя, что роковая проблема можетъ разрѣшиться помимо тѣхъ путей, по коимъ влачится всем³рная истор³я.
Брезгливое отношен³е къ соц³ализму, какое мы наблюдаемъ и у нѣкоторыхъ современныхъ теологовъ, свидѣтельствуетъ о чрезвычайномъ легкомысл³и этихъ писателей. Эти писатели, несмотря на непрестанные разговоры о синтезѣ духа и плоти, трусливо уходятъ отъ того желаннаго намъ религ³ознаго реализма, который раскрываетъ смыслъ и мистическое содержан³е грядущаго и желаннаго намъ коммунистическаго общества.
И такъ, или мы должны утвердить себя въ безусловномъ аскетизмѣ, отрицая всяк³й смыслъ въ историческомъ процесѣ; или мы должны признать вмѣстѣ съ Соловьевымъ, что "соц³ализмъ является, какъ сила, исторически оправданная".
Тѣ, которые мыслятъ себѣ соц³ализмъ, какъ начало статическое, какъ благополучное устроен³е человѣчества, какъ счастливый "муравейникъ", мыслятъ ненаучно и по существу вульгарно: соц³ализмъ принимается нами только въ его движен³и, т. е. постольку, поскольку онъ разлагаетъ устои буржуазнаго общества и освобождаетъ человѣка отъ власти вещей.
Съ другой стороны, мы не вѣримъ, какъ вѣрятъ нѣкоторые соц³алисты-позитивисты, что существуетъ будто бы въ возможности какая-то форма коллективистическаго общества, при которой самъ собою разрѣшается вопросъ о семьѣ. Такой формы нѣтъ, и быть не можетъ: даже безусловное отрицан³е всякаго права
215
на собственность опредѣляетъ только съ внѣшней стороны природу новаго брачнаго союза. Мы же интересуемся въ данномъ случаѣ не только внѣшними формальными услов³ями, въ которыхъ осуществится новая любовь и новыя брачныя отношен³я, но и сущностью этихъ отношен³й; мы желаемъ, если не разрѣшить, то по крайней мѣрѣ поставить тему: любовь и бракъ при свѣтѣ современнаго религ³ознаго сознан³я, какъ мы понимаемъ его.
Итакъ, мы принимаемъ, что среда, въ которой возможно будетъ создать новую формусвободнаго любовнаго союза, есть среда общества коммунистическаго. Самъ по себѣ - разумѣется - соц³ализмъ ничего положительнаго внести не можетъ въ область Эроса, но уничтожен³е буржуазныхъ экономическихъ отношен³й освободитъ личность отъ внѣшнихъ механическихъ преградъ и откроетъ для нея свободные пути для взаимодѣйств³я съ человѣчествомъ. Но ненадо быть пророкомъ, чтобы предсказать, что будущее общество, утомленное и ослѣпленное истор³ей, не сумѣетъ сразу найти тотъ первоисточникъ любовной энерг³и, который является единственнымъ началомъ, способнымъ соединить человѣчество, утверждая его, а не порабощая. Чѣмъ же характеризуется это единое начало и въ чемъ же смыслъ любви? Вл. Соловьевъ утверждалъ, что смыслъ любви заключается въ процессѣ становлен³я отъ множественности къ единству, и это утвержден³е его - мудрое по существу - не только опредѣляетъ идею любви, но и предрѣшаетъ природу того единаго начала, ко-торое соединяетъ людей. Природа этого начала - природа богочеловѣческая. Развит³е любовныхъ и брачныхъ отношен³й лучше всего характеризуется, какъ уходъ изъ дурной безконечности (дѣторожден³е) въ безконечность истинную (утвержден³е абсолютнаго начала въ лич-
216
ности и личности въ абсолютѣ). Интеграц³я человѣчества въ любви не противорѣчитъ истинному индивидуализму" который не боится религ³озной общественности. Мы всегда исходимъ изъ идеи послѣдняго освобожден³я и утвержден³я личности и оставаясь въ этомъ смыслѣ индивидуалистами - ищемъ путей для наилучшаго осуществлен³я этого волевого устремлен³я. Но такъ какъ ничто такъ не утверждаетъ личности, какъ любовь, и такъ какъ въ то же время любовь нельзя мыслить внѣ взаимодѣйств³я между собой личностей, то мы естественно должны пр³йти къ выводу, что истинный индивидуализмъ ведетъ насъ къ соборности.
Сознавая, что сизигическая природа любви требуетъ внутренняго взаимодѣйств³я личностей, мы не можемъ доказать безусловной необходимости любви парной. То, что христ³анская культура выдвинула эту форму брака, какъ единственно возможную, вовсе не доказываетъ, что она является послѣдней и исключительно желанной формой любовныхъ отношен³й. Если половая любовь мужчины и женщины имѣетъ особый метафизическ³й смыслъ и мистическое значен³е въ моментѣ послѣдняго погружен³я въ хаосъ страсти, это еще не значитъ, что и бракъ долженъ носить непремѣнно форму парнаго союза: бракъ сложнѣе и значительнѣе, чѣмъ простая страсть двухъ индивидуумовъ.
Формы любви - безконечно-разнообразны, но всегда желаннымъ моментомъ истинной любви является исходъ изъ "эгоизма вдвоемъ", изъ любви парной къ любви вселенской. Если же мы желаемъ утвердить себя въ томъ индивидуализмѣ, который ищетъ опоры въ себѣ самомъ внѣ религ³озной общественности, то намъ необходимо ради послѣдовательности отказаться и отъ парной любви для любви уединенной, для самовлюблен-ности. Самовлюбленность, какъ полюсъ, противополож-
217
ный полюсу любви вселенской, имѣетъ свой смыслъ, опредѣляя истинную природу декадентства. Отсюда глубокое различ³е двухъ течен³й въ современной поэз³и. Я говорю о поэз³и, какъ о музыкальномъ выражен³и сокровенныхъ религ³озныхъ переживан³й, ибо "музыка - какъ училъ Платонъ - есть знан³е любви въ области ритма и гармон³и". Тема любви и тема музыки связаны между собой по существу.
Только путемъ возсоздан³я музыки и ритма возможно внести начало Эроса въ сложность жизни. Надо ли это? Вс123; ли элементы жизни достойны Эроса? Я полагаю, что отвѣтъ на этотъ вопросъ долженъ быть положительный. Если мы желаемъ соэдать цѣльное м³роотношен³е, намъ нельзя высокомѣрно обходить ту или иную область жизни, какъ недостойную нашей личности: такихъ областей нѣтъ. Не принявъ м³ра даннаго, мы однако - утверждаемъ м³ръ желанный, но вѣдь - этотъ м³ръ потенц³ально эаложенъ въ элементахъ м³ра эмпирическаго. Не новый м³ръ надо создавать, а въ корнѣ измѣнить природу этого м³ра: изначальные элементы пр³обрѣтутъ совершенно иное значен³е и по иному раскроются въ нашей душѣ. Такъ мы принимаемъ м³ръ вторымъ пр³ят³емъ *).
Богочеловѣческ³й путь раскрывается двусторонне: объективно и формально онъ совпадаетъ съ "прогрессомъ", ,если послѣдн³й разсматривать въ безмѣрно-ускоренномъ процессѣ становлен³я. "Прогрессъ" превращается въ "непрерывную революц³ю". Но - разумѣется -
*) Религ³озное отношен³е къ м³ру заставляетъ насъ искать музыкальнаго начала и въ трудѣ. Трудъ, оскверненный и обезображенный рабствомъ и принужден³емъ, возникаетъ въ новомъ свѣтѣ въ обществѣ коммунистическомъ. Формальная наука дѣловито, но - конечно - слѣпо подходитъ къ той же темp3; ритма въ трудѣ: См. кн. Бюхера "Arbeit und Rhytmus". 1899.
218
это только внѣшняя сторона становлен³я м³ра къ началу абсолютному. По существу путь богочеловѣчества - путь любви. Итакъ, непрерывная и непримиримая борьба съ началомъ механическимъ, во-имя начала музыкальнаго, и - съ другой стороны - устремлен³е къ интеграц³и м³ра въ Эросѣ.
Да: "стоитъ среди васъ Нѣкто, котораго вы не знаете" - вотъ во истину вѣчный укоръ пророка намъ - слѣпцамъ; въ любви мы чаемъ узнать таинственное лицо Единаго Начала и чрезъ Него самихъ себя, въ нашей полнотѣ, утверждая въ себѣ изначальную силу любви.
Да! Съ нами Богъ, - не тамъ въ шатрѣ лазурномъ,
Не за предѣлами безчисленныхъ м³ровъ,
Не въ зломъ огнѣ и не въ дыханьѣ бурномъ,
И не въ уснувшей памяти вѣковъ.
Онъ здѣсь теперь, - средь суеты случайной,
Въ потокѣ мутномъ жизненныхъ тревогъ.
Владѣешь ты всерадостною тайной:
Безсипьно зло; мы вѣчны; съ нами Богъ!
И вотъ основная наша тема - антином³я свободы и необходимости - находитъ себѣ разрѣшен³е въ любви. Трагическое столкновен³е личности съ закономъ раскрывается въ свѣтѣ сознан³я, что Богъ, т. е. любовь, "не тамъ въ шатрѣ лазурномъ, не за предѣлами безчисленныхъ м³ровъ, а здесъ, теперъ. Привходитъ новая Радость подобно тому, какъ въ Девятой Симфон³и Бетховена финальная часть пронизывается лучами религ³ознаго дѣйств³я, которое прозрѣваетъ въ хорѣ Вя чеславъ Ивановъ. И мы вторимъ Шиллеру:
Прочь вражда съ земного круга!
Породнись душа съ душой
219
Смыслъ любви заключается не только въ процессѣ становлен³я отъ множественности къ единству, но и въ утвержден³и такого начала, которое разлагаетъ окружающую насъ среду, которое разрушаетъ механическую общественность. Любовь - это Неувядэдощая Роза. Ея чары разбиваютъ всѣ замки и раздробляютъ всѣ цѣпи. Ни въ одномъ вѣкѣ такъ не торжествовало начало иэмѣреннаго желѣза, принципъ внѣшняго равновѣс³я, какъ въ минувшемъ XIX вѣкѣ. Необходимо противопоставить такой мертвой культурѣ опытъ любви и любовнаго союза.
Если мы признаемъ, что природа любви не только существенно отличается отъ тѣхъ элементовъ жизни, которые опредѣляютъ канву, "нормальной" общественной жизни, но и эаключаетъ въ себѣ нѣчто прямо враждебное этимъ элементамъ, мы поймемъ значен³е любви, какъ начала анархическаго. Въ самомъ дѣлѣ наша механическая общественность характеризуется идеей права и регулируется внѣшними нормами государственнаго порядка и соц³альнаго уклада. Но как³я нормы и какое право имѣютъ силу въ области любви? Вотъ почему любовь для насъ прежде всего чудо и вотъ .почему природа ея не принадлежитъ кругу тѣхъ переживан³й, которыя связываютъ насъ съ м³ромъ подзаконнымъ.
Любовь притягиваетъ къ себѣ и одновременно отталкиваетъ. Она требуетъ всего и не мирится съ компромиссами. Она безусловна. Быть въ любви это значитъ не принять м³ра даннаго и утвердить м³ръ чудесный.
Не смотря на грохотъ машиннаго "прогресса\ мы сумѣемъ уловить "дыхан³е" любви. И это исцѣляющее
220
дыхан³е уже носитъ въ себѣ залогъ того Эроса, который смахнетъ вѣян³емъ своихъ крыльевъ пыль съ лица человѣческаго. Природа влюбленности только что обручившихся во истину тождественна съ тою влюбленностью, которая присуща Землѣ, стремящейся къ Всеединству.
Мног³е не понимаютъ, какая сила заложена въ природѣ любви. Но Платонъ 'понималъ ея могущество. "Еслибъ какъ-нибудь - говоритъ онъ: - могли существовать народъ или войско, состоящ³е только изъ влюбленныхъ, то этотъ народъ болѣе другихъ любилъ бы добродѣтель и ненавидѣлъ бы порокъ. Люди, соединенные такимъ образомъ, хотя бы въ меньшинствѣ могли бы въ сражен³и побѣдить весь м³ръ... Всяк³й скорѣе предпочтетъ умереть на мѣстѣ, чѣмъ покииуть въ опасиости своего возлюбленнаго".
Нѣтъ ничего реальнѣе любви, нѣтъ ничего изначальнѣе пола: эти двѣ сущности, или два аспекта единой сущности, являются нашими водителями на путяхъ жизни. Мы исходимъ изъ этого реальнаго опыта (и объективно даннаго) и утверждаемъ: любовь-влюбленность - вотъ то единое Начало, которое можетъ замкнуть распавш³йся хороводъ человѣчества. Сила любви параллельна той силѣ, которую Евангел³е называетъ силою Святого Духа. "Духъ дышитъ, гдѣ хочетъ, и голосъ его слышишь, а не знаешь, откуда приходитъ и куда уходитъ: такъ бываетъ со всякимъ, рожденнымъ отъ Духа".
Такъ и любовь: ея голосъ, ея напѣвы, ея ритмическ³я движен³я въ пляскѣ мы познаемъ нежданно. И неизвѣстно, откуда она приходитъ и куда уходитъ,
Но настанетъ время и все тайное станетъ явнымъ. Такъ антином³я свободы и необходимости разрѣшается, въ любви, т. е. - иными словами: гдѣ Духъ Святой,
221
тамъ свобода, тамъ чудо, тамъ все дозволено, и ничто не обладаетъ личностью. Если личность утверждаетъ себя въ любви, м³ръ измѣняется для нея. Банальное, ходячее выражен³е-"влюбленному все кажется въ розовомъ свѣтѣ" - пр³обрѣтаетъ особенный смыслъ, когда мы имѣемъ опытъ высшей формы любви. Мученики, сожигаемые на кострахъ, испытывали высокое блаженство: такова была сила влюбленности; таковъ былъ "розовый свѣтъ, свѣтъ новой зари, которую имъ дано было увидѣть. И эти "влюбленные" не только видѣли новый свѣтъ, они слышали новую музыку, "пѣн³е ангельское". И не эта ли муэыка опьяняетъ насъ, когда вѣютъ красныя и черныя знамена и баррикады обагряются жертвенной кровью?
Любовь всегда находитъ свое выражен³е въ музыкѣ. И Шекспиръ былъ правъ, влагая въ уста одного изъ своихъ героевъ увѣрен³я, что "движен³я души темны, какъ ночь", у тѣхъ,
"Кто музыки не носитъ самъ въ себѣ"...
"Стоитъ среди васъ Нѣкто, Котораго вы не знаете". Онъ невидимой рукой касается вашихъ глазъ, и вы начинаете прозрѣвать въ лепесткахъ и въ стебляхъ новую тайну; Онъ касается вашихъ устъ, и они - опаленные - жаждутъ новыхъ и новыхъ непонятныхъ прикосновен³й; Онъ чертитъ кругъ на пескѣ, и камни выпадаютъ изъ рукъ лицемѣровъ... Неизвѣстный идетъ какимъ-то вѣрнымъ путемъ, и вы идете за Нимъ, но рядомъ влачится смерть. Не то благоговѣйно, не то насмѣшливо древн³е индусы давали богу смерти Шивѣ въ атрибутъ между прочимъ и фаллическ³й знакъ, лингамъ, символъ рожден³я. Въ самомъ дѣлѣ рожден³е
222
не равноцѣнно ли смерти, и дѣторожден³е не равноцѣнно ли уб³йству? Но намъ необходимо найти не эквивалентъ смерти, т. е. продолжен³е рода (дурная безконечность), а то, что побѣждаетъ смерть, т. е. то, что не-плоско, не-механично, т. е. любовь, такъ какъ цѣль любви - безсмерт³е.
Мы влюблены въ Афродиту Небесную, Мадонну, Беатриче, Сольвейгъ, Прекрасную Даму, - быть можетъ - Лауру, но рядомъ возникаетъ Афродита иная, Коринна, Ф³аметта и даже Морэлла.
Морэлла! "Principium individuationis, т. е. представлен³е о томъ тождествѣ, которое въ самой смерти остается или утрачивается не навсегда, было для меня постоянно вопросомъ высокаго интереса", - говоритъ Эдгаръ По, повѣствуя о великой тайнѣ безсмерт³я ложнаго и безсмерт³я истиннаго. Въ сущности, всѣ Коринны и Ф³аметты всегда обречены на судьбу Морэллы. И каждый поцѣлуй нашъ влечетъ ихъ одновременно къ смерти и къ дурному безсмерт³ю.
Но нашъ послѣдн³й скептицизмъ заставляетъ насъ заподозрить не только Ф³аметту, но и Беатриче. Вѣдь, не случайно, когда Данте прошелъ черезъ всѣ круги ада и ангелы стерли съ его чела слѣды грѣховъ, когда онъ перешагнулъ черезъ очистительный огонь и Беатриче встрѣтила его грозной и суровой рѣчью, неслучайно въ голосѣ Благороднѣйшей слышится не только справедливость, но и ревность, женская ревность.
Если и Беатриче ревнуеть, мы должны сдѣлать послѣдн³й и страшный выводъ: нѣтъ Безсмертной Любовницы, есть только Безсмертная Любовь. Слѣдовательно, мы должны искать не Единую, а Двуединую, чтобы создать вѣчную Троицу. Итакъ въ троицѣ полагается начало религ³озной общественности и послѣдняя правда
223
безсмерт³я *). Въ троицѣ, какъ изначальной формѣ соборности, раскрывается впервые любовь (красота), безусловно тождественная и неизмѣнная себѣ. Проблема троицы осложняется вопросомъ о соотношен³и половъ. Единственнымъ разрѣшен³емъ этого рокового вопроса мнѣ представляется признан³е первоначалънаго единства пола. ,Наша первобытная природа - учитъ Платонъ - была едина и мы были совершенны. Стремлен³е къ этому единству называется Любовью". И такъ, и женское, и мужское начала потенц³ально находятся въ равновѣс³и въ каждой личносми, и только въ индивидуумѣ, т. е. въ эмпирической видимости, мы наблюдаемъ раздѣльность пола. Сочетан³я внутри брачнаго союза свободны въ смыслѣ соотношен³я мущинъ и женщинъ. Но основнымъ принципомъ любовнаго союза долженъ быть принципъ цѣломудр³я. Въ случаяхъ нарушен³я этого принципа любовь не утверждается, а (въ лучшемъ случаѣ) ведетъ къ дурной безконечности, т. е. къ дѣторожден³ю. Знаю, что здѣсь мои разсужден³я пр³обрѣтаютъ характеръ антиномическ³й, но разрѣшен³е этихъ послѣднихъ антином³й лежитъ внѣ плоскости логики и философ³и.
Идейной антиномичности соотвѣтствуетъ антиномичность и реальная. Въ эмпирической брачной троицѣ не осуществляется равновѣс³я любви: отсюда - литургическая жертва и раскрыт³е любви, какъ начала трагическаго. Это уже постигалъ, провидѣлъ Достоевск³й. Такова, напр., любовь Настасьи Филипповны, Ид³ота и
*) Принципъ троицы въ любви имѣетъ двоякое религ³озное значен³е: во-первыхъ, троица утверждается въ случаѣ любви двухъ къ третьему абсолютному, мистическому лицу (Любовь Франциска и Клары), - и - во-вторыхъ - принципъ троицы утверждается, какъ первый случай любви соборной. (Грубое, темное и наивное выражен³е этого принципа мы наблюдаемъ въ "хлыстовщинѣ").
224
Аглаи. Здѣсь на-лицо три личности, но исхода нѣтъ, потому что всѣ они только смутно предчувствуютъ возможность новаго тайнодѣйств³я (сильнѣе всего чувствуетъ князь и слабѣе другихъ Аглая). Они всѣ погибаютъ, хотя Настасья Филипповна уже дѣлала шагъ навстрѣчу новой любви. Прочтите ея письма къ Аглаѣ. Она пишетъ своей мнимой соперницѣ: "я въ вась влюблена". И далѣе: "Знаете, мнѣ кажется, вы даже должны любить меня. Для меня вы тоже, что и для него: свѣтлый духъ\ ангелъ не можетъ ненавидѣть, не можетъ и не любить. Можно ли любить всѣхъ, всѣхъ людей, всѣхъ своихъ ближнихъ, - я часто задавала себѣ этотъ вопросъ? Конечно, нѣтъ, и даже неестественно. Въ отвлеченной любви къ человѣчеству любишь почти всегда самаго себя. нНо это намъ невозможно, а вы другое дѣлои. - "Вы однѣ можете любить безъ эгоизма, вы однѣ можете любить не для себя самой, а для того, кого вы любите".
Но въ послѣднее знаменательное свидан³е всѣхъ трехъ вдругъ раскрывается безнадежный сумракъ отчаян³я. Одинъ только "князь" видитъ, кажется, лицо Неизвѣстнаго, а эти двѣ женщины уже ничего не видятъ.
Но если прошлые вѣка и современность искали исхода изъ этого трагизма путемъ обмана, измѣны, уб³йства и самоуб³йства, будущее открываетъ новую возможность, и уже теперь полагается начало этой возможности. Это пр³ят³е любви вторымъ цѣломудреннымъ пр³ят³емъ: въ немъ печаль уравновѣшивается добровольной жертвой и поцѣлуй пр³обрѣтаетъ необычайное значен³е религ³озной радости.
225
Любовь враждебна не только началу механическому и - въ частности - правовымъ и соц³альнымъ нормамъ, но и обязательнымъ моральнымъ нормамъ. Такъ утверждаетъ себя духъ революц³и въ твердыняхъ "высшаго закона". Когда ²исусъ однажды возлежалъ на пиршествѣ въ городѣ Наинѣ, къ нему пришла грѣшная женщина и принесла алавастровой сосудъ съ мѵромъ. Женщина стала на колѣни передъ ²исусомъ и обливала Его ноги слезами, отирала ихъ своими волосами, цѣловала и мазала мѵромъ. ²исусъ сказалъ про нее: прощаются грѣхи ея мног³е за то, что она возлюбила много. Подобныхъ повѣствован³й о безмѣрной любви-влюбленности много въ евангел³яхъ. Смыслъ этихъ повѣствован³й ясенъ: влюбленность по самой изначальной природѣ своей "не отъ м³ра сего". Поэтому, кто не принимаетъ м³ра даннаго для вѣчной жизни, а не для смерти, долженъ вступить на единственный путь спасен³я, т. е. на путь любви. Тогда моральныя "велѣн³я" отпадаютъ, отметаются прочь. "Можете ли заставить сыновъ чертога брачнаго поститься, когда съ нимъ женихъ?" - говоритъ ²исусъ. И онъ же учитъ: "Заповѣдь новую даю вамъ, да любите другъ друга; какъ Я возлюбилъ васъ, такъ и вы да любите другъ друга". (²оаннъ. Ев. 13 гл., ст. 34). Женщинѣ, "взятой въ прелюбодѣян³и% ²исусъ сказалъ: "Я не осуждаю тебя". Иначе Онъ не могъ сказать, потому что идея прелюбодѣян³я не вмѣщается въ кругъ тѣхъ религ³озныхъ сужден³й, которыя высказывались ²исусомъ и его вѣрными. Евангельское учен³е о любви сводится къ одному утвержден³ю: любовь - чудо, и потому въ ней и чрезъ нее все позволено. Духъ Святой - водитель на путяхъ новоза-
226
вѣтной любви-влюбленности. Цѣлован³е символъ новой любви, новой радости, печать совершеннаго исполнен³я. Эта таинственная любовь непонятна для тѣхъ, кто связалъ себя крѣпкими узами съ этимъ подзаконнымъ м³ромъ. Отсюда "раздѣлен³е", которое ²исусъ принесъ въ м³ръ. "Если м³ръ васъ ненавидитъ, знайте, что Меня прежде васъ возненавидѣлъ. Еслибы вы были отъ м³ра, то м³ръ любилъ бы свое; а какъ вы не отъ м³ра, но Я избралъ васъ отъ м³ра, потому ненавидитъ васъ м³ръ". (²оаннъ, Ев. 15 гл., 18 и 19 ст.).
Поцѣлуй - какъ символъ любви, о которомъ такъ часто говорятъ апостолы - связанъ непосредственно съ чистой сущностыо пола. Природа поцѣлуя заключаетъ въ себѣ потенц³ально всѣ формы полового общен³я. Ограничен³я, которыя индивидуумъ ставитъ свободно самъ себѣ въ этой области Эроса, могутъ опредѣляться различными психологическими моментами. Но единственно вѣрный принципъ, утверждающ³й цѣломудр³е - это принципъ сохранен³я и спасен³я личности. Одно и то же дѣйств³е можетъ имѣть противоположное значен³е и различную религ³озную цѣнность. И первый поцѣлуй, и послѣдн³й могутъ погашать личность въ изначальной, безликой страсти, въ темномъ хаосѣ, и наоборотъ тотъ же поцѣлуй можетъ освобождать личность отъ власти хаоса и утверждать ее до конца. Цѣломудр³е - не аскетизмъ. Аскетизмъ запрещаетъ, цѣломудр³е очищаетъ; аскетизмъ убиваетъ, цѣломудр³е воскрешаетъ. Смыслъ новоявленной любви-влюбленности въ сохранен³и, спасен³и, освобожден³и и утвержден³и личности: исходъ изъ хаоса страсти любовь-влюбленность, изъ эгоизма въ начало вселен ское, м³ровое и абсолютное.
Принимая всѣ стад³и и формы поцѣлуя вторичным цѣломудреннымъ пр³ят³емъ, мы должны сознательно
227
отнестись и къ послѣднему поцѣлую. Его природа, однородная вообще съ природою и всѣхъ иныхъ формъ полового общен³я, отличается однако однимъ моментомъ, который опредѣляется возможностью дѣторожден³я. Мы должны здѣсь согласиться съ Вл. Соловьевымъ, который на основан³и естественно-историческихъ фактовъ, съ достаточной убѣдительностью показалъ, что половая любовь и размножен³е рода находятся между собой въ обратномъ отношенги: чѣмъ сильнѣе одно, тѣмъ слабѣе другая. Итакъ, мы не должны убивать въ аскетизмѣ начало пола, но мы должны искать такого высокаго и совершеннаго проявлен³я его, при которомъ неосуществимо дѣторожден³е. Мы не должны ставить внѣшнихъ препятств³й для дѣторожден³я и не должны страшиться послѣдняго поцѣлуя, но мы должны приближаться къ нему только въ увѣренности, что мы достойны его: только тогда мы утвердимъ нашу личность до конца.
А между тѣмъ то, что вокругъ называютъ любовью, приноситъ личности не жизнь, а смерть. По слову поэта, мы любимъ "уб³йственно* и въ "буйной слѣпотѣ страстей"
Мы то всего вѣрнѣе губимъ,
Что сердцу нашему милѣй!
Но наша вѣщая душа уже бьется на порогѣ "двойного быт³я" и поэтъ прозрѣваетъ новый свѣтъ:
Пускай страдальческую грудь
Волнуютъ страсти роковыя, -
Душа готова, какъ Мар³я,
Къ ногамъ Христа на вѣкъ прильнуть.
Такъ чрезъ тайну любви мы касаемся тайны жертвы, тайны сораспят³я съ Безсмертнымъ Эросомъ, ибо истинный Эросъ безсмертенъ и вѣченъ, а не полубезсмертенъ, какъ думала Д³отима, пророчица древняго м³ра.