тий, то я постараюсь догнать вас в Женеве. Не захвачу-буду гоняться за вами, а догнавши уж не отстану, не отделаетесь.
Вот и всё! А затем мог бы посвятить страницы три на нетерпение видеть вас, страницы три на здешнюю мерзость - и пр. Но скоро, скоро - обо всем переговорим! Я до сих пор ничего не писал для журнала; не знаю, что со мной сделалось - какой-то перелом. Зато обещаю себе и вам усердно работать осенью. Дайте только установиться, не зовите меня рыхлым... А впрочем, нет! Браните, браните сильнее, милейший мой Федор Михайлович!
Был я в Москве.
Приехал сюда А. Григорьев. В одно из первых свиданий, заговорив о "Мертвом доме", он выразился так: "В настоящее время у нас два великих писателя, Островский и Достоевский..."
Начались "Мысли без концов", но, несмотря на желание Михаила Михайловича, я не решился их печатать -
И много, много, и всего
Пересказать во мне нет силы..." (Авт. ЛБ, ф. 93.II.9.19).
См. в Приложении к настоящ. публикации статью Страхова о его идейных спорах с Достоевским во время пребывания во Флоренции.