житейскими
выражениями: "передовой (Н. А. Полевой, - Б. Е.) скоро "сбрендил" до
непонимания высшей сферы gушкинского развития" (с. 49); "Из юношей, веривших
в упомянутую песню, образовались или подьячие-пивогрызы, или
лекаря-взяточники, или просто нюни и пьянюги" (с. 59).
Очень много перенесено в воспоминания любимых фраз и терминов из
критических работ: "...точнее и цветнее сказать..." (с. 27); "Вальтер Скотт
некоторым образом _сделался_, Анна Радклиф _родилась_" (с. 69; здесь звучит
дорогая Григорьеву мысль о разделении произведений на естественно рожденные
и искусственно сделанные). Григорьев до смерти не мог забыть, как его бывший
друг Я. П. Полонский не пропустил в печать фразу из рецензии "Русский народ
переживает двойную формулу" - из-за ее невразумительности, {См. письмо Я. П.
Полонского к А. А. Фету от ноября 1889 г. - Материалы, с 340.} - и все-таки
хоть в воспоминания ее вставил (в другом истолковании): "Аркадия единственно
возможна под двумя формулами..." (с. 56). Интересны также переклички
некоторых особенностей мемуарного стиля с аналогичными оборотами в
григорьевской поэзии. В поэме "Вверх по Волге" мы находим сходные
конструкции (например, ср. в поэме: "И он частенько пантеист, И пантеист
весьма во многом" - и в "Скитальчествах": "...был по натуре юморист, и
юморист, как всякий русский человек, беспощадный", с. 29), общие выражения
("Я не был в городе твоем... Его черт три года искал" - и "... одного из тех
городов, которых черт "три года, искал"", с. 31), подобно тому, как многие
фразы "Листков из рукописи..." (например, "Я и она осуждены равно") были
поэтически развернуты в стихотворениях начала 40-х гг. {В уже упоминавшейся
статье В. В. Кудасовой подчеркнут еще один аспект взаимосвязи прозы и поэзии
Григорьева: проза может быть рассмотрена как "переходный мост между стихами
и поэмами" (Кудасова В. В. Проза Ап. Григорьева 40-х годов XIX века, с.
31).}
Вообще автобиографическая проза, критические статьи и поэзия составляют
у Григорьева три краеугольных камня его творчества, находясь в своеобразных
взаимосвязях между собою. Таким образом, его проза занимает особое место и в
общем наследии русской культуры, и, в частности, в литературном наследии
самого писателя, сыгравшего в русской культуре и литературе немаловажную
роль, - потому григорьевская проза и представляет интерес для нашего
современного читателя. {Широкий культурологический аспект писательского
автобиографизма становится в последние годы предметом специального изучения.
Например, в Польше в 1973 г. была проведена "биографическая" конференция,
материалы которой опубликованы в интересном сборнике: Biografia - geografia
- kultura literacka. Wroclaw-Warszawa-Krakow-Gdansk, 1975.}