Главная » Книги

Хаггард Генри Райдер - Люди тумана, Страница 10

Хаггард Генри Райдер - Люди тумана


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13

встретить вас и ее!
   Так друзья расстались.
  
  

XXXI

БЕЛАЯ ЗАРЯ

   Подняв Хуанну на руки, Леонард вышел из ее спальни в тронную комнату, где остановился в нерешительности, не зная, что дальше делать. Соа, шедшая впереди его с факелом в руке в сопровождении четырех жрецов, подошла к той стене комнаты, у которой она лежала связанная в ту ночь, когда Оттер был усыплен Сагой.
   - Плешивый в обмороке от страха: он трус, - сказала она жрецам, указывая на ношу в руках Леонарда. - Откройте тайный выход.
   Один жрец выступил вперед и нажал на камень в стене, который подался, открыв достаточно широкое отверстие, чтобы просунуть руку и нажать на скрытый за стеною механизм. После этого часть стены повернулась как на шарнире, открыв ряд ступеней, ведущих в узкий коридор. Соа спустилась первая, держа в руке факел таким образом, чтобы оставить Леонарда с его ношей в тени. За нею шли жрецы, за которыми следовал Леонард. Когда последний остался в коридоре, один из них опять нажал секретный механизм и тайный выход был заперт.
   - Так вот как это было сделано! - подумал про себя Леонард, тщательно наблюдавший за процедурой открывания и запирания секретного входа.
   Оттер, следовавший за Леонардом, видел все это также издали. Когда стена снова стала на свое место, он обратился к Франсиско, который, сидя на постели, был погружен в молитву или размышления.
   - Я видел, как они открыли отверстие в стене и прошли через него. Конечно, наши товарищи - поселенцы - прошли так же этой дорогой. Не попытаться ли и нам сделать это?
   - К чему, Оттер? - отвечал священник. - Этот выход ведет только в храмовую темницу; если мы пойдем через него, то все будет открыто и главным образом этот обман! - указал он на одетое платье Аки.
   - Это верно, - сказал Оттер. - Ну, в таком случае сядем на троны и будем ждать, пока они не придут за нами.
   Усевшись в большие кресла, они стали ждать. Франсиско перебирал в уме молитвы, а Оттер стал петь песни о своих подвигах, главным образом о взятии лагеря рабов, чтобы "оживить свое сердце", как он объяснил Франсиско.
   Через четверть часа занавес раздвинулся, и в комнату вошла толпа жрецов во главе с Намом.
   - Теперь молчи, Оттер! - прошептал Франсиско, нахлобучив на лицо капюшон.
   - Здесь сидят боги, - проговорил Нам, махнув своим факелом в сторону двух фигур, спокойно сидевших на своих тронах. - Сойдите, о боги, чтобы мы могли отвести вас в храм, где вы сядете на возвышенном месте, откуда можете наблюдать сияние восходящего солнца.
   Оттер и Франсиско, не говоря ни слова, сошли с тронов и заняли место в носилках. Тотчас же их быстро понесли. Когда они были вне ворот дворца, Оттер выглянул из-за занавеса носилок, надеясь заметить какую-нибудь перемену в погоде, но тщетно: туман был гуще обыкновенного. У одних подземных ворот храма их встретил Олфан с воинами.
   - Прощайте, королева, - шепнул король на ухо Франсиско, - я отдал бы свою жизнь, чтобы спасти вас, но мне не удалось. Но я отомщу за вас Наму и всем его слугам.
   Франсиско не ответил ничего, но, поникнув головой, поспешил вперед. Вскоре они очутились в голове идола, где ни один из них еще не был ранее. Поверхность головы идола имела в окружности около восьми футов и не была ничем защищена с краев. Трона из слоновой кости, на котором сидела некогда Хуанна, не было. Вместо него стояли два деревянных стула, на которые должны были сесть жертвы. За ними стали Нам и три других жреца. Нам стал таким образом, чтобы его товарищи не видели фигуры Франсиско, которого они принимали за Пастушку.
   - Держи меня, Оттер! - прошептал Франсиско. - Силы покидают меня, и я упаду!
   - Закрой глаза и откинься назад; тогда ты не будешь ничего видеть. Приготовь также свое средство, так как уже пора.
   - Оно готово, - отвечал священник. - Да будет прощен мне этот грех, так как я не могу перенести предстоящего ужаса живым.
   Оттер ничего не ответил и принялся наблюдать за тем, что происходило внизу. Храм был окутан туманом, точно дымом, сквозь который он едва мог различить черную движущуюся массу собравшегося народа, в течение целой ночи ожидавшего здесь развязки трагедии. Шум толпы доходил до него подобно журчанью воды. За ним стояли четыре жреца в торжественном, величественном молчании, устремив глаза на серую мглу.
   Это было ужасное положение, и даже такой неустрашимый человек, как карлик, почувствовал себя жутко. Что же касается Франсиско, то, отдавшись весь горячей молитве, быть может, он не так страдал, как ожидал сам.
   Таким образом прошло около пяти минут. Затем снизу из тумана раздался голос, произнесший следующие слова:
   - Наверху ли те, кто называют себя Акой и Джалем, жрец?
   - Наверху! - ответил Нам.
   - Теперь час рассвета, Нам? - продолжал тот же голос.
   - Нет еще! - отвечал Нам, всматриваясь в снежный пик, возвышавшийся за храмом на тысячи футов.
   Весь народ вместе с Намом стал с напряженным вниманием смотреть на восток, ожидая разрешения мучившей всех загадки, истинные ли боги были перед ними или ложные; эти минуты напряженного молчания были настолько ужасны, что Оттер, не выдержав, запел зулусскую военную песню. Громче и громче раздавался его голос, он даже стал притоптывать босыми ногами по каменной платформе, тогда как народ с суеверным ужасом смотрел на него. "Конечно, он бог, - думали некоторые, - если поет так громко перед тем, как попасть в зубы Змея".
   - Он бог, - закричал один голос снизу и его повторили многие, пока наконец не водворилось молчание. Тогда и Оттер перестал петь и взглянул на небо. Увы! Рассвет наступил, но снега, покрывавшие горы, оставались бледными, как лицо мертвецов.
   - Белая заря! Белая заря! - закричали в толпе. - Долой ложных богов! Бросить их Змею!
   - Все кончено, - шепнул Оттер на ухо Франсиско. - Ну, принимай теперь средство и прощай, друг!
   Священник, услышав это, сложил свои тощие руки и поднял к небу измученное лицо, на котором светились только глаза.
   Снизу опять раздался прежний голос:
   - Красная заря или белая, скажите вы, стоящие наверху!
   - Теперь совсем рассвело, и заря белая! - ответил Нам.
   - Скорей! - шепнул Оттер Франсиско.
   Тогда священник поднес к своим губам руку, как бы желая принять свое смертоносное средство, но, спустя мгновение опять опустил ее, со вздохом шепнув Оттеру: "Не могу, это смертный грех. Они должны убить меня, а я сам не могу!"
   Но прежде чем карлик успел что-либо сделать, природа, более снисходительная, чем его совет, сделала для Франсиско то, что он не решался сам сделать. Внезапно он впал в бесчувственное состояние: лицо его покрылось смертельной бледностью, и он медленно опрокинулся назад. Нам поспешил поддержать его и, зная, что Франсиско дурно, стал держать его за плечи.
   - Заря белая! Вы видите это вашими глазами! - раздался голос снизу. - Вы, стоящие наверху, столкните вниз ложных богов, согласно приговору народа тумана.
   Оттер, услышав это, понял, что настала пора ему действовать. Быстро оглянувшись, он увидел, что Нам и другой жрец схватили бесчувственное тело Франсиско, уже готовые сбросить его вниз, а два других жреца протянули руки к нему самому. Едва они успели коснуться карлика, как он, схватив ближайшего из жрецов за туловище своими могучими руками, прыгнул вместе с ним вниз, со словами "пойдем вместе!"
   Жрец издал отчаянный крик, и толпа с удивлением увидела, как карлик и его жертва исчезли в бушующей воде. Вслед за ними полетело безжизненное тело Франсиско с быстротою стрелы в воду, где и исчезло навеки.
   Между тем Оттер выпустил жреца из своих железных объятий и, плывя под водой, направился прямо к северной стороне бассейна, где, как он заметил, было менее быстрое течение и где скалистый берег, свешиваясь над водой, скрывал его от взоров сидевших наверху людей. Схватившись за выступ скалы, он перевел дыхание и осмотрелся: все было хорошо, он не был ранен. Жрец, который был тяжелее, упал первый и защитил его от удара о поверхность воды.
   - Здесь, - сказал сам себе Оттер, - я могу пробыть несколько часов и меня никто не увидит. Но еще надо иметь дело со Змеем, - и он, поспешно схватив оружие, сделанное им из двух ножей, распутал часть ремня, который был закреплен вокруг его туловища. Затем он снова оглядел поверхность воды. В самом центре бассейна, где вода образовала водоворот, еще было видно крутившееся тело жреца, но Франсиско он нигде не заметил.
   "Ну, если отец крокодилов здесь и проснулся, то сейчас, конечно, получит свою добычу, - подумал Оттер. - Надо ждать здесь и посмотреть, что будет".
   В это время сверху раздался такой оглушительный шум толпы, занимавшей амфитеатр, что на несколько мгновений им был заглушен даже рокот бушевавшей воды.
   "Что это там произошло?" - подумал Оттер.
   Причина шума была в том, что внезапно белая заря сменилась красной и пики гор окрасились в пурпур. Многие стали кричать, что казненные были истинные боги. Но Нам ловко уверил их, что чудо оттого и произошло, что когда казнили обманщиков, настоящие боги сняли свое проклятие с народа тумана и дают свет.
   С этим объяснением одни согласились, другие нет, но открытого протеста не было высказано, и собрание разошлось в беспорядке. Только жрецы и несколько любопытных остались у краев бассейна, чтобы наблюдать, что происходило в его глубине.
   Тем временем Оттер увидел то, что заставило его забыть о странном шуме наверху. Оглядев окружности скалистой стены бассейна, он увидел круглое отверстие пещеры, расположенной непосредственно под основанием идола и имевшей в диаметре около восьми футов. Нижний край этой пещеры находился выше уровня воды в бассейне дюймов на шесть; оттуда текла тонкая струя воды. Из отверстия пещеры показалось гигантское ужасное пресмыкающееся - предмет поклонения народа тумана. Нырнув с необыкновенной быстротой в глубину, оно снова появилось на поверхности воды близ тела жреца, который готов был уже пойти ко дну. Подняв над водою свою страшную голову и разинув ужасную пасть с могучими челюстями, чудовище схватило жертву за середину туловища и исчезло под водой. Оттер видел затем, как пресмыкающееся исчезло со своей добычей в пещеру.
  
  

XXXII

КАК ОТТЕР СРАЖАЛСЯ СО ЗМЕЕМ

   Тщательно прячась за выступами скалистых стен бассейна и держа в руке длинный нож, Оттер подплыл к отверстию пещеры. Здесь он заметил по течению воды, что главный поток входил в бассейн ниже пещеры, а последняя была лишь второстепенным каналом, через который река текла во время разлива.
   Поднявшись на руках в устье пещеры, Оттер быстро скользнул вовнутрь, чтобы не быть замеченным со стороны амфитеатра. Впрочем, так как его одежда почти вся была смыта водою, его черное тело никто не смог бы заметить на темном фоне скал.
   Очутившись внутри пещеры в совершенной темноте, Оттер, благодаря своей способности, нередко встречающейся у дикарей, видеть в темноте, вскоре мог удовлетворительно ориентироваться в пещере. Последняя имела вид трубы, пробитой течением воды в твердой скале. На дне ее струился поток воды не глубже шести дюймов, по обоим сторонам которого лежали мелкие камни, или, скорее, крупный песок. Как далеко шла пещера, он пока не мог разглядеть, а также не заметил и ее страшного обитателя, хотя на песчаном дне пещеры заметны были громадные следы лап пресмыкающегося и в воздухе стоял отвратительный запах.
   - Куда же этот дьявол ушел? - подумал Оттер. - Он должен быть близко, а между тем я не вижу его. Быть может, он лежит где-нибудь дальше, - и, продвинувшись на шаг или два, он начал всматриваться во мрак пещеры.
   Теперь он заметил кое-что, сначала ускользнувшее от его глаз. Это был странный камень, лежавший на дне пещеры футах в восьми от ее входа и имевший высоту футов в шесть над ложем ручья, протекавшего по дну пещеры.
   - Должно быть, здесь крокодил спит! - размышлял Оттер, продвигаясь еще немного вперед и разглядывая камень, а в особенности какой-то треугольный предмет, лежавший на нем и еще что-то под ним.
   - Должно быть, это другой камень, - подумал опять Оттер, - но отчего же он не унесен водой и что это под ним? - и он сделал еще шаг вперед. Оттер всмотрелся в этот предмет и чуть не упал от ужаса, когда увидел, что то, что он принимал за второй камень, было головой жителя вод; у него светились мрачным огнем два страшных глаза. Под ним лежало тело того жреца, которого Оттер увлек за собой в бассейн.
   - Может быть, я подожду, пока он съест его! - размышлял карлик, знавший привычки крокодилов. - После этого я нападу на него, когда он заснет после еды, - и остановившись на этой мысли, он продолжал стоять, наблюдая за зеленым огнем, вспыхивавшим и угасавшим в глазах чудовища.
   Сколько времени стоял так Оттер, он сам не знал; только после нескольких минут ожидания он стал сознавать, что эти глаза приобрели над ним власть, притягивая его к себе какой-то неведомой силой.
   Пораженный ужасом, он хотел убежать, чтобы скрыться от этих дьявольских глаз. Увы! Было слишком поздно!
   В отчаянии Оттер упал на песок и закрыл со стоном свое лицо руками.
   - Это дьявол с колдовством в глазах! - подумал он. - Как мне, простому карлику, сражаться с царем дьяволов, принявшим вид крокодила?
   Даже теперь, когда он не смотрел на крокодила, Оттер чувствовал, что глаза чудовища притягивали его к себе. Однако мужество и рассудок снова вернулись к карлику.
   - Оттер, - сказал он сам себе, - если ты будешь лежать так, то колдовство скоро сделает свое дело. Этот дьявол проглотит тебя, как кобра птицу. Да, он проглотит тебя, и его желудок будет твоей могилой. Это неподходящий конец для того, кого называли богом. Подумай только: если бы твой господин, Избавитель, увидел тебя, скорчившегося здесь, как жаба перед змеей, как он стал бы смеяться: "О! Я считал храбрым этого человека; он сам говорил много о том, как он будет сражаться с жителем вод, а теперь я вижу, что он - подлая собака и трус."
   Карлику казалось, что эти слова действительно говорил ему Леонард, смеявшийся над его трусостью.
   Вскочив на ноги, Оттер крикнул:
   - Никогда, баас! - так громко, что эхо отразило слова от стен пещеры. После этого с ножом в правой руке он бросился на своего врага.
   Крокодил, ждавший, что он упадет без чувств, подобно всем жертвам, на которых он устремлял свой ядовитый взгляд, услышал этот крик и пробудился из своего кажущегося оцепенения. Он поднял голову, огонь запылал в его мрачных глазах; его длинное туловище начало шевелиться. Все выше и выше он поднимал свою голову, наконец быстро сполз с камня и двинулся навстречу карлику, ступая так тяжело, что пещера, казалось, дрожала под ногами чудовища.
   Оттер снова вскрикнул от ярости и страха, и этот звук, казалось, привел животное в еще большую ярость.
   Оно разинуло свою гигантскую пасть и продвинулось вперед, по-видимому, чтобы схватить карлика, но последний сделал быстрый прыжок и всунул двойной нож прямо в раскрытую пасть чудовища, направив один конец своего оружия к мозгу крокодила, а другой вонзив в язык. В ту же минуту Оттер почувствовал, что челюсти гигантского пресмыкающегося сомкнулись, не причинив, впрочем, вреда его руке, так как между его зубами были большие промежутки, в один из которых и попала рука Оттера. После этого Оттер бросился на песок и лег, оставив нож в пасти чудовища.
   Сначала оно затрясло своей страшной головой: Оттер наблюдал, еле дыша, причем от зловонного дыхания чудовища ему чуть не стало дурно. Дважды оно открывало свою пасть, но тотчас же вынуждено было сомкнуть челюсти.
   - Ну, теперь он раздробит меня на куски своим хвостом! - подумал Оттер, но чудовище в агонии, казалось, забыло о существовании своего врага. Оно билось на полу пещеры, тяжело дыша и, наконец, быстро кинулось вон из пещеры, увлекая за собою карлика, у которого к поясу был прикреплен один конец длинного ремня, привязанного, как мы уже говорили, к рукояткам ножей. При этом движении крокодила весь ремень распутался, и карлик, несколько раз перевернувшись и ударившись о стены пещеры, которые были, к счастью, гладкими, очутился вместе с крокодилом в глубине бассейна.
   Если бы на месте карлика был другой человек, то, конечно, он бы погиб, но карлик мог плавать, как рыба, или, лучше сказать, как то животное, именем которого был назван.
   Дважды раненое чудовище опускалось на дно бассейна на страшную глубину, увлекая карлика за собой. Кровь била ключом изо рта и ноздрей пресмыкающегося, окрашивая воду.
   Крокодил нырнул в третий раз к устью одного из подземных русл реки, и здесь Оттер обрадовался тому, что был привязан к крокодилу, так как, уже утомившись, он бы сам не смог преодолеть силы течения воды.
   Наконец животное снова показалось на поверхности воды, и Оттер взглянул вверх, где увидел массу народа, наблюдавшего за ними с большим волнением. Впрочем, Оттер не имел возможности долго заниматься наблюдениями, так как в это время крокодил впервые сообразил, что человек вблизи него был причиной его страданий. Своими челюстями он не мог кусаться и старался ударить карлика хвостом, но Оттер нырнул, избегая удара. Дважды карлику удался этот маневр, но на третий раз он почувствовал, будто его тело разлетелось на куски от страшного удара и глаза выскочили из орбит; вслед за тем он потерял сознание.
   Очнувшись, Оттер увидел себя на дне пещеры, рядом с ним лежал Змей - мертвый, скорченный в страшных предсмертных судорогах. Очевидно, при последнем издыхании крокодил устремился в пещеру, где он жил в течение столетий, увлекая за собой и Оттера.
   Карлик взглянул снова на мертвое чудовище, и сердце его забилось от гордости: перед ним лежал распростертым ужас народа тумана, его бог, убитый благодаря его ловкости и отваге.
   - Если бы баас мог видеть это! - подумал карлик. - Увы! Он не может этого сделать!
   Затем Оттер, оторвав почти перетертый между челюстями крокодила конец ремня, захватил с собой его, оставив ножи в пасти чудовища, откуда их было невозможно вытащить - так глубоко вошли они в кости и мускулы головы пресмыкающегося. Обмыв раны в воде, Оттер решился найти другой выход из пещеры, чтобы выйти на свежий воздух, где бы он мог дождаться наступления вечера. Он боялся, что люди, толпившиеся у краев бассейна, увидя его, закидают стрелами. Сообразив, что вода в пещере должна была иметь какой-либо вход, Оттер пошел во мраке, прислушиваясь к журчанию. На своем пути он все время натыкался на груды костей, остатки жертв, пожранных чудовищем в течение многих лет. Среди этих страшных следов пиршества оказался еще совершенно целый скелет, одетый в платье жреца. По-видимому, человек этот умер не более пяти недель назад. Увидев на скелете совершенно целый костюм из козьего меха, Оттер, дрожавший от холода, поспешил надеть его на себя. Под платьем скелета лежал какой-то мешок, сделанный из бычьей кожи.
   - Быть может, он прятал здесь свою пищу, - подумал Оттер, - хотя, вряд ли кто-либо, собираясь посетить жителя вод, стал бы запасаться пищей. Однако теперь она, конечно, испортилась, и мне лучше уйти отсюда. Только коршун может оставаться дольше в этом жилище смерти! - и Оттер поспешил вперед, держась рукой за стенки пещеры, в которой царил совершенный мрак. Карлик боялся двух вещей; упасть в какую-нибудь расщелину пещеры, а во-вторых, опасался встречи с другим крокодилом: - "Без сомнения", - думал Оттер, - дьявол был женат".
   Но Оттер не попал ни в расщелину, и не встретил другого крокодила: очевидно, житель вод был старый холостяк.
   После получасовой ходьбы карлик, к своей необычайной радости, заметил перед собой свет, на который и бросился вперед, вскоре очутившись на противоположном от входа конце пещеры, почти совершенно загроможденном глыбами льда, между которыми журчала вода. Проползя скважинами между льдин, он очутился на краю непроходимой пропасти в задней части города, а перед ним поднимался к небу громадный ледник, от которого ярко отражалось солнце.
  
  

XXXIII

В ЗАПАДНЕ

   За несколько часов до того, как Оттер очутился на свежем воздухе после победы над крокодилом, Леонард был в совершенно ином месте, а именно, в секретном коридоре дворца с Хуанной на руках, сопровождаемый Соа, которая вела его неизвестно куда.
   Пройдя через различные туннели и после многочисленных поворотов, которые Леонард постарался запомнить, Соа привела его наконец в комнату, пробитую в скале и, очевидно, предназначенную служить для них прибежищем, так как в ней стояла кровать, покрытая меховыми одеялами, и стол, на котором стояли кушанья. По знаку Соа Леонард положил Хуанну на постель, после чего старуха поспешила накрыть ее лицо одеялом от посторонних взоров. Леонард почувствовал, что его захватили сзади, и в то время, как два жреца держали его за руки, третий, по указанию Соа, отбирал от него револьвер и охотничий нож.
   - Ты, подлая собака, - сказал Леонард Соа, - берегись, я тебя убью!
   - Убить меня, Избавитель, значило бы - убить себя самого и кое-кого другого. Эти вещи взяты от тебя потому, что такие игрушки не для капризных детей. Обыщи его карманы! - прибавила она, обращаясь к четвертому жрецу.
   Последний исполнил ее приказание и выложил все, что имел Леонард при себе, на стол; часы, дневник Франсиско и его четки, большой рубин и наконец кусочек яда, завернутый в лоскуток козлиной кожи. Соа взяла последний предмет и, осмотрев его, произнесла:
   - Как, Избавитель, ты позаимствовал лекарство, которое принесет тебе мало счастья, если ты примешь его? - и подойдя к маленькой нише, сделанной в стене комнаты, она взяла что-то оттуда; Леонард узнал мешочек, который Хуанна прятала в своих волосах.
   - Теперь ты не можешь причинить себе вреда! - сказала Соа по-португальски. - Позволь сказать тебе еще одну вещь: пока ты будешь спокоен, все пойдет хорошо, но если ты сделаешь попытку убежать или причинить кому-либо из нас насилие, тогда тебя свяжут и поместят отдельно и этим ты навлечешь смерть на Пастушку. Остерегайся же этого, белый человек, и веди себя смирно, вспомни, что теперь пришел мой черед, и ты вполне в моей власти!
   - Я понимаю это, мой почтенный друг! - отвечал Леонард, стараясь овладеть собой. - Но не знаю, на что ты намекаешь, да я и не забочусь ни о чем, лишь бы известная особа находилась в безопасности!
   - Не бойся, Избавитель, она в безопасности. Как ты хорошо знаешь, я ненавижу тебя, и если оставила в живых, так только потому, что без тебя она могла бы умереть. Поэтому не опасайся за нее, не делай никакой попытки насилия по отношению ко мне или моему отцу, когда мы одни будем посещать тебя, так как все устроено таким образом, что место нахождения Пастушки не может быть никем открыто, и тот момент, когда ты поднимешь против нас руку, будет началом ее гибели. А теперь я должна оставить тебя, чтобы посмотреть, что делается в храме. Если она проснется прежде чем я вернусь, постарайся не пугать ее. Прощай! - и Соа оставила комнату вместе с сопровождавшими ее жрецами; тяжелая дверь захлопнулась за ними.
   После этого Леонард взял со стола свои вещи и положил их снова в карманы, за исключением револьвера и ножа, которые были унесены Соа. Затем, отодвинув одеяло с лица Хуанны, стал смотреть на молодую девушку. Она спала глубоким и безмятежным сном; даже улыбка играла на ее лице. Тяжело вздохнув, Леонард стал осматривать комнату, в которой они находились. В ней было двое дверей, - одна, через которую они вошли, и другая - такой же прочности. Ниша, из которой Соа взяла яд, была открыта. В сущности, то была не ниша, а сквозное отверстие в скале, имевшее вид амбразуры, обращенной узкой частью внутрь комнаты. Это отверстие привлекло внимание Леонарда своей необычной формой и также потому, что через него к нему доносились какие-то звуки. Прежде всего Леонард различил шум текущей воды; затем до него донеслись голоса толпы, то усиливающиеся, то замолкавшие. Наконец он понял, где они находились. Они, очевидно, были спрятаны в стене храма в непосредственной близости от бассейна, лежавшего перед храмовым колоссом, а крики, доносившиеся до него, издавал народ, следивший за судьбой Оттера и Франсиско.
   В течение часа раздавались голоса, за которыми наконец последовало молчание, прерываемое только журчанием воды.
   Тогда Леонард, догадываясь о печальной судьбе, постигшей Оттера и Франсиско, с тяжелым сердцем, полный самых мрачных дум, взял стул и сел вблизи постели Хуанны.
   Молодая девушка еще спала под влиянием сонного питья. Наконец бледное лицо ее покрылось краской, она открыла глаза и села на постели.
   - Где я? - спросила она, недоумевающе оглядываясь вокруг. - Это не та постель, на которой я раньше спала. О! Все кончено?
   - Успокойтесь, дорогая, я с вами! - сказал Леонард, взяв ее за руку.
   - Я это вижу. Но где же другие, и что это за ужасное место? Разве мы заживо похоронены, Леонард? Это место похоже на могилу!
   - Нет, мы только в плену. Подите сюда, скушайте и выпейте сначала что-нибудь; тогда я расскажу вам все!
   Она встала и впервые обратила внимание на свое платье.
   - Что это? Это платье Франсиско! Где же он сам?
   - Кушайте и пейте! - повторил он.
   Она машинально исполнила его просьбу, смотря в его лицо удивленными и испуганными глазами.
   - Теперь, - произнесла она, - скажите мне. Я не могу выносить этого дольше. Где Франсиско и Оттер?
   - Увы! Хуанна, они умерли! - ответил он торжественно.
   - Умерли! - простонала она, ломая руки. - Франсиско умер! Но почему же мы еще живы?
   Леонард рассказал весь план спасения, придуманный Соа.
   Выслушав это, Хуанна вскочила на ноги и устремила на собеседника свои сверкающие глаза.
   - Как вы смели сделать это? - вскричала она. - Кто дал вам право на это? Я считала вас мужчиной, а теперь вижу, что вы трус!
   - Хуанна, - сказал Леонард, - вам не к чему говорить так. Все было сделано ради вас, а не для кого-либо другого!
   - О, конечно, вы так говорите, но я думаю, что вы сговорились с Соа умертвить Франсиско с целью спасти вашу собственную жизнь. Между нами все кончено. Я больше никогда не буду разговаривать с вами!
   - Вы можете сделать это, если вам угодно, - отвечал Леонард, почувствовав крайнее раздражение, - но я буду говорить с вами. Смотрите, вы сказали мне слова, за которые, будь вы мужчиной, я постарался бы отомстить вам, но так как вы женщина, то я могу только ответить на них, а затем умываю руки. Вы должны узнать, когда к вам вернется здравый смысл, что я с радостью занял бы место Франсиско. Но это было невозможно, так как если бы я вздумал надеть на себя платье Аки, то меня тотчас же узнали бы и вы поплатились бы за мое безумие. Мы все хорошо понимали это, поэтому, посоветовавшись, решились сделать так, как я уже вам говорил. Я согласился на то, чтобы вас перенесли сюда с тем только условием, что буду сопровождать вас для вашей же безопасности. Ну, а теперь я сожалею об этом: лучше бы мне пойти вместе с Франсиско. Тогда, быть может, я нашел бы покой вместо тех обидных слов и упреков. Впрочем, не бойтесь, вероятно, я скоро последую за ним. Я знаю, что вы любили этого человека, этого героя; знаю также, что вы, случайно или намеренно, сделали все, чтобы, влюбив его в себя, нарушить покой его души. Поэтому я извиняю ваше поведение, которое при всем моем снисхождении, сделалось совершенно невыносимым!
   Он замолк и посмотрел на нее, сидевшую на краю постели с закушенными губами и поглядывавшую на него с выражением любопытства на лице, на котором отражались поочереди скорбь, гордость и гнев. Даже в этот момент Хуанна думала не о Франсиско и его жертве, а о человеке, перед которым она сидела и которого она никогда так не любила, как теперь, когда он говорил с нею так горько, платя ей ее же монетой.
   - Я не могу состязаться с вами в резкости и грубости, - сказала Хуанна, - поэтому и не буду возражать вам. Однако, быть может, когда к вам вернется рассудок, то вы вспомните, что моя жизнь касается только меня и что я никому не давала позволения спасать ее за счет другого.
   - Что сделано - то сделано! - отвечал мрачно Леонард, раздражение которого еще больше усилилось. - В другой раз я не буду делать ничего подобного без вашего согласия. Кстати, мой бедный друг просил вам передать эти вещи! - и он подал ей четки и дневник. Он написал кое-что для вас на последней странице книжки и просил вас, если вам удастся избежать смерти, взять эти вещи на память о нем и не забывать его в ваших молитвах!
   Хуанна взяла дневник и, повернув его к свету, открыла наугад. Первое, что бросилось ей в глаза, было ее собственное имя, так как в дневнике заключалось изложение чувств священника к Хуанне со дня их первой встречи и благочестивых стараний его преодолеть свою слабость. Поспешно перечитав дневник, она открыла наконец последнюю страницу, где Франсиско признавался в своей любви к ней, которую он должен был скрывать из-за своего сана.
   Хуанна расплакалась, читая предсмертные строки несчастного. Как раз в это время открылась дверь, и в комнату вошел Нам в сопровождении Соа.
   - Избавитель, - сказал престарелый жрец, лицо которого и смущенные глаза носили отпечаток различных чувств, - и ты, Пастушка; я пришел, чтобы поговорить с вами. Как видите, я один, за исключением этой женщины, - указал он на Соа, - но если вы сделаете какое-либо насилие над ней, это послужит сигналом для вашей смерти. С большим трудом и немалым риском для самого себя я спас жизнь Пастушки, устроив так, что вместо нее был принесен в жертву белый человек, ваш спутник!
   - Жертвоприношение было совершено? - прервал его Леонард, сгоравший от любопытства, узнать, что случилось.
   - Я буду откровенен с тобой, Избавитель, - ответил верховный жрец, которому Хуанна перевела вопрос Леонарда. - Я знаю теперь, что Пастушка и карлик не боги, а такие же смертные, как и мы; ты знаешь, что я осмелился оскорбить истинных богов, подменив избранную ими жертву. Жертвоприношение было совершено, но с такими знамениями, что я поставлен в тупик. Народ тумана поражен также, и никто не знает, что и думать обо всем этом. Белый человек, твой спутник был сброшен в бесчувственном состоянии в воду, когда показалась заря, бывшая серой; карлик же, твой слуга, не дожидаясь того, чтобы его столкнули, сам прыгнул вниз, увлекши за собой одного жреца!
   - Браво, Оттер! - вскричал Леонард. - Я знал, что ты умрешь молодцом.
   - Он умер действительно молодцом, Избавитель! - сказал со вздохом Нам. - Таким молодцом, что многие клянутся, что он бог, а не человек. Едва они исчезли в воде, - продолжал жрец, - как произошло такое чудо, о котором никогда не было слышно в нашей стране: белая заря превратилась в красную, быть может, потому, как я крикнул для успокоения народа, что ложные боги встретили свою гибель.
   - В таком случае истинные боги должны быть удивительно слепыми, - заметила Хуанна, - видя, что я, которую ты осмеливаешься назвать ложной богиней, еще жива!
   Этот аргумент заставил Нама замолкнуть на одно мгновение, однако он нашелся, что ответить Хуанне.
   - Да, Пастушка, ты еще жива, - сказал он со странным ударением на слове "еще". - И если вы не будете безумствовать, - продолжал он, - то долго останетесь в живых оба, так как я вовсе не желаю вашей крови, стараясь провести в мире мои последние дни. Слушайте же конец моего рассказа. Пока народ с изумлением наблюдал за изменением зари, оказалось, что карлик, твой слуга, Избавитель, не был мертв в воде. Да! Можно было видеть, Избавитель, как громадный житель вод носился туда и сюда по бурлившей воде, а вместе с ним карлик, которому Змей не причинил никакого вреда. Как этот человек мог плавать вместе со Змеем, этого никто не может сказать!
   - Браво, Оттер! - снова произнес Леонард, обдумывая про себя объяснение чуда, которое он, конечно, не хотел открыть Наму. - Ну, чем же все кончилось?
   - Этого никто не знает, Избавитель! - сказал в недоумении жрец. - Наконец житель вод опустился на дно вместе с карликом, но затем снова всплыл и вошел в пещеру, в свое жилище. Изо рта его шла кровь. Но вошел ли карлик вместе с ним, или нет, я не могу сказать, так как никто не мог этого разглядеть, а отважиться и войти в пещеру, чтобы узнать правду, никто не смеет!
   - Мертв он или жив, но он хорошо сражался! - сказал Леонард. - А теперь, Нам, что тебе надо от нас?
   Этот вопрос, казалось, немного смутил жреца: он не мог прямо сказать о причине своего посещения, заключавшейся в том, чтобы разлучить Леонарда и Хуанну, по возможности, не применяя насилия.
   - Я пришел сюда, Избавитель, - отвечал он, - рассказать вам, что случилось.
   - Т.е., - заметил Леонард, - сказал мне, что ты умертвил моего лучшего друга и того, кто у вас был ранее богом. Благодарю тебя, Нам, за эти новости, а теперь я беру на себя смелость спросить, какие у тебя дальнейшие намерения относительно нас?
   - Поверь мне, Избавитель, я хочу спасти вашу жизнь. Если другие были принесены в жертву, то в этом не моя вина: в настоящее время страна в смятении и полна самых тревожных слухов. Я не знаю сам, что может случиться в течение ближайших дней, а пока вы должны оставаться здесь. Это жалкое место для жилья, но зато тайное и безопасное. Впрочем, здесь еще другая комната, которой вы можете пользоваться; быть может, ты уже видел ее? - и положив руку на что-то, казавшееся задвижкой, Нам открыл вторую дверь, которая вела в комнату несколько большего размера.
   - Посмотри, Избавитель, - продолжал жрец, делая шаг вперед, чтобы войти в комнату, и затем отступая назад, как бы желая из учтивости дать пройти вперед Леонарду, который почти машинально вошел, совершенно забыв о характере своего хозяина и о назначении этого жилища. Когда же он вспомнил об этом и, быстро повернувшись, хотел уйти назад, тяжелая дверь с шумом захлопнулась перед самым его лицом, и он остался в западне.
  
  

XXXIV

ПОСЛЕДНИЙ АРГУМЕНТ НАМА

   Одно мгновение Хуанна стояла в безмолвном изумлении: проделка Нама была совершена так быстро, что она едва могла осознать ее результат.
   - Теперь, Пастушка, - начал вкрадчиво Нам, - мы можем свободно поговорить, так как слова, которые я скажу, не годится слушать посторонним ушам!
   - Мерзавец, - отвечала она с негодованием, но затем, понимая бесполезность упреков и резкостей, прибавила: - говори, я слушаю тебя!
   Нам рассказал свой план выдать ее замуж за короля.
   - Народу мы объявили, - закончил он, - что ты была богиней, но из любви к Олфану отказалась на время от своей божественности и облеклась во плоть, чтобы провести немного лет с тем, кого ты полюбила!
   - В самом деле, - сказала Хуанна, - а что, если я откажусь подчиниться этому плану, который, я думаю, мог выйти только из головы женщины?! - и она указала на Соа.
   - Ты права, Пастушка, - ответила Соа, - я составила этот план, чтобы отомстить, - прибавила она пылко, - тому белому вору, который любит тебя; пусть он увидит тебя отданной другому, дикарю!
   - Но разве ты никогда не думала о том, Соа, что я могу иметь свои собственные желания?
   - Конечно, но даже прекраснейшая из женщин не может всегда иметь то, что ей случится пожелать. Знай, Пастушка, что все должно быть сделано так ради тебя самой и ради моего отца. Олфан любит тебя; в эти смутные времена отцу и жрецам необходимо приобрести поддержку короля, расположение которого будет приобретено в тот же день, когда он получит надежду на тебя. Наконец для тебя самой, Пастушка, хотя бы ты и желала выйти замуж за человека твоего племени, лучше стать королевой, чем погибнуть жалким образом!
   - Я думаю иначе, Соа, - спокойно ответила Хуанна, понимавшая, что ни жалобы, ни просьбы не помогут ей, - я предпочту умереть! - и она протянула руку к своим волосам, но остановилась, не найдя там яда.
   - Ты предпочитаешь умереть, Пастушка, - сказала с холодной усмешкой Соа, - но это не так-то легко сделать; я отобрала у тебя во время сна яд!
   - Я могу уморить себя голодом, Соа! - сказала с достоинством Хуанна.
   - Это потребует времени, Пастушка, а сегодня ты станешь женой Олфана! Конечно, необходимо, чтобы ты сама дала согласие на брак с ним, так как этот вождь в своем безумии объявил, что он может жениться на тебе, только получив согласие из твоих уст и в присутствии свидетелей!
   - В таком случае я боюсь, что этот брак не состоится! - сказала Хуанна с горьким смехом, чувствуя омерзение к этой негодной женщине, которая, в своей необузданной любви, хотела спасти жизнь своей госпожи ценою ее позора.
   Между тем Соа сказала, что если она не исполнит ее плана, умрет Избавитель! - с этими словами жрец и его дочь оставили Хуанну одну. Несколько долгих часов провела молодая девушка в мрачной комнате, до которой, кроме журчанья воды, не доходило никаких других звуков.
   В эти часы перед ней пронеслись все приключения, испытанные ею в течение последних шести месяцев; но ужас всего перенесенного бледнел перед тем, что еще ждало ее впереди. День проходил с томительной медлительностью; когда начали сгущаться ночные тени, к ней снова вошел Нам в сопровождении Соа.
   - Мы пришли, Пастушка, за ответом! - произнес жрец, вставляя в стенную скобу принесенный им светильник. - Соглашаешься ли ты или нет взять в супруги Олфана?
   - Не соглашаюсь! - ответила Хуанна.
   - Подумай еще, Пастушка!
   - Я думала, и вот мой ответ!
   При этих словах Хуанны Нам схватил ее руку, говоря:
   - Поди сюда, Пастушка; я тебе покажу кое-что! - и он подвел ее к той двери, которая вела в комнату Леонарда. В то же самое время Соа, погасив светильник, оставила комнату, заперев за собою дверь, так что Нам и Хуанна остались в полном мраке.
   - Пастушка, - сурово сказал Нам, - ты сейчас увидишь того, кого называешь "Избавителем"; но помни, если ты крикнешь или даже скажешь громко одно слово, он умрет!
   Хуанна не ответила ничего, хотя сердце ее тревожно забилось. Прошло пять или более минут, и внезапно в верхней части двери, ведущей в комнату Леонарда, образовалось отверстие, через которое Хуанна могла видеть то, что делалось в соседней комнате, сама при этом оставаясь невидимой, так как там было светло, а она находилась в полном мраке. Вот что увидела Хуанна в соседней комнате: между пятью жрецами лежал на полу связанный Леонард рядом с каким-то отверстием. Шагах в двух от двери стояла Соа, на которую жрецы устремили глаза, видимо, ожидая ее приказания.
   Когда Хуанна посмотрела на эту сцену, отверстие в двери снова закрылось, и Нам проговорил:
   - Ты видела, Пастушка, что Избавитель связан; видела также отверстие в полу тюрьмы. Тот, кого бросят в это отверстие, Пастушка, попадет в пещеру Змея, откуда нет возврата ни для кого. Через это отверстие мы бросаем пищу жителю вод в известное время года, когда нет жертвоприношений. Выбирай, Пастушка, одно из двух: или добровольно выйди замуж за Олфана сегодня ночью, или смотри, как на твоих глазах Избавитель будет брошен Змею. В последнем случае все равно выйдешь замуж за Олфана, хочешь ли ты этого, или нет, - все равно. Что ты скажешь на это, Пастушка?
   Хуанна, подумав немного, решилась еще сопротивляться, думая, что вышеописанная сцена была проделана только для того, чтобы испугать ее.
   Тогда Нам, открыв отверстие в верхней части двери, шепнул одно слово на ухо Соа, которая в свою очередь, отдала какое-то приказание жрецам. Хуанна увидела, что связанного Леонарда положили вблизи отверстия в полу так, что его голова свесилась внутрь этого отверстия и одного движения достаточно было, чтобы он был сброшен вниз, в пещеру Змея.
   - Развяжите его, - слабо произнесла Хуанна, - я выхожу замуж за Олфана!
   Выступив вперед, Нам снова шепнул что-то Соа, после чего та приказала жрецам оттащить в сторону Леонарда, те исполнили это с видимой неохотой. В то же время дверное отверстие опять закрылось.
   - Я сказала "развяжите его", - повторила Хуанна. - А он лежит на полу, как срубленное дерево, не имея возможности пошевелиться!
   - Нет, Пастушка, - возразил Нам, - быть может, ты раздумаешь, и тогда придется его снова связать, а это сделать не так-то легко, так как он силен и отважен. Слушай, Пастушка: когда Олфан придет просить твоей руки, ты не должна говорить ему ничего о том человеке; о

Другие авторы
  • Озаровский Юрий Эрастович
  • Аверьянова Е. А.
  • Уэллс Герберт Джордж
  • Шувалов А. П.
  • Картавцев Евгений Эпафродитович
  • Иванов Вячеслав Иванович
  • Крылов Иван Андреевич
  • Воскресенский Григорий Александрович
  • Ли Ионас
  • Плаксин Василий Тимофеевич
  • Другие произведения
  • Дитмар Карл Фон - Карл Дитмар - исследователь Камчатки
  • Уоллес Льюис - Льюис Уоллес и его книга
  • Горький Максим - Горький и русская журналистика начала Xx века. Неизданная переписка
  • Алданов Марк Александрович - Азеф
  • Екатерина Вторая - Краткодлинный ответ тому из господ издателей Собеседника, который удостоил сочинителя Былей и Небылиц письмом
  • Есенин Сергей Александрович - Русь уходящая
  • Куприн Александр Иванович - Слон
  • Ричардсон Сэмюэл - Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов (Часть четвертая)
  • Пешков Зиновий Алексеевич - Дом
  • Дорошевич Влас Михайлович - Иветта Гильбер
  • Категория: Книги | Добавил: Anul_Karapetyan (24.11.2012)
    Просмотров: 423 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа