Лемке Михаил Константинович - Очерки по истории русской цензуры и журналистики Xix столетия

въ сокращенномъ видѣ басню, разсказанную имъ въ своей "Истор³и новѣйшей русской литературы" (на что y меня было указано совершенно ясно на стр. 199) объ арестѣ и ссылкѣ Салтыкова. "Около того же времени поплатился ссылкою и М. Е. Салтыковъ за свои повѣсти, напечатанныя въ "Отечественныхъ Запискахъ" - "Противорѣч³е", въ No 11-мъ 1847 г. и - "Запутанное дѣло", въ No 3-мъ 1848 г. Салтыковъ служилъ въ военномъ министерствѣ, и собираясь на праздникахъ въ деревню къ роднымъ, просилъ объ отпускѣ. Но вмѣсто разрѣшен³я гр. Чернышевъ, до котораго, вѣроятно, дошли слухи о литературныхъ опытахъ подчиненнаго, потребовалъ, чтобы онъ представилъ свои сочинен³я. Салтыковъ представилъ два свои выше означенные разсказа. Министръ поручилъ Н. Кукольнику, служившему, въ свою очередь, въ военномъ министерствѣ, написать о нихъ докладъ. Заклятый врагъ натуральной школы и "Отечественныхъ Записокъ", Н. Кукольникъ представилъ министру докладъ въ такомъ видѣ, что гр. Чернышевъ только ужаснулся, что столь опасный человѣкъ, какъ Салтыковъ, служитъ въ его министерствѣ, и тотчасъ же препроводилъ докладъ Кукольника въ бутурлинск³й комитетъ. Оттуда докладъ былъ переданъ въ III отдѣлен³е, и вотъ въ одинъ прекрасный день передъ квартирой Салтыкова остановилась ямская тройка съ жандармомъ, и ему было объявлено повелѣн³е тотчасъ же ѣхать въ Вятку, гдѣ онъ, какъ извѣстно, прослужилъ болѣе семи лѣтъ, до ноября 1855 года".

   Затѣмъ, процитировавъ y меня разсказъ г. Веселовскаго и мое примѣчан³е на стр. 199, - г. Скабичевск³й побѣдоносно заявляетъ:

   "Приведенный мною въ "Очеркахъ" разсказъ о ссылкѣ Салтыкова, еще разъ повторяю, былъ приведенъ мною съ подлинныхъ словъ самого Салтыкова. Когда въ своихъ "Очеркахъ" я дошелъ до этого эпизода, то я вполнѣ естественно обратился къ Михаилу Евграфовичу съ просьбою сообщить мнѣ, если только онъ пожелаетъ, кое-как³я подробности о его ссылкѣ. Онъ могъ разсказалъ слово въ слово то, что было мною передано въ "Очеркахъ". Были въ сообщен³и его еще кое-как³я подробности, которыя показались мнѣ лишними для "Очерковъ" и которыя я сообщилъ позже въ некрологѣ о смерти Салтыкова. Разсказывалъ Салтыковъ о своей ссылкѣ не въ какой-либо интимной бесѣдѣ съ глазу на глазъ, a въ редакц³онномъ собран³и при свидѣтеляхъ. Давши мнѣ разрѣшен³е помѣстить свое сообщен³е въ моихъ "Очеркахъ", онъ въ то же время просилъ меня не упоминать, что оно было сдѣлано имъ, находя это неловкимъ съ своей стороны, какъ отвѣтственнаго редактора "Отеч. Зап.". Г. Лемке можетъ не питать ко мнѣ ни малѣйшаго довѣр³я, но много ли нужно имѣть здраваго смысла въ головѣ, чтобы сообразить, что какъ могъ я выдумать изъ своей головы сообщен³е, помѣщенное въ "Очеркахъ", разъ они печатались въ журналѣ, каждую статью котораго Салтыковъ прочитывалъ въ качествѣ редактора, - мои же въ особенности, такъ какъ предметъ ихъ былъ столь щекотливый, что требовалъ наиболѣе тщательнаго наблюден³я со стороны отвѣтственнаго редактора. Если бы я сообщилъ что либо небывалое изъ какого-нибудь сомнительнаго источника, a то и изъ своей головы (спрашивается: зачѣмъ?), или даже только переиначилъ его сообщен³е, что-нибудь прибавилъ къ нему, то, безъ сомнѣн³я, Салтыковъ вымаралъ бы это своимъ редакторскимъ карандашемъ. Такимъ образомъ, разъ сообщен³е появилось въ моихъ "Очеркахъ" нетронутое Салтыковымъ, то это одно имѣетъ такой видъ, какъ 6ы онъ самолично подписался подъ нимъ".

   Прибавьте, читатель, къ этому нѣсколько строкъ изъ начала фельетона:

   "Ну, чтожь, въ добрый часъ, г. Лемке. Я не сталъ бы и защищаться отъ вашихъ нападокъ, если бы вы въ своемъ усерд³и разнести меня не задѣли мимоходомъ и священнаго праха M. Е. Салтыкова, очень дорогого для меня, чтобы я оставилъ ваше покушен³е на доброе имя его безнаказанно. Я убѣжденъ къ тому же, что вы допустили подобнаго рода кощунство просто по невѣдѣн³ю, введя въ заблужден³е и редакц³ю "Русскаго Богатства", которая, конечно, если бы только могла догадаться, что вы дѣлаете, не допустила бы васъ до бросан³я малѣйшей тѣни на великую и въ достаточной мѣрѣ чтимую ею память Салтыкова" - и вамъ дѣлается ясно, что я ровно ничего не видѣлъ, и не зналъ, когда писалъ свою статью въ "Русскомъ Богатствѣ"...

   Но... г. Скабичевск³й сдѣлалъ цѣлый рядъ некрасивыхъ передержекъ.

   Во-первыхъ, я утверждаю категорически, что ни въ его "Очеркахъ истор³и русской цеезуры", ни въ отдѣльно изданной книгѣ, нѣтъ ни слова объ арестѣ и высылкѣ Салтыкова. Все это помѣщено въ "Истор³и новѣйшей литературы", никогда не печатавшейся въ "Отечеств. Запискахъ" да еще при редакторѣ Салтыковѣ, a до этого времени - въ No 116 "Новостей" 1889 г., послѣ смерти M. E.

   Во-вторыхъ, Салтыковъ не засталъ того великаго дня, когда въ 1891 году вышла въ свѣтъ эта изумительная по безцвѣтности книга: онъ умеръ въ 1889 г.

   Въ-третьихъ, я охотно вѣрю, что когда-нибудь Салтыковъ и разсказывалъ г. Скабичевскому о своей высылкѣ и именно такъ, какъ это изложено имъ, но почему г. Скабичевск³й вообразилъ, что много лѣтъ спустя память не измѣнила Салтыкову?

   Итакъ, спрашивается: доказывать запамятован³е M. E. этого обстоятельства его жизни, значитъ-ли обличать его во лжи? - это, съ одной стороны, съ той, которую имѣли въ виду и редакц³я "Рус. Богатства" и я, надо полагать, не менѣе чтущ³е память великаго сатирика. Съ другой - прячась за паутину передержекъ, можно-ли доказать вздутую цѣнность "выплюнутаго" труда по той области дѣятельности общественной мысли, къ которой нельзя приступить такъ, какъ приступилъ, продолжалъ и кончилъ г. Скабичевск³й?}

   Далѣе мы узнаемъ, что К. С. Веселовск³й, убѣдясь вскорѣ еще разъ на опытѣ, какъ небезопасно было тогда занят³е статистикой Росс³и, перешелъ къ работамъ по изучен³ю климата, ведя ихъ съ 1848-го и до 1857 года, пока не былъ назначенъ непремѣннымъ секретаремъ академ³и наукъ. Такимъ образомъ, онъ сдѣлался метеорологомъ исключительно благодаря меншиковскому комитету.

   Этимъ я и закончу обзоръ дѣятельности меншиковскаго комитета: другихъ матер³аловъ при самыхъ усиленныхъ поискахъ мнѣ, по крайней мѣрѣ, найти не удалось.

  

  

   Когда ревиз³я близилась къ концу и показала уже "злокачественность" пер³одической печати, самъ собой возникалъ вопросъ: разъ министерство просвѣщен³я недостаточно зорко смотритъ за нею, не нуженъ-ли наблюдатель и надъ нимъ самимъ"? Кромѣ того, оставалась вся книжная литература, необревизованная кн. Меншиковымъ, но тоже внушавшая опасен³я...

   Государя умѣли убѣдить въ соотвѣтствующемъ разрѣшен³и этихъ вопросовъ, и вотъ y него родилась мысль "учредить, подъ непосредственнымъ своимъ руководствомъ, всегдашн³й безгласный надзоръ за дѣйств³ями нашей цензуры. Съ этою цѣлью - разсказываетъ бар. Корфъ - вмѣсто прежняго временнаго комитета учрежденъ былъ, 2 апрѣля, постоянный изъ члена государственнаго совѣта Д. П. Бутурлина, статсъ-секретаря Дегая и меня, съ обязанностью представлять всѣ замѣчан³я и предположен³я свои непосредственно государю. Сначала надзоръ этого комитета предполагалось ограничить одними лишь пер³одическими издан³ями; но потомъ онъ распространенъ на всѣ вообще произведен³я нашего книгопечатан³я. Призвавъ передъ себя Бутурлина и меня, государь объявилъ, что поручаетъ намъ это дѣло по особому, какъ онъ выразился, безграничному своему довѣр³ю.

   "- Цензурныя установлен³я, - продолжалъ онъ, - остаются всѣ какъ были; но вы будете - я, то есть какъ самому мнѣ некогда читать всѣ произведен³я нашей литературы, то вы станете дѣлать это за меня и доносить мнѣ о вашихъ замѣчан³яхъ, a потомъ мое уже дѣло будетъ расправляться съ виновными" {"3аписки", "Рус. Старина", 1900 г., III, 573. Курсивъ мой. По другой верс³и, государь сказалъ: "какъ мнѣ нельзя самому читать всего выходящаго y насъ въ печать, то вы будете моими глазами, пока это дѣло иначе устроится". ("Первонач. проектъ etc.," 49).}.

   Болѣе подробно выясненныхъ побужден³и къ образован³ю постояннаго комитета 2 апрѣля мнѣ нигдѣ не встрѣтилось. Въ офиц³альномъ источникѣ просто сказано: "Комитетъ этотъ (меншиковск³й) вскорѣ уступилъ мѣсто другому, подъ предсѣдательствомъ дѣйствительнаго тайнаго совѣтника Бутурлина, для высшаго надзора въ нравственномъ и политическомъ отношен³и за духомъ и направлен³емъ книгопечатан³я. Комитетъ этотъ принялъ наименован³е "Комитета 2 апрѣля 1848 г.", которое онъ и сохранялъ до своего уничтожен³я въ 1856 г. (ошибка - 1855 году - М. Л.)" {"Истор. свѣдѣн³я о цензурѣ въ Росс³и", стр. 68-69. Этимъ же источникомъ пользовался и г. Скабичевск³й въ своихъ "Очеркахъ истор³и русской цензуры", но онъ почему-то не замѣтилъ подчеркнутыхъ мною словъ, хотя они есть въ обоихъ издан³яхъ "Историческихъ свѣдѣн³й". "2 апрѣля 1848 г., - говоритъ г. Скабичевск³й, - былъ учрежденъ особенный комитетъ для высшаго надзора въ нравственномъ и политическомъ отношен³яхъ за духомъ и направлен³емъ книгопечатан³я подъ предсѣдательствомъ морского министра князя Меншикова и съ участ³емъ слѣдующихъ лицъ: Д. П. Бутурлина, М. А. Корфа, гр. Строганова (брата министра), Дегая и Дубельта. Комитетъ этотъ въ продолжен³е своего восьмилѣтняго существован³я (1856 г.) оффиц³ально носилъ назван³е "Комитета 2 апрѣля 1848 г.", въ обществѣ же называли его "Совѣтомъ пяти", (стр. 344). (Въ "Отеч. Запискахъ" г. Скабичевск³й еще больше напуталъ: въ составѣ комитета онъ считалъ тогда Бутурлина, Анненкова, Ростовцева, Дубельта и Ширинскаго-Шихматова...) Тутъ очевидное смѣшен³е двухъ различныхъ комитетовъ въ одинъ. И г. Барсуковъ сдѣлалъ ту же ошибку, съ тою только разницей, что причины образован³я меншиковскаго комитета ("записки" гр. С. Г. Строганова и бар. M. A. Корфа) онъ относитъ къ возникновен³ю комитета 2 апрѣля, очевидно, руководствуясь воспоминан³ями Никитенка. Никитенко также не различаетъ двухъ комитетовъ, что лишн³й разъ доказываетъ, насколько были секретны мѣсячныя занят³я меншиковскаго. То же самое приходится сказать о воспоминан³яхъ О. А. Пржецлавскаго, тогда редактора "Тпгодника". ("Рус. Старина", 1875 г., IX). Въ извѣстной книгѣ Д. Ровинскаго "Русск³я народн. картинки" находимъ еще одно крайне путаное указан³е: "2 апрѣля 1848 г. былъ составленъ комитетъ, подъ предсѣдательствомъ Бутурлина, изъ членовъ: кн. Меншикова, Анненкова и барона Корфа" ("Сбор. отд. рус. языка и слов. Император. Академ³и Наукъ" т. XXVII, стр. 345). Любопытно, что въ "Историч. обзорѣ дѣятельности министерства народ. просвѣщен³я", 1802-1902, составленномъ С. В. Рождественскимъ и изданномъ самимъ министерствомъ, допущена такая же путаница: "2 апрѣля былъ образованъ особый комитетъ подъ предсѣдательствомъ кн. Меншикова... Членами комитета были: Бутурлинъ, баронъ Корфъ, графъ Строгановъ, Дегай и Дубельтъ" (стр. 337); между тѣмъ, въ концѣ главы указаны источники, которые съ совершенной ясностью позволяютъ судить о полной раздѣльности и независимости менишковскаго и бутурлинскаго комитетовъ. Самъ собой возникаетъ вопросъ: да читалъ-ли эти источники г. Рождественск³й, не привелъ-ли онъ ихъ ради украшен³я своей освѣдомленности? Не могу также не замѣтить, что ужъ кто-кто, a г. Рождественск³й могъ бы, кажется, посидѣть въ архивѣ своего министерства и отыскать тамъ данныя, очень цѣнныя для настоящаго вопроса. Наконецъ, ту-же путаницу вводитъ въ дѣло и анонимный офиц³альный составитель очень интересной работы: "Цензура въ царствован³е императора Николая I", печатающейся въ "Рус. Старинѣ" 1903 г. Тамъ на стр. 139, въ ³юльской книжкѣ, такая неразбериха, что просто удивляешься. Выходитъ такъ, что существовалъ себѣ комитетъ (меншиковск³й), дѣлалъ всяк³я распоряжен³я, a затѣмъ вдругъ, ни съ того, ни съ сего, старш³й членъ этого-же комитета 16 апрѣля сообщаетъ Уварову объ учрежден³и этого комитета... Словомъ, съ источниками очень не церемонились.}.

   Въ основан³е этого учрежден³я, образованнаго изъ трехъ лицъ, совершенно независимыхъ отъ министерства просвѣщен³я, были положены три главныя начала:

   Первое - цѣль комитета есть высш³й, въ нравственномъ и политическомъ отношен³и, надзоръ за духомъ и направлен³емъ нашего книгопечатан³я.

   Второе - комитетъ, не касаясь предварительной цензуры, разсматриваетъ единственно то, что уже вышло въ печать, и о всѣхъ наблюден³яхъ своихъ доводитъ до высочайшаго свѣдѣн³я.

   Третье - комитетъ, какъ установлен³е неофиц³альное и негласное, не имѣетъ самъ по себѣ никакой власти, и всѣ его заключен³я вступаютъ въ силу лишь чрезъ высочайшее ихъ утвержден³е {"Первоначальный проектъ устава о книгопечатан³и, составленный комисс³ею, выс. утв. при министерствѣ нар. просвѣщен³я", Спб., 1862 г., 49.}.

   Ясно, слѣдовательно, что въ одинъ день - 2 апрѣля 1848 года - меншиковск³й комитетъ, представивш³й свой заключительный докладъ по ревиз³и, былъ упраздненъ, и образованъ новый съ иными задачами подъ предсѣдательствомъ Бутурлина. Рѣчь шла такимъ образомъ не только о перемѣнѣ предсѣдателя, но и самыхъ функц³й новаго учрежден³я.

   Дальнѣйшее и будетъ изложен³емъ восьмилѣтней дѣятельности комитета 2 апрѣля 1848 года.

  

  

   Прежде всего остановлюсь на личномъ составѣ комитета.

   Дмитр³й Петровичъ Бутурлинъ {Не слѣдуетъ смѣшивать съ гр. Дм. П. Бутурлинымъ, извѣстнымъ библ³ографомъ, умершимъ въ 1829 году. Къ сожалѣн³ю, портрета этого мракобѣса нигдѣ не удалось найти.} родился въ 1790 г., въ 1808-мъ поступилъ корнетомъ въ гусарск³й Ахтырск³й полкъ, къ 1819-му - прошелъ всѣ чины до полковника включительно; въ 1823 г. произведенъ въ генералы; въ 1833 г., въ чинѣ тайнаго совѣтника, назначенъ къ присутствован³ю въ сенатѣ, a въ 1840 г. - въ государственномъ совѣтѣ; въ 1843 г. назначенъ директоромъ императорской публичной библ³отеки; въ 1846 г. произведенъ въ дѣйствительные тайные совѣтники. Написалъ нѣсколько историческихъ сочинен³й на русскомъ и французскомъ языкахъ. Его обликъ очень недурно очерченъ въ воспоминан³яхъ графини А. Д. Блудовой.

   "Въ то время (1831 г. - М. Л.) онъ (Бутурлинъ - М. Л.) былъ еще среднихъ лѣтъ, очень оживленный, пр³ятный и остроумный въ разговорѣ, хотя - часто рѣзокъ и желченъ. Сперва меня привлекала къ нему его авторская репутац³я. Я всегда слышала, что его называли въ шутку Boutourline - Jomini, потому что онъ написалъ военную истор³ю кампан³и 1812 года {Кн. С. Г. Волконск³й (декабристъ), самъ участникъ этой войны, такъ отзывается о трудахъ Бутурлина: "Истор³я его, большею частью, кромѣ искажен³й многихъ обстоятельствъ и событ³й, есть панегирикъ живымъ, въ силѣ при дворѣ состоящимъ во время редакц³и его записокъ, и очень часто хула несправедливая о тѣхъ, которые были въ немилости или отъ которыхъ, какъ отъ умершихъ, не ожидалъ онъ себѣ поддержки и не боялся возражен³я" ("Записки", изд. 2-е, 1902 г., 170). Отзывъ этотъ совершенно справедливъ.}. Потомъ я съ нимъ очень подружилась. Мы продолжали часто и пр³ятельски видѣться потомъ въ Петербургѣ, гдѣ y нихъ бывали очень блистательные балы и вечера. Дмитр³й Петровичъ до самой смерти остался остроумнымъ и увлекательнымъ собесѣдникомъ, съ которымъ я всегда охотно встрѣчалась, хотя въ 1848 году батюшка (Д. Н. Блудовъ - М. Л.) и онъ совершенно разошлись въ мнѣн³и насчетъ цензуры. Было-ли это уже что-то болѣзненное y Бутурлина, или врожденная рѣзкость в деспотизмъ характера (которые неоспоримо существовали въ немъ), но онъ доходилъ до такихъ крайнихъ мѣръ въ этомъ отношен³и, что иногда приходилось спросить себя: не плохая ли это шутка? Напримѣръ, онъ хотѣлъ, чтобы вырѣзали нѣсколько стиховъ изъ акаѳиста Покрову Бож³ей Матери, находя, что они революц³онны. Батюшка сказалъ ему, что онъ, такимъ образомъ, осуждаетъ своего собственнаго ангела, Св. Дмитр³я Ростовскаго, который сочинилъ этотъ акаѳистъ и никогда не считался революц³онеромъ; преосвященный же Иннокент³й только поновилъ въ этомъ акаѳистѣ, такъ сказать, слогъ устарѣвш³й. - "Кто бы ни сочинилъ, тутъ есть опасныя выражен³я", отвѣчалъ Бутурлинъ. Вотъ эти, по его мнѣн³ю, "опасныя" мѣста: "Радуйся, незримое укрощен³е владыкъ жестокихъ и звѣронравныхъ... Совѣтъ неправедныхъ князей разори; зачинающихъ рати погуби" и пр., и пр. - "Вы и въ Евангел³и встрѣтите выражен³я, осуждающ³я злыхъ правителей", сказалъ мой отецъ. - "Такъ чтожъ?" возразилъ Дмитр³й Петровичъ, переходя въ шуточный тонъ: "еслибъ Евангел³е не было такая извѣстная книга, конечно, надобно бъ было цензурѣ исправить ее" {"Воспоминан³я гр. А. Д. Блудовой", "Рус. Архивъ", 1874, I, 726-727.}.

   О баронѣ (потомъ графѣ) Модестѣ Андреевичѣ Корфѣ распространяться нѣтъ надобности: сказанное уже выше да многое изъ послѣдующаго совершенно уяснитъ личность этого умнаго, лукаваго царедворца, бывшаго головою выше окружавшихъ его посредственностей, настойчиво шедшаго къ возвышен³ю всякими средствами бюрократа.

   Что касается третьяго члена комитета - сенатора, статсъ-секретаря Павла Ивановича Дегая, то о немъ лишь извѣстно, что онъ, какъ юристъ, докторъ правъ, отличался широкими взглядами на задачи изучен³я права вообще и русскаго въ частности; a какъ писатель, стремивш³йся своими сочинен³ями расширить м³ровоззрѣн³е русскихъ юристовъ и указать пособ³я къ пр³обрѣтен³ю серьезныхъ юридическихъ свѣдѣн³й, Дегай оставилъ послѣ себя добрую память въ русской юриспруденц³и {Энциклопедическ³й словарь Брокгауза и Ефрона.}. Мнѣ думается, что въ эту одностороннюю характеристику долженъ быть внесенъ серьезный коррективъ, уже благодаря самому дѣятельному участ³ю Дегая въ комитетѣ 2 апрѣля. Достаточно приведеннаго "эврика!", чтобы судить, что это былъ за господинъ {Насколько секретенъ былъ составъ комитета можно судить, между прочимъ, по тому, что въ "Колоколѣ" (1860 г., No 72) онъ показанъ состоящимъ изъ Бутурлина, кн. А. Е. Голицына, бар. Корфа, Н. Н. Анненкова и В. А. Шереметева. Это побуждаетъ сомнѣваться и въ спискѣ комитетскихъ чтецовъ печатнаго матер³ала, уже допущеннаго цензурой, которые, дѣйствительно, были въ числѣ семи человѣкъ и назывались "помощниками членовъ", но кто - неизвѣстно. Тамъ же указаны; Ѳеофилъ Толстой, камергеръ Михайловъ, камеръ-юнкеръ Ростовск³й, камергеръ Горяиновъ, Борисъ Ѳедоровъ (сотрудникъ Ѳаддея Булгарина по доносительству), камергеръ М³рск³й, Ленцъ и юный Дегай (сынъ П. И.).}.

  

  

   Вотъ какъ опредѣляетъ дѣятельность комитета самъ баронъ Корфъ: "Родъ нароста въ нашей администрац³и, онъ продолжалъ существовать подъ именемъ комитета 2 апрѣля и съ измѣнившимся нѣсколько разъ личнымъ составомъ во все остальное время царствован³я императора Николая. Учрежден³емъ его образовалась y насъ двоякая цензура: предупредительная, въ лицѣ обыкновенныхъ цензоровъ, просматривавшая до печати, и взыскательная или карательная, подвергавшая своему разсмотрѣн³ю только уже напечатанное и привлекавшая съ утвержден³я и именемъ государя, къ отвѣтственности какъ цензоровъ, такъ и авторовъ за все, что признавала предосудительнымъ или противнымъ видамъ правительства {"Руc. Старина", 1900 г., III, 574.}.

   Никто изъ цензоровъ и авторовъ офиц³ально не зналъ объ его существован³и: все шло опять-таки черезъ министра просвѣщен³я или главноуправляющаго III-мъ отдѣлен³емъ Соб. Е. И. В. Канцеляр³и. Въ дѣйствовавшемъ тогда законѣ о печати не было никакихъ основан³й для оправдан³я такой верховной надстройки; всяк³й изъ подвергавшихся наказан³ю считалъ его внѣ рамокъ правового порядка уже потому, что не зналъ истиннаго источника своихъ злоключен³й. Она сваливалась на голову, какъ глыба, и не одинъ писатель подвергся совершенно неожиданной отвѣтственности за пропущенное цензурой сочинен³е.

   Насколько таинственны были дѣйств³я комитета можно судить прежде всего изъ свидѣтельства Пржецлавскаго, съ 1853 г. вступившаго членомъ въ главное управлен³е цензуры и, слѣдовательно, больше, чѣмъ очень мног³е современники, могшаго знать всю эту организац³ю. Между тѣмъ, вотъ что мы находимъ въ его воспоминан³яхъ: "Это было учрежден³е негласное, a хотя было вообще извѣстно, что оно наблюдаетъ за печатью и повѣряетъ дѣйств³я цензуры, но лично до меня, какъ издателя журнала, послѣдств³я его дѣятельности не доходили ни разу, a о подробностяхъ ихъ я не старался узнавать. Помню только, что цензора моей газеты страшно боялись этой контръ-цензуры и излишнюю свою осторожность "оправдывали этимъ опасен³емъ. Впрочемъ, этотъ комитетъ недолго существовалъ и отъ дѣятельности его не осталось воспоминан³я о чемъ-нибудь замѣчательномъ. Это составляетъ, быть можетъ, лучшую похвалу учрежден³ю такого рода" {"Рус. Старина", 1875 г. IX, 169.}.

   Ниже читатель увидитъ, "осталось ли что-нибудь замѣчательное", a теперь приведу слова Никитенка: "Постепенно выяснилось, что комитетъ учрежденъ для изслѣдован³я нынѣшняго направлен³я русской литературы, преимущественно журналовъ, и для выработки мѣръ обуздан³я ея на будущее время. Паническ³й страхъ овладѣлъ умами. Распространились слухи, что комитетъ особенно занятъ отыскиван³емъ вредныхъ идей коммунизма, соц³ализма, всякаго либерализма, истолкован³емъ ихъ и измышлен³емъ жестокихъ наказан³й лицамъ, которыя излагали ихъ печатно или съ вѣдома которыхъ онѣ проникали въ публику. "Отечественныя Записки" и "Современникъ", какъ водится, поставлены были во главѣ виновниковъ распространен³я этихъ идей. Министръ народнаго просвѣщен³я не былъ приглашенъ въ засѣдан³я комитета; ни отъ кого не требовали объяснен³и; никому не дали узнать, въ чемъ его обвиняютъ, a между тѣмъ, обвинен³я были тяжк³я" {"Дневникъ", "Рус. Старина", 1890 г., II, 385.}.

   По словамъ офиц³альнаго источника - "комитетъ 2-го апрѣля дѣйствовалъ съ большою энерг³ей и слѣдилъ за всѣмъ печатаемымъ въ Росс³и и за провозимымъ изъ-за границы печатнымъ товаромъ, подобно тому, какъ это дѣлали чиновники особыхъ поручен³й при главномъ управлен³и цензуры. Эти послѣдн³е должны были доводить о всѣхъ замѣченныхъ ими недосмотрахъ цензуры до свѣдѣн³я министра. Комитетъ сообщалъ ему о томъ же съ своей стороны. Такимъ образомъ можно было, казалось, надѣяться, что никакое упущен³е цензуры, никакое отклонен³е мысли отъ указаннаго ей пути не въ состоян³и будутъ укрыться. Дѣйствительно, ничто не ускользало отъ вниман³я, по крайней мѣрѣ, комитета 2-го апрѣля" {"Истор. свѣдѣн³я о цензурѣ въ Росс³и", 69.}.

   Главнѣйшее неослабное и очень строгое его вниман³е было обращено на междустрочный смыслъ сочинен³й, не столько на "видимую", какъ указывалъ дѣйствующ³й уставъ 1828 г., сколько на предполагаемую цѣль автора, и не на "дозволительность" статей, a на прилич³е или умѣстность ихъ. Все "туманное", "неопредѣленное", дающее, по мнѣн³ю комитета, поводъ къ предположен³ямъ и толкован³ямъ, было указываемо министру, при томъ въ такой, напримѣръ, формѣ: "Хотя означенная поэма была разсмотрѣна цензурою еще прежде происшеств³й на Западѣ, но какъ проявлен³е подобныхъ мыслей не слѣдовало допускать въ нашей литературѣ, то комитетъ полагалъ предоставить вашему с³ятельству сдѣлать цензору за пропускъ означенныхъ стиховъ строгое замѣчан³е". "Надзоръ комитета производился съ изумительной дѣятельностью не только по текущей литературѣ, но, какъ видно изъ предшествовавшаго примѣра, и по сочинен³ямъ, изданнымъ ранѣе; онъ простирался на губернск³я вѣдомости, на издан³я совершенно спец³альныя и мѣстныя, какъ, напримѣръ, на описан³е пятидесятилѣтняго юбилея наборщика Нёберта, напечатанное въ Митавѣ, на нѣмецк³й словарь, въ которомъ замѣчены были нѣкоторыя неприличныя слова, и т. д., и т. д. Впрочемъ, наблюден³е комитета не ограничивалось одною лишь литературою; онъ обращалъ вниман³е и на механизмъ самаго цензурнаго управлен³я и указывалъ министру на случивш³яся въ его вѣдомствѣ неисправности... Словомъ, высочайшая воля до дѣламъ цензурнаго вѣдомства объявлялась гр. Уварову (и его преемникамъ - М. Л.) черезъ комитетъ, и изъ дѣлъ не видно, чтобъ министръ въ это время имѣлъ личные доклады y государя. Все это до такой степени лишило гр. Уварова всякой самостоятельности, направлен³я, иниц³ативы, что онъ иногда не рѣшался самъ, и даже съ помощью главнаго управлен³я {Тогда это было учрежден³е довольно сильное своей коллег³альностью.}, разрѣшать или запрещать статьи, a посылалъ ихъ на предварительное обсужден³е главноначальствующаго III Отдѣлен³емъ, гр. Орлова" {Ibidem., 69-70.}.

   Эти замѣчан³я офиц³альнаго источника получатъ ниже неоднократное подтвержден³е.

  

  

   16 апрѣля Бутурлинъ отнесся къ Уварову съ первой своей бумагой:

   "Государь Императоръ, удостоивъ конфирмац³и образован³е комитета, высоч. учрежденнаго во 2-й день апрѣля 1848 г., для высшаго надзора въ нравственномъ и политическомъ отношен³и за духомъ и направлен³емъ всѣхъ произведен³й нашего книгопечатан³я, на какомъ бы языкѣ и по какому бы вѣдомству они ни появлялись, высочайше повелѣть соизволилъ: 1) Объ учрежден³и сего комитета, составляющаго установлен³е неофиц³альное, дать знать, конфиденц³ально, лишь министерствамъ и главнымъ управлен³ямъ и 2) Для доставлен³я Комитету большей возможности слѣдить за ходомъ нашего книгопечатан³я, отнестись ко всѣмъ министрамъ и главноуправляющимъ, чтобы изъ всѣхъ вообще типограф³й, состоящихъ въ ихъ вѣдомствахъ, были доставляемы еженедѣльно въ императорскую публичную библ³отеку именныя вѣдомости о выпущенныхъ изъ нихъ книгахъ, пер³одическихъ издан³яхъ, брошюрахъ, отдѣльныхъ листахъ и проч.

   "Сообщая о семъ высоч. повелѣн³и вашему с³ятельству для зависящаго отъ васъ, м. г., въ чемъ слѣдуетъ, распоряжен³я, имѣю честь присовокупить, что по точному смыслу упомянутаго выше" высоч. утвержд. образован³я, существован³е Комитета ни въ чемъ не измѣняетъ и не ограничиваетъ существован³я и дѣйств³я установленныхъ цензурныхъ властей и что, на основан³и того же образован³я, всѣ сношен³я по предметамъ, входящимъ въ кругъ дѣйств³й Комитета, учрежденнаго государемъ императоромъ подъ моимъ предсѣдательствомъ, будутъ производиться чрезъ меня" {"Цензурныя дѣла etc", No 1, т. II, 412-414.}.

   Первое распоряжен³е Уварова, объявленное по приказан³ю (въ сущности, это было всегда именно приказан³е) комитета 2-го апрѣля, относится къ 20-му ³юня 1848 г. Вотъ оно: "Не должно быть допускаемо въ печать никакихъ, хотя бы и косвенныхъ, порицан³й дѣйств³й или распоряжен³й правительства и установленныхъ властей, къ какой бы степени с³и послѣдн³я ни принадлежали" {"Сборникъ постановлен³й etc", 250.}. Второе - отъ 29-го ³юня: "1) назначаемыя для руководства студентовъ и воспитанниковъ учебныя записки должны быть литографируемы не иначе, какъ съ означен³емъ на выходящихъ листахъ имени профессора или преподавателя, дозволившаго литографировать свои лекц³и, съ тѣмъ, чтобы на немъ лежала полная отвѣтственность за содержан³е такихъ записокъ; 2) означенныя литографируемыя лекц³и должны, по мѣрѣ ихъ издан³я, быть доставляемы въ императорскую публичную библ³отеку наравнѣ со всѣми печатаемыми произведен³ями, распространивъ оба с³и правила на всѣ вообще учебныя заведен³я, въ какомъ бы вѣдомствѣ оныя ни состояли" {Ibidem, 251-252.}.

   Изъ дѣлъ 1848 г. прежде всего обращаетъ на себя вниман³е инцидентъ съ офиц³альной газетой - "Русск³й Инвалидъ".

   Увѣдомленный объ образован³и постояннаго негласнаго надзора за печатью, военный министръ, гр. Чернышевъ, поспѣшилъ оградить себя отъ могущихъ быть непр³ятностей и 20-го апрѣля писалъ предсѣдателю военно-цензурнаго комитета:

   "Неоднократно замѣчено, что редакц³я газеты "Рус. Инв." не слѣдуетъ общимъ установленнымъ для цензуры правиламъ и что въ газетѣ сей часто проявляются описан³я извѣст³й въ томъ превратномъ видѣ, въ какомъ выставляютъ ихъ иностранныя газеты. Я поручалъ уже дежурному генералу главнаго штаба Е. И. В. объясниться о семъ съ директоромъ канцеляр³и комитета высоч. утв. 18-го августа 1814 г. {Военно-цензурный комитетъ.}; но и за симъ редакц³я помянутой газеты обнаруживаетъ тѣ же превратныя правила. Такъ, напримѣръ, въ газетѣ 16-го апрѣля, No 82, въ статьѣ "Иностранныя извѣст³я", австр³йск³я войска названы непр³ятельскими; предводительствующимъ толпами инсургентовъ расточается назван³е храбрыхъ; a статья изъ Киля о студентахъ вовсе не должна имѣть мѣста въ газетѣ. Считая долгомъ покорнѣйше просить ваше высокопревосходительство обратить особенное вниман³е на редакц³ю газеты "Рус. Инвалидъ", какъ въ нравственномъ, такъ и въ политическомъ отношен³и, доставляю обязанностью присовокупить, что наблюден³е за духомъ и направлен³емъ сей газеты остается на отвѣтственности комитета, предсѣдательствуемаго вашимъ высокопревосходительствомъ" {"Рус. Старина", 1870 г., X, 598-599.}.

   Но зорк³й глазъ Комитета 2-го апрѣля не прошелъ мимо "политически неблагонадежнаго " "Русскаго Инвалида", и уже 25-го апрѣля Бутурлинъ писалъ военному министру:

   "Государь Императоръ изволилъ замѣтить, что если настоящ³я событ³я на западѣ Европы возбуждаютъ во всей мыслящей и благоразумной части нашей публики одно справедливое омерзен³е, то необходимо всячески охранять и низш³е классы отъ распространен³я между ними круга идей, нынѣ, благодаря Бога, совершенно еще имъ чуждыхъ, a въ семъ отношен³и нельзя не обратить вниман³я, что русск³я газеты читаются и всѣми мелкими чиновниками, и на частномъ дворѣ, и въ трактирахъ, и въ лакейскихъ, разсыпаясь такимъ образомъ между сотнями тысячъ читателей, для которыхъ все это свято, какъ законъ, потому ужо одному, что оно печатное. Въ такомъ смыслѣ нѣтъ, безъ сомнѣн³я, никакой пользы и надобности, чтобы эти многочисленные читатели, изъ коихъ самая большая часть стоитъ на низшей степени образован³я и общественной лѣстницы, знали, напримѣръ, что въ Парижѣ тронъ выброшенъ въ окно и всенародно сожженъ, или читали тѣ коммунистск³я выходки, тѣ опасныя лжеумствован³я, которыми теперь такъ обилуютъ заграничные журналы.

   "Между тѣмъ, Его Императорское Величество изволилъ усмотрѣть, что въ политической части нашихъ газетъ являются иногда так³я статьи, которыя, хотя онѣ и не содержатъ въ себѣ ничего прямо противнаго существующимъ цензурнымъ правиламъ, лучше и осторожнѣе было бы при сихъ особенныхъ обстоятельствахъ времени, стоящихъ выше силы общаго закона, не оглашать на русскомъ языкѣ. Такъ, напримѣръ, въ 84 No "С.-Петерб. Вѣдомостей" (17 апрѣля) переведено изъ французскихъ журналовъ письмо, гдѣ разсказывается разговоръ одного студента съ коммиссаромъ временнаго правительства и между прочимъ помѣщены слѣдующ³я слова послѣдняго: "Пусть банкирск³е дома падаютъ; пусть погибаетъ торговля; тѣмъ лучше, тѣмъ скорѣе достигнемъ мы своей цѣли. Покуда останутся богатые, надобно будетъ стараться разорить ихъ; теперь богачи - горсть людей безъ энерг³и, которые страдаютъ и ничего не дѣлаютъ; ихъ нечего слушать. - Да развѣ вы думаете, что работники не страдаютъ такъ же, какъ и богачи? - Нѣтъ, потому, что все y нихъ въ рукахъ и если бы они страдали, то страдали бы не долго". Такъ и въ 82 No "Рус. Инвалида" (16 апрѣля) при описан³и шлезвигъ-гольштинскаго возстан³я противъ Дан³и, напечатано: "Доказательства храбрости, представленныя студентами, принесли бы честь самымъ старымъ солдатамъ. Юноши, никогда не обращавш³еся съ оруж³емъ, дрались какъ львы. Вокругъ нихъ падали товарищи, скошенные картечью датчанъ; но они не отступали, пока неравенство силъ не заставило отложить въ сторону всякую мысль объ удержан³и позиц³и. Храбрость студентовъ поистинѣ пристыдила кильскихъ "егерей". По мнѣн³ю Его Величества, статьи, въ родѣ первой, могутъ способствовать постепенному вторжен³ю и въ наше простонарод³е того губительнаго образа мыслей, который обтекаетъ теперь Франц³ю и Герман³ю; a хвалебные возгласы студентамъ, въ родѣ помѣщенныхъ въ "Инвалидѣ", могутъ опасно воспалять страсти и ложное любочест³е и въ нашемъ юношествѣ, хотя воспитываемомъ въ другихъ правилахъ, но не болѣе опытномъ и разсудительномъ, нежели вездѣ. Отсюда ясно, какъ желательно бы было, что подобные случаи не могли уже болѣе повторяться.

   "Вмѣстѣ съ тѣмъ Государь Императоръ, обозрѣвая подлежащ³й вопросъ со всѣхъ его сторонъ, убѣдиться изволилъ, что едва-ли возможно предуказать как³я-нибудь общ³я положительныя правила или постоянную раму для политическихъ статей въ русскихъ газетахъ: ибо хотя главный вредъ заключался бы, конечно, въ передачѣ читателямъ такихъ разсужден³й или подробностей, которыя даютъ или могутъ дать поводъ къ превратнымъ идеямъ или опаснымъ примѣнен³ямъ, но иногда и простое сообщен³е голыхъ фактовъ (напримѣръ, упомянутый выше, о тронѣ), даже если бы изображать ихъ и въ яркихъ краскахъ того омерзен³я, коего они заслуживаютъ, оказывалось бы не менѣе вреднымъ и предосудительнымъ. Вслѣдств³е сего Его Императорское Величество изволилъ полагать, что здѣсь можно и должно ожидать всего лишь отъ собственной прозорливости, отъ высшаго, такъ сказать, такта тѣхъ лицъ, коимъ предоставлено предварительное одобрен³е политической части русскихъ газетъ, въ прозорливости и тактѣ которыхъ, конечно, невозможно и усомниться, когда лица с³и вполнѣ ознакомлены будутъ съ образомъ воззрѣн³я на сей важный предметъ Его Величества и увидятъ при томъ приведенные выше примѣры такихъ статей, которыя признаются предосудительными.

   "Для достижен³я сей цѣли Государь Императоръ, имѣя въ виду, что цензура политическихъ въ газетахъ статей сосредоточивается въ главномъ вѣдомствѣ иностранныхъ дѣлъ, высочайше повелѣть мнѣ соизволилъ: сообщить г. государственному канцлеру иностранныхъ дѣлъ объ изложенныхъ здѣсь мысляхъ Его Величества для постановлен³я ихъ въ виду тѣхъ лицъ, на коихъ упомянутая цензура возложена съ тѣмъ, чтобы они имѣли самое строгое въ указываемомъ нынѣ смыслѣ наблюден³е. О сей высочайшей волѣ, объявленной мною съ симъ вмѣстѣ графу Несельроде, Государю Императору благоугодно было повелѣть мнѣ увѣдомить и ваше с³ятельство для обращен³я особаго на сей предметъ вниман³я {"Рус. Старина", 1872 г., V, 784-786. Выше, въ выноскѣ посвященной г. Скабичевскому, я умышленно не коснулся критики по существу самаго его разсказа о высылкѣ Салтыкова, ожидая, когда мои читатели ознакомятся съ тѣмъ документомъ, который ставится г. Скабичевскимъ, какъ начало всѣхъ бѣдств³й Михаила Евграфовича. По приведенной выдержкѣ изъ "Новостей" это неясно такъ, какъ если бы г. Скабичевск³й не поэкономничалъ лишними 5-10 строками и привелъ бы слѣдующ³я свои подлинныя слова въ книгѣ: "И надо было случиться, чтобы однимъ изъ первыхъ распоряжен³й Бутурлинскаго комитета было строгое замѣчан³е данное министру гр. Чернышеву за цензурныя неисправности въ Русскомъ Инвалидѣ. Надо полагать что это обстоятельство, вооруживъ Чернышева противъ литераторовъ, повл³яло на то суровое отношен³е, какое встрѣтилъ Салтыковъ, когда обратился къ начальству съ просьбою объ отпускѣ"... дальше идетъ приведенное и г. Скабичевскимъ. Съ одной стороны, мы знаемъ, что Бутурлинъ написалъ Чернышеву 25 апрѣля; съ другой - знаетъ и г. Скабичевск³й, что Салтыковъ увезенъ изъ Петербурга въ Вятку 28 апрѣля. Не говоря уже о несостоятельности такихъ выражен³й, какъ "надо полагать" и т. п., съ помощью которыхъ г. Скабичевск³й сплетаетъ свою легенду, я остановлюсь на одномъ соображен³и. Читателю извѣстна та ужасная канцлерская волокита, которая царила y насъ въ николаевское время. Пусть-же онъ представитъ себѣ, какъ могло въ течен³е трехъ дней: 25, 26 и 27 апрѣля произойти слѣдующее: 1) Салтыковъ представилъ свои разсказы, 2) Чернышевъ далъ ихъ Кукольнику, 3) Кукольникъ написалъ докладъ, 4) представилъ его Чернышеву, 5) Чернышевъ - Бутурлинскому комитету, 6) Бутурлинск³й комитетъ - III Отдѣлен³ю, 7) III Отдѣлен³е испросило резолюц³ю государя, 8) Государь ее далъ, 9) сдѣланы соотвѣтствующ³я распоряжен³я для отправки M. E... - и все это по дѣлу самому обыкновенному... Не гораздо-ли реальнѣе разсказъ Веселовскаго? Тогда ясно все: 2 апрѣля подписанъ докладъ Меншикова, дѣлу данъ ходъ, оно тянулось 25-26 дней и 28 апрѣля Салтыковъ вывезенъ изъ Петербурга...}".

   Въ течен³е перваго же мѣсяца комитетъ 2 апрѣля успѣлъ заручиться благоволен³емъ государя. Это ясно изъ слѣдующаго разсказа бар. Корфа, встрѣтившагося съ государемъ, въ началѣ мая, на вокзалѣ, въ Царскомъ Селѣ.

   "Протянувъ мнѣ руку, государь продолжалъ свою прогулку по галлереѣ вмѣстѣ со мною и началъ говорить о дѣлахъ нашего цензурнаго комитета.

   - Послѣднее замѣчан³е ваше объ анекдотѣ въ "Сѣверной Пчелѣ", - сказалъ онъ, - не важно; однако, хорошо, что и это отъ васъ не ускользнуло.

   - Государь, - отвѣчалъ я - мы вмѣняемъ себѣ въ обязанность доводить до вашего свѣдѣн³я о всѣхъ нашихъ замѣчан³яхъ, даже и мелочныхъ, предпочитая представить что-нибудь мелочное, чѣмъ пропустить важное,

   - Такъ, такъ и надо; прошу и впередъ также продолжать; ну, a что теперь Краевск³й съ своими "Отечественными Записками" послѣ сдѣланной ему головомойки?

   - Я въ эту минуту именно читаю майскую книжку и нахожу въ ней совершенную перемѣну, совсѣмъ другое направлен³е, и нѣтъ уже слѣда прежняго таинственнаго арго. Повѣшенный надъ журналистами Дамокловъ мечъ, видимо, приноситъ добрые плоды.

   - Надѣюсь и, признаюсь, не могу только надивиться, какъ прежде допустили вкрасться противному.

   "Продолжая рѣчь о томъ же предметѣ, Государь сказалъ еще:

   -Ббольше всего мнѣ досадны тупые возгласы противъ Петра Великаго; досадно, когда и говорятъ, a тѣмъ болѣе нестерпимо, когда печатаютъ. Петръ Велик³й сдѣлалъ, что могъ и даже больше, чѣмъ могъ, и въ правѣ-ли мы теперь, при такомъ отдален³и отъ той эпохи и въ нашемъ незнан³и тогдашнихъ обстоятельствъ, критиковать его дѣйств³я и унижать его славу и славу самой Росс³и!"

   Въ ³юльской книжкѣ "Отечственныхъ Записокъ" "старавшимся" Краевскимъ была помѣщена его собственная, хотя и никѣмъ не подписанная, статья - "Росс³я и Западная Европа въ настоящую минуту". Вотъ ея начало:

   "Европа представляетъ теперь зрѣлище безпримѣрное и чрезвычайно поучительное. Въ одной половинѣ ея - безначал³е со всѣми своими ужасными послѣдств³ями; въ другой - миръ и спокойств³е со всѣми своими благами. Опредѣлен³е и раздѣлен³е здѣсь такъ вѣрны, что никак³я географическ³я границы не могутъ означать ихъ лучше и вы уже назвали - Западную Европу и Росс³ю. Отъ чего же это изумительное явлен³е, которое поражаетъ всякаго, а особенно тѣхъ, кто не привыкъ вникать въ причины видимыхъ явлен³й? Отъ чего въ одной половинѣ Европы ниспровержен³е всѣхъ государственныхъ и общественныхъ основан³й, въ другой - умилительное зрѣлище незыблемой законности, которая только заимствуетъ новый блескъ и силу отъ противоположнаго ей явлен³я?"

   Затѣмъ, на протяжен³и печатнаго листа, шли объяснен³я и доказательства этихъ мыслей всей европейской и русской истор³ей, a заканчивалась статья такъ:

   "Росс³я въ юности своей была государствомъ самобытнымъ, отвергнувшимъ всѣ искушен³я Запада, a въ крѣпости мужества своего она составляетъ незыблемый колоссъ. Лѣтописи м³ра не представляютъ подобнаго велич³я и могущества, и счаст³е быть русскимъ есть уже дипломъ на благородство посреди другихъ европейскихъ народовъ. Какъ въ древнемъ м³рѣ имя римлянина означало человѣка по преимуществу, такъ значительно въ наши дни имя русскаго. Мы не гордимся своею славою, силою и своими народными добродѣтелями, но онѣ сами въ себѣ заключаютъ предметъ уважен³я для всѣхъ народовъ. Мы не чуждаемся другихъ народовъ, но и не переселяемся къ нимъ цѣлыми населен³ями, какъ они къ намъ. Русск³е бываютъ въ Европѣ посѣтителями, гостями, бывали и освободителями отъ рабства, не разъ расплачивались они тамъ съ врагами своими въ великолѣпныхъ ихъ столицахъ; но всегда великодуш³е сопровождало ихъ дѣйств³я, и русская щедрость вошла въ повѣрье y многихъ народовъ. Намъ не надобно ни золота, ни хлѣба, за которыми они пр³ѣзжаютъ къ намъ, и никому изъ русскихъ не приходитъ въ голову мысль оставить свое отечество для насущнаго пропитан³я, за которымъ толпами являются къ намъ чужеземцы. Мы богаты всѣмъ и потому-то всегда готовы помогать, a не вымаливать. Они хотятъ отдѣлить насъ отъ себя... Неразумные! они не видятъ, что мы уже отдѣлены отъ нихъ, отдѣлены лучше нежели стѣнами - отдѣлены историческимъ своимъ развит³емъ, нравственными своими началами, образован³емъ всѣхъ частей нашего государственнаго устройства.

   "Они мечтаютъ, что мы учимся y нихъ жить, тогда какъ мы давно живемъ самобытною жизнью. Велик³й Петръ учился y саардамскихъ плотниковъ и корабельщиковъ, бесѣдовалъ съ Лейбницемъ, но не бралъ примѣра съ голландскаго народоправлен³я и не учился религ³и y Сорена и другихъ проповѣдниковъ. Такъ и въ наше время, намъ надобны ихъ Уатты, Фультоны, Вернеты, Леверье, a не господа Прудонъ, Кабе и Ледрю-Ролленъ съ товарищами. Намъ надобны успѣхи просвѣщен³я и образованности, намъ драгоцѣнны велик³е люди, a развратныя учен³я мы гонимъ отъ себя, какъ язву, и крѣпк³й нравственный карантинъ защищаетъ насъ отъ этого бѣдств³я. Мы готовы осыпать золотомъ и окружить всѣми выгодами какого-нибудь ученаго или художника; но не совѣтуемъ французскимъ говорунамъ пр³ѣзжать къ намъ; умрутъ съ голода, потому что никто не приметъ ихъ. Пусть роются въ своемъ домашнемъ хламѣ, уже не надѣясь попасть къ намъ въ учителя съ тѣхъ поръ, какъ мудрый Монархъ нашъ преградилъ путь и этой промышленности французскихъ шарлатановъ.

   "Росс³я! драгоцѣнное наше отечество! Цвѣти и красуйся подъ сѣн³ю своихъ самодержавныхъ Монарховъ, болѣе и болѣе утверждаясь въ основныхъ началахъ твоего могущества и велич³я. Внѣшн³я бури не испугаютъ насъ; мы отдѣлены отъ нихъ несокрушимымъ оплотомъ своей православной вѣры и всего нравственнаго и историческаго своего образован³я" {"Отеч. Зап.", т. LIX, отд. III, 120.}.

   Выставленная подъ статьей дата: "25 мая 1848 г." наводитъ на размышлен³я: 26 мая скончался Бѣлинск³й - зеркало побаивавшагося его Краевскаго... Статья, по всей вѣроятности, написана послѣ этого, но желая показать кукишъ изъ кармана, Краевск³й подписалъ ее кануномъ смерти - болѣе раннимъ числомъ этого сдѣлать было неудобно: статья, помѣченная, напримѣръ, началомъ мая, считалась бы опоздавшей для ³юльской книжки...

   Разсердивъ очень Погодина, взбѣшеннаго наглымъ плаг³атомъ здѣсь никѣмъ незамѣчаемыхъ писан³й "Москвитянина", статья эта обратила на себя благосклонное вниман³е комитета 2 апрѣля, и Бутурлинъ писалъ Уварову: "При обозрѣн³и выходившихъ въ течен³е минувшаго ³юля пер³одическихъ издан³й, книгъ, отдѣ