Лемке Михаил Константинович - Очерки по истории русской цензуры и журналистики Xix столетия

Константинъ Степановичъ {Другой цензоръ - К. С. Сербиновичъ.} соглашаетесь на напечатан³е критики на стихи Шевырева въ "Сынѣ Отечества", a не въ "Пчелѣ", потому что "Пчелу" всѣ читаютъ. Но я вовсе не намѣренъ скрываться съ критиками, a какъ въ "Пчелу" по моему входятъ критики, a виды и формы критикъ не означены закономъ, то и не вижу причины, почему нельзя печатать сей бездѣлки. Если вы найдете въ критикѣ что-либо противозаконное, или замѣтите личность, прошу отмѣтить; хотя я не нападаю вовсе на лица, но готовъ смягчить, что вамъ покажется излившимъ. Имени Шевырева не могу не помѣстить, ибо, во-первыхъ, это ни однимъ въ м³рѣ закономъ не запрещено, а во-вторыхъ, имя Шевырева не есть паллад³умъ русской словесности. Вамъ, конечно, некогда читать всѣхъ журналовъ, но я не думаю, чтобы министерство и высшее правительство было настолько несправедливо, чтобы рѣшилось запретить мнѣ писать критики, когда мое имя поносятъ въ московскихъ журналахъ и лишаютъ меня всего. Такъ, цензура не запрещала упоминать о имени сочинителя Сочинен³й Ѳ. Булгарина, и я думаю, что человѣкъ, который подписываетъ свое имя подъ стихами, не требуетъ самъ, чтобъ объ немъ молчали! Если форма и родъ критики моей кажутся вамъ забавными, или смѣшными, то я объявляю торжественно, что я неспособенъ писать скучныхъ и педантичныхъ критикъ, a хочу, чтобъ мои читатели смѣялись, a не зѣвали. Цѣль всегда ставится одна и та же: исправлен³е словесности {Булгаринъ вѣчно твердилъ, что цѣль его литературной работы одна - исправлен³е словесности!..}. Если г. Олинъ {Олинъ - тогдашн³й переводчикъ-поэтъ. Очевидно, y него съ Булгаринымъ произошелъ какой-то конфликтъ.} хочетъ жаловаться, какъ вы изводили сказывать, то я былъ бы весьма радъ этому и тогда представилъ бы его критику на Освобожденный ²ерусалимъ, переводъ А. С. Шишкова, нашего министра {Тогда еще несмѣненнаго.}, гдѣ г. Олинъ изволитъ смѣяться и шутить надъ переводчикомъ. При семъ честь имѣю приложить Вѣстникъ Московск³й, гдѣ меня разругалъ г. Шевыревъ, не скрывая моего имени. За особенную милость почту, если вы соблаговолите рѣшить с³е дѣло поскорѣе и возвратите мнѣ критику съ замѣчан³ями своими. Во всякомъ случаѣ, однакожъ, я долженъ увѣдомить васъ, что, повинуясь во всемъ волѣ цензоровъ, я никакъ не могу согласиться на слѣдующее. Первое, чтобы кто-нибудь, кромѣ меня, распоряжался, что должно, a что недолжно быть печатано въ "Пчелѣ", исключая статей, кои по законамъ цензуры не могутъ быть нигдѣ напечатаны. Второе, чтобы критики были писаны сухо, какъ будто веселость составляетъ личность. Смѣются и смѣялись всегда надъ глупыми сочинен³ями, не трогая лица, т. е. частной жизни автора. Третье, чтобъ не упоминать о лицахъ критикуемыхъ авторовъ, т. е. чтобы не называть ихъ по имени. - Наша осторожная цензура довела насъ до того, что всѣхъ насъ ругаютъ, a намъ не позволяютъ отвѣчать на томъ основан³и, что "Пчелу" всѣ читаютъ! Прошу васъ заглянуть въ каждую книжку Славянина, гдѣ мое имя свѣтится въ статьѣ, которая имѣетъ заглав³е Хамелеонистика, хотя всякому извѣстно, что хамелеономъ y насъ называютъ человѣка безъ постоянныхъ правилъ, двуличнаго. Г. Воейковъ {Воейковъ - издатель Славянина, врагъ Булгарина, но вовсе не принцип³альный.} выводитъ на сцену отдѣльныя фразы, писаныя за нѣсколько лѣтъ передъ симъ, и, сбивъ все въ кучу, выставляетъ меня хамелеономъ.

   "Я вамъ долженъ сознаться, что столь жесток³е и несправедливые поступки перевернули во мнѣ всю внутренность, и я истинно заболѣлъ. На меня все можно, мнѣ ничего нельзя, потому что мою газету всѣ читаютъ, и потому что я долженъ писать сухо, чтобъ не читали. Вотъ что мнѣ предназначается!

   "Я прошу васъ покорнѣйше рѣшить с³е дѣло, какъ вамъ заблагоразсудится, но только скоро, чтобъ я могъ принять свои мѣры для защиты своей, очищен³я литературы и пути моимъ способностямъ - ибо я писать сухо ни за что не рѣшусь, a скорѣе откажусь отъ всего на свѣтѣ".

   Письмо это очень характерно во многихъ отношен³яхъ: во-первыхъ, ясна "спец³альность" Булгарина, имъ самимъ выраженная; во-вторыхъ, несомнѣнна увѣренность въ защитѣ со стороны III Отдѣлен³я, благодаря которой, трусливый Булгаринъ пишетъ очень рѣзко и рѣшительно, хотя все сплошь лжетъ; торжественное заявлен³е его о невмѣшательствѣ въ "Пчелу" постороннихъ Гаевск³й, конечно, умѣлъ оцѣнить; въ-третьихъ, наконецъ, оно иллюстрируетъ состоян³е цензуры.

   Слѣдующ³я письма будутъ не менѣе интересны во всѣхъ трехъ отношен³яхъ.

   Пропустивъ статью о Шевыревѣ {Она напечатана въ No 37 "Сѣв. Пчелы" за 1828 г.}, Гаевск³й, въ концѣ декабря того же года, уже при кн. Ливенѣ, не разрѣшилъ для "Сына Отечества" статью Булгарина: "О новыхъ метеорологическихъ явлен³яхъ въ русской литературѣ" - тоже полемическаго характера. Булгаринъ дѣйствуетъ еще болѣе рѣшительно:

   "Милостивый государь, Павелъ Ивановичъ, всегда, какъ только я представлялъ вамъ статьи моего сочинен³я, вы старались по возможности найти въ нихъ что-либо къ помаркѣ. Личная ваша ко мнѣ ненависть мнѣ извѣстна и уже обнаруживалась въ тысячѣ случаевъ. Пока К. С. Сербиновичъ и В. И. Семеновъ цензировали наши журналы, и правительство, и публика, и мы были довольны {"Мы" - это Булгаринъ и Гречъ.}. Вы же, напротивъ того, изыскиваете случаи, чтобы унизить меня передъ моими противниками. Я представлю начальству все, что именно было противъ меня въ "Московскомъ Вѣстникѣ" и въ "Славянинѣ", и буду просить, чтобъ сравнили съ тѣмъ, что мнѣ запрещали и запрещаете. Вы требуете отъ насъ какой-то школьной сухости, изгоняете всякую шутку, всю веселость, какъ будто статьи должны быть писаны по нраву цензора, a не по законамъ. Въ каждомъ вашемъ поступкѣ я замѣчаю закоренѣлую ко мнѣ ненависть. Извольте представлять эту статью, куда угодно. Я буду оправдываться и представлю все, что цензура пропустила противъ меня. Я не могу писать связно и высказать всего, чтобы хотѣлъ, ибо память всѣхъ этихъ обидъ, притѣснен³й и оскорблен³й, которыя я принялъ отъ васъ, лишаетъ меня присутств³я духа. Повѣрьте, что съ документами въ рукахъ я найду правосуд³е y поднож³я трона нашего августѣйшаго монарха противъ вашихъ притѣснен³й, которыя испытую я всегда, когда только вы имѣете случай показать власть свою надъ моими сочинен³ями. - Отъ самаго начала нашихъ издан³й правительство никогда не находило ничего вреднаго въ моихъ сочинен³яхъ, и даже самъ А. И. Красовск³й признавалъ, что я пишу въ духѣ цензуры и правительства. Вы одинъ {Подчеркнуто три раза.}, по личной ненависти, угнетаете меня" {"Цензурныя дѣла, переданныя въ 1892 г. изъ министерства народнаго просвѣщен³я въ Император. публ. библ³отеку и хранящ³яся тамъ въ рукописномъ отдѣлен³и" No 4 - "Письма разныхъ лицъ къ П. И. Гаевскому".}.

   При С. С. Уваровѣ, въ 1835 г., Булгаринъ пишетъ Никитенку:

   "Ѳаддей Булгаринъ проситъ покорнѣйше почтеннаго цензора, которому достанется читать рукопись 2-й части "Записокъ Чухина", о нижеслѣдующемъ:

   "1) Еслибъ какое мѣсто показалось ему сомнительнымъ, то не иначе вымарывать, какъ прочитавъ главу до конца, ибо каждое предложен³е развернуто y меня впослѣдств³и и выведено въ пользу истины, нравственности, религ³и и существующаго порядка вещей въ Росс³и. Затѣмъ предложен³е не должно быть принимаемо отдѣльно, но въ общности съ послѣдств³емъ.

   "2) Всѣ поправки почтеннаго цензора принимаю безспорно, хотя въ сочинен³и моемъ, кажется, нѣтъ ничего такого, чтобъ не могло быть сказано всенародно. Но прошу покорнѣйше не исключать цѣлыхъ пер³одовъ. И такъ, уже оглядываясь на всѣ четыре стороны при сочинен³и этого романа, я исключилъ все, что только могло возбудить не только двусмысл³е, но даже сомнѣн³е въ строгихъ судьяхъ нашей зачахлой литературы!

   "3) Было время тяжелое, во время Магницкаго и Аракчеева, но ни одна моя статья въ то время не была запрещена даже Красовскимъ, и всѣ романы прошли безъ помарокъ и безъ преслѣдован³й! Ужели я сдѣлался хуже? Господи Боже! Хочу только правды и никогда не шелъ противъ видовъ правительства, что до сихъ поръ было имъ признано.

   "Почтенные господа цензоры, будьте справедливы! И для васъ есть потомство!"

   Уже одно это послѣднее патетическое воззван³е къ потомству доказываетъ, какъ доставалось Булгарину отъ " предковъ "...

   Въ 1844 г" онъ пишетъ тому же Никитенку:

   "Почтеннѣйш³й Александръ Васильевичъ! Покойный графъ Ростопчинъ сказалъ весьма справедливо: on ne fait pas du fromage dans le pays des anthropophages, a еще ближе къ цѣли сказалъ знаменитый Клемперъ сказочному Музеусу, пр³ѣхавшему въ Росс³ю на жительство, по приглашен³ю императрицы Мар³и Ѳеодоровны: In Russland muss man nicht schreiben, aber bloss verdauen, т. е. въ Росс³ю ѣздятъ не для того, чтобы писать, но чтобъ упражняться въ пищеварен³и! A мы, глупцы, пишемъ! Для потѣхи покажу вамъ нѣсколько корректурныхъ листовъ "Пчелы", подписанныхъ первыми членами сената - ²ермандады {Цензурный комитетъ.}, Крыловымъ и Фрейгангомъ! Это уже такъ мило, что и сердиться нельзя! Тщательно храню я эти листы для истор³и нашtй литературной эпохи. Но развѣ съ одной стороны горе? Понимаетъ-ли наша публика дѣло? Вотъ вашъ хозяинъ Спасской мызы {Купецъ Беклешовъ.} пришелъ ко мнѣ объявлять свое неудовольств³е за напечатан³е его имени въ фельетонѣ "С. Пчелы" и сообщилъ нѣкоторыя поправки насчетъ цѣны и проч. Пишу къ вамъ объ этомъ для того, чтобы вы видѣли, въ какомъ положен³и я нахожусь! Не будь милости Божьей, царской милости, то хоть прочь бѣги! Никѣмъ, никому и никогда угодить нельзя! Между тѣмъ, я одинъ изъ первыхъ воспользуюсь омнибусомъ, чтобъ навѣстить васъ на дачѣ и пожать вамъ дружески руку. Послѣ смерти П. А. Корсакова - вы остались одинъ человѣкъ въ цензурѣ. Да хранитъ васъ Господь отъ всѣхъ злыхъ навожден³й и да поможетъ переносить тяжкое бремя, о чемъ умоляетъ Всевышняго вѣрно и искренно любящ³й васъ и преданный вамъ Ѳ. Булгаринъ" {"Изъ архива А. В. Никитенко", "Рус. Старина", 1900 г., IV, 174, 176.}.

   При желан³и число личныхъ свидѣтельствъ можно бы было значительно увеличить, но я думаю, что и сказаннаго довольно, чтобы ознакомиться съ отношен³емъ цензурнаго вѣдомства къ Булгарину.

  

  

   Но министерство просвѣщен³я было безсильно для того, чтобы лишить единственную тогда въ Петербургѣ, a сначала и во всей Росс³и, частную ежедневную газету - "Сѣверную Пчелу" - исключительнаго положен³я, занятаго ею, благодаря ловкости Булгарина и Греча, не упускавшихъ случая воспользоваться вовремя всякими для этого средствами. Въ глазахъ высшихъ сферъ "Сѣверная Пчела" считалась единственною представительницею общественнаго мнѣн³я. Во дворцѣ ее только и читали; за границей она слыла придворнымъ органомъ. Въ Петербургѣ, до начала 60-хъ годовъ, не было другой частной ежедневной газеты. "Московск³я" же "Вѣдомости" долгое время выходили три раза въ недѣлю. У Булгарина и Греча была, такимъ образомъ, въ рукахъ выгодная монопол³я, отъ которой терпѣли и русская литература, и русское общество. "Неужто, кромѣ "Сѣверной Пчелы", писалъ Пушкинъ, "ни одинъ журналъ не смѣетъ y насъ объявить, что въ Мексикѣ было землетрясен³е, и что камера депутатовъ закрыта до сентября". Въ этихъ словахъ надо подразумѣвать еще и другую монопол³ю: монопол³ю "Сѣверной Пчелы" на извѣст³я политическаго характера о жизни Росс³и и Европы. Только эта газета могла помѣщать тѣ скудныя новости, зван³е и распространен³е которыхъ среди публики не считалось вреднымъ... До чего душно было въ атмосферѣ "Пчелы", можно судить по тону письма кн. Вяземскаго, въ которомъ онъ очень ядовито и зло замѣчалъ: "Извѣстно, что въ числѣ коренныхъ государственныхъ узаконен³й нашихъ есть и то, хотя и не объявленное правительствующимъ сенатомъ, что никто не можетъ въ Росс³и издавать политическую газету, кромѣ Греча и Булгарина. Они одни - люди надежные и достойные довѣренности правительства, всѣ проч³е, кромѣ единаго Полевого, злоумышленники" {Н. Барсуковъ, н. с., IV, 10.}...

   И, конечно, при всемъ несочувств³и къ "Сѣверной Пчелѣ", къ ея издателямъ и къ той атмосферѣ, которая окружала дѣятельность этихъ темныхъ людей, - подписчики были; мало того, - количество ихъ увеличивалось: надо же было знать хоть голый календарь нѣкоторыхъ событ³й.

   Какъ на одну изъ причинъ силы булгаринскаго органа, я указалъ выше на постоянное подслуживан³е ея издателя. Къ фактамъ изъ этой области, уже неоднократно приводимымъ, прибавлю немного. Когда временно завѣдывавш³й редакц³ей П. С. Усовъ замедлилъ напечатать присланный изъ III Отдѣлен³я отчетъ Ольгинской больницы, Булгаринъ пишетъ ему: "сдѣлайте милость, не пренебрегайте статьями, которыя я вамъ сообщаю для печатан³я... Отчетъ напечатанъ въ "Полицейской Газетѣ" и ко мнѣ прислана весьма непр³ятная бумага отъ гр. Орлова за непользован³е статьею, о которой хлопочутъ особы царской фамил³и. Мнѣ сущая бѣда!.." Въ другомъ письмѣ находимъ: "посылаю вамъ стихи Бенедиктова: они хотя и высокопарны, но ихъ надобно непремѣнно напечатать въ Пчелкѣ, потому что Бенедиктовъ почитается однимъ изъ первыхъ поэтовъ и стихи были читаны съ одобрен³емъ въ Гатчинѣ" {П. Усовъ. "Ѳ. В. Булгаринъ", "Истор. Вѣстникъ", 1883 г. VIII, 294, 316.}... Аналогичныхъ фактовъ слишкомъ много.

   III Отдѣлен³е участвовало даже въ расходахъ по редакц³и "Сѣверной Пчелы", что видно изъ нѣсколькихъ строкъ, написанныхъ въ 18)5 г. самимъ Булгаринымъ: "Даже за границею завербовалъ онъ (Гречъ - М. Л.) какого-то сорванца, который присылаетъ вырѣзки изъ газетъ и разныя писанныя сплетни, которыхъ я не вижу и не знаю. Прежде за это платило III отд. Собств. Его Величества канцеляр³и, куда и поступаютъ заугольныя извѣст³я, a теперь "Сѣверная Пчела" должна платить этому сорванцу 1.000 руб. серебромъ!" {"Рус. Архивъ" 1869 г., IX, 1557.}.

   Пользуясь силою своея газеты, Булгаринъ внесъ въ журналистику взяточничество и самый низк³й шантажъ. "Сѣверная Пчела" то и дѣло рекомендовала въ текстѣ тотъ или другой магазинъ, ту или другую фабрику, опередивъ въ этомъ смыслѣ даже современную намъ американскую рекламу. Булгаринъ бралъ взятки направо и налѣво, упорствующихъ же немедленно наказывалъ жестокой критикой ихъ товаровъ и производства. Суда и расправы на все это не было. Петербургъ освоился съ такими пр³емами редактора единственной своей ежедневной газеты, a Бѣлинск³й, только что пр³ѣхавъ изъ Москвы и не зная вблизи всѣхъ достоинствъ Булгарина, вопилъ; "что это за м³ръ! - берутъ взятки открыто!" {А. Пыпинъ, "Бѣлинск³й", II, 34.}.

   До того гадка была булгаринская газета, что даже Щербина разразился "молитвой современныхъ писателей":

  

   "О ты, кто принялъ имя слова!

   Мы просимъ твоего покрова:

   Избави насъ отъ похвалы

   Позорной "Сѣверной Пчелы"... ¹).

  

   ¹) "Рyc. Старина", 1872 г., I, 151.

  

   Доходы "грачей-разбойниковъ", какъ ихъ назвалъ Пушкинъ, были очень велики: въ 1855 году каждый изъ двухъ издателей "Пчелы" получилъ на свою долю по 24.000 руб. сер. {П. Усовъ, "Ѳ. В. Булгаринъ" - "Истор. Вѣстникъ", 1883 г., VIII, 330.} - доходъ и теперь еще необычайный для издателей многихъ ежедневныхъ газетъ, которыхъ тоже не особенно много... Не даромъ Булгаринъ при встрѣчѣ съ Краевскимъ, только что ставшимъ издавать "Отечественныя Записки", угадывая возможный подрывъ своего могущества на читательскомъ рынкѣ, - потому что и Краевск³й былъ небезпомощенъ въ III Отдѣлен³и, благодаря адъютанту Бенкендорфа, Владиславлеву, - просто-напросто предложилъ ему присоединиться съ "открытому конкубинату" и сообща управлять департаментомъ литературы... Предложен³е было отвергнуто {П. Анненковъ, "Замѣчательное десятилѣт³е", "Вѣстникъ Европы", 1880 г., I, 226.}.

   Здѣсь я не могу не остановить вниман³е читателей на одномъ легендарномъ объяснен³и могущества "Сѣверной Пчелы" и Булгарина.

   Заговорилъ о немъ печатно, впервые, если я не ошибаюсь, кн. В. Е. Одоевск³й, публикуя кое-как³е документы изъ своего архива, въ 1864 году. A именно, онъ находилъ, что Сенковск³й и Булгаринъ были представителями "польской парт³и"! "Поляки - писалъ онъ - крѣпко стояли другъ за друга. Вновь появившаяся въ послѣднее время странная мысль о превосходствѣ какого-то польскаго шляхетскаго просвѣщен³я надъ русскимъ постоянно проводилась уже тогда въ разныхъ видахъ. Тогдашняя цензура не обратила на это вниман³е, и издан³я въ родѣ "Сѣверной Пчелы" считались тогда самыми благонамѣренными. Такой взглядъ цензуры давалъ этимъ издателямъ возможность сколь возможно чернить все русское, и въ особенности писателей, не принадлежавшихъ къ польской парт³и... Именно въ привиллегированныхъ журналахъ ("Сѣв. Пчела" и "Библ³отека для Чтен³я" - М. Л.) и проводилось враждебное Росс³и польское направлен³е, котораго результаты оказались лишь въ послѣдств³и... Вообще эта эпоха невѣжественнаго и вреднаго польскаго диктаторства въ нашей литературѣ и журналистикѣ, нынѣ едва понятная, весьма любопытна и поучительна" {"Рус. Архивъ", 1864 г., No 78, 827-830.}.

   Тогда же въ "Отечественныхъ Запискахъ" появилась статья - въ которой прикосновенность Булгарина къ какой-то "польской" парт³и безусловно отвергалась: "мы не намѣрены - писалъ авторъ - отрицать въ Булгаринѣ его ума, но насколько извѣстна нравственная его личность, трудно въ ней предполагать как³я-нибудь страсти, въ родѣ скрытыхъ симпат³й къ Польшѣ и ненависти къ Росс³и" {Л., "О полонизмѣ въ русской литературѣ 30-хъ годовъ", "Отеч. Записки", 1865 г., мартъ, книжка первая, 67.}.

   Но, несмотря на довольно обстоятельное возражен³е Л., легенда, пущенная въ ходъ Одоевскимъ, нашла своихъ распространителей. Особенно любилъ стоять на этой почвѣ П. И. Бартеневъ, повторявш³й легенду о "польской парт³и", съ Булгаринымъ и Сенковскимъ во главѣ, при всякомъ удобномъ случаѣ въ массѣ редакц³онныхъ примѣчан³й на страницахъ "Русскаго Архива". Въ самое послѣднее время ее повторилъ г. Барсуковъ, подписавш³йся вполнѣ подъ словами Одоевскаго {См. II томъ его работы о Погодинѣ, 331.}.

   Характерно, что вообще эта легенда есть достоян³е людей, только и видящихъ, что угнетен³е и гонен³е всего русскаго...

   Между тѣмъ, мнѣ кажется, не надо долго просматривать издан³я Булгарина и Сенковскаго, чтобы увидѣть въ нихъ полное отсутств³е какого бы то ни было польскаго направлен³я. Достаточно знать то презрѣн³е, съ которымъ относилась къ Булгарину польская интеллигенц³я, и тѣ неоднократно высказываемыя Сенковскимъ нелюбовь и нерасположен³е къ полякамъ (и вмѣстѣ съ тѣмъ его личную жизнь), чтобы смѣло утверждать неосновательность легенды. Неужели Булгаринъ и Сенковск³й могли быть представителями парт³и, тотъ Булгаринъ, который намъ уже болѣе или менѣе вырисовался въ предыдущемъ изложен³и? Предположить это - значитъ обидѣть и польскую, и русскую интеллигенц³ю: первую за делегирован³е своихъ интересовъ такимъ "представителямъ", вторую - за довѣр³е къ нимъ. Hе говорю уже о томъ, что русская цензура, находящаяся подъ присмотромъ Бенкендорфа, Орлова, Уварова и др., конечно, не могла быть слѣпой и всякое нерусское нац³оналистическое стремлен³е душила въ зародышѣ. Если Булгаринъ и былъ представителемъ какой бы то ни было парт³и, то она не могла называться иначе, какъ безпринципная продажность. Не вина поляковъ, что грязное пятно въ русской журналистикѣ первой половины прошлаго столѣт³я случайно принадлежало къ ихъ нац³ональности. Если и можно говорить о польской парт³и въ Росс³и вообще, то находить ее въ русской журналистикѣ николаевской эпохи значитъ обнаруживать совершенное непониман³е какъ личностей ея представителей и ея самой, такъ и услов³й жизни литературы того времени вообще.

   Кромѣ того, легенда Одоевскаго стоитъ въ рѣзкомъ противорѣч³и съ фактомъ достаточно общеизвѣстнымъ: Булгаринъ, Гречъ и Сенковск³й были петербургской группой "офиц³альной народности", что, разумѣется, не совмѣстимо съ служен³емъ двоихъ изъ нихъ своей отчизнѣ.

   Наконецъ, само III Отдѣлен³е категорически утверждало неприкосновенность Булгарина къ польской парт³и, что видно изъ "отношен³я на представлен³е на дѣйствительнаго тайнаго совѣтника Новосильцова о вредномъ духѣ сочинен³я польскаго поэта Мицкевича, подъ заглав³емъ "Конрадъ Валенродъ", и о вредномъ вл³ян³и на Польшу журналиста Булгарина", помѣченнаго 14 ³юля 1828 года. Коп³я съ коп³и этого очень цѣннаго документа, хранившаяся въ архивѣ Ѳ. В. Анненкова (брата П. В. Аняенкова), предоставлена въ мое распоряжен³е H. K. Михайловскимъ и заслуживаетъ безусловнаго довѣр³я, какъ удостовѣренная экспедиторомъ III Отдѣлен³я, Петромъ фонъ-Фокомъ, - очевидно, родственникомъ директора канцеляр³и {Почти одновременно съ выходомъ октябрьской книжки "Русскаго Богатства", 27 октября, 1903 г., это "отношен³е" появилось въ ноябрьской (1 ноября) - "Русской Старины" Тамъ приведены и нѣкоторые друг³е документы, предшествовавш³е составлен³ю "отношен³я" (въ "Рус. Старинѣ" послѣднее названо "объяснен³емъ"). Цитируя ниже кое-что изъ этихъ документовъ, я предпочитаю самое "отношен³е" цитировать по имѣющейся въ моихъ рукахъ коп³и.}.

   Въ декабрѣ 1824 г., попечитель виленскаго учебнаго округа, H. H. Новосильцовъ, писалъ Аракчееву о необходимости имѣть "непримѣтное наблюден³е" за нѣкоторыми жителями Петербурга, "предуспѣвающими разными происками своими по канцеляр³ямъ, ежели не совершенно ниcпровергать, то по крайней мѣрѣ, значительнымъ образомъ ослабливать всѣ тѣ мѣры, которыя ихъ видамъ не соотвѣтствуютъ". Въ числѣ этихъ лицъ, опасныхъ для порядка въ Царствѣ Польскомъ, Новоеильцовъ назвалъ Сенковскаго, Булгарина и Греча, "которые принадлежали здѣсь къ весьма вредному обществу, существовавшему долгое время подъ именемъ "Шубранцевъ", между коими они назывались Рустиканами".

   Такимъ образомъ сколько-нибудь явное обвинен³е Булгарина сводилось къ нахожден³ю прежде въ обществѣ "Шубранцевъ" ("towarzystwo czubrawcuw"), созданномъ молодой профессурой виленскаго университета для оживлен³я общественной жизни. Ниже мы узнаемъ о немъ еще нѣкоторыя свѣдѣн³я.

   Чѣмъ увѣнчался доносъ Новосильцова, увидимъ ниже; въ апрѣлѣ же 1828 г., т. е. уже при существован³и III Отдѣлен³я, начальникъ главнаго штаба, гр. Дибичъ, писалъ Новосильцову, что "государь императоръ, имѣя въ виду с³е отношен³е вашего высокопревосходительства (отъ декабря 1824 г. - М. Л.), высочайше повелѣть мнѣ соизволилъ просить васъ увѣдомить, не открылось-ли съ того времени вновь какихъ-либо подобныхъ свѣдѣн³й или подробностей насчетъ Булгарина и Греча". Свѣдѣн³я свои Новосильцовъ долженъ былъ представятъ ген.-ад. гр. Чернышеву для доклада государю.

   Попечитель виленскаго учебнаго округа, въ маѣ 1828 г., сообщилъ, что "Булгаринъ въ издаваемыхъ имъ современныхъ сочинен³яхъ продолжаетъ покровительствовать распространен³ю и укрѣплен³ю польскихъ патр³отическихъ помышлен³й, въ превратномъ и ложномъ ихъ направлен³и столь противныхъ тѣсному и откровенному соединен³ю сего народа съ росс³янами". "По поводу издан³я въ С.-Петербургѣ польской поэмы, подъ назван³емъ "Konrad Wallenrod", сочиненной Мицкевичемъ, бывшимъ членомъ тайнаго патр³отическаго польскаго общества "Филаретовъ", счелъ я, - продолжалъ Новосильцовъ - обязанностью своею обратить вниман³е его императорскаго высочества цесаревича на предосудительное содержан³е сей книги. Такъ какъ въ донесен³и моемъ упоминается, между прочимъ, и о Булгаринѣ, сочинен³е с³е въ журналѣ своемъ одобрявшемъ, что я считаю неизлишнимъ приложить къ сему коп³ю съ донесен³я моего государю цесаревичу по сему предмету" {"Н. И. Гречъ, Ѳ. В. Булгаринъ и А. Мицкевичъ", "Рус. Старина" 1903 г., XI, 334-343.}.

   Что же такое написалъ Булгаринъ по поводу выхода въ свѣтъ "Конрада Валенрода"? Это была очень небольшая замѣтка:

   "Въ Петербургѣ отпечатано новое сочинен³е перваго современнаго польскаго поэта Адама Мицкевича: Конрадъ Валенродъ, историческая повѣсть въ стихахъ, почерпнутая изъ событ³й Литвы и Прусс³и. Мы давно уже намѣревались поговорить о произведен³яхъ сего поэта: теперь, при издан³и сочинен³я, которое займетъ одно изъ первыхъ мѣстъ въ литературѣ славянскихъ народовъ, мы познакомимъ съ ними нашихъ читателей. Новое с³е сочинен³е съ 3 литогр. картинками, продается въ книжномъ магазинѣ Грефа по 10 рублей за экземпляръ. За пересылку прилагается рубль" {"Сѣв. Пчела" 1828 г., No 22, 21 февраля.}.

   Дѣло въ такомъ положен³и было передано III Отдѣлен³ю, которое и отвѣтило гр. Чернышеву очень пространнымъ "отношен³емъ" отъ 14 ³юля.

   Изъ него видно, что еще въ 1827 году III Отдѣлен³е получило бумагу Новосильцова, писанную имъ въ 1824 году гр. Аракчееву; и что Аракчеевъ тогда же произвелъ очень подробное слѣдств³е, которое обнаружило полную неосновательность обвинен³й Булгарина и Греча и было признано совершенно соотвѣтствующимъ истинѣ и самимъ намѣстникомъ, великимъ княземъ Константиномъ Павловичемъ.

   Такъ, было обнаружено: "1) что общество Шубранское никогда не было тайнымъ, но явнымъ сатирико-литературнымъ, ибо уставъ онаго былъ напечатанъ и общество издавало журналъ {Онъ назывался "Wiadomosci Burkowe".}; 2) что оно не было вреднымъ, ибо главные онаго члены и понынѣ находятся въ университетѣ и пользуются особеннымъ покровительствомъ г. Новосильцова; 3) что Булгарина и Греча сдѣлали почетными членами общества единственно изъ литературной вѣжливости за ихъ сатирическ³я статьи, въ какомъ духѣ издавался журналъ общества, и что ни Булгаринъ, ни Гречъ не участвовали въ трудахъ общества; 4) что Булгаринъ былъ въ жизни только три мѣсяца въ Вильнѣ, въ 1819 году, по частнымъ дѣламъ, и только одинъ разъ присутствовалъ въ засѣдан³и общества, a Гречъ вовсе не былъ никогда ни въ Литвѣ, ни въ Польшѣ и не знаетъ языка польскаго; 5) что Булгаринъ не учился въ университетѣ Виленскомъ, не имѣетъ и не имѣлъ въ ономъ друзей, ни родственниковъ и едва поверхностно зналъ нѣсколько профессоровъ, не имѣлъ съ ними никакихъ дружескихъ сношен³й и вовсе чуждъ всякаго участ³я въ дѣлахъ университета; Гречъ же не знаетъ ни одного изъ нихъ, кромѣ ректора Пеликана, который обучался въ Петербургѣ".

   III Отдѣлен³е добавляло лишь отъ себя, что, если бы Новосильцовъ считалъ общество Шубранцевъ "вреднымъ, равно какъ и всѣхъ членовъ онаго, то онъ не надѣлилъ бы своею довѣренностью профессоровъ Андрея Снядецкаго, Мяновскаго, Шидловскаго, котораго даже сдѣлалъ цензоромъ, и другихъ бывшихъ дѣйствительными Шубранцами. Изъ нихъ Снядецк³й былъ президентомъ общества, a Шидловск³й названъ ораторомъ".

   Останавливаясь на обвинен³и Булгарина въ проведен³и путекъ литературы польскихъ тенденц³й, "отношен³е" отвѣчаетъ:

   "С³е обвинен³е совершенно несправедливо и даже противоположно дѣйств³ямъ Булгарина. Онъ, воспитанный въ Росс³и, зная языкъ и духъ народа, своими сочинен³ями пр³обрѣлъ любовь русской публики и сдѣлался любимымъ ея писателемъ, чего не могъ бы достигнуть, если бъ писалъ въ польскомъ духѣ, a не въ русскомъ, ибо въ русскомъ народѣ понынѣ существуетъ предубѣжден³е о полякахъ. Напротивъ того, всѣ его сочинен³я исполнены русскимъ патр³отизмомъ, основаннымъ на преданности къ престолу. Ни одинъ полякъ не написалъ бы похвальнаго слова Петру I и Суворову, что сдѣлалъ, однакожъ, Булгаринъ. Кромѣ "Сѣвернаго Архива", гдѣ помѣщено нѣсколько древнихъ польскихъ историческихъ документовъ относительно русской истор³и, въ журналахъ, Булгаринымъ издаваемыхъ, не печатается вовсе ничего о Польшѣ, и онъ, только по просьбѣ русскихъ литераторовъ, написалъ обозрѣн³е польской литературы въ 1820 году, когда самъ не издавалъ еще ни одного журнала. По справкѣ оказалось, что Булгаринъ, выписывая множество газетъ и журналовъ изъ-за границы, не выписываетъ ни одного изъ Варшавы. Самъ Булгаринъ до такой степени чуждъ Польшѣ, что хотя онъ родомъ изъ Литвы, но, не живя тамъ никогда, и не имѣя никакихъ связей, рѣшился оставить навсегда с³ю провинц³ю и купилъ себѣ имѣн³е въ Лифлянд³и, чтобы тамъ навсегда поселиться въ отдален³и отъ Польши. Булгаринъ многократно въ своей газетѣ совѣтуетъ всѣмъ жителямъ Росс³и, особенно нѣмцамъ и полякамъ, учиться русскому языку, за что даже заслужилъ упрекъ польскихъ патр³отовъ. Булгаринъ въ сочинен³яхъ и разговорахъ распространяетъ одну мысль, - вѣчное соединен³е поляковъ съ русскими. Въ статьѣ своей: "Освобожден³е отъ турокъ Трембовли", гдѣ героиня - женщина, Булгаринъ говоритъ въ предислов³и къ польскимъ и русскимъ дамамъ: "Нынѣ вы составляете одно семейство, имѣете одного Отца; ваши дѣти и братья на вѣки соединены узами взаимнаго счастья. Вы должны знать и уважать другъ друга" и проч. Повторяя, что въ журналахъ и сочинен³яхъ Булгарина нѣтъ ни одной строки, дышащей польскимъ патр³отизмомъ, невозможно постигнуть, на чемъ основано обвинен³е Булгарина г. Новосильцовымъ въ распространен³и польскихъ патр³отическихъ помышлен³й! "{Курсивъ вездѣ мой.}

   "Наконецъ, по самомъ подробномъ изслѣдован³и оказывается, что подозрѣн³е Булгарина въ сношен³и съ университетомъ основывается на томъ единственно, что пр³ѣзжающ³е въ Петербургъ польск³е профессоры, литераторы или люди высшаго зван³я навѣщаютъ его, какъ своего единоземца, пользующагося славою отличнаго писателя и уважен³емъ многихъ знатныхъ особъ, и что Булгаринъ передъ ректоромъ Пеликаномъ, бывшимъ въ Петербургѣ, говорилъ неоднократно, что онъ не одобряетъ мѣръ, принимаемыхъ виленскимъ начальствомъ, чтобы выслуживаться несправедливыми доносами на юношей.

   "Что же касается до похвалы поэмы Мицкевича, "Валенрода", то это относится къ литературному достоинству. Впрочемъ, Булгаринъ по долгу журналиста, обѣщая извѣщать о всѣхъ выходящихъ въ Росс³и книгахъ, только извѣстилъ въ нѣсколькихъ строкахъ о появлен³и сего сочинен³я, и с³е поставляется ему въ преступлен³е, между тѣмъ какъ въ донесен³и г. Новосильцова вовсе не упомянуто, что с³я поэма "Валенродъ" была подробно разобрана и расхвалена въ "Московскомъ Телеграфѣ" и вполнѣ переведена на русск³й языкъ въ "Московскомъ Вѣстникѣ" съ величайшими похвалами. Изъ сего, очевидно, слѣдуетъ, что противъ Булгарина дѣйствуетъ личность. Въ русскомъ журналѣ "Вѣстникъ Европы" безпрестанно помѣщаются статьи изъ польскихъ газетъ, сеймовой рѣчи и т. п., но о семъ г. Новосильцовъ не говоритъ ни слова. Въ журналахъ Булгарина не только не было никогда говорено о сеймѣ или о чемъ-либо политическомъ, до Польши касающемся, но ничего о самой Польшѣ, однако жъ простое извѣщен³е о польской книгѣ подвергнуло Булгарина обвинен³ю въ злонамѣренности".

   Всего этого, въ связи съ нѣкоторыми уже приведенными выше документами совершенно достаточно, чтобы имѣть серьезныя основан³я отрицать какую бы то ни было работу Булгарина въ пользу его нац³ональности...

  

  

   Такъ крѣпъ Булгаринъ.

   Въ 1832 г., въ Москвѣ, появилась баллада "Двѣнадцать спящихъ будочниковъ". Авторъ ея признается, что гоняется не за славою, a за копейкою. "Меня ободряетъ", писалъ онъ, "примѣръ гг. Выжигиныхъ, предъ коими она (баллада) имѣетъ важное преимущество: ее можно прочесть несравненно скорѣе". Для иллюстрац³и искусства, съ которымъ составлена эта парод³я на Булгаринскихъ "Ивана" и "Петра Выжигиныхъ" приведу строфу, рисующую пьянаго квартальнаго:

  

   "И взвидѣлъ полицейек³й глазъ,

   Что въ лужѣ шевелился

   Какой-то пьяница; тотчасъ

   Мой крюкъ остановился,

   Меня къ забору, рекъ, приставь,

   А этого скотину

   Скорѣй на съѣзжую отправь!

   Ступай!.. родному сыну

   Я пьянства не прощу во вѣкъ!

   Какого развращенья

   Достигнулъ нынѣ человѣкъ!

   И все отъ просвѣщенья! ¹)

  

   ¹) Цитирую по работѣ г. Барсукова о Погодинѣ, т. IV, стр. 12.

  

   Московск³й оберъ-полицеймейстеръ, съ своей стороны, и Булгаринъ, какъ авторъ романовъ, съ своей - достигли отставки пропустившаго брошюру цензора, С. Т. Аксакова....

   Въ сборникѣ Башуцкаго "Наши" была статья "Водовозъ", очень вѣрно и живо рисовавшая тяжелый бытъ этихъ тружениковъ. Кромѣ принятыхъ по этому поводу мѣръ, Бенкендорфъ поручилъ Булгарину сочинить и напечатать въ "Сѣверной Пчелѣ" статью противоположнаго содержан³я. Булгаринъ точно исполнилъ приказан³е: въ статьѣ "Водоносъ" въ розовыхъ и идиллическихъ краскахъ была представлена ихъ счастливая жизнь... {М. Корфъ, "Изъ записокъ", "Рус. Старина", 1899 г., X.}.

   Къ этому времени, ознаменованному смертью Лермонтова, относятся полные горькаго сарказма слова Бѣлинскаго: "Лермонтовъ убитъ наповалъ - на дуэли. Оно и хорошо: былъ человѣкъ безпокойный и писалъ хоть хорошо, но безнравственно, - что ясно доказано Шевыревымъ и Бурачкомъ. Взамѣнъ этой потери Булгаринъ все молодѣетъ и здоровѣетъ... Ѳ. В. (иниц³алы Булгарина въ "Сѣверной Пчелѣ" - М. Л.) ругаетъ Пушкина, печатно, доказываетъ, что Пушкинъ былъ подлецъ, a цензура, вѣрная волѣ У. (Уварова - М. Л.), мараетъ въ "О. З." все, что пишется въ нихъ противъ Булгарина и Греча. Литература наша процвѣтаетъ, ибо явно начинаетъ уклоняться отъ гибельнаго вл³ян³я лукаваго Запада"... {А. Пыпинъ, "Бѣлинск³й", II, 127.}.

   Около этого же времени, еще въ "Московскомъ Наблюдателѣ ", Бѣлинск³й такъ отвѣчалъ на приглашен³е Булгарина критиковать его сочинен³я, а, въ случаѣ похвалы, на соглас³е - "сокрушить перо свое и, произнося съ сокрушеннымъ сердцемъ mea culpa, mea culpa, mea maxima culpa, на вѣки замолчать": "Нѣтъ, г. Булгаринъ, не бойтесь и пишите на здоровье: даемъ вамъ слово не бранить ничего, что вы напишете, И зачѣмъ это и къ чему это? Всяк³й писатель оканчиваетъ свое поприще тѣмъ, что его перестаютъ, наконецъ, бранить, потому что всѣ убѣждаются, что онъ или точно великъ, или лучше не будетъ и писать не перестанетъ. Что же до того, чтобы хвалить васъ... если только вы сдержите ваше обѣщан³е... намъ такъ хотѣлось бы оказать русской литературѣ такую великую услугу... обольщен³е велико... но - пишите, пишите, г. Булгаринъ, a y насъ нѣтъ силъ на такой подвигъ!.. {В. Г. Бѣлинск³й, "Сочинен³я", изд. Павленкова, I, 792.}.

   Очень интересное письмо Булгаринъ написалъ Дубельту въ 1839 году.

   Въ "Вѣдомостяхъ С.-Петербургской Городской полиц³и" была напечатана слѣдующая замѣтка: "Говорятъ, что A. A. Орловъ издаетъ полное собран³е своихъ сочинен³й въ 2-хъ компактныхъ томахъ, въ большую восьмую долю листа, въ два столбца. Въ первомъ томѣ будетъ помѣщено: "Погребен³е Ивана Выжигина", "Родословная Ивана Выжигина, сына Ваньки Каина" и пр. и пр. - проч³я напечатанныя нѣсколькими издан³ями сочинен³я и давно уже раскупленныя многочисленными читателями и почитателями A. A. Орлова. Во второмъ томѣ будутъ напечатаны нѣкоторыя новыя произведен³я знаменитаго романиста и между прочими: "Безпристрастное сужден³е автора о самомъ себѣ". Къ этому присоединится портретъ автора, гравированный на стали въ Лондонѣ. Издан³е будетъ большое - и дешевое". {"Вѣдомости Спб. Город. Полиц³и", 1839 г., No 22, прибавлен³я.}.

   Уже этого одного было достаточно, чтобы Булгаринъ разсвирѣпѣлъ: A. A. Орловъ дѣйствительно писалъ парод³ю на его "Выжигиныхъ", a самый тонъ замѣтки очень походилъ на зазывательную рекламу булгаринской лавочки.

   Но въ томъ же нумерѣ была и еще одна непр³ятность. Тамъ книгопродавецъ Лисенковъ, между прочимъ, объявилъ, что онъ, какъ издатель сочинен³й Булгарина "считаетъ обязанностью объявить, что замедлен³е выхода этой (5-й) части произошло вовсе не отъ него, a отъ самого автора, который по с³е время медленно доставляетъ рукописи; нынѣ же начальство обязываетъ автора, давшаго контрактъ, окончить свое сочинен³е какъ можно скорѣе, и потому нѣтъ сомнѣн³я, что остальная часть скоро выйдетъ въ свѣтъ".

   Надо было искать защиты отъ враговъ и, конечно, въ III Отдѣлен³и.

   "Всѣ газеты и журналы русск³е - писалъ Булгаринъ Дубельту, - до напечатан³я разсматриваются цензорами, облеченными правительствомъ въ с³е зван³е. "Сѣверная Пчела" имѣетъ пять цензоровъ {Преувеличен³е - двухъ, что было обыкновенно.}, напротивъ того, "Полицейская Газета" не имѣетъ ни одного, и прибавлен³я къ сей газетѣ, заключающ³я въ себѣ литературныя статьи, издаются на отвѣтственности издателя, какъ въ Англ³и и Франц³и, гдѣ существуетъ неограниченная свобода книгопечатан³я. Соотвѣтственно-ли это формѣ нашего правительства и справедливо-ли въ отношен³и къ другимъ журналамъ - судить не мое дѣло, но, будучи жертвою этой свободы книгопечатан³я въ русскомъ царствѣ, прибѣгаю подъ покровительство в. п-ва и прошу обратить вниман³е ваше на злоупотреблен³я, которымъ не предвидится конца. Редакторъ "Полицейской Газеты" есть юноша безъ литературнаго имени и безъ всякаго поручительства въ свѣтѣ. Можно-ли на его отвѣтственность поручать издан³е офиц³альной газеты и позволять наполнять газету полицейскую литературными сплетнями и оскорблен³ями литераторовъ? Въ какомъ государствѣ офиц³альныя газеты занимаются литературою, реценз³ями и полемикою? Нигдѣ въ цѣломъ м³рѣ! Хуже всего то, что г. Краевск³й, другъ и покровитель редактора "Полицейской Газеты" Межевича, безстыдно осмѣливается ссылаться на покровительство вашего превосходительства... {И это было совершенно вѣрно: Краевск³й былъ тогда большимъ другомъ адъютанта Бенкендорфа, полковника Владиславлева, собиравшаго дань съ читающей Росс³и своими альманахами "Утренняя Заря".} "Полицейская Газета", не имѣла права печатать объявлен³е книжника Лисенкова въ томъ видѣ, какъ оно напечатано. Лисенковъ объявилъ ко мнѣ претенз³ю, a я имѣю еще больш³я претенз³и къ нему, и тяжба наша должна производиться на основан³и цензурнаго устава. До окончательнаго рѣшен³я тяжбы формою суда, никто не можетъ принудить меня исполнить требован³я истца, и въ цѣломъ м³рѣ не печатаютъ рѣшен³й, пока они не наступятъ. Здѣсь со стороны полиц³и явное нарушен³е законовъ! Что же касается до парод³и объявлен³я объ издан³и моихъ сочинен³й, то, во-первыхъ, благопристойность и уважен³е къ нравственности публичной долженствовали бы воспретить печатан³е о Ванькѣ Каинѣ въ "Полицейской Газетѣ", а, во-вторыхъ, сочетан³е Ваньки Каина съ назван³емъ моего сочинен³я - есть явное оскорблен³е чести гражданина. Цензурнымъ уставомъ запрещено давать новымъ сочинен³ямъ заглав³я, уже вышедш³я въ свѣтъ, безъ соглас³я автора, a всѣмъ извѣстно, что "Иванъ Выжигинъ" написанъ мною. Я сидѣлъ на гауптвахтѣ не за личности, a за то только, что напечаталъ самую умѣренную критику, сочинен³я Очкина, на романъ Загоскина. За шутки надъ сочинен³емъ, a не надъ лицомъ автора, меня угрожали совершеннымъ истреблен³емъ! {Къ сожалѣн³ю, неизвѣстно, когда и по какому случаю Булгарину предстояло истреблен³е.} Неужели вся строгость для меня одного, a противъ меня все позволено? На меня печатаютъ пасквили за границей, наполняютъ эти пасквили самыми якобинскими идеями и оскорблен³ями противу правительства, и этотъ пасквиль, то есть книга Кенига о русской литературѣ, допущена въ продажу въ Росс³и, a другихъ отставляли отъ службы за напечатан³е невинныхъ статеекъ о Росс³и, тогда какъ Мельгуновъ, суфлеръ Кенига, невредимъ! {Рѣчь идетъ о H. A. Мельгуновѣ, со словъ и указан³й котораго Кенигъ написалъ и издалъ въ Берлинѣ книгу: "Literarische Bildder aus Russland", очень критически относившуюся къ врагамъ Пушкина, въ томъ числѣ и къ Булгарину.} На меня пишутъ гнуснѣйш³я вещи въ "Отечественныхъ Запискахъ", "Литературныхъ Прибавлен³яхъ къ Русскому Инвалиду" и въ "Полицейской Газетѣ", а я не могу нигдѣ найти суда и расправы. Что это значитъ, я не понимаю, a знаю только, что акц³онеры "Отечественныхъ Записокъ" {Въ числѣ акц³онеровъ былъ и Владиславлевъ.} составили противъ меня заговоръ, и что они сильны, находясь на службѣ въ цензурѣ иностранной и въ министерствахъ. Но зная вашу душу и вашъ благородный характеръ, я твердо убѣжденъ, что в. п-во, для полезнаго примѣра, примете мѣры, чтобы Межевичъ, редакторъ "Полицейской Газеты", былъ наказанъ явно, и чтобы y него отняты были средства къ распространен³ю сплетней и пасквилей посредствомъ офиц³альной газеты. Les moeurs publiques outragées - есть повсюду преступлен³е, a публиковать въ "Полицейской Газетѣ" о Ванькѣ Каинѣ и къ этому гнусному титулу и, впрочемъ, запрещенной книгѣ пришить заглав³е книги живущаго автора не позволено было бы и въ Англ³и, и такой поступокъ былъ бы наказанъ тюремнымъ заключен³емъ. - Police correctionelle и King's Bench y насъ нѣтъ. Куда прибѣгнуть съ жалобою? Богъ, во благости Своей, далъ васъ и жандармск³й корпусъ! Къ вамъ прибѣгаю и умоляю о защитѣ! Съ истиннымъ высокопочтен³емъ и безпредѣльною преданностью честь имѣю быть в. п-ва, милостиваго государя покорнѣйш³й слуга

   ¹) А. Пятковск³й, "Изъ истор³и нашего литературнаго и общественнаго развит³я", изд. 1888, II, 226-227.

  

   Въ началѣ 1843 года, почти одновременно въ "Отечественныхъ Запискахъ" - добровольнымъ сотрудникомъ-рекламистомъ которыхъ Булгаринъ состоялъ, по свидѣтельству Бѣлинскаго, не разъ благодарившаго печатно метавшаго громы Фиглярина, - и въ "Литературной Газетѣ" появились статьи, направленныя противъ Булгарина {Въ XXVII томѣ "Отеч. Зап." былъ разборъ его сочинен³й "Очерки русскихъ нравовъ", въ "Литер. Газетѣ"" Кони велъ жаркую полемику съ Булгаринымъ.}.

   Немедленно строчится доносъ въ видѣ письма къ предсѣдателю петербургскаго цензурнаго комитета, кн. Г. П. Волконскому:

  

   "Благоволите загля