Главная » Книги

Лемке Михаил Константинович - Очерки по истории русской цензуры и журналистики Xix столетия, Страница 29

Лемке Михаил Константинович - Очерки по истории русской цензуры и журналистики Xix столетия


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29

нуть въ послѣднюю книжку Отечественныхъ Записокъ и въ послѣдн³й воскресный нумеръ Литературной Газеты! Есть-ли тутъ слово о литературѣ - гдѣ говорится обо мнѣ? Однѣ личности, сплетни, клеветы, высказанныя языкомъ, который нынѣ не употребляютъ самые бранчивые лакеи и кучера. Я не привыкъ къ тяжбамъ (обычное начало всѣхъ доносовъ Булгарина - M. Л.), но это превосходитъ всякую мѣру! Конечно, я бы никогда не хотѣлъ отвѣчать подобными личностями и бранью, унижающими достоинство человѣка, дворянина и литератора; но мнѣ ничего не позволяютъ въ цензурѣ, потому что цензора, которые разсматриваютъ противные мнѣ журналы, находятся въ дружбѣ и связяхъ съ ихъ издателями и сами или журналисты, или сотрудники журналовъ, и держатся за руки и всѣ состоятъ подъ покровительствомъ г. Комовскаго {Директоръ канцеляр³и министра просвѣщен³я.}, человѣка близкаго къ министру и мнѣ далекаго. Питаю себя надеждою, что ваша свѣтлость, по врожденному вамъ правосуд³ю, безпристраст³ю и любви къ истинѣ, прекратите систематическое дѣйств³е злобы и зависти и введете литературную войну въ предѣлы литературныхъ прилич³й, удержавъ г.г. цензоровъ въ предѣлахъ закона. Они думаютъ, что меня можно безнаказанно оскорблять, потому что я полякъ, нигдѣ не служу, сильныхъ родныхъ здѣсь не имѣю и никогда не жаловался, - а, между тѣмъ, Карлово стоитъ всѣмъ костью въ горлѣ - и вотъ составилась парт³я, чтобы дѣйствовать противъ меня общими силами съ цензорами, за исключен³емъ почтеннаго дворянства Корсакова {Цензоръ, пр³ятель "Сѣв. Пчелы".}. Свѣтлѣйш³й князь, уничтожьте эту паутину! Только загляните въ Литературную Газету и въ Отеч. Записки - увидите, что это за грязь! Не смѣю долѣе мучить васъ.
   "Съ истиннымъ высокопочитан³емъ и безпредѣльною преданностью честь имѣю пребывать

вашей свѣтлости милостиваго государя

покорнѣйшимъ слугою

Ѳ. Булгаринъ" 1).

1) "Отчетъ Импер. Публ. Библ³отеки за 1892 годъ", Спб., 1895 г., приложен³я, 58-60.

  
   Кн. Волконск³й почелъ за лучшее совершенно прекратить всякую полемику...
   Мѣра эта была сообщена неофиц³ально Булгарину, только что объявившему, что Краевск³й унижаетъ Жуковскаго, несмотря на то, что поэтъ - авторъ нашего народнаго гимна... Булгаринъ не нашелъ ничего лучшаго для борьбы съ такимъ охранительнымъ распоряжен³емъ, какъ снова написать письмо кн. Волконскому, въ которомъ представилъ уже нѣсколько выдержекъ изъ "Отечественныхъ Записокъ" особенно "неблагонамѣреннаго" свойства и при этомъ прибавилъ: "съ того времени, какъ вы предсѣдательствуете въ комитетѣ, пропускаются вещи, посильнѣе и почище этихъ". Кромѣ того, онъ обвинялъ Уварова въ ничегонедѣлан³и, въ покровительствѣ либерализму, чего министръ всегда очень боялся; требовалъ особой слѣдственной коммисс³и, передъ которой хотѣлъ предстать, какъ "доноситель", для обличен³я парт³и, колеблющей вѣру и престолъ; писалъ, что будетъ просить государя разобрать это дѣло, a если государь не вникнетъ въ него или дѣло до него не дойдетъ, то онъ попроситъ прусскаго короля довести до свѣдѣн³я Николая I все, что ему, Булгарину, необходимо сказать для огражден³я священной особы государя и его русскаго царства. Кончалось письмо угрозой: "я не позволю, чтобы на меня, какъ на собаку, надѣвала цензура намордникъ!"
   Волконск³й отправилъ этотъ доносъ Уварову, Уваровъ - Бенкендорфу. Министръ такъ былъ взволнованъ всѣмъ этимъ, что сказалъ Волконскому, что "хочетъ, чтобы, наконецъ, русская литература прекратилась. Тогда, по крайней мѣрѣ, будетъ что-нибудь опредѣленное, a главное - я буду спать спокойно"... Бенкендорфъ получилъ отъ государя приказан³е сдѣлать такъ, какъ будто ничего обо всемъ разсказанномъ не знаетъ {А. Никитенко, "Дневникъ", "Рус Старина", 1889 г., XII, 756-758.}...
   Но Бенкендорфъ не исполнилъ приказан³я Николая I и немедленно сообщилъ Булгарину о понесенномъ ими поражен³и. "Si le malheur doit arriver, - сказалъ онъ ему со слезами на глазахъ, - je prierai pour vous comme pour moi même" {С. Шубинск³й, "Письма Ѳ. В. Булгарина", - "Литер. Вѣстникъ", 1901'г., II, 170.}.
   Бенкендорфу не долго пришлось "хранить" эту тайну: 11 сентября 1844 года его не стало...
   Въ "Сѣверной Пчелѣ" появляется громадная статья: "Графъ Александръ Христофоровичъ Бенкендорфъ". Уже одно начаю достойно вниман³я:
   "Въ лицѣ А. X. Веякендорфа государь лишился вѣрнаго и преданнаго слуги, отечество ляшилось нолезнаго и достойнаго сына, человѣчество - усерднаго поборника...
   "Вся Росс³я знала А. X. Бенкендорфа и во всѣхъ семействахъ повторялось имя его или съ благодарностью, или съ надеждою, и служило, какъ будто, порукою спокойств³я и безопасности.
   "Зван³е шефа жандармовъ, которое А. X. Бенкендорфъ занималъ въ течен³е восемнадцати лѣтъ, сближало его со всѣми сослов³ями народа, и по волѣ государя, давало средства насаждать повсюду много добра и отвращать зло. Онъ былъ защитникомъ истины, утѣшителемъ несчастныхъ и страждущихъ; стремился къ добру по влечен³ю своего сердца и пользовался важностью своего зван³я единственно для содѣйств³я общему благу. Онъ охранялъ всѣхъ и каждаго отъ злоупотреблен³я власти, пресѣкалъ тяжбы и ссоры средствами миролюбивыми, и гласъ беззащитнаго и угнетеннаго, чрезъ его посредство, всегда свободно доходилъ до священнаго престола. Надежда на безпристраст³е, правосуд³е, добродуш³е и на приступность его оживляла каждаго; ему были всѣ равны: и бѣдный и богатый, и высок³й сановникъ и безчиновный, и передъ лицомъ всей Росс³и можно сказать утвердительно, что А. X. Бенкендорфъ оправдалъ общую къ себѣ довѣренность и пр³обрѣлъ себѣ почетное имя въ истор³и отечества и человѣчества " {"Сѣв. Пчела" 1844 г., No 218, 26 сентября.}.
   Въ одномъ изъ своихъ сочинен³й Булгаринъ писалъ: "гр. Бенкендорфъ былъ ко мнѣ необыкновенно милостивъ, и даже болѣе нежели снисходителенъ, до самой своей кончины. За то и я любилъ его душевно и чту память его, потому что зналъ хорошо его благородную, рыцарскую душу! Со слезами истинной горести положилъ я цвѣтокъ на его могилѣ" {"Воспоминан³я", 1846 г. III, 368.}.
   Въ страхѣ за свое сиротство послѣ смерти главы "общей маменьки" (такъ Булгаринъ называлъ III Отдѣлен³е... и неувѣренности въ твердости при новомъ начальникѣ второй половины "маменьки" - Дубельта, Булгаринъ спѣшитъ подслужится преемнику Бенкендорфа.
   Скоро онъ почти совсѣмъ успокоился: Дубельтъ былъ оставленъ гр. Орловымъ на своемъ мѣстѣ. Но, все-таки возникалъ вопросъ о болѣе или менѣе легальномъ пути для удовлетворен³я честолюб³я, и Булгаринъ, въ ноябрѣ 1844 г., поступаетъ членомъ-корреспондентомъ спец³альной комисс³и коннозаводства - мѣсто, дававшее возможность получать чины и ордена. Отношен³я съ Орловымъ были очень далек³я - надменный графъ предоставлялъ вѣдаться съ Булгаринымъ Дубельту.
   "Отечественныя Записки" продолжали чувствовать добровольца доносчика, что можно вывести изъ его писемъ къ Никитенку. Такъ, 28 ноября 1845 г. онъ пишетъ:
   "Отецъ и командиръ Александръ Васильевичъ! Право, не постигаю той удивительной вольности, которою пользуются "Отеч. Записки" и той неприкосновенности, которою обезпеченъ г-нъ Краевск³й! Крыловъ (цензоръ) былъ сегодня y меня и показалъ мнѣ исключен³я изъ статьи объ "Отеч. Запискахъ"! Я рѣшился перенесть судъ повыше и всеподданнѣйше просить моего личнаго благодѣтеля, царя православнаго, разрѣшить: почему Краевскому позволено печатно поносить меня самымъ гнуснымъ образомъ, топтать мое имя въ грязь, употреблять самыя низк³я выражен³я, - a мнѣ запрещено даже защищаться! Дѣло это должно принять самый серьезный оборотъ, потому что y меня собраны акты. Наконецъ, вывели меня изъ терпѣнья!
   "Прошу покорнѣйше о возвращен³и метрики моей или свидѣтельства о крещен³и. Я сообщилъ вамъ вмѣстѣ съ корректурными листами. Во всемъ покоряюсь вашей волѣ, скорблю, что долженъ надоѣдать вамъ - но что же дѣлать? Вольно же вамъ быть честнымъ, умнымъ и благороднымъ человѣкомъ".
   Черезъ полтора года Булгаринъ пишетъ письмо, болѣе рѣшительное, въ которомъ заявляетъ, между прочимъ:
   "Я думаю, что не весьма полезно для государя и отечества и пропущенное вами въ "Отечественныхъ Запискахъ" (1844 г., No 2, смѣсь, стр. 98), въ которыхъ имя ваше было выставлено въ числѣ сотрудниковъ: "Богъ на крестѣ, освѣщающ³й свободу и равенство не однихъ римскихъ гражданъ, но и всѣхъ людей, какъ членовъ одного семейства, присущаго Его Божественности, - вотъ что побѣдило древн³й м³ръ и не перестаетъ развиваться и оплодотворяться въ м³рѣ новомъ". Такихъ и еще посильнѣе мѣстъ, пропущенныхъ вами въ "Отечественныхъ Запискахъ", еще нѣсколько есть, a потому я удивляюсь, что вамъ вдругъ вздумалось сдѣлать изъ меня человѣка злонамѣреннаго, пишущаго противъ правительства!.. Я долженъ буду защищаться, представить на видъ все пропущенное вами въ "Отечественныхъ Запискахъ", которыя помѣщали болѣе, нежели журналы, гдѣ свобода книгопечатан³я (sic!), и вы все утверждали своею подписью. Скажу вамъ откровенно: горе литературѣ, когда цензора издаютъ журналы или сотрудничаютъ въ нихъ, точно такъ же, какъ горе коммерц³и, когда таможенные занимаются торговлей" {"Изъ архива А. В. Никитенка", "Рус. Старина", 1900 г., I. Въ послѣднемъ Булгаринъ, конечно, правъ...}.
   Годомъ раньше (1846 г.) Булгаринъ подалъ Дубельту записку, озаглавленную: "Нѣсколько правдъ, предлагаемыхъ на благоразсужден³е". Это и есть то "маранье", на которое онъ указывалъ въ приведенномъ уже выше письмѣ къ Дубельту отъ 1846 г. Большая часть "Правдъ" посвящена Уварову. Кромѣ того, зная постоянныя натянутыя отношен³я министровъ съ III Отдѣлен³емъ, Булгаринъ самъ немного полиберальничалъ, бросивъ въ ихъ огородъ нѣсколько, правда, мѣткихъ камешковъ.
   Вотъ нѣкоторые изъ нихъ:
   "Отъ системы укрывательства всякаго зла и отъ страха отвѣтственности одному за всѣхъ, выродилась въ Росс³и страшная система министерскаго деспотизма и сатрапства генералъ-губернаторовъ"...
   "Комисс³я прошен³й - есть комисс³я отказовъ".
   "У насъ какая отвѣтственность министровъ? Ихъ отчеты! А кто ихъ повѣряетъ? Никто! - Пишутъ, что угодно. На бумагѣ блаженство, въ существѣ горе! Сами чиновники, составляющ³е отчеты, смѣются надъ этой поэз³ей, какъ они называютъ отчеты! Chef d'oeuvres этой поэз³и - это отчеты министерства просвѣщен³я!"
   "...Въ администрац³и, или управлен³и государства, сводъ законовъ и собран³е законовъ не имѣютъ ни малѣйшей силы и подчиняются министерскимъ предписан³ямъ".
   "Я не доносчикъ - пишетъ Булгаринъ - но стоитъ разспросить хоть одного благонамѣреннаго грамотнаго человѣка, онъ укажетъ так³я вещи, за которыя и въ Англ³и посадили бы въ тюрьму. Люди поумнѣли: тайныхъ обществъ не составляютъ, но всѣмъ, хотя мало знакомымъ съ литературою, извѣстно, что y насъ существуетъ чрезвычайно сильная парт³я, подъ покровительствомъ могущественнаго чиновника въ министерствѣ просвѣщен³я, дѣйствующая въ духѣ коммунизма и правилъ нечестиваго либерализма. У меня бездна жалобъ, даже отъ епископовъ, но это не мое дѣло! Извѣстный (?) литераторъ и академикъ Борисъ Федоровъ представилъ мнѣ нѣкоторыя выписки, отъ которыхъ волосы становятся дыбомъ, когда вспомнишь, что послѣ себя оставляешь шестерыхъ малолѣтнихъ дѣтей, противъ которыхъ вострятъ, на твоихъ глазахъ, топоры! Но парт³я эта пр³обрѣла лестью сильнѣйшее покровительство, и ее никто не дерзаетъ затронуть, тѣмъ болѣе, что она привязала къ себѣ и матер³альными интересами. Мнѣ объ этомъ не слѣдуетъ распространяться, чтобъ не подумали, будто я дѣйствую по духу литературной вражды; но возьмите, если угодно, отъ меня выписки Бориса Федорова и разспросите его, не стращая, a лаская, - увѣренъ, что ужаснетесь"!
   Надо-ли говорить, что "могущественный чиновникъ въ министерствѣ просвѣщен³я", т. е. гр. Уваровъ, былъ столько же прикосновененъ къ либеральнымъ людямъ конца 40-хъ годовъ, сколько Булгаринъ былъ представителемъ польской парт³и...
   Довольно интересна четвертая "правда":
   "Во всей Польшѣ бунты и заговоры! Ужели есть хотя одинъ такой дуракъ въ Польшѣ, чтобъ вѣрилъ, будто возстан³е можетъ побѣдить благоустроенныя арм³и трехъ государствъ? Сомнѣваюсь! Ведетъ въ пропасть отчаянье. Отчаянье - это порохъ, a искры брошены извнѣ. Въ 1789 году и въ 1830 году, когда западнымъ революц³онерамъ надобно было сдѣлать диверс³ю на сѣверъ, - они подожгли Польшу. Истор³я - то же, что математика: по двумъ извѣстнымъ отыскиваютъ третье неизвѣстное. Заговоры и бунты въ Польшѣ, a огонь тлѣетъ теперь въ Герман³и, въ Прусс³и и Австр³и. Я не пророкъ, но увидите, что откроется по слѣдств³ю, если только на слѣдств³и будетъ хотя одинъ дальновидный человѣкъ! Искры брошены изъ Кенигсберга, Кельна и изъ Венгр³и, иначе быть не можетъ? Польск³е эмигранты - если участвуютъ, то второстепенно. Я убѣжденъ, что въ Герман³и приготовляется революц³я, и поляковъ возмутили, чтобъ занять державы. По моему мнѣн³ю, ничего нѣтъ легче, какъ управлять поляками. Народъ живой, легковѣрный, удобовоспламенимый: съ ними надобно играть, какъ съ дѣтьми, въ игрушки, надобно занять ихъ страсть къ дѣятельности и ихъ воображен³е. Все зависитъ отъ выбора людей, которые бы не уничижали ихъ. При мнѣ самый вѣрный царю полякъ заплакалъ, когда услышалъ, что Писареву (к³евскому) дали ленту! Но теперь не въ томъ дѣло. Главное въ томъ, что - я полагаю - Польша взбунтована Герман³ей и Венгр³ей, и въ Прусс³и что-то готовится недоброе. И теперь именно раздражаютъ донельзя остзейцевъ!!! Какая польза отъ того, что я говорю правду? Ровно никакой! Въ началѣ польскаго бунта (въ 1831 г.), когда я составилъ изъ 3-хъ отрывковъ газетъ такую реляц³ю о возстан³и, что князь Любецк³й вѣрилъ, якобы она составлена въ Варшавѣ нашимъ тамъ агентомъ, графъ Бенкендорфъ обѣщалъ мнѣ золотыя горы, которыхъ я вовсе не хотѣлъ и не требовалъ. Онъ хотѣлъ выслать меня въ Варшаву, вмѣсто графа Гауке, для усмирен³я умовъ, и ужъ, конечно, я много сдѣлалъ бы добра, - меня не признали способнымъ! Писака бо есть! Когда наши шли со стороны Праги на Варшаву, я написалъ къ Бенкендорфу: "зачѣмъ хотите пробивать лбомъ стѣну, когда можете переправиться чрезъ Вислу на прусской границѣ, и подойти къ Варшавѣ отъ Воли!" {Эти слова надо рекомендовать особому вниман³ю распространителямъ легенды о польской парт³и съ Булгаринымъ во главѣ.}. Бенкендорфъ задушилъ меня въ объят³яхъ, - a все я остался нулемъ: разъ въ жизни попросилъ бездѣлицы, и отказали со стыдомъ!! {Рѣчь идетъ о невыданной ссудѣ въ 25,000 руб.}. Но и интересы мои, и самолюб³е, и честолюб³е, кладу на жертвенникъ истины, и хотя знаю, что словеса нуля - пойдутъ на вѣтеръ, почитаю долгомъ высказать то, что по моему мнѣн³ю полезно моему государю, которому я присягнулъ служить вѣрою и правдою!
  
   "Тутъ можно было бы и много пояснить,
   "Да чтобъ гусей не раздразнить!" 1).
  
   1) М. Сухомлиновъ, н. с., 491-497. Курсивъ мой.
  
   Вскорѣ Булгаринымъ подана была еще аналогичная записка: "Литература и цензура", которой ему хотѣлось добить Уварова. Тутъ рекомендовалось обратить на министерство народнаго просвѣщен³я сугубое вниман³е, и проводилась та мысль, что въ цензора должны назначаться столбовые дворяне, единственно способные противиться идеямъ коммунизма и революц³онному духу... Не было недостатка и въ доносахъ на тѣхъ отдѣльныхъ цензоровъ, которые когда-либо сталкивались съ Булгаринымъ {Ibidem, 501-505.}.
   Все это принималось къ свѣдѣн³ю, иногда - къ исполнен³ю...
   Въ 1848 г. Булгаринъ въ дѣломъ рядѣ доносовъ III Отдѣлен³ю набросился на "Современникъ" и въ сообществѣ своего ближайшаго начальника - директора канцеляр³и конно-заводскаго управлен³я - распространялъ всяк³я клеветы на этотъ журяалъ, только что похоронивш³й Бѣлинскаго. Надъ "Современникомъ" то собиралась гроза, то, благодаря связямъ Панаева, вдругъ прояснялось, но безоблачно и спокойно никогда не было.
   Но 1848-й годъ, разбудивш³й общество громомъ европейскихъ событ³й, былъ y насъ годомъ пробуждавшагося самосознан³я. Въ глазахъ русскаго общества "Сѣверная Пчела" и Булгаринъ все болѣе и болѣе вырисовывались во весь ростъ. Девятилѣтняя работа въ Петербургѣ "неистоваго Виссар³она" тоже отчасти способствовала этому. и вотъ Булгаринъ рѣшается повѣдать м³ру свое исключительное положен³е "Весьма замѣчательно, - писалъ онъ, - что всѣ журналы, сколько ихъ ни было въ течен³е двадцати шести лѣтъ, начинали свое поприще, продолжали и кончали его - жестокою бранью противъ моихъ литературныхъ произведен³й. Всѣ мои сочинен³я и издан³я были всегда разруганы, и ни одно изъ нихъ до сихъ поръ не разобрано критически, по правиламъ науки. Нигдѣ еще не представлено доказательствъ, почему такое-то изъ моихъ сочинен³й дурно, чего я долженъ избѣгать и остерегаться. О хорошей сторонѣ - ни помина! Какая бы нелѣпость ни вышла изъ печати, господа журналисты всегда утверждаютъ, что все же она лучше, нежели мои сочинен³я" {"Воспоминан³я", I, предислов³е.}.
   Эта самооцѣнка - лучшее свидѣтельство въ пользу русской литературы. Ради правды его приходится даже смягчить: нѣкоторые органы и журналисты по отношен³ю къ Булгарину вполнѣ повторяли слова:
  
   Кукушка хвалитъ пѣтуха
   За то, что хвалитъ онъ кукушку...
  
   Извѣстенъ тогдашн³й правительственный взглядъ на Гоголя... Когда великаго сатирика не стало, Булгаринъ выступилъ съ выражен³емъ этого взгляда и все, что ему противорѣчило, направилъ куда слѣдуетъ.. Такъ, онъ далъ понять неумѣстность траурной каймы въ "Москвитянинѣ", онъ раздулъ значен³е тургеневской статьи и добился ареста Ивана Сергѣевича. 22 апрѣля 1852 г. Никитенко прямо записываетъ: "теперь извѣстно, что причиною всей бѣды было донесен³е Мусина-Пушкина (предсѣдателя петербургскаго цензурнаго комитета, не пропустившаго статью Тургенева въ Петербургѣ - М. Л.), подвигнутаго на это Булгаринымъ" {"Рус. Старина", 1890 г., III, 647.}. Русское общество до того свыклось съ силою Булгарина, что сейчасъ же вслѣдъ за печатнымъ возражен³емъ ему, написаннымъ по поводу каймы Погодинымъ, въ Москвѣ разнесся слухъ объ арестѣ редактора "Москвитянина" именно за такой отвѣтъ {Ibidem, 86-92.}. Тогда это оказалось уткой, но, немного спустя, благонамѣренный Погодинъ былъ, дѣйствительно, взятъ подъ надзоръ полиц³и за неодобрительный отзывъ о драмѣ гофъ-драматурга Кукольника - "Денщикъ". Булгаринъ изъ себя выходилъ, доказывая опасность подобной критики патр³отической пьесы и достигъ своего {Н. Барсуковъ, н. с., XII, 6.}...
   Спустя годъ. Булгаринъ подалъ Дубельту записку о необходимости учредить сыскной приказъ... "Полиц³я наша не въ силахъ исполнять то, что требуется отъ полиц³и въ благоустроенномъ государствѣ" - такъ начиналась эта замѣчательная бумага.
   "У насъ нѣтъ безподобнаго французскаго заведен³я Police de Sûreté или, какъ было въ старину въ Росс³и, сыскного приказа, a это первая потребность въ благоустроенномъ государствѣ". Заканчивался этотъ проектъ словами: "Начальникомъ сыскного приказа долженъ быть такой звѣрь, какъ былъ y насъ Эртель; вотъ образецъ! A сыскной приказъ, право, нужнѣе лишнихъ комитетовъ и департаментовъ" {М. Сухомлиновъ, н. с., 409-500.}...
   Дубельтъ не забывалъ Булгарина: въ 1846 г. онъ получилъ чинъ надворнаго совѣтника, въ маѣ 1847 г. "во вниман³е къ отлично усердной и ревностной службѣ высочайше повелѣно, по положен³ю комитета министровъ, не считать препятств³емъ къ получен³ю пенс³й и другихъ наградъ, кромѣ знака отлич³я безпорочной службы, отставки его въ 1811 г., по худой аттестац³и, отъ службы"; въ 1848 г. - "во вниман³е къ отличному усерд³ю и особымъ трудамъ" пожалованъ въ коллежск³е совѣтники; въ 1850 г. - "въ награду отлично усердной и ревностной службы" пожалованъ, согласно удостоен³ю комитета министровъ, подаркомъ по чину; въ 1852 г. "за отлично усердную службу" произведенъ въ статск³е совѣтники {Н. Гастфрейндъ, "Матер³алы для б³ограф³и Ѳ. В. Булгарина", "Литер. Вѣстникъ", 1901, IV.}.
   Въ сентябрѣ 1850 г. Булгаринъ писалъ Гречу, что гр. Орловъ обѣщалъ ему похлопотать y князя Ширинскаго-Шихматова о разрѣшен³и "Сѣверной Пчелѣ" печатать частныя объявлен³я {"Древняя и Новая Росс³я" 1876 г., I, 99.}. Надо думать что министръ не согласился, потому что Орловъ не особенно настаивалъ.
   Не прекращая ни на одинъ день своей "спец³альной" дѣятельности, Булгаринъ вступаетъ въ новую полосу русской жизни, начавшуюся съ паден³емъ Севастополя.
   Въ 1857 г. его разбилъ правосторонн³й параличъ, a 1-го сентября 1859 г. русская литература вздохнула свободнѣе, будучи увѣренной, что мѣшать прежнюю грязь въ новую, все-таки, болѣе чистую струю жизни уже некому: семидесятилѣтн³й Булгаринъ отошелъ въ вѣчность, въ чинѣ дѣйствительнаго статскаго совѣтника, пожалованнаго ему при отставкѣ въ 1857 г.
   Правдивость заставляетъ сказать, что не было человѣка, который бы пожалѣлъ о его смерти. Она вполнѣ отвѣчала моменту, хоронившему старый, николаевск³й режимъ. Некрологи почти отсутствовали... Булгаринъ не ошибался: "всѣ грамотные люди въ Росс³и знали о его существован³и", но никто не цѣнилъ его по его собственной оцѣнкѣ. "Съ тѣхъ поръ, - писалъ онъ еще въ 1846 г. - какъ я началъ мыслить и разсуждать, я мыслю вслухъ и готовъ былъ бы всегда печатать во всеуслышан³е всѣ мои мысли и разсужден³я. Душа моя покрыта прозрачною оболочкою, чрезъ которую каждый можетъ легко заглянуть во внутренность, и всю жизнь я прожилъ въ стеклянномъ домѣ, безъ занавѣсей"... Всѣ знали, что на самомъ дѣлѣ было совсѣмъ не такъ, что вслухъ Булгаринъ никогда не думалъ, a всегда нашептывалъ; что разсужден³я и мысли свои писалъ "конфиденц³ально"; что душа его покрыта сѣтью человѣческихъ бѣдъ и страдан³й; что значительную часть своей жизни онъ прожилъ въ "мрачномъ" домѣ, гдѣ, кромѣ оконныхъ занавѣсей, было всегда достаточно всякихъ таинственныхъ завѣсъ...
  

Категория: Книги | Добавил: Anul_Karapetyan (24.11.2012)
Просмотров: 374 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа