Миклухо-Маклай Николай Николаевич - О некоторых губках северной части Тихого океана и Ледовитого океана...

  

  

  

   Н. Н. Миклухо-Маклай. Собрание сочинений в шести томах

   Том 4. Статьи и материалы по антропологии и этнографии Юго-Восточной Азии и Австралии. Статьи по естественным наукам

   М.: Наука, 1994.

   OCR Бычков М. Н.

  

   Зоологический музей Императорской Академии наук в С.-Петербурге обладает интересным собранием губок, которое осенью этого года было предоставлено в мое распоряжение, благодаря любезности директора Зоологического музея академика г. Брандта¹. Это собрание происходит главным образом из северных и северо-восточных морей России и составлено различными научными экспедициями. Экземпляры из Полярного моря собраны академиком К.Э. Бэром и г. Миддендорфом² во время их путешествия в Лапландию и все имеют этикетку "Mare glaciale" без дальнейшего указания места находки. Особенно богат материал из северо-восточных морей Азии, который собран частично г-ном Миддендорфом, посетившим южные части Охотского моря, вблизи Шантарских островов, в 1844 г. {Путешествие на север и восток Сибири А. Миддендорфа. Часть 1, отд. 1. СП6., 1860. С. 22.}, частично г. И. Вознесенским {Г-н И.Г. Вознесенский достиг о-ва Ситха в мае 1840 г., объехал берега Калифорнии, о-ва Кадьяк и Афонгак, Прибыловы и Алеутские группы островов и проник в пролив Беринга до залива Коцебу. В 1844 г. он посетил Курильские острова, от о-вов Шумшу и Парамушир до о-ва Уруп. Отсюда на обратном пути к о-ву Ситха он достиг Петропавловска, о-ва Беринга и вторично посетил Алеуты: Атту, Атку, Уналашку. Позднее, в 1845 г., он снова объехал Охотское море, где в пункте Аян прожил до июля 1846 г. Перед своим отъездом в Европу, в 1848 г., он еще раз посетил Камчатку, путешествуя вдоль берега от р. Камчатка до Пенжинской губы. Во время столь продолжительного пребывания и многочисленных экскурсий можно было собрать громадный материал, что и сделал г. Вознесенский, хотя он вовсе не должен был собирать низших животных. По его устному сообщению я знаю, что губки, которые он в большом количестве привез в С.-Петербург, он собирал между прочим, когда позволяло время: часто он совсем не имел для этого возможности, так как на некоторых берегах он проводил очень мало времени. Губки г. Вознесенский собирал только на небольших глубинах или же оставленные на берегу приливом. Из этого замечания ясно, что собрание губок в музее, хотя и довольно богатое, абсолютно не может претендовать на полноту. Г-н Вознесенский рассказал мне, что в отношении фауны особенно богаты Курильские острова по сравнению с Алеутской грядой, побережьем Камчатки и бывшей Русской Америки.}, хранителем Зоологического музея, который почти восемь лет (1840-1848) провел на северных берегах Тихого океана³. Этот материал доставлен в Петербург с точным указанием места находки.

   Количество материала, разнообразие форм, а также точное указание происхождения побудили меня исследовать это собрание, что мне и было позволено благодаря большой любезности г-на директора Брандта, за что я публично выражаю ему свою искреннюю благодарность.

   Во многом я также обязан необычайной предупредительности г-на д-ра Алекс. Брандта⁴ и г-на хранителя музея И. Вознесенского, за что я обоих сердечно благодарю.

   Хотя из своего разнообразного опыта я хорошо знаю, как много обстоятельств надо принять во внимание, чтобы дать научную оценку музейному собранию, и как критически нужно проверять результаты, все же я решился на эту работу. Причина этого заключалась в том, что я не хотел допустить, чтобы лежала втуне такая богатая, собранная в определенном районе коллекция, происходящая из столь далеких и труднодостигаемых областей. Мне казалось интересным именно теперь исследовать эту фауну северных губок Тихого океана, так как фауна губок северных широт Атлантического океана стала известна благодаря работам Оскара Шмидта⁵, которые я, к моему глубокому сожалению, еще не мог приобрести.

   Мне казалось также, что, благодаря некоторым предварительным исследованиям, я могу предпринять эту работу, не ограничивая себя только описанием спикул и придумыванием новых названий. Так как я уже много раз имел возможность исследовать более значительные коллекции губок в различных европейских музеях, то мне уже давно казалось желательным получить представление о том, в какой мере можно судить о структуре живых губок по музейным экземплярам, в большинстве случаев хранящимся в сухом состоянии. Для этой цели во время моего пребывания на морских берегах я исследовал параллельно живые и сухие экземпляры одной и той же губки и пришел к убеждению, что, несмотря на очень тонкую гистологическую структуру живой губки, исследование сухой губки может дать достаточно ясную и достоверную картину воднососудистой системы и строения скелета. Насколько это правильно, может показать приложенный рис. 20, где под буквой А дан схематический горизонтальный разрез живой роговой губки со всеми мягкими частями; под буквой В - такой же разрез, когда после удаления мягких частей путем вываривания в растворе щелочи сохранился только роговой скелет. Такие опыты над самыми различными кремневыми губками я производил в большом количестве. Поперечные и продольные разрезы живых губок исследовались и зарисовывались, особенно в отношении гастроваскулярной системы, и затем эти же разрезы, после удаления мягких частей путем вываривания или гниения, сравнивались с первыми. Результат этих опытов показал, что образование скелета и его расположение находится в тесной связи с гастроваскулярной системой и даже может дать приблизительную картину расположения полостей губки {Насколько я знаю, эта зависимость, которая сама собой понятна, авторами не рассматривалась совсем или рассматривалась очень поверхностно. Причиной этого отчасти является совершенно другое понимание воднососудистой системы губок, согласно которому значение гастроваскулярного аппарата отступает далеко на задний план по сравнению с формой элементов скелета.}.

   Это обстоятельство имеет практическое значение, поскольку большие собрания губок, как, например, в Jardin des Plantes⁶, которые главным образом состоят из высушенных экземпляров, могут быть еще употреблены для научного исследования. Это относится также к ископаемым формам, так как все же в большинстве случаев сохраняются только плотные части, особенно скелет.

   Моя работа значительно облегчилась еще тем, что во время моих путешествий я наблюдал и исследовал живыми самые различные формы губок, которые мне встречались в разных морях (в Атлантическом океане, Средиземном море, в Красном и Черном морях). Еще я должен добавить, что губки из коллекции, мною исследованной, находятся в относительно хорошем состоянии, хотя они были собраны около 30 лет назад.

  

  

   Прежде чем перейти к обсуждению разнообразных форм коллекции, мне кажется необходимым включить несколько слов о самой важной черте в организации губок - о гастроваскулярной системе. Мой взгляд на нее и на ее связь с таковой высших Coelenterata я уже высказал ранее {M.-Maclay N. Beiträge zur Kenntniss der Spongien, I. // Jenaische Zeitschrift für Medicin und Naturwissenschaft. 1868. Bd. 4. (см. с. 86-103 наст. тома).}. Дальнейшие исследования по этому вопросу я изложу подробно при первом же случае во втором разделе моей работы.

   Здесь я хочу сообщить только некоторые результаты этих исследований. Наблюдая за живыми формами в Средиземном и Красном морях, а также путем непосредственных опытов и исследований их структуры, я пришел к выводу, что поры губок имеют не только физиологически одинаковые функции с ротовым отверстием (osculum), но представляют собой образования, морфологически сходные с ним; это значит, что поры губок гомотипичны {Под гомотипией нужно понимать гомологию частей одного и того же организма, или общую гомологию.} оскулюмам и последние возникают у некоторых губок вследствие слияния первых (пор) или в результате развития одной поры⁷. Эта централизация постепенно ведет к образованию пищеварительной полости, которая однако, может возникнуть также и другим способом.

   Какими бы простыми ни казались эти строки, все же они имеют основное значение для понимания строения губок, именно их гастроваскулярного аппарата, расположения элементов скелета и для правильной оценки многообразия вариаций их форм. Эта фраза, которая выражает основное отличие гастроваскулярного аппарата губок от такового у остальных Coelenterata, вовсе не препятствует предположению о гомологии; скорее этим дополняется и поясняется весь процесс дифференциации гастроваскулярного аппарата. Ко всем этим вопросам я надеюсь вскоре вернуться, а теперь перехожу к сути вопроса. Мне казалось, однако, необходимым сообщить здесь эти результаты, чтобы сделать понятными мои дальнейшие рассуждения {Из всего вышесказанного ясно, что, по моему пониманию, поры, оскулюмы, представляют собой образования, морфологически равнозначащие ротовым отверстиям. Ради удобства и краткости я сохраняю старую номенклатуру, но для отверстий, соединяющих пищеварительные каналы друг с другом или с пищеварительной полостью (которая является не чем иным, как расширенным пищеварительным каналом) я предлагаю название "внутренние поры" (рис. 19).}.

   В собрании северо-восточных азиатских губок первое место занимают Halichondriae. Среди них особенно выделяется одна губка вследствие необычайного разнообразия своих форм. Я устанавливаю для нее новый род Veluspa {Veluspa polymorpha, по системе Оскара Шмидта, относится к роду Reniera; группы, мною установленные как разновидности, соответствуют видам этого автора; в действительности, как мне кажется, разница не существенна, поскольку Оскар Шмидт также признает превращение форм. См. Schmidt О. Spongien der Küste von Algier. Leipzig, 1868. S. 40.} и называю ее:

  

  

   Основываясь на существующей в настоящее время систематике губок, едва ли возможно дать краткий диагноз этой губки; потому я обращаюсь к специальному описанию и иллюстрациям. Вариации форм, так же как более грубого и более тонкого строения Veluspa настолько значительны, что эта губка, подобно моей Guancha blanca, по современной системе может относиться ко многим родам и, вероятно, как и эта последняя, может быть помещена в различные "отряды" {Haeckel E. Prodromus eines Systems der Kalkschwämme // Jenaische Zeitschrift für Medicin und Naturwissenschaft. 1870. Bd. 5. Heft. 2. S. 236. f.}. Несмотря на это, можно шаг за шагом проследить связь всех ее форм. Было бы нерационально разделять то, что взаимосвязано, а потому все разновидности я соединил под одним названием. Губка встречается в северных частях Тихого океана, как у американского, так и у азиатского берегов, и у различных групп островов, как в открытом море, так и в устьях рек. Я начну с описания отдельных вариаций формы и затем перейду к скелету и гастроваскулярному аппарату.

  

  

   Довольно тонкие, мало анастомозированные, вытянутые ветви соединяются в пучки различной величины. Оскулюмы, расположенные рядами на наружных поверхностях веток, имеют различную величину и у более старых экземпляров значительно яснее выражены и относительно многочисленнее, чем у более молодых. Оскулюмы иногда располагаются на сосочках. Скелет, который, начиная от основания губки, имеет лучеобразное расположение, состоит из кремневых спикул, которые при помощи весьма незначительного количества рогового вещества связаны в довольно плотную и однородную сеть. Спикулы простые, то заостренные, то притуплённые с обоих концов, но это заострение отнюдь не одинаково на обоих концах. Связующее роговое вещество соединяет только концы спикул, а тело их остается свободным. Если рассматривать отдельные ветви в проходящем свете, то видны нитевидные образования, которые, суживаясь кверху, в различном количестве пронизывают весь скелет. Эти структуры, которые можно легко вырвать из остальной массы, при рассмотрении под микроскопом отличаются от остального скелета только тем, что состоят из более толстых пучков многочисленных спикул, совершенно погруженных в более плотную роговую массу (рис. 22, 4). Эти образования, которые я называю "опорными пучками", у других форм получают дальнейшее развитие. Эта разновидность, как кажется, встречается преимущественно в солоноватой воде или в воде с небольшим содержанием соли. Она была найдена Миддендорфом в устьях рек Уд и Джукчандран. Отдельные экземпляры, кажется, встречаются также в Охотском море вблизи берегов.

  

  

   Отличается от предыдущей только величиной и более интенсивной секрецией рогового вещества. Строение скелета {Я говорю о грубом устройстве скелета, видимом невооруженным глазом.} сходно с таковым первого вариетета. Оскулюмы, так же как и там, расположены рядами. Var. digitata, как кажется, обладает большим ареалом и была собрана Вознесенским у устья реки Алдома, на о-вах Уналашка, Атка и Медвежьих. Экземпляры, относящиеся к тому же вариетету, были выловлены К. Бэром и Миддендорфом в Ледовитом океане в 1840 г. Кроме того, академик Рупрехт⁸ нашел фрагменты этой губки около Семжи (40 верст от Мезени) и на берегах о-ва Колгуева.

  

  

   Отличается от предыдущих только более массивной формой и еще более плотным скелетом. Где эта форма развивается - я установить не смог; экземпляры, которые достигали одного фута высоты и более, имели только этикетку "Ледовитый океан. Бэр, Миддендорф. 1840 г.".

   Некоторые экземпляры этой разновидности имеются также и в старой коллекции, происходящей из бывшей Кунсткамеры {Очерк истории музеев Имп. Академии наук. СПб. 1865, стр. 3.}, и их местонахождение не обозначено.

   Эта разновидность отличается таким срастанием ветвей, что принимает вид толстой лопасти. Своеобразие этой формы выражается в том, что только одна (нижняя) сторона имеет многочисленные, очень большие оскулюмы, расположенные в большинстве случаев рядами, в то время как другая (верхняя) поверхность вовсе не имеет или же имеет очень редкие оскулюмы.

  

  

   Очень мало отличается от второй разновидности и только тем, что ветви, вместо того чтобы расти в высоту и в длину, лежат на дне, так что оскулюмы развиваются особенно на верхней ее стороне. Некоторые экземпляры этой разновидности, срастаясь совсем молодыми в одну группу, образуют веерообразную форму (рис. 7), у которой оскулюмы развиваются преимущественно по верхнему краю, что ведет к следующей разновидности.

   Местонахождение: Мальминские острова (Вознесенский), Медвежьи острова и Охотское море (Миддендорф).

  

  

   Она образуется из предыдущей веерообразной формы таким образом, что отдельные ветви с их оскулюмами развиваются и срастаются не в одной, а в различных плоскостях.

   Местонахождение: остров Атка (Вознесенский).

  

  

   Другой ряд дифференциации начинается очень изящной губкой, которая встречается на южном берегу Охотского моря. Эта губка по своему виду напоминает форму А у Guancha. Тело отдельной губки на верхнем конце имеет несколько оскулюмов или сито, образованное оскулюмами различной величины, которые у отдельных особей этой разновидности расположены равномерно (рис. 12). Оскулюмы имеют также видимую невооруженным глазом оторочку, состоящую из венчика длинных спикул.

   Тело у большинства губок цилиндрическое, толстое, у некоторых приплюснутое, и тогда верхний конец представляет собою продолговатую площадку, пронизанную многочисленными оскулюмами различной величины (рис. 13). Удлиненное тело этой разновидности имеет отдельные, расположенные друг над другом участки, разделенные перетяжками (геккелевские метамеры {Haeckel E. Generelle Morphologie der Organismen. Bd. 1. Berlin, 1866.}). Эти образования, которые у данной разновидности очень отчетливы (рис. 13), особенно часто встречаются у ископаемых губок, но имеются не только у них, а также и у многих ныне живущих губок {В музее Jardin des Plantes имеется много губок из Новой Голландии с очень ясно выраженными метамерами.}. В большинстве случаев несколько таких губок сидит на одном общем или на двух стеблях. На некоторых из них видны почки (рис. 12) совершенно без оскулюмов и молодые экземпляры с едва заметным ситом из оскулюмов одинаковой величины, которые в этом состоянии едва отличаются от остальных пор. Отдельные тела этой разновидности имеют большую склонность к срастанию. Таким способом вскоре возникают самые различные сочетания, которые, даже если губки сидят на одном стебле, обнаруживают разнообразные степени сращения и вследствие этого очень постепенное видоизменение (рис. 14). Когда отдельные тела губки срастаются в одной плоскости, то возникает следующая разновидность.

   Местонахождение: Аянский залив и другие части Охотского моря, устья рек Уд и Джукчандран (Вознесенский и Миддендорф).

  

  

   По ее окраине еще проходит узкая полоска с оскулюмами, но она становится все более рудиментарной, пока, наконец, у большинства губок почти совсем не исчезает, редуцируется. У некоторых экземпляров этой веерообразной формы отдельные оскулю-мы развиваются совершенно своеобразно (рис. 8 и рис. 14, В), и мы получаем исходное состояние для форм 4 и 5 (рис. 6, 7, 9). Музей обладает большим количеством очень хороших экземпляров этой и предыдущей разновидностей.

   Местонахождение: южная часть Охотского моря (Миддендорф и Вознесенский).

  

  

   В результате значительного разрастания в ширину очень легко происходит соприкосновение и срастание краев тела, так что получается воронкообразная форма. Часто можно еще ясно видеть место сращения; нередко часть одного края выходит за линию срастания или находится продолговатое утолщение, соответствующее месту сращения. Так как эта губка, как и всякая другая, может на любом месте отделять почки, то раструб воронки имеет каналообразные утолщения, которые образуются вырастающими с боков и сросшимися почками. Эти каналы функционально сопоставимы с пищеварительными полостями, но морфологически они абсолютно различны.

   Эта разновидность может достигать довольно значительной величины (свыше 1 фута длины). Верхние края относительно тонкие, очень легко разрываются; благодаря действию прибойных и штормовых волн фрагменты губки отрываются и уносятся. Вследствие этого значительные куски этой формы, имеющие вид гладких пластинок с очень неравномерными контурами, встречаются в Ледовитом океане и даже на берегах Лапландии {Встречается ли Veluspa polymorphe также в Ледовитом океане, об этом мы не имеем точных сведений, так как упомянутые куски этой и других разновидностей, которые были найдены Бэром, Миддендорфом и Рупрехтом на берегах Ледовитого океана, могли быть принесены туда течениями. Нам известны течения, которые могут принести эти губки из северной части Тихого океана через Берингов пролив к северным берегам Сибири, с востока на запад (Mühry A. System der Meeresströmungen // Petermann's Geographische Mittheilungen. 1867. Bd. 13. S. 61).}.

   Эти пластинки, которые, очевидно, еще жизнеспособны, можно рассматривать как

  

  

   Ее структура совершенно сходна со структурой стенок тела только что описанной формы. Последние три разновидности, которые в большинстве случаев получены из южных частей Охотского моря, встречаются, как уже указано, также в Ледовитом океане. Бэром и Миддендорфом были привезены оттуда куски разновидностей 8 и 9. Рупрехт также собрал несколько обрывков var. foliacea на берегах о-ва Колгуева. Очевидно, они были принесены в Полярное море течением из более теплых районов.

  

  

   Эта разновидность, как мне кажется, может возникнуть различным способом: или из var. flabelliformis, путем дальнейшего развития нескольких настоящих пищеварительных полостей (рис. 8 и 14, В), или, как уже указано, из разновидности infundibuliformis, путем вторичного образования почек и сращения.

   Местонахождение: о-ва Кадьяк, Угак, Афонгак, Атту (Вознесенский).

  

  

   Формой, очень близкой к Veluspa, является интересная Spongia baikalensis (рис. 5), которая уже много раз была описана и зарисована Гмелином, Георги, Палласом {Pallas P.S. Reise durch verschiedene Provinzen des russischen Reichs. Th. 3. St. Petersburg, 1776. S. 710.}, Миддендорфом {Middendorff A. Reise in den äussersten Norden und Osten Sibiriens. Bd. 4. Th. 2. Lfg. 1. St. Petersburg, 1867. S. 1065.} и другими путешественниками⁹. В музее Академии она представлена множеством экземпляров. Так как я знаком с нею только по этим сухим экземплярам, то мало смогу прибавить к описаниям упомянутых авторов. Уже Паллас говорит о скелете и его устройстве, Миддендорф описывает "сетчатую ткань" и "звездообразные устьица". Байкальская губка, которая встречается в Байкале на больших глубинах, достигает длины в 1 фут и более и имеет очень различную форму. Она встречается в виде или тонких, мало анастомозированных ветвей, или пальцеобразных выростов с перетяжками, а иногда в виде расширенных образований. От пресноводной губки (Spongilla) байкальская губка отличается гораздо более значительной секрецией рогового вещества, которое почти не уступает таковому у var. digitata (рис. 22, 5), только спикулы у Spongia baikalensis имеют бугорчатую поверхность, что не встречается у Veluspa.

   Это весьма близкая связь пресноводной байкальской губки с губками северной части Тихого океана кажется мне крайне интересным явлением, которое нужно принять во внимание при решении гипотезы Гумбольдта {Humboldt A. Asie Centrale. T. 2. Paris, 1841. P. 270.}¹⁰ о прежнем существовании внутреннего моря в Азии, которое соединялось с океаном {Во многих водоемах России, в различных прудах и озерах особенно Южной России, встречается в большой массе Spongilla. Было бы очень интересно изучить более подробно эти разновидности и район их распространения, а потому я бы хотел просить всех, кто интересуется русской фауной, посылать все экземпляры пресноводной губки (бодяги) в Петербург, в Зоологический музей Академии наук, в спирте или в сухом состоянии, с точным указанием места ее находки.}.

   Описав различные разновидности Veluspa polymorpha, число которых можно умножить, я хочу еще прибавить, что я только ради удобства установил отдельные формы в качестве разновидностей. В коллекции имеются всевозможные переходы от одной разновидности к другой. Гастроваскулярная система, так же как и образование скелета, как мы увидим дальше, указывает на единство различных разновидностей. Это единство, которое мне кажется совершенно несомненным, я должен здесь выставить только как весьма вероятную гипотезу, так как собранные губки не были исследованы мною на месте в живом состоянии.

  

  

   Скелет Veluspa обнаруживает очень различные отношения. Простые спикулы представляются в самых разнообразных вариациях и различной длины; их концы также очень различно заострены. Соединительное вещество у некоторых экземпляров имеется в крайне небольшом количестве, в то время как у других оно кажется весьма значительным. Хотя Оскар Шмидт рассматривает форму спикул как "путеводную звезду" при классификации губок {Schmidt О. Zweites Supplement der Spongien des Adriatischen Meeres. Leipzig, 1866. S. 21.}, а степень их заострения - как признак различия некоторых видов {Таблицы для более легкого определения семейств и видов. См. Reniera // Schmidt О. Spongien des Adriatischen Meeres. Leipzig, 1862. S. 83.}, я все же не могу разделить это мнение. Я много раз имел возможность убедиться, что величина и заострение концов спикул очень изменчивы. Не только у различных индивидуумов того же вида, но и в различных местах тела одной губки, очень часто даже на одном и том же препарате, можно иногда видеть спикулы тупые на обоих концах, или заостренные, или на одном конце притуплённые, а на другом острые. А потому я ни в коем случае не могу рассматривать эти отношения как постоянный отличительный признак {Сам Оскар Шмидт признает эту изменчивость спикул (Spongien der Küste von Algier. S. 39).} и на этом основании строить какую-то систему. То же самое можно сказать также о количестве выделяющегося у Halichondriae рогового вещества. Различные экземпляры одного вида из разных районов, даже стадии развития одной и той же губки в том же самом месте, дают всевозможные степени и градации выделения рогового вещества {Как подходящий сюда пример, я хочу привести наблюдение, сделанное мною на о-ве Лансерот в 1866 г. В бассейне Порто-Наос (Арресифе) я нашел очень красивую фиолетовую Halichondria, которая, как оказалось, лучше всего подходила к очень разнообразному роду Reniera Оскара Шмидта. Скелет этого крупного экземпляра был очень плотный и имел желтый оттенок, и если бы на отдельных местах нельзя было различить спикул, которые оказались ясно видными после вываривания в растворе едкого кали, то ее можно было бы принять за настоящую роговую губку. Эта губка отличалась большим разнообразием как по форме, так и по величине. Несколькими неделями позже я нашел другую, очень изящную губку, которая достигала 3 мм высоты и имела вид округлой шляпки диаметром в 1 см. Эта губка была окрашена в желто-серый цвет. Под микроскопом обнаружены простые кремневые спикулы, которые, казалось, совершенно свободно лежали в светлой паренхиме. Все же при внимательном исследовании я нашел, что там, где пересекались отдельные спикулы, они были соединены клейкой массой, так что сама спикула, не разрушая массы, могла двигаться во всех направлениях; эта соединяющая масса интенсивно окрашивалась раствором кармина и оказалась протоплазмой. Гораздо больше спикул, которые были различной длины, лежали свободно и несоединенно. Это обстоятельство, что спикулы Halichondriae вначале являются свободными, было замечено уже Максом Мюллером" (Archiv für mikroskopische Anatomie. 1865. Bd. 1). Соединяющее вещество было стекловидно, и контуры ясно выступали после обработки кармином. Иглы нижних слоев обнаруживали более частые и более значительные соединения, чем в верхних слоях, где можно было сделать два-три препарата, не обнаружив ни одного соединения. Чтобы проследить дальше этот процесс, я искал других подобных губок, которые и нашлись. Некоторые из них были крупнее и, что меня крайне удивило, имели местами такую же фиолетовую окраску. Скелет новых экземпляров состоял также из отдельных свободных спикул, но последние в большинстве случаев были соединены роговым веществом во взаимосвязанный остов. Можно сравнить процесс образования остова с постепенным обтеканием спикул полужидким, позже затвердевающим веществом. Процесс превращения протоплазмы в роговое вещество можно было проследить шаг за шагом. При окрашивании кармином я заметил вначале в местах пересечений отдельные участки, которые оставались бесцветными. Эти участки резко выделялись при окраске кармином или иодом; на других препаратах, где перекладины скелета были уже толще, окрашивался только их край, остальное оставалось бесцветным. Дальнейшее превращение скелета состояло в том, что перекладины некоторое время утолщались, а потому сетка становилась чаще; но это происходило до определенного возраста губки; позднее терялась стекловидная прозрачность, появлялась желтовая окраска, спикулы иногда можно было обнаружить только при помощи едкого кали. С пожелтением скелета основа сжималась, и тогда впервые я заметил едва различимые слои. Этот способ образования рогового скелета, что я хорошо мог наблюдать, и причем имел достаточный материал, не вполне согласуется с гипотезой Макса Шульце¹² (Schultze M. Die Hyalonemen. Bonn. 1860. S. 24, 55), который роговой скелет кремнероговых губок считает слиянием клеток губки. В описанном случае все время имелись ясно различимые клетки наряду с обтекающей массой протоплазмы, которая, очевидно, выделялась из окружающих клеток; ничего подобного слиянию клеток я вообще не видал. Весь этот процесс я сообщил несколько более подробно, так как, насколько мне известно, процесс образования рогового вещества лишь с большой вероятностью предполагался, но он не наблюдался непосредственно на живых губках.

   Описанный случай дает кое-что интересное из жизни губок. Он показывает, насколько молодые губки отличны от старых не только по форме, но и по цвету, и по строению скелета. Не зная промежуточных форм, я никогда не выявил бы близкую связь маленькой, клейкой желто-бурой губки со свободными спикулами и большой, красивой фиолетовой губки с ясно выраженным желтым роговым скелетом. Принадлежность к одному и тому же виду в данном случае не подлежит никакому сомнению, так как я сам в течение двух месяцев наблюдал всевозможные переходы и видел, как в одном и том же водоеме из первой постепенно образуется последняя форма.}, так что основанное на этом выделение Оскаром Шмидтом {Оскар Шмидт делит Halichondriae на два семейства: одно со значительно более прочным роговым веществом, охватывающим иглы, и второе - совершенно без рогового вещества или с незначительным количеством его (Spongien des Adriatischen Meeres. S. 82).} двух больших групп Holichondriae кажется мне полностью ошибочным, так как тем самым различные стадии развития приходится относить к различным родам.

   Образование скелета находится, мне кажется, в ближайшей связи и зависимости от местообитания и от его влияния. Уже многие авторы отмечали это влияние. Брони¹³ замечает {Bronn H.G. Die Klassen und Ordnungen des Thierreichs. B. 1. Leipzig. 1859. S. 25. См. также у Oscar Schmidt (Spongien der Küsten von Algier. S. 40) указание на влияние температуры при образовании скелета.}, что виды губок, живущие ближе к поверхности и более подверженные действию движения воды, песка, камней я т.д., имеют более плотную ткань, чем таковые из больших глубин, и что они по крайней мере выискивают наиболее защищенные места. Это замечание Бронна, относящееся к различным видам, полностью правильно также и для отдельных экземпляров губок, с той только разницей, что не губки с более слабым скелетом ищут защищенных мест, а губки в более спокойных водах менее нуждаются для выживания в значительном развитии скелета. Я неоднократно наблюдал эти приспособительные черты во время путешествий. Не только движение воды, но также, очевидно, ее температура, содержание соли, химический состав воды являются факторами, которые или обусловливают образование скелета, или видоизменяют его. У Veluspa мы видим прекрасные примеры сказанному. У var. gracilis, например, мы видим скелет, состоящий почти исключительно из спикул, в то время как экземпляры этой же самой разновидности из Охотского моря имеют более значительное выделение рогового вещества. В скелете следующей вариации отделение рогового вещества еще более значительно. Так изменение организации постепенно следует за изменением места обитания. Итак, в скелетах у Veluspa мы не видим никаких оснований считать отдельные вариации за роды или виды. Еще меньше основания для этого мы находим в гастроваскулярном аппарате, к которому теперь и обратимся.

  

  

   В качестве исходной формы различных образований гастроваскулярной системы Veluspa можно принять почку какой-либо разновидности. Подобная почка не обладает еще специально дифференцированным оскулюмом. Все поры почти одинаковой величины. Ни один участок каналов не обнаруживает особого развития. Скелет такой исходной формы также еще очень мало дифференцирован, но уже имеет расположение, которое может служить схемой для образования более сложного скелета других разновидностей. Он состоит из тяжей, которые расположены радиально к центральной точке основания. Если мы представим себе такую почку, выросшую в длину, причем отдельные поры особенно развиваются и превращаются в оскулюмы, то мы получим схему гастроваскулярного аппарата разновидностей gracilis, digitata, repens и т.д. (рис. 21, 7).

   Мы видим, что из недифференцированных пор образуются оскулюмы. Они возникают рядами или на определенной плоскости под влиянием сходного фактора: притока воды и питания (разновидности digitata, repens, arctica и т.д.). Там, где образуются оскулюмы, вследствие поступления питательных веществ создаются новые слои ткани и скелета.

   Другой путь дифференциации имеет var. cribrosa, которая отличается от основной схемы только тем, что поры на концах тела развиваются в оскулюмы, а гастроваскулярный аппарат представлен в виде параллельно идущих каналов. Каналы у веерообразной и воронкообразной форм (рис. 21,3) делаются хотя и уже, но многочисленнее; оскулюмы вновь теряют свое значение и становятся порами, рассеянными по всей поверхности. Гастроваскулярный аппарат разновидности foliacea характеризуется теми же признаками и состоит из параллельных каналов и равномерно развитых пор. Если многие из этих каналов сливаются в большие пищеварительные полости, то получается гастроваскулярный аппарат разновидности tubulosa (рис. 21,5). Этот процесс дифференциации можно объяснить еще другим образом: например, можно себе представить, что гастроваскулярный аппарат разновидности flabelliformis с большими оскулюмами развился из разновидности repens, так же как из разновидности cribrosa. Как бы то ни было, в гастроваскулярном аппарате Veluspa я вижу новое доказательство правильности положения, высказанного мною в начале этой статьи, что поры губок гомотипичны оскулюмам и что последние отличаются от первых только более сильным развитием. Мне кажется, что, только принимая это положение, можно объяснить все многообразие губок.

   Было бы совершенно неправильным считать, что Veluspa polymorpha {Я уверен, что еще встречу и другие разновидности Veluspa в различных музеях и во время моих путешествий по различным морям.} или Guancha blanca являются исключениями или особенными организмами. Если наблюдать в природе на значительных ареалах, где может иметь значение влияние различных жизненных условий, то можно найти не менее интересные формы и не менее полные ряды, чья взаимосвязь только тогда станет ясной, если будет обследовано большое число экземпляров и выяснены постепенные переходы.

  

  

   Она также показывает интересные изменения формы и позволяет нам бросить взгляд на некоторые морфологические отношения. Музей обладает очень многими экземплярами этой губки, большое число которых позволяет мне найти переходные формы и так же, как у Veluspa, установить следующие разновидности.

  

  

   Различной величины подушки, или корки, состоящие из вытянутых в длину сосочков, расположены на одной общей подошве. Поры рассеяны по всей верхней поверхности; имеются только редкие оскулюмы, которые по величине очень мало отличаются от пор. Если эти губки отрываются от места своего прикрепления {}, что происходит обычно вследствие механического воздействия воды (волнение, прибой), и становятся свободными, то возникает очень своеобразная форма. Подошва загибается по всем краям; со-т сочки, которые оказываются плотно лежащими друг возле друга, постепенно срастаются до такой степени (рис. 24), что у некоторых экземпляров только на отдельных местах можно заметить сросшиеся сосочки. Так образуется новая разновидность, а именно:

  

  

   Она характеризуется наличием зазубренных контуров (рис. 26, A, С) и образует тела шарообразной, яйцеобразной и валикообразной формы, которые г. Миддендорф очень удачно называет "губочная галька". В большинстве случаев эти губки имеют полость, которая видна на разрезе на рис. 25. Ее возникновение очень меня интриговало, пока я не нашел промежуточную форму, которая простейшим образом объясняет эту полость. Стоит сравнить только рис. 24 с рис. 25 и разрез В (рис. 25) с разрезом - A' (рис. 26). В то время как края подушки загибаются, на верхней стороне губки образуется впячивание, куда выступают сосочки (рис. 24, С). Когда это впячивание, или выемка (рис. 24, 25), перекрывается сросшимися сосочками, то образуется различного вида полость, которая открывается наружу одним или несколькими отверстиями (рис. 24, B, С). Эта полость принимает здесь функцию, аналогичную таковой настоящей пищеварительной полости. Это образование указывает на значительную недифференцированность гастроваскулярного аппарата губок и доказывает, что каждая часть поверхности тела губки может превратиться в пищеварительную полость, а наружные поры могут стать внутренними.

   Эта полость путем дальнейшего сращения окружающей ткани губки превращается в замкнутую, и ее можно обнаружить только при более точном наблюдении по извитой щели, которая соединяет ее с окружающей средой (рис. 26, А'); она может даже полностью исчезнуть(тот же рис., В ).

   Местонахождение: Охотское море, остров Парамушир (Вознесенский, Миддендорф).

   Здесь, мне кажется, уместно отметить, что губки и их жизнь совсем не связаны с определенным местом. Я сам многократно мог убедиться в том, что очень многие губки не только составляют прочно прикрепленную массу, но, увлекаемые течениями, они могут вести и кочевой образ жизни, причем способны расти и развиваться дальше; это очень важный момент для способа распространения этих организмов.

  

  

   Если мы опять, исходя от разновидности papulosa (рис. 27), представим себе, что некоторые из пор превращаются в оскулюмы и сосочки частично срастаются, а частично превращаются в бугорки, то возникает var. tuberosa. В отдельных местах можно найти также следы сращения сосочков. У многих экземпляров оскулюмы находятся не на бугорках, но лежат непосредственно на поверхности губки или на небольших сосочках, или бородавках (рис. 27 и 28). Эти экземпляры можно рассматривать как переход к губке, изображенной на рис. 29.

   Местонахождение: Охотское море (Миддендорф, Вознесенский), Ледовитый океан (Бэр, Миддендорф).

  

  

   Эта разновидность губки часто встречается как покров на различных фукоидах, и именно в виде белых толстых корок, имеющих протяжение свыше 1 ¹/₂ фут. В этой форме и в виде отдельных фрагментов других разновидностей она имеет значительную область распространения.

   Местонахождение: около о-вов Парамушир, Шумшу, Уналашка (Вознесенский), около Ситхи и у побережья Калифорнии (Фишер), Охотское море (Миддендорф), Ледовитый океан (Бэр и Миддендорф), около Новой Земли (Шваненбессер).

   Скелет Spuma borealis состоит из простых заостренных кремневых спикул различной длины, совершенно без рогового вещества (рис. 31).

   Гастроваскулярный аппарат интересен своим разнообразием. В то время как у var. papulosa имеются поры с небольшим количеством оскулюмов, у var. convoluta преобладают исключительно первые. Некоторые экземпляры этой вариаций, как В' (рис. 26), которые состоят, как кажется, из очень плотной ткани с многочисленными микроскопическими порами и каналами, все же вполне проницаемы для воды. Твердые ломкие шары при нахождении в воде приобретают эластичную воскоподобную консистенцию. Мы видим, что var. convoluta, питаясь через поры, может очень хорошо расти, что проявляется в сращении и исчезании полости (рис. 25 и 26). В разновидности tuberosa мы, наоборот видим дифференциацию больших оскулюмов и истинных пищеварительных полостей (рис. 29), в противоположность полости (рис. 25, С), которую я описал у разновидности convoluta. Наконец, мы встречаем наличие обеих различно возникших пищеварительных полостей на одном и том же объекте. На разрезе (рис. 30) мы видим истинные полости (V), существующие наряду с другими (С).

   Теперь я хочу обратить внимание на форму, которая при более подробном наблюдении живых губок может нам объяснить продолжительность жизни и развитие губок. Это настоящая роговая губка Euspongia, которая обитает в южных частях Охотского моря и даже в устьях рек Уд и Джукчандран, - Е. brandtii.

  

  

   Эта губка встречается очень различной формы, но имеет ту особенность, что не превышает 1 см в толщину. Она принимает листовидную, веерообразную, чашеобразную, воронкообразную и пальцеобразную формы. Довольно большие оскулюмы расположены рядами на поверхности плоского тела, но и здесь их расположение обусловлено приспособлением. В коллекции имеется воронкообразная форма, где оскулюмы расположены на внутренней стенке; наоборот, на другом экземпляре, который имеет форму плоской чаши, отверстия находятся исключительно на наружной стороне. Плоская форма этой губки очень удобна для исследования расположения волокон при проходящем свете.

   Рис. 32, 1, изображает схематическую картину того, что видно. Линии, расходящиеся от основания, указывают на расположение рогового скелета; кроме того, заметны различные дугообразные линии. Если соответствующие места рассматривать под микроскопом, то оказывается, что эти линии образуются особенно многочисленными поперечными соединениями и утолщениями волокон. Эти участки и дугообразные контуры соответствуют, как это выясняется путем сравнения с другими объектами, разным периодам роста: Направление, ширина и высота их сильно колеблются. Эти линии, по-видимому, находятся в определенной и очень близкой связи с расположением оскулюмов. Все эти особенности можно обнаружить только у живой губки. Вопрос о том, какому отрезку времени соответствуют периоды, от которых зависит изменение направления роста, остается открытым. По-видимому, если присмотреться к большим колебаниям в расположении этих дуг, то каждый такой период должен соответствовать благоприятному изменению температуры. Ряд наблюдений за живыми губками позволяет легко разрешить этот вопрос и таким способом приблизительно установить возраст, которого могут достигать губки; тем более, что большинство Halichondriae (например, Veluspa) имеет хорошо развитые линии прироста, которые только у некоторых губок трудно проследить. Очень возможно, что и другие авторы видели эти линии и так же их определили, но в литературе, которая в данный момент имеется в моем распоряжении, я ничего не мог найти по этому вопросу.

  

  

   Коллекция имеет два экземпляра этой красивой известковой губки {По системе Оскара Шмидта Baeria ochotensis ближе всего стоит к сиконам, а именно к Sycon asperum. По системе известковых губок Геккеля Baeria ochotensis должна принадлежать к семейству Cladoporeuta (Haeckel E. Prodromus eines Systems der Kalkschwämme // Jenaische Zeitschrift für Medicin und Naturwissenschaft. 1870. Bd. 5. Heft 2. S. 253).}, которые я опишу каждый в отдельности. Больший экземпляр (рис. 34) представляет собой дисковидное тело длиной в 6 см, шириной в 6 см и толщиной в 1 ¹/₂ см, с утолщенными краями. Обе вогнутые плоскости еще ясно показывают, вероятно, раньше п