Шекспир Вильям - П. Морозов. Король Ричард Третий

съ каждымъ днемъ новыхъ сторонниковъ,- приводитъ Ричарда въ изступлен³е; онъ оскорбляетъ самыхъ вѣрныхъ своихъ слугъ, даетъ противорѣчивыя приказан³я, повсюду шп³онитъ, ищетъ утѣшен³я въ презрительныхъ отзывахъ о Ричмондѣ, о незначительности его военныхъ силъ, въ яростной брани, которою онъ осыпаетъ претендента и его "бретонскую сволочь". Его умъ теряетъ свою прежнюю гибкость, и даже физическ³я силы измѣняютъ ему; оруж³е становится для него слишкомъ тяжелымъ; онъ нуждается въ винѣ для возбужден³я своего угнетеннаго духа...

   Наконецъ, наступаетъ ночь наканунѣ рѣшительной битвы на босвортскомъ полѣ, 22 августа 1485 г. И вотъ, въ душѣ Ричарда впервые за всю его жизнь поднимаются страшныя угрызен³я совѣсти, представленныя поэтомъ въ видѣ тѣней загубленныхъ злодѣемъ жертвъ, которыя воп³ютъ къ небу объ отомщен³и и призываютъ благословен³е на Ричмонда. Послѣдн³й монологъ Ричарда, послѣ пробужден³я отъ страшнаго сна, въ которомъ онъ видѣлъ эти тѣни, является выражен³емъ полнаго отчаян³я. Когда-то полный гордой увѣренности въ самомъ себѣ онъ говоритъ: "Я одинокъ, я самъ по себѣ, y меня нѣтъ братьевъ, я не похожъ на братьевъ,"- и въ этомъ одиночествѣ видѣлъ свою силу: теперь сознан³е того же одиночества служитъ источникомъ глубокой скорби: "Я - тотъ же я..." Онъ совсѣмъ одинокъ, и его никто не пожалѣетъ,- даже и онъ самъ. Онъ хотѣлъ бы смягчить свой приговоръ самому себѣ - вѣдь онъ такъ любитъ себя!- но проснувшаяся совѣсть "сотней языковъ" обвиняетъ его. Прежде онъ самодовольно хвастался тѣмъ, что "проклялъ наши праздныя забавы и бросился въ злодѣйск³я дѣла"; теперь онъ въ отчаян³и называетъ себя извергомъ...

   Но за этой минутой самоосужден³я слѣдуетъ необыкновенный подъемъ духа. При первомъ извѣст³и о приближен³и непр³ятеля, король какъ бы преображается. Рѣчь его къ войску звучитъ сильно и грозно. "Это не призывъ къ славѣ, не поэтическая импровизац³я, это - циническая, возбуждающая рѣчь властителя надъ людьми, не произносящаго даромъ лишняго слова. Тутъ - все, что способно расшевелить душу суроваго англ³йскаго воина, готоваго лечь костьми за свой клочекъ поля и за свой семейный очагъ; тутъ ругательства надъ непр³ятелемъ, до сихъ поръ любимыя британскимъ солдатомъ; тутъ непристойныя слова и, вмѣстѣ съ ними, безпредѣльная увѣренность въ побѣдѣ, увѣренность не фальшивая, a вырывающаяся изъ сердца и увлекающая самаго шаткаго изъ подчиненныхъ. Ни въ одной литературѣ мы не знаемъ образца военнаго краснорѣч³я, который хоть сколько нибудь приближался бы къ послѣдней рѣчи короля Ричарда, когда въ его груди "забились тысяча сердецъ"... (Дружининъ). Въ бою онъ совершаетъ сверхчеловѣческ³я чудеса изступленной храбрости; онъ бьется, какъ затравленный левъ, бьется не съ мрачнымъ отчаян³емъ Макбета, заранѣе знающаго, что онъ осужденъ на гибель, a съ твердой вѣрой въ побѣду, до послѣдняго удара, отнимающаго y него корону вмѣстѣ съ жизнью.

   Характеръ Ричарда, изображенный въ этой трагед³и съ такою силою и яркостью, как³я мы встрѣчаемъ только въ позднѣйшихъ и величайшихъ произведен³яхъ Шекспира, представляетъ нѣкоторыя общ³я. такъ сказать, родовыя, черты сходства съ другими шекспировскими злодѣями - съ Макбетомъ, Яго, Эдмундомъ; но въ то же время Ричардъ и отличается отъ нихъ многими вполнѣ своеобразными и только ему одному присущими особенностями. Самое существенное отлич³е его отъ Макбета заключается въ томъ, что Ричардъ является человѣкомъ съ огромной энерг³ей и полнымъ властелиномъ всѣхъ своихъ чувствъ и мыслей; онъ безусловно подавляетъ свою совѣсть и хладнокровно губитъ жертвы своего властолюб³я; совѣсть пробуждается y него только послѣ того, какъ онъ уже совершилъ цѣлый рядъ преступлен³й ради достижен³я своей цѣли. Между тѣмъ y Макбета вовсе нѣтъ сильной воли, направленной на злое дѣло: онъ становится преступникомъ отчасти подъ вл³ян³емъ таинственныхъ злыхъ силъ, отчасти подъ вл³ян³емъ своей честолюбивой жены, т. е. въ силу только внѣшнихъ обстоятельствъ, a не сущности своей натуры, которая, напротивъ, такъ возмущена преступлен³емъ, что голосъ совѣсти, заявляющей о себѣ передъ самымъ совершен³емъ уб³йства и непосредственно вслѣдъ за нимъ, доводитъ Макбета чуть не до сумасшеств³я. Съ самой минуты уб³йства мучительное сознан³е, что "Макбетъ зарѣзалъ сонъ" уже не покидаетъ его, и дальнѣйш³я свои преступлен³я онъ совершаетъ уже какъ бы машинально. Ричардъ, наоборотъ, идетъ къ своей цѣли кровавымъ путемъ совершенно спокойно, сознательно и даже, можно сказать, весело, какъ бы любуясь эффектомъ своего искусства. Въ этомъ отношен³и онъ стоитъ ближе къ Яго, чѣмъ къ Макбету. Но Ричардъ - принцъ и полководецъ, который уже въ силу своего положен³я окруженъ извѣстнымъ ореоломъ велич³я и при этомъ имѣетъ въ виду вполнѣ опредѣленную цѣль - завладѣть престоломъ и удержать его въ рукахъ своихъ и своего потомства; Яго - просто мерзавецъ, который дѣлаетъ зло вовсе не ради достижен³я какой-либо цѣли, a только потому, что это доставляетъ ему удовольств³е. Онъ не признаетъ никакихъ нравственныхъ правилъ, издѣвается надъ добродѣтелью и честью и, въ сущности, вовсе ни къ чему не стремится, кромѣ забавы надъ чужими страдан³ями. Зло для него - стих³я, внѣ которой онъ не можетъ жить. Эдмундъ Глостеръ по своему характеру довольно близокъ къ Ричарду: какъ послѣдн³й рѣшается стать злодѣемъ подъ вл³ян³емъ мысли о своемъ безобраз³и, которое, лишая его всѣхъ радостей жизни, оставляетъ ему одно только стремлен³е къ власти, такъ и Эдмундъ задумываетъ и осуществляетъ свои коварные планы подъ вл³ян³емъ мысли о своемъ жалкомъ положен³и незаконнаго сына. Подобно Ричарду,онъ стремится выйти на широкую дорогу и безжалостно устраняетъ все и всѣхъ, что служитъ ему помѣхой, строитъ ковъ за ковомъ, пользуется слабостью влюбившихся въ него герцогинь, и, опять-таки подобно Ричарду, является безстрашнымъ бойцомъ и рыцаремъ въ рѣшительную минуту. Но y него вовсе нѣтъ того саркастическаго злорадства, того уб³йственнаго юмора, съ какимъ относится къ своимъ жертвамъ Ричардъ; онъ несравненно грубѣе, проще, искреннѣе.

   Разработанный съ удивительнымъ искусствомъ во всѣхъ подробностяхъ характеръ Ричарда III дѣлаетъ его не по имени только, но на самомъ дѣлѣ главнымъ дѣйствующимъ лицомъ трагед³и, приковывая къ нему, отъ начала до конца, исключительное вниман³е читателя и зрителя. Можно сказать, что вся трагед³я сосредоточена на немъ одномъ, Мы сочувствуемъ несчастной судьбѣ маленькихъ принцевъ, жалѣемъ о другихъ многочисленныхъ жертвахъ безпощаднаго властолюб³я Ричарда; но все-таки больше всего интересуетъ насъ этотъ необыкновенный злодѣй, поражающ³й своею разносторонностью, дерзостью, рѣшительностью и силой ума и, несмотря на всѣ свои преступлен³я, почти завоевывающ³й наше сочувств³е. Въ нравственномъ отношен³и онъ является настоящимъ Протеемъ,- то пылкимъ любовникомъ, то дальновиднымъ политикомъ, то великодушнымъ и щедрымъ другомъ, то хитрымъ лицемѣромъ и святошей, то, наконецъ, безумно храбрымъ воиномъ. Одаренный отъ природы въ высокой степени драматическимъ темпераментомъ, Ричардъ - превосходный актеръ; онъ въ состоян³и изображать самыя возвышенныя чувства, самыя сильныя душевныя движен³я съ такой удивительной поверхностной правдивостью, что передъ этимъ его искусствомъ не устоитъ никто, не говоря уже о тѣхъ слабыхъ женщинахъ или близорукихъ эгоистахъ, надъ которыми онъ практикуетъ свои актерск³е пр³емы.

   Центральная фигура трагед³и совершенно заслоняетъ собою всѣхъ остальныхъ дѣйствующихъ лицъ, которыя хотя и обрисованы (какъ мы всегда видимъ это y Шекспира) съ достаточной полнотой и индивидуальностью, но играютъ въ пьесѣ роль совершенно пассивную, служебную. Впрочемъ, въ толпѣ этихъ лицъ есть одна фигура, которая заслуживаетъ особеннаго нашего вниман³я - Маргарита Анжуйская, вдова Генриха VI, "французская волчица", которую Шекспиръ, наперекоръ истор³и {Въ дѣйствительности Маргарита послѣ непродолжительнаго заключен³я въ Тоуэрѣ, въ 1478 г. была отпущена во Франц³ю, гдѣ и умерла три года спустя, не возвращаясь въ Англ³ю.}, помѣстилъ въ этой трагед³и и сдѣлалъ какъ бы олицетворен³емъ гнѣвной Немезиды, придавъ ей черты какого-то сверхчеловѣческаго привидѣн³я. Радуясь всякому новому злодѣян³ю, направленному противъ кого-либо изъ членовъ ненавистнаго ей ²оркскаго дома, издѣваясь надъ каждымъ несчастьемъ и провозглашая его справедливымъ возмезд³емъ за бѣдств³я Ланкастеровъ, примѣшивая къ воплямъ другихъ женщинъ свои проклят³я, она является чѣмъ-то въ родѣ зловѣщаго хора эринн³й въ трагед³и Эсхила. Эта бывшая героиня (см. "Генрихъ VI", ч. 2 и 3), сама обремененная ужасными злодѣйствами, "съ сердцемъ тигра подъ оболочкой женщины", пережила кровавую гибель всѣхъ своихъ близкихъ и теперь выступаетъ съ проклят³ями, которыми она думаетъ ускорить паден³е своихъ враговъ. Сцена трехъ сѣтующихъ женщинъ, которыя сошлись на ступеняхъ дворца, чтобы выплакать свое горе (дѣйств³е IV, явл. 4), принадлежитъ къ числу наиболѣе потрясающихъ сценъ всей трагед³и. Образъ Маргариты возвышается надъ другими: она ликуетъ, она благодаритъ небо за злодѣйства Ричарда, радуясь тому, что "эта алчная собака не щадитъ и дѣтей своей собственной матери". Старый ²оркъ нѣкогда проклялъ эту жестокую женщину, когда она, издѣваясь надъ нимъ, бросила ему платокъ, омоченный въ крови его юноши-сына Рутланда ("Генрихъ VI", ч. 3, д. I, явл. 4); проклят³е сбылось надъ ней: она лишилась трона, супруга и сына, котораго закололъ Ричардъ и при паден³и котораго были участниками всѣ эти Риверсы, Грэи, Гэстингсы и Бокингэмы. Но въ этотъ день сила проклят³я ²орка перешла на нихъ. Полу-безумная изгнанница смѣло вторгается въ кругъ своихъ враговъ, вызывая своимъ появлен³емъ какой-то суевѣрный ужасъ, и громитъ ихъ своими страшными проклят³ями, которыя дѣйствительно исполняются надъ всѣми участниками гибели ея мужа и сына: и надъ умирающимъ Эдуардомъ IV, и надъ Кларенсомъ, который клялся биться за Ланкастера, но нарушилъ свою клятву, и надъ Гэстингсомъ, и надъ Елизаветой, которая остается пустою тѣнью самой себя, лишившись братьевъ, мужа и почти всѣхъ своихъ дѣтей, и болѣе всего, конечно, надъ Ричардомъ, главнымъ виновникомъ и вдохновителемъ всѣхъ этихъ кровавыхъ злодѣян³й междоусобной войны, въ которомъ какъ бы соединяются всѣ преступлен³я, раздѣленныя въ предшествующихъ поколѣн³яхъ между многими лицами.

   Съ гибелью Ричарда оканчивается длинный рядъ ужасныхъ бѣдств³й и кровавыхъ злодѣян³й, вызванныхъ войною Алой и Бѣлой Розы. Завершитель злополучнаго раздора, Генрихъ Ричмондъ, является въ трагед³и свѣтлымъ, идеальнымъ образомъ благороднаго и простодушнаго рыцаря; его первое дѣйств³е послѣ побѣды - помилован³е, a не мщен³е. Мщен³е какъ бы истощено, кровавый потокъ изсякъ, и на соединен³е двухъ Розъ испрашивается благословен³е неба.

   Заключимъ этотъ очеркъ общей характеристикой Шекспира, какъ автора историческихъ драмъ, которую мы находимъ y Ранке:

   "Шекспиръ, говоритъ знаменитый нѣмецк³й историкъ, овладѣваетъ великими вопросами, по возможности близко слѣдуя хроникѣ и воспринимая отъ нея характерныя черты; но при этомъ онъ каждому лицу даетъ роль, соотвѣтствующую своему собственному пониман³ю, и оживляетъ дѣйств³е, вводя въ него так³е мотивы, которыхъ истор³я не нашла бы или не имѣла бы права принять. Характеры, близк³е между собою по предан³ю и, вѣроятно, бывш³е близкими и въ дѣйствительности, y него являются различными, каждый съ своими самостоятельными особенностями; естественныя человѣческ³я движен³я, замѣчаемыя обыкновенно только въ частной жизни, пробиваются сквозь политическ³я событ³я и черезъ это вдвойнѣ достигаютъ поэтической правды. Но если въ отдѣльныхъ подробностяхъ и замѣчаются отступлен³я отъ истор³и, то самый выборъ событ³й, изображаемыхъ на сценѣ, свидѣтельствуетъ о возвышенномъ пониман³и великихъ историческихъ явлен³й. Мы видимъ здѣсь почти исключительно самыя знаменательныя, полныя глубокой важности положен³я и сплетен³я обстоятельствъ, велик³е историческ³е моменты, имѣющ³е символическое значен³е не для одной только Англ³и, но и для всѣхъ народовъ и ихъ правителей"...

   Въ русской литературѣ "Ричардъ III" является одною изъ первыхъ пьесъ, по которымъ наши читатели могли познакомиться съ Шекспиромъ. Въ 1787 г. въ Спб. напечатана была "Жизнь и смерть Ричарда III, короля Аглинскаго, трагед³я Г. Шакеспера, жившаго въ XVI вѣкѣ, умершаго въ 1576 году (sic!). Переведена съ французскаго языка въ Нижнемъ Новѣ городѣ прозою въ 1783 году". Къ этому переводу приложено было характерное "примѣчан³е французскаго переводчика", слѣдующаго содержан³я:

   "Хотя с³я трагед³я переименована Жизнь и смерть Ричарда III, она однакожъ не содержитъ болѣе, какъ только восемь лѣтъ послѣдн³я жизни его, ибо начинается съ заключен³я въ темницу Герцога Кларенскаго въ 1477 году, a оканчивается смертью Ричарда въ батал³ю Босфорскую (sic!). С³я пьеса переведена литерально, сколько было возможно преложить на французск³й языкъ то, что въ подлинникѣ есть смѣлаго и отмѣннаго. Знающ³й языкъ Шакесперовъ не найдетъ конечно ничего безмѣрнаго въ томъ образѣ, какимъ старан³е употреблено перенести его на Росс³йск³й языкъ".

   Съ французскаго же былъ переведенъ "Ричардъ III" и актеромъ Брянскимъ, въ началѣ 30-хъ годовъ прошлаго столѣт³я. Этотъ переводъ долго держался на нашей сценѣ, въ особенности - благодаря Мочалову, въ репертуарѣ котораго роль Ричарда была одною изъ самыхъ выдающихся.