Страждущ³я мужевладѣлицы.
Женское нестроен³е. 3-e дополненное издан³е. Типограф³я т-ва "Общественная Польза", Больш. Подъяческая, 39.
Прочиталъ я два романа. Авторы обоихъ - женщины: г-жи Вербицкая и О. Шапиръ. Произведен³е первой называется "Истор³я одной жизни", второй - "Любовь". Оба романа имѣли заслуженный успѣхъ, a "Любовь" уже потребовала второго издан³я. Оба романа - хотя и женской руки, но отнюдь не "дамск³е", въ томъ обидномъ смыслѣ, какъ понимаетъ это колкое словцо насмѣшливая редакц³онная и критическая кличка: не праздное или ремесленное рукодѣлье перомъ по бумагѣ о томъ, какъ онъ ее любилъ, она его любила, онъ ее забылъ, она его, ее, себя убила. Не "дамск³е" даже при наличности именно того услов³я, что въ обоихъ только о томъ и рѣчь идетъ, какъ любятъ, измѣняютъ, умираютъ отъ любви. Замѣтны попытки сказать новое слово о взаимнополовомъ чувствѣ - этомъ таинственномъ, безконечно разнообразномъ и вѣчно неизмѣнномъ создателѣ и двигателѣ человѣческаго общежит³я, слышно между страстныхъ или сентиментальныхъ строкъ; какъ зарождаются и роятся новыя мысли, предтечи новаго образа дѣйств³й, отношен³й, услов³й уклада житейскаго. Обѣ писательницы талантливы. Г-жа Вербицкая сильнѣе чисто изобразительною способностью, художественнымъ реализмомъ въ создан³и лицъ и сценъ своего дѣйств³я; г-жа Шапиръ богаче вдумчивымъ отношен³емъ къ психологическому развит³ю сюжета, старан³емъ понятно и ярко уяснить читателю логику и послѣдовательность, вдохновляющаго ея творчество, чувства. При всемъ томъ, сходство страстнаго, участливаго тона въ разсказѣ и мягкой манеры письма сводитъ обѣихъ писательницъ до такой близости, что г-жу Вербицкую часто можно принять за г-жу О. Шапиръ, a г-жу Шапиръ за г-жу Вербицкую. Сходство усилено точнѣйшею параллельностью типовъ, изображаемыхъ обѣими романистками, въ особенности, женскихъ. Послѣднихъ, какъ звѣрей въ Ноевомъ ковчегѣ, можно раздѣлить на правильныя пары чистыхъ и нечистыхъ.
Пара первая: страждущ³я мужевладѣлицы - Ольга Девичъ y Вербицкой, Нина Безогалова y О. Шапиръ.
Пара вторая: фанатическ³я няньки мужскихъ талантовъ - Ганецкая y Вербицкой, Елена Ставлина y О. ²²²апиръ.
Пара третья: передовыя "мѣщанки" - Семенова y Вербицкой, Ковригина y О. Шапиръ.
Пара четвертая: парт³йныя фанатички, "солдаты великой арм³и" прогресса - Колпикова y Вербицкой, интеллигентная огородница Васильева y О. Шапиръ.
Пара пятая: бабенки-сплетницы - фельдшерица Райская y Вербицкой, губернская сановница Клеопатра Львовна y О. Шапиръ.
И такъ далѣе.
Я заговорилъ о романахъ г-жъ Вербицкой и Шапиръ не съ тѣмъ, чтобы предложить читателю полный и послѣдовательный разборъ ихъ многочисленныхъ литературныхъ достоинствъ и весьма немногочисленныхъ промаховъ и недостатковъ. Нѣтъ, меня интересовала, какъ явлен³е общественное, подмѣченное обѣими романистками очень тонко и изображенное очень художественно, первая изъ перечисленныхъ паръ: страждущ³я женщины-мужевладѣлицы. И тѣмъ она любопытнѣе, что, близко схож³я между собою, писательницы рѣзко разошлись въ ея оцѣнкѣ. Г-жа Вербицкая разсматриваетъ свою Ольгу Девичъ, какъ живой матер³алъ для выработки типа положительнаго; y г-жи Шапиръ Нина Безпалова - характеръ отрицательный, несчаст³е всѣхъ дѣйствующихъ лицъ романа. Обѣ онѣ, Ольга и Нина, - свѣтск³я барышни, попавш³я въ услов³я интеллигентно-трудовой жизни, совсѣмъ имъ неподходящей и не посильной. Ольга Девичъ, дѣвушка съ образованнымъ умомъ и мрачнымъ, оскорбленнымъ съ юности, сердцемъ, - характеръ совсѣмъ не сильный по существу, но понимаетъ красоту самостоятельной борьбы съ жизнью, обладаетъ достаточнымъ умѣньемъ и упрямствомъ, чтобы эффектно подражать ея дѣйствительнымъ героямъ и тратить свои нравственныя силы и недюжинныя дарован³я въ обстоятельствахъ, правда очень тяжелыхъ, но черезчуръ театрально создаваемыхъ ею самою, умышленно и безъ всякой къ тому настойчивой надобности, какъ принцип³альной, такъ и практической. Этой женщинѣ нравится мучительно страдать на людяхъ, и надо ей отдать справедливость: она - удивительная мастерица и сама измучиться, и всѣхъ другихъ вокругъ себя измучить до изстуш³ен³я. По старому славянскому рецепту: "никѣмъ же не мучимы, сами ся мучаху". Нина Безпалова просто красавица-барынька, недалекая умомъ, одержимая предрасположен³ями къ сорока недугамъ, очаровательная своею женственностью и даже самою болѣзненностью. У нея куриные мозги и безумно-страстный темпераментъ. Она влюбилась въ ученаго, вышла за него замужъ "мезальянсомъ" и считаетъ это приключен³е геройствомъ, за которое мужъ обязанъ заплатить ей, оптомъ, всею своею жизнью, и въ розницу, каждою минутою своей жизни. Нина повисла y своего Романа на шеѣ, прильнула губами къ его губамъ, да такъ и виситъ, не огрываясь. Въ такой трогательной позиц³и, супругу, кромѣ любви, заниматься чѣмъ-либо, конечно, весьма неудобно, a Нинѣ то и на руку. Ей не нуженъ въ мужѣ ни мудрецъ, ни талантъ, ни дѣятель, ни даже просто умный и порядочный человѣкъ, - нуженъ красавецъ-мужчина, который принадлежалъ бы ей и которымъ она могла бы безотвѣтно помыкать когда угодно, какъ угодно и на что угодно. Какъ читатель видитъ, Ольга и Нина; по прирожденнымъ характерамъ и по м³ровоззрѣн³ю житейскому, казалосъ бы, стоятъ на двухъ концахъ д³аметра и не могутъ ни въ чемъ имѣть общаго. И, однако, кандидатка въ общественныя героини, Девичъ, и пустая, балованная бабенка Нина Безпалова, въ своемъ отношен³и къ мужской любви, оказываются не только родными сестрами: нѣтъ, Девичъ - это Безпалова, a Безпалова - это Девичъ.
Въ началѣ романа г-жи Вербицкой, Ольгѣ Девичъ уже двадцать пять лѣтъ: слава Богу, не подростокъ, стало быть! Въ прошломъ y нея остались не только событ³я, но даже подвиги: разрывъ съ богатою и титулованною роднею ради самостоятельной, трудовой жизни, поѣздка сестрою милосерд³я на русско-турецкую войну въ грозный фратешск³й госпиталь и т. п. Зарабатывая сто тридцать рублей въ мѣсяцъ, она сама живетъ на тридцать, a остальные сто отдаетъ на нужды учащихся бѣдняковъ. Она красавица изъ красавицъ. Она - исключительный вокальный талантъ, но не желаетъ пользоваться своими богатѣйшими голосовыми данными; потому что служить искусству - непозволительный эгоизмъ, надо жить для людей: Ольга стремится стать женщиною-врачемъ и готовится (не въ укоръ ей будь сказано, ужасно долго для такой способной натуры!) поступить на медицинск³е курсы. Въ ней видятъ "силу", ее обожаетъ молодежь, ей поголовно завидуютъ женщины; ее стремятся завербовать въ свои ряды самые крайн³е люди прогрессивной парт³и. Словомъ, особа весьма достопримѣчательная и столь разнообразно со всѣхъ сторонъ искомая, что, покуда г-жа Вербицкая не показываетъ Ольгу въ словѣ и дѣйств³и; a только разсказываетъ о ней, познакомиться съ этою "царь-дѣвицею" весьма любопытно. Но когда Ольга въ романѣ сама налицо, интересъ и ореолъ необыкновенной женщины быстро таютъ, и только близорук³й не разглядитъ, какъ изъ-за классическихъ драпировокъ, набросанныхъ авторомъ на Ольгу, сквозитъ красивенькая, хрупкая фигурка капризной, сластолюбивой мужевладѣлицы, Нины Безпаловой.
Ходили въ обществѣ слухи, будто "Истор³я одной жизни" - художественная б³ограф³я одной, очень замѣтной дѣятельницы восьмидесятыхъ годовъ. Я этому не вѣрю, прежде всего потому, что между характеромъ Ольги Девичъ и характеромъ предполагаемаго оригинала нѣтъ рѣшительно никакого сходства. Что же касается нѣкотораго подоб³я во внѣшнихъ событ³яхъ, то сильныя и острыя семейныя истор³и, съ разрывами, самопожертвован³ями, одиночествомъ, тяжелымъ трудомъ, голодовкою, переживали въ то время сотни передовыхъ дѣвушекъ. Всѣ шли къ свѣту науки и дѣятельности по одной тернистой тропѣ, и г-жа Вербицкая описала въ своемъ романѣ отнюдь не исключительныя как³я-либо терн³я, но историческ³й шаблонъ терн³й, испытанный огромнымъ большинствомъ тогдашней женской молодежи. Я совсѣмъ не упомянулъ бы объ этомъ слухѣ, если бы могъ отнестись къ героинѣ г-жи Вербицкой съ большею симпат³ей, потому что лицо, съ котораго она якобы написана, смолоду привыкъ цѣнить высоко, уважать глубоко. Но Ольга Девичъ, по моему искреннѣйшему убѣжден³ю, подобныхъ чувствъ человѣку, трезво размышляющему, внушить не можетъ и не должна, о чемъ и послѣдуютъ пункты. А, въ ожидан³и пунктовъ, настойчиво подчеркивая то предупрежден³е, что все, сказанное мною объ Ольгѣ Девичъ, будетъ относиться только къ героинѣ романа г-жи Вербицкой, и ни однимъ словомъ къ какому-либо дѣйствительному лицу, мнимый портретъ котораго она будто бы представляетъ.
"Истор³ю одной жизни" г-жа Вербицкая могла бы съ полнымъ правомъ назвать "Притчею о неразсудительной дѣвицѣ, полагавшей, что дѣло не медвѣдъ, въ лѣсъ не уйдетъ". Имѣя двадцать пять лѣтъ на плечахъ, не малую житейскую опытность, серьезныя, идейныя знакомства, перспективу долгихъ научныхъ занят³й и затѣмъ полезной общественной дѣятельности, Ольга, въ одинъ прекрасный день, спохватилась и воскликнула:
- A любовь? Когда же я успѣю любить и быть любимой?
И, попросивъ всѣ дѣла свои не уходить медвѣдями въ лѣсъ, опредѣлила себѣ предварительно пройти полный курсъ амурныхъ времяпрепровожден³й, a затѣмъ, когда потребность въ личномъ счастьѣ будетъ совершенно удовлетворена, перейти къ устройству благополуч³я общественнаго, черезъ поступлен³е на медицинск³е курсы. Нѣкто Семеновъ (мрачная энергическая фигура, кажется, и впрямь списанная, если не съ дѣйствительнаго лица, то съ легенды о дѣйствительномъ лицѣ) основательно пророчитъ Ольгѣ, что, - покуда, молъ, вы отлюбите, пожалуй, и курсовъ-то для васъ уже не станетъ. Но Ольга упрямо стоитъ на своемъ: сперва полюблю въ полное свое удовольств³е, потомъ поучусь, и выйдетъ y меня всякому овощу свое время.
Нина Ставлина познакомилась съ репетиторомъ Романомъ Безпаловымъ, плѣнилась его кудрями:
- Ахъ, какой мужчина!
Затѣмъ бѣжала съ нимъ подъ сѣнь струй и, вступивъ въ бракъ, принялась вертѣть благопр³обрѣтеннымъ кудрявымъ имуществомъ по своей прихоти и усмотрѣн³ю, что было очень скверно, вредно и какъ авторомъ, такъ и всѣми благомыслящими людьми справедливо осуждается.
Ольга Девичъ встрѣтила бѣдняка-офицера Чарницкаго, влюбиласъ въ его цыганск³й профиль:
- Ахъ, какой мужчина!
Мужчина оказался, дѣйствительно, недурнымъ, и не только со стороны цыганскаго профиля. Вотъ очень характерная послѣдовательностъ ихъ любовныхъ отношен³й.
Чарницк³й не любилъ Ольгу, когда на нее нашло вожделѣн³е, чтобы онъ ее любилъ. Ольга сама назойливо объясняется ему въ любви, навязывается ему въ полномъ смыслѣ этого слова. Чарницк³й, съ самымъ настойчивымъ благоразум³емъ, указываетъ предпр³имчивой дѣвицѣ, что они во всѣхъ отношен³яхъ не пара. И Ольга тоже отлично сознаетъ правоту его. При всемъ томъ, - нѣтъ, хочу, чтобы любилъ, - и люби! Влюбиться въ красавицу, которая упорно вѣшается вамъ на шею, совсѣмъ не долго и не трудно, но Чарницк³й, и потерявъ голову отъ влюбленности въ Ольгу, остается честнымъ человѣкомъ; объ понимаетъ весь бредъ связи, въ которую тянетъ его дикая дѣвушка, и употребляетъ всѣ усил³я, чтобы отстранить соблазнъ страсти, въ серьезность которой онъ не вѣритъ, a легко воспользоваться ею не хочетъ. Чтобы отвадить отъ себя Ольгу, онъ предлагаетъ ей испытан³е, очень тяжелое, компрометтирующее: придти къ нему во время его попойки съ товарищами. Ольга и на то согласна. Хорошо еще, что Чарницк³й хотя и не ожидалъ отъ своей поклонницы столь геройской покорности, все-таки, сохранилъ въ душѣ нѣкоторое сомнѣн³е: чѣмъ, дескать, чортъ не шутитъ? Отъ нея станется, вдругъ, возьметъ, да и придетъ? Потому что Ольга, дѣйствительно, пришла, и Чарницк³й едва успѣлъ перехватить ее на лѣстницѣ меблированныхъ комнатъ, чтобы скрыть отъ пьяной компан³и. Когда же кто-то изъ товарищей, все-таки, замѣтилъ Ольгу, Чарницк³й, до тѣхъ поръ выше всего на свѣтѣ цѣнивш³й свою холостую свободу, торжественно объявилъ гостью своею невѣстою. Казалось бы, - "что и требовалось доказать".
Не тутъ-то было.
- Возьмите меня, какъ вашу вещь... но никакихъ услов³й, никакихъ цѣпей... Замужъ за васъ я не выйду никогда... Я не могу измѣнить себѣ... Ахъ, это потомъ, потомъ... У васъ свои цѣли, y меня свои. Зачѣмъ намъ загораживать будущее другъ другу?
Когда Ольга отдалась Чарницкому, онъ умоляетъ ее выйти за него замужъ. Нѣтъ.
Когда о связи ихъ дозналось общество, - по бравадамъ самой же Ольги, - Ольга компрометтирована, Ольга лишается уроковъ и осуждена на нищету, - Чарницк³й умоляетъ ее выйти за него замужъ. Нѣтъ.
Ольга беременна. Чарницк³й умоляетъ Ольгу обвѣнчаться хоть ради будущаго ребенка. Нѣтъ.
Живутъ вмѣстѣ, гонимые общественнымъ гнѣвомъ, безъ занят³й, безъ средствъ, бѣднѣютъ, нищаютъ, голодаютъ, здоровье обоихъ разстроено въ конецъ, y Ольги что-то въ родѣ чахотки, y Чарницкаго что-то въ родѣ аневризма. Ребенокъ ихъ родится, измученный истощен³емъ и нервностью матери еще во чревѣ ея, онъ въ желтухѣ и вскорѣ умираетъ. Все время Чарницк³й умоляетъ Ольгу о свадьбѣ. Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ.
Почему же, однако, нѣтъ? Не потому ли, что, по взглядамъ Ольги, законный бракъ формальность, пойти на которую значитъ сдѣлать уступки общественнымъ требован³ямъ противъ своихъ убѣжден³й? Ничуть. Разгадка совсѣмъ иная. Просто - все это: любовь, сожительство, ребенокъ, - въ представлен³яхъ Ольги, - дѣло временное. А, отбывъ его, Ольга примется за давно обѣщанное, вѣчное дѣло; приготовится на медицинск³е курсы и будетъ женщиною-врачемъ. Почему нельзя сдѣлать того же, не замучивъ до смерти своего ребенка, a себя и любимаго человѣка до полусмерти, - это тайна Ольги и, обожающей ее, г-жи Вербицкой. Женщинъ-врачей въ Росс³и много: огромное большинство изъ нихъ замужн³я и дѣтныя, и прекрасное, честное дѣло ихъ отъ того ничуть не страдаетъ, что онѣ по паспорту дамы, a дѣти ихъ пишутся брачными. Изображать женщинъ, изучающихъ медицину, какими-то жрицами свободной любви, презирающими не токмо законные, но даже твердо постоянные гражданск³е браки, и неустанными въ производствѣ внѣбрачныхъ ребятъ, - было до сихъ поръ незавидною привилег³ей ретроградной печати, къ которой г-жа Вербицкая, конечно, не принадлежитъ и принадлежать не можетъ. Тѣмъ курьезнѣе сходство идей Ольги о медицинскомъ образован³и съ идеями Мещерскаго, Грингмута и К°. Въ чемъ, собственно, таится опасность и угроза, предчувствуемыя Ольгою своему "дѣлу" въ бракѣ, - постичь весьма трудно. Правда, Чарницк³й противъ поступлен³я Ольги на курсы, но г-жа Вербицкая рисуетъ его такимъ сговорчивымъ и покладистымъ, въ рукахъ Ольги, малымъ, что это препятств³е не можетъ считаться серьезнымъ: Ольга, что хочетъ, то съ нимъ и дѣлаетъ, и съ чѣмъ хочетъ, съ тѣмъ и заставляетъ его мириться, - заставила бы, конечно, примириться и съ курсами.
Что Ольга могла влюбиться въ Чарницкаго, хотя онъ и совсѣмъ другого поля ягода, разумѣется, вполнѣ понятно и непредосудительно: отчего двадцатипятилѣтней дѣвицѣ "съ темпераментовъ" и не влюбиться въ красиваго офицера? Но - вотъ что удивительно: эта поборница свободнаго чувства, эта противница крѣпкихъ любовныхъ цѣпей, оказывается затѣмъ столь же требовательною и убѣжденною мужевладѣлицею, какъ и капризная салонная фея, Нина Безпалова. Разница только въ томъ, что Нина коверкаетъ жизнь молодого талантливаго ученаго, - и всѣ ее за то проклинаютъ, a Ольгу прихоть ея пристроила коверкать жизнь молодого и не очень блестящаго офицера, и г-жа Вербицкая негодуетъ... на Ольгу? Анъ, нѣтъ: на офицера, - какъ онъ смѣетъ, чтобы рукамъ необыкновенной Ольги было трудно ломать его, въ качествѣ живой куклы. Совсѣмъ - "ужъ такъ-то ли мнѣ было жаль тебя, маменька; ты такъ устала, колотя папеньку"...
Да простится мнѣ еретическое мнѣн³е: какъ ни плоха жалкая Нина Безпалова, но однимъ своимъ достоинствомъ даже она лучше и человѣчнѣе идеальной Ольги. Она очень глупо повисла на шеѣ своего Романа, загубила жизнъ и свою, и его, по крайней мѣрѣ, безумствуя, чувствовала и сознавала, что это уже - навѣкъ. Вотъ тебѣ, Романъ - я, Нина, на всю жизнь, a ты за это подай мнѣ цѣликомъ всю свою жизнь. Не смѣй отойти отъ меня безъ позволен³я. Не смѣй любоваться или даже любезно говорить съ другою женщиною. Не смѣй заниматься любимымъ дѣломъ, разъ оно мнѣ несимпатично. Не смѣй говорить о предметахъ, которые выше моего пониман³я. Не смѣй имѣть своихъ знакомыхъ, своей переписки, вкусовъ, взглядовъ, выражен³я лица, которое мнѣ не нравится. Изучи мои вкусы, угадывай мои мысли и подчиняй имъ свой бытъ... Ужасно, отвратительно! Но Нина Безпалова даетъ въ этой безобразной программѣ мужу своему хоть то слабое преимущество, что, если любовь жены становится для него могилою, то и она-то сама, Нина, заключается съ нимъ въ могилу - вѣрно, вѣчно, безъ обмана; она потребовала, чтобы онъ увязъ выше ушей въ неразсуждающей, красиво чувственной любви, но и сама ничего, кромѣ неразсуждающей любви, не хочетъ и никогда не захочетъ. Она не уйдетъ отъ Романа ни для кого, ни для чего. Тутъ, какъ ни скверна ихъ супружеская жизнь, - да хоть, что называется, оба квиты. Между тѣмъ Ольга, чей любовный и ревнивый деспотизмъ г-жа Вербицкая изобразила гораздо болѣе рѣзкими и реальными красками, чѣмъ г-жа Шапиръ любовный и ревнивый деспотизмъ Нины, не оставляетъ своему возлюбенному даже и такого плачевнаго утѣшен³я. Ея любовь - также могила для любимаго человѣка, но вырытая только на одно мѣсто, односпальная. Сама Ольга спускается въ могилу на время, a не навсегда. Отлюбитъ какой-то угодный и удобный ей срокъ, a потомъ, - къ "дѣлу". Дѣло выше Чарницкаго. Это, конечно, звучитъ честно и хорошо. Но Чарницк³й-то, сходясь съ Ольгою, вовсе не разсчитывалъ быть ангажированнымъ только на время любви, съ перспективою безсрочнаго отпуска въ недалекомъ будущемъ, - иначе, сколь Ольга ни обольстительна, онъ отъ ангажемента ею въ первые любовники, навѣрное, уклонился бы. И Романъ Безпаловъ, и Чарницк³й любятъ своихъ взбалмошныхъ женъ крѣпко, a тѣ превращаютъ существован³е супруговъ въ адъ, хотя и сотканный изъ поцѣлуевъ.
Пробывъ у Ольги въ гостяхъ нѣсколько дней подърядъ до трехъ часовъ утра (плюсъ обязателъная ночевка съ субботы на воскресенье), Чарницк³й, "чувство въ сангвинической натурѣ котораго не могло долго держаться на одной высотѣ", осмѣлился замѣтить невѣстѣ, что "нельзя же постоянно лизаться", "надо выспаться", - драма. Собрался пойти къ знакомымъ, - драма съ бранью, истерикою, швыряньемъ вещей. Пр³ѣхалъ къ Чарн³щкому братъ-мальчикъ лѣтъ двѣнадцати. Ольга ненавидитъ мальчика за родственную близость къ Чарницкому и считаетъ съ своей стороны чуть не подвигомъ, что она хоть вѣжлива съ бѣднымъ подросткомъ. Чарницк³й имѣетъ хорош³я, добрыя чувства къ своей далекой семьѣ. Ольга ненавидитъ семью Чарницкаго именно за эти добрыя чувства. Чарницкому понравилась картина, изображавшая цыганку, - Ольга устроила ему бѣшеную сцену ревности даже на улицѣ. Затѣмъ пошли безобразныя драмы изъ-за каждой встрѣчной женщины, знакомой ли, незнакомой ли: изъ-за каждаго случайнаго женскаго взгляда, привлеченнаго красивымъ офицеромъ. Человѣкъ честный, вѣрный, любящ³й, безупречно порядочный и правдивый, терпитъ безсмысленныя нравственныя пощечины изо дня въ день, изъ часа въ часъ.
За что? во имя чего? Что онъ получаетъ за это?
- Я не семьянинка, пойми меня... Я была безсильна бороться со страст³ю... Но мнѣ не хотѣлось измѣнять своимъ принципамъ никогда... даже въ самыя высок³я минуты наслажден³й...
- Этотъ день пропалъ... Этотъ вечеръ погибъ... безъ любви и ласки, безъ радостей, въ ссорѣ... A много ли y меня этихъ дней впереда? Вѣдъ скоро всему конецъ..
Если бы Чарницк³й былъ просто чувственнымъ любовникомъ безъ совѣсти и деликатности, онъ, разумѣется, заботился бы объ одномъ: покуда Ольга ему нравится, держать "чувства своей сангвинической натуры" на достаточной высотѣ, чтобы "высок³я минуты наслажден³й" выпадали "несемьянинкѣ" въ какъ можно большемъ количествѣ, a антрактовъ для ревности случалось какъ можно меньше. Но, повторяю, этотъ человѣкъ рѣшительно не въ состоян³и понять, какъ это порядочные мужчина и женщина, отбывъ пер³одъ любви, точно какую-то службу другъ передъ другомъ, потомъ возьмутъ и разбѣгутся въ разныя стороны, какъ ни въ чемъ не бывало. Онъ твердо стоитъ на томъ, что, взявъ любовь честной дѣвушки, онъ принялъ на себя въ отношен³и ея неразрывныя семейныя обязательства. Удивительно вотъ что: толкуя все время о своихъ оринципахъ и о томъ, какъ уйдетъ она отъ любви къ "дѣлу", Ольга хоть бы разъ задала себѣ вопросъ: a нѣтъ ли y человѣка, которымъ я завладѣла почти насильно, тоже своихъ принциповъ, не позволяющихъ ему сходиться со мною, только какъ съ временной любовницей? Нѣтъ ли y него своего "дѣла" въ жизни, которое требуетъ его къ себѣ съ неменьшею властностью, чѣмъ ея будущее, многоглаголивое; но вѣчно трагикомически отсроченное "дѣло"?
Ради сознательно и предвзято временной связи Ольга ставитъ Чарницкаго въ необходимость разссориться съ горячо любимою семьею. У Чарницкаго жалкая служба (межевой инженеръ), но лучшей негдѣ взять. Даютъ ему командировку, - Ольга не пускаетъ: нельзя ей остаться безъ "минутъ высокихъ наслажден³й". Изъ жизни Чарницкаго вынуто буквально всякое содержан³е. Ему даже музыка воспрещена, потому что отнимаетъ время y поцѣлуевъ. Онъ - любовный аппаратъ и только таковымъ обязуется себя понимать и чувствовать. Все что въ Чарницкомъ чуждо любовнаго о ней помысла, Ольга, съ самою откровенною яростью, ненавидитъ, презираеть, воюетъ со всѣмъ тѣмъ не на животъ, a на смерть. Совершенно та же логика любви y глупенькой Нины Безпаловой, которая ненавидитъ науку своего мужа, его лаборатор³ю, его сотрудниковъ, его книги, все его "дѣло", потому что съ ними надо дѣлиться своимъ Романомъ, a онъ, когда обнялъ ее впервые, то, такъ сказать, безсловно обязался быть весь ея, безъ соперницъ въ м³рѣ женщинъ ли, идей ли. Моментомъ своей дѣвственной страсти обѣ эти особы купили себѣ мужей-рабовъ и съ наивною твердостью увѣряютъ, что, молъ, рабство это, рабство тѣла и духа, есть все ваше земное назначен³е: если вы рабы, послушно ходите по нашей стрункѣ и ни о чемъ постороннемъ не размышляете, то, значитъ, любите насъ; а, если осмѣливаетесь думать о чемъ-либо кромѣ прелести владычицъ вашихъ, то, значитъ, разлюбили, измѣнили, предали! И владычицамъ остается только покарать васъ такимъ трагическимъ скандаломъ, чтобы волосы стали дыбомъ на головѣ и упокойники въ гробахъ сказали "спасибо", что умерли. Чувашъ, когда обиженъ сосѣдомъ, наказываетъ оскорбителя "сухою бѣдою": вѣшается на воротахъ его дома. Японецъ наказываетъ обидчика, распарывая собственное брюхо. Дамы-мужевладѣлицы, подобныя Нинѣ и Ольгѣ, - словно бы чувашскаго и японскаго происхожден³я, образа мыслей и поведен³я.
- А! Ты бунтовать? У тебя свои мнѣн³я? свои знакомые? свои вкусы? разлюбилъ?! Такъ вотъ же тебѣ! Помни на всю жизнь, что я твоя жертва, a ты мой уб³йца!
И - глядь: нахлебалась ни съ того, ни съ сего нашатырю, оп³ума, сулемы или другой мерзости...
Рабство чувства - и ревность, ревность, ревность! сцены, сцены, сцены! драмы, драмы, драмы!.. И все - "изъ-за выѣденнаго яйца", какъ опредѣляетъ каторгу своей жизни Чарницк³й.
Любопытно, что всѣмъ глупымъ и тупымь, недостойно сладострастнымъ рабствомъ своимъ эти злополучные все же не въ силахъ внушить своимъ владычицамъ хоть искру довѣр³я. Нина Безпалова отравилась, вообразивъ своего, ни въ чемъ неповиннаго, Романа измѣнникомъ, - ей даже и въ голову не пришло, что надо бы хоть объясниться что ли съ мужемъ, провѣрить, что и какъ... Ахъ, кузина упрекаетъ меня, что я дурно обращаюсь съ мужемъ! Ахъ, значитъ, онъ жаловался на меня кузинѣ! Ахъ, значитъ, онъ съ кузиною откровеннѣе и ближе, чѣмъ со мною! Ахъ, значитъ, онъ измѣнилъ! Ахъ, значитъ, не хочу жить на свѣтѣ!.. За Чарницкимъ Ольга слѣдитъ по незнакомымъ домамъ, подглядывая въ оконныя щели... и сцены, сцены, сцены! драмы, драмы, драмы!.. И это жизнь? Это любовь? Это честныя супружеск³я отношен³я? "Пудель, на что вѣрная собака, и тотъ сбѣжитъ"!
Но мужчины кисти г-жъ Вербицкой и О. Шапиръ, Чарницк³й и Безпаловъ, въ особенности первый, оказываются выносливѣе пуделей. Чѣмъ имъ круче приходится отъ влюбленныхъ владычицъ, тѣмъ они смирнѣе покорствуютъ любовной власти. Случайно вырвавшисъ изъ своего семейнаго ада въ командировку, Чарницк³й соблюдаетъ по отношен³ю къ Ольгѣ вѣрность Тогенбурга, a она издалека шпигуетъ его письмами, полными того ядовитаго ревниваго "великодуш³я", отъ котораго человѣку честному и самолюбивому можно съ ума сойти. И все это - опять-таки, точь въ точь по рецепту Нины Безпаловой: безъ данныхъ, безъ провѣрки, по однимъ слухамъ, предчувств³ямъ, по молвѣ людишекъ, которыхъ Ольга сама презираетъ. Ея любовникъ для нея богъ, но послѣднему червю, пресмыкающемуся y ногъ его, больше вѣры, чѣмъ этому богу.
Скажутъ:
- Но вѣдь ревнивыя опасен³я какъ Нины, такъ и Ольги, въ концѣ концовъ, сбылись, какъ правдивый голосъ безошибочнаго инстинкта. Ихъ мужья, оставшись внѣ надзора, измѣнили-таки своимъ владычицамъ...
Увы, да! Но и - увы! не по другой какой причинѣ, какъ именно, что "пудель, на что вѣрная собака, и тотъ сбѣжитъ". Жертва упрямой и неосновательной ревности, мужчина ли, женщина ли, не можетъ безконечно отдавать свою душу, свои нервы на медленное съѣден³е безум³ю даже беззавѣтно любимаго человѣка. По крайней мѣрѣ, не можетъ безъ страшной усталости, и нравственной и физической. А, гдѣ усталость, тамъ и реакц³я чувства, тамъ и потребность отдыха. Что съ этою потребностью можно успѣшно бороться, - вѣрно. Но еще вѣрнѣе, что, ослабѣвъ въ борьбѣ, усталый отъ ревниваго пилен³я, отъ назойливо внушаемаго и провѣряемаго чувства рабской принадлежности, человѣкъ весьма легко падаетъ иной разъ, самъ того не ожидая, нечаянно и почти что невинно. Честна и прекрасна Дездемона; оклеветанная, безвинно умерла она, - жаль бѣдняжку Дездемону! A все-таки, пожалуй, судьба поступила не глупо, допустивъ ее умереть за небывалую любовь. Потому что, не рѣшись Отелло убить Дездемону, ревность его не умерла бы, но только размѣнялась бы по мелочамъ. И вотъ - прошло нѣсколько недѣль. Отелло замучилъ бѣдную женщину дикими сценами, гримасами, нелѣпо язвительными разговорами о платкѣ, замучилъ до одури. Пылкой венец³анкѣ жутко отъ пустой, оскорбительной жизни безъ любви, жизни, отравленной безсмысленными, придирчивыми обидами. A Kaccio хорошъ и добръ. A Лодовико красивъ и великодушенъ. И - о, какая длинная пара роговъ выросла бы, въ концѣ концовъ, на черномъ лбу ревниваго мавра!.. И одною прелюбодѣйною женою стало бы больше на свѣтѣ, и однимъ возвышеннымъ образомъ женскаго благородства меньше въ царствѣ поэз³и. Тонко и умно спрашиваетъ въ "Дворянскомъ гнѣздѣ" Лаврецк³й Лемма о шиллеровскомъ "Фридолинѣ":
- A какъ вы думаете: вѣдь, тутъ-то, какъ графъ привелъ его къ графинѣ, Фридолинъ, и сдѣлался ея любовникомъ.
Потому что нѣтъ чувства, болѣе тяжко и обидно угнетающаго, чѣмъ безпричинная ревность, - животное отсутств³е уважен³я и довѣр³я къ человѣческому достоинству любимаго существа. Гдѣ безвинное оскорблен³е, тамъ и инстинктивно мстительный отпоръ на него, созрѣвающ³й иной разъ даже незамѣтно и безсознательно для того, въ чьей угнетенной душѣ онъ родится.
Возможны два отношен³я къ близкому человѣку.
Одно - положительпое:
- Я люблю тебя, - поэтому вѣрю, что ты честенъ (честна) и вѣренъ (вѣрна) мнѣ, и буду вѣрить, если ты не разрушишь моего довѣр³я измѣною.
Другое - отрицательное:
- Я люблю тебя, - доказывай же мнѣ изо дня въ день, изъ часа въ часъ, изъ минуты въ минуту, что ты не негодяй (-ка) и не развратникъ (-ца), иначе я не могу имѣть къ тебѣ довѣр³я ни на кончикъ мизинца.
Презумпц³я порядочности любимаго человѣка и презумпц³я его всенепремѣнной половой подлости. Мужчины и женщины разумные живутъ первою. Женовладѣльцы и мужевладѣлицы терзаютъ себя и другихъ второю.
- Доказывай, доказывай, доказывай, что не любишь никого другого! Доказывай, Дездемона! Доказывай, Чарницк³й! Доказывай, Романъ Безпаловъ!
Древн³й мудрый императоръ, когда ему совѣтовали установить для государства обрядъ пер³одической присяги, возразилъ:
- Сколькимъ вѣрнымъ людямъ опротивѣла бы ихъ вѣрность, если бы ихъ заставляли клясться въ ней каждый день.
Точно такъ можетъ опостылѣть человѣку борьба съ недобросовѣстною презумпц³ей его безчестности. Опостылѣть не только до усталости, о которой шла рѣчь выше, но даже до озлоблен³я: до готовности Дездемоны отомстить за свои слезы и горести паден³емъ въ объят³я хотя бы того же невинно подозрѣваемаго, мнимаго соучастника своего Касс³о, до тайной связи Романа Безпалова съ Еленою Ставлиною. Все равно, молъ, въ любимыхъ глазахъ я не человѣкъ, a вѣчно похотливая дрянь. Ну, такъ вотъ же, - чтобы хоть не напрасно терпѣть, я и впрямь, на зло, втихомолку, буду дрянь дрянью. Ho y Чарницкаго даже и этого озлоблен³я нѣтъ, хотя y ревнуемыхъ мужчинъ оно чаще, чѣмъ y ревнуемыхъ женщинъ. У него именно только усталость. Его измѣна - просто внезапный, непроизвольный сонъ, съ чувственнымъ видѣн³емъ, охвативш³й человѣка, замученнаго жестокою, страстною тиранн³ей, какъ скоро онъ попалъ на отдыхъ въ среду ласковую, мягкую, нетребовательную. Это сонъ, a не дѣйствительность. И пробужден³е Чарницкаго отъ сна къ дѣйствительности очень тяжко. Г-жа Вербицкая, при всей своей строгости къ невѣрному офицеру, описала сцену его одинокаго раскаян³я съ большимъ чувствомъ. У Чарницкаго нѣтъ ни одной минуты колебан³я въ выборѣ между дѣйствительностью и сномъ; онъ любитъ и желаетъ одну лишь суровую мучительницу свою, полубезумную Ольгу. Онъ не связанъ съ нею никакими оффиц³альными узами, не обязанъ ей никакимъ оффиц³альнымъ отчетомъ, - не мужъ, вѣдь, и даже не обѣщано ему производства въ этотъ лестный чинъ. Положен³е "временной любовницы" г-жа Вербицкая въ одномъ, очень выразительномъ мѣстѣ романа справедливо называетъ позорнымъ. Нельзя сказать, чтобы красиво и пр³ятно было положен³е "временнаго любовника", въ которомъ оставляетъ Чарницкаго Ольга. Взятый, какъ "временгый любовникъ", почему не въ состоян³и онъ отнестись къ Ольгѣ, какъ къ "временной-же любовницѣ"? Почему для него всего на свѣтѣ страшнѣе, чтобы Ольга какъ-нибудь не провѣдала объ его злополучномъ "снѣ?" Почему, когда Ольга, все-таки, прослышавъ объ измѣнѣ, исчезла, онъ мечется въ безумныхъ поискахъ за нею, бросивъ всѣ дѣла, службу, не говоря уже о соучастницѣ "сна"? на которую ему взглянуть противно? Почему онъ тоскливо ждетъ свою безвѣстно пропавшую Ольгу сердцемъ, полнымъ нѣжности, въ течен³е двухъ лѣтъ, отравленныхъ бѣдностью, семейными несоглас³ями, одиночествомъ, тогда какъ - стоитъ ему протянуть руку влюбленной и милой женщинѣ, чтобы превратиться въ богатаго буржуа, успокоить старость любимой старухи-матери, осчастливить всю свою семъю? Онъ женится по разсчету, ради родныхъ, лишь убѣдившись, что Ольга больше не существуетъ, - по крайней мѣрѣ, для него.
Г-жа Вербицкая очень умно избавила отъ порока ревности самого Чарницкаго. Онъ не могъ, не долженъ былъ ревновать Ольгу - не по самоувѣренности и не потому, что мало любилъ, но потому, что любилъ съ презумпц³ей ея честности. Думаю, что было бы очень трудно вложить въ него сомнѣн³я о вѣрности Ольги, а, буде они и явились бы, то не поддался бы онъ имъ на одни слѣпые слухи, безъ доказательной, строгой провѣрки. Ольга любитъ Чарницкаго, наоборотъ, - съ презумпц³ей его мужского коварства. Поэтому, когда своекорыстные людишки сообщаютъ ей сплетни и намеки насчетъ похожден³й Чарницкаго, она моментально и чисто "по-бабьи" принимаетъ на вѣру то, о чемъ "кричитъ весь городъ", не требуя иныхъ доказательствъ, кромѣ собственнаго чутья. не изслѣдуя ни дѣйствительности, ни причинъ, ни обстоятельствъ вины. Она объявляетъ Чарницкому письмомъ полный разрывъ и исчезаетъ съ такою же быстротою, какъ Нина Безпалова отравляется.
- Конечно, исчезаетъ на "дѣло"?, на медицинск³е курсы?
То-то и бѣда, что Семеновъ былъ правъ. Хотя дѣло и не медвѣдь, однако и его можно переутомить отсрочками и переожидан³ями до того, что оно махнетъ на васъ лапою и уйдетъ въ лѣсъ. И, покуда Ольга любила и привередничала на мужевладѣльческой стезѣ, столь громко обѣщанное, общественное дѣло ея, и впрямь, ушло въ лѣсъ: медицинск³е курсы были закрыты. Ольга осталась безъ любви и безъ дѣла, въ глупомъ положен³и синицы, которая надѣлала славы, a моря не зажгла.
Но г-жа Вербицкая слишкомъ любитъ свою красавицу-героиню, чтобы оставить ее въ "трагическихъ дурахъ". Она заставляетъ Ольгу увѣровать въ моднаго соц³альнаго проповѣдника Семенова. Послѣ поцѣлуя съ нимъ, - весьма скораго по разрывѣ съ Чарницкимъ изъ-за слуховъ о поцѣлуйномъ снѣ этого послѣдняго, - Ольга будто бы совершенно переродилась и вся ушла въ передовое общественное движен³е, которое въ ней, по словамъ Семенова, страшно нуждалось... Зачѣмъ? Ну, ужъ это опять секретъ Семенова и г-жи Вербицкой. Я склоненъ думать, да и недавняя лѣтопись событ³й тысячекратно подтвердитъ намъ, что русская прогрессивная сила семидесятыхъ и восьмидесятыхъ годовъ слишкомъ изобиловала женщинами твердыхъ убѣжден³й и рѣшительной идейной стойкости, чтобы наряду съ ними оказалась драгоцѣнною находкою слабонервная, чувственная, вздорная барышня, которая, въ поцѣлуяхъ и ревнивыхъ капризахъ, ухитрилась прозѣвать даже завѣтную мечту свою, медицинск³е курсы. По словамъ Семенова, то-то и хорошо въ Ольгѣ, какъ будущей обществевной дѣятельницѣ, что она потерпѣла полное крушен³е въ прихотяхъ личнаго счастья. Я смѣю думать, что г-жа Вербицкая черезчуръ поспѣшила этимъ необоснованнымъ положен³емъ: оно звучитъ напраслиною по адресу прогрессивныхъ женщинъ. Ужъ какая обществкнная дѣятельница, если - съ отчаян³я, что любовникъ измѣнилъ? Развѣ можно разсчитывать на твердость и постоянство подобной героини? Ну, одинъ измѣнилъ, a другой утѣшитъ, - стало быть, тогда и ау, прощай, прогрессивная дѣятельность? Г-жѣ Вербицкой хорошо извѣстно, что именно поколѣн³е Ольги было богато женщинами высокаго и чисто-идейнаго, безъ всякихъ заднихъ причинъ и двигателей, подвига, женщинами совершенно исключительной нравственной силы, самоотверженной работы на пользу ближняго, героинь, чуждыхъ хвастливости и показныхъ эффектовъ: сама же она показала читателямъ, рядомъ съ Ольгою Девичъ, такой мощный и величественный типъ, въ лицѣ Ганецкой (зри выше пару вторую). Гдѣ дѣйствуютъ Ганецк³я, тамъ Ольгамъ Девичъ трудно играть замѣтныя роли. Г-жа Вербицкая говоритъ, что общественная дѣятельность Олъги была знаменательна и не обошлась безъ тяжкихъ жертвъ. Пожалуй, и тому можно повѣрить. Вь способностяхъ Ольги Девичъ къ страстному энтуз³азму, а, въ порывѣ его, и къ жертвѣ, и къ подвигу, не слѣдуетъ сомнѣваться. Но откуда берется y нея самый энтуз³азмъ? Изъ фанатическаго проникновен³я гордымъ сознан³емъ своей полезности общественному прогрессу, какъ y Ганецкой? Боюсь, что нѣтъ: источника надо искать опять-таки въ новой влюбленности - въ Семенова, что ли, или въ другого носителя и глашатая прогрессивныхъ идей. Идеи-то вѣдь всегда были однѣ и тѣ же, и Ольга отлично ихъ знала отъ того же Семенова, но, что называется, и ухомъ не вела на нихъ, пока на умѣ y нея были отчасти медицинск³е курсы, а, главнымъ образомъ, офицеръ съ цыганскимъ профилемъ. Офицеръ измѣнилъ, курсы закрылись, Семеновъ объяснился въ любви не то къ Ольгѣ, не то къ сл³ян³ю идей съ Ольгою воедино, - ну, "не съ чего, такъ съ бубенъ!" - Ольга улеглась къ Семенову на плечо и говоритъ: теперь я вся ваша. Ради пр³обрѣтен³я въ собственность офицера съ цыганскимъ профилемъ, Ольга перенесла массу житейскихъ лишен³й, тяжкаго труда, нравственныхъ самоистязан³й. Весьма возможно, что, пр³обрѣтая въ собственность Семенова, она проявила не меньшую выносливость и смѣлость. Но проявила - ради Семенова, a совсѣмъ не ради тѣхъ прогрессивныхъ задачъ, въ служен³е которымъ ударилась не по собственному нравственному позыву, но только съ горя о потерѣ Чарницкаго, о прозѣванныхъ курсахъ, о нѣсколькихъ годахъ жизни, убитыхъ напрасно для себя и вредно для множества близъ стоявшихъ людей. Еще одно недоумѣн³е. Почему это принято многими писателями изображать русское передовое общество какою~то больницею для физически и нравственно изломанныхъ калѣкъ, послѣднимъ пристанищемъ, пр³ютомъ отчаян³я для людей съ исковерканною жизнью и измыканною волею? Неужели къ сознан³ю честной общественной мысли, къ готовности на идейное и дѣльное служен³е обществу женщина не въ состоян³и придти иначе, какъ, докапризничавшись въ любви чуть не до чахотки, мужа замаявъ до аневризма, уморивъ ребенка и опостылѣвъ всѣмъ добрымъ людямъ своимъ безпросвѣтнымъ эгоизмомъ? Сдается мнѣ, что г-жа Вербицкая опять впадаетъ въ непр³ятную ошибку и жестокую напраслину, которую опять же сама и опровергаетъ и исправляетъ, затѣняя Ольгу представительницами здоровой, бодрой, сознательной энерг³и, въ лицахъ Ганецкой, Колпиковой, Литвиновой и др. Общественный прогрессъ никогда не выходилъ, да и не можетъ выйти ни изъ госпиталя, ни изъ богадѣльни. Онъ созидается руками "бодрыхъ съ юными лицами, съ полными жита кошницами", a не инвалидами съ ревматизмомъ во всемъ тѣлѣ и съ пустыми мѣшками за спиною.