Зелинский Фаддей Францевич - Комедия ошибок (Шекспира)

поразительно, что можно только удивляться, какъ оно могло ускользнуть отъ вниман³я критиковъ до сравнительно недавнихъ временъ***). А если Шекспиръ былъ такъ хорошо знакомъ съ Плавтомъ, что могъ "контаминировать" различныя его пьесы - то, конечно, и мнѣнie о его недостаточномъ знакомствѣ съ латинскимъ языкомъ придется оставить.

   За этой сценой рѣзкаго, подъ часъ шутовскаго комизма слѣдуетъ поэтическая жемчужина нашей драмы - объяснен³е Антифола Сиракузскаго съ Люц³аной. Они оба вышли изъ дому; она - чтобы вразумить своего мнимаго зятя (продолжен³е 2-го смѣшен³я), онъ - чтобы признаться ей въ тѣхъ сладкихъ чувствахъ, которыя она съумѣла ему внушить. Положен³е, такимъ образомъ, продолжаетъ быть фальшивымъ, но доброта и ласковость Люц³аны, сказывающ³яся въ ея дружелюбныхъ упрекахъ, страстная любовь, которой дышатъ признан³я Антифола, заставляютъ насъ почти забыть объ этомъ. Уже здѣсь чувствуются ноты, которымъ суждено было вскорѣ такъ мощно прозвучать въ настоящей трагед³и любви Шекспира - въ его "Ромео и Джульеттѣ".

   Но Шекспиръ любилъ оттѣнять свои мотивы посредствомъ контраста; когда Люц³ана ушла отъ Антифола, возмущенная вѣроломствомъ своего мнимаго зятя и въ то же время тронутая неподдѣльной искренностью, которой дышали его слова - изъ дому вырывается Дром³онъ Сиракузск³й. Доблестно исполнивъ роль привратника, онъ пошелъ было въ кухню закусить - и тутъ его встрѣтила съ распростертыми объят³ями кухарка, жена его эфесскаго двойника (3 смѣшен³е). Такой сцены у Плавта нигдѣ нѣтъ; это - карикатура на сцену Адр³аны съ Антифоломъ, совершенно въ духѣ клоунскаго остроум³я англ³йской драмы (такъ же, напр. въ "Фаустѣ" Марло трагическ³й актъ героя этой драмы карикируется coo твѣтств e ннымъ дѣйствiемъ клоуна). Дром³онъ приходитъ въ ужасъ при мысли, что онъ можетъ оказаться мужемъ этого "глобуса сала"; этотъ ужасъ, однако, не мѣшаетъ ему дать то подробное географическое описан³е этого глобуса, о которомъ рѣчь была выше въ главѣ VI. Все же дѣло имѣетъ и серьезную сторону: оба сиракузянина все болѣе и болѣ e убѣждаются, что ихъ окружаетъ нечистая сила. Спец³ально жирная кухарка - несомнѣнно вѣдьма; Дром³онъ увѣренъ, что только его истинная вѣра спасла его отъ участи быть превращеннымъ въ куцую собаку, чтобъ вертѣть жаркое****). Антифолъ посылаетъ его въ гавань справиться, нѣтъ ли тамъ корабля, съ которымъ они могли бы уѣхать, и рѣшаетъ дожидаться его на рынкѣ. Даже къ Люц³анѣ онъ сталъ относиться подозрительно; кто знаетъ, не волшебница ли она. Что же касается Адр³аны, зовущей его своимъ мужемъ, то "его душа содрогается при мысли, что она могла бы быть его женой" - при чемъ безсознательно сказывается естественное отношен³е къ той, которая была женой его брата.

   Но на пути къ рынку Антифолу предстоитъ новое приключен³е: его встрѣчаетъ Анджело, извиняется, что не могъ поспѣть къ обѣду (4 смѣшен³е) и вручаетъ ему золотую цѣпочку; Антифолъ не понимаетъ его рѣчей, но отъ цѣпочки не отказывается - какъ видно, онъ унаслѣдовалъ комическую безцеремонность своего плавтовскаго образца, не вполнѣ идущую къ его прочему джентльменскому характеру. А теперь его единственная мысль - поскорѣй убѣжать вмѣстѣ съ неожиданной добычей. Онъ уходитъ; занавѣсъ опускается.

  

  

   Четвертое дѣйств³е начинается передъ домомъ той дѣвицы, у которой Антифолъ Эфесск³й обѣдалъ. Бѣдный Анджело въ затруднительномъ положен³и: его хотятъ арестовать за долги, кредиторъ за нимъ пришелъ и предупредительно привелъ съ собою пристава. Его единственная надежда - Антифолъ Эфесск³й, который долженъ ему уплатить крупную сумму за цѣпочку. - Какъ разъ въ это время Антифолъ Эфесск³й, которому надоѣло дожидаться Анджело, выходитъ изъ дома куртизанки, чтобы отправиться къ нему; своего Дром³она онъ посылаетъ тѣмъ временемъ за плеткой, "чтобы раздѣлить ее между его женой и ея союзниками", и тотъ уходитъ. Происходитъ встрѣча между Анджело и Антифоломъ; тотъ требуетъ денегъ за цѣпочку, этотъ - самой цѣпочки, которой онъ не получалъ (3 недоразумѣнie ); дѣло кончается тѣмъ, что Анджело приказываетъ приставу арестовать Антифола. Въ эту минуту прибѣгаетъ Дром³онъ Сиракузск³й съ радостнымъ извѣст³емъ, что черезъ несколько минуть корабль отходитъ въ Эпидамнъ (5 смѣшен³е). Антифолъ Эфесск³й ничего не понимаетъ, но ему не до споровъ; онъ посылаетъ Дром³она Сиракузскаго домой къ женѣ за суммой денегъ, чтобы избавиться отъ тюрьмы; тотъ повинуется, какъ ему ни страшно при мысли о жирной кухаркѣ. Такъ то оба Дром³она очутились у Антифола Эфесскаго на посылкахъ; путаница все ростетъ и ростетъ.

   Дѣйств³е переносится опять въ домъ Антифола Эфесскаго; разсказъ Люц³аны о признан³и гостя еще болѣе растравляетъ рану Адр³аны - она гнѣвается на невѣрнаго мужа, гнѣвается даже на преданную сестру. Разговоръ прерывается приходомъ Дром³она Сиракузскаго; пришелъ же онъ за деньгами, чтобы выкупить своего мнимаго хозяина. Ревнивые разспросы Адр³аны онъ прекращаетъ новымъ кводлибетомъ о задолженности времени и, получивъ деньги, уходить отыскивать арестованнаго. На пути вь тюрьму онъ встрѣчаетъ своего настоящаго хозяина, съ нетерпѣн³емъ ждущаго извѣст³я о кораблѣ, чтобы поскорѣе оставить заколдованный городъ; тотъ не понимаетъ его рѣчей о приставѣ, арестѣ и деньгахъ ( 4 недо разумѣн³е), но главное - это то, что есть готовый къ отплыт³ю корабль. Итакъ, поскорѣе въ гавань съ добычей. Но ихъ задерживаетъ куртизанка: она признаетъ Антифола (6 смѣшен³е), признаетъ цѣпочку на немъ; которую онъ ей будто бы обѣщалъ... Нѣтъ сомнѣнья, это самъ дьяволъ. Куртизанка обижена: оказывается, что Антифолъ Эфесск³й за обѣдомъ взялъ у нея дорогое кольцо; итакъ, пропало и кольцо, и цѣпочка. Она приходитъ къ убѣжден³ю, что Антифолъ сошелъ съ ума, и идеть сообщить объ этомъ его женѣ, чтобы вернуть себѣ, если возможно, взятое у нея кольцо.

   Нетрудно замѣтить, что этотъ "мотивъ кольца", соотвѣтствуетъ "мотиву запястья" у Плавта, но введенъ онъ очень неудачно. У Плавта, гетера Эрот³я отъ себя даетъ запястье мнимому Менехму, чтобы онъ велѣлъ его починить (конечно, на свой счетъ); но съ какой стати Антифолъ Эфесск³й береть у куртизанки ея кольцо, такъ и остается невыясненнымъ. Шекспиру этотъ мотивъ былъ нуженъ ради дальнѣйшаго: именно забота о кольцѣ заставляетъ куртизанку, распространить молву о мнимомъ сумасшеств³и Антифола; онъ поступилъ, слѣдовательно, въ данномъ случаѣ такъ же, какъ выше съ мотивомъ одинаковыхъ именъ (см. гл. VII, прим.): воспользовался готовымъ мотивомъ своего предшественника, но не позаботился о томъ, чтобы надлежащимъ образомъ его обосновать въ соотвѣтств³и съ измѣненной обстановкой.

   Что касается самой куртизанки, то это одна изъ самыхъ безцвѣтныхъ фигуръ всей драмы. Очевидно, поэтъ находился по отношен³ю къ ней въ неловкомъ положен³и. Съ одной стороны въ его палитрѣ на хватало красокъ для изображены изящныхъ прелестницъ античнаго м ipa, не хватало потому, что ими его не снабжала тогдашняя англ³йская дѣйствительность; съ другой стороны, онъ сознавалъ, что фигура вродѣ подруги Джона Фальстафа и прочихъ безстыдницъ, которыми изобиловали тогда и театръ и жизнь, совсѣмъ не годится въ преемницы красавицѣ Эрот³и. Ея роль въ фабулѣ онъ и безъ того сократилъ, выдвинувъ на ея мѣсто Адр³ану; сдѣлавъ изъ нея, такимъ образомъ, фигуру третьяго разряда, онъ и не приложилъ особаго старан³я къ ея характеристикѣ.

   Что касается Антифола Эфесскаго, то мы по его послѣднимъ словамъ представляемъ себѣ его въ тюрьмѣ; кь нашему удивлен³ю, онъ оказывается на улицѣ, въ сопровожден³и пристава; какъ это случилось, такъ и остается невыясненнымъ. На встрѣчу ему попадается Дром³онъ Эфесск³й съ купленной плеткой. Гдѣ же деньги? О деньгахъ онъ ничего не знаетъ (5 недоразумѣн³е). Антифолъ въ сердцахъ его бьетъ; его злоба является лишнимъ доказательствомъ его помѣшательства въ глазахъ его жены, которая, извѣщенная куртизанкой, успѣла сбегать за докторомъ Пинчемъ, "школьнымъ учителемъ и заклинателемъ", и теперь, въ сопровожден³и какъ его, такъ и своей сестры и куртизанки, идетъ отыскивать своего мужа по городу. При видѣ жены бѣшенство Антифола усиливается: вотъ, значить, въ какомъ обществѣ она обѣдала, въ то время, какъ онъ, хозяинъ, былъ прогнанъ (6 недоразумѣн³е). Но докторъ привелъ съ собой своихъ ассистентовъ, крѣпкихъ людей: они схватываютъ Антифола, да заодно и Дром³она, который тоже какъ будто не въ своемъ умѣ, вяжутъ ихъ и уводятъ домой. На сценѣ остаются Люц³ана, A др³ана и куртизанка; вдругъ появляются Антифолъ Сиракузск³й со своимъ Дром³ономъ - повидимому на пути въ гавань; увидѣвъ всѣхъ трехъ "волшебницъ" вмѣстѣ, онъ обнажаетъ свой мечъ; тѣ думаютъ, что это сумасшедш³е освободились (7 смѣшен³е), и спасаются бѣгствомъ. Слава Богу, вѣдьмы боятся меча! Сиракузяне могутъ безпрепятственно продолжать свой путь въ гавань. Этимъ кончается четвертое дѣйств³е.

   Въ его путаницѣ почти что пропадаетъ фигура доктора Пинча; а это жаль, - если уже Плавтовск³й врачъ былъ очень благодарнымъ типомъ, то это слѣдуетъ тѣмъ болѣе сказать о Шекспировскомъ педагогѣ-заклинателѣ: роль такихъ субъектовъ въ тогдашней жизни, уважен³е, съ которымъ къ нимъ относились женщины, и презрѣн³е, которое они встрѣчали среди мужчинъ, изображены поэтомъ въ немногихъ, но яркихъ штрихахъ. - Странной можетъ показаться роль куртизанки: несмотря на свое ремесло, она свободно навѣщаетъ почтенную матрону Адр³ану, и та показывается съ нею на улицахъ и допускаетъ къ ней даже свою дѣвственную сестру. Но эта странность смягчается именно безцвѣтностью этой куртизанки. У Плавта самозваннымъ посредникомъ между Менехмомъ и его женой былъ паразитъ Щетка - здѣсь его роль устранена и передана отчасти ювелиру Анджело, отчасти именно нашей куртизанкѣ.

  

  

   Сиракузянамъ не удается достигнуть гавани безъ приключен³й: еще въ г o родѣ, передъ монастыремъ, съ ними встрѣчаются Анджело и его кредиторъ. Завидѣвъ на немъ цѣпочку, они обращаются къ нему съ упреками по поводу его неблагороднаго поведен³я (8 смѣшен³е); дѣло доходитъ до рѣзкостей, Антифолъ и кредиторъ обнажаютъ свои мечи. Какъ разъ вовремя подоспѣваютъ Адр³ана и Люц³ана съ провожатыми: "вотъ они, вяжите ихъ!" (9 смѣшен³е); видя себя окруженными, они спасаются въ монастырь. Но Адр³ана не намѣрена оставить своего больного мужа подъ чужой опекой; она шумитъ; изъ монастыря появляется игуменья. Она разспрашиваетъ Адр³ану о причинѣ всей тревоги; тутъ происходитъ та мастерская сцена признан³я, о которой рѣчь была выше (гл. VIII). Вообще мы чувствуемъ, что теперь комед³я кончается; съ появлен³емъ игуменьи воцаряется серьезное, торжественное настроен³е. Адр³анѣ она отказываетъ наотрѣзъ; она сама хочетъ, съ помощью лекарствъ и молитвъ, вернуть Антифолу его потерянный разсудокъ. Съ этими словами она уходитъ - и мы знаемъ, что будетъ дальше: она вѣдъ - Эмил³я, мать Антифола, ей нетрудно будетъ, въ разговорѣ съ ищущимъ брата сыномъ, раскрыть всю тайну.

   Адр³ана въ отчаян³и; сестра совѣтуетъ ей обратиться съ жалобой къ герцогу. Кстати, его какъ разъ теперь увидятъ въ этихъ мѣстахъ, такъ какъ въ его присутств³и должна совершиться казнь Эгеона. И онъ приходить - за нимъ свита, Эгеонъ и палачъ. Адр³ана бросается передъ нимъ на колѣни и требуетъ защиты отъ своевол³я игуменьи. Герцогъ удивленъ; своевол³я игуменьи, этой святой женщины? Но онъ самъ женилъ Антифола на Адр³анѣ; онъ велитъ игуменьѣ явиться. Пока за ней идутъ, на сцену врываются Антифолъ Эфесск³й со своимъ Дром³ономъ; имъ удалось освободиться, и онъ теперь самъ обращается къ герцогу съ жалобой на свою жену. Пока онъ разсказываетъ и всѣ удивляются его разсказу, въ него всматривается осужденный Эгеонъ: онъ не сомнѣвается, что передъ нимъ его сынъ, тотъ сынъ, съ которымъ онъ простился въ Сиракузахъ шесть лѣтъ томуназадъ (10 смѣшен³е). Но Антифолъ его не узнаетъ, да и герцогь знаетъ, что его спаситель двадцать лѣтъ жиль безвыѣздн о въ Эфесѣ; путаница достигаетъ своихъ послѣднихъ предѣловъ. Къ счастью, является игуменья, съ ней Антифолъ и Дром³онъ Сиракузск³е; благодаря ей недоразумѣн³е разъясняется, Эгеонъ находить неожиданно и жену, и обоихъ сыновей. Конечно, о казни и рѣчи болѣе нѣтъ; игуменья всѣхъ, не исключая и куртизанки, приглашаетъ въ монастырь на пиръ. Послѣдними уходятъ оба Дром³она; сиракузскому страшновато при мысли, что та "жирная подруга" будетъ всетаки его, если не женой, то невѣсткой; но мы можемъ его утѣшить предсказан³емъ, что онъ найдетъ себѣ лучшую подругу въ лице той рѣзвой служаночки, съ которой онъ тогда вмѣстѣ отгонялъ хозяина отъ его дома. А пока у нихъ возникаетъ споръ о старшинствѣ: кому первому войти въ монастырь? Но сиракузянинъ быстро его рѣшаетъ: не другъ за другомъ, а вмѣстѣ. Этимъ чисто клоунскимъ выходомъ кончается комед³я.

  

  

   "Комед³я ошибокъ" не принадлежитъ къ тѣмъ драмамъ, которыя сделали безсмертнымъ Шекспира; скорѣе можно сказать наоборотъ, что имя Шекспира ей обезпечило ту извѣстность, которой она пользуется въ наши дни. Извѣстность эта, впрочемъ, не очень велика; на сценѣ она появляется. рѣдко, чему виною, впрочемъ, затруднительность ея постановки - не легко найти две пары двойниковъ-актеровъ для ролей обоихъ Антифоловъ и обоихъ Дром³оновъ. Но помимо того и основной мотивъ комед³и не внушаетъ особаго интереса въ наши времена, когда главной задачей поэта считается психологическ³й анализъ характеровъ и положен³й; не даромъ такой опытный директоръ, какъ Лаубе, отзывался пренебрежительно о "старомъ, негодномъ мотивѣ смѣшен³й и недоразумѣн³й".

   Но если наша комед³я и не можетъ, подобно Гамлету и Лиру, считаться непремѣнной, составной частью современнаго репертуара, то ея литературно-историческое значен³е тѣмъ не менѣ e остается очень крупнымъ. Поэтъ сдѣлалъ въ ней попытку обновить пьесу, написанную болѣе чѣмъ за полтора тысячелѣт³я до его времени, и не только обновить, но и облагородить, поднявъ ее изъ области комед³и типовъ въ область серьезной комед³и характеровъ.

   Обыкновенно критики, проводя параллель между "Менехмами" и "Комед³ей ошибокъ", отдаютъ пальму первенства послѣдней. И дѣйствительно, Адр³ана несомнѣнно серьезнѣй сварливой матроны Плавта; Антифолъ Эфесск³й не допускаетъ такой вульгарности, какъ похищен³е жениной накидки; трогательный образъ Люц³аны отсутствуетъ у римскаго комика, какъ равно и величественная фигура игуменьи; нашлись даже любители длинныхъ рѣчей стараго Эгеона. Правда, съ другой стороны, что споръ между Плавтомъ и Шекспиромъ ведется передъ судомъ новѣйшей критики при очень невыгодныхъ для перваго условiяхъ: критикъ рѣдко бываетъ настолько знакомъ съ латинскимъ языкомъ и съ античной жизнью, чтобы оцѣнить прелесть Плавтова д³алога и жизненность его фигуръ и мотивовъ. Со всѣмъ тѣмъ, правильное сужден³е о сравнительномъ достоинствѣ обѣихъ пьесъ будетъ, думается мнѣ, слѣдующее: англ³йск³й поэтъ несомнѣнно ввелъ частичныя улучшен³я въ античную фабулу, но этимъ самымъ онъ ее испортилъ какъ цѣлое. Плавтъ - или, вѣрнѣе, его греческ³й предшественникъ - отлично сдѣлалъ, что не стремился къ особенной серьезности характеровъ, а удовольствовался однѣми типическими масками своего времени; несерьезность фигуръ, совершенно гармонируя съ несерьезностью самой фабулы, даетъ вполнѣ единое, законченное цѣлое; какъ зритель такъ и читатель остается вполне удовлетвореннымъ забавной пьесой, не возбуждавшей въ немъ никакихъ ожидан³й, которыя бы превосходили ея силы. У Шекспира мы имѣемъ не то; независимо отъ вопроса, насколько ему удалось облагорожен³е его фигуръ - причемъ я прошу припомнить сказанное выше (гл. VIII) объ Адр³анѣ, - мы можемъ сказать, что самое стремлен³е ихъ облагородить поднимаетъ комед³ю на такую высоту, на которой основной мотивъ смѣшен³я представляется уже несоотвѣтствующимъ всей обстановкѣ. Съ самаго начала трагическая - или, если угодно, мелодраматическая фигура осужденнаго Эгеона не даетъ возникнуть тому веселому, беззаботному настроен³ю, при которомъ только и возможенъ интересъ къ такимъ сюжетамъ, какъ сюжетъ "Менехмовъ"*****).

  

   *) Замѣчу кстати, что вар³антъ surreptus : sereptus скорѣе говоритъ въ пользу предположен³я, что Шекспиръ видѣлъ драму Плавта на сценѣ; дѣйствительно, въ англ³йскомъ произношен³и оба эти слова совпадаютъ. Латинскаго слова sereptus нѣтъ, но оно образовано совершенно правильно (ср. selectus, seductus) и самая вольность этого словообразован³я указываетъ на нѣкоторое знакомство его автора съ латинскимъ языкомъ.

   **) Итакъ, Шекспиръ удержалъ фикц³ю Плавта, согласно которой первоначальному Сосиклу послѣ исчезновен³я его брата Менехма было дано его имя - она была для него такъ же необходима какъ и для римскаго поэта. Но насколько это переименован³е естественно тамъ, гдѣ оно производится Менехмомъ - дѣдомъ обоихъ мальчиковъ (правда, критики Шекспира оспариваютъ эту естественность, но они дѣлаютъ это исключительно вслѣдств³е своего незнакомства съ услов³ями античной жизни), на столько оно непонятно у Шекспира, тѣмъ болѣе по отношен³ю къ слугѣ. Поэтъ тутъ просто допустилъ насил³е надъ фабулой, чтобы создать ту обстановку, которая ему была нужна.

   ***) Его открылъ Вислиценусъ въ статьѣ, напечатанной въ 1874 г. въ журналѣ "L³tteratur" и повторенной съ дополнен³ями въ XIV томѣ "Jahrbuch der deutschen Shakespeare Gesellshaft". Зато его сближен³я нѣкоторыхъ мотивовъ нашей комед³и съ "Перикломъ" я считаю неубѣдительными; еще менѣе серьезными показались мнѣ теор³и другихъ критиковъ о мнимыхъ источникахъ Шекспира въ нашей комед³и.

   ****) Это превращен³е осуществилъ Гейне въ самой забавной сценѣ своего "Атта Тролля"

   *****) Объ анахронизмахъ и другихъ несообразностяхъ комед³и см. въ примѣчан³яхъ. С. В.