Брюсов Валерий Яковлевич - Письма В. Я. Брюсова Г. Чулкову

   22 сент. 905 г.

   Дорогой Георгий Иванович. Приезд Мережковских (которые, в скобках сказать, действительно объявили о конце "Вопросов") совсем выбил меюгиз колеи жизни, и я три дня не мог выбрать времени, чтобы переписать и отослать стихи для "Огней"*. Высылаю теперь два стихотворения, такие, которые не войдут в мою книгу. Это последнее требование (ведь "Огни" и "Stephanos" выйдут почти одновременно) очень меня затрудняет. Не будь его, я мог бы дать вещи гораздо более значительные. Но они не могут уже быть изъяты из моей книги. На всякий случай, завтра вышлю Вам еще одно стихотворение "Рысь". Если появление его в двух книгах сразу неуместно, прошу, не откажите вернуть мне обратно. Мог бы дать для "Огней" еще один перевод из Верхарна ("Мятеж" - не тот, что я предлагал для "В. ж.", а другой), но выправление его требует времени. А "Огни" торопятся загореться, не так ли?

   Присланное Вами сообщение помещу еще в этом N "Весов", который очень запаздывает из-за стачки наборщиков (ведь Вы хорошо знаете, что в Москве маленькая, пока, революция. Наблюдаю картины любопытные и порой потрясающие). Очень, очень радуюсь, что "Вопросы" будут существовать в 906**. Без них стало бы пусто в литературе. Пригодно ли будет Вам, если я пришлю, как "Письмо из Москвы", корреспонденцию о двух наших новых театрах: "Студия" (в котором я участвую и которому сочувствую) и "Дионисово действо" (в котором не участвую и которому не сочувствую)?

   Сердечно Ваш Валерий Брюсов

   P.S. Очень спасибо за гонорар, который получил. Вы приезжаете в Москву читать о "мистическом анархизме"? Так сообщил Д.В. Философов.

   ______________________

   * В неосуществившемся сборнике "Огни" должны были участвовать: Валерий Брюсов, Бор. Зайцев, Вяч. Иванов, Ив. Новиков, А.М. Ремизов, Ф. Сологуб и др. Об этом сборнике было объявление в девятом нумере "Вопросов жизни". Вместо "Огней" вышел другой сборник "Факелы".

   ** "Вопросы жизни" прекратились в 1905 году.

   ______________________

  

   905, октябрь

   Дорогой Георгий Иванович. Приветствую Вас в дни революции. Насколько мне всегда была (и остается теперь) противна либеральная болтовня, настолько мне по душе революционное действие. Впрочем, пока я не более, как наблюдатель, хотя уже и попал под полицейские пули. Пишу Вам вот с какой целью. Когда у Вас возобновятся типографские работы, не пользуйтесь свободой печати (ведь есть она) для напечатания тех моих стихов, которые были запрещены цензурой. Я этого решительно не хочу. Напишу новые, более достойные времени. Но, умоляю, воспользуйтесь этой свободой, чтобы напечатать мои переводы из Верхарна. Этого очень хочу. Верхарн воистину революционный поэт, и надо, чтобы его узнали теперь.

   Всегда Ваш Валерий Брюсов

  

   10 окт. 905

   Дорогой Георгий Иванович. В области искусства никогда не надо говорить "завтра", все сроки ничего не значат. Я думал, что исправлю свои строфы в несколько минут, лишь примусь за это дело, но не сумел исправить их и в неделю. Когда сделаю, не знаю, не обещаю более ничего.

   Пишу эту записку, во-первых, чтобы извиниться в своем неисполнении обещаний, а во-вторых, чтобы подать Вам свой голос, пока еще есть связь между Москвой и Петербургом. Она, надо думать, оборвется очень скоро (это из числа неприятных сторон революции). Если почта будет все-таки функционировать, пришлю Вам небольшую рецензию на книгу R. Gh.il (Р. Гиль (фр.)). Надеюсь, что это обещание сдержу: это не стихи.

   Сердечно Ваш Валерий Брюсов

   P.S. Думаете ли Вы быть в Москве?

  

   28 окт. 1905

   Дорогой Георгий Иванович. Писал Вам, поздравляя Вас с революционными днями, но не получил ответа. Дошло ли письмо? Я здесь в большом неведении. Что "Вопросы жизни"? Будут ли выходить в этом и будущем году? Под цензором или пользуясь "свободой"? Изменится ли программа? Изменится ли состав сотрудников? Изменится ли Ваше отношение к ним? Может быть, некоторые вопросы кажутся Вам легкомысленными, но я больше месяца не получаю ни от кого точных вестей из Петербурга и, по современному ходу событий, легко верю всевозможным слухам. Очень прошу, пришлите мне весть.

   Есть и частный вопрос. Среди залпов казаков, между двумя прогулками по неосвещенным и забаррикадированным улицам, я продолжал работать над своим романом*. И как-то хорошо работалось (тем более, что в начальных главах пришлось изображать религиозно-революционное движение в Германии 1553 г.). Теперь надо мне думать, куда пристроить это мое дитя трехлетней работы. Если "Весы" не будут выходить в 1906 (это очень вероятно), все мои мечты, разумеется, обращены к "Вопросам". Можете ли Вы сообщить мне от лица редакции, желают ли "Вопросы" в принципе получить мой роман. (Разумеется, прочтя первые главы в рукописи, они могут переменить решение). И если да, то каковы условия журнала в будущем году для такого рода произведений? Простите, что затеваю переговоры так заранее, но очень уж многого стоит мне мой роман, и я не могу не относиться к нему с преувеличенной заботливостью.

   Ваш Валерий Брюсов

   Театр "Студия" прекращается ввиду революционных дней. Но часть труппы, с В.Э. Мейерхольдом, намерена на свой страх давать спектакли.

   ______________________

   * Роман, над которым тогда работал Брюсов, - "Огненный ангел".

   ______________________

  

   29 окт. 905

   Дорогой Георгий Иванович. Не подойдут ли прилагаемые стихи сборнику "Огни" (если он все еще предполагается). Впрочем, стихи эти непременно войдут в мою книгу.

   Я писал Вам несколько раз до и после взрыва революции. Очень прошу, откликнитесь.

   Ваш Валерий Брюсов

  

   30 октября 905

   Дорогой Георгий Иванович. Оказалось, что стихи "Довольным", которые я послал Вам вчера для "Огней", К.Д. Бальмонтом, без моего ведома, уже переданы в газету "Новую жизнь". Во избежание разных недоразумений прошу не включать их в "Огни" (да уместнее им быть в газете). А я взамен тотчас вышлю совсем готовое, гораздо более значительное стихотворение "Слава толпе"*

   Ваш Валерий Брюсов

   ______________________

   * Это пятое письмо (Сообщаю потому, что не совсем верю почте).(В.Б.)

   ______________________

  

   1 ноября 905

   Дорогой Георгий Иванович. Видимо, Ваши письма действительно не доходят до меня. Это - седьмое, на которое я еще не имею ответа. Вчера получил Вашу телеграмму и ответил на нее "можно", т.е. можно печатать в "Вопросах жизни" (так) "Мятеж" Верхарна, "Лик медузы" и "Знакомую песнь"*. Но мне не хотелось бы печатать "К близким" - это стихотворение утратило свое raison d'etre ("смысл существования" (фр.)). В "Знакомой песне" я желал бы исправить последнюю строфу так:

  

   Я, быть может, богомольней,

   Чем другие, внемлю ей,

   Не хваля на колокольне

   Неискусных звонарей.

  

   и поставить внизу дату "Август 1905" (показывающую, что стихи написаны до революционного октябрьского взрыва, когда "звонари" показали гораздо больше искусства); а под "Ликом медузы" подобно этому следовало бы пометить "Сентябрь 1905". Но, если делать эти поправки уже поздно, я на них не настаиваю.

   Получили ли Вы "Довольным" и затем просьбу этих стихов не печатать? "Славу толпе" надеюсь выслать Вам сегодня: надо лишь переписать. Жду ответа о моем романе.

   Ваш Валерий Брюсов

   P.S. А что мои другие переводы из Верхарна? Интересуюсь их судьбой безмерно.

   ______________________

   * Об этих трех пьесах см. примечание 29-е. Все три пьесы появились в двойном нумере (октябрь - ноябрь) "Вопросов жизни".

   ______________________

  

   905

   Дорогой Георгий Иванович. Для "Огней" вышлю Вам сегодня же два стихотворения, которые, кажется мне, соответствуют цели сборника. Это - из числа уже совсем обработанных. Если успею, позднее присоединю еще одно.

   Корректуры вышлю одновременно. Поправок, сколько-нибудь значительных, делать не буду.

   Ваш Валерий Брюсов

  

   1905

   Дорогой Георгий Иванович. Благодарю Вас за сообщения: конечно, сохраню их в тайне. Позвольте мне рассчитывать, что я буду считаться сотрудником "Огней", если они осуществятся. Их краткое исповедание веры мне очень по душе. Судя по Вашему письму, сборника "Огни" более не предполагается. Поэтому я помещаю "Юлия Цезаря" в своей книге. Помещаю также и "Лик медузы", книга выйдет лишь в декабре, т.е. позже двойной книжки "В. ж.".

   "Весы" будут выходить в 906, - это решено уже окончательно. Они расширяются в общелитературный журнал. Я отдаю туда свой роман. Но в редакционных делах участвовать не буду.

   Очень прошу, не оставляйте меня без литературных новостей из Петербурга. Все "собираюсь" в ПБ., но много дела и здесь. Примыкаете ли Вы к какой-либо политической партии, определенно? Я не могу решительно, хотя состою "членом-соревнователем" союза рабочих печатного дела, комитет которого трогательно принял меня и К.Д. Бальмонта в члены единогласно "за литературные заслуги". Осколки труппы театра "Студия" в единении со мной затевают "политический театр". Можно сделать нечто стоящее внимания. Что Минский? Как Минский? Почему Минский?* - Вы лучше знаете, напишите.

   Ваш Валерий Брюсов

   ______________________

   * Брюсов недоумевает, каким образом Минский, автор мистического учения о мэонизме, оказался во главе социал-демократической газеты "Новая жизнь".

   ______________________

  

   19 марта 1906 г.

   Дорогой Георгий Иванович. Ваше предложение* о переводах Верхарна и очень лестно, и соблазнительно, но я не могу на него согласиться.

   Душа моя осталась верной... т.е. "Скорпиону". Конечно, "больших" денег он не даст и не может дать, но здесь я у себя дома. Издание начинаю уже. А Ваших "Зорь" жду с большим любопытством и нетерпением. Также жду и "Факелов". Буду писать об них подробно в "Весах" или "Слове", а может, и там и тут, если такое совместительство окажется возможным. Мечтательства о журнале хороши, но что же мечтательства! Орел в небе. Вяч. Ив., видимо, остался в обиде на меня. Уехал, не сказав прощального слова. Я его люблю неизменно, но его сибилла "в раздранных ризах" мне далеко не по сердцу. Прошу, не оставляйте меня без вестей о себе.

   Всегда Ваш Валерий Брюсов

   ______________________

   * Насколько я припоминаю, здесь идет речь об издании переводов Верхарна, которое мне предложило какое-то петербургское издательство, а я - кажется - хотел передать это предложение Брюсову.

   ______________________

  

   906

   Дорогой Георгий Иванович. Спасибо за присылку "Факелов"*. Получил два экз. - простой и роскошный. Давно прочел очень внимательно. "Украшение" сборника - "Балаганчик". Очень хорошо все Вяч. Иванова. Л. Андреев недурен. Остальное, в том числе и мои стихи, мне совсем не по душе. Какая-то тенденциозная беллетристика во вкусе загубленного "Русс, богатства". Напишу статью о "Факелах" в общем отрицательную, и потому только одну - в "Весах". В "Слове", как раньше предполагал, писать не буду. Надеюсь на дальнейшие, более удачные "Факелы". Слышал, что Вы вступаете в редакцию "Адской почты". Радуюсь за нее.

   Всегда Ваш Валерий Брюсов

   Видел рецензии о "Современности" и "Зорях" - только .

   ______________________

   * "Факелы". Книга первая. СПб., 1906. В сборнике приняли участие - Вячеслав Иванов, Федор Сологуб, Валерий Брюсов, Александр Блок, Андрей Белый, Сергей Городецкий, П.С. Соловьева, Ив. Бунин, Леонид Андреев, Конст. Эрберг, А. Ремизов, Л. Зиновьева-Аннибал и др.

   ______________________

  

   19 июня 1906

   Дорогой Георгий Иванович. К сожалению Ваша статья о X сборнике "Знания" не может идти в "Весах". Во-первых, в печатающемся июньском N уже есть заметка об этом сборнике. Во-вторых, взгляды редакции "Весов" на драму Л. Андреева слишком разнятся от Ваших. Мы считаем "К звездам" безусловно не удавшейся, просто плохой вещью. Те методы, с какими Вы приступаете к ее анализу, пригодны только для истинно-художественного произведения*, каким "К звездам" ни в коем случае признано быть не может. Это сцены - мертворожденные, ходульные, шаблонные, доказывающие - по-видимому, однажды навсегда, что Андрееву не следует браться за писание драм, как и стихов.

   Этот наш ответ, разумеется, нисколько не меняет нашего отношения к Вашему сотрудничеству в "Весах", которое по-прежнему очень и очень желательно. Присылайте и те Ваши стихи, о которых Вы говорите. Однако примите во внимание, что скоро они напечатаны быть не могут, при системе, принятой в "Весах", посвящать каждую книжку одному поэту.

   Я понимаю, что Вы и Вяч. Ив. не согласны с моей заметкой о "Факелах"**, но я нелицеприятно писал, что думал и поныне думаю. В "Факелах" помещались создания искусства или нет? Если да, то там не место вещам, оскорбляющим художественное чувство (всей прозе, исключая Л. Андреева, и стихам-пародиям А. Белого). Если нет, если "Ф" хотят только под флагом искусства вести проповедь революции, там не место "декадентам", которые прежде всего отстаивали и будут отстаивать свободу творчества. Вяч. Ив. пишет, что в "Ф" совершается устремление "декадентства" от уединения к соборности. Пусть не совершается оно по пути потакания низменным вкусам "толпы".

   Этим определяется и мой ответ на Ваше доброе приглашение участвовать в III т. "Ф". Если редакция "Ф" возводит эстетическую неразборчивость в принцип, мое сотрудничество невозможно. Если же помещение произведений антихудожественных произошло "случайно" или в силу того, что редакция иначе, чем я, оценивала их художественное значение, - я конечно готов и рад появиться на одних страницах с Вяч. Ивановым, с Вами, с Ф. Сологубом. Что касается "Адской п."***, вряд ли я могу ей быть полезен. Она решительно становится журналом сатирическим, а в себе я вовсе не нахожу дарований сатирика и юмориста.

   Сердечно Ваш Валерий Брюсов

   ______________________

   * Моя рецензия на 10-й сборник "Знания" утрачена, и я не помню, как и что я писал о пьесе Леонида Андреева. Возможно, что в 1906 году я написал об Андрееве более сочувственно, чем он того заслуживал.

   ** Заметка о "Факелах" появилась в майском нумере "Весов" (1906, N 5) за подписью - Аврелий. Брюсов рассматривает сборник "Факелы" как попытку создать новую "литературную школу". Навязав редакторам "Факелов" это задание, которого они вовсе не имели в виду, автор заметки удивляется, почему в "Факелах" появились писатели разных литературных направлений. В "Факелах" в самом деле были напечатаны произведения не только самого Брюсова, Федора Сологуба, Андрея Белого, Александра Блока, Вячеслава Иванова, но и таких писателей, как Ив. Бунин, П.С. Соловьева, Леонид Андреев... "Кто пользуется старыми мехами, - пишет Брюсов, - не заставляет ли заподозрить, что вино у него не очень новое?" - Любопытно, что за исключением двух-трех имен почти все "опороченные" Брюсовым писатели были также участниками "Северных цветов", альманаха, который выходил под его редакцией.

   ..."Программа "Факелов" - по словам Брюсова - не только нежизнеспособна, но и невыполнима совершенно. Она в сущности отвергает всякое искусство. Если смело идти до последних выводов в отрицании "внешних обязательных норм", придется отрицать и существующие формы литературных произведений как данные извне. Формула "Я мира не приемлю" выбрасывает за борт весь материал художественного творчества: весь мир"... "Конечно, при таком толковании "неприятие мира" превратилось в политическое революционерство"...

   В следующем июньском нумере "Весов" (1906, N 6) появился ответ Брюсову, написанный Вячеславом Ивановым "О Факельщиках и других именах собирательных": "С изумлением, - пишет Вяч. Иванов, - прочли мы, "Факельщики", что сообщает о нас Аврелий. Много неожиданного узнали бы мы о себе из этих сообщений и, конечно, радовались бы, что нам открылся новый источник самопознания, если бы общий закон человеческого познания не ставил условием усвоения преподаваемых идей - присутствие в них логической связи"... "В недоумение поверг нас обычно чуждый алогизма и аффекта Аврелий. Прежде всего мы узнаем от Аврелия, что образуем новое течение в литературе, до известной степени новую литературную "школу". Что же, однако, - "течение" или "школу"? Ведь это не одно и то же. "Новый путь", например, представлял некоторое течение религиозно-философской мысли в литературе; но можно ли сказать, что "Новый путь" был новою литературною школою?.. И с "Факельщиками" Аврелию лучше было бы сначала условиться, притязают ли они быть новою литературного "школою"... - Тогда бы он с своим алогическим вопросом: каков ваш эстетический принцип? Назовите основоположительные творения вашей художественной школы и т.д., - не оказался жертвою комического qui pro quo(Недоразумение (фр.)). Я говорю "комического", потому что с этими вопросами он обращается к своим же собратьям по "Весам" и потому, что требует "новых имен, новых сил", долженствующих будто бы ознаменовать собою новое начинание"... "Но, во-первых, я - скорее новое, чем старое "имя", во-вторых - данная идея родилась в моей голове, поскольку она не стара, как богоборствуюшее человечество, как Иов, или, по крайней мере, как Иван Карамазов, в-третьих - недаром же мое стихотворное вступление к "Факелам" имеет эпиграфом строки из моей первой книги лирики. Кто читал ее, знает тот круг моих идей, который делает меня своим среди "Факельщиков". О Г. Чулкове, зачинателе "Факелов", можно сказать то же самое: он - "новое имя". Факелы с точки зрения художественной школы эклектичны - открыто и прямо..."

   *** В журнале "Адская почта" я только числился ближайшим сотрудником. В редакции я никакого участия не принимал и не печатал там ни одной строки.

   ______________________

  

   25 июля 1906 Москва

   Дорогой Георгий Иванович. Вот Вам мое - "чистосердечное признание" в ответ на Ваше истинно дружеское письмо. Я люблю Вас, очень люблю. Этим я хочу сказать, что, как человек, как личность, Вы мне очень нравитесь, очень дороги, очень желанны (не могу найти вполне подходящего слова). Но - странно: все, что Вы пишете, мне большей частью бывает не по сердцу. И, как писателя, я Вас скорее не люблю. Из этого возникает моя "несправедливость", как критика. Когда я начинаю писать статью о Вашей новой книге, о Вашем новом произведении мне, по чисто дружескому расположению к Вам, всегда хочется сказать что-либо Вам желанное. Но некий внутренний голос тотчас говорит мне: искренен ли ты? ведь данное произведение тебе не нравится. Как же ты хочешь хвалить его в угоду своим личным отношениям?

   И вот, боясь быть лицеприятным, я впадаю в другую крайность - я отношусь к Вашим вещам строже, враждебнее, чем отнесся бы, будь Вы моим личным врагом. Так было, когда я критиковал "Кремнистый путь"*, так было, когда я разбирал "Факелы". Постараюсь всячески избегнуть этого, разбирая Вашу последнюю книгу**. Но в моих отношениях к ней есть все то же непобедимое противоречие. Совершенно определенная дружественность к Вам, как к Георгию Чулкову, которого я знаю, как к цельной личности, и в этом смысле, как "к зачинателю "Факелов", борется во мне со столь же определенной враждебностью и к высказываемым Вами идеям, и к той форме, в которой Вы их высказываете. Вы мне нравитесь, поскольку Вы natura natwans (Природа творящая, порождающая (лат.)), - Вы мне не нравитесь, поскольку Вы себя проявили, поскольку Вы natura naturata (Природа сотворенная, порожденная (лат.)). Таков вывод искреннего и добросовестного анализа моих чувств к Вам и к Вашим книгам. Я должен был предпринять этот анализ для себя, чтобы уяснить самому себе свое отношение к Вам, а после Вашего дружеского письма считаю своим долгом пересказать об этих выводах - Вам.

   Вы зовете меня в "Факелы". Повторите ли Вы этот зов после этого письма? Лично мне хочется быть вместе с Вами и вместе с Вяч. Ивановым. Но я решительно не разделяю взглядов, высказанных в книге о неприятии мира и о мистическом анархизме. С этими взглядами, поскольку я критик, поскольку я теоретик, я буду бороться. Мыслимо ли после этого мое участие в "Факелах" как художника? Не знаю.

   Только что сегодня утром вернулся из Швеции. Читал книгу на пароходе во время сильной бури. Если письмо мое бессвязно, объясните это усталостью с пути. До сих пор пол моей комнаты качается кругом, словно палуба парохода.

   Сердечно Ваш Валерий Брюсов

   ______________________

   * Книга "Кремнистый путь" вышла в издательстве В.М. Саблина в 1904 году. Я жил в это время в Нижнем Новгороде. Незадолго до выхода этой книжки я послал в рукописи свои стихи Брюсову. Валерий Яковлевич в письме дал о них свой отзыв, весьма суровый, но, пожалуй, справедливый. К сожалению, это письмо утрачено. В нем, между прочим, он признается, что некоторые мои строки и строфы он "повторяет неустанно", но совершенных стихотворений у меня, по его мнению, почти нет.

   И в самом деле он указывал на целый ряд технических промахов и недостатков. Вместо того чтобы скромно признать справедливость критических замечаний старшего собрата, я ответил Брюсову заносчиво и высокомерно и послал ему стихотворение "Поэту", где были злые строки по его адресу - "Поэт сомнительный разрушенных могил...". Эта бестактность не могла не раздражить В.Я. Брюсова. Он напечатал в первом же нумере "Весов" очень резкую рецензию на мою юношескую книгу, действительно формально плохую. Впрочем, рецензия оканчивалась осторожною фразою: "Георгий Чулков не безнадежен. Может быть, он будет поэтом...". Эта рецензия появилась за подписью - Аврелий. См. "Весы", 1904, N 1, стр. 70 - 71.

   ** "Последняя книга", о которой пишет Брюсов, - моя книга "О мистическом анархизме" со вступительною статьею Вячеслава Иванова "О неприятии мира". Она была издана издательством "Факелы" в Петербурге в 1906 году.

   ______________________

  

   906, окт.

   Уважаемый и дорогой Георгий Иванович. Из стихотворений, присланных Вами, "Весы" могут воспользоваться в одном из первых N N 1907 г. пьесой, посвященной Г. Понтеру: "Я на темных полях"*. Остальные остаются в Вашем распоряжении.

   Сердечно уважающий Вас Валерий Брюсов

   ______________________

   * Стихотворение "Я на темных полях до рассвета блуждал. .." я взял из "Весов" и напечатал его в журнале "Перевал", без посвящения Гюнтеру. Почему я снял посвящение Гюнтеру, не помню.

   ______________________

  

   1906, окт.

   Уважаемый и дорогой Георгий Иванович. В нашем московском "Литературно-художественном кружке" возобновляются "вторники". Есть надежда, что они будут идти пристойно. При обсуждении возможных докладов, мы вспомнили, что у Вас есть готовый труд: Анархические идеи в драмах Ибсена*. Не согласились ли бы Вы сделать на эту тему доклад у нас? Размеры доклада: около часу устного чтения. Условия: возмещение Ваших расходов по приезду в Москву в размере 100 рублей. Я буду в Петербурге в скором времени, и о подробностях мы могли бы переговорить лично. Пока же хотелось бы иметь принципиальный ответ. Не можете ли Вы дать его телеграммой на мое имя с тем расчетом, чтобы я мог доложить эту телеграмму на заседании нашей комиссии в понедельник. Слово "нет" пусть означает Ваш отказ. В случае согласия, желательно знать ближайший срок, когда Вы можете сделать доклад. Слова "Согласен октябрь" я приму за Ваше согласие прочесть реферат еще в октябре. - "Согласен ноябрь" в ноябре и т.д.

   Уважающий Вас Валерий Брюсов

   ______________________

   * Книжка "Анархические идеи в драмах Ибсена" была издана из-вом "Шиповник" в 1907 году.

   ______________________

  

   8 ноября 1906

   Многоуважаемый Георгий Иванович. Согласно Вашей телеграмме я записал Вас докладчиком на вторник 14 ноября в нашем Московском литературно-художественном кружке. Если Ваши намерения не изменились, очень прошу немедленно выслать нам (или на мое имя, или в Кружок на имя В.В. Каллаша) тезисы Вашего доклада*, а также сообщить, когда Вы приезжаете в Москву и где остановитесь. К.И. Чуковский, читавший в Кружке вчера, говорил нам, однако, что может быть Вы не найдете возможным читать 14-го. Этим Вы поставите нас в положение затруднительное, если только не найдете себе заместителя. Таким заместителем мог бы быть Е. Аничков, который говорил мне, что у него уже есть готовый доклад, и А. Волынский или М. Волошин. Так как Вы дали нам обещание занять вечер 14-го числа, то было бы справедливо, чтобы Вы хлопотали о своем заместителе, и я очень просил бы Вас, чтобы Вы известили телеграммой, кого нам ждать в этот день. Необходимо также, чтобы докладчик немедленно выслал нам тезисы своего реферата. Для Вашего же чтения, если Вы не приедете 14, может быть предоставлен или следующий вторник 21-го, или вторник 19 декабря.

   Сердечно уважающий Вас Валерий Брюсов

   P.S. Условия чтения я Вам сообщал: кружок возмещает расходы по приезду в Москву в размере 100 руб.

   ______________________

   * Мой доклад в кружке, если не ошибаюсь, назывался "Об утверждении личности".

   ______________________

  

   19 янв. 907

   Дорогой Георгий Иванович. Во время нашей краткой беседы в Литературном кружке был я внутренне занят совсем не тем, о чем мы говорили, и поэтому отвечал довольно бессвязно на некоторые Ваши нападки. Мне хочется, пользуясь правами прежней нашей приязни, несколько обобщить, оформить мои тогдашние слова.

   Вы сомневаетесь, что у "Весов" могут быть "враги слева". Но вспомните Ваши собственные слова о "Весах": - "Согласитесь, В.Я., что "Весы" - орган реакционный". Ведь вы говорили именно о литературном направлении "Весов" (ибо общественности "Весы" почти не касаются, а если касаются, то большей частью не в духе реакционеров, см. статьи Мережковского, Белого). Но эта Вами утверждаемая реакционность "Весов" не предполагает ли необходимо существование каких-то отношений к "Весам" - революционеров, т.е. именно "врагов слева".

   Есть периоды в искусстве, когда старые преграды разрушены и новые пути проложены. Не о завоевании еще новых стран надо тогда думать, а о том, чтобы прочно обосноваться в занятой земле, сделать ее в такой же мере своим достоянием, как давние владения души. Это периоды, когда творят Софоклы, Рафаэли, Расины, Гёте (второй поры деятельности), Пушкины... И это все - не люди, повторяющие уже сказанное, но завершители. "Декадентство" и "символизм" и "новая поэзия", все эти школы - умерли (ибо нормальная истина живет, ну, лет 17, 18, самое большее 20), но то живое, что было в этих школах, теперь-то и должно дать свой росток. Простите обычное сравнение, но именно так из умершего семени вырастает стебель. Растение бывает совсем не похоже на свое семя, но вырастает оно из него. И когда колосятся нивы, время ли опять ехать с плугами?

   Периоды, о которых я говорю, - это периоды, когда основываются Академии и утверждаются их правила, которые позднее становятся узами и путами, но в свое время являются и крыльями в полете, и вехами на пути. Нет сомнения, что каждой Академии наступает час, когда она должна быть разрушена для всех правил, когда они должны быть отвергнуты, для Рафаэлей, Гёте и Пушкиных - когда они должны быть осмеяны. Но истинные создатели все-таки они, "академики", а не деятели Sturm und Drang'а (Бури и Натиска (нем.)). В свой час, падая, Цезарь спокойно закроется плащом, но Империя создана Цезарем, а Бруты работают лишь для Августов. И наши враги все те, которые не хотят принять нового закона, новых заветов искусства, новой Академии - потому ли, что это новое для них еще слишком ново, или потому, что оно уже кажется им старым. Первые - это прошлое, вторые - будут будущим, но Der Lebende hat recht (Живые правы (нем.)).

   Сознаю, насколько увлекательнее роль вечного завоевателя, вечного "кочевника красоты" ("Разве есть предел мечтателям"), но, подчиняясь мигу истории, говорю, как легендарный римский легионер: sta, miles, hie optime manebimus.

   Ваш Валерий Брюсов

  

   30 апр. 1907

   Милостивый государь Георгий Иванович. М.Ф. Ликиардопуло* уже известил Вас, что по Вашему желанию** имя Ваше из списка сотрудников "Весов" вычеркнуто.

   К сожалению, не могу разделять Вашего взгляда на Вашу "критическую заметку" в "Перевале" о моей книге, ибо меньше всего вижу в этой заметке критики. Особенно меня удивило, что Вы позволили себе прием, совершенно недопустимый в литературе: привели несколько слов из моего частного письма к Вам***. Я хотел даже по этому поводу написать письмо в редакцию "Перевала", но это значило бы придавать Вашей заметке больше значения, нежели она имеет.

   Участвовать в Вашем альманахе, "по понятным Вам причинам", не желаю.

   С совершенным почтением Валерий Брюсов

   ______________________

   * М.Ф. Ликиардопуло - секретарь "Весов".

   ** Мною было послано в средине апреля 1907 года письмо в "Весы" с просьбою вычеркнуть мое имя из списка сотрудников.

   *** Упрек В.Я. Брюсова на этот раз был неоснователен: никакого разоблачения частной переписки я не делал. В моей рецензии встречается только одна латинская фраза, которую действительно Брюсов употребил в своем письме ко мне от 19 января 1907 года, но эта фраза никак не может быть отнесена к категории чего-нибудь интимного, на что Брюсов как будто намекает, называя мою цитату "приемом, совершенно недопустимым в литературе". Что касается моей рецензии, то по существу она была весьма жестока и прозвучала неожиданно, ибо тогда Брюсов считался "безупречным" и его, не смущаясь, именовали вторым Пушкиным. Эта моя рецензия на книгу рассказов Брюсова "Земная ось" была напечатана в "Перевале", 1907, N 4, стр. 64 - 65. Я тогда писал: "Новая книга Валерия Брюсова - итог десятилетней работы. Она свидетельствует о похвальном трудолюбии автора. Впрочем "Земная ось" художественной ценности не представляет никакой. По справедливому признанию самого Брюсова, все рассказы в этой книге являются подражаниями то Эдгарду По, то Анатолю Франсу, то Пшибышевскому... Нельзя только согласиться с мнением автора, что "даты, поставленные под рассказами", показывают, что в его "опытах" есть "движение вперед". Начать с подражания гениальному Эдгарду По и кончить подражанием вульгарному Пшибышевскому: это ли движение вперед?

   Но, несмотря на художественное бессилие этой книги, она представляет значительный интерес. "Земная ось" любопытный психологический документ. Подобно тому как кассовая книга разорившегося банкирского дома своими мертвыми цифрами говорит сердцу о тайной драме, о крушении какой-то большой нелепой постройки, созидавшейся годами, так и "Земная ось" напоминает нам о крушении некоторого миросозерцания. Банкротство уединенной души - вот итог десятилетней работы.

   Теперь, когда Брюсов сам себя увенчал "Венком", когда заслуги его оспаривают только захолустные провинциалы, когда кадеты и "кадеты" знают и любят его стихи, своевременно не только восхвалять его дарование, но и откровенно говорить об отрицательном значении этого писателя как представителя известного миросозерцания. Это миросозерцание определяется как ложный индивидуализм, т.е. такой "индивидуализм", который по своей религиозно-философской слепоте мечтает утвердить себя вне общественности. Отсюда - бескровность, бездушие и реакционность того "искусства", которое связывает себя с этим внешне понятным индивидуализмом. Отсюда и близость такого искусства к тому механическому началу, к той ренегилевской эквилибристике и неумной пшибышевщине, которые так милы сердцу европейского мещанина-эстета. "Земная ось" - книга механическая по преимуществу. Ее части так же механически крепко сделаны, как железные брусья башни Эйфеля. И вот теперь, вместо того чтобы бежать от кошмара железных брусьев, которые вовсе не пронизывают, как ось, страдающую Землю, а просто глупо торчат на поверхности посреди шумного рынка, Брюсов готов - по-видимому - сказать себе: Sta, miles, hie optime manebimusl Разве "optime"? Это уж самоубийственно.

   Я говорю не столько о литературной школе, сколько о той "религии", которая скрывается за брюсовской литературой. Я сомневаюсь - впрочем - религия ли это..."

   И далее:

   "Здесь один только мастер - Смерть. Но это не та Незнакомка, что чаровала и чарует поэтов всех времен, а просто бутафорский мертвец.

   С таким разлагающимся спутником-двойником не победишь мира, как Цезарь, а разве только создашь две-три новые башни во вкусе Эйфеля на стогнах купеческого града Москвы.

   И какие нестрашные эти башни! Вот Пиранези тоже был пленен мрачной поэзией башен, винтовых лестниц, траурных галерей и темных орудий пыток, - но то был Пиранези: он знал их тайну, ведал их чары...

   Что еще поражает в книгах, подобных "Земной оси", - это - неискушенность их авторов: за "ужасным" лицом и "наполеоновской" позой вдруг открывается благонамеренный потомственный почетный гражданин; за гимном "утонченному" разврату - невинные и скучные грехи обывателя; за "дерзновением мысли" идейная импотенция.

   И это в то время, когда русская литература приближается к Музыке, становится событием, "Нечаянной Радостью"... Искусство порождает действие и действием созидается. А московское декадентство все еще живет поверхностным самолюбованием, не ведая Эроса и кокетничая "мрачным" сладострастием".

  

   Опубликовано: Чулков Г. Годы странствий. М., 1930.

   Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/brusov/pisma_brusov.html