Быков Петр Васильевич - Ю. И. Крашевский

, о Боге, некоторое озверение и другие своеобразные черты невольно наводят на мысль о "Подлиповцах" Решетникова, так много общего между этими пасынками судьбы и мазурами.

   Вот эти самые будники и послужили Крашевскому темой для его интересной повести, в которой он так мастерски изобразил трагическую сторону прозябания жалкого люда, заброшенного в Полесье. Прекрасно, метко, ярко обрисовал романист своего героя-будника и всю его семью. Старик Бартош - железная, энергичная натура. Дикие, необузданные страсти преобладают в ней, берут верх над всем. Бартош очень беден, но горд своей бедностью, покорен судьбе; покорность его не тихая, не кроткая, а суровая. Суровостью проникнута и его замкнутость в самом себе. Наряду с этим он сохранил и привлекательные черты своего племени, и моральные, и физические. И это невольно бросается в глаза в то время, когда все вокруг него обмелело, отощало и духом, и формами тела. Не менее удачно написана и фигура вдовы Павловой, свояченицы Бартоша, жены его покойного брата. Жизнью дышит, плотью и кровью облечена эта фигура гнусной старухи, готовой за деньги сделать все, продать и выдать кого угодно, играющей важную роль в семейной драме будника. Тонкими штрихами очерчена дочь Бартоша, Юлия - страстная натура, могучая в своей дикости. Типичен и брат девушки-героини Матвей Бартош, форменный идиот. Второстепенное лицо в повести, но выпукло изображенное, невольно обращает на себя внимание, выдвигается вперед. Превосходно изображены в повести и отношения дворовой челяди к своей помещице, набожной и доброй до наивности. Крашевский первый заговорил в печати об этом печальном племени. В "Буднике", по словам одного критика, "все тихо, кротко, мило, оригинально; ума, чувства, поэзии, наблюдательности много". Этот самый критик приравнивает во многих отношениях дарование Крашевского к дарованию Гончарова. Крашевский был уже на высоте своей славы, когда поселился в Дрездене. Здесь он написал много статей по истории польской литературы, большое исследование "Польша во времена ее трех разделов" (1873-1875), этюды о жизни и деятельности поэтов Красицкого (1878) и Владислава Сырокомли, о сербско-лужицкой литературе, бесчисленное множество корреспонденции во все газеты и целую серию романов, бытовых и исторических. Из них наиболее пользовались успехом: "Дети века" (1870), "Сиротская доля" (1874), "Граф Брюль" (1875), "Из семилетней войны" (1876), "Древнее сказание" (1876), "Кунигас, вождь литовцев", "Гетманские грехи" и др. Трудно и представить себе ту массу печатных трудов, которые принадлежат Крашевскому. Он писал решительно по всем отраслям литературы. По исчислению польского библиографа Эстрейхера, с начала литературной деятельности Крашевского до 1879 года включительно им написано около 450 томов. Многие бытовые и исторические романы и повести его переведены едва ли не на все иностранные языки.

   Прочны и велики заслуги Крашевского в родной ему литературе, и насколько поляки любят своего писателя, самого популярного после Мицкевича, показало празднование юбилея его, происходившего в октябре 1879 года в Кракове. В этом юбилее приняли живейшее участие не только представители печати, образованного общества, артистического и художественного мира, но и торговые и ремесленные корпорации. Торжество не носило политического, тенденциозного характера, оно разрослось до размеров большого, истинно народного празднества. Соплеменники собрали Крашевскому в дар сто двадцать тысяч марок. Львов и Краков признали его своим доктором философии. Представители польского населения Подольской губернии поднесли ему подарки. За несколько месяцев перед этим, 18 марта п. с. того же 1879 года, поляки устроили в Дрездене чествование Крашевского, где ему были поднесены медаль, лавровый венок и много подарков.

   В 1883 году семидесятилетний Крашевский, возвращаясь после лечения из По, с минеральных вод, был арестован в Берлине по делу Адлера как замешанный в похищении из главного прусского штаба планов крепости. Крашевский в этом виноват не был, его вина заключалась в том, что в своих произведениях он отдал должное пруссакам, оценив их грубость, лжекультуру, заносчивость и прочие присущие им качества по достоинству. Заподозренного в шпионстве писателя судили и приговорили к ЗУг годам заключения в Магдебургской крепости. Известно, как немцы обставляют н е своих заключенных. Испытал это на себе и маститый писатель. Условия крепостного режима губительно подействовали на его расшатанный организм. Благодаря хлопотам князя Антония Радзивил-ла, обратившегося за помощью к итальянскому королю, маститый писатель был выпущен из каземата для лечения под залог в несколько тысяч марок. Он уехал в Италию, отдыхал под южным небом, лечился и продолжал работать, несмотря на запрет пользовавшего его доктора Тымовского, который затем перевез старца в Швейцарию. Здесь, в Женеве, он отошел в вечность 19 марта 1887 года, как раз в день своего патрона, св. Иосифа.

   Таких писателей, как Крашевский, немного. Он был верным сыном своей отчизны, беззаветно был предан ей, с честью служа ей всеми силами ума и сердца, своим замечательно искусным пером. Произведения удивительно трудолюбивого писателя принесли много пользы в его родном краю. В них не одно только наслаждение, в них масса мыслей, над которыми трудно не задуматься. Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей, и польских, и русских, и иностранных.

   Царское Село.

   Сентябрь, 1914 г.