Горнфельд Аркадий Георгиевич - Черные кабинеты в Западной Европе

  

  

   Письма крадутъ съ тѣхъ поръ, какъ они существуютъ; нѣтъ ничего проще и удобнѣе, какъ проникнуть въ чужую тайну, довѣренную человѣкомъ бумагѣ. Человѣческая изобрѣтательность изощрялась, выдумывая новые шифры и новые способы задѣлыван³я писемъ, но злая воля всегда обходитъ всѣ средства борьбы съ нею. Дѣйствительно могло быть одно средство: воспитан³е въ людяхъ сознан³я, что тайна письма, какъ всякое правомѣрное проявлен³е личности, священная должна быть охраняема не только законами и учрежден³ями, но и ихъ честью. Воспитан³е это далеко не закончено, и наиболѣе рѣзкимъ и тягостнымъ пробѣломъ въ немъ является то, что въ тайну чужого письма позволяютъ себѣ проникать не только частныя лица, но и высшая организац³я человѣческаго общежит³я, организац³я государственная. Разумѣется, если Англ³я на порогѣ двадцатаго вѣка могла цензуровать частныя письма, идущ³я изъ Трансвааля, то хвастать развит³емъ уважен³я къ личности и ея правамъ въ наше время не приходится. Но нѣкоторые успѣхи въ защитѣ этихъ правъ достигнуты нашими предшественниками - и факты, собранные въ нѣмецкой книжкѣ, лежащей предъ нами, показались намъ достаточно любопытными, чтобы указать на нихъ русскому читателю. Ея авторъ, бывш³й почтовый чиновникъ Б. Э. Кенигъ думалъ и даже обѣщалъ дать въ своихъ "Черныхъ кабинетахъ" полную истор³ю всевозможныхъ государственныхъ учрежден³й, состоявшихъ въ разныхъ странахъ при почтѣ и имѣвшихъ цѣлью слѣдить за частной перепиской, довѣрчиво вручаемой почтѣ для хранен³я и пересылки. Но ему удалось дать только разрозненные очерки. Оно и понятно: извѣстно, съ какимъ трудомъ могутъ быть добыты матер³алы для подобнаго рода изслѣдован³й, какъ рѣдко пробивается на дневной свѣтъ то, что по самому своему существу было покрыто мракомъ. Но нѣкоторое представлен³е очерки Кенига все-таки даютъ, и этого достаточно. Особенно любопытными намъ показались не разсказы о почтовыхъ застѣнкахъ былого времени, не анекдоты о прежнихъ европейскихъ Шпекиныхъ, но сух³е стенографическ³е отчеты о прен³яхъ по интересующему насъ вопросу въ германскомъ рейхстагѣ, имѣвш³я мѣсто не такъ давно - съ четверть вѣка тому назадъ. Эти прен³я показали съ достаточной очевидностью, какъ различны воззрѣн³я на реальныя - не абстрактно-теоретическ³я - права личности у представителей власти, даже считающихъ себя весьма прогрессивными, и представителей обывателя, съ трудомъ добивающихся осуществлен³я правъ, въ теор³и давно безспорныхъ. Но эти прен³я показали также, что нѣкоторые успѣхи въ охранѣ этихъ правъ достигнуты; ибо въ наши дни ихъ нарушен³емъ считается то, что раньше казалось вполнѣ правомѣрнымъ. Отъ того, въ сущности недавняго, времени, когда одинъ изъ почтдиректоровъ съ гордостью утверждалъ, что содержан³е писемъ, проходящихъ чрезъ ввѣренное ему учрежден³е, извѣстно ему совершенно,- мы ушли все-таки далеко. И въ этомъ легко убѣждаетъ насъ даже такая фрагментарная истор³я, какъ истор³я Кенига.

  

  

   Самое видное мѣсто въ истор³и нарушен³я почтовой тайны и кражи чужихъ писемъ занимаетъ безспорно Франц³я. Систематическая перлюстрац³я частной корреспонденц³и была издавна существеннѣйшимъ элементомъ того всеобщаго шп³онства, которое было неизмѣннымъ спутникомъ стараго режима. Когда Людовикъ XI основалъ французскую почту или вѣрнѣе передалъ "королевскимъ курьерамъ" тѣ функц³и, которыя до сихъ поръ исполнялись "университетскими гонцами", то прежде всего было установлено непреложное правило, гласившее, что королевск³е курьеры перевозятъ лишь тѣ частныя письма, содержан³е коихъ извѣстно начальству. Самое назван³е cabinet noir возникло, вѣроятно, при Людовикѣ XI. Кардиналъ Ришелье даже способствовалъ развит³ю почты, имѣя въ виду мысль, впослѣдств³и высказанную Монтескье: "Заговоры стали труднѣе съ тѣхъ поръ какъ учрежден³е почтъ сдѣлало частныя тайны - публичными". Знаменитое изречен³е Ришелье: "Qu'on me donne six lignes d'une écriture, et je promets d'envoyer l'écrivain à Téchafaud" (дайте мнѣ чьихъ нибудь шесть строкъ - и я отправлю его на эшафотъ) - были лишь достойнымъ предислов³емъ къ почтовой реформѣ 1628 года, давшей кардиналу возможность сосредоточить всю частную корреспонденц³ю въ рукахъ правительственной почты. Начальникъ почты былъ въ тоже время и начальникомъ "чернаго кабинета"; но послѣ раскрыт³я заговора Сенъ-Марса эту благородную роль принялъ на себя самъ кардиналъ, съ дипломатической нѣжностью называвш³й раскрыт³е чужого письма "размягчен³емъ сургуча" (le ramolissement de la cire).

   Нововведен³е Ришелье было закончено Людовикомъ XIV, при которомъ система чтен³я чужихъ писемъ водворилась съ тѣмъ большей полнотой, что представляла собой не только государственную потребность, но и любимое занят³е короля; душой этой системы былъ печальной памяти Лувуа. Для изучен³я частной корреспонденц³и было учреждено особое бюро; завѣдыван³е его отдѣлен³ями переходило по наслѣдству къ членамъ одного рода, получавшимъ соотвѣтственное воспитан³е. Развит³е чутья ищейки, добыван³е всѣми способами - отъ подкупа до кражи - шифровъ и ключей, поддѣлка печатей, незамѣтное вскрыван³е пакетовъ - все входило въ эту мудреную тренировку. Ничто - ни положен³е, ни санъ - не спасало отъ раскрыт³я самыхъ интимныхъ тайнъ, довѣренныхъ письму. Этого требовала цѣлость бурбонской монарх³и и любопытство ея представителей. Одна глава въ мемуарахъ Сенъ Симона такъ и носитъ это забавное заглав³е: "Esprit curieux du roi, inquisition royale des lettres de la poste". Какъ и слѣдовало ожидать,- самъ король не былъ свободенъ отъ вниман³я своихъ клевретовъ. Въ своей "Histoire de la poste aux lettres" Ротшильдъ указываетъ, что письма на имя короля, предостерегавш³я его отъ его совѣтниковъ, не попадали въ его руки. Письмо Кольбера къ королю о финансовомъ хозяйствѣ интенданта Фуке было доставлено не августѣйшему адресату, но ловкому Фуке. Самъ Фуке въ письмахъ къ друзьямъ просилъ пересылать ему важныя сообщен³я не по почтѣ, но черезъ довѣренныхъ лицъ. При Людовикѣ XV независимо отъ учрежден³я, которое - подъ руководствомъ принца Конти и графа Брольи - знакомилось съ политической корреспонденц³ей, было устроено еще одно бюро для обслѣдован³я частныхъ писемъ, которыя были предметомъ особой любознательности короля. По разсказу одной изъ камеристокъ маркизы Помпадуръ, король возложилъ это деликатное занят³е на герцога Шуазеля, который по воскресеньямъ дѣлалъ королю докладъ о прошедшихъ черезъ его руки за недѣлю письмахъ. Забавной ирон³ей звучитъ, поэтому, строгое королевское распоряжен³е, чтобы почтовые служащ³е, виновные въ утайкѣ частныхъ писемъ и посылокъ подвергались суровой карѣ - отъ галеръ и изгнан³я до лишен³я чести. Людовикъ XV жестоко наказывалъ другихъ за то, что ежедневно дѣлалъ самъ.

   Людовикъ XVI - или вѣрнѣе Тюрго - нашелъ нужнымъ положить конецъ этому злоупотреблен³ю довѣрчивостью гражданъ. Декретъ 18 августа 1775 года объявилъ всю интимную корреспонденц³ю гражданъ священной тайной, которая должна оставаться таковою для частныхъ лицъ и судовъ. Чиновники принесли присягу въ томъ, что будутъ свято хранить тайну переписки. Но когда свободомыслящ³й Тюрго палъ жертвой реакц³и, безвольнаго короля безъ труда убѣдили, что истинная государственная мудрость не можетъ обойтись безъ чтен³я чужихъ писемъ. Дѣятельность чернаго кабинета возобновилась съ такой энерг³ей, что наказы избирателей къ генеральнымъ штатамъ 1789 года полны требован³й о сохранен³и почтовой тайны, объ обезпечен³и сохранности писемъ, о строгихъ наказан³яхъ для чиновниковъ, читающихъ переписку, проходящую черезъ ихъ руки. Но пр³емы террора были заимствованы у того строя, съ которымъ онъ боролся, и въ засѣдан³и 25 ³юля 1789 года Робеспьеръ отвѣчалъ Мирабо: "Письма безспорно должны быть неприкосновенны; но когда народъ въ опасности, когда строютъ козни противъ его свободы,- то, что раньше было преступлен³емъ, становится теперь подвигомъ; щадить мятежниковъ значитъ предать народъ". 8 ³юля 1790 года нац³ональное собран³е по докладу Бирона вычеркнуло изъ бюджета суммы, опредѣленныя на Cabinet noir. Но республика, окруженная врагами, боролась съ ними всѣми средствами - и въ томъ же мѣсяцѣ письма графа Артуа къ французскому посланнику въ Женевѣ были перехвачены.

   Въ конституантѣ депутатъ д'Арси потребовалъ, чтобы письма, конфискованныя съ начала смуты, хранились въ Парижѣ въ особомъ учрежден³и, чтобы народное собран³е имѣло всегда въ случаѣ нужды возможность ознакомиться съ ихъ содержан³емъ. Но и здѣсь Мирабо явился могучимъ защитникомъ истинной свободы, не желающей стать тиранн³ей лишь прикрытой этимъ великимъ именемъ. Достойно ли народа, намѣреннаго стать свободнымъ, заимствовать пр³емы и идеи у тиранн³и! - воскликнулъ онъ.- Достойно ли народа нарушать ту мораль, жертвой нарушителей которой онъ былъ такъ долго? О чемъ узнаемъ мы путемъ этого позорнаго чтен³я чужихъ писемъ? О жалкихъ грязныхъ интригахъ, скандальныхъ проискахъ, презрѣнныхъ дерзостяхъ. Какъ! Послѣднее убѣжище свободы будетъ попрано тѣми, кого народъ избралъ въ хранители своихъ правъ. Интимнѣйш³я изл³ян³я, вспышки безпричиннаго раздражен³я, ошибки, исправляемыя черезъ мгновен³е, будутъ свидѣтельствомъ противъ цѣлой парт³и? Да вѣдь такимъ образомъ друзья, отцы и сыновья станутъ, не зная того, взаимными судьями! Они смогутъ случайно погубить другъ друга! А народное собран³е будетъ въ основу своихъ сужден³й класть двусмысленныя сообщен³я, полученныя путемъ преступлен³я". Ген³альное краснорѣч³е свободомыслящаго трибуна побѣдило собран³е, которое при громѣ рукоплескан³й перешло къ очереднымъ дѣламъ, а черезъ нѣкоторое время обратило нравственный принципъ, провозглашенный Мирабо, въ законодательную норму. 14 августа 1790 года собран³е приняло законъ о неприкосновенности частныхъ писемъ, подтвержденный въ Code pénal 1791 года. Почтовые служащ³е принесли соотвѣтственную присягу, а за нарушен³е тайны корреспонденц³и опредѣлены строг³я наказан³я вплоть до потери гражданскихъ правъ. И когда лояльность учредительнаго собран³я подверглась въ этомъ отношен³и искушен³ю, оно - въ соглас³и съ провозглашенными имъ правовыми началами - оказалось на высотѣ своего положен³я. Послѣ бѣгства короля, въ Тюильери были найдены два письма, адресованныхъ на его имя. Письма были уже вскрыты, и содержан³е ихъ могло быть очень важно. И не смотря на это, собран³е отказалось ознакомиться съ содержан³емъ этихъ писемъ и повелѣло: запечатавъ, доставить ихъ адресату. 28 января 1791 г., когда собран³ю были доложены преступныя письма, Робеспьеръ, который не такъ давно считалъ возможнымъ для спасен³я отечества читать чуж³я письма, взошелъ на трибуну и спросилъ: "Какимъ образомъ могло нац³ональное собран³е узнать содержан³е этихъ писемъ? Стало быть нарушена тайна корреспонденц³и! Это преступлен³е противъ общественной нравственности".

   Отъ этого благороднаго взгляда, къ сожалѣн³ю, отказался комитетъ общественнаго спасен³я. Конвентъ сперва отмѣнилъ отчасти статью уголовнаго уложен³я, воспрещавшую нарушен³е почтовой тайны, сохранивъ ея дѣйств³е только для внутренней корреспонденц³и. 9 мая 1793 года конвентъ постановилъ, чтобы всѣ письма на имя эмигрантовъ распечатывались въ Парижѣ. Но злоупотреблен³я, естественно вызванныя этимъ недостойнымъ пр³емомъ ложной государственной мудрости, были такъ велики, что черезъ годъ конвентъ вновь возвратился отъ практической политики къ элементарной честности и декретомъ 9 декабря 1794 г. объявилъ всѣ частныя письма неприкосновенными.

   Таковы колебан³я законодательныхъ нормъ; практика была, разумѣется, еще неустойчивѣе. Но въ общемъ законодательство великой революц³и представляетъ собою значительный шагъ впередъ въ охранѣ почтовой тайны. Неприкосновенность частнаго письма была признана естественнымъ и необходимымъ выводомъ изъ принципа свободы личности и въ связи съ этимъ поставлена подъ охрану основныхъ законовъ.

   Въ сложномъ аппаратѣ шп³онства, сопровождавшемъ военную диктатуру, смѣнившую республиканск³й строй, пересмотръ переписки занималъ соотвѣтственное мѣсто. Расходы по возставленному черному кабинету доходили въ бюджетѣ наполеоновской импер³и до шестисотъ тысячъ франковъ, а министры императора въ широковѣщательныхъ послан³яхъ неустанно убѣждали публику, что частная корреспонденц³я неприкосновенна. Указан³я, преподанныя министромъ финансовъ Годеномъ центральному коммиссару почтъ, гласили: "Правительство съ неудовольств³емъ узнало о нарушен³яхъ почтовой тайны, совершенныхъ по почину гражданскихъ властей, и заявляетъ, что отнынѣ поступитъ по всей строгости закона съ тѣми, кто позволитъ себѣ что либо подобное. Начальникамъ почтъ должно быть строго воспрещено подчиняться приказан³ямъ, противорѣчащимъ добросовѣстному исполнен³ю возложенныхъ на нихъ обязанностей. Если же они вынуждены будутъ уступить силѣ, они должны составить объ этомъ протоколъ и представить его куда слѣдуетъ. Правительство будетъ безпощадно къ преступлен³ямъ, возможнымъ лишь въ тѣ времена, возвращен³я которыхъ въ виду нынѣшняго положен³я правительства опасаться нечего". Еще опредѣленнѣе была инструкц³я, обращенная къ префектамъ министромъ внутреннихъ дѣлъ Карно во время ста дней. "Вводить так³е пр³емы въ управлен³е - говорилось здѣсь о перлюстрац³и писемъ,- значитъ не служить императору, но клеветать на него. Далек³й отъ того, чтобы требовать услугъ, осуждаемыхъ закономъ, онъ отвергаетъ ихъ".

   И, однако, самъ Наполеонъ неоднократно - правда, съ разными смягчающими оговорками - сознавался, что очень пользовался этими услугами, осуждаемыми закономъ. Императоръ читалъ не только письма подозрительныхъ или опасныхъ лицъ; даже корреспонденц³я Дюрока, его любимаго камердинера, перехваченная по пути, проходила чрезъ руки любопытнаго властелина.

   "Что бы ни говорили въ публикѣ - заявляетъ онъ въ Mémorial de S-te Hélène Лаказа - частныя письма читались на почтѣ очень рѣдко; открытыя или вновь запечатанныя, письма доставлялись адресатамъ, а долгое время ихъ и совсѣмъ не читали". Императоръ готовъ былъ поставить это себѣ въ заслугу. Онъ даже жаловался Лаказу: "Былъ у меня одинъ министръ, писемъ котораго я никакъ не могъ добыть"... Быть можетъ, это былъ Талейранъ, который пытался однажды поддѣльными и якобы перехваченными письмами навести Наполеона на ложный слѣдъ; объ этомъ разсказываетъ Монтолонъ въ "Histoire de la captivité de Sainte Hélène". Здѣсь же изложены взгляды Наполеона на чтен³е чужихъ писемъ. Онъ считаетъ его средствомъ мало практическимъ. Онъ сохранилъ черный кабинетъ потому, что получилъ его въ наслѣдство отъ монарх³и, и потому, что кой-кто считалъ это сохранен³е необходимымъ. Открыть политическ³й заговоръ, благодаря нарушен³ю почтовой тайны, удалось всего одинъ только разъ. Шп³оны гораздо лучше.

   Въ полномъ соглас³и съ своимъ повелителемъ, знаменитый Фуше заявилъ - послѣ его паден³я - что перехватыван³е писемъ - озлобляющая, но совершенно безцѣльная выдумка ограниченныхъ головъ. Реставрац³я стараго порядка, разумѣется, не отреклась отъ его характернѣйшаго наслѣд³я. Расходы по черному кабинету - шестьсотъ тысячъ франковъ - сохранили свое мѣсто въ бюджетѣ министерства иностранныхъ дѣлъ. Въ благодѣтельномъ учрежден³и работало двадцать два чиновника. Гражданъ, однако, продолжали обманывать. Когда въ концѣ 1827 г. "ministère déplorable" Виллеля пало, увлекая за собою префекта полиц³и Дельвана, новое министерство поспѣшило оффиц³ально объявить всенародно: "Черный кабинетъ не существуетъ болѣе въ почтовомъ управлен³и". Здѣсь была двусмысленность: черный кабинетъ былъ не уничтоженъ, но переведенъ въ другое вѣдомство - и послѣ ³юльской революц³и безъ труда было доказано, что онъ не прекращалъ своей дѣятельности. Въ свою очередь событ³я 1848 года дали возможность выяснить, что услугами того же учрежден³я неизмѣнно пользовалось правительство Луи-Филиппа.

   "Въ самый день передачи въ мои руки завѣдыван³я почтой (24 февраля 1848 года), разсказываетъ Этьенъ Араго въ книгѣ "Les postes en 1848" - я потребовалъ, чтобы мнѣ показали черный кабинетъ, такъ какъ я твердо рѣшилъ немедленно уничтожить его. Мои непосредственные помощники отвѣтили мнѣ смѣхомъ и заявили, что никакого чернаго кабинета не существуетъ. Послѣ многократныхъ допросовъ, при которыхъ г. Гуэнъ отвѣчалъ мнѣ съ негодующей искренностью, и обысковъ въ помѣщен³и почты, которые я лично предпринялъ ночью, мое невѣр³е было побѣждено. Я узналъ, что уже въ 1827 году при директорѣ почтъ Вильневѣ черный кабинетъ былъ уничтоженъ. Тѣмъ не менѣе впослѣдств³и я получилъ безусловно неопровержимыя доказательства того, что съ тѣхъ поръ какъ письма не распечатывались на почтѣ, нѣкоторые директора, рабски покорные произволу своего властелина, "работали" вмѣстѣ съ нимъ,- пользуюсь выражен³емъ Бурьенна, который сообщаетъ намъ въ своихъ мемуарахъ, какъ генералъ-почтъ-директоръ де-Лафоре "работалъ" такимъ-же образомъ въ свое время съ первымъ консуломъ".

   Араго выяснилъ, что вся корреспонденц³я иностранныхъ посольствъ - входящая и исходящая - была предметомъ ежедневныхъ докладовъ Луи Филиппу. Въ 1847 году шведск³й посланникъ въ Парижѣ получилъ въ пакетѣ своего правительства депеши, отправленные прусскимъ дворомъ къ своему представителю; равнымъ образомъ и прусск³й посланникъ получилъ шведск³я депеши. Спѣшная работа чернаго кабинета вызвала нѣкоторую путаницу, которую не такъ легко было выяснить. Корреспонденц³я посольствъ перехватывалась и пересматривалась съ тѣмъ большимъ тщан³емъ, что въ то время почта посольствъ содержала и частныя письма проживавшихъ въ Парижѣ иностранцевъ. Не смотря на представлен³я и просьбы директора полиц³и Карлье, республиканск³й министръ Бастидъ покончилъ съ остатками чернаго кабинета.

   Но недолговѣчно - какъ и сама вторая республика - было господство этой здравой и открытой политики. Въ режимѣ второй импер³и черный кабинетъ вновь занялъ мѣсто. Покорный общему направлен³ю политики, высш³й кассац³онный судъ въ самомъ началѣ новаго строя - въ ноябрѣ 1853 года - "разъяснилъ", что почта обязана выдавать подозрительныя письма слѣдственной власти подъ росписку всякаго префекта, а генералъ-почтмейстеръ Вандаль простеръ свое сыскное усерд³е до циркуляра, которымъ повелѣлъ пересматривать переписку лицъ, состоящихъ на государственной службѣ: онъ разсчитывалъ такимъ путемъ напасть на нѣкое письмо графа Шамбора. Въ честь своего создателя эта система была названа вандализмомъ. Хорошо характеризовала ее ходячая острота: для того, чтобы сообщить что нибудь Вандалю, надо это написать въ письмѣ къ Рошфору. Но это не только шутка: достовѣрно извѣстно, что когда гессенск³й посланникъ при дворѣ Наполеона хотѣлъ довести до свѣдѣн³я французскаго правительства что-нибудь такое, чего нельзя было сказать прямо,- онъ писалъ объ этомъ въ Гессенъ,- и отправлялъ письмо по почтѣ.. Но Руэръ защищалъ Вандаля, который продержался до паден³я импер³и; временное правительство отставило его, уступая общественному мнѣн³ю, нашедшему выражен³е въ яростныхъ обличен³яхъ парижскихъ газетъ; пресса ставила въ вину Вандалю не столько его рабскую покорность, сколько отношен³е къ "черному кабинету", существован³е котораго онъ энергично отрицалъ. Сколько было правды въ его увѣрен³яхъ, показываютъ разоблачен³я графа Кератри, бывшаго при правительствѣ нац³ональной обороны съ мѣсяцъ префектомъ полиц³и. Въ 1869 г. Вандаль приглашалъ его въ здан³е почтамта, чтобы убѣдить, что здѣсь нѣтъ ни слѣда чернаго кабинета; теперь, по ирон³и судьбы, Кератри нашелъ это учрежден³е - въ кабинетѣ своего предшественника. Въ своей книгѣ онъ приводитъ списокъ писемъ недоставленныхъ совсѣмъ адресатамъ, найденныхъ имъ въ полиц³и и представленныхъ вмѣстѣ съ докладомъ нац³ональному собран³ю. Республиканск³й преемникъ Вандаля, докторъ Рашпонъ началъ съ того, что отставилъ нѣкоего Самоэля, важнаго почтоваго чиновника, прикомандированнаго къ полиц³и въ качествѣ завѣдующаго деликатнымъ дѣломъ перехватыван³я чужихъ писемъ.

   Перехватывало ихъ и временное правительство въ Турѣ съ Гамбеттой во главѣ; начальникъ его чернаго кабинета prévôt civil Дютре получилъ полномоч³е требовать у почты любое письмо. Читала чуж³я письма и коммуна, вообще не принимавшая къ отправкѣ запечатанныхъ писемъ. Наконецъ, въ послѣдн³е годы очень мног³я лица, причастныя къ политическимъ неладамъ Франц³и - напримѣръ, г-жа Зола - жаловались, что корреспонденц³я ихъ, очевидно, проходитъ чрезъ чьи-то руки. Не говоримъ ужь о той всеохватывающей атмосферѣ шп³онства и гнуснаго нарушен³я личныхъ тайнъ, въ которой прошла вся affaire.

  

  

   Въ дѣлѣ шп³онства Австр³я никогда ни отъ кого не отставала. Съ полнымъ правомъ замѣчаетъ Кенигъ, что достаточно ознакомиться съ прежней почтовой политикой Австр³и, чтобы понять ея правительственныя цѣли и средства. Здѣсь не только крали чуж³я письма, но и замѣняли ихъ новыми, изготовленными на почтѣ съ чрезвычайнымъ искусствомъ. Историческ³я свѣдѣн³я объ австр³йскихъ черныхъ кабинетахъ тянутся непрерывной и очень однообразной вереницей съ начала XVI вѣка; останавливаться на нихъ не стоитъ. Перехватывали письма своихъ и чужихъ, крамольныхъ подданныхъ и иностранныхъ государей. Особенно облегчали это почтовое шп³онство привилег³и, данныя "почтовой династ³и" Турнъ-и-Таксисовъ. Для характеристики дѣятельности послѣднихъ знаменателенъ тотъ фактъ, что Габсбурги, отдавая имъ почтовую регал³ю во всей Германской импер³и и получая за это въ благодарность безконечную преданность и покорность Таксисовъ, сохранили почту въ Австр³и за собой; курьеры Таксисовъ носились по всей Европѣ отъ Остендедо Германштадта и отъ Балт³йскаго побережья до Адр³атики, пронося частныя и правительственныя письма чрезъ "кабинеты" своихъ хозяевъ, но австр³йск³я владѣн³я императора должны были отказаться отъ ихъ услугъ. Австр³ю обслуживала почта графа Паара, не переступавшая границы и потому подчиненная строгому правительственному контролю. Начальникъ этой почты не имѣлъ никакого отношен³я къ черному кабинету; послѣднимъ и здѣсь завѣдывалъ родъ Таксисовъ, которому такимъ образомъ предоставляли позорную часть почтовой дѣятельности и не довѣряли почетной. Кабинеты Таксисовъ - они назывались "ложами" - покрыли сѣтью всю Герман³ю. Организац³я шп³онства,- имѣвшая въ виду исключительно интересы Габсбурговъ - была доведена до совершенства. Зван³е "ложиста" было фактически наслѣдственнымъ, такъ какъ молодое поколѣн³е своевременно практиковалось въ почетномъ занят³и отцовъ. Императоры платили, какъ могли, за эти деликатныя услуги: Кенигъ называетъ цѣлый рядъ дворянскихъ родовъ Австр³и, возведенныхъ въ это зван³е за благородную работу въ черныхъ кабинетахъ; нѣкоторые получили баронск³й, а кой-кто даже графск³й титулъ.

   Однако, неудобства, которыя германск³е государи терпѣли наравнѣ съ своими подданными, и даже больше ихъ, оттого, что ихъ корреспонденц³я проходила чрезъ австр³йскую цензуру, были настолько значительны, что понемногу Таксисы были лишены почтовыхъ привилег³й въ большинствѣ союзныхъ государствъ Герман³и. Владѣтелямъ стало отъ этого легче, подданнымъ - едва-ли: ихъ письма проходили чрезъ отечественные черные кабинеты, смѣнивш³е "ложи" Австр³и; "вся Герман³я соперничала въ почтовомъ безчест³и" замѣчаетъ авторъ. Характерно, что при этомъ дипломат³я и почта - учрежден³я, казалось-бы, ничего общаго между собой не имѣющ³я, сливались: дипломаты завѣдывали почтой, почтовые чиновники, повышаясь, переходили на службу въ дипломат³ю. Особенно интересовалась Австр³я прусскими письмами - и всѣ депеши Фридриха Великаго къ его посланнику въ Вѣнѣ приходили къ получателю лишь послѣ того, какъ коп³я ихъ лежала на столѣ князя Кауница. На самой австро-германской границѣ подкупленныхъ нѣмецкихъ курьеровъ ждали служители чернаго кабинета, которые, не задерживая курьеровъ, въ экипажѣ, во время ѣзды, списывали и вновь запечатывали перехваченныя письма. Особый корпусъ вѣнскаго дворца былъ спец³ально предназначенъ для секретной почтовой перлюстрац³и - и когда Вѣна была въ началѣ прошлаго вѣка (1805-1806) временно занята французами, таинственные застѣнки дворца считались одной изъ достопримѣчательностей города, которую съ чрезвычайнымъ интересомъ осматривали любопытные,- особенно Таллейранъ... Любопытны свѣдѣн³я о положен³и чиновниковъ, обслуживавшихъ это учрежден³е. Они набирались главнымъ образомъ изъ французовъ и неаполитанцевъ, опытныхъ въ тайной службѣ и привлекаемыхъ очень выгодными услов³ями, которыя имъ предлагало австр³йское правительство. Но эти выгодныя услов³я были золотой клѣткой: эти люди знали слишкомъ много, чтобы съ ними можно было разстаться. Полиц³я не теряла ихъ изъ виду. Она до мельчайшихъ подробностей знала, какъ они живутъ, сколько тратятъ, чѣмъ развлекаются, съ кѣмъ встрѣчаются, кто ихъ родственники, кто ходитъ къ нимъ и ихъ дѣтямъ. Ихъ принуждали ограничивать свои знакомства служащими канцеляр³и и императорскаго кабинета. Иностранцы, а особенно дипломаты, дѣлавш³е попытку проникнуть въ этотъ замкнутый кружокъ, получали столь грубый отпоръ, что не повторяли своихъ попытокъ. Каждое утро императоръ находилъ на своемъ письменномъ столѣ свѣж³й отчетъ о вчерашней дѣятельности чернаго кабинета, облагодѣтельствованные служащ³е котораго походили не столько на чиновниковъ, сколько на военноплѣнныхъ. Можно не прибавлять, что болѣе свободомыслящ³е государи Австр³и, какъ ²осифъ и Леопольдъ, также не нашли возможнымъ отказаться отъ услугъ чернаго кабинета, они пользовались имъ - въ борьбѣ съ реакц³ей... Не удивительно, что борьба эта была мало успѣшна.

   Поражен³я при Ульмѣ и Аустерлицѣ не надолго поколебали эту благоустроенную систему. 1814 годъ возвратилъ дому Турнъ-и-Таксисъ его страшную монопол³ю; объ этомъ - вопреки предостережен³ямъ Ганновера и Саксон³и - болѣе всего заботились мелк³е нѣмецк³е государи, всегда старательно лѣзш³е въ западню, разставленную Австр³ей. Первый подалъ примѣръ герцогъ Саксенъ Веймарск³й - и можно себѣ представить, сколько яда было въ легкой улыбкѣ князя Меттерниха, съ которой онъ встрѣтилъ извѣст³е о старан³яхъ герцога.

   Чтен³е отчетовъ чернаго кабинета и городской полиц³и было ежедневно первымъ дѣломъ императора Франца послѣ утренней мессы, начинавшей его день. Онъ находилъ здѣсь избранныя мѣста изъ интересныхъ писемъ, сообщен³я о чужихъ любовныхъ приключен³яхъ, о событ³яхъ въ подозрительныхъ домахъ и т. п. Онъ былъ любопытенъ - и если сообщен³я казались ему недостаточно подробными, онъ вызывалъ сыщиковъ и требовалъ у нихъ объяснен³й. И въ то время какъ первые сановники государства еле могли добиться ауденц³и, всяк³й, запасш³йся пикантной истор³ей, былъ желаннымъ гостемъ.

   Нарушен³е почтовой тайны было въ тѣ времена направлено болѣе противъ враговъ внѣшнихъ, но были и враги внутренн³е - и общая борьба противъ нихъ создавала благожелательное международное общен³е: въ выслѣживан³и массонскихъ кружковъ французск³е министры поддерживали австр³йскихъ. Вся эта черная маг³я требовала громадныхъ издержекъ, но лица, причастные къ ней, извлекали изъ нея доходы: знакомство съ чужой корреспонденц³ей давало имъ возможность играть на биржѣ безъ проигрыша.

  

  

   Сравнительно съ пр³емами другихъ континентальныхъ правительствъ добраго стараго времени, отношен³е Прусс³и XVIII вѣка къ частной перепискѣ можетъ считаться исключительнымъ. Прусское почтовое уложен³е 1712 года между прочимъ гласитъ: "Такъ какъ для добраго имени почты не менѣе, чѣмъ для корреспондентовъ, важно, чтобы ни одно, сданное на почту письмо не было захвачено, задержано, вскрыто, или передано въ ненадлежащ³я руки, то каждый почтовый чиновникъ, уличенный въ намѣренномъ и противозаконномъ задержан³и или присвоен³и и вскрыт³и письма, присуждается въ первомъ случаѣ къ уплатѣ убытковъ и штрафу въ 100 талеровъ, въ послѣднемъ - къ отрѣшен³ю отъ должности и безчест³ю". Если пакеты дурно запечатаны,- предусмотрительно прибавляетъ законодатель - чиновники должны тотчасъ же наложить на нихъ свои печати, не смѣя касаться ихъ содержимаго.

   Благоустроенный черный кабинетъ въ здан³и почтамта - завели въ Прусс³и французы. Въ 1808 году былъ изданъ декретъ, по которому генеральному коммиссару Наполеона Биньону былъ порученъ общ³й надзоръ за почтовымъ вѣдомствомъ. Въ странѣ, которая годъ тому назадъ заключила съ Франц³ей миръ, искали крамольниковъ противъ Наполеона и для того въ Берлинѣ, Штетинѣ и другихъ городахъ читали всѣ письма, проходивш³я черезъ почту.

   Такимъ образомъ было распечатано и прочитано письмо прежняго главнаго начальника почты фонъ-Зегебарта къ почтовымъ совѣтникамъ Мюллеру и Пистору, гдѣ онъ возмущался появлен³емъ французскаго сыщика въ нѣмецкомъ почтамтѣ. Отвѣтомъ былъ приказъ Биньона, коимъ Мюллеру и Пистору было повелѣно "выдать корреспонденц³ю, которую они вели съ нѣкимъ Зегебартомъ и впредь воздержаться отъ такой корреспонденц³и".

   Французск³е "bureaux de révision de lettres" были учреждены повсюду, и въ докладахъ Даву, распоряжавшагося въ герцогствѣ Варшавскомъ, пожалованномъ королю Саксонскому, императору сплошь и рядомъ попадаются так³я сообщен³я: "начальникъ почтъ герцогства Варшавскаго Зайончекъ, доставивш³й мнѣ эту корреспонденц³ю, служащ³й вполнѣ преданный, довелъ до моего свѣдѣн³я, что министръ внутреннихъ дѣлъ, человѣкъ почтенный, но слабый, предполагаетъ подчинить почту своему вѣдомству. Зайончекъ воспротивился, указавъ, что назначенъ на свой постъ самимъ королемъ... Письма, доставленныя имъ, распечатаны осторожно, такъ что могутъ быть опять отправлены по назначен³ю, не возбуждая подозрѣн³я, что ихъ вскрывали... Было бы очень удобно получать изъ Берлина свѣдѣн³я объ идущихъ изъ герцогства Варшавскаго письмахъ". Однако, преданнымъ Зайончекомъ не всегда были довольны. "Нельзя разсчитывать на человѣка съ такимъ неустойчивымъ характеромъ", жаловался Даву; ему удалось даже добиться перевода Зайончека въ Дрезденъ, чѣмъ варшавяне были очень довольны. "Здѣсь боятся нашего надзора за письмами,- писалъ Даву,- что вызвано соображен³ями, которыя заставляютъ желать его сохранен³я". Наконецъ, одинъ эпизодъ показываетъ, какъ мало стыдились тогда красть чуж³я письма,- лишь бы это было оправдано ихъ "предосудительнымъ" содержан³емъ: письмо прусскаго министра ф.-Штейна къ князю Витгенштейну, заключавшее въ себѣ планы освобожден³я отъ иноземнаго гнета, было не только перехвачено французами, но и напечатано въ оффиц³альномъ "Moniteur".

   Не удовлетворяясь существующей организац³ей, Даву ввелъ въ дѣло почтоваго шп³онства изобрѣтен³е, о которомъ сообщаетъ Наполеону въ письмѣ изъ Эрфурта отъ 27 декабря 1808 года:

   "Ваше Величество! Когда Берлинъ былъ занятъ войсками, тамъ существовало бюро для просмотра писемъ, оказавшее значительныя услуги, какъ въ свое время было доложено Вашему Величеству. Нынѣшн³я обстоятельства еще настоятельнѣе требуютъ тщательнаго надзора за корреспонденц³ей. Но такъ какъ по сю сторону Эльбы нѣтъ никакого центра, чрезъ который проходила бы вся корреспонденц³я юга Европы съ сѣверомъ, то я устроилъ передвижныя бюро для просмотра корреспонденц³и". Даву присовокупляетъ къ этому печальное сообщен³е о закрыт³и одного такого bureau ambulant въ Эшебургѣ, по той причинѣ, что существован³е его стало извѣстно. "Прошу Ваше Величество сообщить мнѣ, могу ли я въ соотвѣтственный моментъ возстановить это бюро. Изъ приложенныхъ бумагъ Ваше Величество ознакомитесь ближе со всѣмъ этимъ инцидентомъ, въ которомъ худшее - огласка, которую онъ получилъ".

   Не обошлось, конечно, безъ соотвѣтственныхъ учрежден³й и въ новоиспеченномъ королевствѣ Вестфальскомъ. Съ отвращен³емъ, не лишеннымъ, однако, нѣкоторой доли преклонен³я предъ совершенствомъ шп³онской техники, разсказываетъ извѣстный географъ и минералогъ К. Ц. ф.-Леопардъ, какъ, будучи въ 1809 г. оберъ-почтдиректоромъ въ Ганау, онъ вынужденъ былъ терпѣть у себя въ почтамтѣ подпольную работу почтовыхъ шп³оновъ. Темная личность, предъявившая соотвѣтственный приказъ, исключавш³й всякую мысль о неподчинен³и, потребовала отъ директора полнѣйшей тайны и соотвѣтственныхъ указан³й его служащимъ. "И я съ величайшимъ негодован³емъ долженъ былъ согласиться на то, что было прикрыто флагомъ "государственнаго дѣла". Въ почтамтѣ была отведена "уединенная комнатка", въ которой начались таинственныя приготовлен³я. Я увидѣлъ коллекц³ю разнообразнѣйшихъ снарядовъ и снадоб³й: острые ножи съ тончайшими клинками, больш³е и малые, сургучъ и облатки всѣхъ сортовъ и цвѣтовъ, палочки для слѣпковъ съ печатей, рисовальныя кисточки, клейстеръ, воскъ, гипсъ, жаровню съ котелками и, наконецъ, копировальную машину на случай, если нужно будетъ имѣть нѣсколько списковъ съ вскрытаго письма". Затѣмъ почтенный ученый чиновникъ, не нашедш³й, однако, нужнымъ хоть отставкой выразить свой протестъ противъ гнуснаго вѣроломства, въ которомъ принялъ участ³е - пространно разсказываетъ о пр³емахъ при незамѣтномъ вскрыван³и корреспонденц³и. Вообще, положен³е вещей при французскомъ владычествѣ дошло до того, что въ 1809 г. нѣк³й баронъ Гакстгаузенъ-Делингаузенъ не побоялся напечатать въ газетѣ открытый протестъ противъ безобразныхъ нарушен³й почтовой тайны. Исчисливъ многочисленные случаи распечатыван³я его писемъ и заклеймивъ по достоинству такое обращен³е съ чужими тайнами, баронъ заявляетъ, что отнынѣ вмѣсто безполезной сургучной печати помѣщаетъ на задней сторонѣ конверта слѣдующую надпись на французскомъ и нѣмецкомъ языкахъ: "Читателю. По дорогѣ между Франкфуртомъ на Одерѣ и Гильдесгеймомъ завелись негодяи, которые не только, нагло издѣваясь надъ законами, безстыдно читаютъ чуж³я письма, но настолько подлы, что отправляютъ эти письма, раскрытыя ихъ грязными руками, незапечатанными, не заботясь ни о принесенной ими клятвѣ вѣрно хранить тайну корреспонденц³и, ни о судьбѣ бумагъ, быть можетъ очень важныхъ". Баронъ обѣщалъ далѣе жаловаться,- неизвѣстно, съ какимъ успѣхомъ. Сомнительно, чтобы французы позволили ему добиться наказан³я для своихъ ставленниковъ. Они завели черный кабинетъ также въ Дан³и: въ Альтонѣ, тогда датской, усердно работала такъ называемая "Brief-Comiaission", во главѣ которой стояли два сенатора; сохранилась ихъ просьба о добавочномъ вознагражден³и за ихъ почтенную дѣятельность,- однако, отклоненная канцеляр³ей. Но дѣло росло,- пришлось взять помощника, и до насъ дошелъ приказъ короля датскаго о всемилостивѣйшемъ пожалован³и ему пятидесяти талеровъ ежегодно. "Мы имѣемъ такимъ образомъ,- замѣчаетъ авторъ,- формальный указъ объ окладѣ оффиц³ально назначеннаго почтоваго вора и фальсификатора".

   Вскорѣ возставшей Герман³и помогли свергнуть иноземное иго, съ которымъ исчезли французск³я "bureaux de révision de poste".

   Ихъ, конечно, смѣнили нѣмецк³я.

   Когда въ февралѣ 1842 года всемогущая Франц³я потребовала у прусскаго кабинета перлюстрац³и корреспонденц³и членовъ - въ то время еще совершенно тихаго - тутендбунда, правительство Прусс³и отвѣтило на это предложен³е рѣшительнымъ отказомъ, основаннымъ на томъ, что прусская полиц³я совершенно незнакома съ тѣми оруд³ями и пр³емами, которые примѣняются въ дѣлѣ почтоваго шп³онства сыскными организац³ями другихъ правительствъ; въ виду этого она рискуетъ, что дѣятельность ея будетъ открыта послѣ первыхъ опытовъ и, разумѣется, сдѣлаетъ всякое разслѣдован³е невозможнымъ. Въ конституц³онныхъ актахъ сороковыхъ годовъ и не упоминается о неприкосновенности частныхъ писемъ, которая какъ будто подразумѣвалась сама собой.

   Однако, еще ранѣе мы находимъ и въ Прусс³и указан³я на удачные опыты чтен³я чужихъ писемъ. Правда, когда въ 1808 году обсуждались предположен³я о полицейскомъ надзорѣ надъ почтовыми учрежден³ями, тогдашн³й начальникъ почты, вышеупомянутый ф. Зегебартъ, боролся всѣми силами съ ихъ осуществлен³емъ, и когда это ему не удалось, онъ остался во главѣ ввѣреннаго ему учрежден³я лишь въ виду глубокаго убѣжден³я, что новый законъ, по самой своей сущности, необходимо долженъ остаться мертвой буквой. Въ дневникѣ прусскаго министра фонъ Шена въ декабрѣ 1808 года мы находимъ так³я строки: "Система обмана теперь господствуетъ... Вотъ Наглеръ назначенъ помощникомъ генералъ-почтмейстера - а почему? За как³я заслуги, за как³я спец³альныя познан³я? А видите-ли - онъ превосходно умѣетъ вскрывать письма"...Немудрено, что фонъ-Шенъ однажды въ письмѣ къ женѣ сдѣлалъ такую приписку: "P. S. Господинъ почтовый секретарь К. При чтен³и этого письма, имѣйте въ виду и т. д." Переписываясь съ графомъ Дона, губернаторомъ въ восточной Прусс³и, фонъ-Шенъ - уже не министръ, но все еще облеченный высшимъ правительственнымъ довѣр³емъ администраторъ - посылалъ письма на имя третьяго лица, почтдиректора въ Кенигсбергѣ. И Дона, высш³й чиновникъ обширной провинц³и, писалъ ему въ декабрѣ 1813 г.: "Пишу лишь затѣмъ, чтобы сообщить вамъ кой что о сохранности нашей корреспонденц³и. Такъ какъ мнѣ страшно подумать о противоположномъ и такъ какъ въ концѣ концовъ ни одно средство не можетъ считаться достаточно вѣрнымъ, то я по отношен³ю къ самымъ дорогимъ мнѣ людямъ избралъ простой выходъ: совсѣмъ не переписываться. Однако, прибѣгнуть къ этому средству съ вами мнѣ было бы ужъ слишкомъ тяжело. Убѣдительно прошу васъ, поэтому, писать мнѣ какъ можно чаще и подробнѣе. Но предосторожности при этомъ, конечно, необходимы, потому что так³е господа, какъ Штегеманъ и Бюловъ, ославятъ насъ безпокойными головами". Далѣе идутъ указан³я на адреса, по которымъ можно безопасно переписываться. Въ другомъ письмѣ возмущенный почтовымъ шп³онствомъ Дона говоритъ: "Я возмутился бы, если бы мои письма, предназначенныя для другихъ, читалъ хоть самъ король. Ужаснѣе всего въ этомъ чтен³и чужихъ писемъ то, что имъ занимаются гнуснѣйш³е и глупѣйш³е субъекты, что они дѣлаютъ самыя ид³отск³я и подлыя извлечен³я изъ нихъ и часто злонамѣренно, а иногда и просто чтобы похвастать, прибѣгаютъ къ сочинен³ю писемъ. Меня это почтовое шп³онство довело до того, что я совсѣмъ отказался отъ переписки". Хорошо нужно было работать, чтобы строгаго, благонамѣреннаго консерватора, занимающаго столь высок³й постъ, довести до такихъ крѣпкихъ выражен³й. Превосходная и не требующая комментар³евъ истор³я, разсказанная фонъ-Шеномъ, хорошо увѣнчиваетъ его любопытныя сообщен³я: весною 1813 г. берлинск³й почтмейстеръ Брезе прислалъ къ канцлеру Гарденбергу своего сына съ просьбой опредѣлить его въ дѣйствующую арм³ю. Одушевленный борьбой за освобожден³е родины, юноша хотѣлъ послужить ей хотя бы цѣной жизни. Увидавъ предъ собою свѣдущаго и умѣлаго молодого человѣка, Гарденбергъ нашелъ для него лучшее дѣло и поручилъ ему - вскрывать чуж³я письма. Молодой Брезе отвергъ это предложен³е, какъ противное его чести, но заявилъ, что позволилъ бы себѣ почтовый надзоръ въ спец³ально военныхъ цѣляхъ. Когда объ этомъ было доложено Гарденбергу, онъ объявилъ Брезе, что приказываетъ ему заняться изучен³емъ частной корреспонденц³и и надѣется, что это приказан³е успокоитъ его совѣсть. Но Брезе упорствовалъ въ своемъ отказѣ, заявивъ, что не можетъ подчиниться повелѣн³ю совершить незаконное дѣян³е. Тогда взбѣшенный Гарденбергъ отвѣтилъ: "Ну, пусть походитъ подъ ружьемъ". Брезе такъ и сдѣлалъ.

   Наглеръ, способности котораго Шенъ оцѣнилъ, какъ мы видѣли, такъ вѣрно еще въ 1808 году, разумѣется, сдѣлалъ карьеру. Въ качествѣ генералъ-почтмейстера онъ устроилъ въ Прусс³и прекрасно организованный черный кабинетъ, дѣятельностью котораго гордился. Изданная впослѣдств³и переписка Наглера содержитъ на этотъ счетъ мног³я указан³я. Онъ сознавался, что никогда не страдалъ "ид³отской щепетильностью" по части вскрыван³я писемъ и, разбираясь въ техникѣ этого благороднаго дѣла, отдавалъ предпочтен³е прусской системѣ, при которой письма только читались, предъ австр³йской,- которая ихъ затѣмъ пр³общала къ дѣламъ или уничтожала. О свѣтломъ государственномъ умѣ этого сановника, имѣвшаго большое вл³ян³е на короля, даетъ достаточное понят³е его классическое заявлен³е по поводу проекта почти первой нѣмецкой желѣзной дороги (въ Потсдамъ): "Глупости! Я ежедневно отправляю въ Потсдамъ нѣсколько шестимѣстныхъ почтовыхъ каретъ - и въ нихъ пусто, а эти люди выдумали строить туда желѣзную дорогу." Ближайшимъ сотрудникомъ Наглера былъ Кельхнеръ - и переписка этихъ почтенныхъ дѣятелей даетъ хорошее изображен³е тѣхъ средствъ, которыми они выслѣживали дѣятелей землячествъ и свободомыслящей печати. Вообще воззрѣн³я Наглера представляютъ собою любопытную картину оподлен³я человѣческой мысли. О чемъ бы онъ ни судилъ, онъ исходилъ изъ идеи сыска. Нѣмецк³й союзъ казался ему организац³ей для противодѣйств³я свободомысл³ю и подавлен³я прогресса; почту этотъ генералъ-почтмейстеръ искренно считалъ не общеполезнымъ средствомъ сообщен³я, но удобнымъ органомъ полицейскаго надзора.

   Трудно повѣрить, что не прошло и полувѣка - и даже тотъ государственный человѣкъ Герман³и, на котораго падали нѣкоторыя обвинен³я въ недостаточно лояльномъ отношен³и къ частной перепискѣ - знаменитый организаторъ всем³рнаго почтоваго союза и нѣмецкой почты, покойный фонъ Стефанъ, съ негодован³емъ отвергалъ мысль о возможности какой бы то ни было близости почты къ полицейской дѣятельности и клятвенно увѣрялъ парламентъ, что частное письмо въ рукахъ германской почты такъ же сохранно, "какъ библ³я на алтарѣ". Мы увидимъ ниже, что это увѣрен³е было нѣсколько преувеличенно,- но повысились и требован³я, предъявляемыя къ лояльности почтоваго чиновника; можно сказать, что для Герман³и миновали дни Наглера, который особенно свирѣпствовалъ въ эпоху сорокъ восьмого года. Въ своихъ "Einundzwanzig Bogen aus der Schweiz" Георгъ Гервегъ прямо указывалъ, въ какомъ корпусѣ и въ какой комнатѣ берлинскаго почтамта находится бюро, просматривающее частную переписку. Это почтенное учрежден³е было какъ бы отвѣтомъ на многочисленные законодательные акты, коими въ промежуткѣ между войной за освобожден³е и сорокъ восьмымъ годомъ германск³я государства обезпечивали неприкосновенность частной переписки. По веймарскому почтовому регламенту 1819 года почтовый чиновникъ, привлеченный къ уголовной отвѣтственности за преступное вскрыт³е частнаго письма, не могъ отговариваться приказомъ, полученнымъ отъ начальства. А переписка принца прусскаго, впослѣдств³и императора Вильгельма I, проходила черезъ руки министра Мантейфеля, и въ печатныхъ полицейскихъ спискахъ открыто сообщались о Лотарѣ Бухерѣ, который тогда не совершилъ еще перехода отъ Лассаля къ Бисмарку, слѣдующ³я свѣдѣн³я: "Онъ состоитъ лондонскимъ корреспондентомъ берлинской "National-Zeitung" и находится въ постоянной перепискѣ съ демократическими нотаблями, что явствуетъ особенно изъ письма къ нему отъ 24 сентября 1851 г., авторомъ коего признанъ докторъ медицины Киссфельдъ въ Герлицѣ". Это не мѣшало нѣмецкимъ правительствамъ въ тоже время провозглашать въ своихъ актахъ совершенно иныя истины, и распоряжен³е баденскаго министерства внутреннихъ дѣлъ отъ конца 1853 гласило, что "право на конфискац³ю и вскрыт³е писемъ и пакетовъ, ввѣренныхъ великогерцогской почтѣ, имѣютъ только суды, но не полиц³я". И это начало сдѣлалось руководящимъ въ практикѣ нѣмецкаго законодательства. Неприкосновенность почтовой тайны терпитъ нѣкоторыя исключен³я, строго опредѣленныя въ законѣ. Практика прусскаго управлен³я расширила кругъ этихъ исключен³й, предоставивъ полномоч³я требовать у почты частное письмо не только суду, но и представителю прокурорскаго надзора; друг³я должностныя лица, особенно полиц³я, этого права не имѣютъ. Считается спорнымъ предоставленное практикою суду и прокурору право требовать у почты не только письма, но и свѣдѣн³я, касающ³яся переписки частнаго лица. Забота о соблюден³и этихъ правилъ считается обязанностью почты. Разъ съ ней вступаютъ въ дѣловыя отношен³я, цѣликомъ основанныя на высокомъ довѣр³и, она должна оправдать это довѣр³е. Она является хранительницей, а потому и защитницей ввѣренныхъ ей правъ личности. "Конечно,- замѣчаетъ одинъ нѣмецк³й юристъ,- почта не имѣетъ возможности входить въ самостоятельную оцѣнку фактовъ, на которыхъ основано судебное требован³е задержать частную корреспонденц³ю и передать ее должностному лицу. Но необходимо, чтобы почта имѣла убѣжден³е, что само требующее должностное лицо считаетъ эти факты достаточными; поэтому въ требован³и, обращенномъ къ почтѣ, должно заключаться указан³е на существован³е такихъ фактовъ".

  

  

   Какъ вообще высоки требован³я, предъявляемыя къ германскимъ почтовымъ учрежден³ямъ въ дѣ