Горнфельд Аркадий Георгиевич - Черные кабинеты в Западной Европе

;лѣ сохранности почтовой тайны, показываютъ въ достаточной мѣрѣ дебаты и интерпелляц³и о почтовыхъ порядкахъ, имѣвш³е мѣсто въ германскомъ рейхстагѣ въ концѣ семидесятыхъ годовъ по разнымъ поводамъ. Уже въ 1873 году рейхстагъ призналъ нарушен³емъ почтовой тайны то, что высш³й почтовый чиновникъ пользовался, для своихъ служебныхъ цѣлей, почтовымъ спискомъ абонентовъ одного издан³я. Дѣло было такъ. Газета "Deutsche Post" - ея редакторомъ былъ авторъ книги, содержан³е которой мы передаемъ - всецѣло посвященная почтовому дѣлу и интересамъ мелкихъ почтовыхъ служащихъ, имѣла несчаст³е навлечь на себя немилость тогдашняго начальника германской почты фонъ Стефана. Не удовлетворившись бывшими въ его распоряжен³и мѣропр³ят³ями, либеральный министръ вздумалъ не только запретить своимъ подчиненнымъ получать опальную газету, но потребовалъ себѣ списки ея подписчиковъ и, разумѣется, найдя среди нихъ почтовыхъ чиновниковъ, сдѣлалъ имъ чрезъ посредство ихъ высшаго начальства строгой репримандъ. Отвѣтомъ была интерпелляц³я депутата д-ра Банкса. Излагая указанные факты, онъ спрашивалъ имперскаго канцлера, извѣстны ли они ему, и не предполагаетъ ли онъ предпринять что нибудь противъ повторен³я такихъ пр³емовъ, заключающихъ въ себѣ какъ нарушен³е почтовой тайны, такъ и непозволительное давлен³е начальства на подчиненныхъ. "Публика убѣждена,- говорилъ Банксъ,- что списки абонентовъ составляютъ почтовую тайну, и въ этомъ было въ свое время дано прямое увѣрен³е въ прусской палатѣ депутатовъ... Если самъ начальникъ почтоваго вѣдомства и его высш³е сотрудники позволяютъ себѣ этотъ незаконный образъ дѣйств³й по отношен³ю къ низшимъ служащимъ, то гдѣ ручательство, что объектомъ такого нарушен³я закона не явятся иныя лица? И гдѣ тогда защита для публики? Тогда ужъ самъ имперск³й канцлеръ навѣрное имѣетъ право и возможность принудить иногда почтовыхъ чиновниковъ нарушить почтовую тайну. И ужъ тогда тайны нѣтъ!" Интерпелляторъ выражалъ естественную надежду на поддержку большинства рейхстага, но так³е намеки на пр³емы Бисмарка, озареннаго свѣжими лучами своего нац³ональнаго подвига, не могли снискать сочувств³я тогдашней палаты. Министры обѣщали произвести разслѣдован³е, которое ни къ чему не привело.

   Въ томъ же 1873 году былъ привлеченъ къ отвѣтственности редакторъ газеты "Volksstaat" Мутъ за то, что въ газетной статьѣ обвинялъ почту въ кражѣ писемъ. Показан³я свидѣтелей между которыми были Либкнехтъ и Бебель - выяснили, что случаи пропажи или явные слѣды посторонняго знакомства съ ихъ корреспонденц³ей были настолько часты, что легко могли привести обвиняемаго къ соотвѣтственному убѣжден³ю. Судъ оправдалъ Мута, и Либкнехтъ при случаѣ напомнилъ объ этомъ фонъ-Стефану. "Конечно,- говорилъ онъ въ рейхстагѣ, я не обвиняю почтовыхъ чиновниковъ и не сомнѣваюсь въ томъ, что у насъ не существуетъ cabinet noir въ старомъ смыслѣ. Но, господа, я глубоко убѣжденъ, что къ письмамъ въ Герман³и примѣняютъ совершенно тѣ же пр³емы, что и во Франц³и въ эпоху прошлаго царствован³я... Я, конечно, не сравниваю "стефанизмъ" съ "вандализмомъ", но утверждаю, что нарушен³е почтовой тайны есть одинъ изъ элементовъ господствующей у насъ полицейской системы"... Фонъ-Стефанъ отвѣчалъ, что жалобы на предполагаемое вскрыт³е частной корреспонденц³и не прекращаются съ тѣхъ поръ, какъ существуетъ почта. Каждая парт³я, расходящаяся съ настроен³емъ правительства, убѣждена, что ее преслѣдуютъ и избираютъ при этомъ столь противозаконный и преступный путь. Конверты получаются часто въ поврежденномъ видѣ, потому что сдѣланы изъ плохой бумаги; надо употреблять хорош³е конверты - и не писать въ письмахъ вещей, которыя могутъ привести васъ въ непр³ятное знакомство съ прокуроромъ. ("Да,- если письма крадутъ" - замѣтилъ на это Либкнехтъ въ одной брошюрѣ). Почтдиректоръ увѣрялъ, что и въ архивахъ ввѣреннаго ему учрежден³я онъ не нашелъ ничего, говорящаго о существован³и черныхъ кабинетовъ, и что честь нѣмецкихъ почтовыхъ чиновниковъ можетъ считаться незатронутой. Здѣсь онъ и употребилъ - ставшее крылатымъ - сравнен³е письма въ рукахъ почты съ библ³ей на алтарѣ. Возражая, Либкнехтъ замѣтилъ, что напоминан³е о прокурорѣ не есть отвѣтъ. Bruler n'est pas répondre.. Въ процессѣ Мута были представлены суду не только тонк³е, но и толстые конверты, которые... были взрѣзаны сбоку и затѣмъ очень ловко заклеены. Онъ напомнилъ генералъ-почтдиректору объ интерпелляц³и Банкса и закончилъ указан³емъ на книжку Кенига (въ ея первомъ издан³и); въ отвѣтѣ министра онъ усмотрѣлъ однѣ "дешевыя остроты",- за что былъ призванъ къ порядку.

   Нѣмецкая печать, даже въ лицѣ своихъ либеральныхъ органовъ умѣвшая видѣть только заслуги Стефана, отмѣтила эти дебаты. Въ одной статьѣ, не сравнивая фонъ Стефана съ Вандалемъ, ему, однако, напомнили кой-что изъ истор³и почтоваго шп³онства - нѣмецкой и иной. Особенно интересно было здѣсь указан³е на аналогичныя препирательства въ англ³йскомъ парламентѣ, относивш³яся не къ столь далекому прошлому. Дѣло было въ 1844 году. Англ³я, въ роли неизмѣнной защитницы политическихъ изгнанниковъ, была надежнымъ пр³ютомъ Мадзини и другихъ эмигрантовъ. Но въ палатѣ общинъ было указано и доказано, что, по поручен³ю министра внутреннихъ дѣлъ лорда Грагама, письма Мадзини вскрывались и читались на почтѣ. Нельзя сказать, чтобы революц³онеръ Мадзини пользовался большими симпат³ями консервативно настроеннаго населен³я Англ³и, чѣмъ соц³алистъ Либкнехтъ у нѣмецкихъ бюргеровъ, для которыхъ тогда - болѣе четверти вѣка тому назадъ - соц³ализмъ означалъ чуть не всеобщую рѣзню. Но Мадзини былъ подъ охраной англ³йскаго права убѣжища и англ³йскихъ законовъ - и этого было достаточно; не даромъ въ старой Англ³и чувство законности такъ тѣсно связано съ чувствомъ народной гордости. И общественная совѣсть единогласно заклеймила пр³емы лорда Грагама; не смотря на его заслуги по проведен³ю "билля о реформѣ", имя его, взамѣнъ прежней извѣстности, пр³обрѣло сомнительную популярность, обогативъ англ³йск³й словарь новымъ глаголомъ - "грагамизировать"; и долго послѣ того на англ³йскихъ письмахъ можно было, кромѣ адреса, видѣть уб³йственную надпись: "Not to be grahamed!" - не шп³онить на почтѣ. Газета, напомнившая генералъ-почтмейстеру объ этомъ случаѣ, сообщала ему также кой-как³я свѣдѣн³я изъ истор³и нѣмецкой почты, которыхъ онъ не почерпнулъ - хотя могъ бы почерпнуть - въ архивахъ руководимаго имъ вѣдомства. Онъ утверждалъ, что въ связкѣ подъ заманчивымъ заглав³емъ "Нарушен³е почтовой тайны" онъ нашелъ всего два документа не высокой важности, а именно: во-первыхъ, приказъ Фридриха Великаго изъ эпохи Семилѣтней войны о томъ, чтобы померанск³й почтмейстеръ слѣдилъ за корреспонденц³ей, такъ какъ въ странѣ много шведскихъ шп³оновъ, и во-вторыхъ, почтовый циркуляръ о томъ, что въ одномъ городкѣ нескромный почтовый чиновникъ узналъ и разгласилъ, кто въ городѣ выигралъ при тиражѣ лотерейныхъ билетовъ. Между тѣмъ, при желан³и возможно бы имѣть и друг³е документы, даже уже напечатанные. Газета приводила одинъ такой документъ - оффиц³альное письмо прусскаго канцлера Гарденберга къ начальнику кенигсбергской полиц³и Штейну, относящееся къ 1811 году. "Среди мѣръ, примѣняемыхъ высшей полиц³ей, контроль писемъ есть несомнѣнно важнѣйшая,- гласитъ послан³е,- она даетъ наиболѣе надежные результаты, и примѣнен³е ея не связано ни съ значительными расходами, ни съ опасностью легкой огласки, если при этомъ дѣйствуютъ съ нѣкоторой осторожностью и умѣн³емъ. Она заслуживаетъ посему чрезвычайнаго вниман³я. Не располагая достаточными свѣдѣн³ями, вошли ли ваше высокород³е въ как³я-либо сношен³я по этому предмету съ мѣстнымъ почтамтомъ, я имѣю честь предложить вашему вниман³ю способъ, принятый въ здѣшнихъ учрежден³яхъ. Здѣшн³й почтамтъ, получивш³й списокъ подозрительныхъ въ политическомъ. отношен³и лицъ съ приказомъ вскрывать и читать всѣ (направленныя къ нимъ и, если возможно, также исходящ³я отъ нихъ) письма, систематически сообщаетъ мнѣ въ почтовые дни перечень всѣхъ вскрытыхъ писемъ съ указан³емъ адреса, даты и имени отправителя, если оно обозначено, и краткимъ изложен³емъ содержан³я. Письма, назначен³е коихъ не можетъ быть выяснено изъ содержан³я или дѣйствительно внушаетъ подозрѣн³я, сообщаются мнѣ, смотря по обстоятельствамъ, въ подлинникѣ или коп³и. На почтѣ этимъ занимается особый чиновникъ, а въ главные почтовые дни командируется еще служащ³й отъ моей канцеляр³и. Покорнѣйше прошу ваше высокород³е не замедлить отвѣтомъ, находите ли вы удобнымъ принять этотъ порядокъ въ цѣломъ или отчасти, если онъ отличается отъ примѣняемаго у васъ, и какимъ образомъ производился до сихъ поръ почтовый контроль у васъ". Этотъ любопытнѣйш³й документъ былъ опубликованъ еще въ 1850 году въ журналѣ "Die Glocke", за что прусская почта отказалась принимать подписку на этотъ еженедѣльный журналъ и его пересылку; журналъ, конечно, погибъ. Министръ фонъ-Гейдтъ заявилъ, что газетная экспедиц³я есть право, а не обязанность королевской почты; остается добавить, что въ это время Прусс³я переживала медовый мѣсяцъ - второй годъ - своей конституц³и.

   Такимъ образомъ отвѣтъ Стефана вызвалъ нѣкоторыя сомнѣн³я. Особенно оригинальнымъ оказывалось сближен³е намековъ на библ³ю и прокурора. Если письма на почтѣ - спрашивала одна газета - сохранны, какъ библ³я на алтарѣ, то что значитъ предостережен³е не писать въ нихъ вещей, которыя могутъ познакомить васъ съ прокуроромъ? Какъ они попадутъ въ руки прокурора? Если самъ директоръ почты считаетъ это возможнымъ, то какой смыслъ имѣютъ всѣ его увѣрен³я?

   Послѣдующ³я событ³я показали, что прусская прокуратура стоитъ въ самомъ дѣлѣ ближе къ почтѣ, чѣмъ это могло быть одобрено почти всѣми парт³ями германскаго рейхстага безъ различ³я направлен³я.

   Въ ноябрѣ 1876 года депутатъ Либкнехтъ внесъ въ рейхстагъ предложен³е "выдѣлить изъ состава депутатовъ коммисс³ю, которая занялась бы изслѣдован³емъ учащающихся жалобъ на нарушен³е почтовой тайны и, въ случаѣ, если бы таковыя оказались основательными, намѣтила бы средства къ устранен³ю зла". Предложен³е это даже не обсуждалось, такъ какъ не нашло достаточной поддержки.

  

  

   Между тѣмъ, около того же времени въ радикальномъ "Vorwarts" и клерикальномъ "Курьерѣ Познанскомъ" сообщено было слѣдующее циркулярное распоряжен³е одного начальника почтоваго округа: "При семъ въ императорск³й почтамтъ препровождается коп³я адреса, собственноручно надписаннаго кардиналомъ графомъ Ледоховскимъ на письмѣ на имя священника Бренка въ Пяскахъ, съ распоряжен³емъ задерживать письма, написанныя рукою графа Ледоховскаго, и пересылать прокуратурѣ соотвѣтственнаго округа для дальнѣйшаго движен³я, мнѣ же сообщать объ этомъ". Къ распоряжен³ю было приложено факсимиле адреса на конвертѣ. При ближайшемъ удобномъ случаѣ клерикалы, выносивш³е тогда если не одинъ изъ самыхъ тяжелыхъ моментовъ "культуркампфа", то чувствовавш³е его отголоски, заговорили объ этомъ въ рейхстагѣ. Генералъ-почтдиректору положен³е показалось сперва довольно простымъ. Онъ заявилъ, что самъ узналъ объ этомъ случаѣ изъ газетъ, что соотвѣтственное почтовое начальство дѣйствовало, разумѣется, не по своей иниц³ативѣ, что требован³е перехватывать письма кардинала графа Ледоховскаго вмѣстѣ съ его факсимиле было получено отъ прокуратуры, которая - онъ не имѣетъ обязанности, но можетъ это объяснить - дѣйствовала на точномъ основан³и такихъ-то дѣйствующихъ законовъ, и что начальникамъ почтовыхъ округовъ оставалось только по получен³и этого требован³я, какъ находили и ихъ юрисконсульты,- привести его въ исполнен³е. Не смотря на опредѣленность этихъ указан³й, оппозиц³я имѣла все-таки дерзость настаивать на томъ, что здѣсь имѣло мѣсто совсѣмъ не точное исполнен³е дѣйствующаго закона, но, наоборотъ, его прямое нарушен³е. Конечно, принципъ абсолютной неприкосновенности частныхъ писемъ терпитъ, согласно законамъ, нѣкоторыя исключен³я, но на почтѣ лежитъ обязанность убѣдиться и доказать, что въ данномъ случаѣ такое исключен³е имѣло мѣсто. Конечно, почта дѣйствовала по требован³ю прокурора; но правильно-ли это требован³е, и что сдѣлала почта, чтобы убѣдиться въ томъ, что оно законно и подлежитъ исполнен³ю?

   "Пока предъ нами нѣтъ текста прокурорской реквизиц³и - говорилъ своимъ своеобразнымъ, яснымъ и народнымъ языкомъ старый Виндгорстъ - я долженъ сказать: для меня еще весьма сомнительно, возможно-ли въ самомъ дѣлѣ, чтобы прусск³я должностныя лица могли предъявить столь всеобъемлющее требован³е. Господа, нѣтъ сомнѣн³я въ томъ, что по нашимъ законамъ письмо можетъ быть иногда конфисковано на почтѣ, и я думаю, что когда ведется слѣдств³е по поводу опредѣленнаго преступлен³я и имѣется въ виду опредѣленное письмо, судъ и, быть можетъ, даже прокуроръ во время предварительнаго слѣдств³я можетъ потребовать, чтобы это опредѣленное письмо было ему доставлено; но сказать вообще: вотъ почеркъ какого-то человѣка, перехватывайте всѣ письма, исходящ³я отъ него,- это уже переходитъ всяк³я границы! (Вѣрно, вѣрно!). И требован³е прокурора представляетъ собою одинъ изъ тѣхъ случаевъ, по поводу которыхъ я ужъ сказалъ: уголовное правосуд³е въ Прусс³и употребляется для политическихъ цѣлей!" Виндгорстъ заявилъ, что и самъ неоднократно получалъ вскрытыя письма и слышалъ аналогичныя жалобы. Онъ говорилъ объ этомъ съ почтовымъ начальствомъ, которое охотно изслѣдовало всѣ эти случаи и всегда говорило при этомъ: "да какъ вы можете думать, что конвертъ поврежденъ преднамѣренно; вѣдь при сложности дѣла, при быстротѣ, съ которой проходятъ письма черезъ почту, совершенно немыслимо контролировать корреспонденц³ю частнаго лица".- "Однако, господа, данный случай показываетъ, что это возможно и что это дѣлается... Пусть всяк³й, кто пишетъ письма, имѣетъ это въ виду". Затѣмъ ораторъ обращалъ вниман³е генералъ-почтмейстера на то, что тайная полиц³я - какъ это показываетъ истор³я "тайныхъ кабинетовъ" - часто обходится безъ обращен³я къ высшему почтовому начальству, у котораго встрѣтила бы отпоръ, но просто входитъ въ сношен³я съ почтовой мелкотой. Ораторъ не сомнѣвается въ томъ, что нынѣшн³й генералъ-почтмейстеръ неукоснительно удалитъ всякаго служащаго, уличеннаго въ чемъ-либо подобномъ. Но такъ какъ теперь можно считать доказаннымъ, что перехватывать письма возможно, то онъ и проситъ генералъ-почтмейстера обратить особенное вниман³е, чтобы тайная полиц³я не дѣлала на почтѣ того, что дѣлала когда-то,- давно! (Въ залѣ смѣхъ).

   Друг³е ораторы поддерживали или развивали самостоятельно точку зрѣн³я, намѣченную выше: почта есть хранительница почтовой тайны не только отъ противозаконнаго любопытства частныхъ лицъ, но и отъ неумѣстнаго посягательства учрежден³й. Генералъ-почтмейстеръ утверждалъ, что, стоя на почвѣ дѣйствующаго законодательства, оппозиц³я не можетъ сдѣлать упрека почтѣ: она разсуждаетъ не de lege lata, но de lege ferenda. Наоборотъ, оппозиц³я указывала, что для этого не нуженъ новый законъ: пока палата не имѣетъ предъ собою требован³я прокурора, она въ правѣ полагать, что почта нарушила законъ, не явившись въ достаточной мѣрѣ хранительницей тѣхъ интересовъ, которые ей были довѣрены. "Господа, говорилъ депутатъ Шредеръ,- разъ навсегда намъ обѣщана и основнымъ закономъ гарантирована неприкосновенность переписки. Подобно стражу съ огненнымъ мечомъ стоитъ почта хранительницей этого нашего права: она, а не кто другой, должна оберегать его. Этого, конечно, не будетъ отрицать г. генералъ-почтмейстеръ. Опасности это право подвергается, главнымъ образомъ, со стороны прокуратуры и полиц³и,- съ чьей же еще? Итакъ вопросъ, вполнѣ умѣстный въ данный моментъ - при обсужден³и почтоваго бюджета - долженъ быть поставленъ такъ: "являясь по основному закону хранителемъ тайны частной корреспонденц³и, не поступило-ли почтовое начальство въ Бромбергѣ легкомысленно, уступивъ требован³ю прокуратуры, которое, согласно смыслу этого основного закона, было очевидно недостаточно обосновано?"

   При третьемъ чтен³и почтоваго бюджета вопросъ о перепискѣ кардинала Ледоховскаго былъ поднятъ снова. Въ промежуткѣ обсуждался бюджетъ министерства юстиц³и, представитель котораго далъ нѣкоторыя объяснен³я по этому случаю. Почта дѣйствовала по требован³ю прокуратуры; но послѣдняя, какъ оказывается, имѣла въ виду не конфискац³ю, а нѣкоторое "подготовительное дѣйств³е" къ ней: требовались не самыя письма, подлежащ³я конфискац³и, но лишь свѣдѣн³я, существуютъ ли таковыя въ почтовомъ оборотѣ. Виндгорстъ оцѣнилъ по достоинству этотъ оригинальный пр³емъ: "это дѣлаетъ почту органомъ тайной полиц³и",- сказалъ онъ. Онъ вновь настаивалъ на томъ, что требован³е, поставленное въ столь многообъемлющей формѣ, должно было быть отвергнуто почтой, какъ требован³е незаконное. "Господинъ правительственный коммиссаръ говорилъ здѣсь, что при такомъ толкован³и закона о неприкосновенности переписки прокуратурѣ очень трудно будетъ открыть письма дѣйствительно преступнаго содержан³я. Очень можетъ быть. Но все-таки законы не даютъ ни прокуратурѣ, ни даже судамъ carte blanche въ любое мгновен³е вторгаться въ переписку частнаго лица или даже цѣлой группы лицъ". Ораторъ требовалъ отъ генералъ-почтмейстера все-таки предъявлен³я прокурорскаго требован³я, но на этотъ разъ фонъ-Стефанъ, снова изложивъ это требован³е въ общихъ чертахъ, заявилъ, что опубликован³е этого акта, относящагося къ слѣдств³ю, которое еще не закончено, было бы противозаконно. Это заявлен³е, конечно, никого не удовлетворило, и депутаты центра настаивали на томъ, что въ этомъ упорномъ нежелан³и представить оправдательные документы, на которые почта ссылается столь охотно, есть нѣчто подозрительное. Воспользовавшись этимъ случаемъ, Либкнехтъ перенесъ вопросъ на болѣе общую почву и, возобновивъ свое предложен³е о парламентскомъ разслѣдован³и, постарался обосновать его разнообразными фактами. Прежде всего онъ напомнилъ рейхстагу объ одномъ случаѣ, непосредственно связанномъ съ дѣломъ о письмѣ кардинала Ледоховскаго. Желая добиться, кто выдалъ прессѣ конфиденц³альное распоряжен³е бромбергскаго почтдиректора, прокуратура потребовала отъ редакц³и Курьера Познаньскаго, одной изъ газетъ, гдѣ распоряжен³е это было напечатано, сообщен³я имени виновника. Послѣ естественнаго отказа редакторъ Курьера Кантецк³й былъ посаженъ въ тюрьму. Между тѣмъ отказъ его былъ еще болѣе естественъ, чѣмъ можно было ожидать: документъ былъ впервые напечатанъ въ "Vorwerts", и Кантецк³й, какъ полагалъ Либкнехтъ, не зналъ имени преступнаго почтаря. "И я, напечатавш³й документъ впервые - говорилъ Либкнехтъ - тоже его не знаю; знаю только, что онъ - почтовый чиновникъ. И господинъ генерал-ъпочтмейстеръ тоже его никогда не узнаетъ - объ этомъ позаботились. Но если у кого-нибудь хотятъ вынудить имя виновнаго тюрьмой, то это надо продѣлать со мною, а не съ тѣмъ, кого посадили". Затѣмъ Либкнехтъ сообщилъ нѣсколько новыхъ фактовъ. Предварительно, однако, онъ счелъ нужнымъ оправдаться отъ нѣкоторыхъ обвинен³й въ томъ, что онъ оскорбляетъ почту. "Трудно представить себѣ болѣе неосновательное обвинен³е,- сказалъ онъ:- и я, и мои товарищи ни къ какому государственному учрежден³ю не питаемъ большаго уважен³я, чѣмъ именно къ почтѣ. Я долженъ заявить, что, независимо отъ политическихъ и всякихъ иныхъ неумѣстныхъ вл³ян³й, почта, по моему глубокому убѣжден³ю, представляетъ собою образцовое учрежден³е. Что касается почтовыхъ чиновниковъ, то каждый изъ насъ - а я въ особенности - имѣемъ самое высокое мнѣн³е объ исполнительности, самоотверженномъ трудолюб³и и дѣятельности этихъ чиновниковъ, и я желалъ-бы только, чтобы господинъ генералъ-почтмейстеръ относился къ служащимъ на почтѣ такъ же хорошо, какъ мы, соц³алъ-демократы, вступающ³еся за нихъ при всякомъ удобномъ случаѣ, настаивая на повышен³и ихъ окладовъ, уменьшен³и труда и т. п."

   Центръ тяжести рѣчи Либкнехта лежалъ въ тѣхъ фактахъ, которыми онъ поддерживалъ свое предложен³е. Жалобы публики на нарушен³е почтовой тайны, указанныя имъ, весьма разнообразны и многочисленны. Онѣ исходятъ отъ лицъ, достойныхъ довѣр³я, и коммисс³я, проектируемая имъ, получитъ отъ нихъ всѣ необходимыя данныя. Но любопытнѣе всего въ его рѣчи одна историческая справка. "18 мая 1851 года - началъ Либкнехтъ,- одно высокопоставленное лицо писало въ частномъ письмѣ (въ залѣ большое безпокойство)... да слушайте дальше... писало слѣдующее: "Многаго не могу тебѣ сообщить, такъ-какъ большую часть писемъ вскрываютъ". Господа, письмо это написано господиномъ нынѣшнимъ имперскимъ канцлеромъ (Бисмаркомъ) и обращено къ его женѣ. Вы, пожалуй, можете мнѣ сказать: съ тѣхъ поръ прошло двадцать пять лѣтъ, нѣмецк³й союзъ не существуетъ, тогдашн³й представитель Прусс³и въ союзномъ совѣтѣ сталъ нынѣ канцлеромъ Германской импер³и. О, я убѣжденъ, что его писемъ уже не вскрываютъ, какъ тогда. Но господа, тѣ самыя лица, которыя занимались тогда чтен³емъ чужихъ писемъ, не только живы, но состоятъ при должностяхъ и почестяхъ: господинъ Штиберъ (директоръ тайной полиц³и) царитъ въ Герман³и! И потому тѣ, которые въ 1851 году вскрывали письма прусскаго уполномоченнаго, имѣютъ теперь возможность искупить свою вину, вскрывая письма его противниковъ".

   Предложен³е Либкнехта не нашло опять поддержки даже для обсужден³я. Генералъ-почтмейстеръ въ отвѣтѣ опять указывалъ на разнообразныя несчастныя случайности, которыя дѣйствительно при сложности современнаго почтоваго дѣла неизбѣжны и многочисленны,- однако, едва ли объясняютъ всѣ случаи пропажи и распечатыван³я писемъ. "Мнѣ самому,- сказалъ фонъ-Стефанъ - было недавно переслано редакц³ей "Газеты сапожниковъ" письмо изъ Бельг³и съ адресомъ "Direction générale des postes" и замѣчан³емъ редакц³и, что на почтѣ адресъ былъ прочитанъ: "Direction générale des bottes", письмо доставлено редакц³и, которая его открыла, потому что слово редакц³я по-французски - direction. Ну, не повѣрите же вы, что и мои письма вскрываютъ на почтѣ". Разсказъ этотъ, конечно, разсмѣшилъ палату, но едва ли показался всѣмъ убѣдительнымъ, тѣмъ болѣе, что вслѣдъ затѣмъ ей пришлось выслушать сообщен³е иного свойства: депутатъ Шорлемеръ-Альстъ (центръ), возражая фонъ-Стефану, напомнилъ о результатахъ дознан³я, произведеннаго по поводу того, что одно письмо было доставлено ему распечатаннымъ. Дознан³е, въ сущности, не выяснило ничего, такъ какъ допрошенные чиновники утверждали, что это случайность. Этотъ отвѣтъ можно было предвидѣть и ранѣе дознан³я. Но при этомъ дознан³и одинъ мелк³й служащ³й показалъ, что слышалъ, какъ два почтовыхъ чиновника говорили, что имъ поручено слѣдить за перепиской депутата Шорлемеръ-Альста. Весьма вѣроятно, что они получили это деликатное поручен³е не отъ почтоваго начальства, а отъ сторонняго вѣдомства; но любопытно то, что чиновникъ, разсказавш³й это на дознан³и, былъ уволенъ черезъ нѣсколько дней послѣ этого...

   Между тѣмъ, судьба редактора Кантецкаго, сидѣвшаго въ тюрьмѣ, вызвала интерпелляц³и въ прусской палатѣ депутатовъ и рейхстагѣ. Либкнехтъ энергично нападалъ на администраторовъ, пытающихся тюрьмою довести дѣятеля печати до нарушен³я долга чести. "Господинъ Стефанъ говоритъ, что дѣйствовалъ только по чувству долга,- сказалъ Либкнехтъ,- вѣрю ему на слово. Но пусть онъ заглянетъ въ "Истор³ю цивилизац³и Англ³и" Бокля: онъ увидитъ, что величайш³я преступлен³я совершались изъ чувства предполагаемаго, мнимаго долга. Судьи инквизиц³и были людьми съ глубочайшимъ сознан³емъ долга, а господину генералъ-почтмейстеру, конечно, извѣстно, какой приговоръ вынесла всем³рная истор³я этимъ ограниченнымъ фанатикамъ съ чувствомъ долга. И данный случай абсолютно ничѣмъ не отличается отъ инквизиц³онныхъ процессовъ, а если и отличается, то развѣ къ своей невыгодѣ. Чего добиваются отъ Кантецкаго? Безчестнаго поступка въ буквальномъ смыслѣ. Одно изъ двухъ: или опубликованный документъ былъ доставленъ ему, какъ полагаетъ д-ръ Стефанъ, почтовымъ чиновникамъ, и тогда д-ръ Кантецк³й, какъ честный человѣкъ, обязанъ хранить его имя въ тайнѣ, или это былъ не почтовый чиновникъ - тогда слѣдств³е безсмысленно... Сидящ³е здѣсь журналисты должны признать, что редакторъ, который при подобныхъ обстоятельствахъ откроетъ имя своего корреспондента - подлецъ, и, если власти открыто считаютъ человѣка способнымъ на такую подлость, то я для этого не нахожу въ парламентарномъ словарѣ подходящаго выражен³я. Предоставляю найти его каждому, еще не лишенному чувства чести". Кантецк³й остался въ тюрьмѣ.

  

  

   При ближайшемъ обсужден³и почтоваго бюджета Либкнехтъ опять представилъ рейхстагу рядъ любопытныхъ фактовъ. Онъ разсказывалъ уже, какъ въ Лейпцигѣ при обыскѣ у одного полицейскаго въ его столѣ нашли пачку чужихъ писемъ, распечатанныхъ и не распечатанныхъ. Теперь оффиц³альный органъ объяснилъ это: адреса на письмахъ были написаны настолько неразборчиво, что пришлось искать адресатовъ черезъ полиц³ю, "Ну, господа,- покорно благодарю за такую заботливость,- сказалъ ораторъ. Что адресата разыскиваютъ при посредствѣ полиц³и, это совершенно правильно; но передавать для этой цѣли письма безъ всякой гарант³и сохранности прямо въ руки полиц³и, бъ руки людей, не имѣющихъ никакого отношен³я къ почтѣ, господа, это просто значитъ возстановить черный кабинетъ". Въ другомъ случаѣ, въ разгарѣ культуркампфа, прокуроръ, будучи въ поѣздѣ, вошелъ въ почтовый вагонъ и тамъ конфисковалъ и распечаталъ одно письмо. "Имперск³й Указателъ" подтвердилъ, что случай этотъ, дѣйствительно, имѣлъ мѣсто, но что прокуроръ поступилъ "совершенно законно". "Но я спрашиваю,- если это "совершенно законно", то чего стоитъ вся почтовая тайна въ Герман³и?" Друг³е факты, въ свое время сообщенные Либкнехтомъ, оффиц³альная газета пыталась объяснить случайностью. "Но, господа,- отвѣчалъ ораторъ,- это слишкомъ легкое объяснен³е. Если я сообщаю подобные факты рейхстагу, то, разумѣется, я беру только тѣ, въ которыхъ prima facie невозможно думать, что письма пропали или раскрыты случайно. Я разслѣдовалъ каждый фактъ, сообщенный мною, въ противномъ случаѣ я могъ бы представить тысячи фактовъ". Изъ новыхъ свѣдѣн³й, указанныхъ Либкнехтомъ, лучше всего объявлен³е, открыто напечатанное за мѣсяцъ до его рѣчи въ одной кенигсберской газетѣ; оно гласитъ: "Здѣшняя прокуратура конфискуетъ письма, полученныя въ мѣстномъ почтамтѣ на мое имя. Прокуроръ Гехтъ получаетъ ихъ, распечатываетъ и, прочитавъ, пересылаетъ мнѣ - подъ печатью королевской прокуратуры. Онъ принялъ эту мѣру въ качествѣ публичнаго обвинителя въ политическомъ процессѣ, въ которомъ я былъ въ первой инстанц³и 15 марта сего года оправданъ, а прокуратура аппеллировала къ высшей инстанц³и. Извѣщаю объ этомъ всѣхъ, состоящихъ со мною въ перепискѣ. Кенигсбергъ, 22 марта 1877 г. Германъ Арнольдъ".- "Господа,- говорилъ Либкнехтъ,- конечно, въ этомъ случаѣ нельзя непосредственно обвинять почту, но какъ можно говорить о священной неприкосновенности переписки, когда прокуроръ, безъ всякой гарант³и противъ злоупотреблен³я, можетъ въ отсутств³и адресата читать письма, которыхъ тотъ еще не видѣлъ, и затѣмъ уже доставлять ихъ ему. Это скандальные порядки и они должны быть устранены, если рейхстагъ не считаетъ ниже своего достоинства заниматься такими дѣлами... И если словечко о неприкосновенности писемъ,- закончилъ Либкнехтъ,- которыя будто бы "священны какъ библ³я на алтарѣ, постигнетъ скоро та же судьба, что постигла другое изречен³е "Il y a des juges à Berlin!" - то это въ значительной степени - весьма сомнительная - заслуга господина генералъ-почтмейстера!"

   Черезъ два года Либкнехтъ вновь вынужденъ былъ потревожить имперск³й сеймъ тѣмъ же предметомъ, такъ какъ въ пылу борьбы съ соц³алъ-демократами фонъ-Стефанъ пожелалъ узаконить въ порядкѣ управлен³я мѣры, которыя едва ли могли быть признаны законными. Опираясь на ограничительные законы, принятые рейхстагомъ, онъ издалъ распоряжен³е, коимъ приказывалъ почтовымъ чиновникамъ просматривать открытые пакеты и въ случаѣ, если въ нихъ найдены будутъ значащ³яся въ приложенномъ спискѣ издан³я, передавать таковыя не получателямъ, а полиц³и. Ораторъ обращалъ вниман³е собран³я на то, что въ распоряжен³и говорится не только о бандероляхъ, но и объ открытыхъ конвертахъ, въ которые, по его мнѣн³ю, чиновникамъ заглядывать во всякомъ случаѣ не годится. "Правда, въ распоряжен³и говорится, что для передачи пакета въ руки полиц³и необходимо, чтобы запретное содержан³е его было несомнѣнно по внѣшнему виду - но errare humanum est. Какъ возможно установить критер³й этой несомнѣнности?"

   И указавъ рядъ конфискац³й писемъ и денегъ, не имѣвшихъ ничего общаго съ преступными цѣлями, ораторъ не могъ признать ихъ противорѣчащими извѣстному толкован³ю новаго закона; но толкован³е это было незаконно-распространительное и, конечно, не имѣлось въ виду всѣми, кто голосовалъ за новый законъ. "Господинъ Крекеръ - одинъ изъ потерпѣвшихъ - просилъ меня, если я представлю этотъ случай рейхстагу, спросить господъ либеральныхъ помощниковъ и соучастниковъ въ дѣлѣ создан³я новаго закона, желали ли они такихъ послѣдств³й закона противъ соц³алистовъ? Конечно, нѣтъ, но это необходимыя слѣдств³я. Тайны корреспонденц³и для насъ не существуетъ - и это прямой выводъ изъ новаго закона; и, разъ ея нѣтъ для насъ - нѣтъ ея и для другихъ. Солидарность неустранима: поставьте сегодня одну группу внѣ закона, завтра всѣ будутъ жертвой произвола. Господинъ Ласкеръ надѣется, быть можетъ, на большинство; оно не вѣчно - и онъ и его товарищи будутъ такъ же объявлены внѣ закона, какъ и мы". Новый рядъ случаевъ, приведенныхъ Либкнехтомъ, показалъ, что почта оффиц³ально - подъ предлогомъ "несомнѣннаго подозрѣн³я" - вскрываетъ задѣланныя посылки, принадлежащ³я лицамъ, не привлеченнымъ ни къ слѣдств³ю, ни къ дознан³ю,- при чемъ, стало быть, о распоряжен³и судебныхъ властей не могло быть рѣчи. Она вскрываетъ ихъ наугадъ - иногда она находитъ что нибудь, иногда ничего. "О насъ, соц³алъ-демократахъ, говорятъ, что мы не патр³оты, что мы стараемся унизить наше отечество въ глазахъ иностранцевъ. Господа, одна телеграмма о распечатыван³и писемъ - вродѣ той, которая была на дняхъ напечатана въ "Таймсъ" и которая, очевидно, вполнѣ достовѣрна,- и многочисленныя жалобы въ англ³йскихъ и иныхъ газетахъ на то, что въ Герман³и вскрываютъ письма,- все это приноситъ нашему отечеству заграницей такой нравственный вредъ, что его не возмѣстятъ воспоминан³я о славѣ и подвигахъ 1870 года". Призывомъ смыть это позорное пятно съ нац³ональнаго герба закончилъ ораторъ свою горячую рѣчь, на которую большинство рейхстага отвѣтило свистомъ. Фонъ-Стефанъ назвалъ рѣчь Либкнехта лишенной значен³я. Почта дѣйствуетъ законно; если она будетъ пересылать запрещенныя газеты, она должна быть привлечена къ суду, какъ ихъ распространительница. Писемъ вродѣ прочитанныхъ депутатомъ Либкнехтомъ можно имѣть сколько угодно; конечно, самъ депутатъ не можетъ поручиться, вѣрно ли то, что въ нихъ сказано (Либкнехтъ: Я ручаюсь!). Если почтовые чиновники поступаютъ неправильно, на нихъ надо жаловаться начальнику округа, затѣмъ управлен³ю почтъ, затѣмъ генералъ-почтмейстеру; лишь въ такомъ случаѣ эти вещи могутъ считаться достаточно зрѣлыми для рейхстага. "Въ противномъ случаѣ я могу только вспомнить изречен³е: Calumniare audacter, semper aliquid haeret: клевещи смѣло, что нибудь всегда останется!" Заканчивая этой по истинѣ клеветнической грубостью, ораторъ, обозленный горькой правдой, очевидно, думалъ, что, въ качествѣ послѣдняго слова, она сойдетъ ему безнаказанно. Но президентъ собран³я поднялъ голосъ: "Я долженъ считать, что послѣдн³я слова не относятся къ тому, что имѣло мѣсто въ собран³и; ибо въ противномъ случаѣ я не могъ бы оставить ихъ безъ замѣчан³я". Это было замѣчан³е въ неумѣстно мягкой формѣ; оно не могло удовлетворить оскорбленнаго Либкнехта, который въ заключительномъ словѣ назвалъ слова фонъ-Стефана просто безобраз³емъ,- за что былъ призванъ къ порядку. Двадцать пять лѣтъ тому назадъ это было возможно. Рѣчь Ласкера была двойственна. Обиженный справедливымъ укоромъ Либкнехта, онъ не то что оправдывалъ, но въ нѣкоторыхъ случаяхъ находилъ дѣйств³я почты законными, въ иныхъ случаяхъ онъ призналъ почтовую тайну недостаточно охраняемой и, хотя въ общемъ преклонился предъ безукоризненностью начальства, однако, почтительно просилъ его разслѣдовать указанные факты. Энергичнѣе была поддержка, полученная Либкнехтомъ отъ стараго Виндгорста. Онъ требовалъ разслѣдован³я, указалъ на полную незаконность внѣсудебной конфискац³и бандеролей и особенно денегъ; наконецъ, онъ призналъ, что распоряжен³е генералъ-почтмейстера подлежитъ отмѣнѣ. Ибо оно ставитъ почту въ положен³е, для нея непристойное,- въ положен³е полиц³и, идетъ въ развит³и и истолкован³и закона слишкомъ далеко и заключаетъ въ себѣ опасное "и такъ далѣе". Запечатанныя отправлен³я должны быть во всякомъ случаѣ неприкосновенны, и всякое перехватыван³е писемъ со стороны почты лишь на основан³и адреса получателя не можетъ имѣть мѣста: ибо тогда никто не можетъ считать свои письма въ безопасности...

   Число писемъ растетъ; слѣдить за ними трудно. Нельзя, конечно, сказать, что Шпекины уже окончательно ушли въ истор³ю. Но часъ ихъ пробилъ. Сама жизнь, совершенно независимо отъ свободомысл³я того или иного начальства, возлагаетъ на почту отвѣтственность за сохранность частной переписки. Съ ней связывается такое громадное количество важнѣйшихъ частныхъ и общественныхъ интересовъ, что самая устойчивость общественнаго строя находится въ зависимости отъ ея сохранности. Злоупотреблен³я, легальныя, обычныя и беззаконныя, возможны и теперь. Но растетъ чувство личности, растетъ естественный отпоръ ея противъ всякаго нарушен³я своихъ правъ.