Иванов Иван Иванович - Сонеты (Шекспира)

   Шекспиръ В. Полное собран³е сочинен³й / Библ³отека великихъ писателей подъ ред. С. А. Венгерова. Т. 5, 1905.

  

  

   Съ тѣхъ поръ какъ во второй половинѣ XVIII вѣка поэтическую ген³альность Шекспира безповоротно признало общественное мнѣн³е всего цивилизованнаго м³ра, - на всѣхъ языкахъ, преимущественно на нѣмецкомъ и англ³йскомъ, изъ года въ годъ стала расти безконечная литература о Шекспирѣ и его произведен³яхъ. Съ самаго начала среди этого громаднаго потока оказался одинъ незыблемый камень преткновен³я.

   Неутомимые изслѣдователи могли обсудить и выяснить малѣйшую подробность въ драмахъ Шекспира, сосчитать строки, риѳмы, открыть происхожден³е именъ даже третьестепенныхъ дѣйствующихъ лицъ,- но одинъ вопросъ стоялъ предъ ними вѣчной загадкой,- и какъ разъ самый важный и завлекательный.

   Кто былъ Шекспиръ, какъ человѣкъ, какъ нравственная личность? Как³я идеи можно назвать его убѣжден³ями, изъ какихъ чувствъ слагалось счастье и горе его сердца? На эти вопросы, нѣтъ ясныхъ, достовѣрныхъ отвѣтовъ.

   Драмы, по своему существу,- родъ поэз³и самый не благодарный для опредѣлен³я личности поэта. Чьими словами онъ говоритъ, чьей судьбѣ принадлежитъ его не творческое только, a личное участ³е? - Отвѣты тѣмъ труднѣе, чѣмъ глубже и разностороннѣе талантъ драматурга.

   Не то - лирическое произведен³е. Оно - субъективно по преимуществу, оно - плодъ случая и настроен³я, слѣдовательно,- страница автоб³ограф³и или исповѣди.

   И вотъ среди произведен³й Шекспира оказалось, повидимому, не малое количество такихъ страницъ, - сто пятьдесятъ четыре лирическихъ стихотворен³я.

   Можно бы ожидать, что томительные толки шекспирологовъ за Шекспиромъ-человѣкомъ должны прекратиться или, по крайней мѣрѣ, не казаться больше безнадежными. Предъ нами - руководящ³й свѣтъ, зажженный рукою самого поэта.

   Такъ мног³е и поняли значен³е шекспировскихъ сонетовъ,- и что особенно любопытно,- рѣшительными сторонниками автоб³ографическаго значен³я сонетовъ явились даровитые поэты разныхъ нац³ональностей.

   Гете слѣдуетъ поставить во главѣ,- по времени и по рѣшительности заявлен³й. По его мнѣн³ю, - въ сонетахъ Шекспира нѣтъ ни одной буквы, которая не была бы пережита, перечувствована и выстрадана поэтомъ.

   Еще изящнѣе выразился Вордсвортъ: сонеты - ключъ, отмыкающ³й шекспировское сердце. Несомнѣнно,- такъ же думалъ и Викторъ Гюго. Его сынъ перевелъ произведен³я Шекспира. Въ статьѣ о сонетахъ онъ не только призналъ автоб³ографическое содержан³е этихъ стихотворен³й, но даже извлекъ изъ нихъ цѣлый законченный романъ, будто бы пережитый Шекспиромъ. Нельзя сомнѣваться, что этотъ именно взглядъ принадлежалъ и самому отцу переводчика, краснорѣчиво рекомендовавшему публикѣ трудъ своего сына.

   У этихъ трехъ поэтовъ, столь искренно оцѣнившихъ сонеты Шекспира, нашлись единомышленники и среди ученыхъ и среди другихъ поэтовъ. Было даже заявлено, что поэты лучше критиковъ способны понимать поэтовъ¹.

   И тѣмъ не менѣе поэтическое пониман³е шекспировскихъ сонетовъ оказалось далеко не для всѣхъ убѣдительнымъ,- и прежде всего потому, что пониман³е это было подсказано скорѣе художественнымъ воображен³емъ и взволнованнымъ чувствомъ, чѣмъ спокойной и внимательной критикой предмета.

   Достаточно одного факта: Шекспиръ оставилъ намъ с_о_н_е_т_ы,- и сомнѣн³е въ подлинности ключа, будто 6ы отмыкающаго его сердце, - является неизбѣжно. Иначе придется доказать, что Шекспиръ, какъ авторъ сонетовъ, - представляетъ среди всѣхъ сонетчиковъ своего времени - единственное исключен³е и какъ человѣкъ, и какъ писатель. Но доказать это нѣтъ возможности, - благодаря тѣмъ же сонетамъ. Они и подъ перомъ ген³альнаго драматурга не утратили своего обычнаго характера, пережившаго во всей неприкосновенности не одно столѣт³е и не одну сотню сочинителей разныхъ нац³ональностей. Формула и манера оказались сильнѣе ген³я и личности,- вѣрнѣе, ни ген³й, ни личность Шекспира и не пытались ихъ переиначивать, не ставя передъ собой иныхъ цѣлей, кромѣ традиц³онныхъ.

   Среди всѣхъ родовъ поэз³и нѣтъ болѣе искусственнаго, разсудочно-придуманнаго, чѣмъ сонеты,- одинаково - и въ содержан³и и въ формѣ.

   Сонетъ возникъ въ утонченно-аристократической тепличной атмосферѣ провансальской рыцарской жизни, среди жеманно-сентиментальнаго культа дамъ, риторически-разукрашенныхъ восторговъ и вздоховъ трубадуровъ. Сонетъ долженъ былъ выражать не столько самое чувство, сколько пользоваться чувствомъ, какъ отвлеченнымъ понят³емъ, для болѣе или менѣе удачнаго риѳмованнаго разсужден³я.

   Въ провансальскихъ замкахъ необыкновенно много разговаривали о всемъ, что касалось любви. Устраивались даже особые парадные диспуты о любовныхъ вопросахъ,- "суды любви",- и, естественно, чисто-формальное краснорѣч³е, риторика по правиламъ - блестящая и виртуозная, но холодная и безсильная,- душила непосредственный порывъ искренняго чувства и устраняла его изъ области изящной поэз³и, какъ нѣчто дикое, безформенное, для просвѣщеннаго свѣтскаго поэта унизительное.

   И именно на этомъ полѣ слѣдуетъ искать первоисточникъ междоусобицы, съ такой силой впослѣдств³и изображенной Мольеромъ. Это - междоусобица искусственной риторической лирики и подлинной сердечной лирической поэз³и,- и Мольеръ имѣлъ всѣ основан³я - и историческ³я и теоретическ³я - представить эту междоусобицу, какъ борьбу двухъ принцип³альныхъ враговъ - искренней народной пѣсенки и жеманнаго придворнаго сонета.

   Провансальская поэз³я нашла себѣ вторую родину,- въ Итал³и. Здѣсь, при дворахъ владѣтелей разныхъ наименован³й - откровенныхъ или по-республикански замаскированныхъ, въ родѣ флорент³йскихъ Медичи, расцвѣло старое искусство трубадуровъ,- излагать стихами метафизику любви. Сонетъ давно успѣлъ усвоить опредѣленную внѣшнюю форму, стать стихотворен³емъ съ извѣстнымъ количествомъ строкъ, съ обязательнымъ чередован³емъ риѳмъ,- въ общемъ точно формулированной ораторской рѣчью въ честь возлюбленной.

   Знатные господа имѣли къ своимъ услугамъ оды, знатныя дамы - сонеты, и на итальянской почвѣ содержан³е сонета съ течен³емъ времени становилось все болѣе отвлеченнымъ, метафизичнымъ. И все равно какъ въ панегирикѣ и одѣ для историка было бы опрометчивымъ отыскивать истинное изображен³е лицъ и событ³й, такъ для психолога - одна изъ труднѣйшихъ, часто неразрѣшимыхъ задачъ по узорамъ и краскамъ сонета установить дѣйствительныя отношен³я лицъ.

   И задача становилась тѣмъ запутаннѣе, чѣмъ больше было y автора основательныхъ или своевольныхъ притязан³й на тонкость ума и стиля. Именно въ Итал³и, научившей потомъ писать сонеты испанцевъ, французовъ и англичанъ, производство сонетовъ стало занят³емъ чрезвычайно изысканнымъ, со всевозможными хитростями книжной учености и философическаго резонерства. О поэз³и и чувствѣ здѣсь не могло быть и рѣчи,- по самой простой причинѣ.

   Обычный предметъ воспѣван³й - любовь - y итальянскихъ сонетчиковъ превратился въ мистическое представлен³е, полу-католическаго, полу-платоновскаго состава, не имѣвшее соотвѣтственнаго образа въ доступной человѣку дѣйствительности.

   Предметъ восторговъ по прежнему назывался женскимъ именемъ,- но въ изображен³яхъ поэта было бы столь же безполезно искать психолог³и и б³ограф³и реальнаго лица, какъ географически опредѣлять мѣстоположен³е Утоп³и.

   Классическимъ образцомъ для всѣхъ сонетистовъ остался Петрарка съ его безнадежно-любимой, недосягаемо-совершенной, неуловимо-призрачной Лаурой. Его филигранная, нерѣдко чисто-техническая работа надъ всевозможными сонетами, имѣющими отношен³е къ предмету его всесторонне обдуманныхъ восторговъ, не могла не убѣдить всякаго читателя въ двухъ истинахъ: о любви можно писать очень красиво и очень мило, на самомъ дѣлѣ не любя, стихи сочинять можно съ большимъ успѣхомъ безъ всякаго участ³я чувства, вдохновен³я,- съ однимъ умѣньемъ - владѣть литературнымъ языкомъ. Въ общемъ, обѣ истины сводились къ одной: если поэты родятся, то сонетисты - дѣлаются.

   И они, дѣйствительно, начали дѣлаться въ громадномъ количествѣ. Въ Итал³и, во Франц³и и въ Англ³и считали десятками и сотнями людей, "писавшихъ по-петрарковски". Такъ именно выражается одинъ изъ современниковъ Шекспира - Габр³ель Гарвей. Выражен³е - въ устахъ автора, искреннее и хвалебное, на самомъ дѣлѣ - для сонетистовъ, какъ поэтовъ - уничтожающее.

   Всѣ они писали по какому-нибудь, вполнѣ откровенно заимствовали, переводили, подражали, передѣлывали. Въ Итал³и въ XVI вѣкѣ упражнялось около семисотъ сонетистовъ. Въ Англ³и во времена Шекспира ихъ числилось до трехсотъ. Высчитано, что въ течен³е только шести лѣтъ, съ 1591 по 1597 годъ, въ печати появилось тысяча двѣсти любовныхъ сонетовъ. Только въ печати,- громадное количество ходило еще въ рукописяхъ и до нашего времени не дошло². Такое изобил³е, несомнѣнно, доказываетъ легкость работы, вырожден³е сонета въ литературный шаблонъ.

   Такъ это и было.

  

  

   Со временъ Петрарки для автора сонетовъ установилась опредѣленная программа. Предметомъ его стихотворческаго мастерства должна быть непремѣнно неудачная любовь. Красавица вѣчно манитъ надеждой и вѣчно повергаетъ въ отчаян³е. Таковъ безвыходный драматизмъ судьбы сонетиста. Дамѣ, къ которой обращенъ сонетъ, полагалось обязательно быть жестокой, a автору сонетовъ безнадежно и платонически страдающимъ. Это отнюдь не доказывало дѣйствительныхъ страдан³й. Одинъ изъ англ³йскихъ сонетистовъ - Джильсъ Флетчеръ, откровеннѣе другихъ, прямо заявлялъ въ предислов³и къ сборнику своихъ сонетовъ: пожалуй, кто-нибудь сочтетъ его влюбленнымъ, потому что написалъ любовные сонеты,- ничего подобнаго: "всяк³й можетъ писать о любви и не быть влюбленнымъ, все равно какъ - о земледѣл³и, ни разу не державши плуга въ рукахъ".

   И на самомъ дѣлѣ,- труднѣе, пожалуй, было даже влюбиться, чѣмъ написать сонетъ. Въ особенности знакомство съ французскимъ и итальянскимъ языками могло замѣнить для поэта - и талантъ и страсть. Компиляторство сонетистовъ доходило до того, что они даже о своей мнимой оригинальности заявляли читателямъ чужими стихами. Такъ, напримѣръ, одинъ изъ извѣстнѣйшихъ англ³йскихъ сонетистовъ Драйтонъ гордо говоритъ о себѣ: "Я не украшаю себя остроум³емъ другихъ поэтовъ". И именно это заявлен³е слово въ слово заимствовано y другого современнаго сонетиста,- Филиппа Сиднея, открыто укорявшаго своихъ собратьевъ въ поддѣльныхъ чувствахъ, въ повальной чисто-словесной подражательности Петраркѣ. Тотъ же - Габр³ель Гарвей, восторженный поклонникъ Петрарки и писан³й "по-петрарковки", объ англ³йскихъ сонетахъ, безъ всякихъ ограничен³й, высказывается такъ: "Любовные сонеты, гдѣ въ самыхъ разукрашенныхъ словахъ выражается самое рыцарственное настроен³е,- не больше какъ искусные продукты ловкихъ перьевъ"³.

   Но помимо любовныхъ сонетовъ - существовалъ другой родъ столь же искусственный,- сонеты съ другими темами. Возникли они вполнѣ естественно,- въ той самой атмосферѣ свѣтскости и аристократизма, гдѣ вообще расцвѣло производство сонетовъ.

   Въ этой атмосферѣ поэтъ не считался за почтенную особу, хотя его талантъ или искусство и признавалось нелишней принадлежностыо комфорта и веселаго времяпровожден³я. Поэтъ работалъ на господъ такъ же, какъ всяк³й другой человѣкъ третьяго сослов³я - ремесленникъ или художникъ. Его не уважали, его не цѣнили, a ему покровительствовали, къ нему снисходили. Онъ имѣлъ дѣло не съ публикой, какъ представитель высшихъ духовныхъ силъ, a подобострастно искалъ вниман³я покровителей и отъ нихъ ждалъ всяческаго поощрен³я. И пока высш³я сослов³я оставались единственными цѣнителями искусства, культурно и матер³ально правоспособными,- писатель неизбѣжно является кл³ентомъ богатаго и знатнаго читателя-господина. Отсюда - посвящен³я,- одно изъ характернѣйшихъ явлен³й стараго, аристократическаго пер³ода литературы.

   Авторъ, въ самыхъ изысканныхъ и стремительныхъ выражен³яхъ, свидѣтельствовалъ своему покровителю всевозможныя чувства преданности и благоговѣн³я. Вошло въ обычай, чтобы прозаическое посвящен³е сопровождалось столь же восторженнымъ стихотворнымъ послан³емъ. Сонетъ, по своей природѣ, какъ нельзя больше оказался приспособленнымъ для подобной цѣли.

   Посвящен³е - панегирикъ, стихотворен³е должно быть одой. Можно бы и сочинить просто оду, но ода полагается на торжественные случаи, по какому-нибудь публичному поводу, сонетъ, - ода частнаго, интимнаго характера. Риторическое содержан³е сонета, способное воспринять как³я угодно ухищрен³я досужей техники, предоставляло сочинителямъ обширный просторъ для ихъ настроен³й кстати. И рядомъ съ любовнымъ, кавалерскимъ сонетомъ, возникъ кл³ентск³й сонетъ,- чрезвычайно популярный въ шекспировской Англ³и.

   Одинъ и тотъ же сочинитель могъ быть и кавалеромъ и кл³ентомъ,- исключительно въ зависимости отъ одного своего покровителя. Онъ могъ писать любовные сонеты по желан³ю своего господина, въ честь предмета его увлечен³я, - и уже отъ себя сочинять сонеты во славу самого господина. Кл³ентск³е сонеты, скорѣе по тону заслуживш³е наименован³я служительскихъ, считались также сотнями во времена Шекспира. И если ихъ по количеству все-таки меньше, чѣмъ любовныхъ, - объясняется это не высшимъ качествомъ жанра, a тѣмъ, что любовные сонеты писались и литераторами и знатными господами, a литераторы писали эти сонеты и за свой и за чужой счетъ.

   Естественно,- и кл³ентск³й сонетъ явился такимъ же шаблономъ, какъ и любовный. Герой сонета - высокоблагородное лицо, непремѣнно моложе своего пѣвца, юноша цвѣтущ³й красотой, a самъ пѣвецъ - много переживш³й Одиссей, хотя бы ему было лѣтъ около тридцати. Пркровитель - весна, кл³ентъ - осень или зима,- таковъ этикетъ. Дальше идутъ - друг³я, нравственныя качества. Они должны быть всѣ въ превосходной степени. Знатный господинъ бросилъ благосклонный взглядъ на литератора,- и за это въ сонетахъ онъ - недосягаемое совершенство. Онъ долженъ быть безсмертенъ. Это беретъ на себя уже самъ поэтъ. Онъ обезпечиваетъ своему доброму господину вѣчную славу въ потомствѣ, порукой - его стихи. Это такой же необходимый элементъ формулы, какъ молодость и доблести покровителя. Ты жалуешь мнѣ благосклонность, я тебѣ - безсмерт³е, обычная сдѣлка между худороднымъ сонетистомъ и высокопоставленнымъ любителемъ сонетовъ.

   Таковъ общ³й для всѣхъ обязательный планъ. Существовали и друг³я темы, не столь распространенныя,- но отнюдь не индивидуальныя.

   Сонетистъ-кл³ентъ могь весьма легко встрѣтить въ лицѣ покровителя юношу, не расположеннаго къ узамъ брачной жизни. Для семьи юноши это нерасположен³е, естественно, являлось большимъ горемъ. И вотъ задача - убѣдить молодого любителя свободныхъ удовольств³й жениться въ интересахъ своего благороднаго рода. У сонетиста не было основан³й не сочувствовать этой важной задачѣ,- тѣмъ болѣе, что она могла внушить нѣсколько новыхъ варьяц³й по части восторговъ предъ молодостью и красотой юноши⁴.

   Варьяц³и извѣстныя; разъ ты красивъ,- ты долженъ оставить на землѣ свое живое изображен³е. Дѣти увѣковѣчиваютъ отца. Они сосредоточиваютъ въ себѣ его достоинства и даютъ имъ новую жизнь въ то время, когда родителя постигаютъ старость и смерть.

   Наконецъ, самый важный варьянтъ - знатный покровитель могъ снизойти до пр³ятельскихъ отношен³й съ литераторомъ. Сонетистъ могъ воспѣвать друга и дружбу, не разставаясь съ своими чувствами кл³ента. И его работа чрезвычайно выигрывала. Если любовный сонетъ многимъ обязанъ платоновскимъ идеямъ объ особаго рода любви "безъ наслажден³я" - выражен³е самого Платона, то дружеск³й сонетъ могъ почерпнуть въ античной литературѣ сколько угодно матер³ала. Дружба y античныхъ философовъ считалась благороднѣйшимъ источникомъ личнаго счастья. Одни стоики посвятили этому предмету множество самыхъ краснорѣчивыхъ размышлен³й, - и усердному сонетисту оставалось только перелагать въ стихи выточенныя бойк³я изречен³я Сенеки одного и того же смысла: "Другъ - второе я", "Два друга - одна душа въ двухъ тѣлахъ*.

   Такъ постепенно расширялась область сонета,- и расширен³е неуклонно шло въ одномъ направлен³и: поэз³я все больше исчезала и уступала мѣсто риторикѣ и резонерству. Въ стихахъ стали рѣшать головоломные вопросы философ³и и религ³и. Появился особый родъ духовныхъ сонетовъ, и они соревновали съ проповѣдями столь же успѣшно, какъ кл³ентск³е сонеты съ панегириками. Сборники такъ и назывались: Духовные сонеты въ честь Бога и его святыхъ. Одинъ изъ современниковъ Шекспира, Генрихъ Локъ, передѣлалъ въ стихи Экклез³астъ и приложилъ къ своей передѣлкѣ рядъ сонетовъ о страдан³яхъ Христа и нѣсколько сонетовъ, внушенныхъ ему его "чувствительной совѣстью". И подобные сонеты насчитывались также сотнями. Шекспиръ имѣлъ полное основан³е, одновременно съ пѣснями въ честь жестокой возлюбленной, благороднаго покровителя и безгранично обожаемаго друга,- разсуждать въ формѣ сонета о четырехъ элементахъ, составляющихъ человѣческую природу. И это разсужден³е было такимъ же ученымъ отголоскомъ древности, какъ и возвышенная любовь и идеальная дружба сонетистовъ.

   Естественно,- при такомъ превращен³и сонета, быстро наступило его вырожден³е. За производство сонетовъ ухватились рѣшительно всѣ, кого могло мучить литературное тщеслав³е или кто желалъ использовать свой досугъ на модное щегольское бездѣлье. Въ истор³и искусственной, формулированной литературы сонетъ былъ предшественникомъ классической трагед³и и имѣлъ одинаковую съ ней участь, столь ядовито осмѣянную Вольтеромъ.

   По его словамъ,- всяк³й, y кого не было ни литературнаго таланта, ни знакомства съ жизнью, могъ смѣло приняться за классическую трагед³ю. Она не требовала ни того, ни другого.

   Тоже самое въ XVI вѣкѣ въ Англ³и говорили о сонетистахъ, возмущались "послѣдняго сорта стихоплетами, которые къ стыду своему и къ стыду поэтическаго искусства ежедневно производили незаконнорожденные сонеты"⁵. И еще мода на сонеты не успѣла отцвѣсть,- многочисленныя парод³и безпощадно преслѣдовали сонетистовъ.

   Какъ разъ въ этотъ моментъ по рукамъ друзей Шекспира ходили его сонеты и среди знатоковъ слыли "сахарными".

  

  

   Первое извѣст³е о сонетахъ Шекспира относится къ 1598 году. Фрэнсисъ Миресъ "magister articum обоихъ университетовъ", человѣкъ ученый, по занят³ямъ учитель и составитель учебниковъ, издалъ книгу - Сокровищница мудрости - Pallad³s Тamia,- сборникъ отрывковъ изъ сочинен³й классическихъ писателей. Здѣсь одна глава посвящена сравнительной характеристикѣ древнихъ и новыхъ поэтовъ, и Шекспиръ поставленъ на первое мѣсто - во всѣхъ родахъ поэз³и, между прочимъ, за "сахарные сонеты" (Sugred sonnets), извѣстные "его личнымъ друзьямъ".

   Въ слѣдующемъ году явился сборникъ стихотворен³й разныхъ авторовъ - Страстный пилигримъ, The Passionate Pilgrim; здѣсь было напечатано два шекспировскихъ сонета - 138 и 143 - и второй, одинъ изъ самыхъ важныхъ, изображающ³й въ нѣсколькихъ строкахъ отношен³я поэта къ другу и къ возлюбленной. Весь сборникъ издатель приписывалъ Шекспиру, очевидно - полагаясь на популярность поэта, такъ прославленнаго ученымъ Миресомъ (см. предислов³е къ "Страстному пилигриму").

   Самъ Шекспиръ, очевидно, не принималъ никакого участ³я въ издан³и, и десять лѣтъ спустя другой издатель - Томасъ Торпъ издалъ цѣлую книгу сонетовъ Шекспира, также безъ разрѣшен³я автора. Понят³я о литературной собственности во времена Шекспира не существовало, и всяк³й могъ издать за свой счетъ чье угодно произведен³е,- лишь бы добыть рукопись.

   Одно время сонеты Шекспира, несомнѣнно, читались охотно; это мы знаемъ отъ Габр³эля Гарвея. По его словамъ,- среди публики однимъ болѣе всего нравятся сонеты и поэмы Шекспира, a другимъ - болѣе требовательнымъ - "Гамлетъ".

   Слѣдовательно,- и въ пер³одѣ популярности сонеты, по свидѣтельству вполнѣ освѣдомленнаго современника, не могли похвалиться особенно почтенной публикой.

   Дальнѣйшая судьба ихъ не противорѣчитъ этому факту.

   Второе издан³е сонетовъ появилось только въ 1640 году вмѣстѣ съ произведен³ями, не принадлежавшими Шекспиру. Сонеты были здѣсь раздѣлены на группы, съ особыми заглав³ями. Издатель нашелъ нужнымъ завѣрить читателей въ нравственной безукоризненности шекспировскихъ стихотворен³й.

   Наступилъ снова большой промежутокъ,- и сонеты Шекспира стали вновь издаваться только въ XVIII вѣкѣ. Но читали ихъ и теперь не съ большимъ вниман³емъ, чѣмъ раньше. Издатели долго полагали, что сонеты обращены авторомъ къ одному лицу, именно къ его возлюбленной. Только во второй половинѣ ХVIII вѣка обратили должное вниман³е, что мног³е сонеты написаны не къ женщинѣ, a къ молодому человѣку.

   Но открыт³е не помогло славѣ сонетовъ. Напротивъ,- y многихъ возникло чрезвычайно предосудительное представлен³е объ отношен³яхъ поэта къ другу, вызвавшему y него подобныя стихотворныя обращен³я. Впослѣдств³и въ критической литературѣ оказалось возможнымъ даже цѣлое течен³е, направленное на возстановлен³е нравственной чести Шекспира⁶. Лучш³й издатель сочинен³й Шекспира въ XVIII вѣка - Георгъ Стивенсъ, образцовый знатокъ предмета, одинъ изъ ученѣйшихъ родоначальниковъ шекспиролог³и,- исключилъ въ своемъ издан³и сонеты Шекспира и даже открыто заявилъ: "строжайшее парламентское постаноален³е было бы не въ состоян³и притянуть читателей къ этимъ стихотворен³ямъ"⁷.

   Но, мы знаемъ,- народились критики съ совершенно другимъ взглядомъ,- прежде всего поэты; ихъ рѣшительныя заявлен³я стали во главѣ громадной литературы о сонетахъ, наполнившей весь XIX вѣкъ и до сихъ поръ не сказавшей своего послѣдняго слова.

   Эта литература о шекспировскихъ сонетахъ - въ своемъ родѣ любопытное явлен³е. Въ цѣломъ она ярк³й образчикъ всевозможныхъ хитросплетен³й ученѣйшихъ извнѣ и вполнѣ произвольныхъ по существу, способныхъ тѣшить самолюб³е и воображен³е изобрѣтателей тамъ, гдѣ отсутств³е такихъ данныхъ въ частной задачѣ и научная неустойчивость самаго предмета могутъ поощрять y изслѣдователя одностороннее юридическое усерд³е или просто игру схоластическаго резонерства. Именно литературные вопросы - благодарнѣйшее поприще для самаго фантастическаго жонглерства фактами, именами и особенно цитатами. И авторы безчисленныхъ статей о сонетахъ широко воспользовались случаемъ, безпрестанно напоминая жестокую шутку Гоголя на счетъ тонкости ученыхъ подходовъ,

   Предстояло рѣшить множество вопросовъ.

   Первая же страница перваго издан³я сонетовъ кишѣла загадками. На ней находилось буквально такое посвящен³е: единственному виновнику нижеслѣдующихъ сонетовъ мистеру В. Г. всякаго счастья и того безсмерт³я, обѣщаннаго нашимъ вѣчно живущимъ поэтомъ, желаетъ доброжелательный предприниматель этого издан³и Т. Т".

   Подпись не подлежитъ сомнѣн³ю - Томасъ Торпъ,- издателъ-хищникъ, какихъ было не мало въ шекспировское время. Но кому онъ посвящалъ сонеты? Здѣсь все - загадка. Мы взяли слово виновникъ, какъ самое общее значен³е англ³йскаго begetter. Но что значитъ виновникъ, begetter? Его можно понять и какъ авторъ, и какъ вдохновитель и даже какъ доставитель - подразумѣваются - рукописи сонетовъ. Всѣ эти значен³я одинаково приложимы къ роковому слову, употребленному Торпомъ.

   Истинное значен³е словъ зависитъ отъ разгадки В. Г.,- и наоборотъ разгадка буквъ зависитъ отъ значен³я слова.

   Были предложены всѣ три значен³я: во-первыхъ, авторъ, тогда буквы означаютъ William Himself, т. е. самъ Вилл³амъ,- Торпъ посвящалъ сонеты самому автору⁸. Потомъ - доставитель, тогда буквы - имя товарища Торпа, также издателя-хищника, добывавшаго рукописи - Вилл³ама Голля (W. Hall). Этотъ Голль оказалъ услугу Торпу и тотъ отплатилъ ему не совсѣмъ складнымъ, но торжественнымъ посвящен³емъ. И начальныя буквы употреблены именно потому, что между Торпомъ и Голлемъ существовали дружеск³я отношен³я и самъ Голль былъ извѣстенъ только въ тѣсномъ кругу. Будь это знатное лицо - такая форма была бы неумѣстна, Торпъ не осмѣлился бы назвать это лицо "мистеромъ". Съ точки зрѣн³я елизаветинскаго времени это было бы даже преступлен³емъ⁹.

   Оба эти толкован³я, особенно первое, не встрѣтили y изслѣдователей добраго пр³ема, хотя второе кажется правдоподобнымъ. Ко всѣмъ приведеннымъ соображен³ямъ можно прибавить еще одно, не пришедшее на умъ автору гипотезы.

   Посвящен³е адресовано: "единственному" - to the onlie begetter. Вдохновителей же сонетовъ, по крайней мѣрѣ, два; это ясно при самомъ поверхностномъ знакомствѣ съ ними. Торпъ, вообще достаточно наметавш³йся въ современной ему литературѣ и даже умѣвш³й при случаѣ не безъ ядовитости посмѣяться надъ благородными покровителями литературы, - врядъ ли могъ не замѣтить столь простой вещи и тогда y него не было возможности посвящать издан³е единственному вдохновителю. Другое дѣло, разумѣется, доставитель.

   И тѣмъ не менѣе, въ литературѣ получило рѣшительное преобладан³е толкован³е вдохновителю и изыскатели раздѣлились на два лагеря - по числу кандидатовъ во вдохновители: одинъ графъ Соутгэмптонъ, другой графъ Пемброкъ. Слабѣе почва, повидимому, y пемброкистовъ.

   Доводы въ пользу Пемброка: его имя безъ титула Вилл³анъ Гербертъ, т. е. имѣетъ иниц³алы W. Н., издатели сочинен³й Шекспира въ 1623 году посвятили ему свое издан³е. Это было семь лѣтъ спустя послѣ смерти поэта и издатели говорили о благожелательности Пемброка и его брата къ поэту при его жизни. Но все это мало убѣдительно.

   Во-первыхъ,- неизвѣстно, чтобы Шекспиръ лично былъ близко знакомъ съ Вилл³амомъ Пемброкомъ. Графъ состоялъ обергофмейстеромъ и въ его высшемъ завѣдыван³и находились театры. Это могло уполномочить издателей драматическихъ произведен³й популярнѣйшаго автора по-святить ихъ графу.

   Вдохновителемъ сонетовъ Вилл³амъ Пемброкъ врядъ ли могъ быть по очень простой причинѣ. Сонеты если не всѣ, то большая часть, существовали уже въ 1598 г. Въ одномъ изъ сонетовъ (104) говорится, что тотъ знаетъ своего друга-покровителя уже три года,- слѣдовательно, по крайней мѣрѣ, съ 1594 года. Въ это время Вилл³аму Герберту было около 14 лѣтъ,- и въ Лондонъ онъ прибылъ впервые только въ 1598 году. Какъ онъ могъ при такихъ услов³яхъ стать предметомъ необыкновенно изысканныхъ восхвален³й и любовныхъ восторговъ?

   Графъ Соутгэмптонъ - болѣе сильный кандидатъ. Правда,- съ перваго шага встрѣчается нѣкоторое затруднен³е. Имя графа безъ титула - Henry Wriothsly, - зачѣмъ Шекспиръ переставилъ начальныя буквы? Но исторически извѣстенъ только одинъ знатный покровитель Шекспира,- графъ Соутгэмптонъ. Ему поэтъ посвятилъ свои обѣ поэмы. И вообще графъ занималъ въ литературѣ исключительное положен³е. Хорошо образованный, съ художественнымъ вкусомъ, щедрый и рыцарственный - онъ былъ предметомъ самыхъ восторженныхъ восхвален³й современныхъ поэтовъ. Писатели называли его своимъ свѣтомъ и жизнью. Столь же горячо они прославляли и его красоту, объявляли его образцомъ стариннаго рыцарства - по доблести, добросердеч³ю и внѣшней привлекательности.

   Все это соотвѣтствуетъ шекспировскому изображен³ю друга-покровителя. Соотвѣтствуетъ и возрастъ Соутгэмптона,- онъ былъ всего на девять лѣтъ моложе поэта. Соотвѣтствуютъ положен³ю графа, по мнѣн³ю изслѣдователей, и тѣ сонеты, гдѣ поэтъ усиленно убѣждаетъ своего знатнаго друга жениться и имѣть сына для продолжен³я благороднаго рода. Графъ былъ не женатымъ, когда писались сонеты.

   Все это для многихъ не доказываетъ, чтобы сонеты были посвящены Торпомъ Пемброку или Соутгэмптону, a только, что вдохновителемъ ихъ былъ тотъ или другой графъ. Эти два разныхъ вопроса и притомъ, не допускающ³е, чтобы Торпъ могъ назвать мистеромъ какого бы то ни было лорда, вполнѣ допускаютъ, что самъ поэтъ писалъ сонеты въ честь того или другого графа.

   Но и касательно Соутгэмптона имѣется затруднен³е. Если онъ и покровитель и другъ поэта,- тогда, значитъ, его надо признать соперникомъ поэта въ любви.

   Въ сонетахъ разсказывается цѣлое романическое приключен³е; героиня - нѣкая черноволосая женщина,- не отличающаяся ни красотой, ни добродѣтелями, герой самъ поэтъ, безнадежно влюбленный, и его молодой другъ, счастливый побѣдитель. Является новый вопросъ: кто эта брюнетка?

   Опредѣленныхъ данныхъ - никакихъ, и все дѣло въ томъ, кому посчастливится извлечь изъ старой англ³йской хроники женское имя, болѣе или менѣе подходящее къ загадкѣ сонетовъ. Независимо отъ имени,- Франсуа Виктора Гюго составилъ цѣлую драму, изъ шекспировскихъ сонетовъ, расположивъ ихъ въ желательномъ порядкѣ. Драма не лишена интереса,- но она цѣликомъ на отвѣтственности французскаго переводчика.

   Оказывается, Шекспиръ пережилъ съ брюнеткой чрезвычайно многообразную трагед³ю. Во первыхъ, она измучила его, какъ кокетка, совершенно равнодушная къ его высшимъ духовнымъ качествамъ и готовая подарить свою благосклонность какому нибудь свѣтскому франту. Другая драма - желан³е поэта вѣрить въ цѣломудр³е своей мучительницы, не смотря на самыя убѣдительныя доказательства противнаго. Такъ вѣдь часто страсть заставляетъ человѣка видѣть ангела чистоты въ лицѣ куртизанки! Наконецъ, третья и самая ужасная драма: счастливымъ соперникомъ поэта оказывается его обожаемый другъ. Послѣ мукъ неизвѣстности, ревности, послѣ колебан³й между оскорбленной страстью и самоотверженной дружбой - поэтъ навсегда отказывается отъ возлюбленной и всю силу чувства сосредоточиваетъ на другѣ.

   Подтвержден³емъ всѣхъ этихъ моментовъ трагед³и являются сонеты, хотя и нельзя доказать, что они были написаны шагъ за шагомъ, подъ вл³ян³емъ настроен³й, образовавшихъ столь цѣльную и стройную психологическую канву. Но злокозненная брюнетка и ея интрига съ другомъ поэта якобы не подлежатъ сомнѣн³ю.

   Если другомъ признать Соутгэмптона,- остается его любовная истор³я съ Елизаветой Вернонъ, двоюродной сестрой графа Эссекса. Истор³я окончилась бракомъ - безъ вѣдома королевы, за что графъ поплатился тюремнымъ заключен³емъ. Отождествить Елизавету Вернонъ съ черноволосой дамой сонетовъ - нѣтъ никакой возможности. Съ Пеиброкомъ вопросъ становится легче.

   У Пемброка было приключен³е съ фрейлиной Елизаветы, Мар³ей Фиттонъ,- чрезвычайно веселой дѣвицей. Отважные критики, обладающ³е извѣстнымъ запасомъ воображен³я, поспѣшили создать цѣлый романъ между поэтомъ и этой фрейлиной. Съ ней будто бы Шекспиръ прошелъ школу женской великосвѣтской любви и измѣны¹⁰.

   На самомъ дѣлѣ, - мы можемъ только предполагать, что Шекспиръ могъ встрѣчать Мар³ю Фиттонъ при дворѣ. Кромѣ того, ея сохранивш³еся портреты доказываютъ, что она отнюдь не была брюнеткой, a если не блондинкой,- по крайней мѣрѣ, шатенкой съ сѣрыми глазами¹¹. И вообще Мар³я Фиттонъ была привлечена къ шекспировскоиу вопросу пемброкистами,- лишь бы чѣмъ-нибудь обставить весьма шаткую гипотезу.

   Таковы результаты изыскан³й изслѣдователей, вѣровавшихъ въ автоб³ографическое содержан³е сонетовъ. Ни одинъ изъ вопросовъ не получилъ сколько нибудь удовлетворительнаго рѣшен³я. Безнадежность поисковъ навела другихъ критиковъ на мысль,- совершенно иначе понимать сонеты, не искать въ нихъ ни истор³и, ни психолог³и,- развѣ только за очень немногими исключен³ями.

   Наиболѣе умѣренные представители этого направлен³я, видятъ въ Шекспирѣ, какъ авторѣ сонетовъ, очень искуснаго послѣдователя современной моды. На сонеты былъ спросъ, - и, естественно, Шекспиръ принялся сочинять ихъ, пользуясь общераспространенными мотивами сонетоман³и. Только изрѣдка приходилось ему коснуться событ³й и чувствъ, его лично касавшихся,- напримѣръ, истор³я съ измѣной черноволосой дамы, вѣроятно, достоян³е его личнаго опыта. Все остальное или навѣяно, или прямо заимствовано.

   Болѣе крайн³е отрицатели автоб³ографическаго значен³я сонетовъ ищутъ въ нихъ или сатиру, т. е. парод³ю на сонетистовъ, или аллегор³ю, т. е. стихотворное обсужден³е разныхъ олицетворенныхъ нравственныхъ понят³й,- о любви идеальной и любви чувственной. Друг³е видѣли въ сонетахъ разработку библейскихъ мотивовъ, третьи, наконецъ, считали ихъ плодомъ заказной работы: Шекспиръ, по желан³ю Соутгэмптона, воспѣвалъ его романъ съ Елизаветой Вернонъ¹². На доказательство нѣкоторыхъ этихъ идей потраченъ большой запасъ учености,- но въ общемъ литература о сонетахъ не встрѣтила признательности даже y самыхъ сдержанныхъ шекспирологовъ. Доуденъ, перечитавъ множество нѣмецкихъ и англ³йскихъ изслѣдован³й, сѣтовалъ до какой степени мало они помогли ему понять сонеты, и заявлялъ, что напрасно потратилъ трудъ и время.

   Несомнѣнно, - самъ Шекспиръ еще обиднѣе отозвался бы о ретивыхъ воздѣлывателяхъ столь безплодной нивы. Онъ самъ произнесъ простой судъ надъ тѣмъ, что потребовало y другихъ столько усидчивости и глубокомысл³я.

  

  

   Если бы до насъ не дошли подлинные сонеты Шекспира, a только извѣст³е, что Шекспиръ писалъ сонеты, ученымъ потребовалось бы немало труда доказать правдоподобность извѣст³я.

   Именно отъ Шекспира меньше всего можно было бы ожидать сонетовъ, по крайней мѣрѣ, какъ серьезныхъ произведен³й, предназначенныхъ раскрыть его сердце. Миресъ, восхваляя сонеты, и, можетъ быть, не безъ ирон³и пользуясь эпитетомъ "сахарный", перечисляетъ двѣнадцать пьесъ Шекспира,- среди нихъ только одна трагед³я,- остальныя хроники изъ англ³йской истор³и и комед³и, потомъ "Венец³анск³й купецъ" далеко не изъ лучшихъ драмъ Шекспира, и "Титъ Андроникъ", который даже не всѣми приписывается Шекспиру. Поэтъ находился въ первомъ пер³одѣ своей дѣятельности и не брезгалъ, по злобному, но справедливому выражен³ю Грина, разукрашивать себя "чужими перьями". Настоящаго Шекспира еще не было въ литературѣ, дѣйствовалъ очень бойк³й передѣлыватель, подражатель, послушный и ловк³й исполнитель предписан³й современной моды.

   Въ результатѣ, комед³и, поэмы и сонеты - для избранныхъ любителей, среди которыхъ вербовались покровители и меценаты; историческ³я хроники - для народа, самой многочисленной театральной публики. Аристократическ³й вкусъ требовалъ не вдохновен³я, не моральной правды, a фразистаго щегольства и разнаго рода сценическихъ хитростей. Шекспиръ все это и исполнялъ въ большомъ количествѣ. Въ комед³яхъ нѣтъ той ген³альной психолог³и, какую мы знаемъ по шекспировскимъ трагед³ямъ. Всѣ дѣйствующ³я лица - и мужчины и женщины - общ³я мѣста, даже не типы, олицетворенныя формулы любовнаго увлечен³я,- для женщинъ очень благороднаго и постояннаго, для мужчинъ - большей частью - легкомысленнаго и эгоистическаго. Вниман³е автора сосредоточено здѣсь не на чувствахъ, a на словахъ. Цѣлыя сцены - словесные турниры, часто при очень искусственномъ остроум³и и самой натянутой игрѣ словъ. Но таковъ спросъ былъ тамъ, гдѣ сонетъ считался высшей формой лирической поэз³и.

   Какъ самъ Шекспиръ относился къ этому спросу?

   Его настоящаго таланта нѣтъ въ комед³яхъ,- но духъ его чуется въ ихъ тонѣ. Онъ видимо забавляется и любовью, и краснорѣч³емъ влюбленныхъ. Для него это не живые люди и не серьезныя рѣчи, a нарядныя, необыкновенно болтливыя куклы, приведенныя въ движен³е театральныхъ дѣлъ мастеромъ для потѣхи жеманной, художественно-неразвитой, но неизбѣжной публики. И Шекспиръ пишетъ даже особую комед³ю - сплошь изъ однихъ издѣвательствъ надъ любовными увлечен³ями краснорѣчивыхъ дамъ и особенно кавалеровъ - "Сонъ въ лѣтнюю ночь", гдѣ заставляетъ шаловливыхъ эльфовъ забавляться высокопарными чувствами утонченныхъ господъ. И это издѣвательство - обычное отношен³е Шекспира къ той формѣ любви, какая разыгрывается на сценѣ его комед³й и какая воспѣвалась въ современныхъ сонетахъ.

   Когда мы сопоставимъ комед³и Шекспира и его сонеты, - мы немедленно убѣдимся, что эти произведен³я одного порядка и во мнѣн³и самого Шекспира какъ поэта и какъ человѣка занимали одно и то же мѣсто.

   Сюжеты комед³й всѣ заимствованы, часто они просто драматическое изложен³е чужой повѣсти; мотивы сонетовъ - такая же композиц³я. Всѣ пр³емы объяснен³й въ любви или въ дружбѣ - ходячая риторическая монета сонетистовъ. Даже тѣ мотивы, как³е, повидимому, должны бы составлять личное достоян³е поэта,- оказываются общественной собственностью, напримѣръ, столь точно описанная Шекспиромъ "черная дама". Черный цвѣтъ женскихъ волосъ и глазъ занимаетъ Шекспира и въ комед³яхъ: "Безплодныя усил³я любви" и "Сонъ въ лѣтнюю ночь" и вездѣ въ одномъ смыслѣ: вопреки разсудку и природѣ "черныя" женщины кажутся влюбленнымъ несравненными красавицами. Это противорѣч³е оказалось благодарной темой для философскихъ и лирическихъ размышлен³й.

   Прежде всего - англ³йск³й языкъ даетъ поводъ написать цѣлый сонетъ. По-англ³йски одно и то же слово fair - значитъ и прекрасная и бѣлокурая, слѣдовательно небѣлокурая, т. е. черноволосая - не красавица по значен³ю самого слова (son. 127). A между тѣмъ поэту именно такая женщина кажется красивѣе всѣхъ. Почему? На это есть причина, какую нелегко понять читателю,- и по существу и по формѣ выражен³я. "Черные глаза" красавицы носятъ трауръ по тѣмъ, кто, не родившись красивыми (или бѣлокурыми), клевещетъ на природу поддѣльнымъ эффектомъ, производя впечатлѣн³е красоты¹³.

   Это такъ хитроумно, что даже не всѣми переводчиками переведено сполна¹⁴. Игра словами возобновляется и въ другомъ сонетѣ (132). Поэтъ снова заявляетъ, что глаза его возлюбленной въ траурѣ,- пусть же этотъ трауръ будетъ по немъ,- это значитъ красавица его жалѣетъ. Не менѣе тонокъ также сонетъ, объясняющ³й чисто-физически, почему въ дѣйствительности некрасивая женщина кажется поэту красивой (148). Это потому, что поэтъ не спитъ и плачетъ,- и этого желаетъ лукавая возлюбленная, чтобы онъ изъ-за слезъ не разглядѣлъ ея отталкивающихъ недостатковъ - O cunning Love! With tears thou Keep'st me blind!

   Въ одномъ изъ сонетовъ, обращенныхъ къ другу, поэтъ пользуется чрезвычайно характерными выражен³ями: "Я начинаю съ самимъ собой формальную тяжбу (a lowful plea): настоящая гражданская война (civil war) между моей любовью и ненавистью (son. 35). Лучшей характеристики нельзя изобрѣсти для сонетовъ драматическаго содержан³я.

   Они - въ полномъ смыслѣ юридическ³я произведен³я, употребляются даже юридическ³е термины "сторона", "адвокатъ". Съ одной стороны - здравый смыслъ, общественное мнѣн³е, съ другой - страсть, чувственное ослѣплен³е. Я знаю и въ то же время вѣрю противоположному (son. 138), пять чувствъ говорятъ, что не стоитъ любить, но обезумѣвшее сердце (on fouilsh heart) желаетъ быть рабомъ (son. 146) сердце знаетъ, что сердце влюбленной "пастбище всего м³ра", и тѣмъ не менѣе считаетъ это пастбище "укромнымъ уголкомъ" (son. 137). Таковы гражданск³я войны, изображаемыя сонетами. Можно представить,на какое разстоян³е шумъ этихъ войнъ долженъ изгнать и чувство и поэз³ю

   Но еще лучше той же цѣли достигаетъ удивительное остроум³е и игра словъ. Здѣсь особенно любопытны два сонета (135, 136), написанные на слово will. Замѣчательны они потому, что нѣкоторымъ и даже очень почтеннымъ изслѣдователямъ послужили лишнимъ указан³емъ въ поискахъ за невѣдомымъ другомъ поэта. Изъ сонетовъ будто бы видно, что этого друга звали такъ же какъ и самого поэта - Вилл³амъ¹⁵. На самомъ дѣлѣ, Шекспиръ забавляется игрой словъ: Will, уменьшительное отъ Вилл³амъ,- имя поэта, и въ то же время will - слово съ разными значен³ями, между прочимъ прихоть, желан³е въ смыслѣ чувственнаго настроен³я. Шекспиръ и внушаетъ дамѣ - ко многимъ ея желан³ямъ этого свойства - прибавить еще одно: ко многимъ will еще одного Will'а, т. е. самого поэта, и тогда поэтъ - Will - будетъ ея желан³емъ - ея will¹⁶. По-англ³йски это не лишено извѣстной виртуозности, но, разумѣется, въ самый рѣшительный ущербъ искренности и поэтичности и совершенно въ духѣ эвфуистическихъ поединковъ героевъ и героинь комед³й.

   Поединки эти навѣяны модой,- также и весь романъ съ "черной дамой". Трудный вопросъ, какъ черноволосая женщина можетъ казаться красавицей, - рѣшилъ до Шекспира одинъ изъ знаменитыхъ сонетистовъ - Филиппъ Сидней, и даже "глаза въ траурѣ" Шекспиръ заимствовалъ y него. Не является плодомъ его личнаго чувства и его чрезвычайно суровое негодован³е на жестокую красавицу. У сонетистовъ было въ обычаѣ самые выспренн³е восторги чередовать съ уничтожающими воплями ненависти. Это имъ казалось вполнѣ драматичнымъ. Они изобрѣтали отчаянные эпитеты для своихъ безжалостныхъ мучительницъ, въ родѣ: "бѣшеная тигрица", "Медуза", "уб³йца", "тиранка". Любовная лесть и громы ненависти до такой степени неустанно шли другъ за другомъ, что это постоянство даже вызвало парод³и въ особыхъ сонетахъ-сатирахъ. И, что особенно любопытно, именно черноволосыя сирены удостоивались одинаково восторженныхъ комплиментовъ и жестокихъ нарекан³й. И Шекспиръ въ точности выполнилъ программу. И не только относительно ея, но и его, т. е. друга.

   Въ одномъ изъ сонетовъ онъ ясно намѣтилъ усвоенную имъ традиц³онную задачу: "у меня двѣ любви - утѣха и отчаян³е... мой свѣтлый ангелъ - истинно прекрасный мужчина, мой злой духъ - нарумяненная женщина" (son. 144). И касательно друга поэтъ использовалъ всю риторику, какая имѣлась въ ходячемъ репертуарѣ сонетистовъ. Мног³я подробности онъ прямо изъ чужихъ сонетовъ перевелъ въ свои: напримѣръ, сравнен³е мозга поэта съ записной книжкой, посвященной другу (son. 122); "гражданская война" между глазами и сердцемъ изъ-за того,- чье достоян³е составляетъ другъ,- воспроизведен³е таковой же междоусобицы y другихъ сонетистовъ (son. 46, 47); укоризны по адресу цвѣтовъ, заимствовавшихъ свои прелести y идеально-прекраснаго друга,- вызваны, несомнѣнно, не столько красотой друга, сколько изяществомъ чужихъ сонетовъ (son. 99