Иванов Иван Иванович - Сонеты (Шекспира)

). Что касается комплиментовъ другу,- здѣсь Шекспиръ, вѣроятно, превзошелъ всѣхъ соперниковъ. Именно хвалебные сонеты въ честь друга до такой степени риторичны, искус-ственно взвинчены, что подозрѣн³е насчетъ парод³и и сатиры является невольно. Во всякомъ случаѣ, о почтительномъ отношен³и самого поэта къ изображаемымъ чувствамъ не можетъ быть и рѣчи. Доказательствъ сколько угодно,- едва ли не всѣ сонеты. Если бы ихъ можно было счесть искренними, свободнымъ изл³ян³емъ подлиннаго чувства, - пришлось бы глубоко пожалѣть о сердцѣ, отмыкаемомъ подобнымъ ключемъ.

   У сонетистовъ было въ обычаѣ писать по адресу друзей стихи, скорѣе умѣстные для женщины и то не совсѣмъ требовательной по части литературнаго тона. Другу XVI вѣка ничего не стоило написать своему избраннику о томъ, какъ изнывалъ предъ его портретомъ и не могъ на него наглядѣться. Шекспиръ своего друга находитъ красивѣе Адониса и даже Елены (son. 53). Что касается нравственнаго преклонен³я предъ другомъ,- ему нѣтъ границъ.

   Другъ для поэта - весь м³ръ: онъ - все его искусство thou art all my art (son. 78, 38); онъ для него выше всего общественнаго мнѣн³я, онъ до такой степени господствуетъ надъ умомъ поэта, что внѣ его - вся вселенная кажется поэту мертвой (son. 112); другъ для поэта равносиленъ жизни,- до такой степени, что другъ даже не можетъ терзать его своимъ непостоянствомъ, поэтъ умретъ немедленно при первыхъ же признакахъ охлажден³я (son. 92); достойно восхвалить такого героя нѣтъ возможности: его совершенства обширны какъ океанъ - your worth wide as the ocean is (son. 80) и самая лучшая похвала сказать ему: "вы - есть вы" (son. 84). Но и этого мало. Всѣ похвалы, как³я только въ минувш³я времена расточались въ честь дамъ и кавалеровъ, все, что когда либо говорилось о высшей красотѣ,- все это не больше какъ пророчество о другѣ поэта, наброски его образа (son. 106). Если правда, что ничего нѣтъ новаго, все существующее - уже раньше существовало,- поэтъ хотѣлъ бы перенестись въ далекое прошлое и взглянуть, как³е восторги древнему м³ру внушило такое поразительное чудо, какимъ является другъ поэта (son. 59).

   Естественно, скромность самого поэта предъ этимъ чудомъ - несказанна. Слова друга производятъ на него непостижимое дѣйств³е: пусть другъ обвинитъ его въ чемъ угодно,- онъ немедленно подтвердитъ его обвинен³е, пусть онъ скажетъ, что поэтъ - хромъ, и поэтъ тотчасъ захромаетъ (son. 59).¹⁷ Онъ до такой степени проникнутъ сознан³емъ своихъ недостатковъ, что обѣщаетъ даже не узнавать публично своего друга изъ страха скомпрометировать его (son. 46). Поэтъ мирится и съ рѣдкими свидан³ями,- для него другъ - будто сокровище для богача, a богачъ, какъ, извѣстно, не желаетъ ежечасно созерцать казну, чтобы не притупить наслажден³я (son. 52). Поэтъ, очевидно, до такой степени заострилъ свой стихъ, что онъ готовъ дать противоположный, отнюдь не желательный смыслъ.

   Такое же странное впечатлѣн³е оставляютъ сонеты ревности. "Черная дама" соблазнила друга поэта и заставила его рѣшать тягостную задачу: разорвать ли съ другомъ или благословить его на счастье съ измѣнницей. Эта тема, по словамъ основательнѣйшихъ изслѣдователей сонетовъ, не встрѣчается въ сонетахъ елизаветинскаго времени,- она принадлежитъ исключительно Шекспиру¹⁸. Доказываетъ ли это, однако, что дилемма пережита поэтомъ лично? Та же тема разрабатывается въ комед³и "Два Веронца". Здѣсь также одному изъ друзей приходится рѣшаться на самоотверженный шагъ - уступить другу любимую дѣвушку. Но та же тема внесена и въ книгу Лилли: "Анатом³я остроум³я" - общепризнанное руководство хорошаго тона въ XVI вѣкѣ. Не свидѣтельствуетъ ли этотъ фактъ о томъ, что дилемма шекспировскихъ сонетовъ одинъ изъ любовно-риторическихъ тезисовъ эпохи Возрожден³я? И это согласно съ духомъ эпохи. Она возвела дружбу на сверхъестественную высоту, создала настоящ³й культъ друга "второго я",- чѣмъ же она могла освятить этотъ культъ, какъ не величайшей, возможной для человѣка жертвой?

   A какая жертва можетъ быть тягостнѣе - отречен³я отъ чувства любви и ревности ради дружбы? И Шекспиръ, вводя этотъ мотивъ въ свои сонеты, только доходилъ до крайняго предѣла на томъ самомъ пути, гдѣ онъ разсѣялъ столько изумительныхъ цвѣтовъ преданнаго и даже самоуничижительнаго краснорѣч³я.

   И Шекспиръ дѣйствительно не пожалѣлъ красокъ. Послѣ обязательныхъ жалобъ на коварство своего "злого духа",- поэтъ начинаетъ пѣсню самоотречен³я. Сначала онъ заявляетъ: его величайшее горе не въ томъ, что она принадлежитъ ему, хотя поэтъ и очень любилъ ее, a въ томъ, что о_н_ъ принадлежитъ е_й. Но здѣсь же скрывается и утѣшен³е. "Если, разсуждаетъ поэтъ, я теряю тебя,- моя потеря становится выигрышемъ моей возлюбленной, a если я ее теряю, мой другъ выигрываетъ отъ моей потери. Если я теряю васъ обоихъ, вы оба находите другъ друга и, слѣдовательно, ради меня, вы возлагаете на меня, этотъ крестъ. И вотъ что меня утѣшаетъ: Мой другъ и я одно. Сладкое обольщен³е! Значитъ она любитъ только меня" (son. 42).

   Все это переложено въ сонеты и все это можно бы принять за ирон³ю,- но все это совершенно въ тонѣ другихъ сонетовъ. Въ одномъ изъ нихъ Шекспиръ признаетъ друга лучшей частью самого себя и поэтому затрудняется какъ слѣдуетъ воспѣвать его (son. 39). Эта часть пригодилась и теперь, когда пришлось какъ слѣдуетъ, соблюдая прилич³е - With manners, уступить другу свою возлюбленную.

   Мы не можемъ опредѣлить, въ какомъ отношен³и эта драма, имѣющая комическую развязку, стоитъ къ другому, очень важному дѣлу между поэтомъ и его другомъ,- къ вопросу о женитьбѣ друга. Въ семнадцати первыхъ сонетахъ, открывающихъ сборникъ,- поэтъ убѣждаетъ друга жениться. Это, несомнѣнно, наиболѣе привлекательная и искренняя группа сонетовъ. Искренность чуется тамъ, гдѣ Шекспиръ касается грустной темы о скоротечности жизни, молодости, красоты. Можно указать сонетъ - безусловно поэтичный, немногословный, простой, полный грац³озной меланхол³и (son. 12). Но всюду на первомъ мѣстѣ - физическая красота юноши и вопросъ объ ея увѣковѣчен³и въ потомствѣ,- и послѣ дѣйствительно лирическихъ аккордовъ неизмѣнно раздается условная шаблонная нота оффиц³альнаго сонетиста. Какимъ образомъ подъ шумъ этихъ нотъ Шекспиръ могъ сообщать тайны своей души и даже могъ ли онъ думать объ этомъ, сочиняя сонеты?

  

  

   Одна изъ вполнѣ опредѣленныхъ личныхъ идей, как³я можно извлечь изъ сонетовъ Шекспира,- его отношен³е къ правдѣ и поэз³и сонетовъ. Если блестящ³е герои его комед³й - явлен³е для него не серьезное, люди, непремѣнно кончающ³е "комически" даже при самыхъ, повидимому, "трагическихъ" чувствахъ, то точно такимъ же образомъ относится онъ и къ внѣшней формѣ, въ какой выражаются эти чувства. Форма эта - сонетъ. Шекспиръ не желалъ пропустить случая - посмѣяться и надъ сонетистами, и надъ ихъ работой. Для него утонченность фразъ, изысканность, риторика - безусловно ненавистные пустяки. На нихъ его герои основываютъ свой протестъ противъ современной моды подражать иноземному, противъ "пестраго", изолгавшагося вѣха. На сценѣ Шекспира въ стихахъ занимаются игрой словъ или невмѣняемые педанты въ родѣ Олоферна и Мальвол³о, или праздные спец³алисты любовныхъ приключен³й, въ родѣ героевъ комед³и "Безплодныя усил³я любви" и "Много шуму изъ ничего". Они постоянно твердятъ о сонетахъ. У нѣкоторыхъ хватаетъ ирон³и настолько, чтобы эти свои произведен³я обзывать "плодами разстроеннаго мозга", друг³е даже, въ родѣ Меркуц³о, доходятъ до постоянной сатиры надъ "жеманными сумасбродами съ приторными восклицан³ями" и осмѣливаются даже посмѣиваться надъ Петраркой, такимъ "удальцомъ на риѳмы".

   Но въ царствѣ хорошаго тона это явлен³я исключительнаго здраваго смысла,- большинство разгуливаетъ съ рукописями собственнаго сочинен³я и повѣряетъ свою тоску, заключенную въ стихи, даже неодушевленнымъ предметамъ.

   Все это обычные спутники "комической" любви. Совершенно иная любовь та, какую поэтъ считаетъ настоящимъ, глубокимъ чувствомъ. Это знаютъ герои трагед³й - Джульетта, Гамлетъ, Отелло.

   Джульетта убѣждена, что истинному чувству не дано высказываться въ громкихъ выражен³яхъ и она съ перваго же слова прерываетъ Ромео, готоваго, по примѣру модныхъ воздыхателей, разразиться залпомъ напыщенныхъ клятвъ. Гамлетъ до глубины души возмущается риторикой Лаэрта на могилѣ Офел³и, и Шекспиръ въ уста этого близкаго своему сердцу героя вложилъ вообще все свое возмущен³е противъ всяческой фальши въ жизни и искусствѣ. Будто съ умысломъ онъ заставляетъ датскаго принца сталкиваться съ жеманствомъ и словесной шумихой всюду - и среди народа, въ сценѣ съ могильщиками, и при дворѣ - съ Лаэртомъ и Озрикомъ. "Нашъ вѣкъ помѣшанъ на остротахъ",- говоритъ онъ по поводу могильщика, играющаго словами. Озрикъ заставляетъ его замѣтить: "Онъ и за грудь матери не принимался, я думаю, безъ комплиментовъ. Онъ какъ и мног³е того же разбора. въ которыхъ влюбленъ пустой вѣкъ, поймали только наружность разговора, родъ шипучаго газа". Въ лицѣ герцога героя "Двѣнадцатой ночи", Шекспиръ вывелъ своего рода Альцеста по части художественныхъ вкусовъ. Герцогъ старинную простую пѣсню предпочитаетъ "краснымъ словамъ", плѣняющимъ "нашъ пестрый вѣкъ".

   Гдѣ фраза - тамъ ложь, и прямодушные, честные герои Шекспира сами заявляютъ, что имъ невѣдомо это искусство. Между Генрихомъ V и Оттело ничего нѣтъ общаго, какъ влюбленными,- но какъ люди они одинаково не искусны въ риторикѣ чувства. Въ хроникѣ даже французы издѣваются надъ сонетами, a англ³йск³й король крайне сурово отзывается о "молодцахъ съ безконечной болтовней, которые умѣютъ такъ подриѳмовать себя къ расположен³ю женщинъ". "Всяк³й краснобай хвастунъ",- замѣчаетъ король. Поэтому искренн³й, дѣйствительный герой и не искусенъ "въ кудрявыхъ фразахъ".

   Отвращен³е Шекспира къ "кудрявымъ фразамъ" тѣмъ глубже, что оно результатъ одного изъ самыхъ яркихъ чувствъ поэта - негодован³я на чужебѣс³е. Почти не касаясь современной общественности, Шекспиръ допустилъ исключен³е, вывелъ Чайльдъ Герольда XVI вѣха - меланхолика Жака, привезшаго въ родную Англ³ю изъ веселыхъ путешеств³й по чужимъ краямъ немощное томлен³е духа и неизбѣжную риторику опустошеннаго сердца. Подъ пару ему - еще болѣе красочный продуктъ заграничной культуры - гидальго Армадо, фанатикъ "пышныхъ фразъ, "вѣрный рыцарь моды".

   Сонеты являлись самымъ моднымъ привознымъ товаромъ, и всякому поэту, желавшему имѣть читателей въ "свѣтѣ", необходимо было пуститься въ домашнее производство ходкаго продукта. И Шекспиръ, по примѣру другихъ, началъ усердно чеканить фальшивое золото поэз³и, ни на минуту лично не заблуждаясь насчетъ истиннаго качества своей работы. Несомнѣнно, фактическ³е поводы y него существовали,- и наиболѣе естественный поводъ - отношен³я къ покровителю-другу. Но былъ ли это графъ Соутгэмптонъ, которому Шекспиръ посвятилъ свои поэмы, или другое знатное лицо,- сонеты отнюдь не характеризуютъ ни дѣйствительныхъ чувствъ поэта, ни дѣйствительныхъ взаимныхъ положен³й. Все это - сочинен³я на тему, независимую отъ настроен³й отдѣльнаго сочинителя. Это еще болѣе приложимо къ любовнымъ сонетамъ,- здѣсь и героиня, по внѣшности и нравственнымъ свойствамъ,- рѣзко вырисованная коп³я.

   Но и усиленная подражательность не мѣшала, конечно, такому поэту, какъ Шекспиръ, обнаруживать въ частностяхъ большое изящество стиля и, несмотря на оковы формулы, силу чувства. Грац³озна картина, гдѣ поэтъ сравниваетъ свою возлюбленную съ хозяйкой, бросающей своего ребенка - чтобы догнать убѣгавшую домашнюю птицу: покинутый ребенокъ - это самъ поэтъ - тщетно кричитъ и тянется къ матери, a та ловитъ бѣглянку - соперника поэта - (son. 143). Столь же изящно и чувство, съ какимъ поэтъ смотритъ на клавиши, къ которымъ прикасаются пальцы его возлюбленной, онъ завидуетъ имъ; и уста его, которымъ слѣдовало бы быть на мѣстѣ клавишей, краснѣютъ отъ дерзости и пр. (son. 128).

   Относительно чувства - еще болѣе ярк³е образцы. Сонеты писались въ течен³е многихъ лѣтъ. Въ одномъ иносказательно говорится о смерти Елизаветы (son. 107), слѣдовательно о событ³и 1603 года. Миресъ сообщаетъ о сонетахъ въ 1588 году; въ сонетахъ говорится о трехгодичномъ знакомствѣ съ другомъ,- можно, поэтому, предполагать, что сонеты писались по крайней мѣрѣ съ 1594 года,- всего въ течен³е почти десяти лѣтъ. Въ такой промежутокъ времени поэту пришлось пережить, несомнѣнно, не мало горькихъ опытовъ,- тѣмъ болѣе, что эти годы - самый горяч³й пер³одъ его житейской борьбы. Недаромъ, меланхолическ³я ноты въ сонетахъ, мы видѣли,- самыя искренн³я и именно этотъ пер³одъ закончился создан³емъ "Гамлета".

   Грустное настроен³е безпрестанно прорывается даже въ комед³яхъ,- и уже во "Снѣ въ лѣтнюю ночь" мы слышимъ: "все свѣтлое такъ быстро въ жизни гаснетъ". Естественно - это раздумье проникло и въ сонеты. Только видимая странность рѣчи насъ не должна здѣсь вводить въ заблужден³е: за этой странностью, по обычаю времени, вполнѣ удобно можетъ скрываться сонетный шаблонъ.

   Напримѣръ, сонетъ, очень похож³й на исповѣдь и заслуживш³й поэтому большое сочувств³е шекспирологовъ: въ немъ поэтъ возмущается противъ чувственной страсти и это возмущен³е одно изъ самыхъ обычныхъ темъ сонетистовъ. (son. 129). И понятно, почему. Сонетисты притязали на платоническую любовь, "святую любовь", по ихъ выражен³ю, - и обязаны были въ стихахъ возставать противъ "земного" вожделѣн³я. Это - любимая задача y риторовъ возрожден³я обсуждать относительныя качества духовной и тѣлесной любви, и Шекспиръ далъ свой образчикъ,- и даже не одинъ, a два: въ поэмѣ "Венера и Адонисъ" - Адонисъ мечетъ громы въ томъ же направлен³и.

   Не подлежитъ сомнѣн³ю искренность настроен³я въ четырехъ сонетахъ,- и только они могутъ быть признаны строго автоб³ографическими и это ясно съ перваго взгляда.

   Въ трехъ изъ этихъ сонетовъ Шекспиръ говоритъ о самомъ жгучемъ для него вопросѣ, о своемъ общественномъ положен³и - актера. Исторически вполнѣ точно онъ называетъ его "отверженнымъ" - my outcast state (son 29), потомъ онъ чрезвычайно сильно описываетъ его и столь же вѣрно, съ точки зрѣн³я англ³йскаго общественнаго мнѣн³я XVI вѣка. Ему приходится жить на счетъ публики и поэтому на его имени лежитъ клеймо и его "природа" запачкана ремесломъ, будто рука красильщика (son. 111). Въ третьемъ сонетѣ поэтъ говоритъ о практическихъ результатахъ своего ремесла: онъ метался изъ стороны въ сторону, являлся шутомъ, пренебрегалъ своими личными чувствами, торговалъ тѣмъ, что дороже всего (son. 110).

   Это звучитъ искреннимъ покаян³емъ. Наконецъ, четвертый сонетъ (66) будто итогъ всего, что такъ горько передумано и такъ больно перечувствовано. Это монологъ Гамлета: быть иль не быть, только съ заключен³емъ въ стилѣ сонета. Не "сознан³е" мѣшаетъ поэту умереть, a жалость - оставить "свою любовь одну".

   И остальные сонеты оканчиваются также по правилу,- но подлинное значен³е ихъ, какъ лирическихъ стихотворен³й - тѣмъ и подчеркивается, что эти заключен³я кажутся искусственной прицѣпкой, вынужденнымъ комплиментомъ. Въ общемъ предъ нами - любопытное сопоставлен³е.

   Въ "Гамлетѣ" очень искусно, но настойчиво поставленъ мучивш³й Шекспира вопросъ объ актерскомъ зван³и. Высокопросвѣщенный принцъ принимаетъ ихъ отъ всего сердца, зато Полон³й намѣренъ принять ихъ "по заслугамъ". Въ XVI вѣкѣ - для актеровъ это значило безъ всякихъ заслугъ, и принцъ немедленно читаетъ поучен³е чванному глупцу. Это параллель для трехъ сонетовъ, изображающихъ "отверженное состоян³е". И быть иль не быть - повторен³е четвертаго сонета - общаго изображен³я нравственной смуты и муки человѣческой жизни.

   И скольхо въ этой картинѣ несомнѣнно личныхъ мукъ Шекспира, какъ художника, и какъ невольнаго сонетиста!

   Онъ жалуется на то, что заслуга принуждена нищенствовать, нищета поневолѣ разыгрываетъ веселыя роли, глупость въ образѣ учености, властвуетъ надъ искусствомъ.

   Какъ все это должно быть прочувствовано поэтомъ, до глубины души ненавидящимъ въ искусствѣ всякое нарушен³е "границъ естественнаго", по выражен³ю Гамлета, и вынужденнаго "пестрымъ вѣкомъ" щеголять въ модномъ уборѣ "сахарнаго" сонетиста! И развѣ это не значило, на строг³й судъ самого поэта, являться шутомъ, заставлять молчать собственныя чувства, торговать самымъ дорогимъ, т. е. искусствомъ?

   И поэтъ, въ исключительную минуту накопившейся обиды, рѣшился говорить это тѣмъ самымъ читателямъ, которые ждали отъ него кудрявыхъ фразъ въ модномъ вкусѣ. И предъ нами снова любимый герой поэта - Гамлетъ; ему по временамъ становится невыносимымъ,- изображать предъ чуждымъ и враждебнымъ ему м³ромъ добродушнаго забавника и резонера,- и онъ тогда кричитъ этому м³ру: "ты хочешь играть на мнѣ, ты хочешь проникнуть въ тайны моего сердца, ты хочешь испытать меня отъ низшей до высшей ноты... Назови меня какимъ угодно инструментомъ - ты можешь меня разстроить, но не играть на мнѣ".

  

   1. Augustin Filon. Les sonnets de Shakespeare. Revue des deux Mondes, 1901. 11, 800.

   2. Sidney Leo. William Shakespeare. Lefpzig, 1901, 4.'8.

   3. Ib. 95 etc.

   4. Cp. Dowdcn. The sonnets of Shakespeare. Introduction, L. LI.

   5. Sidney Leo. 97.

   6. Особенно 20-й сонетъ (A woman's face with Nature's own band printed hast thou...) казался соблазнительнымъ. Cp. F. V. Hugo. Oeuvres comp. de Shakespeare. XV, 318. A. Filon. 798.

   7. Въ издан³и 1793 года, 1, p. 7.

   8. Мнѣн³е нѣм. ученаго Barnstorffa. Cp. Dowden. XL. Н. И. Стороженко. О сонетахъ Шекспира въ автоб³ографическомъ отношен³и, Москва, 1900, 15.

   9. Мнѣн³е Sidney Lee, очень тщательно обставленное. 84-5, 314-390.

   10. Брандесъ.

   11. Sidney Lee. 113, 401.

   12. Ср. Sidney Lee 113, 401. Dowden, XXIX XXXI; A. Filon, 813; Стороженко 11, 16.

   13. Ср. Therefore my mistress' eyes are raven black,

   Her eyes so suited and ihey mourners seem

   At such who, not born fair, no beauty lack,

   Slandering creation with a false esteem.

   14. Напр., во франц. переводѣ (Son. IX).

   15. Dowden (XXXV, LI, 236) убѣжденъ, что другъ Шекспира Вилл³амъ.

   10. Такого толкован³я держатся Ф. В. Гюго и нѣмецк³е переводчики, между ними Боденштедтъ и S. Lee, написавш³й особое разсужден³е объ этихъ сонетахъ (402-414).

   17. О хромотѣ говорится и въ 37 стихѣ и это заставило нѣкоторыхъ комментаторовъ утверждать, что Шекспиръ на самомъ дѣлѣ былъ хромымъ,- a между тѣмъ поэтъ только измышлялъ фигуру, которая особенно ярко могла бы показать скромность его настроен³й предъ другомъ.

   18. Sidney Lee, 141.