Парнок София Яковлевна - Вполголоса
София Парнок
Вполголоса
(1928 год)
Оригинал здесь -
http://www.ipmce.su/~tsvet/WIN/silverage/parnok/vpolgolosa.html
|
Есть бытие, но именем каким
Его назвать? - ни сон оно, ни бденье...
Hier stehe ich und kann nicht anders.
|
|
ПОСВЯЩЕНИЕ
Благодарю тебя, мой друг,
За тихое дыханье,
За нежность этих сонных рук
И сонных губ шептанье,
За эти впалые виски
И выгнутые брови,
За то, что нет в тебе тоски
Моей дремучей крови,
За то, что ладанкой ладонь
На грудь мне положила,
И медленней пошел огонь
По напряженным жилам,
За то, что на твои черты
Гляжу прозревшим взглядом, -
За то, что ты, мой ангел, - Ты,
И что со мной ты рядом!
|
Ведь я пою о той весне,
Которой в яви - нет,
Но, как лунатик, ты во сне
Идешь на тихий свет.
И музыка скупая слов
Уже не только стих,
А перекличка наших снов
И тайн - моих, твоих...
И вот сквозит перед тобой,
Сквозь ледяной хрусталь,
Пустыни лунно-голубой
Мерцающая даль.
|
А под навесом лошадь фыркает
И сено вкусно так жует...
И, как слепец за поводыркой,
Вновь за душою плоть идет.
Не на свиданье с гордой Музою
- По ней не стосковалась я, -
К последней, бессловесной музыке
Веди меня, душа моя!
Открыли дверь, и тихо вышли мы.
Куда ж девалися луга?
Вокруг, по-праздничному пышные,
Стоят высокие снега...
От грусти и от умиления
Пошевельнуться не могу.
А там, вдали, следы оленьи
На голубеющем снегу.
|
Как дудочка крысолова,
Как ртуть голубая луны,
Колдует тихое слово,
Скликая тайные сны.
Вполголоса, еле слышно,
Окликаю душу твою,
Чтобы встала она и вышла
Побродить со мною в раю.
Над озером реют птицы,
И вода ясна, как слеза...
Подымает душа ресницы -
И смотрит во все глаза.
|
Вокруг - ночной пустыней - сцена.
Из люков духи поднялись,
И холодок шевелит стены
Животрепещущих кулис.
Окончен ли или не начат
Спектакль? Безлюден черный зал,
И лишь смычок во мраке плачет
О том, чего недосказал.
Я невпопад на сцену вышла
И чувствую, что невпопад
Какой-то стих уныло-пышный
Уста усталые твердят.
Как в тесном платье, душно в плоти, -
И вдруг, прохладою дыша,
Мне кто-то шепчет: "Сбрось лохмотья,
Освобожденная душа!"
|
И вот расстались у ворот...
Пусть будет как завещано, -
Сегодня птица гнезд не вьет
И девка косу не плетет:
Сегодня Благовещенье.
Сегодня грешникам в аду
Не жарче, чем в Сицилии,
И вот сегодня я иду
У Музы не на поводу, -
Друг друга отпустили мы.
|
|
В.К. Звягинцевой
Папироса за папиросой.
Заседаем, решаем, судим.
Целый вечер, рыжеволосая,
Вся в дыму я мерещусь людям.
А другая блуждает в пустыне...
Свет несказанно-синий!
Каждым листочком, грустные,
Вздрагивают осины.
Расступаются сонные своды,
Открывается ясная пасека, -
"Падчерицы мои! Пасынки!.." -
Вздыхает природа.
|
И распахнулся занавес,
И я смотрю, смотрю
На первый снег, на заново
Расцветшую зарю,
На розовое облако,
На голубую тень,
На этот, в новом облике
Похорошевший день...
Стеклянным колокольчиком
Звенит лесная тишь, -
И ты в лесу игольчатом
Притихшая стоишь.
|
Так призрачно и ясно так
Мне вспомнился тот полдень длинный,
И виноградник и ветряк
Крылатый в глубине долины.
И колесом кружилась тень
По закурчавленному долу,
И был мне тот стеклянный день,
Как день в раю, певуч и долог...
И как тогда, иду в тиши
И узнаю и свет и тени,
И родину моей души
Приветствую сердцебиеньем.
Отлогий спуск. И поворот.
И три ступеньки к водоему, -
И вот, скиталица, и вот
Мы, наконец, с тобою дома!
|
Медленно-медленно вечер
Наплывает на тихую землю,
Медленно, ночи навстречу,
Выходит из леса олень.
Новое ли божество
Своего высылает предтечу,
Старого ли божества
Вижу печальную тень?
Друг ли, утраченный мной,
Иль предчувствуемый в грядущем,
Этой волшебной тоскою
Вызван из небытия?
Темные ели к оленю
Простирают молитвенно лапы.
Я преклоняю колени
И закрываю глаза.
|
Под зеркалом небесным
Скользит ночная тень,
И на скале отвесной
Задумался олень -
О полуночном рае,
О голубых снегах...
И в небо упирает
Высокие рога.
Дивится отраженью
Завороженный взгляд:
Вверху - рога оленьи
Созвездием горят.
|
В полночь рыть выходят клады,
Я иду средь бела дня,
Я к душе твоей не крадусь, -
Слышишь издали меня.
Вор идет с отмычкой, с ломом,
Я же, друг, - не утаю -
Я не с ломом, я со словом
Вышла по душу твою.
Все замки и скрепы рушит
Дивная разрыв-трава:
Из души и прямо в душу
Обращенные слова.
|
|
Л. В. Эрарской
Я - как больной, из госпиталя
Выпущенный на простор.
Я и не знала, Господи,
Что воздух так остер,
Что небо такое огромное,
Что облака так легки,
Что на лапах у ели темной
Светлые коготки,
Что мхи такие плюшевые,
Что тишина так тиха...
Иду я, в себе подслушивая
Волнение стиха.
Росинка дрожит на вереске,
Раскланивается со мной, -
И все еще мне не верится,
Что я пришла домой.
|
|
О.Н.Ц.
Смотрит радостно и зорко
Твой расширенный зрачок,
И в руке твоей просфорка -
Молодой боровичок.
Знаю, - никакой просвирне
Просфоры такой не спечь...
Сосны в сумрачной кумирне
Теплят воск зеленых свеч, -
И стоишь ты у обедни,
Тихая, как все вокруг,
Мой утешный, мой последний,
Мой благословенный друг!
|
Какой-то еле уловимый признак,
Как после обморока мятый холодок, -
И вот уже, прозрачная, как призрак,
Ты вновь переступаешь мой порог.
И сквозь тебя, в распахнутой двери,
Как в занавешенной сквозной завесой раме,
Горит - неизъяснимое словами! -
Сиянье новорожденной зари.
И радуюсь, и тихо плачу я
С какой-то неутешною отрадой...
А там, вдали, стеклянный звон ручья,
И шорох крыл, и райская прохлада.
|
Все отдаленнее, все тише,
Как погребенная в снегу,
Твой зов беспомощный я слышу,
И отозваться не могу.
Но ты не плачь, но ты не сетуй,
Не отпевай свою любовь.
Не знаю где, мой друг, но где-то
Мы встретимся с тобою вновь.
И в тихий час, когда на землю
Нахлынет сумрак голубой,
Быть может, гостьей иноземной
Приду я побродить с тобой...
И загрущу о жизни здешней,
И вспомнить не смогу без слез
И этот домик, и скворешню
В умильной проседи берез.
|
|
ПЕСНЯ
Дремлет старая сосна
И шумит со сна.
Я, к шершавому стволу
Прислонясь, стою.
- Сосенка-ровесница,
Передай мне силу!
Я не девять месяцев, -
Сорок лет носила,
Сорок лет вынашивала,
Сорок лет выпрашивала,
Вымолила, выпросила,
Выносила
Душу.
|
За стеною бормотанье,
Полуночной разговор...
Тихо звуковым сияньем
Наполняется простор.
Это в небо дверь открыли, -
Оттого так мир затих.
Над пустыней тень от крыльев
Невозможно-золотых.
И прозрачная, как воздух,
Едкой свежестью дыша,
Не во мне уже, а возле
Дышишь ты, моя душа.
Миг, - и оборвется привязь,
И взлетишь над мглой полей,
Не страшась и не противясь
Дивной легкости своей.
|
...И вдруг, в полнеба, росчерк молний,
Сверкнула огненная вязь, -
И стала ночь еще огромней,
И музыка оборвалась.
Лежу я, повернувшись на бок,
И чувствую сквозь забытье,
Как в полном мраке брезжит слабо
Сознанье томное мое.
Река течет, но не уносит,
А лишь покачивает челн,
И чей-то голос, плача, просит
И надрывается - о чем?
О чем ты сетуешь и молишь?
Я здесь еще, на берегу.
Не отзываюсь оттого лишь,
Что отозваться не могу.
Пойми же: перед вольной тенью
Уже мерцал певучий рай,
И миг последний воплощенья
Не торопи, не ускоряй...
|
|
Все тот же сон! Возможно ль?
В третий раз. Проклятый сон!..
И вот мне снится сон такой:
Притон унылого разгула.
Вхожу, - и на меня пахнуло
Духами, потом и тоской.
Беспомощно гляжу окрест,
И мне переглянуться не с кем.
Эстрада тонет в тусклом блеске,
И надрывается оркестр.
Астматик старый - барабан
Устал уже пыхтеть и охать.
В дыму табачном в балаган
Ползет отчаянье и похоть.
Сухой огонь струят смычки
И кровь подогревают рыбью.
Толпу качает мертвой зыбью,
И расширяются зрачки.
Нет горечи и пустоты
Опустошительней и горше!
В басах стальные ходят поршни,
Истомно ноют дисканты.
Под музыку творится дело,
Непостижимое уму:
Ледащий бес девичье тело
Приклеивает к своему.
Вселенной управляет ритм!
Юнец танцует вислоухий,
И зуб брильянтовый горит
В оскале хищном потаскухи...
А за окном заря встает,
Небесный голубеет купол, -
И друг о друга трет фокстрот
Каких-то облинялых кукол.
|
|
ОТРЫВОК
Круглое небо. Простор унылый,
И зарево - не от заката.
Речка кровавым студнем застыла,
И месяц над ней щербатый.
Пусто очень и страшно очень,
А ветер свищет вдогонку.
Вся земля вокруг разворочена,
Выворочена воронками.
Бродит в смрадном, слащавом запахе
Смерть над полями голыми,
А впереди - на востоке, на западе -
Полымя!
Кто-то кричит. И в голосе воющем
Свой узнаю в смятеньи, -
И подымаются над побоищем
Шатким туманом тени.
|
Об одной лошаденке чалой
С выпяченными ребрами,
С подтянутым, точно у гончей,
Вогнутым животом.
О душе ее одичалой,
О глазах ее слишком добрых,
И о том, что жизнь ее кончена,
И о том, как хлещут кнутом.
О том, как седеют за ночь
От смертельного одиночества,
И еще - о великой жалости
К казнимому и палачу...
А ты, Иван Иваныч,
- Или как тебя по имени, по отчеству -
Ты уж стерпи, пожалуйста:
И о тебе хлопочу.
|
От смерти спешить некуда,
А все-таки - спешат.
"Некогда, некогда, некогда", -
Стучит ошалелый шаг.
Горланят песню рекруты,
Шагая по мостовой,
И некогда, некогда, некогда,
Мой друг, и нам с тобой.
Бежим к трамваю на площади
И ловим воздух ртом,
Как загнанные лошади,
Которых бьют кнутом.
Бежим мы, одержимые,
Не спрашивая, не скорбя,
Мимо людей - и мимо,
Мимо самих себя.
А голод словоохотлив,
И канючит куча лохмотьев
Нам, молчаливым, вслед,
Что тело к старости немощно,
Что хлеба купить не на что
И пропаду на горе нет.
|
|
Ю.Л. Римской-Корсаковой
Тихо плачу и пою,
Отпеваю жизнь мою.
В комнате полутемно,
Тускло светится окно,
И выходит из угла
Старым оборотнем мгла.
Скучно шаркает туфлями
И опять, Бог весть о чем,
Все упрямей и упрямей
Шамкает беззубым ртом.
Тенью длинной и сутулой
Распласталась на стене,
И становится за стулом,
И нашептывает мне,
И шушукает мне в ухо,
И хихикает старуха:
"Помереть - не померла,
Только время провела!"
|
Забились мы в кресло в сумерки -
Я и тоска, сам-друг.
Все мы давно б умерли,
Да умереть недосуг.
И жаловаться некому
И не на кого пенять,
Что жить -
И некогда - умирать,
Что человек отчаялся
Воду в ступе толочь,
И маятник умаялся
Качаться день и ночь.
|
И отшумит тот шум, и отгрохочет грохот,
Которым бредишь ты во сне и наяву,
И бредовые выкрики заглохнут, -
И ты почувствуешь, что я тебя зову.
И будет тишина и сумрак синий...
И встрепенешься ты, тоскуя и скорбя,
И вдруг поймешь, поймешь, что ты блуждал в пустыне
За сотни верст от самого себя!
|
|
С. И. Чацкиной
И всем-то нам врозь идти:
Этим - на люди, тем - в безлюдье.
Но будет нам по пути,
Когда умирать будем.
Взойдет над пустыней звезда,
И небо подымется выше, -
И сколько песен тогда
Мы словно впервые услышим!
|
|
Е. Я. Тараховской
Мне снилось: я бреду впотьмах,
И к тьме глаза мои привыкли.
И вдруг - огонь. Духан в горах.
Гортанный говор. Пьяный выкрик.
Вхожу. Сажусь. И ни один
Не обернулся из соседей.
Из бурдюка старик лезгин
Вино неторопливо цедит.
Он на меня наводит взор
(Зрачок его кошачий сужен).
Я говорю ему в упор:
Хозяин! Что у вас на ужин?
Мой голос переходит в крик,
Но, видно, он совсем не слышен:
И бровью не повел старик, -
Зевнул в ответ и за дверь вышел.
И страшно мне. И не пойму:
А те, что тут, со мною, возле,
Те - молодые - почему
Не слышали мой громкий возглас?
И почему на ту скамью,
Где я сижу, как на пустую,
Никто не смотрит?.. Я встаю,
Машу руками, протестую -
И тотчас думаю: Ну что ж!
Итак, я невидимкой стала?
Куда теперь такой пойдешь?
И подхожу к окну устало...
В горах, перед началом дня,
Такая тишина святая!
И пьяный смотрит сквозь меня
В окно - и говорит: Светает...
|
Унылый друг,
Вспомни и ты меня
Раз в году,
В канун Иванова дня,
Когда разрыв-трава,
Разрыв-трава,
Разрыв-трава
Цветет!
|
Старая под старым вязом,
Старая под старым небом,
Старая над болью старой
Призадумалася я.
А луна сверлит алмазом,
Заметает лунным снегом,
Застилает лунным паром
Полуночные поля.
Ледяным сияньем облит,
Выступает шаткий призрак,
В тишине непостижимой
Сам непостижимо тих, -
И лучится светлый облик,
И плывет в жемчужных ризах,
Мимо,
|
Из последнего одиночества
Прощальной мольбой, - не пророчеством
Окликаю вас, отроки-други:
Одна лишь для поэта заповедь
На востоке и на западе,
На севере и на юге -
Не бить
|
Я гляжу на ворох желтых листьев...
Вот и вся тут золота казна!
На богатство глаз мой не завистлив, -
Богатей, кто не боится зла.
Я последнюю игру играю,
Я не знаю, что во сне, что наяву,
И в шес
|
| Категория: Книги | Добавил: Ash (11.11.2012)
|
| Просмотров: 1561
| Рейтинг: 0.0/0 |
|
|
